Смертники

Глава пятая

— Почти пришли, — негромко сказал Бодун.

Еще метров за пятьдесят до этого Олег догадался, что отряд приближается к намеченной цели. Как только разглядел впереди конструкцию, причудливей которой он не видел в жизни.

Сооружение напоминало каркас от куполообразной палатки. Подойдя поближе, Гарин изменил мнение в пользу юрты. А оценив истинные размеры конструкции, решил, что речь скорее идет о тентовом павильоне вроде тех, из которых составляют передвижной цирк. Каркас был выполнен, если можно так сказать, из единого куска дерева. Прямо под ним разделялась на два рукава широкая канава. На ее берегах и стояли опоры, которыми конструкция упиралась в землю. Хотя правильнее было бы сказать не «упиралась», а вырастала из земли, ведь опорами были стволы деревьев.

Казалось, десять растений разных пород склонились друг к другу, чтобы вместе противостоять катаклизмам, да так и срослись кронами. Стволы были по большей части голыми, лишь на самом верху купола виднелся островок зелени, но место, где одно дерево переходило в другое, можно было угадать только по изменению цвета коры. Это чередование напоминало полоски на астраханском арбузе: ствол темный, ствол светлый. На светлых стволах виднелись капли смолы и редкие хвоинки, а на темных попадались одиноко растущие дубовые листья. Прищурившись, Олег разглядел на двух соседних ветках шишку и пару желудей и окончательно уверился в том, что одним из авторов этого творения был сбежавший из ада дух академика Лысенко.

— Очередная аномалия? — спросил у проводников Михаил.

— Бери выше, — отозвался Бодун. — Архианомалия. Называется соснодуб.

— Почему соснодуб?

— Потому что «дубосос» звучит намного хуже, — скороговоркой ответил Митрич, очевидно, ожидавший этого вопроса, и расплылся в счастливой улыбке. — А вот и газировка.

Он указал стволом автомата на поднимавшийся из канавы зеленоватый дымок. Хотя было довольно свежо, и ветви окружающих кустов ощутимо колыхались от ветра, зеленому дыму, казалось, все было нипочем. Он поднимался вертикально вверх, как раз к тому месту, где метрах в десяти от земли несколько растений соединялись в единый симбиотический организм.

— Выглядит не слишком симпатично, — заметил Михаил.

— Да брось! — не согласился с ним Митрич. — Грибное место, особенно после выброса. Грех было сюда не заглянуть. Знаешь, сколько мы отсюда артефактов в хороший день уносили? Столько, что в рюкзак не помещались.

— Ну ладно, ладно, собирайте. Мы мешать не будем.

— Да вы и не сможете. Сюда без костюмов с хорошей химзащитой соваться — верная смерть. Газировка — она как кислота. И испарения у нее ядовитые. Противогазы у вас хоть есть?

— Был один.

— Тогда лучше в сторонке подождите. И, кстати, с берега прикройте, если что. А то вокруг соснодуба часто слепые собаки шастают.

— Хватит балаболить, — прервал товарища Бодун, уже по пояс выбравшийся из маскхалата.

Митрич послушно скинул рюкзак, приставил к нему автомат и тоже начал раздеваться. Под маскхалатами у сталкеров обнаружились комбинезоны блеклого зеленовато-коричневого цвета с двумя прямоугольными накладками на груди. Выглядели комбинезоны солидно, весили, должно быть, немало, что и объясняло некоторую скованность движений сталкеров и тяжеловесность их походки, особенно при подъеме в гору.

Уже приложив нижний конец шлем-маски к подбородку, Митрич еще раз напомнил:

— Прикрывайте! А мы с вами хабаром поделимся.

— Прикроем, — пообещал Столяров, присаживаясь на корточки рядом с рюкзаками.

Он с интересом наблюдал за тем, как сталкеры, чем-то похожие на космических исследователей враждебной планеты, медленно спускаются к бурлящему озерцу, как зеленоватый дымок, поднимающийся с его поверхности, сперва жадно тянется к людям, а потом пропускает их, словно пес, признавший своих.

