Склеп Хаоса

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ И ПОСЛЕДНЯЯ, Где каждый из героев отправляется по избранному им пути

Маэль из рода Монбронов Танасульских сидел в нижнем полубаке, опираясь спиной на фальшборт и с удовольствием ощущая под босыми пятками теплые доски палубы, и в бессчетное число раз пытался изобразить из двух имеющихся в его распоряжении отрезков тонкого троса узел, именуемый «двойным перекрещенным». Потихоньку в его душу закрадывалось сомнение: не задалась ли бесчувственная пенька целью довести его до умопомешательства? Только что в руках Орма она с поражающей воображение легкостью свивалась в нечто, напоминающее до крайности запутанную паутину и столь же легко раскручивалась обратно. Стоило прозвучать словам: «Запомнил? Теперь попробуй сам», как веревка обрела самостоятельную жизнь и принялась изворачиваться с проворством угодившей на горячую сковороду змеи.

Маэль укоризненно посмотрел на свое творение – оно больше походило на неопрятное птичье гнездо с торчащими кое-где узелками – вздохнул и принялся распутывать, чтобы приняться заново. Он, конечно, подозревал, что первые дни обитания на корабле окажутся для него тяжеловатыми, но чтобы настолько…

Карак под вылинявшими голубовато-серыми парусами, чуть накренившись на левый борт и высоко задрав корму, продвигался вдоль обрывистого Полуденного побережья на закат. В полулиге от него, держась в кильватере, шел второй корабль – изящно-хищная саэта с низкой посадкой и выкрашенным в ярко-зеленый цвет корпусом. Маэль иногда приподнимал голову, чтобы взглянуть на изумрудное судно, и ощущал внутри нечто вроде слабого самодовольства: как, оказывается, приятно возвращаться домой не с пустыми руками!

Зеленая саэта, носившая имя «Ривекка», всего два дня назад гордо поднимала на своем флагштоке зелено-золотой стяг Шема. Теперь ей пришлось смириться со скромной ролью боевого трофея господ корсаров зингарской короны, вовсю хозяйничавших на ее борту, и с развевающемся на свежем ветерке флагом, украшенным Башней Кордавы.

Через пять или шесть дней Маэль рассчитывал увидеть знаменитую крепость собственными глазами. «Вестрел» и угодившая к нему в плен «Ривекка» возвращались домой, в гавань столицы Зингары. Там, очевидно, «Ривекка» будет с выгодой перепродана, а доход в соответствии с паями разделен между командой карака.

«Ветер Эгера» и «Иньеста» остались в Карташене. «Ветер Эгера» отныне переходил в собственность городского гарнизона. В ближайшие несколько дней ему предстояло торжественно получить новое имя и стать еще одним из военных кораблей Зингары.

Черная стремительная саэта «Иньеста» неисповедимыми путям судьбы обрела владельца уже вечером затянувшегося суматошного дня, что начался с несостоявшейся казни и достойно завершился гибелью опаснейшего чудовища.

«Иньесту» прибрал к рукам хозяйственный Бенни, заявив, что негоже такому хорошему кораблю пропадать без хозяина, если прежний смылся неизвестно куда. И действительно, бывший капитан «Иньесты», счастливо избежав смерти на виселице, более не попадался на глаза никому в городе. Маэль подозревал, что сам Бенни либо кто-то из его многочисленных друзей помог этому человеку как можно быстрее покинуть Карташену – по берегу или по морю – в обмен на право владения судном.

Но все это случилось намного позже. И многое из того, что обрушилось на Карташену в последующие луны, началось в неприметной таверне «Рыбьи слезы», где пять человек – точнее, четыре человека и один воплощенный в человеческом теле дракон – искали выход из, как казалось, безнадежно захлопнувшейся ловушки.

Робкий свет надежды забрезжил, когда выяснилось, что предмет давнего раздора между драконом Геллиром и его учеником, магом Раэном из Танасула, уцелел. Раэн, для порядка поупрямившись и заставив всех изрядно разозлиться, согласился наведаться туда, где хранился этот предмет, и привезти его в таверну. Разумеется, присутствовавший при сем корсарский капитан заявил, что не доверяет ни одному колдуну в мире, и что отпускать мага куда-либо без сопровождения – просто глупо. Он уйдет, а они все будут ждать его, пока океан не высохнет.

Однако сам корсар в охранники не подходил – сейчас ему было ни к чему лишний раз показываться в городе, да и Агнесса боялась оставаться одна с умирающим получеловеком-полудраконом на руках. В компании корсара она, как ни странно, чувствовала себя уверенней.

Ди Блайи на столь ответственную должность не годился хотя бы потому, что был просто не в состоянии справиться с магом, если тому взбредет в голову удрать.

Называть место, где хранится сокровище, Раэн наотрез отказался и уселся на пороге комнаты, с довольным видом наблюдая за разгорающейся ссорой. Маэль вздохнул, вполголоса проклял злонравного предка и решительно сгреб его за шиворот:

– Пошли, семейное ты наше проклятие…

– Глаз не спускай! – на всякий случай предостерег Монброна корсар. – Зря ты его развязал. Наведет морок, смоется, и ищи его потом, где хочешь.

– Я обещал! – оскорбился маг.

– Видал я твои обещания знаешь где?.. – от более точного и подробного определения Конана удержал только укоризненный взгляд Агнессы.

– Мы быстро, – пообещал Маэль, хотя представления не имел, куда и как далеко придется идти или ехать.

Первый и последний из рода Монбронов вывалились из прохладного чрева таверны в раскаленное пекло улицы. Маэлю пришлось тут же остановиться и недоуменно потрясти головой.

Возле старой коновязи, накрытой ветхим холщовым навесом, топтались две лошади – маленькая светло-серая, некогда принадлежавшая Деррику, и вороной жеребец Монброна, удравший вчерашним днем и затерявшийся где-то в городе.

