Смертники

Глава восьмая

Первым, что почувствовал Гарин, когда сознание начало постепенно, мелкими порциями возвращаться к нему, было прикосновение чужих пальцев. Они сноровисто расстегнули пуговицы на куртке, видимо, чтобы облегчить доступ кислорода в легкие, пробежались по запястьям, вероятно, проверяя пульс, и зачем-то потянули пряжку брючного ремня, что, по мнению Олега, было уже лишним.

Он открыл глаза и увидел прямо над собой Луну. Она была непривычно близкой, а вместо очертаний песчаных морей ее поверхность украшали пухлые и чуть вывернутые, как у псевдоплоти, губы, маленький нос и два ярко блестящих глаза.

— Тихо, тихо, тихо… — ласково прошептала Луна. — Зачем проснулся, маленький? Поспи еще.

«И то верно», — подумал Олег и закрыл глаза. Равнодушно, словно продолжение сна, воспринимал он то, как чужие руки шарят по его телу, один за другим выворачивая карманы. Только когда с головы начали стаскивать «венец», Гарин слабо пошевелился и попросил:

— Оставь! Мое…

— Тс-с-с! — сказали ему. — Тихо, сладкий мой. Не надо говорить. Болит головка-то? Ничего. Сейчас мы снимем противную штуковину, и головка пройдет.

Сопротивляться ласковому голосу не было никакой возможности. Тем более что без «венца» голова действительно болела не так сильно.

— Вот так, вот и умничка. Зачем такому красивому мальчику такая некрасивая штука? Незачем она ему. Штуковину возьмет дядя, а ты спи, родной, отдыхай.

Дядя?! Там, где не помог даже инстинкт самосохранения, на выручку пришло обычное удивление. Какой еще дядя! Олег был уверен, что Луна разговаривает с ним женским голосом. Чтобы убедиться в ним, он открыл глаза. И увидел гладкий череп, пухлые щеки и крошечный подбородок. В левом ухе у Луны поблескивало крупное сальное кольцо.

Мужчина? Черт его знает! Всякое бывает…

В одной руке человек-луна держал фонарик, в другой — целую груду предметов: пистолет, «венец» и разную мелочь, прежде хранившуюся у Гарина в карманах. Краем глаза Олег уловил мелькание других фонариков в том месте, где предположительно остались лежать их с Михаилом рюкзаки.

— Эй, вы что это? Вы кто вообще? — хрипло спросил Олег. Вывернутые губы сложились в невеселую улыбку.

— Ну вот зачем это? Лежал бы себе и лежал.

От раздражения в голосе человека-луны проступили мужские интонации.

— Верни мне… — Гарин не хотел говорить «венец», чтобы не подхлестнуть интерес грабителя. — Верни мне мои вещи. Верни вещи и уходи. Я никому о вас не скажу.

Улыбка мародера стала шире.

— Не скажет он! — уже не скрываясь, во весь голос повторил лысый. — Ты слышал, Отбойник? Он не скажет!

За спиной у Олега раздался смех. Смеялись как минимум двое.

— Теперь-то уж точно не скажет, — поддакнул кто-то. «Отбойник? — пытался думать Олег. — Где я слышал эту кличку? Недавно. Вроде даже сегодня…»

После контузии он соображал раз в пять медленнее, а двигался — так и во все десять. Когда мародер достал из-за голенища нож-бабочку и открыл его эффектным веером, Гарин успел только отползти на пару метров и выставить перед собой ладонь.

— Нет! — крикнул он.

— Да, моя радость, да! — ответил бандит, снова переходя на ласковый шепот.

Олег пропятился еще метр, отталкиваясь ладонями и подошвами, словно исполняя гопак, и попытался встать. В том месте, где его правая рука коснулась земли, пальцы нащупали гладкую поверхность автоматного приклада. Прикосновение к оружию придало Гарину сил, и он поднялся с земли. Однако и мародера автомат в руках противника подтолкнул к активным действиям. В два прыжка тот оказался рядом с Олегом и, больше не рисуясь, нанес прямой удар. Левой рукой Гарин перехватил его запястье. Острие ножа замерло в сантиметре от лица Олега. Большим пальцем правой руки он снял автомат с предохранителя, затем упер ствол в живот врага, нажал спусковой крючок… и не услышал даже сухого щелчка.