Гарин, сбросив свой рюкзак в общую кучу, присел рядом. — Перекусим, как считаешь? — спросил Михаил, не сводя глаз со сталкеров, едва различимых за дымкой ядовитых испарений. Бурчание в животе Олега было красноречивей слов. — Держи. — Столяров протянул Гарину щедро отломленный кусок хлеба и в четыре движения вскрыл ножом банку тушенки. — Костер разводить некогда, и так умнем за милую душу. Да не смотри ты на меня, как дворняга на краковскую колбасу. Шариковы в роду были? Оставлю я тебе, не бойся.

Минуту спустя Олег получил свои вожделенные полбанки и, подцепив ножом кусок побольше, отправил его в рот. Глаза сами закатились от наслаждения. Волокнистое мясо с полурастворившимся жирком показалось не евшему почти сутки Олегу настоящим деликатесом.

Поднявшись, он не спеша двинулся в обход аномалии, останавливаясь у каждой опоры гигантского купола и с любопытством ее рассматривая. Капля сосновой смолы блеснула на солнце. Гарин в задумчивости снял ее с коры дерева, скатал в шарик и поднес к носу. Потом вспомнил о яблоке и вороне и быстро вытер липкие пальцы о штанину.

— Ну как, есть чё? — донесся из тумана голос Митрича. — У меня только «крови» немного. А у тебя? Эй!

— Тихо ты, — недовольно откликнулся Бодун. — Разорался! Совсем клева не будет.

— Так есть чё? — «Мясо» есть, только какое-то лежалое.

— И все?

— Пока все.

— Ч-черт! Опередили нас. Кто-то здесь уже порылся.

— Да заткнись ты уже. Ищи лучше. За черным камнем смотрел?

— Да я везде смотрел!

— Смотри еще! «Крови» должно быть больше, чем «мяса». Зеленый туман как будто усиливал голоса сталкеров и почти скрывал их фигуры, от чего было непонятно, собираются ли Митрич с Бодуном перекусить прямо посреди ядовитого озера или же расчленяют кого-то.

— Нет, пусто, совсем пусто, — расстроенно сказал Митрич. — Пойду хоть за «колобком» залезу.

— Я с тобой, — вызвался Бодун. — А то загремишь, как в тот раз. Страховку-то не забыл?

Лениво дожевывая последний, особо жилистый кусок мяса, Олег смотрел, как на противоположной стороне газированного озера сталкеры один за другим взбираются по наклонному стволу на вершину соснодуба. На несколько мгновений они скрылись в единственном островке зелени на голой поверхности дерева-мутанта, потом оттуда донеслось полное досады восклицание:

— Нету «колобка»!

— Ну, значит, не каждый раз.

— Да ладно, всегда был, а теперь нет. Говорю тебе, нас кто-то опередил!

Гарин хмыкнул, потом вздохнул, заглянув в пустую банку, и, насадив на нож остатки хлебной горбушки, принялся выскабливать стенки.

— Вот и все, — пробормотал он.

И вздрогнул, когда кто-то повторил печальным голосом:

— От-и-се.

Олег поднял глаза. В пяти шагах от него, в тени обычной, не ставшей частью аномалии сосны, стоял монстр и то ли рассматривал Гарина, то ли давал ему время, чтобы Гарин рассмотрел его. Скорее первое, поскольку, едва взглянув на мутанта, Олег почувствовал, как съеденная тушенка просится наружу.

Монстр, весь какой-то перекошенный, казалось, был сшит из фрагментов различных животных: отдельно четыре ноги, заканчивающиеся острыми наростами, отдельно бочкообразная головогрудь. Из-за покрывающих плоскую морду складок и язв невозможно было понять, чем эта скотина дышит, чем ест и сколько у нее вообще глаз. Ниже колен ноги мутанта покрывал темный хитин, все остальное тело представляло собой один сплошной кусок розовой вонючей…

— Плоти. — Верное слово само сорвалось с языка. — Плоти, — повторил Олег и выматерился.

