Склеп Хаоса

ГЛАВА СЕДЬМАЯ Сказание о несостоявшемся подвиге

Несущаяся толпа увлекла Маэля Монброна и тащила за собой до тех пор, пока он не догадался удачным рывком перемахнуть через прилавок опустевшей лавки и притаиться там. К сожалению, укрытие оказалось не слишком надежным – дощатые стены лавки вдруг сложились, как игрушечный детский домик, и погребли Маэля под собой. Сорвавшаяся с крюка бронзовая лампа при этом чувствительно стукнула гостя из Аквилонии по затылку.

Сознания Монброн не потерял, но какое-то время все предметы казались ему расплывающимися и призрачными.

Придя в себя, Маэль начал неравную борьбу с досками, щедро утыканными гвоздями и щепками, за свое освобождение. Он сумел выбраться из-под придавленного балкой прилавка и даже дополз по шатающимся обломкам до того, что раньше было небольшим окном, а теперь напоминало рваную дыру. Монброн осторожно высунулся наружу… и замер, открыв рот и перестав дышать.

Шагах в двадцати от него стоял дракон.

Маэль был уверен, что с этого момента с его головой случилось нечто нехорошее – наверное, из-за удара лампой. В ней, то есть в голове, одновременно зазвучали два голоса. Один невозмутимо и хладнокровно перечислял:

«Дракон. Вне всякого сомнения, геральдический, Drago nobilis. Не самая крупная из встреченных когда-либо особей. Длина от кончика носа до кончика хвоста – около двадцати локтей, соответственно, размах крыльев должен составлять не менее сорока локтей. Нехарактерные для данной разновидности роговые образования на голове. Могут быть опасны в близком сражении. Преобладающие цвета окраски – зеленый, коричневый, желтый и бронзовый. Чешуя крупная, с загибающимися концами, типа „акулья кожа“. Очевидно, данный экземпляр еще не достиг зрелости и находится в стадии роста. В таком случае возможно наличие незатвердевших участков чешуи на брюхе, в области горла и мест сочленения крыльев с туловищем. Возможные способы уничтожения: „бой в лоб“, с использованием специально утяжеленного копья; „бой на расстоянии“, с целью предварительного поражения стрелами наиболее уязвимых участков, как-то: глаза, ноздри и уши…»

Второй голос растерянно и восхищенно повторял:

– Боги, какой он красивый… Никогда не думал, что они так прекрасны… Везде говорится – «жуткая тварь, порождение мрака»… А он… Он такой…

Какой именно – Монброн затруднялся определить по причине отсутствия подходящих слов.

Предмет душевных терзаний потомка истребителей драконов тем временем обнаружил нечто любопытное – загоны для животных. Те, кто были потрусливее и предусмотрительнее, то есть овцы, свиньи и козы – постарались спрятаться или притвориться дохлыми. Однако свезенные со всех концов провинции бойцовые быки отнюдь не собирались бояться чужака. Видимо, из-за украшавших голову дракона рогов они приняли его за своего сородича и теперь пытались выломать загородку, чтобы добраться до него и показать, кто здесь главный.

Дракон поначалу с интересом наблюдал за действиями животных, затем откинул голову назад, совершенно по-человечески откашлялся и чихнул. Именно чихнул – звонко и раскатисто.

Из ноздрей ящера вылетели два прозрачно-алых стеклянистых комка. Монброн никогда раньше не подозревал, что огонь может быть похож на расплавленное стекло, и пребывал в твердом убеждении, что драконы выдыхают толстые струи пламени, сжигающие все на своем пути.

Лохматые дымящиеся сгустки ударили в деревянную загородку, она мгновенно вспыхнула и обрушилась внутрь загона. Слегка растерявшиеся быки опешили и попятились, опасливо косясь на разбегающееся по соломе красные язычки. Дракон повторил свой трюк с вычихиванием огня, направив его поближе к быкам, и засмеялся, глядя на удирающих в панике забияк и на то, как они грузно перепрыгивают через загородку, разбегаясь по опустевшей площади.

Может, ящер просто прочищал горло, однако Монброн принял эти утробные гулкие звуки за самый настоящий смех. После чего озадаченно нахмурился. Нигде в подробнейших летописях рода Монбронов не встречалось упоминаний о способности драконов к смеху…

Конан, успевший обогнуть непроходимый завал из бревен, досок и разорванной ткани, в который превратился бывший помост для городской знати, тоже остановился. Смеющийся дракон? Да быть такого не может! Крылатые ящеры, что бы там не говорили, наверняка созданы каким-нибудь свихнувшимся древним божком и не умеют радоваться. Ни одно из созданий темной магии, когда-либо встреченных и безжалостно уничтоженных киммерийцем, по природе своей не могло смеяться! Смех – это для людей, но не для чудовищ! Иначе чем бы они отличались друг от друга?

Послышался неровный перестук копыт, и Конан отпрыгнул в сторону, пропуская черного быка с выкаченными глазами и слегка дымящейся на хребте шкурой. Животное неслось, не разбирая дороги, и вскоре скрылось где-то за развалинами лавок.

«Дракон, что ли, так его напугал?»

Корсар осторожно заглянул в проулок, откуда выскочил бык. Никого. А даже если кто-то и есть, наверняка прячется под обломками. Куда же подевалась проклятая тварь? Это ведь не маленькая зверюшка, которая может юркнуть в любую щель и затаиться!..

Неподалеку раздался подозрительный шорох, заставивший Конана мгновенно обернуться. Груда торчащих в разные стороны досок шумно съехала на землю. Высунулась голова, повертелась в разные стороны, оценивая разрушения, затем показались плечи и руки. Человек подтянулся, выбрался наружу и выпрямился. Киммериец с легким удивлением признал в незнакомце Деррика, потерявшего где-то свой берет, а заодно и изрядную часть прежней щеголеватости.

– Здесь прошла орда завоевателей, – вполголоса пробормотал Деррик. – Город брошен на поток и разграбление… Кажется, можно вылезать, – заключил он и наклонился над узкой щелью, протягивая кому-то руки.

