Скипетр Дракона

16 БАРОНЫ, БИТВА И КРОВАВЫЙ МЕЧ

ПОБЛЕКШАЯ, но красиво написанная вывеска над грязными, скользкими и вонючими ступеньками гласила: «Долстан Печальный, писец». Но под этой надписью имелось и дополнение, нацарапанное кривыми каракулями: «Найден мертвым. Все сожжено, но все равно полно крыс».

В самом деле, весьма вдохновляющая надпись — тем более в сочетании с полной темнотой и чьими-то костями, которые валялись на лестнице. Неудивительно, что мало кто из забредавших в этот бедный район Силптара отваживался спуститься по лестнице вниз, в глубокий подвал, в котором по щиколотку стояла грязная, дурно пахнущая вода. И никто не добирался до двери в дальнем конце подвала и не стучал в нее, вежливо спрашивая позволения войти. В этом подвале нередко слышались странные звуки — неприятный резкий скрип, который, казалось, раздавался сразу со всех сторон.

А скрипели раздвижные ставни, которыми было закрыто окно в стене. За окном находилась комната, где горел яркий светильник, освещавший эту часть подвала. Напротив этого окна было еще одно, тоже закрытое раздвижными ставнями, — даже скорее не окно, а узкая дверца. Как раз такого размера, чтобы просунуть через нее арбалет и быстро сразить любого, кто окажется напротив светильника.

Вонь от трупов таких излишне любопытных посетителей подвала, гниющих в воде по углам комнаты, добавляла привлекательности этому месту. Последнее добавление к коллекции трупов поступило совсем недавно — сюда забрел какой-то извозчик, который спьяну перепутал этот подвал со своим домом и в ярости принялся барабанить кулаками в запертую дверь. Теперь остывший труп пьяного извозчика лежал в воде, с вытянутой рукой, которой он словно пытался что-то схватить в темноте подвала.

За растопыренные пальцы извозчика зацепился плащ нового посетителя, который прибыл в большой спешке. Недовольно фыркнув, владелец плаща высвободил свою одежду из руки мертвеца, подошел прямиком к двери и осторожно постучал условным стуком.

Послышался приглушенный скрип отодвигаемых засовов, и дверь бесшумно открылась.

Человек так же бесшумно вошел в дверь, не останавливаясь, чтобы поприветствовать хозяев. Он сразу направился к далекой арке и еще более далекому свету, видневшемуся за аркой. Человек в плаще в который уже раз с грустью задал себе вопрос: почему в этом пронизанном интригами городе они должны встречаться именно в этом грязном, вонючем месте? Глубокие подвалы хороши, чтобы прятать в них контрабанду или сбрасывать покойников, которых никто никогда не найдет. Но теплый очаг и хорошее вино вовсе не помешали бы, когда…

Он вышел на свет, не обращая внимания на мрачные взгляды угрюмых стражников, стоявших у стены с оружием наготове, и занял единственный пустующий стул за столом.

— Ах, милорд Хелтри! — сказал барон Кардасса с радостью в голосе, которая никого из присутствующих не ввела в заблуждение. — Вы опоздали.

— За мной следили, — коротко пояснил наместник Хелтри и быстро сбросил плащ, совершенно не обращая внимания на стражников, которые при этом его движении дернулись и угрожающе подняли оружие. Впрочем, они быстро успокоились и снова выстроились у стен. — Опять эти маги — вечно пытаются за всеми подсматривать. Должен вам сказать, сейчас в Силптаре следят за каждым знатным аглиртцем.

— Я нисколько не удивлен, — с улыбкой произнес Маевур Кардасса. — Даже чародеи и купцы Силптара хотят заручиться дружбой с островом Плывущей Пены — или, вернее сказать, они не прочь пустить по воде монеты, которые вернутся сторицей, если с их помощью кто-нибудь воссядет на Речной Трон.

Сидящие за столом одобрительно забормотали. Все присутствующие здесь были наместниками, и многие так же недавно получили должность, как и этот сладкоречивый новый барон Кардасса. Хелтри был уверен, что далеко не все из этих наместников хотя бы понимают разницу между латником и простым наемником. Не то чтобы понимание разницы между воином, присягнувшим тебе лично, и наемником, который сражается за деньги, имело какое-то значение для этих наместников… Они не знали толком даже своих собственных обязанностей, и им не пришло бы в голову взять меч и сражаться с кем-то, защищая своих подданных.

Тот же Маевур с жирно напомаженными волосами, к примеру, ни за что не замарает своих рук в битве, если хоть как-нибудь сумеет этого избежать. Дальний родственник прежнего барона, Иткламмерта Кардассы, Старого Ворона, этот новый барон Кардасса прожил всю свою бесполезную, праздную жизнь в Элмерне. В семье Кардасса считали, что Элмерна достаточно далеко от Аглирты, чтобы до Старого Ворона не долетал запах этого надушенного, совершенно бесполезного родственника.

Маевур снисходительно улыбнулся Хелтри и сказал:

— Если вы позволите, я продолжу…

Хелтри заметил, что барон явно ожидает ответа. От него.

— Конечно, конечно! — сказал он, слегка наклонившись, чтобы получше изобразить раскаяние и искренний интерес.

Маевур просиял, словно солнышко в ясный день, и, протянув руку назад, принял от стражника некий сверток. Потом, словно являя миру невиданное чудо, барон картинным жестом развернул сверток и аккуратно достал оттуда свиток нового, светлого пергамента.