— От-и-се, — согласилась тварь, скособочив голову так, чтобы видеть человека самым большим и, вероятно, самым зрячим из своих глаз.

В следующее мгновение она оттолкнулась от земли передними лапами, потом задними и оказалась на расстоянии метра от Гарина.

Олег действовал интуитивно. Вместо того чтобы сдернуть с плеча автомат, он с криком «Сдохни, гнида!» запустил в морду твари консервной банкой и выставил перед собой нож. Псевдоплоть шарахнулась было в сторону, напуганная то ли броском, то ли криком, но, осознав, что опасность мнимая, издала громкий визг и снова устремилась на человека. Гарин отступил на шаг и очертил полукруг лезвием ножа. Тварь, присев на задних лапах, ударила наотмашь передней, и Олег, уклонившись от хитиновых зазубрин, получил в плечо заостренным копытом. Гарина развернуло и бросило на землю. В падении он успел докрутиться так, чтобы упасть на руки, правда, при этом выронил нож. Автомат, соскользнув с плеча, ударил рукояткой затворной рамы по запястью. Гарин подхватил его под цевье и перекатился на спину. Он перевел флажок предохранителя в положение АВ и даже дослал патрон в патронник, но на этом везение Олега закончилось.

— Оот-и-сссе! — объявила вставшая на дыбы псевдоплоть и ударом твердой, как стальная труба, конечности зашвырнула автомат в недостижимо далекие заросли репейника.

Где-то рядом раздалась короткая очередь, затем еще одна. Несколько мгновений Гарин с надеждой ждал, что сейчас мутант закачается и упадет, но, увы, не дождался. Вслед за звуком очередного выстрела послышался жалобный скулеж, переходящий в кашель, затем крик «Что за Бобик? Что за гребаный Мухтар?», и Олег понял, что у Столярова хватает своих проблем, а стало быть, ждать помощи неоткуда.

Олег резко подтянул ноги, чтобы хитиновые пилы разъяренного мутанта не отсекли ему ступни вместе с новыми ботинками, и, продолжая движение, перекувыркнулся через голову. Вышло не так ловко, как получалось в школьном спортзале, но главным был результат. Гарин снова стоял на ногах, правда, нож валялся в траве, прямо под брюхом у твари, автомат находился еще дальше, а со стороны овражка, намеченного Олегом для отступления, причудливым галопом неслись еще две псевдоплоти.

Метрах в двадцати по пояс скрытый кустарником Михаил вел бой с невидимым, но явно превосходившим его количественно противником. С уверенностью можно было сказать, что это не псевдоплоти. Они не визжали и не пытались имитировать человеческую речь, а рычали и лаяли. Тени, временами мелькавшие над кустами, были темно-коричневыми, а не розовыми, как свиная тушенка. В любом случае Столярову сейчас было не до него.

— От-и-се? — сочувственно спросила псевдоплоть, надвигаясь на Гарина.

— Чтоб вы сдохли! — с тоской произнес Олег и, оттолкнувшись ногой от края канавы, прыгнул в газировку.

К огромному удивлению Гарина, он не провалился в аномалию ни по колено, ни по пояс, как рисовало его воображение. Зеленая субстанция прогибалась под весом человека, как желатиновый студень, но удерживала его на поверхности. Псевдоплоть, по инерции влетевшая в газировку вслед за Олегом, с первой секунды завизжала так, словно ее режут. В том месте, где лапы мутанта касались воды, зеленоватый дымок стал темно-коричневым. Пока твари удалось выбраться на берег, ее передние копыта стали вдвое короче задних. Каждый раз, наступая на них, животное издавало смесь визга и стона.

