Скальпель против волшебства

19

Глава 19

Карета скрипела и покачивалась на извилинах дороги.

Прислонившись щекой к руке, Рита всматривалась в окно. Там, за стеклом, тянулись бескрайние поля, местами уже выкошенные, с золотистыми снопами, перевязанными пеньковыми веревками.

На грядках пузатые тыквы важно подставляли красные бока последним лучам закатного солнца. Вдоль обочин стояли обобранные кусты черной смородины и глубиники, птицы порхали в воздухе, собирая последние, перезрелые ягоды.

Пахло землей и дымом. В карету просачивался, пропитывая волосы, горьковатый запах костров, где крестьяне жгли сорняки и сушняк.

Маргарита глубоко вдохнула и прикрыла глаза, прислушиваясь к мерному сердцебиению деревни. Кто-то рубил дрова, перекликались тревожно собаки, с луга донеслось тягучее, жалобное мычание заждавшейся хозяйку коровы.

Звуки казались уютными после нескольких недель напряженной тишины госпиталя, наполненной лишь стонами больных.

– Так больше не может продолжаться. – Девушка поплотнее укуталась в плед.

Лорд удивленно вскинул брови:

– Мне уже страшно. Что вы на этот раз придумали?

– Я о вашей магии. Допустим, для греймурцев вы – посланник короля, важная персона, они и не рассчитывают, что вы станете на них тратиться. Но в Наруэле многие могли задаться вопросом, отчего вы не сделали тоже, что Хальк – не использовали свои силы. В этот раз вам повезло, было много других забот, но все же…

– Почему вас это волнует? – спросил лорд.

– Любая проблема имеет причину и решение. Если понять первое, сможем разобраться во втором.

– Все непросто…

– Верно, но это ничего не меняет, – твердо заявила Рита. – Вы же могли воздействовать на людей во дворце. На фрейлин?

– Я покупал зелья или подговаривал других чародеев. Они сочли, что я перестраховываюсь, и были только рады поучаствовать в интригах, заручившись поддержкой Верховного мага.

– Королевская стража? – не отступала девушка.

– Думаю, я не воспринимаю большие скопления людей, как живой объект. Стоили один раз задуматься об этом, и сами знаете, чем все закончилось.

– Как же вы справлялись во время учебы? Хальк говорил, что лекарство – обязательная дисциплина.

– Я был слишком хорош во всем остальном. Кроме зельетворения, конечно, – скривился Бэлкинг. – Думаю, Зенит Академии давно выбрал меня как лояльного и безопасного кандидата на должность во дворец. Мне многое прощалось.

Маргарита вздохнула. Как все у него четко складывалось. Придется покопаться, чтобы добраться до сути, но это отчего-то только больше раззадоривало ее любопытство.

– Хорошо. Начнем с начала. В какой момент вы поняли, что не можете контролировать магию?

– Маргарита, эта душещипательная история моего детства вам совсем ни к чему. Не стоит относить меня к сирым и убогим, кого вам так нравится спасать. Я не нуждаюсь в вашей помощи.

Снова этот холодный высокомерный тон. А ведь она только решила перезаписать его из засранцев в нормальные люди. И почему ей так интересно его прошлое? Отчего она так стремится разобраться в его проблеме? Ведь и правда не просил, но… когда это ее останавливало?

– Вы получили то, что хотели от мэра, – сощурилась девушка. Хочет по-плохому? Так она тоже умеет. – Благодаря мне. Я спасла сотни ваших подданных, если говорить откровенно.

– Шантаж? – усмехнулся лорд.

– Услуга за услугу. Теперь будьте так любезны удовлетворить мое любопытство.

– Ладно, – он согласился на удивление легко. – Но предупреждаю, один жалостливый взгляд, и я высажу вас из кареты у ближайшего хутора. – Девушка молча кивнула. Бэлкинг поудобнее устроился среди подушек: – У меня было лучшее детство, о каком только можно мечтать. Единственный сын, потомок древнего магического рода, по счастью унаследовавший дар Светила. Я помню, как целыми днями катался на пони, а когда уставал – засыпал прямо в саду на летающих подушках. Отец вызывал для меня дождь, только, чтобы я мог найти место, где начинается радуга. Помню, как мама танцевала у камина, а барельефы предков улыбались со стен, подпевая.

