Склеп Хаоса

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ На войне, как на войне

Бежать рядом с драконом оказалось до крайности неудобно. Маэль еще раз мимолетно пожелал об удравшем коне. Ящер, собственно, не бежал, а неспешно трусил, но человеку приходилось изрядно поработать ногами, чтобы не отставать. Невтягивающиеся когти зверя звонко клацали по булыжникам мостовой, выбивая заметные даже при солнечном свете красно-оранжевые искры и оставляя глубокие царапины. От дракона пахло старой кожей и нагревшимся металлом.

– Собственно, куда мы направляемся? – до отвращения вежливо поинтересовался Геллир, будто не собирался вот-вот принять участие в маленькой войне. – Ты знаешь расположение улиц города?

– Нет, – честно помотал головой Маэль. – Дорогу в Дом на Холме, то есть к усадьбе градоправителя – знаю. Но мы уже проскочили нужный поворот – два перекрестка назад. Так что будем бежать туда, где громче всего кричат. Добежим – сообразим, как быть дальше.

– В этих словах заключена вся краткая история людского рода, – меланхолично заметил дракон и грузно перескочил через забытую посереди улицы тележку. В окрестных домах зазвенели стекла, а в окне на миг промелькнуло чье-то перекошенное бледное лицо. – Вы прибегаете, не разбираясь, начинаете разить налево и направо, а когда вокруг наступает тишина, хватаетесь за головы и причитаете – что же мы натворили?

– Тогда чего не сиделось в пещерах? – огрызнулся Монброн. Поддерживать беседу на бегу было трудновато, но аквилонец подозревал, что другого случая поговорить с драконом может просто не выпасть.

– Жить всем хочется, – кратко ответил ящер. – И, как я уже говорил, нельзя превращать жизнь в вечную игру… как там она называется?

– Догонялки, – пропыхтел Маэль. – Стой! Ты повыше, посмотри, где больше всего горит?

Дракон послушно остановился, со скрежетом пробороздив когтями по плитам мостовой. Монброн привалился к теплой стене дома и перевел дух. Зверь сильным толчком оторвал переднюю часть туловища от земли и уселся, опираясь на толстый хвост, в точности уподобясь огромной служащей собаке. Рогатая голова поднялась вровень со вторыми этажами домов, узкие желтые глаза обшарили открывшееся пространство.

– Впереди, – понизив голос до очень громкого человеческого, сообщил Геллир. – И чуть левее от нас. Еще… э-э… два квартала. По-моему, они движутся в сторону холма.

– Неудивительно, – хмыкнул Маэль. – Они собрались за головой господина губернатора. Точнее, за его кошельком. Хочешь прекратить погром – плати. И все-таки, кто же утопил это несчастные корабли? Ты не знаешь?

– Понятия не имею, – зверь снова встал на все четыре ноги и раздраженно махнул хвостом, сбив вывеску рыбной лавки. – Ты можешь идти? Учти, если надеешься проехаться на моей шее, то эти надежды никогда не осуществятся. В мире был только один человек, которому я мог позволить использовать меня как верховое животное… – и дракон вновь неторопливо зашагал вверх по улице. Монброн, беззвучно выругавшись, нагнал его.

– Подожди, подожди! Эй, Геллир! Так значит все, записанное в летописях моего рода – правда? Про тебя, и про Раэна Танасульского, и про…

– Я, как нетрудно догадаться, был лишен возможности прочесть ваши летописи, – сухо отозвался дракон. – Потому не знаю, что для тебя считается правдой, а что ложью. Истина в том, что я знал этого человека, я учил его владению Силой, а он меня предал. Вот и все.

– Но ведь еще было ваше последнее сражение, – настаивал Маэль, успешно делая вид, что не замечает недовольства зверя и его нежелания вспоминать столь давние события. – В старой крепости Монбронов, которая сгорела! Там не нашли ваших останков! Теперь выясняется, что ты – вот он, вполне живой. Где же тогда Раэн? Погиб на развалинах? И где был ты все эти годы? Ведь прошло почти пятьсот лет!

– Понятия не имею, – рыкнул Геллир, и из его расширившихся ноздрей потекли вверх две тонкие, еле заметные струйки светло-серого дыма. Монброн понял, что пришло время замолчать либо поскорее сменить тему – ящер начинал сердиться.

Они свернули в очередной проулок и уткнулись в глухую стену высотой около человеческого роста, увитую плющом с легкомысленными розовыми цветочками.

Отмечающий передвижение отряда Фареса шум, как показалось Маэлю, раздавался где-то совсем неподалеку. К нему примешивался весьма знакомый лязг скрещивающегося оружия и пронзительные короткие щелчки, сопровождающие выстрелы из арбалета. Судя по звукам, сражение развернулось чуть ли не за этой стеной, нахально преградившей дорогу.

Но, если отчетливо слышится металлический звон, значит, среди обывателей Карташены нашлись рискнувшие вступить в схватку с шемитами. Или корсары с «Вестрела» уже добрались до места, а теперь, как было уговорено, пытаются оттеснить противника к гавани. Без обещанной поддержки им придется туго…

Маэль посмотрел на стену и понял, что плети вьюнка точно не выдержат его веса, если он попытается взобраться по ним наверх. Попросить ящера помочь? Бесполезно, не согласится.

– В обход! – скомандовал Монброн и лихо развернулся к выходу из тупика. – Поищем другую дорогу.

– Зачем? – дракон наклонил голову и чуть искоса посмотрел на человека.

– Затем, что я по своей природе не умею летать, а у тебя полкрыла отрублено! – рявкнул Маэль, мимолетно удивляясь собственному нахальству. – Слышишь, там уже бьются? Мы опаздываем!

– Никуда мы не опаздываем, – безмятежно заявил Геллир. – Отойди в сторону.

Подкрепляя слова действием, он опустил голову и осторожно пихнул человека носом, отодвигая к стене дома слева. Маэлю ничего не оставалось, как подчиниться – попытка справиться с драконом была равнозначна надежде задержать разлившуюся реку силой взгляда.

Рогатая голова Геллира отодвинулась назад, качнулась пару раз, примериваясь, а затем стремительно – Монброн даже не успел понять, когда дракон успел совершить это движение, а его очертания на миг стали расплывчатыми – нанесла удар по каменной кладке. Брызнули во все стороны расколотые плиты, обломки скрепляющего раствора и оборванные растения.