– Ну вот, сам кричал – «быстрей, быстрей», а теперь встал, как вкопанный, – ехидно хмыкнул Раэн, забираясь в седло. – Шевелись, потомок! Прокатимся до Дома на холме. Кстати, во избежание расспросов. Я не имею к этому маленькому чуду никакого отношения. Оно полностью на совести любезных друзей госпожи Агнессы.

В усадьбе градоправителя царило настоящее столпотворение. Дон Карбальо то собирался помирать, то громогласно требовал разыскать пропавшую племянницу, то начинал распоряжаться направо и налево. Полюбовавшись на бегающих туда-сюда слуг, городских стражников и гвардейцев, а также на представителей горожан, явившихся требовать возмещения за причиненные убытки, Раэн решительно направил свою лошадку вниз по улице, вдоль ажурной садовой решетки.

Попасть в сад оказалось проще простого – в суматохе прислуга забыла запереть калитку. Под копытами лошадей захрустели мелкие камешки и белый песок дорожек. Маэль слегка недоумевал: «Неужели столь ценная вещь хранится в доме губернатора, считай, у всех на виду?» Он полагал, что за драконьим сокровищем придется отправляться куда-нибудь за город и, возможно, копаться в земле, отыскивая спрятанный клад. Интересно, большой он, этот предмет? Что он вообще из себя представляет?..

– Стой, – Раэн остановил кобылку у заднего фасада усадьбы, задрал голову и принялся что-то высматривать. Кивнул сам себе, встал обеими ногами на седло и без всяких колебаний полез в окно.

– Ты куда? – громким шепотом удивился Маэль.

– Отстань, – маг сделал последнее усилие, подтянувшись и перевалившись внутрь комнаты. Какое-то время изнутри не доносилось ни звука, затем долетели приглушенные ругательства, сопровождаемые грохотом чего-то упавшего на пол и со звоном разбившегося. Маэль настороженно оглянулся, но сад по-прежнему пустовал.

В окне неожиданно появился Монброн-старший. С выражением мрачной решительности он осторожно перекинул наружу нечто объемистое, завязанное в несколько слоев белого холста и для надежности перетянутое тонкими шелковыми шнурами, явно только что безжалостно срезанными с оконных занавесей. Маэль послушно подхватил сверток с неизвестным содержимым, отметив про себя его изрядную тяжесть. Раэн тем же путем выбрался из дома, вскочил на лошадь, и, не оглядываясь, затрусил к выходу из сада. Монброн последовал за ним, с трудом удерживая на луке седла одной рукой громоздкий загадочный предмет, норовивший съехать набок.

– Это оно и есть? – осторожно спросил он, когда усадьба градоправителя осталась позади. – Ты держал его прямо в своей комнате?

– Разумеется, где же еще? – удивился Раэн. – Наилучший и никогда не подводивший способ: положи то, что хочешь спрятать, у всех на виду. Кроме того, ты ведь не думаешь, что я хранил эту вещь в ее истинном виде?

Он тряхнул головой и вполголоса пробормотал:

– Не поверишь, но я почти счастлив, что наконец-то отделался от него. Даже представить трудно, сколько я с ним намаялся. Спрячь, потом вспомни, найди, сохрани, и снова прячь… Хлопот полон рот, а толку никакого.

Маэль ощупал сверток через слои холста, но так и не смог определить, на что похоже его таинственное содержимое. Оно имело округло-вытянутую форму, сверху из него торчали какие-то непонятные палочки, на которых болталось нечто хрустящее и ломкое.

Оставив безнадежные попытки угадать предполагаемый внешний вид драконьего сокровища, Монброн нерешительно окликнул едущего впереди Раэна:

– Досточтимый предок, а можно узнать…

– Нельзя! – свирепо отрезал маг, но тут же хихикнул и закивал: – Да можно, можно. Хочешь спросить, как я собираюсь разделять эту парочку сросшихся близнецов?

Маэль кивнул и даже рот слегка приоткрыл от нетерпения.

Родоначальник Монбронов оглянулся, сделал Маэлю знак подъехать поближе и наклонить голову, и проговорил страшным шепотом:

– Честно говоря, представления не имею. Я просто так сказал, чтобы вы от меня отвязались.

Монброн-младший оторопел. Неужели их планам не суждено осуществиться?

– У тебя становится потрясающе умилительная физиономия, когда ты не знаешь, то ли впасть в отчаяние, то ли схватиться за меч, – безмятежно заметил Раэн.

Маэль перевел дух, поправил свалившийся набок сверток и вежливо поинтересовался:

– Говоришь, тебе удалось дожить до тридцати лет? Не представляю, как ты умудрился так долго протянуть.

– Отец собирался сразу после рождения выкинуть меня в колодец, но передумал, – невозмутимости тона Раэна можно было только завидовать. – Решил, что сам скоро отдам концы. Но, как видишь, мой папенька уже давно пребывает на уютном семейном кладбище, а я все еще бегаю по этой прекрасной земле. Ладно, не переживай так. Разделим мы этих красавцев, не хуже, чем быков на бойне разделывают. Смотри, что я придумал. Кому-то из них все равно суждено умереть: либо человеку, либо дракону. Так вот, я собираюсь пожертвовать Геллиром – красивее выйдет. Вы его убьете, ты и этот корсар-головорез. Прикончите на глазах у безмерно восхищенной толпы и станете героями. Ты ж вроде спать спокойно не мог без этого?

– Погоди, погоди, – возмутился Маэль. – Как это «убьете»? Ты же говорил, они оба останутся живы!

