Слёзы Иссинир

В начале всего…

Когда на мир опускается ночь, луна отбрасывает тени и они оживают.

В начале была лишь Тьма, и имя ей было Тенебрис. Рука об руку шла с ней Смерть, что звалась Хелльтар. И заканчивались они там, где начинались Свет и Жизнь, именуемые Дарнаосом и Анкиорой. Были они братьями, потому существовали всегда вместе так же, как ­Тенебрис и Хелльтар были сестрами, и всегда держались друг дружки. И жили они так вчетвером без смысла и времени. Ибо во тьме ­Тенебрис не было ничего, кроме пустоты, и нечем было ее заполнить. А в жизни самого Анкиоры не было надобности, ибо никто не жил, кроме самих Первоначал. И в смерти Хелльтар не было нужды, ибо некому было умирать. А свет и тепло Дарнаоса некому было дарить, и сиял он напрасно.

Так продолжалось бесконечно — Тьма стремилась поглотить Свет, Свет стремился рассеять Тьму, Жизнь — победить Смерть, а Смерть — Жизнь, пока Первоначала не устали от вечного противостояния. Тогда решили они создать свой мир, в котором могли бы существовать вместе. Дарнаос посеял во Тьму свое семя, и оно проросло древом, которое ветвями заполнило Тенебрис и осветило ее, создав небо. Но древо так сильно разрослось, что начало поглощать Тьму. И тогда Хелльтар коснулась его, и ветви его опали — древо начало умирать. Тогда Анкио­ра коснулся его, и вновь оно засияло. И стало древо расти и умирать, цвести и погружаться в сон, ибо было оно божественным и объединило Первоначала, и поселились они на вершине его.

Проходило время. И корни древа обросли землей, что появилась из его опавших ветвей и листвы. А земля стала островом, парящим над тьмой. Плоды, что росли на том древе, были звездами. Созрев, они рассыпались по небу, давая Тьме жизнь. Но некоторые звезды становились слишком большими и не могли улететь, и опадали к корням древа. Первая упавшая звезда была поднята Дарнаосом и Тенебрис. Падая, раскололась она на две части, и свет их постепенно угасал, становясь тьмой. Дарнаос и Тенебрис благословили эту звезду и наполнили своей силой, и стали половинки той звезды первыми детьми Первоначал. Вознеслись они к своим родителям, и стали они богами. Звали их Иш’тара и Дамайн. То, как они были рождены, связало их невидимой нитью, как близнецов. А Свет и Тьма отныне стали супругами.

Иш’тара объединила в себе силы матери и отца, и была она всегда и светом и тьмой одновременно, и выбрала она себе небосклон, где дарила свет во тьме, и была темна при свете. Дамайн стал водой, что была темна в глубине и светла на поверхности, и выбрал он землю, и был он светлым при свете отца и темным во тьме матери.

Коснулся он земли, и из-под корней древа потекли реки, и проросли опавшие листья травой, а из сброшенных ветвей родился лес. Пригретый светом Божественного Древа, он рос, но в Час Тьмы, когда древо засыпало, приходила и Смерть. И все, что росло, сразу же погибало, реки покрывались льдом, и вода, пропитанная тьмой, становилась ядом. Ибо Тьма есть конец — все, чего она касается, становится ничем, как было всегда.

Но она же и начало, покуда есть, чем ее наполнить. И в глубинах ее, под корнями Божественного Древа, однажды появились первые создания, что стали подниматься на поверхность, когда древо засыпало, ибо не могли они выносить его свет. Они поглощали жизнь, которую созидало древо вокруг себя, но никак не могли насытиться, не могли заполнить они пустоту, что их породила.

Тенебрис восхитилась этими творениями и нарекла их ворханами. Несли они в себе ее тьму, жизнь Анкиоры, взятую от корней, и смерть Хелльтар, что всегда была во тьме. Вот только не было в ворханах света Дарнаоса, оттого способны они были лишь к разрушению.

Иш’тару печалило, что все растения подле древа погибали каждый раз, когда оно засыпало, и потому взглянула она в воды своего брата, роняя жемчужные слезы. Отражение ее засияло так же ярко, как она сама, наполняя реки светом, что более не позволял тьме отравить их. И тогда лес и трава, питаемые водами Дамайна, перестали погибать.

Спустя время из почек, что набухали на корнях древа, омываемых ручьями, и из цветков и бутонов, что осыпались в воду, из дыхания древа, что касалось воды и земли, родились нэйсиэль — народ леса, дети Божественного Древа, что поселился на корнях его, ибо было рядом с ним светло и тепло. Назвали они Божественное Древо Даосин, что означало «свет жизни».

Нэйсиэль прятались у корней, прикрывались корой, сброшенной древом, но многие из них все равно погибали, когда ворханы поднимались на поверхность. Тьма не могла больше тронуть воду, но нэйсиэль, созданные жизнью, что текла в дереве, светом, что исходил от его ветвей и коры, умирали от тьмы, что творения Тенебрис в себе несли.

Посмотрев на страдания лесного народа, Иш’тара пожалела их и попросила мать, чтобы держала она ворханов под корнями и не позволяла им подниматься на поверхность, на что Тенебрис разозлилась и отказалась. Ворханы родились раньше нэйсиэль и по праву первых могли бродить, где им хочется.

Тогда Иш’тара попросила помощи у Хелльтар, и Хелльтар даровала нэйсиэль бессмертие. И тьма больше не могла убить народ леса, но многих неосторожных нэйсиэль, кто перестал ее бояться и ушел далеко от древа, когда оно уснуло, она извратила и сделала враждебными и воинственными к собственным братьям и сестрам. И восхитилась ими Тенебрис, ибо были они прекрасны и устрашающи одновременно. Нарекла она их дархарами — теми, чьи сердца отныне поглотил мрак. Захотела она, чтобы жили они на поверхности, как и нэйсиэль, и попросила она Дарнаоса, чтобы защитил он ее творения от губительного воздействия света, но он отказался, видя, как агрессивны творения его супруги. Тенебрис разозлилась, ибо не видела она ничего прекрасного в нэйсиэль — были они мягкосердечными и немощными, по ее мнению. Тогда пошла она к Анкиоре, чтобы он сотворил для нее более совершенных созданий из ее тьмы, дабы убедить мужа, что они достойны жить на корнях древа под его светом. Но и Анкиора отказал в помощи Тенебрис, ибо видел в ней алчность и упрямство, тщеславие и гордыню.

Желая уберечь оставшихся нэйсиэль, Иш’тара попросила о помощи брата, так как были они детьми Тьмы и Света. Коснулись они корней Божественного Древа Даосин, и дало оно росток, из которого выросло еще одно древо. Мощные корни их были едины, и заключили они под собой тьму, что убивала все живое. И реки, что срывались раньше в темноту, потекли по земле, что стала целым миром, родившимся на корнях Божественных Древес. Нэйсиэль нарекли его Нэй-Шаин, что означало «мир на корнях». Дамайн создал озера и моря, чтобы повсюду почва была плодородной. И мягкий свет древа, что нэйсиэль назвали Иссинир — светом, что разгоняет тьму и согревает ее, не вредил Тенебрис, но держал ее саму и ее творения в стороне от мирных созданий нового мира.

Так Иш’тара и Дамайн навсегда разделили Тьму и Смерть.