«Я идиот, — подумал Гарин. — И умру как идиот!»

— Забыл передернуть затвор, сладкий? — елейным голосом поинтересовался мародер. — Ничего, я тебя научу.

В фильмах подобные сцены могут длиться минутами. В реальности Олег понимал, что не продержится и двадцати секунд. Запястье бандита было тонким, как у девушки, но рука крепко давила на нож, в то время как Гарин чувствовал себя более слабым, чем когда-либо. Лезвие уверенно, миллиметр за миллиметром, приближалось к его лицу. Сначала острие было нацелено на глаз Олега, затем сместилось к щеке. Бандит как будто играл с ним, не сомневаясь в своей победе. Двадцать секунд? Нет, пожалуй, это был чересчур оптимистичный прогноз.

«Оглушить прикладом? Или бросить к чертям автомат и поиграть в „пальчику больно?“. А может, засветить стволом в глаз?» — лихорадочно размышлял Гарин, отчетливо понимая, что тратит на эту агонию мыслей последние силы, последние драгоценные секунды.

— Ну ты скоро? — спросил кто-то сзади. — Чего копаешься?

— Сейчас, Лютый, уже почти, — ответил лысый, выворачивая губы в улыбке.

«Лютый», — повторил Олег и почувствовал, как сознание захлестывает волна спокойствия и уверенности.

— Вырвиглаз? — спросил он.

— Чего? — Нож в руке у бандита дрогнул.

— Вырви Шоколадный Глаз? — с улыбкой уточнил Гарин.

— А то, может, помочь? — озабоченно предложили за спиной. «Совсем рядом, — фиксировал Олег. — Меньше метра. И наверняка в бронике, как и эта лысая баба».

— Помоги! — ответил Гарин на вопрос, заданный Лютым Вырвиглазу. — Держись крепче!

Не выпуская из левой руки запястья мародера, Гарин размахнулся правой и изо всех сил ткнул автоматом себе за спину. Торец приклада угодил в защищенное бронежилетом солнечное сплетение второго бандита. Удар был такой силы, что затворная рама по инерции откатилась до упора назад и вернулась со звонким щелчком, отправив патрон в патронник.

— Это тебе за Витю, пидор, — сказал Олег и послал короткую очередь прямо в распахнутый от удивления рот Вырвиглаза. Тот еще стоял, несмотря на снесенный бритый череп, когда Гарин, вырвав нож из мертвых пальцев, крутанулся на месте и располосовал горло Лютому чуть повыше кевларового воротника. Третий член банды, Отбойник, присоединился к остальным раньше, чем успел схватиться за одноименный дробовик. Последней его мыслью было: «Что-то в глаз попало…» Это «что-то» имело калибр пять целых и сорок пять сотых миллиметра.

Проходя мимо Вырвиглаза, Олег пнул его ботинком и склонился над россыпью своих вещей. На первый взгляд все было на месте. Он бережно поднял с земли «венец». Артефакт выглядел неповрежденным, ни пятнышка грязи не пристало к его поверхности.

— Красиво. — Возникший из ниоткуда Столяров как будто подслушал мысли напарника.

— Что? — вскинул голову Гарин.

— Красиво ты эту троицу расписал, — пояснил Михаил. — Как в кино. Джеки Чаны в роду были?

— А ты помочь не мог?

— Да когда? Я только конец застал. Меня этот карлик по всем местным помойкам прогнал. И, кстати, мой автомат до сих пор на ветке болтается.

Столяров с тоской посмотрел вверх и, потерев ладони, полез на сосну.

— Ох и скользкая, зараза!

— К черту испытания, — решительно заявил Олег. — К черту Лабораторию. К черту Институт. С меня хватит. Сегодня же… Ладно, завтра с утра мы идем на пост и говорим им… Хотя нет, лучше я сам скажу. Да уж, я скажу! Раздался негромкий треск, и сверху к ногам Гарина упал автомат. Следом спрыгнул Михаил.