– Останутся, – подтвердил маг. – Послушай, мою задумку сложно объяснить без кучи умных и ровным счетом ничего для тебя не обозначающих слов. Просто поверь мне. Нужно, чтобы все увидели умирающего дракона, или, по крайности, были убеждены, что он умер. Как недавно выразился сам Геллир, над драконами – настоящими драконам, Drago nobilis, а не всякой мелюзгой вроде линдвортов или вивернов, которые просто хищные звери – смерть не властна. Я собираюсь разделить это бессмертие на двоих. Дракон вполне удовольствуется и оставшимся, а того, что достанется человеческому телу, с избытком хватит, чтобы прожить долгую и, надеюсь, счастливую жизнь. Кстати, потомок, почему бы тебе в качестве прощального подарка не облегчить им, я имею в виду прекрасной Агнессе и ее избраннику, грядущие хлопоты?

– Ты о чем? – нахмурился Маэль. – Конечно, я с удовольствием сделаю для донны Агнессы все возможное, но что именно ты предлагаешь?

– Я-то обрадовался, что у меня умное потомство, – с наигранным огорчением проговорил Раэн. – Мальчик мой, мы же все-таки древнейший род Аквилонии, и, если мне не изменяет память, то ли Эпамидонт V, то ли сам Сигиберт Завоеватель даровал нам… э-э… – он зажмурился, вспоминая, – ну да, вечное и неотчуждаемое право возведения в дворянское сословие любого лица, независимо от его подданства и происхождения, за заслуги, кои носитель права сочтет достойными для дарования такового высокого звания, и просто по желанию… За точность пересказа не ручаюсь, но смысл верен. Почему бы тебе не сделать старичку Геллиру, точнее, его человеческой половине, приятное?

– Почему бы тебе самому не совершить этого? – ответил вопросом на вопрос Маэль. – Ты же старше меня, его ученик и все такое прочее.

– Гм, – Танасулец пристально уставился куда-то в конец улицы, и тихо, так что Маэль не сразу расслышал, ответил: – Он не захочет принять от меня такой подарок. От тебя – другое дело. Ты его друг, и друг Агнессы.

– Досточтимый предок, – Монброн-младший решил не уступать старшему в язвительности, – тебе никогда не говорили, что ты редкий интриган?

– Неоднократно, мой мальчик, неоднократно, я уже со счета сбился, – Раэн скорбно вздохнул. – Что поделаешь, такое было время. Без хитрости не проживешь и дня. Или ты – или тебя.

Маэль замолчал, обдумывая предложение. У него напрочь вылетело из головы это древнее право Монбронов, сохранявшееся за семьей даже сейчас, во времена правления сколь недоверчивого, столь и нетерпимого к дворянским привилегиям и вольностям Нумедидеса. Агнесса будет счастлива… Эван, надо полагать, тоже, а дядюшка донны Вальехо и иже с ним отныне могут заткнуться. Зря Раэн строит из себя такого злобного и презирающего всех типа. Он, похоже, не против помириться с Геллиром, да гордость мешает. Даже не гордость, а гордыня. Просить прощения, по его убеждению – признать свое поражение и отступить. Правильно Геллир сказал: не видит ничего, кроме своей мести. Ничего, уважаемый предок, мы тебя переупрямим.

– Между прочим, – маг слегка пристукнул каблуками по бокам кобылки, – если не секрет – ты в самом деле собираешься податься в развеселую компанию этих головорезов короны?

– Да, – упрямо нахмурился Монброн. – Хочешь меня отговорить?

– Упаси меня маменька Иштар, – Раэн бросил поводья и поднял обе руки. – Даже пытаться не буду. Право распоряжаться своей жизнью принадлежит только тебе. Кстати, поверь моему опыту, этот варвар – отнюдь не худший из людей, что встретятся на твоем пути. Тебе будет полезно походить под его началом. Только на забывай, что у тебя есть собственная голова и на плечах, и, – он весело покосился на потомка, – отнюдь не пустая. Не переживай, твои предки, случалось, и не такое вытворяли, и ничего – входили в летописи и были до старости уважаемы. Возьми меня, к примеру…

В таверне «Рыбьи слезы» за время их отсутствия почти ничего не переменилось. Агнесса все так же сидела на краю кричаще-роскошного лежбища, отсутствующим взглядом смотря в некрашеные доски пола. Чинкуэда подползла поближе и ткнулась носом ей в ноги, по-своему стараясь утешить. Ди Блайи перебрался за стол, где появился небольшой пузатый бочонок, и старательно изображал приличествующую моменту скорбь. Корсар просто ждал, как ждут в засаде звери.

– Вас только за смертью посылать, – заявил он, когда парочка Монбронов перешагнула через порог. – Притащили?

– Ага, – Маэль аккуратно водрузил сверток посреди стола. Раэн немедленно яростно зашипел: «Куда кладешь? Неси сюда!» и присел на корточки рядом с донной Вальехо и Эваном. Монброну-младшему показалось, что контрабандист-дракон уже отправился по дороге без конца, но тут человек слегка шевельнулся и приоткрыл глаза. Они окончательно сменили цвет, став из темных ярко-золотистыми и лишенными зрачков. Несмотря на все старания Геллира, его драконья сущность одерживала верх.

Раэн легкомысленно засвистел, жестом попросил у Маэля кинжал и принялся торопливо разматывать слои холста, скрывавшие под собой Нечто. Монброн поймал себя на том, что затаил дыхание и мелко трясется от сильнейшего желания узнать, что же там, внутри, и от одновременного страха перед таинственным содержимым свертка.

Упали последние складки ткани, и предмет открылся целиком.

– Ой, – приглушенно сказал Ди Блайи.

– Это что, шутка? – Агнесса посмотрела на мага тусклыми глазами, потерявшими всякое выражение.

На полу стояла довольно большая, искусно выполненная из черного дерева модель корабля, пузатого трехмачтового нефа. На реях болтались оранжевые лоскутки, изображавшие паруса. Маэль никогда не бывал в гостях у доверенного лица донны Вальехо, а то, подобно госпоже графине, сразу бы сразу опознал эту вещицу, мирно пылившуюся на каминной доске.