Ну да, конечно! Карта. Никакое сборище заговорщиков не может обойтись без карты. Каждый из присутствующих на собрании знал как свои пять пальцев все изгибы и повороты Серебряной, и каждую придорожную таверну, и каждый колодец на дорогах верхней Аглирты — однако все сдвинули головы, чтобы посмотреть, как будто карта могла открыть им что-то новое. Может быть, баронство, которого они никогда прежде не замечали, или пару-другую городов, которые неожиданно возникли из ниоткуда за одну ночь или пока они в последний раз принимали ванну — сколько бы десятилетий ни прошло со времени такого редкого события. Некоторые наместники даже потыкали пальцами в изображения собственных замков, как будто хотели убедиться, что замки на самом деле существуют и что их недавно обретенные титулы правителей — настоящие.

Что ж, они могут очень быстро лишиться своих титулов — вместе с головами, если произойдут какие-то перемены. А может, даже если не произойдут. Головы полетят, когда Маевур решит избавиться от самых дельных из своих друзей-заговорщиков и заменить их другими. Пусть не верными и преданными, но достаточно глупыми и бестолковыми, чтобы вступить в организуемый им заговор. Хелтри был уверен, что его имя уже значится в списке тех, от кого Маевур Кардасса решит избавиться в первую очередь. Маевур знал, что он слишком умен, чтобы оставить его в покое, и уже довольно откровенно обвинил Хелтри в непослушании. Для начала.

Но ведь с послушанием всегда были проблемы, разве нет? Не важно, чем ты владеешь — свинарником, полным свиней, или баронством, в котором живут люди…

— Вот перед вами Аглирта, — торжественно заявил Маевур с таким видом, будто это он сотворил целое королевство, причем только сегодня утром. — Королевство, которое может стать нашим — после того как заносчивый Кровавый Меч и регент, которого все боятся и ненавидят, уничтожат друг друга. Они уничтожают друг друга уже сейчас, пока мы с вами беседуем. И если хоть один из них останется жив после этой битвы — он будет так слаб, что даже чихнуть не сможет без помощи магов.

Барон Кардасса отодвинулся от карты, на которую он с такой важностью указывал, встал и принялся расхаживать по комнате, заложив руки за спину. «Как заметно выросло его брюхо со времени последнего собрания заговорщиков! — отметил про себя Хелтри. — Наверное, обжирается, как боров у кормушки…»

— А маги… Сколько я себя помню, они всегда были истинным бедствием для Аглирты. Да и последние три сотни лет тоже — если правдива хотя бы половина историй, которые я слышал или читал, — с высокомерной снисходительностью заявил Маевур. — Нанимаясь к баронам и наместникам, маги добирались до лучших вин, золота — и истинной власти! Используя заклинания и всеобщий страх перед ними, маги забирали власть в свои руки и правили, хотя титулованным правителем считался кто-то другой. Многие из них пришли из Силптара или даже из более далеких от Аглирты краев. И ни один чародей не любит Аглирту так, как мы, честные люди. Они не заботятся о стране и считают ее лишь источником всяческих благ: еды — чтобы обжираться, вина — чтобы упиваться, слуг — чтобы те в страхе пресмыкались перед ними, останков — чтобы творить над ними заклинания, и женщин — чтобы бесчестить их!

Сидящие за столом встретили эту напыщенную речь одобрительным бормотанием. Удовлетворенный барон вернулся за стол и снова склонился над картой.

— Поэтому в новую Аглирту — в нашу Аглирту — мы допустим только тех магов, которых сможем строго держать под контролем, так или иначе. — Барон злобно ухмыльнулся и добавил: — Или колдуний — женщин, которых мы сами сможем обесчестить!

За столом одобрительно загудели. Хелтри пожал плечами, но высказался одобрительно вместе с остальными — он не забывал о стражниках, которые внимательно за всеми наблюдали и рьяно высматривали возможных предателей.

Следующая высокопарная речь барона Кардасса посвящалась времени.

— Итак, друзья мои, время, которого мы так долго ждали, наконец настало! Да, сейчас настало наше лучшее время!

Маевур замолчал, ожидая одобрения со стороны своих друзей-заговорщиков. Но тупицы, которых барон Кардасса выбрал себе в друзья, не поспевали за ходом его мысли и потому промолчали. Так что одобрительными возгласами разразились только Хелтри да еще один из стражников. Хелтри очень надеялся, что никто не заметит насмешливой нотки, которую он не сумел сдержать, когда крикнул:

— Великолепно!

Маевур улыбнулся как довольный толстый кот, когда наконец заговорщики сообразили, что к чему, и разразились одобрительными возгласами. Выслушав все хвалебные выкрики, барон склонился над картой и, снова улыбнувшись, продолжил:

— Теперь необходимо прояснить причины, которые побуждали меня призывать вас на каждое собрание вооруженными и готовыми немедленно отправиться в путешествие. Мы уйдем, все вместе, прямо отсюда — по подземному ходу, который соединяет этот подвал с другими, откуда есть выход к пристани на реке. Мои солдаты уже подняли ваших людей и ведут их к той самой пристани другими путями. Мы погрузимся вместе с нашими воинами на торговые баржи, которые я купил в течение последних нескольких месяцев, и медленно, тайком поплывем вверх по реке, не показывая, что мы вооружены. Пусть эти колдуны ярятся и исходят бесплодной злобой, пусть изматывают себя заклинаниями! Мы подойдем к острову Плывущей Пены, высадим на берег наших лучников и начнем охоту на магов! Я уверен — все вы знаете, что маги выглядят гораздо лучше, когда у них из глаз торчат стрелы. Мы уничтожим их, всех до последнего! Верно?

Заговорщики засмеялись — надо сказать, довольно нервно. Наглый и самоуверенный Маевур Кардасса перехитрил их. Хелтри подумал о том, какие планы некоторых из собравшихся наместников он разрушил — наверняка многие рассчитывали подольше потянуть с выступлением или сообщить о заговоре другим. Но они засмеялись и выразили согласие с намерениями барона — хотя бы только напоказ.

