Сказания Ринеммы

Маски императоров

С верхней ступеньки лестница Тысячи Ступеней казалась ещё длиннее, чем на самом деле. Белый камень словно растворялся в ярком свете. Мы же стояли на самом краю площадки, и мне очень хотелось отступить, сделать шаг назад, отойти от сияющей бездны.

Но нет. Я сын принца и внук императора. Сидящие на Крылатом Троне не боятся высоты. Ни в какой династии.

И все-таки я чуть повернул голову, глядя на стоящего рядом деда сквозь прорези алой с серебром маски. Точно такая же, только полностью алая, закрывала его лицо – но в глазах мелькнула успокаивающая улыбка, и мне стало легче.

А затем мы вновь посмотрели вниз – туда, где выстроились чужаки.

Простой народ не может видеть лицо Феникса – и потому вся наша семья носит маски. Точно так же поступали и все предыдущие династии.

Точно так же поступил и Дараллес.

У меня острое зрение, как и у всех Фениксов – и я видел маски его Верных, неподвижно замерших у первых ступеней. Тигр, рысь, коршун, сокол… действительно ли в этом Верном кровь сидевших на Крылатом Троне, или просто совпадение?

На серебристый металл маски самого Дараллеса мне смотреть не хотелось, пусть даже с каждым шагом он становился все ближе. Точно так же не хотелось и называть его так, как почти все другие.

Только Феникс может быть императором. Только рожденный в Палате Огня – как дед, отец, я… И пусть даже от нашей империи осталась одна столица – все равно!

Маска не позволяла показать Дараллесу, кем я его считаю. Закрывает она и лицо деда – но он-то точно своих чувств не покажет, что бы ни случилось.

Я лишь один раз видел на его лице слезы – когда принесли весть о гибели отца. Впрочем… не почудилось ли мне тогда, сквозь собственные слезы?

Алая маска чуть двинулась, и в глазах вновь блеснула короткая улыбка.

– Смотри на него.

Едва слышимый шепот, такой, каким дед отдает приказы, не поворачивая головы. Только вот не подчиниться ему нельзя – и я посмотрел.

Правильно сделал. Потому что неожиданно понял, как это выглядит со стороны.

Неимоверно длинная лестница, залитая солнцем. Наша стража на стенах, которая видит всё, и, вне сомнения, все расскажет. Мы, два Феникса, в пламенных одеждах…

И он, поднимающийся к владыкам, оставив охрану внизу, проходя долгий путь к нам. Как проситель. Как подданный – несмотря на то, что он пришел победителем.

Я не смог сдержать улыбки; сильнее бы ударил только прием в главном зале, во всем великолепии Крылатого Трона. Дараллес бы на это не пошел, но дед его все равно вынудил предстать перед всеми в образе подданного.

Он сделал ещё несколько шагов, неожиданно оказавшись совсем рядом. И я вдруг понял, что положение резко изменилось – мы ведь никогда не видели его вблизи, не знали, какого он роста.

А он оказался выше нас обоих. И, стоя на пару ступенек ниже, был вровень с дедом, стоя с ним лицом к лицу – как равный владыка.

Они смотрели друг на друга – алая маска на серебряную, темные глаза в зеленые… а я сравнивал. И все острее понимал, что Дараллес притягивает внимание других; белый плащ и серебристый доспех не выделяются так, как наши одежды, они кажутся нарочито скромными, будто ему и не требуется ничем себя отличать.

Признак могущества.

Ни слова ещё не прозвучало, а положение уже изменилось.

– Я приветствую Алаора, правителя Фениксов, – наконец произнес Дараллес, и я невольно сжал кулаки. «Правителя Фениксов», значит, никак не Империи… это ведь тоже слышат и запомнят. Да ещё и просто по имени – как равному.

– Я приветствую Дараллеса, правителя меральнитов, – отозвался дед.

Вот ему! Пусть и остается королем своих варваров!

Серебряная маска чуть заметно повернулась ко мне. Я встретился глазами с Дараллесом, ощутил на себе спокойный, невероятно уверенный взгляд. Это в самом сердце царства Фениксов-то! Ну вот что ему служит такой опорой?

Хотя, конечно, понятно – армия. И то, что мы проиграли.

Дараллес вновь взглянул на деда.

– Не буду играть словами, Алаор – у вас нет выхода. Если вы капитулируете, и Фонлин войдет в мою империю – то вы и ваша семья останетесь живы. Если вы откажетесь… что ж, тогда я возьму Фонлин сам. И в этом случае ничего не обещаю.

– Если вы возьмете город сами, то я буду защищаться, – спокойно возразил дед. Поднял тонкую сухую кисть в огненно-алой перчатке. – И мой Огонь ещё никуда не пропал.

– Я переживу, – мягко отозвался Дараллес.

Они говорили легко и свободно – как старые друзья, обсуждающие последние новости. И я гордился дедом, который даже в таком положении не показывает слабости врагу.

Но и Дараллес не показывал злорадства: в его голосе звучало искреннее сожаление. Уж я в этом разбираюсь. Любой, кто постоянно видит маски, научится судить по голосу.

– Пока стоит Фонлин – стоят и Фениксы, не так ли? – чуть склонил голову он. – Ваша вечная точка опоры. Алаор, если мне придется, то я эту опору действительно выбью. Ваш город мне нужен, но не обязателен.

– Вы не собираетесь занять Крылатый Трон? – в голосе деда мелькнуло удивление; я был удивлен не меньше.

Серебристая маска отрицательно качнулась.

– Этот трон не смогли удержать семь династий. Я предпочту престол с другой историей.