Не отвечая, Раэн задумчиво постучал согнутыми пальцами по палубе игрушки, затем одной ладонью обхватил корму, а другой – носовое украшение, и с силой рванул их в разные стороны. Кораблик хрустнул, внутри него что-то звонко щелкнуло и он разломился по линии киля, открыв спрятанную внутри шкатулку.

– Гм, – с этим глубокомысленным высказыванием маг сцапал коробку и рукавом вытер с нее слой пыли. Блеснули грани зеленых и черных камней, украшавших крышку и бока шкатулки. Какое-то время Раэн просто смотрел на нее (Маэлю, правда, померещилось, что между камнями мелькали еле различимые голубые искры), затем горько вздохнул и поднял голову:

– Потомок, учти, если сейчас все пойдет наперекосяк, виноват в этом будешь ты. Геллир, ты меня еще слышишь?

– Да, – губы человеческого узилища драконьей души чуть заметно шевельнулись.

– Я принес его, – маг ласково погладил крышку шкатулки и слегка приоткрыл ее. – Принес отданное тобой на сохранение. Сегодня я по доброй воле и без принуждения возвращаю эту вещь. Возьми, – он сглотнул и еле слышно добавил: – Извини. Прости меня, если можешь. Я… сам не знаю, зачем я это натворил. А потом уже не мог остановиться. Вот оно, сокровище твоего рода.

Раэн поднял коробку и осторожно наклонил ее над медленно сложившимися горстью руками дракона-человека. Маэль перестал дышать и, как ему показалось, то же самое сделали все остальные. Ди Блайи и Конан чуть подались вперед, донна Вальехо зажмурилась и стиснула пальцы так, что они побелели.

Из шкатулки выкатился округлый предмет, похожий на крупное, вроде орлиного, яйцо. Он был темный, весь покрытый какими-то шипастыми наростами и неприятными на вид пятнами, вроде плесени или лишайника. Ди Блайи удивленно наклонил голову набок, Конан разочарованно хмыкнул, а Монброн неожиданно понял, что непритязательный вид «сокровища» – всего лишь оболочка, скорлупа, под которой… под которой…

Ладони Геллира-Эвана сомкнулись, бережно приняв упавшую вещь. Мгновения бежали, как мелкий песок сквозь пальцы, черное страховидное «яйцо» по-прежнему оставалось неподвижным и безмолвным.

– Я прощаю тебя, – отчетливо проговорил дракон. Вернее, не дракон – это были два голоса, человеческий и драконий, слившиеся воедино. – Прощаю все. Живи. Ты свободен.

«Яйцо» вспыхнуло.

Оно загорелось сразу всей радугой существующих на земле красок, залив светом убогую комнатушку и заставив ослепленных людей отшатнуться назад. Чинкуэда зашлась в отчаянном лае и судорожно заскреблась в запертую дверь.

Сияние полыхало не больше двух-трех ударов сердца, сменившись затем на мягкий зеленоватый свет, дрожащим ореолом окруживший «яйцо».

Маэля толкнули локтем под ребра и чей-то неузнаваемый голос прошептал:

– Посмотри. Посмотри на них.

Монброн разлепил веки, гадая, кто такие «они», и удивленно уставился на предмет, из-за которого в незапамятные времена разгорелся спор между драконом и человеком. «Яйцо» слабо светилось, став прозрачным и походя теперь на драгоценнейший кубок из цельной друзы хрусталя. Внутри него темным силуэтом плавало что-то крохотное, скрючившееся в комочек.

Приглядевшись, Маэль понял, что непонятных силуэтов на самом деле два. Взглянув повнимательнее, почувствовал, как в голове у него с треском проворачиваются какие-то жернова. Наверное, те самые, что перемалывают мысли.

В яйце были дракончики. Два маленьких, не больше обыкновенной полевой мышки, дракончика – ярко-зеленый и золотисто-коричневый. Несмотря на размеры, они до мелочей повторяли облик взрослого дракона: такие же крохотные сморщенные крылышки, еле намеченные рожки на головах, поджатые хвостики и когтистые лапки. Морщинистые веки закрывали глаза, но, вне всякого сомнения, дракончики были живыми – вот один зевнул, приоткрыв розовую пасть, второй пошевелил во сне хвостом и слегка повернулся.

Они были такие маленькие, такие блестящие, точно изделия, вышедшие из рук лучшего ювелира. И такие красивые и хрупкие, что дух захватывало.

«Вот оно, сокровище рода драконов, – отстранено подумал Маэль. – Конечно, зачем им драгоценности людей – золото, камни, жемчуга и прочая мишура? Их сокровище – они сами. Вот почему Геллиру было так важно вернуть утерянное. Теперь он может умереть, или исчезнуть, или что там с ними происходит, зная, что есть кому продолжить его род. Если разбить это яйцо, дракончики выйдут на волю и начнут жить. Они подрастут, у них появятся свои потомки, и так будет продолжаться дальше и дальше… До конца времен».

– Маэль, очнись, – кто-то осторожно дотронулся до его плеча. – Все кончилось.

Зеленоватый свет пропал. Комната вновь стала прежней, и черное заплесневелое «яйцо» в руках полулежавшего Эвана – тоже. Все осталось прежним. И все отныне и навсегда стало другим.

Замысел Раэна, который общими усилиями начал претворяться в жизнь, как только выяснилось, что Эвану больше не грозит скончаться на глазах всех присутствующих, выглядел несколько странноватым. Для начала он заявил, что ему потребуется баллиста «Вестрела». Конан немедленно возмутился, сказав, что его люди не нанимались таскать огромный арбалет, который отнюдь не напоминает перышко, туда-сюда. Агнесса вздохнула и спросила, не подойдет ли для целей Раэна баллиста из гарнизона Карташены?

– Не подойдет, – уперся маг. – Из нее выстрели разок, она тут же развалится.

– Господин капитан… – донна Вальехо сделала умоляющие глаза.