На свет появились растрепанная женщина в ярко-красном платье, теперь больше похожем на живописные лохмотья, и крупная собака. Женщина осмотрелась и испуганно ахнула, прижавшись к своему спутнику. Собака сжалась в комочек и тоненько заскулила. Не слишком вместительный разум животного отказывался понять, что произошло.

– Эй, – негромко, чтобы не испугались и не завопили, окликнул растерянную парочку Конан. Деррик и Агнесса оглянулись, схватились за руки и побежали к корсару, прыгая через валявшиеся повсюду обломки досок и ящиков. Заговорили они тоже одновременно, перебивая друг друга:

– Это дракон? Правда, дракон?

– Все так испугались и побежали, и мы тоже побежали, а потом всё начало рушиться и на нас что-то свалилось…

– Надо отсюда убираться, пока целы…

– А куда делись Монброн и Блайи? Они ведь стояли рядом с нами…

– Тихо, – шикнул Конан. Донна Вальехо и Деррик послушно замолчали. Судя по выражению их лиц, они с готовностью предоставляли киммерийцу право позаботиться об их благополучном спасении. – Монброна или Блайи я не видел. Дракон шляется где-то неподалеку. Я как раз собирался пойти и взглянуть на него. Вам лучше забраться обратно и посидеть еще немного.

– Нет, – жалобно сказала Агнесса. – Сидеть и ничего не знать – это так страшно… Можно, мы пойдем с вами? Мы будем молчать и не мешать, только не оставляйтесь нас здесь!

«Нет ничего хуже, чем напуганная женщина, которая цепляется за тебя в самый неподходящий момент!» – киммерийцу уже не раз предоставлялся шанс убедиться в истинности этого утверждения, однако история то и дело повторялась. Заберись ты хоть на горную вершину или в пустыню, все равно рядом непременно объявится хнычущая юбка и будет умолять, чтобы ее отвели домой.

– Идем, – мрачно сказал Конан, решив не тратить время на заведомо бесполезные убеждения. – Деррик, придержи собаку. Если наткнемся на дракона – сразу сматывайтесь, поняли?

Две головы согласно кивнули. Деррик свистнул своей псине, послушно занявшей место слева от хозяина, и маленький кортеж двинулся в путь, стараясь держаться поближе к уцелевшим строениям и настороженно прислушиваясь.

Таким порядком они добрались до следующего перекрестка, отмеченного лежащей вверх колесами телегой – одно из колес до сих пор вращалось, издавая протяжные скрипучие звуки. Далее тянулись загоны для животных, над которыми поднимался пока еще неуверенный черный дымок, и склады.

На обширной площадке в окружении опрокинутых прилавков и рассыпанных товаров стоял золотисто-коричневый дракон и задумчиво озирал последствия своего визита. Это был тот же самый дракон, что вынырнул рядом с бортом старой галеры «Джелико». Или его брат-близнец. Рогатая голова, сложенные на спине крылья, огромные лапы с кривыми когтями… Только здесь, на земле, он выглядел намного опаснее.

– О, – обрадовался ящер, заметив выскочивших и не успевших метнуться обратно людей. – А я решил, что все сбежали.

Агнесса нервно хихикнула. Деррик аккуратно отодвинул госпожу графиню назад, себе за спину. Рыжая собака покосилась на хозяина и неуверенно гавкнула.

– Почему бы тебе не убраться туда, откуда ты взялся? – миролюбиво поинтересовался киммериец. Дракон не выглядел злобно настроенным, хотя кто может поручиться, что творится в башке у подобной зверюги? Сейчас он тихий и мирный, а спустя миг начнет плеваться огнем во все стороны…

– Я тебя знаю, – желтые глаза ящера нехорошо прищурились, а из расширившихся ноздрей потекли вверх две тонкие струйки сероватого дыма. – Ты уже пытался меня убить.

– Что поделать, ремесло такое, – хмыкнул Конан. – Так ты уберешься или нет?

Зверюга подумала, хлестнула по земле хвостом, превратив в щепки подвернувшийся бочонок, и решительно помотала головой. Дело принимало скверный оборот. Неужели придется драться с этим монстром, то ли всплывшим со дна океана, то ли выползшим из забытых темных подземелий? А как, скажите на милость, это сделать? Он же весь, от морды до лап и кончика хвоста, закован в броню! И еще неизвестно, сможет ли обычный клинок прорубить драконью чешую или нет!

– Может быть, ему что-то нужно? – тоненьким дрожащим голоском проговорила Агнесса. – Обычно подобные создания требовали с города выкуп – золото, коров или… э-э… благородных девиц.

Предложение донны Вальехо было не лишено здравого смысла, однако прозвучать так и не успело. Причина этого носила имя Маэля Монброна из аквилонского города Танасула. Именно вышеупомянутый дворянин с неразборчивым воплем, долженствующим обозначать боевой клич, вывалился из окна полуразрушившейся лавочки. Неизвестно, что подвигло его на этот шаг, но, скорее всего, он счел, что донна Агнесса находится в опасности.

Дракон недоуменно обернулся, ища взглядом источник беспокойства. Конан вполголоса выругался, сплюнул и потянулся за мечом, в очередной раз прокляв свою идею пойти на ярмарку. Деррик, несмотря ни на что, еле слышно рассмеялся, а донна Вальехо ойкнула.

Маэль утвердился на ногах, вытащил эсток и целеустремленно направился к наблюдавшему за ним дракону. Не дойдя до зверя шагов пяти, Монброн остановился, откашлялся и торжественно провозгласил:

– И суждено детям Митры всегда поражать оружием своим мерзких гадов… – тут Маэль на миг запнулся, то ли забыв полагающуюся формулу, то ли засомневавшись в собственных словах, – …равно тех, что кроются во мраке под землей, и иных, что оскверняют отвратительным видом своим чистоту небес. Ответь же, порождение злобы и мрака, согласно ли ты добровольно передать свою никчемную жизнь в мои руки или предпочтешь умереть, защищаясь?

– Ага, – кивнул дракон, внимательно выслушав, – из всего сказанного неоспоримо следует одно: тебе очень хочется получить мою голову. Знаешь, человек, я как-то против. Мне очень нравится моя голова, и я считаю, что она не так уж и плохо смотрится на своем нынешнем месте. Что до твоего вопроса, отвечаю: драться мне совершенно не хочется. Но, видимо, придется.

