Следуй по пути из лепестков персика

Глава 13

— Это что за такие странные и диковинные вещи? — спросил медник Цзян.

«Такие же странные и любопытные, как и хозяйка этих предметов», — озадаченно подумал Бэй Ху.

— Да так, некоторые нужные мне задумки, — улыбнулась Гу Мин Мэй в мужском обличье.

— Юный господин, я не знаю, когда смогу их сделать, — опять сказал кузнец-медник, обращаясь к Наташе. — Вы же знаете, что скоро наступает праздник Цинмин.

— В какой срок вы хотите уложиться? Сколько хотите за свою работу? — спросила Мин Мэй.

— Время терпит неделю? — уточнил мастер.

— А поскорее никак нельзя? — господин Лин подошёл ближе к меднику и поднял на него лицо, приподняв соломенную шляпу. — Это я, господин Лин Юн Бэй.

Кузнец ещё раз почтительно поздоровался, опустил глаза и был в замешательстве, иногда нерешительно поглядывая на молодого господина Лина:

— Ваше превосходительство, вы же знаете, что будет нельзя разжигать огонь.

— Но это же только в сам праздник, — произнёс Лин Бэй. — В остальное время совсем не обязательно.

Мин Мэй и Чун Хуа молча наблюдали за этим диалогом. После, уже Лин Юн Бэй молча и задумчиво наблюдал, как Гу Мэй в мужской одежде объясняет меднику производство и итоговый результат своих предметов. На данный момент овощетёрки, овощерезки и удобного венчика.

— Что это за Цинмин такой, который все ждут? — пробурчала про себя Наташа и вздохнула.

— Юная барышня Гу Мэй, вы позабыли, что это за праздник? — учтиво и сочувственно переспросил Лин Бэй.

— Наверное, начало посевных работ отмечают? — предположила и уточнила Наташа. — «Всё-таки весна».

Слуги и молодой человек озадачено поглядели на Наташу.

— Вот что бывает, если прогневить небеса, — тихонько про себя пробурчал Яочуан, личный слуга господина Лина.

И тут же получил больной щипок от Чун Хуа, что сразу спряталась за госпожой, и затрещину от своего хозяина:

— Поговорим с тобой после, — гневно он зыркнул на него.

— Простите, господин! — пролепетал Яочуан, потирая заболевшие места.

— Барышня Гу Мэй, ничего страшного, вы всё ещё вспомните, главное, что вы человек замечательный, — пролепетала личная помощница, заботливо и сочувствующе погладив госпожу по руке.

— Согласен с вашей служанкой. Барышня Гу, хотите расскажу вам легенду? — спросил Лин Юн Бей.

Мин Мэй, заинтересовано улыбнувшись, кивнула:

— Конечно! Если такую же интересную, как и в прошлый раз, так только с радостью послушаю.

«Моё путешествие в этот мир прямо очень занимательное и увлекательное», — подумала Наташа.

Лин Бэй в ответ тоже по-доброму улыбнулся и начал рассказ:

— Когда-то, в безнадёжно давние времена, наследник престола царства Цзинь, которого звали Чун Эр, при помощи интриг был изгнан, по велению хитрой и подлой наложницы своего отца, без какого-либо имущества и денег. Он скитался по миру девятнадцать лет, борясь с голодом и недругами, которые пытались его убить. Но его не покинул, защищал и сопровождал всё это время лишь единственный верный соратник, Цзе Цзытуй, который, возможно, даже был его родственником.

Когда однажды сложись самые тяжёлые условия во время засухи, принц был слаб, болен и уже умирал от голода. Цзе Цзытуй вырезал кусок из своего бедра и сварил из него похлебку. Принц в ответ пообещал, что когда придет к власти, никогда не бросит своего названного брата, щедро отблагодарит верного друга и дарует ему самую высокую должность. Цзе Цзытуй на это лишь ответил, что лучшей наградой для него будет мудрый, чистый, справедливый и верный своему народу правитель.

Но так вышло, что принцу Чун Эр, наконец, удалось обрести помощников и сподвижников, что решили поддержать его власть, обретя при этом и свою. Получив трон, Чун Эр щедро отблагодарил всех, кто остался ему верен и помог взойти на престол, простил всех врагов, объявив амнистии, но забыл о том человеке, кто однажды неоднократно спасал ему жизнь, ценой своей жизни. Соратники принца не подпускали ко дворцу его побратима, а сам принц на радостях и на пути становления власти даже не вспомнил о нём.