– Ладно, берите, – сдался корсар. – Но я хочу знать, зачем?

– Зачем, зачем! – раздраженно отозвался Раэн. – Дракона убивать, конечно! Так, куда бы нам ее поставить? Прямо возле причалов? Не пойдет, слишком много народу будет вокруг толкаться… Ага, придумал! В конце набережной. Даже тащить далеко не придется, – он вскочил. – Пошли! Времени у нас – до наступления сумерек, а дел невпроворот…

К общему изумлению жителей города, господа королевские корсары, увлеченно обшаривавшие сдавшиеся шемские корабли, вдруг бросили это полезное и доходное занятие, и принялись деловито сгружать со своего корабля устрашающего вида большой арбалет, установленный на трехногой подпорке. Командовал ими их собственный неизвестно откуда взявшийся капитан. По поводу его возможной судьбы мнения горожан расходились: кто-то считал, что взявшие корсара в плен шемиты тут же его и вздернули, а кое-кто клялся, что своими глазами видел, как варвара убили во время боев в городе.

Так или иначе, но живой и выглядевший вполне невредимым капитан «Вестрела» вовсю распоряжался, а возле него стояла и взирала на происходящее госпожа Вальехо. В отношении нее обыватели не сомневались: слишком многие присутствовали на церемонии несостоявшейся казни и видели похищение первой красавицы города от начала до конца. Однако якобы похищенная донна Агнесса как ни в чем не бывало прогуливалась по причалу в обществе Ди Блайи и рыжей собаки, наблюдая за суетой в гавани.

Третий человек, чье исчезновение наделало много шума в городе – Эван из Бальи по прозвищу Плоскомордый – так и не появился. Хотя в гавани уже гулял шепоток о том, что глава Прибрежного союза не такой дурак, чтобы дать себя запросто повесить и наверняка готовит своим обидчикам достойную месть.

Весть о явлении корсарского капитана и губернаторской племянницы вскоре настойчиво постучалась в двери Дома на холме. Дон Карбальо, немедля раздумавший покидать сей мир, решил сделать хорошую мину при плохой игре, и в сопровождении пестрого роя свиты примчался в гавань.

Беседу Конана, Агнессы и ее достопочтенного дядюшки Маэль предпочел слушать издалека, опасаясь снова оглохнуть и окончательно потерять уважение к карташенскому дворянству. Впрочем, разговор не заслуживал названия «беседы». Он больше походил на ожесточенную торговлю в разгар базарного дня, слегка украшенную зингарской надменностью и приправленную варварским упрямством. Откровенно любовавшийся на это представление Раэн заметил:

– Потомок, смотри и учись, как нужно взимать семейные долги. Милейшая донна Агнесса не упустит ни единой мелочи…

В этот момент раздался полный неподдельной скорби голос дона Карбальо:

– Ты не сделаешь этого!

– Сделаю и не далее, как завтра утром, – холодно ответила госпожа графиня. – Мало того, ты даже не сможешь мне помешать. Отныне мы равны по положению, а если ты, дядюшка, не позабыл, у меня есть полное право распоряжаться своей рукой и состоянием вне зависимости от твоего решения.

– Браво, браво, – Раэн негромко похлопал в ладоши. – Видишь, я был прав! Прекрасная Агнесса и ее друг отлично воспользовались твоим подарком.

– Вот именно, что воспользовались, – уныло согласился Маэль. Он подозревал, что полный неподдельной благодарности взгляд донны Вальехо будет преследовать его до конца жизни. А ведь он напрочь позабыл о давней привилегии семейства Монбронов и даже не подозревал, что ее можно будет когда-нибудь применить на деле. Что ж, госпожа графиня завтра объявит о своей помолвке с человеком, который отныне имеет законное основание прибавлять к своему имени приставку, означающую благородное происхождение. Собственно, Маэль не жалел о сделанном. Ему просто было немного обидно, что донна Агнесса предпочла кого-то другого. Но с какой стати ей менять решение? Эвана она знала с детства, а его, Маэля, видела впервые. К тому же он был иноземцем и чужим в ее городе.

Монброн невесело хмыкнул, проводив сочувствующим взглядом медленно бредущего к сходу с причала и как-то сразу поникшего господина градоправителя, и, мысленно махнув на все рукой, отправился помогать перетаскивать баллисту. Он, как и Агнесса, сделал свой выбор.

Тяжелый арбалет по решению мага установили на невысоком обрыве, где каменная набережная завершалась, переходя в утоптанную прибрежную дорогу. После того, как баллиста заняла свое положение и из нее сделали пробный выстрел – толстый болт с плеском упал в море где-то локтях в шестистах от берега – Раэн с нарочитой показушечностью отряхнул руки и отошел в сторону, предоставляя право дальнейших действий Конану и Маэлю.

К тому времени слух о завершении охоты на жуткое чудовище прошел по всему городу, и набережная медленно, но верно заполнялась обывателями, стражей, дворянами и всеми желающими поглазеть на невиданное зрелище. Мрачный дон Карбальо не справился со своим любопытством и тоже остался на берегу, избегая сталкиваться с племянницей и ее приятелями.

Конечно, многие слышали, что дракон способствовал обороне города от шемских грабителей, но большинство сильно сомневалось, что ящеру есть какое-то дело до людских бед. Куда чаще вспоминали разгромленную ярмарку и похищение донны Агнессы. Здесь все городские сословия были на редкость единодушны: зверь должен быть уничтожен!

Ближе к вечеру людское скопление на набережной и крышах окрестных домов ахнуло и зашлось в сдавленном крике. Над сумеречным морем появилась ярко вспыхивающая золотом и старой бронзой точка, быстро приближавшаяся к берегу.