А Маевур свернул карту и надел латные перчатки из черненой стали. Кто-то из стражников услужливо помог барону натянуть драгоценные кольца на упрятанные в броню пальцы. Хелтри подумал, что барон Кардасса похож скорее на фигляра, исполняющего роль самодовольного короля, а не на серьезного предводителя заговорщиков. А новый барон Кардасса уже раздавал приказания…

Заговорщики отодвинули стулья, завернулись в плащи и решительно пошли за стражниками, которые несли в руках факелы и освещали путь. Хелтри поспешил вместе со всеми. Что ж, хоть одно порадовало Хелтри среди всей этой глупости. Какими бы наивными идиотами ни были эти наместники, все же никто из них не был настолько жирным и ленивым, как новоиспеченный барон Кардасса. Никто из них, похоже, не любил долго выжидать, когда приходило время взяться за мечи.

Мелодия, исполняемая на духовых и струнных инструментах, дошла до высшей точки. Две высокие, красивые женщины, совершенно обнаженные, ритмично извивались в развратном танце. Одна из танцовщиц — с длинными, черными как вороново крыло волосами, затянутыми розовой лентой в конский хвост, — бесстыдно выставила вперед полные груди, словно предлагая их второй девке — той, у которой волосы были стянуты голубым шнуром.

Вторая танцовщица, темнокожая, проколола насквозь обе подставленные груди Розовой Мечты пылающей шпагой, которую держала в руках. Плоть зашипела, брызнула кровь — и огонь, полыхавший на тонком как игла лезвии, сразу угас.

Розовая Мечта ахнула и скорчилась от боли, музыка тотчас же умолкла, чтобы в тишине был слышен каждый всхлип и стон. Раненная шпагой танцовщица вся дрожала, а ее партнерша, Голубое Желание, наклонилась и поцеловала ее в губы. После этого другая пламенеющая шпага, возникшая уже в руках Розовой Мечты, пронзила груди ее партнерши. Танцовщицы жадно сплелись в объятии и прижались друг к другу, не обращая внимания на пронизывающие плоть обеих клинки, которые негромко лязгнули, когда тела женщин соприкоснулись. Мужчины в зале сидели неподвижно, словно каменные горгульи. Все подались вперед, позабыв про кружки и кубки с вином, чтобы все рассмотреть и не пропустить ни звука. Никто не требовал еще вина, никто даже не поерзал на стуле. Все не отрываясь смотрели на продолжающееся действо на сцене. А танцовщицы страстно сплетались в объятиях и медленно, ритмично извивались, демонстрируя всем собравшимся в зале изящные спины и пышные, соблазнительные места пониже спины. Они танцевали долго и очень хорошо.

Один из музыкантов провел пальцами по струнам, извлекая из арфы легкие, летящие звуки, — и все в зале снова зашевелились.

По залу заскользили служанки с подносами, мужчины за столиками откинулись на спинки стульев и одобрительно забормотали. А окровавленные танцовщицы разорвали объятия и одновременно поклонились, сорвав бурю аплодисментов. По лицам обеих девушек струились слезы.

Под ободряющие, не слишком пристойные замечания из зала мужчина, заплативший целую пригоршню золота за эту привилегию, поднялся на сцену и вытащил из тел танцовщиц окровавленные шпаги. Рядом уже стояли другие девушки в весьма скудных одеждах — они забрали шпаги у мужчины, пока тому не пришло в голову снова повтыкать их в танцовщиц.

Розовая Мечта и Голубое Желание прижались к мужчине, подставляя губы для традиционных поцелуев. Когда довольный — и явно возбужденный — посетитель по традиции облил девушек вином, чтобы смыть кровь, израненные танцовщицы не сдержались и закричали от боли. Когда жжение в ранах утихло, девушки снова совладали с болью и принялись целовать мужчину — умело, но не слишком страстно. Он заплатил хозяину заведения хоть и много, но не настолько, чтобы провести наедине с танцовщицами всю ночь и снять их боль поцелуями.

Мужчина выглядел каким-то одиноким и покинутым, когда танцовщицы взяли по шпаге из рук полуобнаженных прислужниц. Розовая Мечта и Голубое Желание переглянулись, одним быстрым движением перерезали ленты, которыми были стянуты их волосы, и вложили ленты в дрожащие руки мужчины.

В зале снова одобрительно заревели. Танцовщицы улыбнулись посетителям, сидевшим за столиками, и закружились по сцене. Их распущенные длинные волосы, свисавшие до ягодиц, взметнулись черными гривами. После этого девушки покинули сцену и скрылись в узком проходе за кулисами. Им вслед зазвучали фанфары — почему-то немного насмешливо, — а зал снова взорвался аплодисментами.

Вооруженные прислужницы быстро встали на караул у двери, ведущей за кулисы. Устало улыбаясь, две танцовщицы прошли по темному коридору и оказались в комнате с девятью одинаковыми дверями, обитыми железом. Девушки подошли к своей двери, которая ничем не отличалась от остальных, проскользнули внутрь и заперлись на засов. Там, за железной дверью, за короткой лесенкой из нескольких ступенек, они смогли наконец расслабиться и отдохнуть.

Дрожа от усталости и боли даже в теплой комнате, залитой светом множества свечей, обнаженные танцовщицы прошли к купальне и скользнули в горячую, душистую от цветочных лепестков воду. Вода смыла кровь с их пышных, соблазнительных тел, которые постепенно преобразились и стали совсем другими. Танцовщицы дружно испустили вздох облегчения и освежились охлажденным вином сорта сарансор из предусмотрительно припасенного графина.

— Да, исполняющие танец Пробуждения Дракона всегда жили в роскоши, — сказал младший коглаур, подняв свой бокал и глядя на просвет сквозь янтарное вино.

— Зато недолго — не забывай об этом. Даже несмотря на целебную магию. Если, конечно, они были не нашей крови, — заметил старший коглаур.