– Я не виноват, так положено говорить, – буркнул Монброн.

«Лучше б не трепался, а постарался подойти поближе и подрезать ему сухожилие на лапе, – проворчал про себя Конан. – Ладно, сейчас посмотрим, как этот щенок будет геройствовать. Не удивлюсь, если дракон прихлопнет его, как муху. Туда ему и дорога!»

– Они что, в самом деле собираются драться? – тихонько прошептала Агнесса. – Но это же безумие! Капитан, остановите их!..

– И не подумаю, – отрезал киммериец. – К тому же, графиня, вы представляете, каким образом их можно разнять? Я – нет. Монброн хотел убить дракона – пусть убивает на здоровье.

– Несколько жестоко, но вполне справедливо, – заметил Деррик. – Не огорчайтесь заранее, моя прекрасная донна. Может, нашего дражайшего гостя и не убьют, а только слегка покалечат. Тогда у тебя будет возможность снова похлопотать вокруг него…

– Замолчи! – сердито бросила графиня Вальехо. Деррик пожал плечами и сделал вид, что поглощен рассматриванием сучков на досках соседней стены.

Тем временем на ярмарочной площади, заваленной обломками досок, перевернутыми повозками и рассыпанными ящиками, разворачивалось великое сражение не на жизнь, а на смерть.

Монброн избрал тактически верный ход – стал подбираться к дракону сзади. Конечно, он рисковал попасть под сокрушающий удар хвоста, однако ящеру требовалось все время держать голову повернутой назад, что было не слишком удобно. Дракон топтался на месте, медленно поворачиваясь вокруг собственной оси, Маэль держался чуть поодаль, зорко следя за движениями противника.

Первым не выдержал ящер. Толстый хвост взметнулся вверх и наискосок, костяная кисточка на конце хищно щелкнула, превратившись в подобие цепкой клешни. Монброн вовремя подпрыгнул, хвост со свистом пронесся у него под ногами. Раздался короткий скрежет – в момент прыжка Маэль умудрился рубануть эстоком сверху вниз и, кажется, небезуспешно.

«Неплохо, – был вынужден одобрить Конан. – Очень даже неплохо для такого молокососа…»

– Ах, так? Значит, вот ты как? – возмутился дракон и замолотил хвостом, как рыба, вытащенная из моря на берег. Брызнули разлетающиеся во все стороны комья земли, перемешанные со щепками, черепками, бесформенными кусками железа и обрывками ткани. Монброн вертелся юлой, уклоняясь от ударов, и сделал попытку подобраться ближе к голове дракона, где хвост бы его не доставал. К сожалению, аквилонцу не повезло – очередной хлещущий удар отправил ему под ноги содержимое расколовшегося бочонка. Маэль поскользнулся, упал и проехался несколько шагов на спине. Агнесса истошно завизжала.

– Вот и допрыгался, – нарочито зловещим голосом сообщил ящер. Поднял хвост, примерился, и изо всей силы ударил по лежащему человеку.

Вернее, ударил туда, где человек находился. Монброн успел перекатиться, а хвост дракона со всего размаху воткнулся в колоду для разделки мяса.

И застрял.

Обескураженный ящер попытался высвободить свое грозное оружие, однако длинная кисточка-клешня на его конце глубоко ушла в плотную древесину. Дракон ожесточенно дергал плененным хвостом, даже сумев разок оторвать тяжеленную колоду от земли, однако кисточка надежно застряла.

Конан не удержался и захохотал – уж больно потешно выглядела огромная зверюга с волочащимся позади громоздким чурбаком.

– Вовсе не смешно, – пропыхтел дракон. – И не по правилам!

– По правилам, по правилам, – заверил его поднявшийся на ноги Маэль. – Так кто теперь допрыгался?

Вместо ответа ящер судорожно дернул головой. Теперь из его ноздрей вырвался уже не крохотный комочек пламени, а настоящий пылающий огненный шар, размером не меньше двух или трех локтей. Монброн шарахнулся в сторону, шар врезался в россыпь досок, недавно бывших вполне приличной телегой, и рассыпался фейерверком алых и синих искр. Телега неохотно загорелась, исходя вонючим черным дымом.

Дракон наконец сообразил изогнуться и прижать злосчастную колоду передними лапами. Еще несколько рывков – и его слегка помятый хвост снова прочертил в воздухе красивую смертоносную дугу. Кисточка на конце непрерывно щелкала, точно голодный птенец или охотящийся краб.

– Продолжим? – с вызовом обратился зверь к человеку.

– С удовольствием! – Монброн, кажется, даже отсалютовал противнику своим эстоком.

– По-моему, они несколько увлеклись, – озабоченно пробормотал Деррик. – Капитан, тебе, как человеку опытному, так не кажется?

– Кажется, – согласился Конан, наблюдая за тем, как дракон пытается неожиданными выпадами тяжелой головы сбить Маэля с ног, а аквилонец уворачивается и заставляет животное отдергивать голову, угрожая ударить клинком по глазам или носу. – Зверюга играет. Не хочет убивать этого горе-вояку, это же ясно, как день!

– Может, вы все-таки вмешаетесь? – робко заикнулась Агнесса. – Я понимаю, что это против всех уложений и правил, но подобное сражение не может продолжаться до бесконечности! Месьор Маэль скоро устанет, а это существо… Кто знает, сколько оно может драться?

– Мы могли бы попробовать его отвлечь, – неуверенно предложил Деррик. – Кроме того, в городе есть отряд регулярной гвардии и они должны были околачиваться на ярмарке. Если обстрелять дракона из арбалетов, он наверняка уберется прочь…

– И прилетит завтра, – задумчиво сказал киммериец. – Да еще с приятелями. Как ни жаль, выход только один – прикончить зверюгу. А помощи от гвардии мы можем ждать до конца света. Небось, они драпали первыми, если я что-то понимаю в городской страже…

– Смотрите! – неожиданно звонко воскликнула Агнесса. – Он его сейчас убьет!