Бэлкинг замолчал, а Маргарита задержала дыхание. Рассказывал ли он кому-то, кроме нее эту историю? Ей стало тревожно и немного стыдно.

– Моя мать умерла, когда мне исполнилось шесть, – он сказал это просто, не дрогнувшим голосом, и тут же продолжил: – Отец все больше времени проводил у себя, творя одному ему известные ритуалы. Он что-то искал, какое-то заклинание – в поместье ящиками доставляли древние рукописи и новые, еще не опробованные руны. Думаю, он хотел найти способ вернуть любимую. Постепенно лорд совсем перестал выходить из своей башни, я мог не видеть его неделями.

Некромантия в Эльдории была под строжайшим запретом, в отличие от соседней Аддиканы, где темные маги создавали из умерших целые войска. Неудивительно, что Бэлкинг-старший держал все в секрете. Рите претила сама мысль о том, чтобы воскресить мертвеца. Но разве не хотела она того же всего неделю назад? Утешить мать, воющую как волчицу над телом младенца. Или старика, который держал за руку жену, что была его спутницей шестьдесят лет. Она помнила его дрожавшую челюсть и опухшие глаза, которым он так и не позволил расплакаться. До сих пор во сне слышала Рита тихое бормотание изможденной девочки: «Братик, мой маленький братик». Стоило ли это нарушения всех правил и законов мироздания? Она не знала ответа.

– Мне наняли учителя, – продолжал лорд. – Жестокого и грубого мага, который должен был подготовить меня к поступлению в Академию. Я знал, что отец отдал ему единственное распоряжение – раскачать мою силу до максимума. И мой учитель старательно исполнял приказание. Селестия стала единственным человеком, который по-настоящему заботился обо мне, – мужчина, не мигая, вглядывался в сгустившуюся темноту за окном и собственное прошлое. – Она обрабатывала мои обожженные пальцы, прикладывала холод к разбитым коленям и втайне поила восстанавливающими эликсирами, чтобы на завтра я мог хотя бы унять дрожь в руках.

– Вот почему вы так привязан к Селестии, – понимающе кивнула девушка. – Меня всегда удивляло, как легко она находит на вас управу.

– Да уж, – фыркнул он. – Нелегко спорить с женщиной, которая тебя вырастила.

Маг продолжал. Рита подумала, что теперь этот поток уже не остановить. Возможно, на самом деле, он хотел высказаться.

– Лорд Бэлкинг Старший к тому времени превратился в отшельника, не выходил в свет, не принимал гостей. Однажды я увидел его на лестнице и не узнал – передо мной стоял старик. Я достиг определенных успехов в чарах. Мог расколоть валун взмахом руки, вскипятить озеро, сжечь дотла вековой дуб. Но так и не смог вернуть зрение моему старенькому пони. Когда мне исполнилось четырнадцать, мой отец умер, я стал полноправным лордом Бэлкингом, хозяином поместья. Я выгнал учителя, но в шестнадцать решил исполнить волю отца и поступил в Академию. Дальше вы знаете.

Рита думала о том, как на самом деле похожи их истории. Только вот ее никто не мучил, чтобы воспитать силу воли и старательность. Она помнила его просьбу исключить жалость. Этот человек явно не привык выглядеть слабым, а девушка была слишком благодарна за откровенность, чтобы сыпать бездушными, плоскими словами сочувствия.

– Расскажите мне о перчатке, – попросила она. Что-то в этой вещице не давало ей покоя, к тому же чувствовалось, что лучше всего просто сменить тему. Наверняка эта внезапная откровенность смутила их обоих.

– Перчатке? – очнулся от раздумий Бэлкинг. – Это просто артефакт, я же говорил вам. Довольно древний, на самом деле. Его создал Карден, исключительный чародел. В то время магические династии бесконечно поднимали восстания против короны, оспаривая право простого смертного на трон. Перчатка использовалась для устранения конкурентов. Надень ее на руку обычному человеку, и тому останется только подобраться поближе к жертве. Даже если убийцу схватят, что с него взять? Колдовал-то не он, а выйти на истинного преступника невозможно. Очень полезная штуковина, но в основном я использую ее, развлекая Греттуса.

– Развлекая? – переспросила Рита. Лорд в ответ неопределенно пожал плечами. – Как дела с заклинанием по отправке меня в мой мир?