— Ты хочешь сказать, раньше это делали обычные люди?..

Конечно. У кого, по-твоему, я когда-то научился этому танцу со шпагами?

— Значит, ты делал это и раньше? Я думал, никто здесь не задерживается надолго — если только не отбывает наказание или не ведет долговременные дела в Силптаре.

— Раегрел! — с чувством сказал старший коглаур. — В Силптаре только у могильщиков и отравителей бывают долговременные дела. Если ты собираешься учить меня мудрости, то будешь оказываться здесь довольно часто. А теперь расскажи-ка мне, что ты узнал.

Раегрел вздохнул и отставил бокал с сарансором.

— Значит, мое наказание начинается, да?

— Это не так больно, как танец с кинжалами. Тебе придется только отвечать на вопросы, терпеть мои скучные наставления и пить сколько угодно этого чудесного вина — вот и все. А потом ты тоже сможешь заплатить целую кучу золота и насладиться с самыми лучшими девками в Силптаре.

Молодой коглаур сморщил нос.

— И как я узнаю, что те шлюхи, с которыми я лягу в постель, — это не ты или кто-нибудь еще из старших, кто тоже присматривает за мной?

— Мы тебе подмигнем, чтоб не ошибся, — сухо ответил старший. — А теперь отвечай: Змея действительно пробудилась?

— Пробудилась и поднялась выше хорошего дома, — без колебаний ответил Раегрел. — Хотя земля по-прежнему удерживала ее и разваливалась вокруг колец ее тела, словно стенки печи. Она пробудилась — это верно. И посмотрела вокруг, хотя и всего одним глазом. А потом все просто… — он пожал плечами, — остановилось.

— Значит, связь сохранилась. Те, кто считал, что со смертью Келграэля Змея тоже погибнет, ошибались.

— Судя по всему, да. Глаз Великой Змеи затянуло туманной поволокой, и она застыла как статуя. Однако она жива. Я клянусь тебе в этом, Таебред.

— Поскольку жрецы Змеи по всему Дарсару остались такими же надменными и жестокими, как всегда, и по улицам не бегают толпы обезумевшего, орущего народа, я полагаю, что ты прав. Значит, Змея опять заснула… Это на руку Кровавому Мечу и всем другим ненасытным баронам, чародеям, разбойникам, и одни только Трое знают кому еще — всем тем, кто устремился на остров Плывущей Пены, чтобы занять трон Аглирты. Если на Речной Трон когда-нибудь воссядет Змея, они быстро узнают, что такое настоящая тирания…

— Неужто прежний регент, злобный, жестокий и коварный, не был самим воплощением тирании? Ты надо мной смеешься! — Раегрел удивленно покачал головой. — Если послушать жалобы и сплетни аглиртцев, выходит, что он опустошал их закрома и семейные усыпальницы, похищал их жен и домашний скот и нещадно порол их батогами — каждое утро!

— Когда он начинал уставать от этих обременительных обязанностей правителя, я иногда его подменял. — Таебред криво улыбнулся. — Теперь расскажи мне о Кровавом Мече и трех отважных баронах — в любой последовательности, чтобы я как можно яснее понял, что там произошло.

— Гончие Псы, Орнентар и Тарлагар — трое самолюбивых идиотов. Самые неблагодарные дураки, которых я когда-либо видел. Они едва успели узнать, где находятся их собственные замки, — и тотчас же предали доверие Келграэля, возжелав заполучить его трон. Эти глупцы решили, что Келграэль так озабочен тем, чтобы держать Змею подальше от Дарсара, что не станет пробуждаться, чтобы поставить их на место. Они живо сговорились — совершенно наплевав на какую-либо секретность — и принялись скакать по прибрежным дорогам, навещая друг друга. Притом каждый таскал за собой целую толпу телохранителей — далеко не лучших воинов, которым если и случалось пускать в дело меч, то только для того, чтобы разогнать каких-нибудь крестьян или пастухов. Эти бароны круглые сутки не снимали красивых новеньких доспехов и размахивали мечами и в спальне, и за столом, приказывая служанкам наполнить кубок или раздеться. Едва заслышав, что регент повел войска против Кровавого Меча, эти трое недоумков бросились к пристаням, чтобы поскорее захватить остров Плывущей Пены. Им даже в голову не пришло, что победивший в сражении — будь то регент или Кровавый Меч, все равно — рано или поздно тоже явится на остров, чтобы занять трон. Такое впечатление, будто они думают, что Трое Вышних осыплют благодеяниями всякого, кто хоть немного посидит на Речном Троне!

— Ну так что же, о Гений Сарказма? Что приключилось дальше с этими тремя болванами?

— Чародей поехал с ними и разрушил пристань Серебряного Древа. Там, среди развалин, они схватились с четырьмя Высочайшими Князьями — вероятно, из-за немногих уцелевших лодок. После этой стычки бароны потеряли большую часть своих боевых сил, а Банда Четырех переправилась на остров Плывущей Пены — но за ними по пятам шел Кровавый Меч, который, очевидно, победил на Сартской равнине. Погиб ли регент?

— Мы полагаем, что нет. Во время битвы использовался Дваер, и в отношении участи Черных Земель и еще кое-чего остается много непонятного… Продолжай.

— Мы быстро исчерпали кладезь моих знаний, — ответил Раегрел. — Все три группировки по очереди переправились на королевский остров. Кровавому Мечу пришлось переправлять свои войска в несколько заходов. До сих нор никто из них не покидал остров. Не видели мы и тел, плывущих вниз но реке.

— Еще увидите, — с мрачной улыбкой предрек старший коглаур. — Можешь мне поверить.

— Да я верю. Они, наверное, уже порубили друг друга. Да, еще… Над дворцом на острове поднималось некое магическое облако в форме Змеи. Я понятия не имею, что это может означать и какое отношение это имеет к настоящей Змее, потому что мне пришлось поспешить сюда.