«Он» относилось к дракону, сумевшему ловким маневром прижать Маэля к грозившему вот-вот обрушиться нагромождению из тюков, ящиков, бочек и ломаных досок. Монброн пятился, то и дело оглядываясь через плечо, а зверюга, кажется, больше не намеревалась шутить. Пасть дракона приоткрылась, выставив напоказ набор ровных желтоватых клыков, между ними метался раздвоенный кончик языка. Где-то в груди зверя рождалось низкое урчание, заставляющее все вокруг – живое и неживое – мелко вздрагивать. Животное покачивалось взад-вперед на полусогнутых лапах, хвост метался из стороны в сторону, то скручиваясь в кольцо, то распрямляясь; желтые глаза неотрывно следили за напрасно пытавшимся скрыться человеком.

Поняв, что лезть через завал – чистейшей воды самоубийство, Маэль повернулся к дракону и поднял эсток. Что ж, иногда случается и такое. Не всем суждено выйти из поединка победителями. По крайней мере, его совесть чиста – он сделал все, что мог…

– Н-нет! – пронзительно взвизгнула донна Вальехо. И вслед за этим совершила самый дурацкий, по мнению Конана, поступок – выбежала на площадь, явно собираясь воззвать к душевной доброте огромного и разозленного ящера.

– Несс! – истошно завопил Деррик. – Несс, вернись! О, проклятье…

Он сорвался с места и бросился вслед за удаляющейся Агнессой. Собака, не задумываясь, помчалась за ним.

«Называется, сходил на ярмарку, – с тоской подумал Конан, легко догоняя Деррика. – Треклятая ящерица! Жаль, что мы ее в море не пристрелили!»

Дракон повернул морду, на которой появилось удивленное выражение. Воспользовавшись общим замешательством, Монброн кинулся вперед, проскочив прямо под подбородком чудовища. Чинкуэда зашлась в лае, прыгая вокруг гигантского животного. В следующий миг Маэль со всего размаху врезался в бегущую Агнессу, и они упали. Деррик, не останавливаясь, перепрыгнул через них и размашистым жестом швырнул в голову ящера нечто маленькое и блестящее.

Загадочный предмет с еле слышным хрустом разбился о рог чудовища, окутав его морду клубами густого синеватого дыма. Дракон попятился, шарахнулся вбок, оступился, врезавшись в груду обрушившихся ящиков с капустой и репой, и замер, часто-часто тряся головой и надрывно кашляя.

Конан поравнялся с упавшими и рывком поднял обоих на ноги – Монброна за шиворот, Агнессу за руку. Затем развернул несостоявшегося победителя ужасного крылатого гада и его нежданную спасительницу в сторону узкого проулка и не слишком вежливо подтолкнул:

– Бегом и без разговоров!

– Но… – заикнулся Маэль. – А как же дракон?..

– Вали отсюда! – еще немного, и киммериец наплевал бы на все, с таким трудом усвоенные, правила поведения в обществе благородной дамы. – Хватай ее и сматывайся что есть сил, понял?

– Ага, – покладисто сказал Монброн, уразумев, чего от него требуют. Подхватив растерянную донну Агнессу под локоть, он настойчиво потащил девушку прочь с площади.

«Одной заботой меньше, – подумал Конан, глядя им вслед. – Теперь займемся нашей игривой ящеркой… Хотелось бы знать, чем таким угостил ее Деррик?»

Зверь наконец прокашлялся, помотал головой, и с досадой убедился, что его добыча улизнула. Деррик и Чинкуэда тоже предусмотрительно куда-то спрятались. На площади остались только киммериец и дракон.

«Убить дракона, убить дракона, – эти два слова почему-то назойливо крутились в голове, не желая уходить. – Вот он, крылатый змей, невиданное чудовище, и вот я, просто человек. И я его сейчас убью… Не кто-то другой, а я».

Конан уже убедился, что способ действий, выбранный Монброном, не совсем подходил для сражения с драконом. Мелкие атаки, постоянное перемещение с места на место – это все не то. Нужно подобраться вплотную и бить наверняка. Интересно, где в сплошной чешуе ящера можно отыскать слабое место? На брюхе, если верить сказкам? До глаз не дотянуться… Хорошо, что он не в состоянии быстро поворачиваться.

Зверь покосился на медленно приближающегося человека, и вдруг вскинулся на задние лапы, точно собака, просящая подачку. Конан замер, не зная, какой гадости ожидать от противника.

В следующий миг согнутые лапы дракона распрямились, с невероятной силой выталкивая животное вверх. Хлопнули, разворачиваясь, длинные крылья, легкий ветерок взъерошил волосы на голове киммерийца.

Ящер взлетел. Тяжело взмахивая крыльями, поднялся на высоту около десяти локтей, и уже оттуда выкрикнул:

– Хватит с меня на сегодня!

– Лети, лети, пташка, – пробормотал Конан, слегка разочарованный тем, что его шанс прославиться на все Побережье и изрядно подзаработать сейчас медленно, но верно удаляется. – Я тебя еще найду, нечисть чешуйчатая…

Дракон вдруг сложил крылья и нырнул вниз, в проулок между порушенными лавками, точно огромный атакующий сокол. Спустя миг он снова появился. В его передних лапах обвисла ярко-алая развевающаяся тряпка.

Конан никогда не жаловался на быстроту мысли, но сейчас как-то запоздало сообразил, что дракон уносит с собой никакую не тряпку, а человека…

А с небес неожиданно загрохотало, проникая в уши и отдаваясь режущей болью в черепе:

– Обманщик! Я знаю, что ты здесь, и ты знаешь, что я здесь. Приходи и поговорим! Я не причиню вреда этой женщине, но хочу быть уверенным, что ты придешь! Один или с защитниками – мне все равно! Я буду ждать на побережье, ты слышишь меня, маленький трясущийся червяк?..

Дракон уже давно скрылся, улетая в сторону моря, но отзвуки его голоса по-прежнему раскатывались над притихшей разоренной ярмаркой, заставляя людей вжимать голову в плечи и испуганно вздрагивать.

