СМЕрШная история часть первая 1941 (СИ)

Глава 26

В стотысячный раз проверив, что я помню её адрес наизусть, Людмила чуть нагнулась и жадно поцеловала меня на прощанье. — Пиши мне. — Прошептала в ухо и сбежала вниз по лестнице.

"Ага. Смс-ку пришлю." — Подумал, прослеживая её стройную фигурку до трамвайной остановки. С улыбкой на лице, из квартиры первого этажа вышел Фокин. — Ну, что, тебя можно поздравить? Стал мужчиной.

— У-ё-о-у-у-у!

Я пропрыгал на одной ноге по лестнице и подобрал слетевший от удара тапочек. Возвращаясь в квартиру, переступил через скорчившегося на полу капитана. — Терпи, ты же мужчина.

Пора было выезжать на приём к Берии и я пошёл в спальню собираться. Натянуть гимнастёрку не успел, Алексей быстро оклемался и застал меня врасплох — задравшим руки вверх.

— Слушай, капитан, а сколько ты немцев убил? — Спросил увернувшись от ворвавшегося в комнату Фокина, тот, придерживая левой рукой повреждённую промежность, с правой — снова целил мне в лицо. — Одного, двух, десяток? Ты руку-то опусти, или придётся объяснять Лаврентию Павловичу откуда у меня синяки.

***

"Теперь понятно с кем он советовался." — Допетрил, когда шёл следом за наркомом по ковровым дорожкам Сенатского дворца.

Сдавая пистолет суровому полковнику из охраны вождя, подышал на гравировку и любовно протёр рукавом. — Товарищ полковник, вы с ним побережнее, не поцарапайте.

На секунду Лаврентий закатил глаза, щепча что-то на грузинском, покачал головой, подталкивая меня к дверям. — Заходи.

Мы зашли в приёмную, где нас отметили в журнале посетителей и попросили расписаться.

— Проходите, товарищи. — Разрешил надувшийся от своей важности секретарь, дождавшись, когда минутная стрелка настенных часов достигла верхней точки. М-да уж, точность вежливость королей, впустил нас ровно в двенадцать ноль ноль.

— Здравствуйте, товарищ верховный главнокомандующий. — Поздоровался, но руку протягивать не стал, мало ли, может с ним так не принято.

— Здравствуйте, здравствуйте. — Края широких усов приподнялись. — Можно по имени и отчеству.

Сталин прошёлся вдоль стола, выдвинув для меня стул. — Присаживайся. Не голоден? Может быть чайку?

— Спасибо, Иосиф Виссарионович, не надо. — Остановил его, когда он уже потянулся к телефону.

— На нет и суда нет, давай, Коля, познакомимся с тобой поближе, расскажи о себе, как так получилось, что у тебя появились такие необычные способности. Не от нечистой ли силы?

Сталин говорил быстро и уверенно. Негромким голосом он задавал вопросы, как будто заготовил их заранее, в великом множестве. Я, как мог, отвечал, стараясь поспевать за его мыслью, но это было не просто, мои ответы "не знаю" и "оно само как-то", его не сильно устраивали — ему подавай конкретику.

Во время разговора он часто поворачивался, то к Берии, то снова ко мне, и смотрел жёстким, проникающим в самое нутро взглядом, под которым было неуютно и как-то бздливо. "Словно филин высматривающий мышку в снегу." — Пришла в голову аналогия.

— Хорошо, я, кажется, понял. — Закурив папиросу, он помахал спичкой, посматривая на меня сквозь дым. — Николай, теперь хочу спросить о другом. Чего ты хочешь? — Увидев непонимание, продолжил выделяя интонацией каждое слово. — Как ты представляешь свою дальнейшую жизнь? Ты бы мог уйти, спрятаться и жить жизнью обычного человека, но ты решил воевать, как настоящий комсомолец и патриот. Готов ли ты отдавать все силы: для своей страны, для всего советского народа, для партии.