— Чтобы так мило пролить кровь на нашем недавнем представлении, — кивнул Таебред и на этот раз улыбнулся широко и открыто. — Что ж, бывает и худшая судьба.

— Ты обо мне или об Аглирте?

Старший коглаур только снова улыбнулся и наполнил бокалы.

— Шумновато здесь, правда? — заметил Краер.

Он ловко парировал удар трофейным мечом, ткнул противника кинжалом, который держал в другой руке, и успел уклониться, чтобы хлынувшая струей кровь не залила ему лицо.

— Они быстро учатся, — отозвался Хоукрил, стряхивая обмякшее тело сраженного им воина со своего меча. — Те немногие, кто уцелеет, хорошо затвердят этот урок.

— Ты собираешься оставить кого-то в живых? — ахнул квартирмейстер в притворном ужасе и ловко отпрыгнул в сторону, уходя от меча какого-то высокого латника.

— Кто-нибудь всегда успевает удрать, — ответил Хоукрил и одним точным ударом превратил державшую меч руку атакующего рыцаря в кровавый обрубок.

А потом им стало не до разговоров — все силы уходили на то, чтобы остаться в живых.

В зале было полным-полно вооруженных людей, которые энергично размахивали мечами. Латники набились в тронный зал так плотно, что негде было развернуться. И все равно через все распахнутые двери продолжали вливаться все новые и новые солдаты. Они пробирались мимо сваленных грудами обломков камня, мимо обгорелых трупов Тающих, мимо перепуганных телохранителей трех баронов — чтобы навалиться всей силой и изрубить маленький отряд Высочайших Князей и их союзников, закрепившихся позади разрушенного Речного Трона.

И Гларсимбер, и даже сам Хоукрил отступили под натиском этой необузданной грубой силы, походя отпихнув Ролина. Бард отлетел назад и ткнулся во что-то мягкое — как оказалось, в грудь леди Эмбры.

— П-прошу прощения, миледи! — в отчаянии крикнул смущенный юноша, стараясь удержаться на ногах.

— За что? Это же бой! — резко ответила она, выкрикнув эти слова прямо ему в ухо. — А теперь постарайся проскользнуть между мною и леди Талазорн, вот сюда. И держи этот шлем над головой. Только не слишком высоко, чтобы мы обе могли до него дотянуться!

Тшамарра как раз сплетала заклинание стрел-шипов. Когда Ролин протискивался между женщинами, чтобы встать у них за спинами, колдунья глянула на юного барда скорее с интересом, чем с неприязнью. Оглушительно лязгали доспехи и звенела сталь — воины рубились неистово и яростно, стремясь прорубить и броню, и скрытую под ней плоть и кости.

Чей-то меч, отбитый Краером, просвистел мимо, едва не отхватив Ролину нос. Юноша отшатнулся и на мгновение — только на мгновение — испугался, что враги, столь многочисленные, могут и победить…

— Ха! — радостно выкрикнула Тшамарра, выпуская магические стрелы-шипы.

Волшебные стрелы поразили сразу несколько рядов солдат, которые напирали на стоявших впереди товарищей, спеша добраться до Высочайших Князей. Некоторые воины закричали, внезапно ослепнув, другие захлебнулись собственной кровью и упали замертво, и очень много латников откинули назад головы, замолчали и осели на пол, истекая кровью.

— А теперь, леди Талазорн, — дотроньтесь до шлема! — крикнула Эмбра и первой протянула руку к магическому артефакту. Между шлемом и кончиками ее пальцев засверкали искристые молнии.

Две тонкие, изящные женские руки одновременно опустились с двух сторон на гладкую, выпуклую поверхность шлема. Эмбра знала, чего следует ожидать, и успела внутренне собраться. А последняя из сестер Талазорн едва не упала без чувств, когда из шлема в нее хлынул мощный поток магии.

Ролин неловко поддержал колдунью за талию, чтобы помочь ей устоять на ногах, и испуганно вскрикнул, потому что легкое покалывание в руке, в которой держал шлем, вдруг превратилось в неудержимый, бурлящий поток волшебства. От бедра Тшамарры Талазорн к протянутой руке барда с треском рванулись колючие молнии — несмотря на то что Ролин очень быстро отдернул руку.

— Не выпускай шлем! — крикнула Эмбра. — Держись, Ролин!

И он держался, стуча зубами от страха и от потрясающей силы магического потока, который хлынул через него. Ролин Дворцовый Плащ не смог сдержать потрясенного возгласа, увидев, как яркие молнии вылетели из шлема и рассыпались ворохом искр на расстоянии вытянутой руки от его собственного лица. А потом молнии вылетели снова — на этот раз из протянутых рук двух волшебниц.

Латники и наемники заревели от боли и покачнулись. Они стояли слишком тесной толпой и не упали, даже когда в воздухе запахло горелым мясом, головы сожженных латников поникли, а тела задергались в предсмертных конвульсиях.

Чародейки снова и снова швыряли в толпу солдат разящие насмерть молнии — и вскоре половину тронного зала занимали покачивающиеся мертвецы с поникшими головами. Но солдатам Кровавого Меча, казалось, не было конца — а шлем над головой Ролина начал быстро чернеть и уменьшаться в размерах, как лист пергамента сморщивается в жарком пламени.

Когда грохот и треск молний сменились редкими и не такими громкими разрядами, Ролин услышал, как постанывают Гларсимбер и Краер, поучаствовавшие в схватке. Гларсимбер страдал от ран, а Краер — потому что устал. Маленькому человечку привычнее было тайком подкрадываться и метать ножи на расстоянии, а не сражаться с мечом в руках, лицом к лицу с врагами, каждый из которых превосходил его ростом и силой и привык обращаться с тяжелой разящей сталью.