Ослепительное солнце Полуденного Побережья заливало своими яркими лучами широкую поблескивающую реку, неторопливо бегущую к океану, и просторный луг на ее правом берегу. Не далее, как сегодняшним утром, луг напоминал пестро расшитый ковер, узоры коего чудесным образом непрерывно сменяли друг друга. Теперь же разноцветное полотно превратилось в безжалостно разодранную старую тряпку, с торчащими повсюду оборванными нитями, дымящимися подпалинами и пятнами грязи.

Собственно, основные разрушения выпали на долю тех построек, что толпились вокруг арены для боя быков и помоста. Лавки на окраинах торжища почти не пострадали, но захваченные общей паникой хозяева бросили их на произвол судьбы. Чем тут же воспользовались некие юркие личности с поразительно честными глазами и очень вместительными карманами.

(Позже со всей неприглядностью выяснилось, что в ряды любителей поживиться за чужой счет затесалось немало почтенных обывателей Карташены. Что поделать, такова человеческая натура, исправить которую не по силам ни богам, ни демонам, ни законам!)

Жутковатые, однако не ставшие от этого более понятными слова дракона послужили своеобразным сигналом к тому, что разбежавшиеся и прячущиеся под развалинами горожане облегченно перевели дух и рискнули одним глазом выглянуть наружу. Увиденное, конечно, не доставило им радости, однако страшное видение – то есть кошмарный чешуйчатый ящер, извергающий огонь – больше не кружило над головами. Кое-где дымились подожженные драконом лавки, разбежавшиеся из загонов овцы и козы под шумок закусывали рассыпанными всюду овощами и фруктами, кто-то уже начал причитать над безвозвратно погибшим товаром… В общем, зрелище весьма напоминало самый заурядный разбойничий налет на процветающую ярмарку. С той разницей, что разбойники в первую очередь позаботились бы ограбить торговцев, а дракон просто слегка позабавился. На свой драконий манер, разумеется.

…Из переулка вышел слегка покачивающийся Маэль Монброн. Свой эсток он волочил за рукоять, точно обыкновенную палку. Клинок, обиженный таким невниманием, цеплялся за что попало и звякал при каждом шаге владельца. Маэль пялился широко открытыми глазами куда-то в небо, из-за чего спотыкался обо все валяющиеся на земле предметы. Кажется, он всерьез намеревался преследовать дракона – неважно, по земле или по воде.

Конана он не заметил, пока со всего размаху не запнулся о предусмотрительно выставленную ногу.

– Тебе вообще можно поручить что-нибудь, кроме ковыряния в собственном носу? – задумчиво осведомился корсар.

Монброн посмотрел на возвышавшегося над ним противника и еле слышно всхлипнул, забормотав:

– Он свалился на нас сверху. Схватил Агнессу и сразу взлетел. Я даже понять ничего не успел.

Изрядно растерянному и обескураженному Маэлю совершенно не пришло в голову простое соображение: он вовсе не обязан оправдываться перед корсарским капитаном. Но наследник потомственных охотников за драконами с ужасом обнаружил, что прикончить крылатого ящера отнюдь не так просто, как о том повествовалось в летописях рода. Молодой человек не слишком понимал, как ему вообще удалось остаться в живых. Зверь должен был убить его. Прикончить одним ударом толстого чешуйчатого хвоста со щелкающей клешней на конце. А вместо этого он по-прежнему стоит на разоренной торговой площади и несет какую-то чушь; дракон же в это время летит к своему убежищу, унося самую красивую из когда-либо встречавшихся Маэлю женщин…

Ну почему все, за что он ни возьмется, получается из рук вон плохо?

– Я ничего не мог поделать, – повторил Монброн, чувствуя себя полнейшим ничтожеством. – Мы просто убегали…

– А почему ты не спрятал девчонку в какую-нибудь щель вместо того, чтобы таскать ее за собой? – с легкой снисходительностью в голосе поинтересовался Конан.

– Не знаю… – почти беззвучно ответил Маэль. Медленно, но верно он начинал понимать, в какую неприятность угодил. По его вине осталось в живых страшное чудище и похищена племянница градоправителя. Что теперь будет?

– Носит же земля таких идиотов, – брезгливо заметил киммериец. Вживую подтверждалось еще одно его старое убеждение: большинство бед происходит именно от восторженных юнцов, которые сначала лезут в дела, которые их не касаются, а потом непременно влипают в дерьмо и тянут за собой всех окружающих.

Монброн был настолько расстроен, что вовсе не обратил внимания на оскорбление. А если и обратил, то не стал возмущаться, сочтя, что вполне заслуживает подобного наименования.

Тем временем вокруг начали происходить некоторые изменения. Развалины, которые выглядели совершенно безжизненными и заброшенными лет эдак сто назад, постепенно оживали. Люди выбирались из таких щелей, куда, казалось, с трудом могла протиснуться даже очень тощая и проворная кошка. Отовсюду доносились охи и причитания, но, кажется, всерьез никто не пострадал. Только вот торговля была безнадежно испорчена…

Конан подозревал, что разъяренные несчитаными убытками торговцы и покупатели, а также городские власти очень скоро учинят розыск виноватых. И не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, кому предстоит оказаться в роли таковых. Киммериец прикинул, не стоит ли по быстрому уйти, и самоуверенно решил, что можно не торопиться. С какой стати ему удирать, будто он в чем-то виноват? Не станут же его обвинять в том, что он пригласил сюда дракона? Хотя… Народ на Полуденном Побережье горячий, и обычно не утруждает себя подробным выяснением, кто прав, а кто виноват. Все знают, что он прибыл сюда за головой дракона. Наверняка кто-то видел представление, устроенное Монброном, и решил, что корсар просто-напросто уклонился от участия в схватке с ящером…

Вокруг двух стоящих на площади людей постепенно начинала собираться толпа. Пока еще маленькая и занятая больше собственными несчастьями, но, как только карташенцы придут в себя, сборище превратится в многоголового и многорукого зверя, куда похуже разъяренного дракона. Кое-где уже раздавались не предвещавшие ничего хорошего выкрики и угрозы.