Огненное одеяние чуть всколыхнулось: я знал, что дед сейчас улыбается.

– Что ж, – слова размеренно падали из-под алой маски, – у меня действительно нет выбора.

Он не стал прибавлять «ради города» или «ради семьи». Нет нужды; не могу не признать, что такие люди как Дараллес и сами отлично понимают чужие мотивы.

– Очень хорошо, – из-за серебристого металла не донеслось никакого ликования, лишь спокойное удовлетворение. – Обсудим детали?

– Разумеется. Только, для начала… думаю, это вам пригодится.

Я даже не понял, где, в каких складках дед прятал кинжал. Он словно возник в пальцах императора, выделяясь непроглядной чернотой на огненном фоне; небрежным, нарочито изящным движением дед протянул его Дараллесу.

А я застыл неподвижно – зная, что это за оружие. Санцин, кинжал, пробивающий любые доспехи, и убивающий моментально; клинок невероятно редкий и дорогой, даже у нас всего два таких. И я никогда их не касался, лишь видел издали.

Захоти дед ударить – Дараллес бы не увернулся. Я-то знаю, как он умеет бить. Император казался хрупким, но командир стражи своего владыку одолевал лишь в трех схватках из десяти.

«Почему? Почему ты не ударил?»

Я чуть было не крикнул это вслух, но мысль оказалась быстрее: если дед чего-то не сделал – то так надо. Он никогда не поступает необдуманно.

Дараллес замер, глядя на кинжал, протянутый ему навстречу. Потом медленно сомкнул пальцы на рукояти.

Принимая оружие из рук Алаора-Феникса. Клинок, отданный добровольно, по прихоти императора, никак не завоеванный.

И это видели все.

Дараллес повертел санцин в руках; я вновь сжал кулаки, видя, как оружие, достойное лишь императоров, крутится в пальцах этого… этого…

А затем он чуть сдвинулся, оказавшись передо мной.

– Думаю, это пригодится не мне.

И столь же изящным жестом, что и дед, протянул кинжал мне.

Я даже не задумывался о том, что делать. Вскинул руку, хватаясь за рукоять, возвращая бесценное оружие к Фениксам… и лишь сделав это, сообразил – как все выглядело со стороны.

Феникс принимает клинок из рук захватчика. Добровольно отданный, словно младшему родичу.

Или подданному.

Наверное, у меня лицо сравнялось цветом с маской; я замер, не зная, как поступить теперь. Казалось, на меня сейчас смотрят все – дед, Дараллес, наша стража, его Верные.

Ударить? Есть шанс, он стоит очень близко, бить я умею. Он не увернется! Наверняка ведь сейчас улыбается под маской. Так эта улыбочка с его лица слетит, когда я ему санцин в грудь всажу!

А потом с неожиданной остротой ударила мысль – а толку?

Мы оба переживем Дараллеса ненадолго, даже если дед зальет всю лестницу Огнем: Верные надежно защищены от самых разных сил, и я даже не сомневаюсь, что они кинутся мстить за господина.

А потом армия возьмет Фонлин; и теперь уже не будет Алаора, способного смягчить условия.

Стоит ли это смерти Дараллеса и конца расширению его владений?

Нет.

Наверное, дед это тоже понял. И если он решил сложить оружие… мне не стоит возражать.

Очень медленно я засунул санцин за пояс; черный клинок прошелестел по огненному шелку. И поднял голову, глядя в прорези серебристой маски.

– Вот так, – очень тихо произнес Дараллес; слышали эти слова только мы. – Время седьмой династии прошло, юный Феникс.

– Феникс всегда возрождается, – ответил я словами, написанными над Крылатым Троном.

– Да, это так, – медленно кивнул он. – Но дракон просто не умирает.

И глядя ему в глаза, я понял – мой удар изменил бы ещё меньше. Он обычного роста и сложения для своего народа; доспех и плащ скрывают отличия, а маска – черты лица. Точно так же – и с Верными.

Никто не знает их лиц. Никто не видит лица владыки.

И они рядом с ним во время любых обсуждений и принятия решений. Не по той ли же причине, по которой на всех советах рядом с дедом были отец и я? Учиться править, чтобы быть способными занять трон?

Ударь я – и доспех с плащом наденет кто-то другой, и объявит, что выжил, хоть и был на грани смерти. И будет править дальше – несокрушимый, неуязвимый, бессмертный Дараллес…

А не было ли уже такого? Тот ли это Дараллес, о котором в Фонлине впервые услышали незадолго до моего рождения?

Какая разница…

Он назвал Фонлин нашей точкой опоры; своей же он сделал имя и дело.

И они стали прочнее белого камня столицы.

– Знаете, – задумчиво произнес Дараллес, поворачивая голову к деду, – вы могли бы стать одним из моих Верных.

– Вряд ли, – покачал головой он. – Я всегда буду помнить, что сидел на троне, и не один я это запомню. Если я дам клятву, а потом не устою перед искушением… Я согласен быть последним из императоров-Фениксов, но никак не первым Фениксом-предателем.

– Разумно, – кивнул Дараллес. – Пойдемте, обсудим детали капитуляции. Вместе.

– Конечно.

Мы двинулись во дворец втроем; думаю, все смотревшие поняли – война окончена, и сражений больше не будет. Впрочем, не знаю, о чем думали другие; я переводил взгляд с алой маски на серебряную, и все яснее понимал одну простую вещь.

Все-таки они оба – правители. Заслуживают этого имени.

Я сын принца и внук императора.

Я могу оценить.

22.03.2009 – 23.03.2009