Эмбра решительно поджала губы и направила последние убийственные молнии в тех латников, которые стояли ближе всего к Четверым и троим их союзникам. Она надеялась таким образом выиграть для друзей небольшую передышку. Когда Тшамарра заметила, что делает Высочайшая Княгиня, она тоже стала разить молниями ближайших врагов. Если ее молнии и не убивали наповал, то растекались по забралам шлемов и проникали под латные воротники, ослепляя солдат, обжигая им лица и не давая дышать.

Внезапно волшебный шлем сморщился до размеров наперстка, упал и рассыпался пеплом — и магические молнии закончились. У Ролина кружилась голова. Он посмотрел на двух высоких улыбающихся женщин, которые повернулись к нему и стали гладить его по лицу, от чего юноша сильно смутился.

Эмбра сказала:

— Всегда приятно обрести нового друга! Леди, вот моя рука! — и протянула руку Тшамарре, которая, в свою очередь, ответила:

— Леди Эмбра, мы не были представлены друг другу как следует. Я — Тшамарра Талазорн, и для меня большая честь сражаться на вашей стороне!

Женщины поцеловались. Каждая быстро прикоснулась губами к щеке другой — и тем не менее Ролину пришлось быстро отклониться назад, чтобы они его не задушили. Когда волшебницы отстранились друг от друга, Эмбра забрала щит, в который судорожно вцепился бард, и негромко пробормотала:

— Я пока не хочу к такому привыкать… Но если придется…

Краер и Гларсимбер покачнулись и одновременно шумно выдохнули, словно загнанные лошади. Хоукрил обнял обоих мужчин за плечи, помогая им устоять на ногах.

— Вперед! Хватайте их, идиоты! — заревел Кровавый Меч из дальнего конца тронного зала. — Они растратили почти всю свою магию! Вы что, не можете зарубить троих мужиков, мальчишку и двух девок?! Вперед! Нападайте сейчас же! Вперед, за Аглирту!

Несколько латников послушно бросились вперед. Но им пришлось пробираться через тесные ряды мертвецов. Хоукрил ухмыльнулся, перевернул свой меч клинком вниз и подпер им как палкой ближайших мертвецов, которые иначе упали бы. А так, поддерживаемые мечом, трупы в доспехах стояли вокруг сплошной стеной. Солдаты Кровавого Меча сомкнули плечи и дружно навалились со своей стороны на стоящих покойников. Стена мертвецов подалась под напором, и трупы начали падать, гремя доспехами. К грудам из обломков камня и останков Тающих прибавились горы мертвых тел. Но тем не менее баррикада из трупов пока держалась — и трое благородных аглиртцев могли опереться на мечи или друг на друга и еще немного передохнуть.

Эмбра подняла щит до уровня глаз и пристально посмотрела через край щита на тронный зал. В любое мгновение кто-нибудь из этих медноголовых вояк мог вспомнить, что булавы, кинжалы и даже мечи можно метать — и тогда на них обрушится ливень острой стали.

Не говоря ни слова, Ролин подступил ближе и поддержал щит — так же, как он держал заколдованный шлем. С благодарностью посмотрев на юношу, обе женщины прижались к нему, прячась за щитом.

— Шевелитесь, будьте вы прокляты! — кричал Кровавый Меч на своих латников, не зная, что они уже мертвы. Потом он повернулся к стоявшему рядом капитану и спросил: — Куда подевались змеиные жрецы?

Капитан беспомощно развел руками.

— Некоторые из них были здесь, когда мы пришли, милорд, но…

Кровавый Меч откинул голову, потом снова упрямо набычился и яростно заревел:

— Ладно! Тогда — куда девались маги?

— Э-э… Они все погибли, милорд, не считая того, который сошел с ума от взрыва в небе. Я помню, один плыл с нами в лодке, но потом я видел его мертвым на лестнице, возле пристани. Кажется… Кажется, его зарезали ножом в спину.

Кровавый Меч снова зарычал. Его ноздри вздулись, как у бешеного жеребца.

— Ну, что ж… С меня довольно. Наши мечи привели нас сюда — теми же мечами мы прорубим дорогу до самого трона, тем более что он совсем близко! Вперед! Отшвыривайте трупы в сторону, чтобы не мешали! Расчистите дорогу к последним жалким защитникам регента — и изрубите их в капусту!

Словно в ответ на его рев раздался оглушительный грохот и полыхнула слепящая магическая молния, от которой даже Кровавый Меч в дальнем конце зала покачнулся, а его воины повалились на пол, словно наряженные в доспехи куклы. Некоторые латники успели пригнуться и устояли на ногах. Они выставили вверх мечи, словно желая как-нибудь защититься от…

Посреди тронного зала появилось двое мужчин. Они стояли в воздухе, над головами самых высоких латников, ни на что не опираясь. Одним из них был регент Аглирты, барон Черные Земли, и вокруг его головы вращался единственный Дваер. Черные Земли держал за плечо второго, совсем еще молодого мужчину, явно напуганного, — это был знаменитый бард Флаерос Делкампер.

Регент быстро огляделся по сторонам, вникая в суть происходящего, и вдруг его глаза широко распахнулись.

— Моя дочь жива! — воскликнул он, не в силах совладать с чувствами, и его Дваер засиял, словно звезда. — Эмбра, девочка! Я здесь!

— Регент! — заревел Кровавый Меч и принялся колотить плоскостью меча по бронированным спинам стоявших вокруг него латников. — Убейте его! Убейте его, пока он не поразил нас всех своей черной магией!

Опасность подстегнула солдат лучше всяких приказов и угроз командира. Воины Кровавого Меча ринулись вперед, по горам трупов. Они вцепились в свои мечи, борясь с диким ужасом, и судорожно принялись расталкивать покойников, прокладывая себе дорогу к центру зала — к барону Черные Земли.