До сих пор не понимавший, что к чему Маэль растерянно озирался. Конан тоже огляделся, но с двумя определенными целями: выяснить, не околачивается ли поблизости кто-нибудь из его подчиненных, и прикинуть, где в случае всеобщей свалки можно будет пробиться.

– Послушайте, – напрочь выбитый из колеи Монброн даже позабыл о своей неприязни к корсару и о только что нанесенных оскорблениях, смывать которые рекомендовалось исключительно кровью противника. – Кажется, мы почему-то вызываем у этих добрых людей крайнюю неприязнь…

– Эти добрые люди ожидали, что ты убьешь дракона. Ты этого не сделал. Значит, сейчас будут убивать тебя, – охотно пояснил Конан. Подумал и уточнил: – Ну, и меня тоже. Око за око, так сказать…

Маэль открыл было рот, чтобы в очередной раз пожаловаться на несправедливость мира и доказать, что он ни в чем не виноват. Потом подумал и закрыл, вовремя сообразив, что никакие его доводы не будут услышаны. Вместо этого он покрепче вцепился в рукоять эстока и как бы невзначай переместился поближе к киммерийцу. Ненависть ненавистью, а жить любому хочется. И у двоих людей, что ни говори, шансов уцелеть гораздо больше.

Неизвестно, чем бы обернулось назревающее посреди разоренной ярмарки побоище. Перейти от слов к делу горожанам помешал чей-то полный неподдельной муки крик, требовавший «немедленно, слышите вы, немедленно!» пропустить его к «этим мерзавцам».

– Это кто? – насторожился Монброн.

Конан прислушался:

– По-моему, дон Карбальо, градоправитель. И он тоже хочет твоей крови.

– Почему только моей? – возмутился Маэль. – Это ведь не я, а ты трепался на всех углах о том, что открутишь голову любой ящерице-переростку, даже если ее и называют драконом. И пусть, мол, она только попадется на твоем пути…

– Когда я такое говорил? – на этот раз настала очередь Конана возмущаться.

– Губернатору ты такое говорил, – злорадно напомнил Маэль и на всякий случай еще немного попятился от медленно смыкавшегося вокруг людского кольца. – Я собственными ушами слышал.

Благородный дон Карбальо, градоправитель Карташены, наконец-то протолкался к предполагаемым виновникам обрушившихся на город неурядиц. За ним следовал десяток изрядно разозленных вояк в форме местной гвардии, а далее валила размахивавшая оружием разношерстная и крикливая компания молодых дворян из числа благополучно уцелевших при крушении помоста.

Преимущество теперь оказалось на стороне противника, и Конан мельком пожалел, что не прислушался к голосу собственной предусмотрительности, настойчиво твердившей ему: «Убирайся, пока не поздно». Монброн непроизвольно съежился, норовя стать как можно незаметнее. Теперь-то он отлично понимал, каково пришлось отсиживавшемуся в проулке Блайи и даже искренне посочувствовал барду.

Жалкая попытка избежать предстоящей выволочки провалилась – первая порция хорошо выдержанного зингарского негодования досталась именно гостю из Аквилонии. Маэль топтался на месте, бледнел, краснел, неуверенно пытался оправдываться, понимая, что бoльшая часть высказанного губернатором – совершеннейшая правда. Толпа улюлюкала, свистела и всячески выражала свое неодобрение неудачливому драконоборцу.

И потому Монброн не слишком поверил своим ушам, когда рядом с ним раздалось громогласное: «Ну хватит! В конце концов, мальчишка в самом деле хотел как лучше…»

Губернатор поперхнулся недосказанной речью (в которой обличал действия аквилонца как «преступное юношеское легкомыслие»), набрал побольше воздуху и обрушился теперь уже на беспечно ухмылявшегося корсарского капитана. Получивший краткую передышку Маэль ощутил в глубине души нечто вроде смутной признательности по отношению к человеку, которого он считал всего лишь туповатым рубакой.

Конан и сам не знал, что его дернуло вступиться за вполне заслуживавшего трепки Монброна. Разве что желание насолить дону Карбальо. Если бы градоправитель не был таким прижимистым скрягой, крылатая зверюга уже давно лежала кверху лапками, обезглавленная и аккуратно выпотрошенная…

Интересно, каково на вкус мясо дракона?

– Как лучше? – возмущенно повторил дон Карбальо, и его короткая черная бородка воинственно задралась вверх. – Вот это все, – он выразительно обвел рукой разоренную ярмарку, – это все, оказывается, называется – «как лучше»?

– Так получилось, – отрезал киммериец. – Так я… то есть мы пойдем?

Вокруг раздалось недовольное ворчание. Губернатор, ощутивший за своей спиной поддержку в кои веки объединившихся сословий, возмутился:

– Пойдем? После всего, что вы здесь натворили, вы собираетесь так просто повернуться и уйти?

– Вот именно, – подтвердил Конан, уже начинавший злиться.

– Ну уж нет! – дон Карбальо решился. – Я, конечно, наслышан о том, как вам, капитан, не раз удавалось ускользнуть от ответа за свои действия, но здесь это не пройдет! Не знаю и знать не хочу, кто вам покровительствует в Кордаве! Пусть это будет сам король или принцесса Чабела, да будут они всегда под защитой Солнцеликого Митры! А здесь хозяин я! И я своей властью запрещаю вам покидать этот город, пока донна Вальехо не окажется в безопасности, а это… это существо не будет уничтожено!..

Толпа встречала каждую фразу градоправителя одобрительным ревом. Дон Карбальо обычно не пользовался излишней приязнью горожан, однако сегодня сословия дружно встали на его сторону. В конце концов, виновные были чужаками, а господин губернатор выступал в защиту потерпевшей стороны. Кроме того, он сам пострадал – многие видели, как страшный зверь унес донну Агнессу, справедливо считавшуюся не только первой красавицей Карташены, но и чем-то вроде души города.

– И мне наплевать, как вы это сделаете! – губернатор, забыв о своем достоинстве и происхождении, перешел на вульгарный крик. – Вы приманили эту распроклятую тварь в мой город! Вы и этот плебейский выкормыш, Плоскомордый! Кстати, где он? Ну конечно, теперь боится и нос высунуть! Ничего, до него я тоже доберусь! А вы, – узловатый палец губернатора, украшенный массивным кольцом с желтым камнем, уперся в парочку неудачливых драконоборцев. – Вы не тронетесь из гавани, пока я своими глазами не увижу это жуткое создание мертвым!