В другой ситуации, не исключено, эти звуки вызвали бы у Гарина сострадание, но сейчас его больше занимало то, что сам он с каждой секундой становится как будто ниже ростом. То ли светящаяся зеленая лава все-таки решила его поглотить, то ли это растворялись в кислоте подошвы его ботинок. Посмотрев вокруг слезящимися глазами, Олег сделал несколько осторожных шагов по пружинящей поверхности и взобрался на камень, похожий на крокодилью голову. Стоять на нем было неудобно, зато отвратительное ощущение медленного соскальзывания в бездну прошло.

Все это время Гарин не дышал и в уме отсчитывал секунды: тридцать восемь, тридцать девять, сорок… Он и в детстве в бассейне редко выдерживал больше минуты, а стресс от схватки с псевдоплотью не сделал его выносливей. Проклятая тварь стояла на берегу, как будто ждала Олега. Даже со сточенными передними копытами она оставалась грозным противником.

На сорок седьмой секунде Гарин сдался. Он сделал вдох и ощутил, как ядовитый туман наполняет его легкие, проникает в кровь и добирается до мозга. Голова закружилась, как после двадцати минут катания на карусели, к горлу подступила тошнота, ноги от слабости стали ватными. От-и-се, как любила повторять псевдоплоть.

Олег запрокинул голову и посмотрел в небо, поделенное стволами соснодуба на сегменты, похожие на куски праздничного пирога. Не хватало только свечек. Правый глаз почти не открывался, из левого ручьем текли слезы пополам с гноем. Гарин уже знал, каким будет его последнее слово.

— Небо, — сказал он и зажмурился. Небо отозвалось голосом Бодуна:

— Лови, студент!

Почти ослепший Олег все-таки умудрился поймать брошенный сверху предмет и прижать его к груди обеими руками. Должно быть, так утопающий хватается за соломинку. Для соломинки предмет был тяжеловат, примерно в полкило. Он имел неопределенную форму и местами был твердым, как дерево или кость, а местами податливым, словно плоть.

— Не к пузу, к лицу прижми! — наставляли сверху.

Олег поднес предмет к лицу и почувствовал резкий неприятный запах. Так могла пахнуть клетка запасливого хомяка или морские водоросли, сутки пролежавшие на солнце. Однако странное дело: стоило Гарину вдохнуть этот запах, как его легкие начали очищаться. Олег приложил предмет к глазам, и поток слез иссяк так же резко, как заканчивается дождь в Зоне. Теперь Олег мог рассмотреть то, что держал в руках. Больше всего это было похоже на кусок собачатины пятого сорта, той самой, что рубят прямо с будками. Вкрапления мяса, какие-то хрящи и тут же — фрагменты явно неорганического происхождения. Выглядела эта мешанина отвратно, но рвотного рефлекса не вызывала. Тошнота вообще прошла. Головокружение и слабость не исчезли, но с этим, как говорится, уже можно было жить. Вопрос, долго ли.

— Хватайся! — сказали ему сверху, и на уровне лица появился конец веревки с привязанным за середину армейским ремнем. Видимо, это и была страховка Митрича. — Обвязывайся!

Олег спрятал целебную собачатину за пазуху, потянул веревку и, привстав на цыпочках, попытался затянуть ремень на талии.

— Не так, дубина! Под мышками крепи!

Под дружное сталкерское кряхтение и матерок Гарин воспарил над зеленой лавой. Вскоре четыре руки ухватили его за шиворот, помогли взгромоздиться на горбатый древесный ствол и подтолкнули в спину.

— Дуй в гнездо.

Переплетение дубовых и сосновых веток на вершине аномалии действительно напоминало птичье гнездо. Здесь можно было присесть, перевести дух и наконец оглядеться.

Рядом с тем местом, где Олег спрыгнул в газировку, паслось уже четыре псевдоплоти, три взрослые особи и недомерок, похожий на попавший под колеса мяч для регби, к которому пришили ножки саранчи. Паслись твари в самом прямом смысле, пощипывая траву и объедая листья с кустарника.

«Какого же черта ты за мной гналось, травоядное?» — раздраженно подумал Гарин.

«Свою» плоть он узнал легко, она переваливалась неуклюже, как цирковой медведь, стараясь поменьше касаться земли передними ногами.