В обоих мужчин, парящих в воздухе, полетели метательные ножи и кинжалы, а потом и топоры, и мечи — но все оружие отскочило от невидимой преграды вокруг регента и барда. Эта преграда внезапно вспыхнула так же ярко, как Дваер над головой регента. А Черные Земли быстро пробормотал заклинание и присел, прикрыв своим телом юного Флаероса.

Преграда засияла еще интенсивнее, отражая ливень сверкающих мечей и кинжалов, обрушившийся на нее. Оружие отлетало и падало среди искристых вспышек магии. Наконец латники Кровавого Меча добрались до центра зала. Они столпились под тем местом, где висели в воздухе регент и бард, и принялись подпрыгивать в надежде проткнуть их мечами снизу. Но воины падали, корчась от боли, а по их клинкам струилось голубое пламя — и переползало на руки.

— Вон они где! — пробормотала Эмбра. — Конец нашему щиту…

Ролин и Тшамарра проследили за ее взглядом и увидели людей с длинными раздвоенными языками и чешуей вместо кожи. Жрецы Змеи появились над трещиной в потолке тронного зала и наблюдали за битвой с верхних галерей.

— Ролин, подними эту штуку, — властно приказала Высочайшая Княгиня и подтолкнула барда под локоть, чтобы тот быстрее поднял заколдованный щит над головой.

В следующее мгновение на них обрушилось зеленое пламя. Тшамарру отбросило на Ролина. Колдунья зарычала сквозь стиснутые зубы и начала поспешно творить заклинание, борясь против магии змеиных жрецов. Когда зеленый огонь угас, Тшамарра Талазорн, тяжело дыша, сказала:

— Леди Эмбра… У меня осталось совсем немного магии… Если бы вы смогли найти еще какой-нибудь источник молний… Они бы нам сейчас очень не помешали…

— Конечно! — с улыбкой ответила Эмбра. — Давай опять забросаем их молниями!

Ролин посмотрел на нее удивленно, словно не веря своим глазам, и спросил:

— Вы всегда такая… неистовая и яростная в битве?

Эмбра подмигнула юноше, не переставая что-то негромко бормотать, а Тшамарра улыбнулась и сказала:

— Я начинаю верить, что именно этого и ожидают от героев, друг мой Ролин. Боги, ну и бойня!

В следующее мгновение лица у всех троих одновременно стали напряженными — заклинание Эмбры сплелось с заклинанием, наложенным на щит, и начало высасывать из щита магию. Поток магии хлынул в волшебниц, и смертоносными молниями вырвался на волю. Высочайшая Княгиня растопырила пальцы и направила свои молнии в змеиных жрецов — их собралось около дюжины. Змеиные головы раскачивались в ритме заклинания, которое плели жрецы, сверлившие взглядами Эмбру.

Тшамарра тоже обрушила молнии на жрецов. А Ролин стоял и держал быстро уменьшающийся щит. Молнии вылетали одна за другой, с громовым треском и яркими вспышками, и вонзались в чешуйчатые тела. И не один змеиный жрец рухнул в конвульсиях, окутанный дымом, с прожженной чешуей.

Звон мечей справа возвестил о том, что преграда Черных Земель не устояла под напором такого количества обрушившейся на нее стали. Но ни одна из колдуний не осмелилась повернуть голову и взглянуть в ту сторону. Они слышали, как Хоукрил рычал, размахивая мечом, а значит, пока еще не случилось ничего непоправимого. Пока не случилось.

Змеиные жрецы теперь отражали молнии, порожденные волшебным щитом. Жрецы отгородились сияющими барьерами-заклинаниями, которые вспыхивали всякий раз, когда в них попадала молния, — и молнии гасли, не причиняя вреда, а барьеры разгорались еще ярче. Эмбра сузила глаза — верно! Защита змеиных жрецов высасывает магию из молний и становится крепче с каждым ударом!

Владычица Самоцветов нахмурилась и направила следующую молнию не в ухмыляющихся змеелюдей, а в растрескавшееся каменное перекрытие тронного зала, на котором они стояли. Молния с шипением и треском вонзилась в камень, и несколько мгновений ничего не происходило. А потом от потолка тронного зала отломился один большой кусок камня и рухнул вниз.

Громадная глыба обвалилась на пол и разлетелась на более мелкие осколки. Столбом поднялась пыль, воины внизу закричали, падая под ударами кусков камня и плитки, которой был выложен пол на верхних галереях. Основной удар пришелся по солдатам трех баронов. Немногие из них успели поднять щиты — но это все равно не помогло. Разве можно закрыться щитом, когда сверху падают каменные глыбы размером с человека и давят все, что оказывается на полу под ними?

Змеиные жрецы тоже с воплями посыпались вниз. Эмбра улыбнулась и, пока они летели вниз, ударила по ним молниями. Она верно подметила, что магическая защита жрецов не опустилась вместе с ними, а осталась висеть в воздухе — на том месте, где жрецы стояли раньше. Да в самом деле так и оказалось. И не один покрытый чешуей жрец был сожжен молниями раньше, чем долетел до пола. Многие хотя и не сгорели дотла, но упали и остались лежать без движения, все в дыму, вьющемся из прожженных в чешуе дыр.

Эмбра по-прежнему внимательно следила за верхней галереей, опасаясь магической атаки тех жрецов, которым хватило ума вовремя отскочить подальше от края разлома. Но их внимание — и их разрушительная магия — были направлены на что-то другое.

Тшамарра Талазорн радостно швырнула очередную молнию в потолок, осыпая новыми каменными глыбами столпившихся в зале солдат и латников. И в это мгновение сверху, из рук чешуйчатых жрецов, на сияющую преграду вокруг Эзендора Черные Земли хлынул поток разноцветного магического огня.