Когда пыль немного улеглась, ящер взглядом знатока оценил произведенные разрушения (в стене появилась здоровенная выемка, по ширине достаточная, чтобы протиснуться всаднику на лошади), остался недоволен и повторил удар. Стена окончательно превратилась в груду битого камня, живописно украшенную переломанными и торчащими вовсе стороны лозами.

«Вроде мы должны спасать город, а вместо этого разваливаем его», – отстранено подумал Маэль, перебираясь вслед за драконом через бывшую стенку. Растоптанные ящером в мелкую щебенку камни скрипели под сапогами.

С другой стороны рухнувшей преграды тянулась ничем не примечательная улица. Шемитов, ведущих бой с горожанами или еще с кем, к недоумению и разочарованию Монброна, не обнаружилось.

– Ошиблись, – с легким разочарованием в голосе проговорил дракон и прислушался. – Они где-то рядом, но где? Мы можем пробегать до самого вечера и никого не найти!

– Пойдем к холму, – решил Маэль. Не дожидаясь ответа, он шагнул вперед… и тут же остановился, потянувшись к рукояти эстока.

Из узкой щели переулка, расположенного шагах в десяти, выскочил человек. Монброн не успел разобрать, кто это – спасающийся бегством горожанин или, наоборот, преследующий добычу грабитель. Неизвестный, пробежав по пустынной улице, вдруг судорожно взмахнул руками и шлепнулся на мостовую, проехав по ней несколько шагов. С размаху ткнувшись головой в стену противоположного дома, он замер, более не подавая признаков жизни.

Что было неудивительно – между его лопаток вызывающе торчало жесткое оперение арбалетного болта.

Вслед за не успевшим скрыться человеком из переулка вынырнул его убийца. Маэль почувствовал некоторое облегчение, узнав его, и убедившись, что краткая сценка, развернувшаяся перед его и дракона глазами, не имеет ничего общего с грабежами, являясь справедливым возмездием.

Преследователем оказался не кто иной, как Бенни из таверны «Рыбьи слезы», подручный Эвана Плоскомордого. Вот демон, теперь же надо говорить – покойного Плоскомордого… Интересно, Бенни и прочие знают, что лишились вожака?

– Эй! – негромко позвал Монброн. Бенни, умело обшаривавший карманы и пояс своего почившего противника, оглянулся.

И сел. Прямо посреди мостовой, уставившись медленно вылезающими из орбит глазами на снисходительно посматривающего на него сверху вниз ящера.

– Что это с ним? – озабоченно спросил Геллир, когда Бенни сделал неуверенную попытку, не вставая, отползти подальше. – Мне кажется, этому человеку нехорошо.

– В солнечный денек посмотрись, пожалуйста, в воду, – хмыкнув, посоветовал аквилонец. – Может, среди своих родичей ты и считаешься красавцем, но люди, видишь ли, не привыкли к виду преспокойно разгуливающих по городским улицам драконов.

Геллир звонко фыркнул и дернул хвостом. На его чешуйчатой морде появилась выражение, очень напоминающее ироничную ухмылку.

– Он не кусается и не собирается на тебя нападать, – заверил Монброн медленно отползающего вверх по улице на собственном заду Бенни. – Ему вообще нет до тебя дела. Так что вставай. Кстати, ты не окажешь мне, то есть нам одну услугу?

– К-какую? – икнул побелевший Бенни.

– Ты не знаешь, что там творится? – Маэль махнул рукой в сторону лязга, шума и приглушенных воплей.

– Фаресовы молодчики сцепились с городской гвардией и дворянами градоправителя, – уже уверенней проговорил Бенни и снова вытаращился на дракона. – Что-то я ничего не понимаю, благородный дон… Эта тварь мне мерещится?

– Нет, – с бесконечным терпением сказал ящер и щелкнул клешней на конце хвоста. – Я настоящий. Проверять будешь? Не хочется? И на том спасибо.

– Его зовут Геллир, – представил дракона Маэль. Его преследовало ощущение, что все вокруг происходит в затянувшемся дурном сне. – Геллир, это Бенни… Слушай, может, ты встанешь? Или так и будешь сидеть?

Бенни потряс головой, пробормотал какую-то не совсем понятную Монброну фразу, после чего, держась за стену, поднялся на ноги. В стоячем положении он почувствовал себя несколько уверенней, потому что спросил:

– Так что вам нужно-то, благородный дон? И этому… этой зверюге?

– Как можно быстрее попасть туда, где идет бой, – ответил вместо человека ящер.

– Ага, – судя по лицу Бенни, он начал соображать, что к чему. – Это можно… Слушайте, вы Эвана не видели? Я хотел с ним в гавань пойти, а он меня прогнал, сказал, что сам разберется. Вот я и брожу, как дурак, шемитов из-за угла постреливаю…

– Эван утонул, – кратко ответил Маэль, приготовившись в случае неизбежного шквала расспросов немедленно сбежать.

– Как утонул? – оторопел Бенни. – Он же плавает, что рыбка дельфин…

– Он отправился на корабль Фареса – на переговоры, – быстро сказал Монброн. – И сорвался с лестницы. То есть с трапа. Может, не сорвался, а ему помогли, я не разглядел. Фарес после этого спустил свою свору с поводка и натравил на город. Остальное ты сам видишь. Послушай, мы торопимся. Если можешь помочь – идем, нет – сиди здесь.

– Ой, мамочка моя родная, как все плохо… – тоскливо протянул Бенни. – Вот они с чего на нас бросились… А мы-то головы ломаем… Теперь вместо Эвана наверняка будут нового вожака выбирать, а где мы возьмем второго такого? Худо-то как…

– Нам некогда, – бесцеремонно перебил страдания контрабандиста дракон. Причитания мгновенно оборвались, как отрезанные острым ножом, а в глазах карташенца вспыхнул приглушенный злой блеск.

– Вы что – собираетесь вдвоем выгнать Фареса из города? – едко осведомился он. – Конечно, дракон есть дракон, но все же…

– Там еще должны быть люди Конана, – небрежно бросил Маэль. – Может, они уже добрались до шемитов или шемиты до них, а мы тут стоим и разговоры с тобой разговариваем.

– Пошли, – Бенни решительно подхватил уроненный арбалет, не обращая ни малейшего внимания на высыпавшиеся из карманов покойного грабителя монеты. – Если эти шемские сволочи ухлопали Эвана, то пускай начинают копать себе уютные могилки. У нас же никогда в жизни такого вожака не было и не будет, понимаете?!

– Мы понимаем, – заверил Монброн, а дракон церемонно кивнул. – Так куда идти?