Через довольно долгое время, прошло несколько лет, вспомнив о друге, он стал его искать, но узнал, что Цзе навсегда ушел со своей матерью жить в горы. Он отправлял людей его искать, но те говорили, что не нашли его, либо он не хочет возвращаться ко двору и помогать правителю. Чун Эр загордился и считал, что идти искать названного брата самому, ему не по статусу. По совету других, Чун Эр поджег лес на горе со всех сторон, чтобы заставить верного соратника выйти к нему. Но после трёхдневного пожара, тело Цзе Цзытуя и его матери нашли возле ручья и сгоревшей наполовину ивы, а в ее дупле была записка. В ней, его искренний соратник Цзе писал, что ни о чем не жалеет, ему ничего не нужно, друг лишь надеется, что принц станет чистым, добрым, справедливым и мудрым правителем.

Чун Эр приказал похоронить Цзе Цзытуя и его мать под этой ивой, а сам поклялся исполнить его завет и стать самым лучшим государем для народа. Он всё понял и раскаялся, но было уже поздно. Чун Эр запретил в этот день, где-либо разжигать огонь и назвал его днём холодной пищи, всю неделю он без устали молился в храме за своего названного брата. Через год правитель вернулся в этот же день, почтить память друга, и с радостным чувством увидел, что дерево ожило, и на нем появились зеленые листочки. И тогда он дал этому дню ещё одно название, Цинмин, что в переводе означает «чистый свет». Чун Эр вошел в историю, как один из самых справедливых, великодушных и мудрых государей. При его правлении люди жили в мире, порядке и благоденствии. Каждый год до своей кончины Чун Эр посещал иву, где похоронил лучшего друга, и после этого неделю молился в храме. В этот день и неделю вся страна скорбела вместе с ним.

Поэтому праздник также называют «днем поминовения усопших». В этот день все жители, подвластные небесному нефритовому императору, посещают могилы близких, родственников и друзей, отдают им дань уважения.

Мин Мэй достала платок, потому что её лицо украсили две мокрые дорожки. Чун Хуа тоже всплакнула.

— Юная барышня Гу, не плачьте, а то подумают, что я вас обидел, — переживающе произнёс Лин Юн Бэй.

— Так такая история печальная, — проговорила Наташа, — что поделать. Жалко его маму, вообще ни при делах, а пострадала. Бедная женщина.

Девушка в обличие юноши отвернулась к ближайшему зданию, и быстро промокнув глаза, убрала платок:

«Опять эти подростковые гормоны этого тела?!» — мысленно возмутилась девушка. — «Но история и правда очень трагическая. Здесь живут просто мастера трагических историй».

— Барышня Гу Мэй, простите, я не подозревал, что вы такая трепетная и ранимая, — оправдывающееся произнёс молодой человек.

Чун Хуа злобно сверкнула глазами на Яочуана, боясь, что тот снова презрительно фыркнет, но помощник дворянина был спокоен.

— Да успокойтесь вы уже, всё нормально! — рассмеялась Мэй. — Что за абсурд? Теперь что, никому истории грустные не рассказывать, подозревая, что кто-либо расстроится? Ну и глупость. Я не имела ввиду, что вы глупый, — сразу оправдалась Наташа. — Ох уж эти мне правила приличия — приходиться постоянно расшаркиваться и объяснять и без того понятное.

Лин Бэй звонко рассмеялся:

— И то верно, какие мудрые мысли! Гу Мэй, вы такая чудная и интересная!

Когда молодой человек успокоился, сказал:

— Я вам должен вкусный обед. Пойдёмте, и я угощу вас.

— Не стоит, господин Лин, нам пора торопиться в поместье, меня могут хватиться, и тогда Гу Мин Мэй не поздоровится, — улыбнулась девушка. — Давайте как-нибудь в другой раз. Я запомню, что вы мне должны.

— Как скажете. Хорошо, договорились… Надеюсь, это произойдёт очень скоро — не люблю оставаться в долгу, — проговорил молодой человек. — Барышня Гу Мин Мэй, а вы завтра снова пойдёте гулять?

— А вам какая забота о моих прогулках? — удивилась Наташа.

— Просто мне нужно знать, мало ли… Предупредить своих людей, что если опять вы будете перелезать через стену с наклеенными усами… чтобы не хватали вас снова… Если будете в очередной раз вести себя и выглядеть, как юноша, — язвительно усмехнулся Лин Юн Бэй.

«Он что, думает, что меня это должно задеть? Что я безумно пекусь о своей внешности? Вот лопух, он даже не подозревает, как просчитался», — мысленно рассмеялась Наташа и улыбнулась в облике Мэй:

— И не говорите, такая удобная одежда, не то что эти дурацкие платья. Наверное, всю жизнь так буду ходить.