«Как он сумел взлететь? – озадаченно подумал стоявший возле баллисты Маэль, припомнив, что раненое крыло Геллира еще не зажило, и ящер способен только ходить по земле и плавать, но никак не парить в небесах. – Или… Раэн и Плоскомордый о чем-то долго шептались, пока мы шли на берег…»

Точка выросла до размеров крупной птицы и продолжала увеличиваться с каждым взмахом огромных кожистых крыльев. Дракон летел медленно и величественно, словно понимая, что людям нечего ему противопоставить, и нарушая все данные природой и богами законы. Заходящее солнце играло бликами на мокрой чешуе, отражалось от острых пластин гребня и рогов на голове зверя.

– Само совершенство, – пробормотали рядом с Маэлем. Он покосился назад и увидел своего старшего родственника, с искренним восхищением провожавшего взглядом летящего ящера. – Скажи, из меня получился неплохой лекарь?

– Это ты его вы… – Монброн не договорил.

Геллир накренился влево, описывая огромную дугу, выпустил ярко полыхнувший язык огня, багровым цветком распустившийся над городскими крышами. Пламя никого и ничего не задело, зато визг собравшегося на набережной народа был слышен, наверное, за две-три лиги. Затем дракон чуть изогнул крылья, став похожим на атакующего ястреба, и заскользил вниз с невидимой воздушной горы.

Конан и Маэль переглянулись. Конечно, все обговорено заранее, и Раэн клятвенно обещал присмотреть, чтобы не случилось ничего непредвиденного, но все-таки было жутковато. Ящер стремительно несся к берегу, Монброн отчетливо слышал тонкий свист распарываемого воздуха, и в голову ему пришла незваная мысль: а как чувствовали себя его предки, когда на них вот так же устремлялись огромные жуткие создания, и когда точно известно, что происходящее – не игра? Сколько же людей и драконов погибло из-за давней ссоры? Сколько дано невыполненных клятв, сколько нарушено обещаний вернуться, сколько жизней потеряно… и все зря.

«Дома меня проклянут, – отчетливо понял Маэль. – Ну и пусть. Я должен это прекратить. Мы больше не будем семьей драконоборцев. Хватит!»

– Наводи, – невозмутимый голос принадлежал, конечно же, корсарскому капитану. Его не волновали невеселые размышления Маэля и грядущая судьба драконьего рода. Он обещал что-то выполнить – и он собирался это сделать, причем так, чтобы никто не смел его упрекнуть. Мир для него был устроен намного проще и незамысловатей, чем для Маэля из рода Монбронов, но эта простота была лишь кажущейся. Такой же, как неказистая скорлупа на похищенном и возращенном сокровище Геллира.

Маэль очнулся, ухватил баллисту за концы рогов и с трудом повернул, ловя наконечником лежащего в углублении болта точку чуть впереди и ниже блестящего драконьего силуэта. В какой-то миг он даже видел в воздухе мерцающие следы еще не пройденных путей стрелы и ящера. Там, где они скрестились, вспыхнул яркий белый огонек.

– Бей! – не своим голосом взвизгнул Монброн. Спущенная тетива басисто загудела, сам арбалет подпрыгнул и едва не завалился набок. Болт сорвался с ложа, прочертил над морем крутую дугу и под затаенный вздох горожан встретился со своей целью.

Геллир выгнулся, резко мотнув головой на длинной гибкой шее, лихорадочно замолотил по воздуху крыльями и хвостом, перевернулся вниз головой и камнем ухнул вниз. Над самой водой он сумел слегка изменить положение тела и извернуться, но спустя еще мгновение с оглушительным плеском скрылся в волнах, подняв небольшую волну, докатившуюся до берега. Маэль начал считать про себя убегающие мгновения, досчитал до пяти – и на зеленоватой воде расплылось красное пятно, а посреди него всплыла, покачиваясь и блестя золотистой чешуей, огромная туша.

Набережная восторженно взвыла. Несколько лодок, маячивших возле пристаней, сорвались с мест и наперегонки устремились к поверженному дракону. Они не успели – тело мертвого ящера слегка содрогнулось и начало быстро погружаться. Спустя пару мгновений лишь небольшой водоворот напоминал о том, что здесь нашло свой конец последнее из почти забытых в мире людей крылатых чудовищ.

– Прямо как на самом деле, – задумчиво сказал Конан. – Я бы поверил, а ты?

– Главное, что все поверили, – ответил Монброн, вспомнив туманные объяснения своего предка, и оглянулся в поисках устроителя этого красочного зрелища.

Раэна не было.

Маэль точно помнил, что до последнего мига, когда над ящером сомкнулись волны Закатного океана, маг стоял неподалеку. Когда он успел уйти – оставалось загадкой. Или он не уходил, а просто исчез? И был ли он вообще, этот человек с привычкой говорить загадками и посмеиваться над излишне доверчивыми собеседниками?

– Смотался, – вынес свой приговор корсар. – Оно и к лучшему. Пусть катится на все четыре стороны. Не люблю я колдунов, вечно от них жди неприятностей…

– Мог бы хоть попрощаться, – недовольно буркнул Маэль, ожидавший от предка чего-то большего, чем внезапного и невежливого исчезновения. Куда это годится – взял и ушел, никому ничего не сказав? Все тут бегали по его указкам, высунув язык и стараясь изо всех сил, а он даже не счел нужным задержаться на пару лишних мгновений и поблагодарить!

На пригорок поднялись виновники большинства городских бедствий, взбалмошная парочка – донна Агнесса и Эван из Бальи, которому отныне и до смерти предстояло быть просто человеком.

– Вот и все, – с печалью в голосе сказала госпожа Вальехо, посмотрев на спокойный вечерний океан, размеренно кативший на побережье волну за волной. На месте, где исчез Геллир, все еще кружились лодки – предприимчивым карташенцам очень хотелось достать со дна морского хотя бы одну драконью чешуйку. – Все кончено, господа.

– Конечно, – Маэлю очень не понравилась промелькнувшая на лице корсара многозначительная ухмылка. – Все счастливы, но я хотел бы узнать, кто будет за это расплачиваться?