Агнесса неподвижно сидела на бухте толстого каната, безучастно глядя на изгибающееся дугой зелено-золотистое побережье Карташены. Все попытки Ди Блайи занять госпожу графиню легкомысленной болтовней вдребезги разбивались о хрупкую стену ее молчания. Денек сегодня выдался не из легких, так что желание донны Вальехо побыть в одиночестве было вполне понятно и простительно.

Убедившись, что все его старания бесполезны, бард в очередной раз мысленно выругал себя за излишнее любопытство и, пожав плечами, отошел. Иной раз полезнее отступить, чем настаивать на своем. Если госпоже графине угодно хранить молчание – ее дело.

Чинкуэда, неотрывно следовавшая за Агнессой, свернулась рыжей горкой у ее ног, положив тяжелую голову на лапы. Страховидной псине, как уже убедился Ди Блайи, можно было доверять. Она в жизни не допустит, чтобы с госпожой что-нибудь случилось. Впрочем, Агнесса находится под самой надежной из защит – ее охраняет слово капитана. Так что не произойдет большой беды, если он ненадолго отлучится. На время, достаточное госпоже графине для того, чтобы отдохнуть, успокоиться и придти в себя.

Самому Блайи тоже настоятельно требовался отдых. Желательно в тихом и спокойном местечке, где представления не имеют о погромах, связанных с ними пожарах и прочих шумных развлечениях «настоящих мужчин». И самое главное – где нет никаких драконов. Разве что в виде бронзовых или фарфоровых статуэток.

Ящер (точнее, его поведение) окончательно сбивал Ди Блайи с толку. Он все делал не так. И в завершение длинной цепочки нелепостей отправился вместе с людьми спасать людской же город от грабителей! Да где ж такое видано? Кто в такое поверит? Еще лжецом назовут или кем похуже…

С другой стороны, когда это в балладах говорилась правда? Да, в какой-то мере она там присутствует… Третья или четвертая доля истины. Баллада – не сухое изложение событий, а пышный цветущий куст, выросший из неприглядного корня действительности. Так было всегда, и так будет, и никакие неправильные драконы не изменят положенных законов! Людям неинтересно слушать о том, что было на самом деле. Не для того ли боги подарили им такой коварный и прекрасный дар, как воображение, чтобы превращать убогий городишко в неприступную крепость, дырявую лодку – в украшенную коврами галеру, а непритязательную девчонку – в первую красавицу королевства? Так и здесь – слушатели поверят тому, что сложит он, и чем дальше его сочинение будет от правды, тем лучше. Да, тем лучше!

Блайи потряс головой, отгоняя мрачные мысли, и, пользуясь тем, что никто из оставшихся на борту карака членов команды за ним не присматривал, отправился на прогулку по корсарскому судну.

Вблизи карак оказался гораздо меньше, чем казалось с причала, и имел, если так можно было выразиться, три отдельных яруса – более высокие нос и корму, и заглубленную среднюю часть с выступающими посередине плоскими люками трюмов. Блайи, то и дело спотыкавшийся о какие-то бочонки, мешки, связки канатов и прочего добра, решил, что корабль перегружен всяческими непонятными вещами. Возможно, в походе все это убиралось вниз, но сейчас раскиданный повсюду хлам изрядно затруднял прогулку.

Благополучно добравшись до надстройки на корме, Ди Блайи вскарабкался по узкой лестнице наверх, мельком подумав, каково же носиться вверх и вниз по таким крутым ступенькам в шторм.

На кормовой площадке было довольно просторно и на удивление чисто. Ослепительно блестели начищенные рукоятки круглого руля, несколько удивившего Ди Блайи – на знакомых ему речных кораблях руль более напоминал увеличенное весло, установленное на корме. В углу площадки громоздилось угловатое сооружение непонятного назначения, плотно закутанное в грубую мешковину.

Воровато оглянувшись по сторонам, Блайи подержался за отполированные рукояти рулевого колеса. Они были теплыми и бархатистыми на ощупь. Прикосновение к ним наводило на мысли о бушующих штормах и неизведанных просторах. Повернуть колесо бард не решился. Вместо этого перегнулся через резные деревянные поручни ограждения и посмотрел вниз. Локтях в шести-семи под ним плескались зеленовато-прозрачные волны. Где-то в этой теплой и ласковой на вид воде опускался все ниже и ниже труп человека по имени Эван Плоскомордый. А может, он уже лежит на дне, куда не достают солнечные лучи, и неторопливо проплывают важные пузатые рыбы со светящимися мертвым светом глазами…

Да что за ерунда все время в голову лезет! Какое ему, Тейразу Ди Блайи, уроженцу Пуантена, дело до здешних загадок и смертей! Ему бы самому уцелеть на этой безумной карташенской карусели! Хорошо капитану – его вообще не волнуют подобные трудности. Воплощенное непоколебимое здравомыслие. А он, Ди Блайи, натура творческая, деликатная и склонная к мирной созерцательной жизни…

Бард вздохнул над своей тяжкой судьбой, облокотился на широкие перила и посмотрел, что делается на берегу. Судя по огонькам вспыхивающих пожаров, шемиты уверенно и без особых трудностей продвигались к Дому на Холме. Блайи попытался высмотреть дракона, но, видимо, ящера загораживали дома и красные черепичные крыши. Интересно, как там дела у Маэля? Неплохой парень, жаль будет, если его случайно убьют. Хотя вряд ли – потомок рода Монбронов отлично знает, с какой стороны рукоять у меча и как с ним обращаться. Он сумеет за себя постоять и не пропадет.

Успокоив себя размышлениями о судьбе приятеля, Ди Блайи с любопытством обозрел гавань и стоящие в ней корабли. Два сцепленных вместе одномачтовых судна так и продолжали покачиваться у входа в бухту, закрыв вход любому крупному кораблю. Большой двухмачтовик с широкой площадкой для арбалетчиков на носу, похожий на «Вестрел» («Ветер Эгера», – вспомнил мельком услышанное название Ди Блайи), и маленькое изящное судно по-прежнему стояли у соседнего причала. На них кто-то оставался – бард видел перемещающиеся по палубе фигурки в ярких, крикливых одеждах.

Так, а это у нас что? Лодка. Вернее, две лодки. Вместительные шестивесельные ялики, занятые не только гребцами. Пересекают бухту. Откуда они взялись, не с тех ли двух молчаливых кораблей? И куда направляются?