С другой стороны озера Столяров продолжал отстреливаться, и с высоты соснодуба Олегу было хорошо видно, с кем он сражается. Кажется, этот вид мутантов назывался слепыми собаками. Пять или шесть псов уже лежали на земле в позах спящих сфинксов, но около десятка были еще живы. Эти уже не перли напролом, но и не спасались бегством, а, выстроившись полукругом и оскалив пасти, выжидали, когда Михаил на секунду отвлечется, чтобы сделать еще шаг вперед. Огрызаясь короткими очередями, Михаил медленно отступал к аномалии.

— Сейчас бы гранату бросить, — с тоской сказал Митрич, сверху глядя на обступившую человека свору.

— Сюда бы мой АК-47, — вторил товарищу Бодун.

— Так, мужики, я к вам! — объявил Столяров, когда до соснодуба оставалось метров пять. Забросив автомат за спину, он быстро взбежал по изогнутому стволу, почти не помогая себе руками.

Двое псов бросились за ускользающей добычей. Утробно рыча, они попытались взбежать вверх по стволу, но столкнулись боками и грохнулись в газировку. Одна собака довольно быстро выбралась на берег и ускакала куда-то на трех уцелевших лапах, а вторая еще пару минут оглашала окрестности жутким воем, медленно растворяясь в кислоте.

— Хорошо, что с ними не было… — заметил Митрич и добавил еще одно слово. На слух Михаила оно прозвучало как «птица».

— Что за птица? — переспросил он.

— Я сказал пси-пса, — вкрадчиво повторил Митрич. — Собаки с пси-способностями. Такая и сама фантомами изведет, и слепые псы в ее присутствии как-то организованней становятся.

Бодун задумчиво почесал подбородок.

— С моей стороны восемь целей, — объявил он.

— С моей — шесть. Два пса и четыре плоти, — отчитался Митрич и вздохнул. — Как в Ла Рошели. — И, вдруг приободрившись, громко спросил: — А сколько нас?

— Четыре! — в тон ему ответил Бодун.

— А сколько у нас шпаг?

— Хреново у нас со шпагами, — погрустнел сталкер. — Один автомат. Патронов хоть хватит?

— Обижаешь! — Столяров достал из подсумка три рожка, стянутых вместе изоляционной лентой. — И гранат штук шесть. Только… — Он замялся. — Духи этого соснодуба не обидятся на нас за то, что мы тут так нашумели?

— Что ты! — откликнулся Митрич. — Они только обрадуются. Вон им сколько харчей привалило. — Есть мнение, что вся эта архианомалия кормится за счет органики, которая попадает в газировку, — пояснил Бодун.

— Ну, ладно, раз так. — Михаил передернул затвор и выстрелил. Один из псов подавился собственным лаем. — Даже неловко как-то. Будто в тире, — проговорил Столяров.

— Ничего, — хлопнул его по плечу Бодун. — Выбьешь десять из десяти — получишь плюшевого медведя.

— А что это там внизу? — подал голос Олег. — Прямо под нами. Случайно не ваш «колобок»?

— Где? — Митрич свесился с ветки и ахнул. — Мать моя женщина!

— Там два «колобка», или у меня в глазах двоится? — спросил Гарин.

— Это не «колобок», — сказал Бодун. — Это лучше.

— Ну, студент! Ну, удружил! Держите меня четверо! — предупредил Митрич и принялся распутывать веревку.

— Нас трое, — напомнил Олег.

— И у меня руки заняты, — добавил Михаил, делая очередной выстрел. Еще одна собака, грудью поймав пулю, резко приземлилась на локти и склонила морду, будто заснула.

— Плевать. Главное, держите. — Митрич взвесил веревку в руке и покачал головой. — Нет, так не дотянуться. Придется башкой нырять.

— Да погоди ты, — сказал Бодун. — Сейчас наш снайпер отстреляется, спустимся не спеша и все соберем.