— Хорошо, — спокойно ответил он. — Хорошо. Вот завтра и скажешь. Мне этот бардак, если хочешь знать, тоже осточертел. А сейчас — по сто граммов «Черного Сталкера», и спать. Надеюсь, твой глухой друг выделит нам пару матрасов?

К утру решимость Олега не то чтобы испарилась, но как будто слегка потускнела. Он не передумал идти на пост, но вопрос «а что я им скажу?» всё чаще всплывал в голове. «А если там видеосвязь, как я покажусь со своей небритой рожей? И вообще…» И вообще, когда на смену адреналиновой буре приходят тяжесть в голове и резь в глазах, все кажется немного другим. «Венец», накануне избавивший Гарина от опьянения, почему-то никак не повлиял на утренний похмельный синдром, а поправить здоровье ему никто не предложил.

Столяров, напротив, выглядел предельно собранным и даже умудрился где-то побриться. Было видно, что он всерьез подготовился к разговору с институтским начальством.

— Ну что, готов? Тогда пошли, — сказал он, и Олег, подавив вздох, повиновался.

На бетонную стену, ограничивавшую с трех сторон вертолетную площадку, Гарин взобрался первым. Но ту сторону изгороди опять клубился туман, судя по внешнему виду, имевший плотность киселя. Олег не успел сделать и двадцати шагов в сторону торчавшей из тумана кирпичной трубы, как вся передняя часть и рукава его куртки покрылись бисеринками влаги, напоминавшими капли росы.

Темно-зеленую крышу Олег заметил минут через пять после того, как они миновали территорию бывшей котельной. Подойдя ближе, он разглядел передвижной фургон, похожий на мобильную станцию войскового управления.

— Это и есть пост? — спросил Гарин.

— Да… — ответил Столяров тоном, подразумевающим продолжение, которого, однако, не последовало.

Обернувшись к спутнику, Олег заметил на его лице озабоченность.

— Что-то не так? — насторожился он.

— Пока не знаю, — пробормотал Михаил.

Дальше он пошел первым, а метрах в двадцати от фургона остановился и достал пистолет.

— Все не так! — прошипел он сквозь стиснутые зубы и, обернувшись к Гарину, скомандовал: — Жди!

Сквозь дымку тумана, который в районе поста был не таким густым, Олег с неспокойным сердцем наблюдал, как Столяров обходит фургон по периметру, изучает что-то, присев на корточки перед дверью, и наконец с пистолетом наготове входит внутрь.

Через минуту Михаил снова вышел на улицу и жестом велел Гарину приблизиться.

Чем ближе Олег подходил к фургону, тем муторней становилось у него на душе. Все говорило о том, что они опоздали: и помятая трава, и повисший на ветке шиповника кусок тряпки, который вполне мог оказаться оторванным рукавом синего лабораторного халата, и осколки какого-то прибора на земле у металлической лесенки. Дверь, которую Михаил оставил распахнутой, с внутренней стороны была обита светлым дерматином. Красные кляксы на бежевом фоне выглядели так, словно кто-то выпустил в нее очередь из пейнтбольного пулемета.

Присевший у порога Столяров остервенело теребил травинку, временами порываясь сунуть ее в рот.

— Кто-то побывал здесь до нас, — озвучил он вполне очевидный вывод.

— Люди или… — Гарин недоговорил.

Михаил мотнул головой и постучал кулаком по стенке фургона справа от двери. В этом месте клепаное покрытие украшала огромная вмятина.

— Как думаешь, что это? — спросил Столяров.

— След от тарана? Или врезалось что-то? Я не знаю… Был взрыв?

— Нет. Это отпечаток ладони.

Столяров приложил к вмятине собственную руку. Как будто поставил коробок спичек у подножия египетской пирамиды. Для масштаба.

— Псевдогигант? — догадался Олег.

— Или несколько псевдогигантов, — уточнил Михаил. — Как же все не вовремя! — Внутри остался кто-нибудь?.. — Олег снова не решился закончить фразу. Да и как ее закончишь — «живой»? «мертвый»? Однако Столяров понял его и так.

— Только следы борьбы и много крови. Мясо эти твари утащили с собой.

— Может, уцелели какие-нибудь приборы?