Шлюпки одна за другой скрылись за высоким бортом «Ветра», и Блайи потерял к ним интерес. Подумаешь, оставшимся не у дел шемитам надоело торчать посереди гавани и они решили навестить приятелей.

В городе что-то ярко полыхнуло. Сразу вслед за вспышкой послышался низкий, угрожающий рев, могущий принадлежать только дракону. Ага, Геллир добрался до места и вступил в схватку. Кстати, куда подевался столь невзлюбивший ящера Деррик? На корабле его нет, на причалах или набережной тоже не видно… Неужели сбежал под шумок? Или ушел с корсарами, бросив свою хозяйку вкупе с четвероногой любимицей на произвол судьбы? Что ж, попозже он весьма пожалеет о своем неосторожном поступке. И пускай не обижается, обнаружив, что его место подле госпожи графини занято. Кто успел первым, тому и сокровища, кто не успел – грызи лапу. Так, наверное, выразился бы мрачноватый капитан «Вестрела». И был бы совершенно прав.

В поле зрения размечтавшегося Ди Блайи снова возникли две шлюпки. Число находившихся в них людей, кажется, увеличилось. Лодки низко сидели в воде, едва не зачерпывая ее бортами. Бард слегка нахмурился, увидев, что шлюпки неторопливо огибают соседний причал и разворачиваются носами к практически пустому корсарскому караку. Может, в отсутствие Фареса его подчиненных осенила какая-нибудь захватывающая идея? Вот именно, что «захватывающая» – от слова «захватывать»…

Блайи вполголоса охнул и кубарем скатился вниз по крутой лестнице на палубу. Завертел головой из стороны в сторону, ища взглядом кого-нибудь из команды. Боги, да неужели они все смылись в город, оставив его наедине с принявшей обет молчания Агнессой?

– Эй! – завопил начавший тревожиться бард. – Есть кто живой? Сюда шемиты плывут!

Донна Вальехо не шевельнулась. Ди Блайи подумал, что она вряд ли вообще слышала его крик. Зато Чинкуэда вскочила и заворчала.

– Чего надрываешься? – крышка одного из люков на палубе приподнялась, из-под нее высунулась голова. Черные усищи разгневанно топорщились, маленькие, чуть навыкате, глаза смотрели несколько недовольно и раздраженно. – Какие такие шемиты?

– Вон там, – Ди Блайи для наглядности махнул рукой, указывая на приближающиеся лодки. Корсар выбрался наружу, нехотя глянул в указанном направлении… схватился за голову и истошно заорал, как незадолго до того бард:

– Алькасар! Где тебя носит, старый краб?! Сойрус! Рендо! Куда вы все подевались, бездельники, проходимцы, мерзавцы засоленные…

Чинкуэда на всякий случай громко залаяла, увеличивая сумятицу. Агнесса вздрогнула, провела рукой по лицу и оглянулась, не понимая, в чем причина беспокойства на корабле.

Впрочем, суматоха длилась недолго. Ровно столько, сколько потребовалось гребцам в шлюпках на два-три взмаха веслами, а вчетверо уменьшившейся команде «Вестрела» – собраться на нижней палубе. Блайи с разочарованием обнаружил, что охрана корабль доверена людям, что называется, в возрасте, и с затаенным страхом подумал – что же теперь будет с ним… и с Агнессой? Может, зря он решил остаться на корабле и в городе было бы безопаснее?

Господа корсары, однако, не торопились сдаваться раньше времени. Старший, Алькасар, выдубленный ветрами и безжалостным временем до цвета старой мореной древесины, с падающими из-под ярко-красного головного платка жидкими пегими лохмами, принялся распоряжаться:

– Зел, Рендо – на бак, готовьте баллисту. Девицу – вниз. Сойрус, арбалет в зубы, марш на мачту – снимаешь любого, кто только попробует сунуться на палубу. Ты… – старик, презрительно сощурившись, глянул на притихшего Ди Блайи. – Ты тоже пригодишься. Уберите псину, чтоб не крутилась под ногами!

Спустя мгновение на палубе не осталось никого, кроме растерянного Ди Блайи и озабоченно кусающей губы Агнессы. Девушка бросила один короткий взгляд на шемские шлюпки, повернулась, махнув подолом, и скрылась в открытой пасти люка.

Бард с непривычной отчетливостью понял, что оказался втянут в самую настоящую войну. Правда, маленькую и никем не объявленную, но от этого не ставшую менее приятной.

«На войне, как на войне, – невесело просвистел он первые такты старой-старой песенки. – Что ж, придется воевать. Только как? Их там не меньше двадцати человек, а нас всего шестеро. И еще Агнесса».

Сверху, с кормовой надстройки, прилетел надсадный скрип. Блайи задрал голову и увидел, что за предмет скрывался под мешковиной. Баллиста – увеличенный в три-четыре раза и водруженный на устойчивый треножник самострел. Усатый толстяк и помогавший ему долговязый белобрысый тип поспешно крутили ворот, натягивая широкие арбалетные рога.

– Эй, на «Вестреле»! – жизнерадостно проорали с вырвавшейся вперед шлюпки, отделенной от карака полоской воды шириной не больше хорошего перестрела. – Вы что такие боязливые? К ним в гости заглянешь, а они палить собираются! Совсем взбесились, да?

– Мы гостей не звали, – равнодушно отозвался подошедший к борту Алькасар и сплюнул в воду. – Так что левое табань, правое загребай, и передавайте наш поклон Фаресу, ежели он вернется.

На лодке захохотали, хотя, как показалось Ди Блайи, несколько принужденно. Взмахи весел стали реже, а рядом со второй шлюпкой вскипел низкий пенный бурунчик – лопасти весел опустились в воду, почти остановив движение. Попадать под выстрел баллисты не хотелось никому, тем более, что толстый болт вполне мог проделать в досках замечательную дыру.

– Перестань, – другой голос, более холодный. Говоривший привстал, но Блайи не смог разглядеть его лица – только зеленую потрепанную рубаху без рукавов и желтую повязку на голове. – Вас там раз, два и обчелся. Остальные ушли в город, совать нос не в свои дела. Их предупреждали? – нестройный хор подтвердил, что да, конечно, по-хорошему предупреждали. – Мы вам ничего не сделаем. Уберите вашу дурацкую стрелялку и спустите трап.