Лет пять назад Конан не обратил бы на подобные угрозы никакого внимания. Он ушел из Карташены, даже если для этого потребовалось бы сразиться со всей местной гвардией или превратить городские ворота в груду камней и досок. Однако те веселые и шумные времена, к сожалению, давно миновали. Он сам согласился поступить на службу короне Кордавы и повесил себе на шею ответственность за ораву бездельников, громко именовавшуюся командой его корабля. Конечно, никто не мешает ему сделать вид человека, подчинившегося требованиям губернатора, а ночью потихоньку выскользнуть из гавани… Только это со всей определенностью означает – возвращение в Кордаву откладывается. Может быть, даже навсегда. И, кроме того, неужели он позволит мальчишке повторить попытку добыть зверя? У него ведь может и получиться… Да, и еще ведь существует Агнесса! Конечно, зверь пообещал, что не сделает ей ничего плохого, но можно ли верить словам крылатой чешуйчатой твари?

«А с Плоскомордым я еще побеседую, – мысленно пообещал себе Конан. – Втянул меня демон знает во что, а сам смылся! Мы так не договаривались!»

– В общем, чтобы через пять… нет, через три дня моя племянница вернулась домой, целая и невредимая, – дон Карбальо уже начал успокаиваться, но тут ему на глаза снова попался переминавшийся с ноги на ногу Монброн. – А с вами у меня будет особый разговор! Вы убедили мою бедную девочку в том, что знаете этих проклятых тварей, драконов, как облупленных, и что же?

– Но я… – заикнулся Маэль. Он собирался сказать, что действительно знает драконов – все, что говорится о них в летописях рода Монбронов, потомственных драконоборцев, и что только сегодня он понял разницу между записями в хрониках и встречей с настоящим, живым зверем.

– Заткнись, – еле слышно прошипел Конан. – Ты уже и так испортил все, что можно!

Аквилонец послушно замолчал, сообразив, что не следует еще больше настраивать губернатора против себя и проглотив невысказанные оправдания.

– Вы отправитесь вместе с ним, – градоправитель небрежно махнул рукой в сторону корсарского капитана. – И я не желаю больше слушать ваших беспочвенных рассуждений! Мне нужны действия, а не слова! Убирайтесь отсюда и чтобы через три дня животное было здесь – мертвое!

В толпе обрадованно засвистели и заулюлюкали. До Монброна долетели несколько крайне оскорбительных высказываний относительно его персоны, прозвучавших со стороны местных дворян, и он постарался запомнить болтунов. Когда у него появится чуть побольше свободного времени, он обязательно отомстит за все сказанное. Дуэли в Зингаре, в отличие от Аквилонии еще были разрешены.

Кто-то из вилланов, осмелев, запустил подгнившей репкой в корсара. Промахнулся и сразу же проворно юркнул в толпу, стоило киммерийцу чуть приостановиться и обвести шатнувшееся назад сборище взглядом нехорошо прищуренных глаз.

Маэль, несмотря на шум, все-таки расслышал брошенные им вслед слова губернатора, обращенные к начавшей возмущаться свите:

– Ничего, пускай попытаются. Это даже к лучшему, если тварь их прикончит. Тогда, благородные господа, каждому из вас будет предоставлена возможность прославить свое имя. Кроме того, не забудьте не будем забывать о древнейшей традиции – тот, кто спасет из лап ужасного змея прекрасную девицу, имеет право…

Дальнейшего Монброн не слышал, но все было и так понятно. Но вряд ли донна Агнесса вообще захочет его видеть. Даже если случится чудо и ему удастся прикончить зверюгу, вернув градоправителю его похищенную родственницу…

Маэль в очередной раз вздохнул над своей неудавшейся судьбой и, чтобы нарушить неприязненное молчание, спросил:

– Интересно, какого обманщика разыскивал дракон?

– Понятия не имею, – раздраженно буркнул Конан. Положение, в которое он угодил по милости Эвана Плоскомордого и этого выскочки-аквилонца, больше не казалось киммерийцу всего лишь забавной нелепостью. С разозлившегося градоправителя вполне станется наложить арест на корабль. В гавани Карташены не найдется судна, способного преградить «Вестрелу» дорогу, однако Конан уже давно усвоил, что в мире есть вещи, способные удерживать надежнее цепей, решеток и запертых дверей…

Подумать только: столько неприятностей – и все из-за какой-то летающей ящерицы!

А ящерица-то не так проста, как кажется… Если бы дракон просто украл Агнессу – чтобы съесть или зачем еще подобным созданиям требуются хорошенькие девчонки? – все было бы просто и понятно. Но зверюга разыскивает некоего человека и уверена, что этот неизвестный обязательно придет – это ясно как день! Кого же тварь имела в виду? Точно не его, Конана – у него пока не имелось поводов обманывать каких-либо драконов. Может быть, Монброна? Или еще кого-нибудь из горожан?

Сбежавшаяся на крики градоправителя толпа медленно расходилась, неохотно расступаясь и пропуская двух виновников (вернее, тех, кого сочли виновниками) сегодняшнего происшествия. Маэль плелся позади корсара и мрачно размышлял, зачем он идет вслед за этим человеком и как ему теперь быть. Ясно, что нужно спасать Агнессу, только с чего начать? Где искать улетевшего дракона? Животное ведь с легкостью могло преодолеть по воздуху несколько десятков лиг и добраться до Рабирийских гор или скрыться на одном из сотен маленьких островков Полуденного Побережья…

– Эй! Господин капитан!

Конан остановился так неожиданно, что Монброн едва не ткнулся ему в спину. Голос, окликнувший корсара, показался аквилонцу знакомым. Впрочем, так оно и было – несостоявшихся драконоборцев окликнул не кто иной, как Деррик.