— Может быть. Но это уже не важно. Эти черти зачем-то уволокли антенну. — Михаил указал пальцем на темно-зеленую крышу фургона. — Вот здесь вчера стояла антенна. Теперь не стоит. А я, дурень, еще не сразу понял, что тут не так. — Он все-таки сунул травинку в рот, яростно разгрыз ее и простонал: — Зачем! Ну зачем!..

— То есть мы снова остались без связи, — подвел итог Гарин. Столяров, на мгновение перестав жевать, ответил невпопад:

— Семь лет не курил и пять лет как не тянет. А сейчас — затянулся бы.

— И отсюда нас никто не заберет, — закончил мысль Олег. Михаил выплюнул травинку и поднял на него глаза.

— Отсюда — точно нет. Если только из Припяти.

Всю обратную дорогу Столяров бормотал что-то себе под нос и время от времени чертыхался.

— Значит, боеприпасы, защита, проводники… Что я забыл? Вроде, что-то забыл… Черт! Черт!

Он выглядел настолько расстроенным, что Олег, и сам печальный, как Пьеро, не решался вставить и слова.

На станции Михаил сразу направился в бар и спросил у скучавшего за стойкой Мони:

— Где Гаваец? Не понимаешь? Ну, Гаваец… — Он с досадой почесал подбородок, потом изобразил всем телом нечто зажигательное: то ли танец хула, то ли катание на доске. — Га-ва-ец.

Чтобы ответить, Моне понадобился обрывок газеты и карандаш. Взглянув на записку, Столяров кивнул и потянул Гарина за рукав.

— Пойдем подышим. Гаваец ушел и вернется через полчаса.

— Почему именно Гаваец? — спросил Олег.

— Митрич говорил, что снаряжение лучше брать у него.

— Митрич вообще много чего говорил.

— Это да…

Они присели на деревянную лавку у крыльца. Не прошло и минуты, как входная дверь снова распахнулась, и на улицу вышел старичок в дождевике поверх охотничьей куртки, с палкой в руке и большим рюкзаком за спиной.

— Уважаемый, — обратился он к Михаилу. — Я случайно услышал, что вы разыскиваете Гавайца. Могу я поинтересоваться, с какой целью?

— Тебе-то что? — огрызнулся Столяров, и Гарин подумал, что старик напрасно лезет с разговорами под горячую руку.

— Меня зовут Лектор, — невозмутимо представился тот. — И если вы дадите мне минуту, я объясню вам причину своего любопытства.

— Валяй, — разрешил Михаил. — Минута у нас есть.

— По всей видимости, Гаваец вам нужен для того, чтобы приобрести у него какой-нибудь товар либо, наоборот, что-то ему продать, будь то информация, артефакты, оружие или снаряжение, — быстро перечислил Лектор. — По мере своих скромных сил я пытаюсь составить Гавайцу конкуренцию на этом поприще. И уверяю вас, иметь дело со мной намного выгоднее.

— Почему это? — спросил Столяров. Судя по голосу, слова старика его заинтересовали.

— Вы покупаете или продаете?

— Покупаем. Лектор кивнул:

— У Гавайца качественный товар. Но если вы прежде не имели дела с ним лично, он заломит двойную цену. Или потребует взамен добыть какой-нибудь редкий артефакт, а это лишнее время и нервы. В то время как я сразу предложу вам честную цену и не попрошу ничего сверх нее. Так какой конкретно товар вас интересует?

— Нам нужны два комбинезона «Сева», — загнул первый палец Михаил. — Потом…

— Собираетесь в Припять, — снова кивнул Лектор. — Извините, что перебиваю, но вам не нужны комбинезоны «Сева».

— Э-э… — вопросительно протянул Столяров и потряс головой, словно прочищая уши. — Что?

— Вам не нужны комбинезоны «Сева», — отчетливо повторил старик. — И сейчас я вам это докажу. «Сева» — отличный комбинезон, пожалуй, даже лучший. Но цена на него у торговцев доходит до пятидесяти тысяч, а это перебор. При том что понадобится комбинезон вам скорее всего один-единственный раз, для того чтобы добраться до Припяти. Вы же не будете ходить по городу в шлемах, точно космонавты? Я прав?

— Ладно, — буркнул Михаил. — Мораль-то какая?