Жаль у меня нет минуты на размышления, как у знатоков из передачи "Что, где, когда", подошёл бы и звонок другу, или функция "убрать два неправильных ответа". — Иосиф Виссарионович, готов отдать и отдам. Конечно же, я сделаю всё, что в моих силах. — Заявил решительным тоном, чего собственно от меня и ожидали, но не остановился на этом. — Служить своей родине и партии — это долг любого советского гражданина, а служить лично товарищу Сталину — великая честь. — Верно, я тоже умею выделять слова и смотреть особым взглядом.

У Берии всё поджалось. Пока Сталин отвлёкся, чтобы стряхнуть пепел, я покосился на Лаврентия Павловича, молча слушавшего нашу беседу, по учащённому сердцебиению и напряжённым мышцам было очевидно насколько велико его волнение, хотя внешне нарком был совершенно спокоен. Хм-м, ему-то с чего нервничать?

— Всё таки надо было нам покушать. — Иосиф Виссарионович вкрутил бумажную гильзу в пепельницу и пригласил меня прогуляться с ним перед обедом. — Лаврентий, ты вечером, к пяти часам, зайди обязательно, Георгий Максимилианович хотел кое-что обсудить с нами обоими.

Пипец. По ходу, Берию только что попросили на выход. Как бы это не вышло мне боком. После ухода Лаврентия, Сталин достал из шкафа свою знаменитую шинель с фуражкой и мы пошли на выход. Проходя мимо полковника, я вопросительно глянул на оружейный шкаф, но тот, выпучив свои буркалы, яростно замотал головой из стороны в сторону. Ну и фиг с ним, лишь бы не заиграл куда-нибудь.

Морозная прохлада приятно охладила разгорячённое лицо. — Иосиф Виссарионович, разрешите скажу чего действительно хочу. — Я посмотрел на глубокие оспины идущего рядом Сталина. — Перестать бояться, бояться очередных проверок и допросов. Того, что моих немногих друзей будут использовать, чтобы влиять на меня, хочу делать то, что действительно может принести пользу, а не сидеть безвылазно в подвале работая детектором лжи. Выискивать воров, убийц и предателей — задача сотрудников органов внутренних дел.

Я глубоко вздохнул, проверяя реакцию спутника. — Да, шпионов и предателей ловить нужно, но для этого не надо ждать, когда их ко мне приведут, дайте мне машину, людей и я вам каждый день буду привозить их пачками, пока всех не выведу: предоставлю доказательства, найду их тайники, рации и связных.

Неожиданно для меня, Сталин согласился с моими предложениями, назвал их весьма разумными, но сразу стал объяснять почему это невозможно. — Коля, ты очень умный юноша, должен понимать, что не всё так просто, одного моего желания здесь мало, если ты считаешь, что страной управляет один лишь Сталин, то ты глубоко ошибаешься. У многих товарищей по партии возникнут вопросы, а на каком таком основании Сталин дал Николаю Кувшинову полномочия чинить самоуправства, а не пошлёт ли он его завтра за ними? У каждого могут быть свои грешки.

Остановились. Мы отошли уже достаточно далеко и пора было возвращаться, но я решил привести наглядный пример применения своих способностей. — Видите за моей спиной, оконце под крышей? То, где прикреплён щит с маскировочным рисунком. — Понизив голос, показал на одно из окон внутреннего двора. — Там сидит человек, слушает о чём мы с вами сейчас говорим, и всё записывает в тетрадь. У него какой-то специальный прибор с наушниками. Он же не для немцев собирает информацию, и вряд ли делает это по вашему приказу. Я могу сообщить о нём вашей охране, или могу найти того, кто послал, а могу застрелить его с такого расстояния, что здесь даже не услышат выстрела.

***

"… Кремлёвская охрана проморгала лазутчика на своей территории." — По старой привычке думать во время ходьбы, Сталин мерил кабинет шагами, в его голове не укладывалось то, что он сегодня услышал и чему был свидетелем. О том, что за ним следили в кремле, в самом сердце столицы, и могли убить в любой момент, он не стал говорить даже Берии. — Лаврентий, у тебя есть информация по детекторам лжи? — Спросил он у своего давнего товарища. — Почему у нас нет таких приборов?