Господин Лин сначала опешил, а после рассмеялся:

— А вы, оказывается, ещё сумасброднее, чем я предполагал. Мне просто очень интересно, какие ещё изобретения на этот раз вы хотите воплотить в жизнь?

— Может быть и пойду, мне ещё нужно посетить пару мест, — пожала плечами Наташа. — Надо навестить гончара и лекаря Чжао.

— Если бы я поинтересовался, зачем вам это нужно, это показалось бы вам слишком бестактным? — улыбнулся дворянин.

— Показалось бы. Молодой человек, нельзя быть таким любопытным, — улыбнулась Мин Мэй, и развернувшись, направилась к спрятанной на газоне лестнице.

Господин Лин и его слуга помогли поднять лестницу и приставить её к стене. Мин Мэй и Чун Хуа, осторожно осмотревшись, быстро вернулись в поместье и переоделись в ближайшем сарае для хранения дров.

«Этот господин… Лин Юн Бэй, какая-то тёмная лошадка… Первое: есть несколько несостыковок, к которым можно найти оправдание, но шитое белыми нитками… Второе: почему у меня складывается ощущение, что он скрывает свою личность? Все эти странные недомолвки людей, которые его знают, наводят на подозрение», — размышляла Наташа, зайдя в комнату. — «Почему его все слушаются? И простым шовинизмом или сексизмом это вряд ли можно объяснить…»

Как оказалось, вернулась она вовремя — трое местных лекарей пришли попытать счастье в исцелении главной дочери семьи Гу.

— Госпожа Ся, вы просили нас следить за Гу Мин Мэй, — вошедшая служанка поклонилась.

— И что вы обнаружили? Вам удалось отрыть какой-нибудь компромат? — спросила Юнру аккуратно отпивая чай из маленькой коричневой пиалы.

— Пока нет. Но мы обнаружили кое-что подозрительное, — ответила прислужница. — Сегодня утром, после завтрака, эта девчонка, в сопровождении своей служанки, зачем-то отправилась в самый задний конец имения. Мы не смогли проследить за ними дальше — нас отвлекла Мин Лан, а после мы их потеряли. Они словно в воздухе растворились. Мы не смогли обнаружить их местонахождение, но недавно они снова появились оттуда, и Мин Мэй вернулась к себе.

Когда наложница Ся проследовала за служанками, то ничего подозрительного не обнаружила. Только лестница и стена дома навели её на размышление.

— Госпожа Ся, нам спрятать лестницу подальше? — злорадно спросила служанка.

— Нет, не стоит, — ответила та, ухмыльнувшись. — Если наши подозрения верны, то лучше оставьте всё, как есть… Но теперь пристальнее следите. Если это повторится ещё раз, сразу же сообщите мне. Поймаем их с поличным.

Служанка, которую она привела с собой из "Дома ароматов", злорадно улыбнулась.

Лекарь среднего возраста прощупал пульс Наташи на обеих руках:

— Юная барышня Гу, — обратился он к самой девушке, хотя тут присутствовала её мама — госпожа Гу. — У вас ощущается…

— Холод в голове? — перебила его Мин Мэй. — Я в курсе, и уже пью имбирь, как не в себя, что дальше?

Было видно, как лекарь закрыл своё возмущение в себе и снова улыбнулся:

— Я выпишу новый рецепт, что расширит кровеносные сосуды и улучшит питание мозга огнём.

— Может, не надо, огнём-то? — скептически посмотрела на него Наташа. — Мне мой мозг нужен живым, а не варёным.

— Видите, что происходит? — с комком в горле произнесла мать. — Пишите, мы попробуем это снадобье.

— Я дополнительно добавлю в рецепт боярышник, имбирь уберу, а женьшень уменьшу, — кивнул врач.

— Это всё ерунда. Ваш рецепт никому не поможет, коллега, — произнёс ещё один врач с деревянным чемоданчиком, зашедший в комнату.

Наташа в облике Мин Мэй закатила глаза.

— Госпожа, здравствуйте! — новый мужчина учтиво сложил руки и поклонился. После прошёл к больной, послушал её пульс и задал несколько вопросов. — Здесь необходим гриб «львиная грива» и розмарин.

Лекари начали обсуждать между собой сложившуюся ситуацию и болезнь девушки. В дверях появился третий врач. Вежливо поздоровался, поклонился и прошёл к Наташе. Затем послушал пульс девушки, заглянул ей в глаза, прощупал шею, задал свои вопросы:

— Все ясно. Причина находится в печени.