«Ага, не сделаем, – хмыкнул про себя Блайи и с сожалением вытянул из ножен свое единственное оружие – короткий широкий клинок, больше напоминавший кинжал-переросток. Он купил его здесь, на ярмарке в Карташене, взамен оставшегося в доме недоброй памяти дона Кабортальезы легкого эстока. – Только выкинем за борт с камнями на шее. А донну Вальехо они наверняка заберут с собой. Она важная птица, не чета нам, ее дядюшка из кожи он вылезет, чтобы вернуть племянницу обратно. Как же все плохо получается…»

Лодка еле заметно скользнула вперед, еще немного приблизившись к «Вестрелу». Блайи настороженно покосился на корму – две фигуры возле баллисты не шевелились.

«Чего они ждут? Ну чего?»

– Вам все равно конец! – крикнули со шлюпки. – И вашему капитану тоже!

– Бей, – сухо скомандовал Алькасар. Загудела спущенная тетива, баллиста откачнулась назад, а отправившийся в полет болт с жужжанием воткнулся в задравшуюся лопасть весла, расщепив ее надвое.

– Вперед! – заорал зеленорубашечный, и в тот же миг неуклюже опрокинулся, едва не вывалившись за борт. Над ухом Ди Блайи что-то звонко щелкнуло. Бард непроизвольно присел и судорожно оглянулся.

Рядом стояла госпожа графиня. В руках у нее был арбалет, и она, прижав полированное ложе самострела к крыше палубной надстройки, торопливо перезаряжала его. Тут же были разложены в ряд несколько мешочков с болтами.

– Агнесса, что ты здесь делаешь? – выдавил из себя Блайи.

– Дышу свежим воздухом, – огрызнулась племянница градоправителя, и носком бархатной туфельки подтолкнула к барду второй арбалет, валявшийся на досках палубы. – Забирай.

– Откуда он взялся? – Ди Блайи в растерянности поднял оружие.

– В трюме из сундука стащила, – девушка справилась с тяжким делом перезарядки, подняла арбалет к плечу и снова выстрелила по лодке. Как показалось Блайи, ее стрела нашла свою цель. На корме глухо ухнула баллиста – второй болт лег прицельнее, почти на уровне воды. Шлюпка, тем не менее, продолжала двигаться вперед, а вторая, сменив курс, зашла со стороны кормы. – Да стреляй же! Они вот-вот до нас доберутся!

Бард наконец справился с внезапным оцепенением, схватил первую попавшуюся стрелу, сунул в щель и, почти не целясь, торопливо дернул за крючок. Кажется, он промахнулся, но ненамного. Над головой присвистнуло – оседлавший нижнюю рею грот-мачты Сойрус присоединился к общему веселью.

Несколько последующих мгновений навсегда выпали из жизни Ди Блайи, а если и вспоминались, то обрывками кошмарных снов. Однако в тот момент – он запомнил точно – ему не было страшно. Было весело и легко, точно все происходило не с ним, а с кем-то другим.

В памяти сохранились короткие щелчки арбалетов, хлопанье баллисты, цокающие удары, означавшие, что твоя или вражеская стрела попала в дерево, и другие удары, более мягкие, напоминавшие шлепки. Потом вертевшийся на рее Сойрус пронзительно завопил, к нему присоединилась Агнесса – взъерошенная, азартная и совсем не похожая на чопорную благовоспитанную девицу из хорошей семьи. Бард осторожно выглянул из-за фальшборта и тоже радостно заулюлюкал – первая шлюпка, высоко задрав нос, медленно погружалась в воду, с нее прыгали уцелевшие шемиты.

– На бак, на бак! – отчаянно выкрикивал Алькарас, и они побежали на бак, то есть на корму. Агнесса споткнулась на ступеньках лестницы, запутавшись в собственном подоле, они с Сойрусом вытянули ее наверх. Мимо проскочила Чинкуэда, а над бортом появился железный крюк и с хряском впился в дерево. Откуда-то высунулась плешивая человеческая голова с узким ножом в зубах, собака рявкнула прямо ей в лицо. Шемит завизжал, визг перешел в истошный вой, потому что Деррикова любимица с размаху вцепилась клыками ему в ухо…

Еще Блайи помнил, что с кем-то дрался, сбоку лязгали скрещивающиеся ножи, а сзади кричали «Отойди! Отвали в сторону, я его пристрелю!», но отойти было никак нельзя, и на лезвиях клинков вспыхивали ослепительные солнечные брызги… Чьи-то лица, надрывающиеся в крике рты, мелькание пестрых тряпок и снова хищный блеск оружия… Широкий нож белобрысого Рендо с размаху опускается, перерубленная веревка змеей скользит вниз, плещет по воде. Спустя мгновение туда же летит и выдернутый из досок крюк.

И становится очень тихо.

Блайи обнаружил, что сидит, привалясь спиной к вогнутому фальшборту, и насвистывает нечто залихватски-бессмысленное. Рядом развалилась Чинкуэда, тяжело дыша и ухмыляясь растянутой пастью. Морда рыжей псины была выпачкана в крови.

Кровь расплывалась бесформенными пятнами и по некогда белому рукаву рубашки Ди Блайи, но, кажется, она была чужой.

– Повезло, – пробормотали рядом. Бард нехотя поднял голову и обнаружил стоящего рядом Алькасара. Тот смотрел на море, провожая взглядом удаляющуюся шлюпку и качающиеся на волнах головы, плывущие к соседнему причалу. – Они не рискнули лезть дальше, удрали. Вряд ли вернутся. А Фарес еще об этом пожалеет…

Подошла Агнесса, на ходу приглаживая растрепанные волосы. Блайи попытался встать и, к своему удивлению, сделал это без особого труда.

– Неплохо для болтуна и городской вертушки, – буркнул сквозь зубы старый корсар и ушел на корму, где Рендо и усач вновь закутывали баллисту мешковиной и оглушительно смеялись.

– Надо же, нас похвалили, – безразлично заметила донна Вальехо. – Пожалуй, в отношении вас, месьор Блайи, это вполне справедливо. Можете гордиться. Такие похвалы так просто не раздаются.

– Но… – опешил Ди Блайи, – вы ведь тоже заслуживаете…

– А! – девушка махнула рукой и отвернулась: – Мне теперь все равно.

Бард ничего не понял, но на всякий случай многозначительно промолчал.

Пламя над городом слегка поутихло, однако понять, что там происходит, было невозможно. Оставалось только надеяться на лучшее и ждать.

Маэль из рода Монбронов, бронзово-коричневый дракон по имени Геллир и служивший им проводником уроженец Карташены Бенни со всего разбегу вылетели на небольшую площадь с неизбежным фонтаном посередине и остановились. Точнее, остановился Бенни, Маэль продолжил бег. Его задержала опустившаяся и преградившая дорогу голова ящера.