— Смотрите… — Старичок поставил рюкзак на скамейку и быстро расшнуровал горловину. — Вот, можно сказать, мое личное ноу-хау. Это означает…

— Мы в курсе, — перебил его Столяров. — Ты показывай, показывай.

Когда Лектор развернул комбинезон серо-зеленого цвета, Михаил фыркнул от возмущения и разочарования:

— Так это ж обычная «Заря»!

— Не совсем. Стандартный встроенный бронежилет заменен на ПС5 с бериллиевым напылением, что улучшило показатели по броне втрое. В дополнение к плексигласовой прокладке оба слоя ткани обработаны составом «Горизонт». То есть с защитой от аномальной активности тоже все в порядке. Ну и еще кое-какие хитрости, по мелочи.

— Дай-ка! — Столяров принялся придирчиво щупать и мять комбинезон, приговаривая: — Немного крупы перловой, немного коры дубовой, немного дорожной пыли, немного болотной тины… Солдат не умрет голодным.

— Простите, что?

— Я говорю: немного «Зари», кусочек «Чистого Неба», капелька «Ветра Свободы»… — пояснил Михаил. — И что, хорошо защищает?

— Броня — девятка, термо-, электро- и химзащита на пятнашку. Пси-защита нулевая, уж извините. Зато весит всего восемь килограммов.

— Пси- нам и не понадобится, — встрял в разговор Олег.

— Я смотрю, усилена только передняя часть бронежилета? — заметил Столяров.

— Вы же не собираетесь поворачиваться к противнику, пардон, задом? — вопросом на вопрос ответил Лектор.

Михаил усмехнулся.

— И сколько же стоит это ноу-хау?

Старик назвал цену, и на лице Столярова отразилось приятное удивление.

— Ладно, Лектор, считай, что договорились, — сказал он. — Кстати, рад знакомству. Еще одна просьба есть к тебе. Можешь достать хороший коньяк? А то в местном баре никакого выбора.

— М-м… Хороший? — Старик погладил переносицу.

— Любой! — упростил задачу Михаил.

— Мне нужно пять минут, — объявил Лектор и как будто испарился.

Вернувшись через три минуты, он бережно извлек из-под полы дождевика газетный сверток, а уже из него — до невозможности пыльную бутылку.

— Вот, — сказал старик. — Из стратегических запасов на случай ядерной… На этот самый случай.

— «Борисфен», — прочел Столяров и расплылся в улыбке. — То что надо!

В баре у Мони Михаил взял только два чистых стакана. Потом, подумав, попросил еще два. Он выстроил их на столе квадратом, однако наполнил только один.

Гарин с интересом наблюдал, что же будет дальше.

Столяров перелил коньяк из полного стакана в пустой.

Понятней не стало.

Из второго стакана коньяк перекочевал в третий. Затем в четвертый.

— Миш, а что ты делаешь? — решился спросить Олег.

— Какой аромат! — Столяров вдохнул алкогольные пары и выдохнул, изображая наслаждение и заметно при этом переигрывая. — Я вызываю духов.

— Каких духов?

— Тех, что помогут нам добраться до Припяти. Ну, где эти двое из ларца? Они же всегда слетались на запах коньяка… — пробормотал он. — Нет, ты видел когда-нибудь такой насыщенный оттенок? — Столяров поднял стакан к тусклой лампочке и, прищурившись, уставился на бледно-коричневую жидкость с полупрозрачными хлопьями осадка. — Превосходный… Нет, просто замечательный коньяк. Гарин открыл было рот, чтобы выразить недоумение, но знакомый голос за спиной вдруг сказал:

— Привет, бродяги!

Секундой позже другой знакомый голос добавил:

— Мне показалось, или тут пахнет чем-то питательным?

— Привет, Бодун. Привет, Митрич, — поздоровался Михаил. — Присаживайтесь, угощайтесь. Кстати, как вам идея прогуляться до города?

— До какого города? — насторожился Митрич.

— А что, здесь так много городов поблизости?

— Поблизости — только Припять.

— На нее и намекаю, — сказал Столяров.

Бодун с Митричем переглянулись и медленно друг другу покивали.

— Доведем за три часа, — объявил Митрич.

— За три бутылки, — уточнил Бодун.