«Ого, это что-то новенькое в науке и медицине», — с иронией подумала Наташа. — «Я, конечно, ничуть не сомневаюсь в их таланте и способностях… И лечение, скорее всего, верное при моём недуге… Но они не знают основную причину. А я знаю, что мне это не поможет. Не собираюсь пичкать себя ненужными лекарствами».

— Необходимо погасить жар в её печени, — тем временем продолжал третий врач.

— Во, это хорошее средство! — Наташа выставила вперёд указательный палец. — Но только не для меня. Наложнице Ся оно ну очень необходимо. У неё явно такой жар в печени, из-за её жадности и злости, что нужно его срочно погасить.

В итоге лекари, долго поспорив и не придя к единому знаменателю, удалились. Потому что госпожа Гу отказалась давать лекарства дочери, которые посчитала сомнительными.

— Чун Хуа, а господин Лин не кажется ли тебе слишком странным? — спросила Мин Мэй, когда все ушли.

— Да нет, не особо, — ответила та.

Наташа рассказала ей обо всех своих подозрениях, личная служанка, и пока что, почти единственная подруга по совместительству, согласилась с этими доводами.

— Хуа, ты не знаешь какого-нибудь мастера, что может сплести соломенную шляпу по заказу? — спросила Гу Мэй. — Не такую, какую он умеет, а такую, какую мне надо.

— А какую вам надо, придумали что-то новое? — удивлённо спросила юная помощница.

Наташа нарисовала обычную соломенную шляпку с полями:

— А здесь будет завязка из ленты… А тут, позади, ещё должны висеть две ленты в свободном полёте. А вот тут, я хочу приклеить или пришить искусственные, либо настоящие цветы. Только настоящие слишком часто менять надо — они же вянут.

Чун Хуа ошарашенно вытаращила глаза на молодую хозяйку:

— Это звучит и выглядит чудесно! Вы теперь ещё и законодательница мод?! Ух, представляю сколько будет завистливых и восхищённых глаз направлено на вас!

— Дело за небольшим — осталось только найти мастера, — снисходительно улыбнулась юная госпожа.

— Так я же умею, барышня Мин Мэй! Вы что, забыли? — обиженно возмутилась Чун Хуа. — Мы же и познакомились с вами в провинции, где меня вам продали в услужение. Я умела плести и даже вас учила, — улыбнулась юная помощница.

— Что-то вот тут… такое теперь припоминаю! — Наташа в облике Гу Мин Мэй сделала задумчивое лицо.

Чун Хуа радостно похлопала в ладоши:

— Сегодня же вам её смастерю!

— Ваше высочество, брат, — Бэй Ху прошёл в комнату, после предварительного оповещения и приглашения. — Смотри, — он положил на стол перед другим молодым человеком странные рисунки.

— Что это? — заинтересовался тот.

— Слуги Гу Мин Мэй сегодня приходили в кузницу и принесли эти чертежи. Это вещи, что самолично изобрела молодая барышня Гу, — улыбнулся младший брат.

— Самолично? Она стала настолько смышлёной? — несколько скептически поднял на него глаза наследный принц.

— Да, очень! Забавная! — улыбчиво воскликнул Бэй Ху.

— Слуги её, говоришь, принесли? — спросил Ли Цзы Лун.

— Да, — ответил брат. — Мне потом мои люди сообщили, и я перерисовал их у медника… А это, смотри, специальная щётка, для чистки зубов.

— А мне мои… сказали, что сегодня барышня семьи Гу вела себя странно и самолично покинула своё имение, через забор в мужской одежде. Дальше продолжать? — наследный принц улыбнулся хищнической улыбкой поймавшего добычу зверя.

— Брат. Я просто обещал, сам понимаешь, такое дело, — испуганно и виновато пролепетал Бэй Ху. — Я никогда не скрывал, и не буду и дальше скрывать от тебя что-то важное.

— А я уж грешным делом подумал, что тебе войско семьи Гу понадобилось, — нарочито вздохнул наследный принц.

— Ты что! — испугался Бэй Ху и склонился. — Брат, никогда в жизни…!

— Да ладно, я же пошутил. Встань, — рассмеялся Цзы Лун. — Общайся с ней, сколько пожелаешь, если в состоянии её терпеть.

Но у Бэй Ху холод внутри так и не хотел уходить. Потому что он понял намёк брата, но в то же время не понял, за кем именно следили люди наследного принца, за домом князя Гу или за ним самим.

Из головы Ли Бэй Ху никак не выходил образ и слова Гу Мин Мэй, а также поступки, поведение и жесты. Молодой человек постоянно вспоминал это всё, в его голове всплывали и исчезали образы, сменяя друг друга. Эта необычная и будто обновлённая девушка зацепила его, словно он никогда её и не знал, и теперь узнавал вновь.