– Не торопись, – внушительно проговорил дракон. – Давай-ка сначала сообразим, где от нас больше проку.

– Вы рассуждайте, а я пошел, – зло оскалился Бенни, сорвался с места и исчез в круговерти людей на площади и окружающих ее улицах. Кажется, он всерьез намеревался отомстить шемитам за нелепо погибшего вожака.

Монброн глубоко вздохнул и огляделся. Все были настолько увлечены схваткой, что не обратили внимания на такое чудо, как появление в городе огромного крылатого ящера.

Не слишком опытный глаз Маэля отметил три очага особо активных действий. Возле фонтана, где еще сегодняшним утром стояли навесы уличных торговцев, теперь опрокинутые и превращенные в баррикады. Там держали оборону дворяне из свиты господина губернатора. Самого дона Карбальо Маэль не заметил. Второй очаг – рядом с вливающейся в площадь широкой улицей. Судя по азартным воплям, там орудуют корсары с «Вестрела». Кстати, где их капитан? Ага, вот он… Мамочка дорогая, и смотреть страшно, и дух захватывает от восторга. Непрерывный блеск мелькающей стали. Кажется, для этого человека не существует никаких общепринятых правил. Ну кто же бьет из такого положения, это просто невозможно! Для кого невозможно, а для кого – очень даже… Не повезло шемиту.

Третью линию обороны создали набравшиеся смелости и вооружившиеся чем попало горожане. Их было довольно много, хотя толку от их стараний выходило чуть больше, чем никакого. В качестве крепости им служил приземистый одноэтажный дом, в котором безошибочно угадывалась таверна.

Ни одной яркой красно-желтой формы городского стражника на глаза почему-то не попадалось…

– С кого начнем? – нарушил молчание дракон. Говорить ему приходилось почти шепотом. Его настоящий голос без труда бы заглушил даже витавший над площадью шум.

– С них, – Монброн жестом полководца указал на таверну, превратившуюся в осажденный форт. – Заодно прогоним лишнюю братию, чтобы не мешались.

– А как мы туда попадем? – озадаченно наклонил голову ящер. – Прямо через площадь? Нас заметят.

– Обойдем. Давай в тот переулок.

Приглянувшаяся Маэлю улица, зажатая между плотно сомкнутыми домами, оказалась слишком тесной для дракона. Он со скрежетом царапал чешуйчатыми боками по каменной облицовке и недовольно ворчал. Вырвавшись, наконец, на свободу – они выскочили на задворках таверны – Геллир облегченно вздохнул и частично расправил крылья.

– Начинаем? – обратился он к человеку. Монброну показалось, что в глубине бесстрастных глаз ящера разгорается веселый огонек боевого азарта. Страшно даже представить, что мог бы натворить Геллир, обладай он злобным нравом или будь, подобно некоторым своим сородичам из преданий, одержим ненавистью к людям. Карташена уже к вечеру стала грудой дымящихся развалин, а ее население резко уменьшилось в числе.

– Пошли, – согласился Маэль, но, когда дракон уже сделал первый тяжеловесный шаг, неожиданно протянул руку, коснулся жесткого кожистого крыла и торопливо произнес: – Геллир, ты… Ты все-таки будь поосторожнее. Попадут стрелой в глаз – и никакая чешуя не спасет…

Ящер подозрительно прищурился и осведомился:

– Можно узнать, с чего вдруг тебя одолели заботы о моей драгоценной жизни?

Маэль окончательно смутился и уставился куда-то в сторону, нервно постукивая себя по голенищу лезвием эстока:

– Ну-у…мы же теперь вроде как союзники. Я больше не собираюсь тебя убивать, так что… Какой смысл в том, если ты пострадаешь от случайного выстрела?

– В таком случае это тебе стоило бы проявить разумную осторожность, – неожиданно мягко и отчасти печально заметил дракон. – У меня хоть чешуя есть. Ладно, я тронут и прошу прощения, что не так тебя понял. В конце концов, я привык к совершенно иным отношениями между мной и людьми… Пора.

Геллир, низко пригнувшись к земле и став похожим на гигантскую ящерицу, над спиной которой колыхались полуразвернутые крылья, скользящим шагом устремился вперед. Монброн оставалось только следовать за ним.

«А домой мне лучше носа не показывать, – невовремя и невпопад подумал он, обегая перевернутую тележку, из который высыпались ящики с зеленью. – Надо же, как все странно в этом мире получается… Я приехал убивать дракона, а теперь вместе с ним же спасаю совершенно незнакомый мне город от нападения грабителей, вообще не имеющих никакого отношения к моей стране. И мне вовсе не хочется, чтобы Геллир пострадал. Донна Вальехо права – он куда больше похож на человека, чем на зверя…»

Геллир одним размашистым прыжком преодолел оставшиеся шаги и вылетел на площадь. Его появлению предшествовала длинная ослепительная струя огня, правда, выпущенная в небо и не причинившая вреда ни людям, ни строениям.

Неизвестно, кто испугался больше – нападавшие или оборонявшиеся. Во всяком случае, на какой-то миг площадь накрыла вязкая, обволакивающая тишина, не позволявшая тронуться с места. Маэль, как ему показалось, расслышал звуки падения переливающихся через чашу фонтана капель, и чьего-то запаленного тяжелого дыхания. Дыхание, впрочем, вполне могло оказаться его собственным.

Дракон решил показать себя по всей красе. На миг его крылья распахнулись полностью, мимолетной тенью накрыв площадь, затем ящер запрокинул рогатую голову и низко, протяжно взревел. Его клич напоминал усиленный в несколько десятков раз разъяренное мычание быка, не самым лучшим образом действуя на людские уши. Маэль, по неосторожности вставший совсем рядом со зверем, в течении десяти или двенадцати ударов сердца ничего не слышал, с удивлением смотря на открывающиеся рты, из которых вроде бы полагалось вылетать довольно громким звукам, но которые были сходны с беззвучными рыбьими пастями.

Потом, как водится, началась паника.

Развивалась она, к счастью, в требуемом направлении. Большинство горожан, не вдаваясь в подробности и не задерживаясь, чтобы их выяснить, кинулись врассыпную. Монброн с удовлетворением отметил, что вместе с перепуганными обывателями с площади удрала и часть шемитов. Правда, положение от этого стало ненамного лучше – два десятка корсаров с «Вестрела» против двух или двух с половиной сотен рассыпавшихся по городу людей Фареса.