— Как нет, есть, просто они ненадёжные, там слишком всё расплывчато и неоднозначно, к тому же, у нас мало грамотных специалистов для работы с ними. С Кувшиновым всё по-другому, он за час проверяет столько, сколько с этими детекторами за неделю не проверишь, причём с гарантией — ни одного прокола ещё не было.

Иосиф резко махнул рукой. — Нет! Больше он не будет этим заниматься, ищи специалистов и доводи приборы до ума, чтобы в каждом городе были.

Берия переглянулся с Маленковым, вообще не понимающим причин происходящего, что же так возбудило Сталина, что такого мог сказать Кувшинов?

— Нам необходимо учредить особый отдел для выявления шпионов и вредителей в рядах Красной Армии и передать его под управление Народного Комиссариата Обороны.

— Ещё один отдел для контрразведки, зачем, всё это уже есть и хорошо работает.

Иосиф Виссарионович остановился напротив высокого окна. — Есть мнение, что для более эффективной работы в этом направлении нам нужно свести все органы контрразведки в отдельное управление.

Берия обеспокоенно повёл плечами. — Кто будет заниматься переорганизацией, и кому будет поручено им руководить?

— Главным управлением контрразведки "СМЕРШ" будет руководить Сталин.

— Странное название, Иосиф Виссарионович. — Георгий Максимилианович посмотрел на Сталина. — Что-то означает?

— Да. Смерть шпионам.

***

За прошедшие три недели, со Сталиным, мы встречались ещё четыре раза, и каждое последующее посещение было всё более длительным, в основном, гуляли с ним по кремлёвским закоулкам, где по его просьбе, я рассказывал ему об окружающих нас людях. Кто приворовывает с кухни, кто спит на посту, а кто пришёл на службу навеселе. Объяснил ему, как у меня получается так точно стрелять и рассказал, какие картинки вижу при помощи запахов, но эти аспекты его интересовали меньше, чем чтение человеческих реакций. Он даже предложил провести несколько экспериментов с незнакомыми мне людьми, где я задавал приглашённым вопросы и, по их реакциям, узнавал их имена, даты рождения и любые другие данные. После этих опытов, Сталин настоятельно потребовал, чтобы я занялся изучением иностранных языков, в первую очередь немецким и английским.

Беседуя с Иосифом Виссарионовичем, мне постоянно приходилось контролировать свой длинный язык, всё время хотелось ляпнуть что-нибудь умное: про предательство Власова, предупредить об атомных бомбах, попросить найти Михаила Калашникова. Сдерживался с трудом, если и предлагал что-то, то только касающееся моих способностей, ну, не считая таких мелочей, как название для СМЕРШа.

За мной сохранили мой кабинет в управлении, куда заезжал три раза в неделю, продолжив заниматься проверками. Только теперь моими основными клиентами были военачальники посаженные по доносам, выходившие из окружений, или побывывшие в плену. Во внутренний двор управления заезжали целые колоны грузовиков, отправленные из фильтрационных лагерей для моей сортировки. У Фокина, с которым мы, наконец-то, помирились, в эти дни нередко сводило пальцы судорогой от постоянной писанины. Заполненные капитаном списки, отдавали вместе с личными делами в секретариат Лаврентия Павловича, где, после окончательной проверки, перепечатывали для Сталина.

По моей статистике, среди сотен проверенных, было меньше пяти процентов настоящих предателей, так сказать идейных врагов. Были и патологические трусы, неспособные руководить, не то что красноармейцами, а даже своей женой, не знаю, как это объяснить, но их получалось вычислять ещё до того, как они вылезали из машин.

Я только и успевал диктовать Фокину, куда направлять очередного командира. Основную массу полностью оправдывали и восстанавливали в звании, прочих — рекомендовал оправдать, но разжаловать в рядовые. Непрошедших возвращали на доследование обратно в лагерь, но уже с чёрной меткой в деле, а за обнаруженных четырнадцать немецких шпионов Лаврентий Павлович приезжал благодарить лично. По четверым из этих сотен дал настоятельную рекомендацию расстрелять их на месте, как убийц, насильников и педофилов — это были настоящие психопаты, недостойные ни одной лишней минуты жизни.