— Снизу тоже не достать, — возразил Митрич. — Там восходящий поток. Я, главное, его почувствовал, а вверх посмотреть не догадался. А она — видишь как — воспарила.

Затянув двойную петлю вокруг лодыжек, сталкер лег животом на широкий ствол и начал медленно соскальзывать головой вперед. Свободный конец веревки Бодун обмотал вокруг вертикально торчащей ветки и для надежности уперся в нее ногой. Олег тоже взялся за веревку, хоть его помощь и не особенно требовалась.

— Нормалек, — доложил Митрич, повиснув вниз головой, как летучая мышь. — Теперь трави помалу.

— Смотри сам не потравись, — проворчал Бодун. — Маску-то надень!

Когда Митрича спустили метра на три, его голова оказалась на одном уровне с двумя светящимися сферами, одна из которых была вчетверо больше второй. Сферы то ли парили в воздухе, то ли каким-то образом зацепились за голые ветви соснодуба. Сталкер отцепил от пояса цилиндр, похожий на обычный туристический термос, отвинтил крышку и стал ею загонять светящиеся сферы внутрь контейнера. Противогаз Митрича был снабжен переговорным устройством, и время от времени до слуха Гарина доносилось невнятное бормотание: «Давай, давай, родная!», «Ну еще самую чуточку!». Загнав добычу, сталкер закрутил крышку на цилиндре и показал Бодуну большой палец.

Минуту спустя Митрич уже сидел в «гнезде», краснолицый и счастливый, как Дед Мороз, которому впервые в жизни сделали подарок. Он так крепко прижимал к груди цилиндр, будто боялся, что контейнер улетит.

— Что там у вас? — не отрывая взгляда от прицела, поинтересовался Столяров.

Улыбка Митрича стала опасно широка.

— Помнишь, как ты сказал про меня, мол, душу из любого вытащит? Так это она и есть — «душа».

— А-а…

— Что бы ты понимал! — обиделся сталкер. — Хорошую «душу» за пять штук продать можно.

— Хорошую… — Михаил задержал дыхание, выжал спусковой крючок и закончил: — Можно и дороже.

«Душа», — думал Олег. — Восстанавливает здоровье, заживляет раны. Только медленно, в час по чайной ложке. В боевой обстановке куда полезнее обычная аптечка. А «душа» ценится скорее за приятный внешний вид.

Вслед за «душой» всплыло в памяти название второго артефакта, который Гарин до сих пор хранил под курткой. «Ломоть мяса».

— Спасибо за «мясо», — сказал Олег и протянул Бодуну артефакт, немного стесняясь, словно возвращал владельцу носовой платок, в который только что высморкался. Артефакт, изначально неказистый, после использования покрылся какой-то мутной и липкой пленкой. — Оставь себе, — усмехнулся Бодун. — Только за пазухой не храни.

— А то волосы на груди расти не будут, — добавил Митрич и, против обыкновения, не захихикал. То есть не исключено, что говорил серьезно. — Мы ведь обещали хабаром поделиться.

— Носи в рюкзаке. А если угодишь в газировку или еще в какую химию, перекладывай в подсумок, — посоветовал Бодун. — И прими что-нибудь от радиации. Ладони небось горят?

— Спасибо, — невпопад ответил Гарин. — Я помню, теперь я помню. Горят немного.

— Аптечка в рюкзаке, — напомнил Столяров.

— Да мне бы лучше водочки, — неуверенно сказал Олег.

Бодун хмыкнул и достал из нагрудного кармана небольшую, граммов на сто пятьдесят, плоскую фляжку.

— Ну держи.

Гарин открутил крышку и понюхал горлышко. Впервые в жизни сивушный запах не вызывал у него отвращения. «Что ж, за перемены», — подумал Олег.

— Ты же ее вроде не любишь? — спросил Михаил.

— Полюбил, — ответил Олег и, сделав три больших глотка, занюхал ломтем «мяса».

— Опять поумнел студент! — одобрительно заметил Митрич. — Кстати, в виде аванса, можно мне еще коньяку?