В другое время это обернулось бы изначально безнадежным противостоянием. Но сегодня на одной чаше весов стоял, утробно рыча, зеленовато-коричневый ящер.

За свою весьма долгую жизнь Геллир, похоже, умудрился овладеть начатками такой совершенно чуждой роду драконов науки, как людская военная тактика. Во всяком случае, в его действиях отчетливо прослеживались ее отголоски. Он напугал и частично рассеял нападавших своим неожиданным появлением, а сейчас закреплял успех. Маэль понял, что его помощь дракону не требуется, и, не задумываясь, рванулся в завязавшуюся вокруг фонтана схватку.

Расправившись с шемитами, осаждавшими таверну, ящер шумно встряхнулся и решил уделить внимание господам королевским корсарам. Заодно он мимоходом развалил часть баррикад у фонтана, что позволило обороняющимся вырваться на открытое место и перейти в наступление.

Сверху площадь, наверное, напоминала клокочущий водоворот, куда вливались все новые и новые струи, и по кругам которого носило небывалый чешуйчато-золотистый крылатый корабль. Ящер был лишен возможности слишком часто плеваться огнем – он опасался устроить пожар, но еще больше страшился задеть людей. Он не мог подняться в воздух, что сразу же поставило бы его в выигрышное положение. Однако немногие возможности, оставшиеся ему, заставляли людей держаться в разумном отдалении от рассерженного дракона.

Зверь применил свой излюбленный прием – развернулся к противникам задом и размашисто махнул длинным хвостом, украшенным заостренными выступами гребня. Результат вышел на редкость удачным – десятка два не ожидавших такой подлости шемитов как косой смело. Геллир не поручился бы, что у кое-кого из них не переломаны ноги, но… Это война. Они сами выбирали свою судьбу, так что нечего жаловаться. А ну-ка, повторим еще разок… Какой-то глупец пытается ударить ножом по кончику хвоста. Зубатая клешня открывается, щелкает и без особо напряжения перекусывает пополам рукоятку. Нападавший остолбенело смотрит на сломанный нож, затем поворачивается и бросается со всех ног к ближайшей улице. Очень разумный поступок. Беги, беги, нечего тебе здесь делать.

– Геллир! Эй, Геллир!

Дракон повернул голову, ища взглядом, откуда донесся крик. Высокий темноволосый человек, легко проскользнув мимо дерущихся, оказался рядом с ящером и махнул рукой, указывая в направлении поднимающегося над городом холма.

– Надо наведаться туда! Эй, ты слышишь?

– Слышу, только зачем? – отозвался ящер, аккуратно ставя хвостом подножку очередному противнику.

– Большая часть ушла туда, за градоправителем и его людьми. Тут и без нас справятся.

Геллир оглянулся, осмотрел площадь и был вынужден согласится с корсарским капитаном. Собственно, после вмешательства ящера бой очень быстро сошел на нет. В двух или трех местах еще взблескивали клинки и кто-то истошно орал дурным голосом, но в целом сражение в этом квартале было выиграно. Частью перебитые шемиты отступали к морю, преследуемые осмелевшими горожанами.

– Далеко собрались? – из общей свалки выскочил Маэль, весьма довольный собой и ухмыляющийся от уха до уха. – Впрочем, куда бы вы не пошли, я с вами… Геллир, как дела?

– Не так уж и плохо, – дракон вытянул лапу и аккуратно почистил когти о каменный поребрик фонтана. – Здесь, похоже, наше участие не требуется. Куда желаете направиться дальше?

– На Холм, – отрывисто распорядился предводитель корсаров, и, не тратя более времени на объяснения, сорвался с места, широкими шагами устремившись вверх по улице. Ящер и человек переглянулись.

– За ним? – сам у себя спросил Маэль, и ответил: – За ним!

Дракон никаких вопросов не задавал. Он просто встряхнулся и припустил своей тяжеловесной рысью, выворачивая плиты из мостовой и сбивая еще уцелевшие навесы над брошенными лавками уличных торговцев. Монброн на бегу оглянулся и с тихой радостью отметил, что на охоту за головой Фареса они отправляются не втроем – за ними потянулась команда «Вестрела» и кое-кто из вошедших во вкус горожан. Маэлю показалось, что он заметил Деррика, но фигурка доверенного лица донны Вальехо тут же исчезла из виду. Монброн пожал плечами и тут же забыл об этом.

Погоня завершилась быстро и почти успешно. Фарес сделал ошибку, позволив командам своих кораблей рассыпаться. Разобщенные отряды, разумеется, не могли оказывать достойного сопротивления, и вскоре запутанный квартал зажиточных купцов и ремесленников превратился в арену мгновенно вспыхивавших и тут же затихавших схваток.

По молчаливому договору шемитам оставлялась возможность бросить похищенное (если таковое имелось, а каждый второй из нападавших, как правило, тащил с собой изрядной величины тюк) и беспрепятственно отступить к гавани. Благоразумных личностей нашлось довольно много, что лишний раз подтвердило репутацию шемского народа как нации торгашей. Впрочем, предпочитавших принять бой обнаружилось не меньше, а потому узкие старые улочки Карташены наполнились азартными воплями, звоном оружия и редким посвистом арбалетных стрел.

Какое-то время Маэль следовал за Конаном и Геллиром, ориентируясь по блеску чешуи дракона, но, ввязавшись в очередную схватку, потерял их из вида. Когда же ему удалось выскочить на очищенную от захватчиков улицу, эти двое уже исчезли. Отправляться на поиски не имело смысла – они сами отлично во всем разберутся и справятся с любыми неприятностями.

Для очистки совести Монброн заглянул в проулок, где в последний раз видел проблеск зеленоватой узорчатой чешуи, но там никого не было.

Никого, кроме украдкой вынырнувшего из-под низкой каменной арки человека с курчавой иссиня-черной бородой, в зеленом халате и с обмотанной вокруг головы ярко-зеленой повязкой. Человек на миг задержался, разговаривая с кем-то невидимым, остававшимся в доме, затем прислушался к царившему над городом шуму и, недовольно скривившись, зашагал по улице. Так, будто все происходящее вокруг было лишь досадными мелочами, не стоящими внимания.

Маэль приоткрыл рот, захлопнул его и поудобнее перехватил рукоять эстока. Никто не спорит, это опасный противник, но… какого, собственного говоря, демона? Он что, боится? Или он прибыл на Побережье только ради того, чтобы совершать дурацкие поступки и выставлять себя на посмешище?