В воздухе вокруг регента взметнулись языки пламени, его сияющая преграда замерцала, в разноцветном огне засверкали молнии. В центре всего этого светился Дваер, но его сияние слегка померкло. Черные Земли и бард соскользнули на пол — а им навстречу дружно взметнулись клинки солдат Кровавого Меча.

Эзендор Черные Земли был великим воином задолго до того, как обзавелся Дваером. Он мгновенно выхватил меч и кинжал и описал клинками широкий круг, один за другим отбрасывая в сторону мечи врагов, из которых от ударов сыпались искры. В то же самое время Черные Земли что-то негромко бормотал — и его Дваер вспыхнул, запульсировал и засиял ярче прежнего. Регент отбросил кинжал — но клинок не упал, а закружился в воздухе вокруг Черных Земель и превратился в дюжину острых, сверкающих лезвий. Магические кинжалы завертелись вокруг регента и барда, ограждая их барьером из стали. Латникам Кровавого Меча пришлось держаться подальше от этого яростного, смертоносного вихря.

Черные Земли хищно улыбнулся, а потом поднял руку и взял Дваер из воздуха. Оглянувшись на Эмбру, он с силой швырнул Камень ей, крикнув:

— Держи, девочка!

Дваер летел, переворачиваясь в воздухе… Змеиные жрецы разом зашипели и сотворили быстрые, как бросок змеи, заклинания… Солдаты Кровавого Меча смотрели на Камень в ужасе… А Высочайшая Княгиня одним точным движением подняла тонкую, изящную руку…

И поймала Камень.

Щит, который держал Ролин, словно взорвался и со звоном изувеченного металла разлетелся на множество осколков. Преграда Черных Земель из сверкающих кинжалов вспыхнула серебристым пламенем — и исчезла. А Эмбра прижала Дваер к груди и испустила стон, полный восторга.

Внезапно вокруг наследницы Серебряного Древа встала колонна ослепительного белого пламени. Высочайшая Княгиня вскинула руки и, медленно вращаясь, начала подниматься вверх, окруженная белым сиянием. Ролин и Тшамарра закричали от боли и отшатнулись от ослепительного бушующего пламени. Над разрушенным тронным залом пронеслись последние случайные молнии. Слишком неосторожный змеиный жрец оступился на краю разломанной галереи, полетел, кувыркаясь и вопя, вниз и упал — как оказалось, прямо на голову барону Тарлагару. На этот раз телохранители барона не сплоховали — в чешуйчатое тело вонзилось сразу четыре меча. Барон Тарлагар, стеная, закопошился на полу, придавленный трупом змеиного жреца.

Краер и Хоукрил рванулись вперед, чтобы помочь барону Черные Земли, но у них на пути встало не меньше дюжины латников Кровавого Меча, ощетинившихся мечами. Еще дюжина латников ринулась к регенту и бледному, дрожащему от страха барду.

Эзендор Черные Земли, с мечом в руке, расправил плечи и, усмехнувшись, вопросил:

— Ну, кто желает умереть первым?

Люди захватчика остановились в нерешительности, и Черные Земли задал новый вопрос:

— Сколько крови вы согласны пролить, чтобы покончить с регентом Аглирты?

— Ха! — зарычал Кровавый Меч, видя, что его люди не торопятся нападать. — Он же совсем один! И колдовские штучки теперь ему не помогут!

— Не один! — заревел барон Яркое Знамя.

Латник, с которым он сражался, с предсмертным стоном рухнул на пол, обливаясь кровью. Гларсимбер перешагнул через тело, подбежал к барону Черные Земли и встал рядом с ним.

— За Аглирту!

— О, не один, так двое! Двое стариков — всего лишь! Тоже мне, напугали! Умрите, дурачье! — Кровавый Меч выхватил боевой рог и затрубил. Его латники наконец взревели и бросились в атаку.

Хоукрил тоже заревел и со всей силой навалился на солдат, которые противостояли ему и Краеру. Неожиданный напор опрокинул латников Кровавого Меча, они попадали на пол, спотыкаясь друг о друга, роняя мечи и яростно бранясь, а двое Высочайших Князей сумели прорваться мимо них и тоже встали плечом к плечу возле регента.

Тшамарра крепко схватила Ролина и решительно оттащила его от двери, за которой можно было спрятаться и переждать опасность. Колдунья Талазорн потащила барда вокруг столба пламени, в котором парила Эмбра, и поставила юношу между пламенем и Краером.

— Возьми в руки меч и выставь его вперед, — велела колдунья. — А я позабочусь об остальном!

Ролин моргнул, растерянно глядя на нее.

Совсем неподалеку — хотя сейчас, чтобы туда добраться, пришлось бы пробиваться через толпу разъяренных латников в доспехах и с оружием — другой бард тоже решил проявить доблесть в битве. Флаерос Делкампер дернул Эзендора за рукав и сказал, заикаясь от волнения:

— Ах… Н-наверное, сейчас н-не самое подходящее время, н-но… — и сунул под нос регенту драконий скипетр.

— Что это? — резко спросил Черные Земли. Он схватил скипетр и подтащил его поближе — и Флаероса тоже, потому что тот не успел выпустить рукоять. Парируя удар какого-то орущего латника, регент быстро осмотрел драконью голову, венчающую скипетр.

— Ч-что вы ищете, лорд регент?

Черные Земли пристально смотрел на скипетр — и вдруг из скипетра в него хлынул поток магической силы, такой мощный, что даже меч Черных Земель ярко засветился. Латник, с которым он сейчас сражался, ахнул и поспешно отскочил назад.

— Я никогда… погоди-ка. Да! — Скипетр в руке регента ослепительно засиял — и Черные Земли и Флаерос Делкампер внезапно исчезли.

Скипетр со звоном упал на залитый кровью пол — и в тот же миг мечи четырех латников проткнули барона Яркое Знамя насквозь.