Доверенное лицо прекрасной донны Вальехо, ныне сгинувшей неведомо куда, сидело на перевернутом прилавке в обнимку с неразлучной рыжей псиной. Убедившись, что замечен, Деррик спрыгнул со своего насеста и подошел поближе. Взгляд у него был несколько растерянный и задумчивый.

– Ты Эвана не видел? – быстро спросил Конан.

– Плоскомордого? – Деррик поразмыслил и отрицательно помотал головой. – Нет, не видел. Кстати, если ты ищешь своих людей, то почти все они там, – он ткнул в сторону нескольких уцелевших лавок. Прислушавшись, Монброн с удивлением различил доносящиеся из-за деревянных стен приглушенные вопли и звуки борьбы.

– Что они там делают? – тоном, не предвещавшим подчиненным ничего хорошего, поинтересовался киммериец.

– Это Блайи виноват, – расплывчато пояснил Деррик. Затем беззвучно хихикнул и уточнил: – Наш бард вторично наткнулся на своего обидчика, когда тот вылезал на белый свет из-под рухнувшего на него навеса. Оказывается, столь странным чувством юмора у нас обладает некий дон Кабортальеза… Редкостный мерзавец, если кого интересует мое мнение. Блайи, разумеется, тут же запаниковал и бросился прятаться. А Сигурду и еще кое-кому из твоих людей, капитан, показалось весьма занятным проделать с благородным доном то же самое, что он сделал с Ди Блайи… Чем они и занимаются.

Конан хмыкнул и уже спокойнее проворчал:

– Между прочим, ты знаешь, что твою хозяйку утащил дракон? И что ваш градоправитель так разошелся, что решил задержать мой корабль до тех пор, пока я не доставлю его драгоценную племянницу обратно? Да, и еще – что за гадость ты бросил в морду бедной зверюшке?

– Сочувствую, – очень серьезно сказал Деррик. – И тебе, и моей госпоже. Что до «гадости», то я представления не имею, что это такое. Я купил эту вещицу по случаю, у заезжего торговца с восхода. Меня уверяли, что если разбить флакон, будет много вонючего дыма и треска. Как выяснилось, не соврали… Так наш утренний договор вступает в силу?

– Какой договор? – осторожно влез в разговор Маэль. Киммериец недовольно покосился в его сторону, но все же ответил:

– Деррик утверждает, будто ему известно, где живет дракон.

– Только предполагаю, – безмятежно уточнил молодой человек. – Кстати, если вы собираетесь спасать мою госпожу, то вам стоило бы поторопиться. Нам понадобятся лошади и припасы. Если выехать сегодня днем, то к завтрашнему утру можно добраться до места. Придется изрядно порыскать по скалам, разыскивая логово этой твари… Месьор Монброн, судя по всему, тоже принимает участие в нашей экспедиции?

Конан не слишком хорошо представлял, что означает мудреное слово «экспедиция», однако смысл вопроса понял безошибочно.

– Придется тащить его с собой, – недовольно признал корсар и, прищурившись, взглянул на солнце. – Лишний шум нам ни к чему, а потому сделаем так… Деррик, где можно незаметно выбраться из города?

– Через бывшие Корабельные ворота, – незамедлительно последовало в ответ. – Это за гаванью, дальше по берегу на восход. К шестому послеполуденному колоколу я подъеду туда и буду ждать.

– Опоздаешь – уедем без тебя, – пригрозил Конан. Маэль сердито вскинулся, но корсар уже развернулся к нему спиной и зашагал к лавкам, пиная валявшиеся под ногами доски. Деррик легкомысленно засвистел ему вслед.

– Что-то ты не слишком тревожишься за свою госпожу, – язвительно заметил Монброн.

– С какой стати мне за нее тревожиться, если ее берутся спасать даже не один, а двое героев? – отмахнулся Деррик. Маэлю послышалась в его голосе плохо скрываемая издевка. – Кому нужно беспокоиться, так старому бедному ящеру, у которого завтра случится не самый приятный день в жизни… Ладно, я пошел. Постарайся в самом деле не опоздать.

Деррик жестом подозвал собаку и удалился. Монброн посмотрел ему вслед, затем вспомнил, что до назначенного срока осталось не более двух ударов городских курантов и что ему нужно поторапливаться. С корсарского капитана вполне станется уехать, не дожидаясь навязанного ему попутчика.

Маэль не видел и не слышал шумной перебранки, устроенной подчиненными Конана после того, как они узнали о решении градоправителя. Не видел он и того, как самым последним из-за лавок осторожно высунулся Ди Блайи, по-прежнему завернутый в алый плащ графини Вальехо. Бард убедился, что на площади не осталось никого, кроме занятых подсчетом своих убытков торговцев, вернулся в проулок и несколько раз с яростью пнул лежавшего на земле человека.

Избиваемый не подал никаких признаков жизни. Даже когда Блайи подобрал валявшийся рядом с ним мешок, а затем, воровато оглядевшись, отцепил туго набитую поясную сумку. Корсары не обратили на нее внимания, а бард всегда придерживался мудрого правила, гласившего, что у поверженного врага нужно забрать все, представляющее мало-мальскую ценность. Кроме того, по вине дона Кабортальезы он, Ди Блайи, лишился возможного сегодняшнего заработка и имеет полное право возместить потерю.

Блайи приоткрыл кожаный футляр виолы, убедился, что драгоценный инструмент ничуть не пострадал за время краткой разлуки с владельцем, подумал и еще раз пнул своего обидчика. На этот раз благородный дон Кабортальеза издал слабый звук, свидетельствующий о том, что он еще жив. Бард попятился, сунул возвращенный кошелек в позаимствованную сумку и решил, что настало самое время пойти и узнать, чем кончилось явление в город страшного летающего чудовища.

Говоря по правде, Ди Блайи не слишком хорошо рассмотрел приземляющегося крылатого змея, сразу же юркнув в первое попавшееся на глаза укрытие. До него долетело приглушенные расстоянием ужасающее по своей силе рычание, и Блайи вовсе не стремился познакомиться с существом, испускающим подобные звуки.

В отличие от Маэля Монброна, Тейраз Ди Блайи никогда не стремился в герои, соглашаясь на более скромную роль наблюдателя.