Спустя три недели после первой встречи с верховным, Берия ознакомил меня с приказом о назначении лейтенанта государственной безопасности Кувшинова Н.И. на должность главного инквизитора. Ха-ха-ха, шучу. Нет, корочки лейтенанта ГБ мне действительно дали, но с какой-то невнятной должностью заместителя начальника отдела оперативного учёта и статистики. Замнач отдела в главном управлении (ещё только создаваемого) СМЕРШа? В шестнадцать лет? Ага, конечно. Но, вообще-то — это действительно смешно, ведь я даже не знаю, кто там начальником. Епт-ыть, чей я заместитель, апостола Петра?

Фокину тоже выдали новые документы, в которых повысили его до майора, после чего Лаврентий Палыч сообщил о моём награждении и протянул орден Красной Звезды и медаль за Боевые Заслуги.

Жмоты! За самолёт и бой с Терентьевым дали медаль, ладно, годится. За колонну дали орден — тоже достойно, а за штаб где, за другие самолёты, где награда за вычисленных предателей?! Жулики!

На следующий день после выдачи плюшек состоялась встреча с моими новыми подчинёнными. — Здравствуй, Коля!

Ответно улыбаясь, встретил входящего в кабинет Леонида Сиверцева. — Уже старшой? Да ты оказывается карьерист. — Кивнул на шпалы в петлицах.

Следом за ним вошли остальные. Витю Данилина также повысили, сравняв его в звании с Евгением Лобановым, который всё ещё ходил лейтенантом. Последним зашёл младлей Денис Дружинин, ведущий под руку радостного эмигранта, несмотря на широкую улыбку, видок у Алекса был не очень. Оброс, ссутулился, впалые щёки чётче обрисовали выпирающие скулы, а дёрганые движения и лихорадочный блеск в глазах давали повод заподозрить в нём героинового наркомана.

— Сержант государственной безопасности, Николаев Александр Романович. — Представил его Сиверцев.

Николаев, реально, это такая шутка от Берии?

— Здравствуйте, товарищи. Хочу познакомить вас с вашим новым начальником майором Фокиным Алексеем Владимировичем. — Я оглядел будущих соратников. — Кто-то его уже видел и знает, а для других рассказываю — это опытный и ответственный командир, с которым я успел плодотворно поработать, выявляя врагов нашего народа. В первую очередь, майор будет координировать действия нашего подразделения с другими службами и обеспечивать все материальные и технические нужды. Весь документооборот также на майоре, так что, со своими вопросами, жалобами, или просьбами обращаемся к Алексею Владимировичу.

Выстроившись вдоль стеночки мужчины, смотрели на Фокина, сидящего рядом со мной и на их лицах читалось, как скачут их мысли. — Какое подразделение? Кто будет ставить нам задачи и в чём они будут заключаться? — С ожидаемым вопросом, вперёд выступил Леонид.

— Временно, ваша группа будет относится к НКВД, но в ближайшем будущем вы станете сотрудниками главного управления контрразведки "СМЕРШ". Расшифровывается, как смерть шпионам, вам надо объяснять, кто здесь главный по их нахождению? — Фокин поднял одну руку со стола и тыкнул на меня указательным пальцем. — Он будет ставить задачи. Вам всё понятно, старший лейтенант Сиверцев?

Лёня ответил "так точно" и сделал шаг назад, уступив очередь Николаеву (гы-гы-гы).

— Разрешите спросить…почему я?

М-да. Красноречиво. Ох-ё, Алексу ещё и передний зуб выбили, ваще красавчиком стал. — Потому что я настоял, будешь у нас переводчиком и займёшься моим обучением немецкому языку, или ты чем-то недоволен?

Он замотал башкой и его втянули обратно в шеренгу. Да уж, не хочет эмигрант обратно в камеру, а всё одно на рожон лезет — воспитание, однако.

— Ладно, остальные вопросы будем решать по мере поступления, а сейчас грузимся в машины и едем на полигон. — Поднялся Фокин. — Встретимся с остальными членами группы.

— Погодите. — Я посмотрел на эмигранта. — Алексей, смотри, как сержант Николаев зарос, давай, ты его подстрижёшь и мы наконец выясним каковы твои настоящие навыки парикмахерского мастерства.

— Да пошёл ты…