– Фарес! Стой!

Предводитель шемитов раздраженно оглянулся через плечо.

– А-а… Тебе-то, мальчик, что понадобилось в этом сборище безумцев? Можешь не тревожиться, я уже ухожу.

– Никуда ты не уходишь, – Маэль осторожно, маленькими шажками, начал приближаться к противнику. Переполнявшее его незнакомое чувство – какое-то бесшабашное веселье, смешанное с охотничьим азартом – рвалось наружу, стремясь ожить, и, видимо, Фарес почувствовал это. Обманчиво сонные темные глаза вдруг стали настороженными и блестящими, а в следующий миг Монброну пришлось резко уходить в сторону, выскальзывая из-под летящей сверху голубоватой размытой полосы. Такой удар был совершенно против правил, но это больше не имело значения. Как выяснилось в последние два дня, любые правила и законы созданы именно для того, чтобы их нарушать!

Прямой, узкий аквилонский клинок с гардой в виде причудливо сплетенных ветвей скрестился с широким шемским мечом, тяжелым, слегка изогнутым и расширявшимся на конце. Маэль удачно отбил несколько первых, самых яростных ударов, вынудил противника развернуться лицом к заглядывающему через остроконечные крыши солнцу, и заплясал по вытершимся камешкам карташенской мостовой. Он не хотел убивать шемита – его смерть никому не требовалась, а вот живой Фарес мог рассказать много прелюбопытных вещей.

Спустя несколько мгновений Монброн решил, что поторопился с нападением, и вообще эта мысль была не самой удачной. Тут уже стоит задуматься, как уцелеть самому, а не как расправиться с противником, сохранив ему жизнь. Переулок, видимо, и в мирные дни был уединенным, а сейчас, когда все жители попрятались по домам, остается рассчитывать только на себя. Вряд ли здесь появятся люди Конана – им своих забот хватает…

«Опять вляпался, – уныло поздравил себя Маэль, отступая вниз по улице и едва не поскальзываясь на камнях. За мельканием звенящих клинков он отчетливо различал лицо своего противника, сузившиеся зрачки и оскаленные зубы, казавшиеся на фоне черной бороды ослепительно-белыми. – Ради чего я, собственно, дерусь?

Ради незнакомого города, в котором никогда не жил и никогда не буду жить?

Ради прекрасной и грустной женщины, которая никогда мне не улыбнется ласковей, чем того требуют правила приличия?

Или… или есть иные причины?

Ради традиций своей семьи и своего рода? Хорошо, признаю, что времена драконов безвозвратно ушли, но чем этот Фарес лучше чудовища? Только тем, что он относится к роду людей? По сравнению с Геллиром подлинным монстром выглядит именно он, а не крылатый ящер!

Ради брошенной на ходу мимолетной похвалы неразговорчивого корсарского капитана, которого я вижу первый и, возможно, последний раз в жизни?

…Или ради того, чтобы огромное золотистое существо, прожившее на свете не одну тысячу лет, возможно, видевшее закат и расцвет великих королевств прошлого, и однажды жестоко оскорбленное моим предком, хоть чуть-чуть, но сменило мнение о людях к лучшему?

Ради чего?

Какая, в сущности, разница? Ты защищаешь этот чужой тебе город, и живущих в нем людей, что куда нужнее, чем гоняться за драконами!

Рыцарь я или нет, в конце-то концов?..»

Монброн встряхнул головой, точно конь, отгоняющий навязчивую муху, и с неразборчивым, но яростным воплем бросился в атаку. Шемит, уже считавший свою победу делом решенным, от неожиданности попятился и позволил прижать себя к стене дома. Последовал каскад головокружительно-стремительных обменов выпадами и ударами, едва не лишивший Маэля оружия. Непривычный изогнутый клинок противника то и дело рыбкой нырял вниз, норовя кончиком зацепить эсток за переплетения гарды. Дважды Монброн успевал вовремя отдернуть меч, в третий раз замешкался, судорожно рванул эсток на себя, услышал лязг скачущего по камням железа…

Маэль озадаченно уставился на меч шемита, лежащий поперек проулка. Фарес с не меньшим изумлением взглянул сначала на свои руки, потом на мостовую, потом – вопросительно и слегка растерянно – на противника.

Монброн попятился. Конечно, в соответствии с традициями стоило бы дать Фаресу возможность поднять клинок и продолжить бой, но тогда у него будет замечательный шанс прикончить Маэля из рода Монбронов и благополучно удрать…

Сомнения разрешили несколько человек, появившихся в ближнем конце улицы. Один из них выкрикнул имя Фареса, добавив «Держите его!»

– Вот так и не иначе, – пробормотал Маэль, опуская эсток и с облегчением прислоняясь к теплой стене дома. Почему-то ужасно захотелось спать.

Сквозь ослепительные солнечные лучи он видел, как шемит пытается сбежать, как его догоняют, сбивают с ног и начинают умело связывать. Потом все заволокло белесым туманом, и Маэль очнулся только от осторожного похлопывания по плечу. Недовольно приоткрыл глаза, увидел стоящего рядом незнакомого светловолосого парня и раскачивающееся у самого носа блестящее синеватое лезвие.

В следующий миг все стало на свои места. Незнакомца, как вспомнил Маэль, зовут Орм, он из команды «Вестрела». Кривой меч принадлежал Фаресу и теперь стал его, Монброна, законным трофеем.

– Живой? – спросил Орм. Кто-то помог Маэлю подняться – оказывается, он задремал и съехал вниз по стене. Сквозь солнечный туман пробивались возбужденные громкие голоса, сопровождаемые чувствительными, но явно дружескими тычками по ребрам. – Это ничего, что мы твою добычу слегка того… помяли, пока ловили? Мы его с собой прихватим, идет? Эй, с тобой все в порядке?

– Ага, – сказал Маэль и, протянув руку, завладел бывшим оружием Фареса. Меч оказался непривычно тяжелым, с очень удобной рукоятью, обмотанной шершавой повытершейся замшей. – Куда вы его потащите?

– В гавань, – отозвался корсар и с плохо скрываемой завистью добавил: – Как это ты его завалить умудрился? Он же один из лучших на Побережье!

– Уметь надо, – небрежно ответил Монброн, и, точно вспомнив что-то, спросил: – Вы Геллира… то есть дракона не видели?

Орм помотал головой:

– Нет. Они с капитаном куда-то к холму подались. Пошли обратно, все кончено. Мы победили!