– Капитан, имейте совесть! – возмутилась госпожа графиня.

– Какую такую совесть? – удивленно поднял бровь Конан. – Ты о чем, Агнесса? Время, которое мы убили на возню с вашей ящерицей, можно было потратить с куда большей выгодой. Кроме того, у меня в команде есть раненые, которым нужен уход, и что – прикажете мне у вас же закупаться припасами и водой? Э-э, нет, так дела не делаются! Меня нанимали убить дракона – пожалуйста. Кто мне скажет, что сейчас не видел дохлую ящерицу?

Агнесса замолчала, не в силах возразить неопровержимым требованиям капитана и на миг пораженная его нахальством. Маэль смущенно кашлянул и уставился куда-то в сторону. Ему было одновременно и смешно, и неловко. Похоже, человек, под чье начало он так решительно согласился поступить на службу, твердо верил в нехитрую истину – в мире ничего не делается даром.

– Я заплачу, – хмыкнув, сказал Эван. – В конце концов, я все это затеял и давал слово расплатиться. Агнесса, не спорь. Капитан прав – он выполнил все, что обещал. Кстати, полагаю, вы не откажетесь прихватить с собой во-он то суденышко, – он указал рукой на скромно покачивавшуюся у входа в гавань «Ривекку», – и придти завтра после полудня в Дом на Холме. Мы собираемся отпраздновать нашу помолвку и приглашаем всех наших друзей, но вас – в первую очередь. Между прочим, а где Деррик… то есть Раэн? Мы хотели бы и его позвать.

– Удрал, – кратко сказал Конан. – А за приглашение спасибо. Мы будем.

Маэль, весьма обидевшийся на своего предка за столь поспешный и странный уход, все же рассчитывал увидеть его еще раз до того, как «Вестрел» покинет Карташену. Его надежды не сбылись: Раэн не явился в усадьбу градоправителя, и его не было на следующий день среди толпы горожан, провожающих карак. Оставшаяся без хозяина Чинкуэда отнеслась к случившемуся так, как отнеслось бы большинство животных – то есть с рассудительной покорностью судьбе – и согласилась перейти в собственность донны Агнессы.

Кроме надежного сторожа и преданного друга, свита госпожи графини пополнилась еще одним полезным человеком. Бард Тейраз Ди Блайи по здравом размышлении рассудил, что Карташена вполне устраивает его как место жительства, особенно если этим местом станет Дом на холме. Маэль, узнав об этом, ничуть не удивился, и мысленно посочувствовал мужьям хорошеньких женщин города. Блайи, конечно, замечательный бард, однако второго такого мастера отыскивать приключений на свою голову тоже еще поискать.

Зато Маэль ничего не проведал о краткой встрече, произошедшей ранним утром на причале возле карака «Вестрел». В Карташене это было первое за минувшие три дня тихое утро, наполненное только пронзительными воплями охотящихся чаек и плеском волн. Стоявший над гаванью густой туман скрадывал очертания кораблей и заглушал все звуки, окутав залив липкой серой пеленой.

Конан понятия не имел, чего ради его в такую рань понесло наверх, на палубу. На корабле все было спокойно, команда беспробудно дрыхла в трюме и в кубрике, и не находилось никаких веских поводов вскакивать и спросонья шататься по влажным от капелек тумана доскам.

Потом с причала долетел свист. Легкомысленное и даже слегка издевательское насвистывание. Перегнувшись через борт, капитан увидел сидящего на причальной тумбе человека. Поняв, что его заметили, незнакомец прекратил свистеть, встал и призывно помахал рукой: «Иди, мол, сюда!»

Корсар вгляделся повнимательнее… ругнулся под нос, и, поскольку сходни были убраны, прыжком перемахнул через борт, очутившись на причале.

– Я, собственно, попрощаться зашел, – как ни в чем не бывало сказал Раэн Танасулец (а это был именно он), отбрасывая назад капюшон насквозь промокшего плаща. – Уезжаю я. Неодолимая тяга к перемене мест и тому подобное. Да и нечего мне больше здесь делать.

– Тебе Маэля позвать? – раздраженно буркнул Конан.

– Нет, – Раэн отрицательно помотал головой. – Пусть мой потомок и далее пребывает в приятном заблуждении относительно крайней скверности моего характера. Когда от тебя постоянно ожидают каких-то пакостей – невольно начинаешь их совершать. Нет, я не к Маэлю. Скорее к вам, господин капитан. Должен же я убедиться, что воспитание моего наследника попало в надлежащие руки.

– Слушай, выкладывай, что тебе надо, и отваливай, – предложил киммериец. – А то я спать хочу, – для наглядности он широко зевнул.

– Невежливый вы человек, капитан, – задумчиво проговорил маг. – И невоспитанный.

– Я варвар, мне можно, – отрезал Конан, давно научившийся использовать свое происхождение в любых необходимых целях. – Ты будешь говорить или нет? Если нет, то я пошел.

– Вот что означает подмоченная репутация, – Раэн и не подумал торопиться. – Вечно в каждом твоем поступке ищут подвохов и скрытого смысла. А я всего лишь собирался пожелать вам счастливого пути… Ладно, не будем обманывать ожиданий. Ходит слух, что вы, капитан, когда владели моим оружием. Это правда?

– Какое твое оружие? – не понял корсар.

– Оружие моего изготовления, – терпеливо пояснил маг. – Во времена моей молодости как раз шла затяжная война с остатками Валузийской империи. Как искренний защитник своей страны, я смастерил несколько полезных вещиц, довольно успешно противостоявших почти любым заклинаниям той разновидности магии, которую принято считать темной… Ладно, это долго и неинтересно. В общем, мои предки успешно растеряли почти все игрушки, за единственным исключением, хранящимся в Танасуле. Так вот, я слышал, что к вам по стечению обстоятельств попала моя вещь. Какая и куда она делась потом?

Конан обалдело потряс головой. Он не слишком уразумел, о чем идет речь, но в памяти зашевелилось что-то похожее, давно забытое… Туран. Точно, Туран. Десять лет назад… или все двенадцать? Подарок от правителя занюханного оазиса в оплату долга. Клинок, о котором твердили, что он наделен магическими свойствами. Пару раз вещица действительно оказывалась весьма полезной, однако все остальное время служила по своему основному предназначению.

– Кинжал-дага, – наконец отчетливо вспомнил корсар. – Хорошей стали, лезвие длиной в ладонь, черная рукоятка, никаких меток.

– Она, – зеленоватые глаза Раэна вспыхнули. – Дага, парная к мечу. Еще были три метательных ножа, секира и шлем. И все, кроме шлема, потеряно! На что шлем пустым головам? Что стало с дагой?

– Я ее подарил, – слегка растерянно сказал капитан «Вестрела». – Одному своему приятелю в Немедии.

Маг только сокрушенно покачал головой:

– Вот так всегда – стоит напасть на след, как выясняется, что вещь давно продана, пропита или проиграна. Ладно, все равно отыщу. У меня теперь вся жизнь впереди… и вечность впридачу. Счастливо оставаться, господин капитан. Передавайте поклон и наилучшие пожелания моему потомку, дражайшей Агнессе и бывшей оболочке моего досточтимого наставника, но лучше не стоит… Пусть побыстрее забудут, что я попался им на дороге. Когда понадобится, я сам вас найду.

– Эй! – возмутился Конан. – Что значит – «когда понадобится»? На кой ляд мне может понадобиться колдун, да еще проживший на свете пять сотен лет с хвостиком?

– Жизнь длинна и непредсказуема, – долетел из тумана насмешливый голос. – Никогда не загадывайте наперед… наперед… наперед…

Где-то на берегу дробно простучали копыта. Топот удалился по набережной в направлении устья Флеммы и вскоре затих. Корсар на всякий случай послушал еще немного, сплюнул в воду и отравился досыпать. Ему никогда не нравились люди, склонные выражаться загадками, да еще и колдуны впридачу, и он не находил причин, по которым Раэн должен был отличаться от прочей колдовской братии. У него, правда, не было навязчивого стремления подчинить себе весь мир. Спасибо и на этом. Мир ему не требовался, зато он умудрился поставить на уши целый город, выясняя отношения с драконом. Дракон, кстати, совершенно неправильный. Не такой, как положено. Многоумное трепло в чешуе. Даже клада приличного за столько лет не собрал! Столько беготни и хлопот, и все из-за чего? Из-за яйца с парой крылатых червяков-недомерков внутри! Расскажи кому – не поверят!..

Маэль так никогда и не узнал об этой встрече в предрассветном тумане, а то бы его мнение о взбалмошном предке несколько изменилось в лучшую сторону. Но с того мига, как он ступил на палубу корабля, его голова и руки были постоянно заняты множеством различных дел. Прекрасная Агнесса, ее загадочный приятель и даже Геллир постепенно отступали куда-то вдаль, чтобы со временем стать неясными призраками среди множества других воспоминаний. Маэль из рода Монбронов был убежден, что у них все будет хорошо, так что какой смысл беспокоиться понапрасну? У него теперь своих забот полно. Вот хотя бы размотать эту треклятую упрямую веревку…

– Слева по борту! – истошный вопль, донесшийся из «вороньего гнезда» на верхушке мачты, заставил Маэля резко вскинуться, уронив веревку, и торопливо зашарить глазами по спокойной поверхности океана. «Ривекка» все также держалась позади, море и небо сливались по линии горизонта в единое целое…

Взмах огромного крыла заставил карак качнуться, а паруса – потерять ветер и оглушительно хлопнуть.

Незаметно подкравшийся Геллир, поднявшись повыше, описал над кораблем круг, и снова нырнул вниз, явно нацеливаясь пролететь под самым носовым украшением.

– Эй, ты! Прекрати немедленно! – рассерженный голос, вне всякого сомнения, принадлежал выскочившему на кормовую надстройку капитану. – Слышишь, ящерица?

– Я не ящерица, – дракон с легкостью развернулся, чиркнув концом крыла по воде, и с размаху плюхнулся в воду рядом с кораблем. «Вестрел» снова изрядно мотнуло с борта на борт. – Мне тут пришло в голову, что я так и не поблагодарил вас. Но, когда я собрался это сделать, обнаружилось, что вас уже нет в городе. Пришлось догонять. Кстати, вы моего подопечного не видели?

– Если ты про этого колдуна-недоучку, то нет, – уже мягче ответил Конан, хотя ему очень не нравилась маячившая вровень с кормой корабля огромная рогатая голова. – Он смылся сразу после твоей… э-э…

– Понятно, – Геллир шумно плеснул по воде хвостом и на его подвижной морде появилось задумчивое выражение. – Раз он так решил… Что ж, доброй дороги, человек. Вряд ли нам еще доведется встретиться. Говорят, Маэль ушел с тобой?

– Я здесь, – Монброн осторожно высунулся над бортом. Дракон смерил его пристальным взглядом узких сияющих глаз, сдержанно кивнул, и, выпустив из ноздрей облачко сероватого дыма, неожиданно почти без всплеска исчез под водой.

Вынырнул он шагах в ста от корабля, и, с силой взмахнув крыльями, взмыл над океаном. Спустя мгновение он уже взлетел на высоту мачт карака и продолжал подниматься все выше, переливаясь всеми оттенками золота, бронзы и яшмы. Еще миг – и Маэль, как ни вглядывался, уже не мог различить очертаний парящего ящера.

– Оно и к лучшему, – пробормотал Конан, тоже смотревший вслед улетавшему зверю. – Обойдемся как-нибудь без драконов. Тем более без таких… в доску неправильных.