– Работаю над этим, – откашлялся маг. – Это – деликатная магия, не стоит спешить. Я так и не поблагодарил вас за Наруэль, – тихо сказал Бэлкинг, меняя тему. – Высокопарные слова только опошлят ваш подвиг, а потому я лишь скажу вам спасибо.

– Я просто делала свою работу, – настала очередь Риты пожимать плечами. Этот непривычно теплый, участливый взгляд лорда смущал ее, да и колено мог бы отодвинуть подальше. – Кстати, ваше Святейшество, отчего мы едем каретой, если вы вполне могли бы перенести нас туда-обратно?

Лорд заморгал, Маргарита подумала, что у него начался нервный тик:

– Я просто хотел вас… доставить вас целой и невредимой. Багаж был слишком тяжелый и громоздкий, – он, нахмурившись, уставился в окно. – Да и лошади надежнее.

Карету тряхнуло – они пересекли мост. За окном показались первые огоньки города. Сердце в груди подпрыгнуло, Маргарита прильнула к стеклу, глядя на приближающиеся очертания городской стены. Деревянные домики цеплялись друг за друга резными карнизами, согревая небо печным дымом.

Греймур ждал их. Тихий, живой. Она ощутила, как в груди что-то расслабилось. Вернуться сюда было неожиданно приятно, но вместе с тем пришло и другое чувство. Снова пациенты, списки, зелья. Недосып. Задачи снова начали выстраиваться в очередь.

Доктор вздохнула и выпрямилась. Покой – это роскошь, а ее ждала работа.

Рита опустила взгляд на свои руки. Кожа была стерта, как вываренный хлопок, с шершавыми пятнами, сухая, чуть красноватая на сгибах. Все заживет, отстроится, хоть и не сразу.

Впрочем, как и она сама.

***

Чипс не встретил ее.

Маргарита звала, свистела и кричала. Обежала весь участок, проверила дом и поленницу.

Она открыла дверь дома и не смогла войти. Села на ступеньки и зарыдала.

«Он решил, что я бросила его. Обманула. Я никогда больше не увижу его. Как я могла его оставить? Даже не успела попрощаться…»

Рите казалось, что все идет совершенно не так, как должно. Нестерпимо хотелось домой. В настоящий дом в привычном мире. Она словно погрузилась головой в аквариум, все замедлилось, стало ненастоящим. Сколько не моргай, резкости не прибавится.

Хотелось выть.

Рита что-то услышала и резко вскинула голову. Неужели она и правду завыла?

Из леса, продираясь через кусты можжевельника, к ней несся Чипс. В темноте светились зеленым глаза-фары, девушка слышала его громкое дыхание и удары хвоста по земле.

Каралиск визжал, тявкал и скулил так сильно, что в конце начал хрипеть. Он упал перед ней на спину, подставляя мокрый после прогулки живот. Грыз ей пальцы и тут же зализывал места укусов. Рита хохотала и плакала, выдергивая из густой шерсти репейник и жухлые листья.

Теперь знахарский домик снова стал теплым, родным. Маргарита касалась книг, вдыхала запахи трав и меда, кем-то заботливо оставленного на столе. С удовольствием вытянулась на кровати, боясь пошевелиться под тяжестью лисьего тела, придавившего ноги тяжелым теплым грузом.

Она давно уже не спала так крепко, как в эту ночь.

***

Осень на Западные Пределы наползала мягко, но решительно. Как хозяйка, решившая, что теперь все будет по ее правилам.

Быстрее стало темнеть на улицах, ветер подхватывал красные, лаковые листья кленов. Мчал их по булыжнику мостовой, унося на перекрестки, загонял под крыльцо, швыряя в двери лавок.

Запахи стали гуще, в воздух словно добавили каплю полынной горечи. Чуялся дым от костров, где коптили рыбу, аромат печеных груш и свежего угля, запасаемого перед морозами.

Лоточники, что летом торговали оладьями и кислыми сливами, теперь звали прохожих на пироги с капустой, мясом и яблоками в сиропе, а мальчишки разносили их по городу, обернув в листья дикого винограда.

Появилась «пределка», отвар на коре весенника и черной рябине, с каплей острого меда. Его наливали в жестяные кружки, обмотанные тонкими бечевками, чтобы не обжечь руки. Говорили, помогает от осеннего холода и тоски. Рита попробовала, но оценить местный напиток не смогла. Только обожгла язык и полдня пыталась избавиться от першения в горле.

Над горами висели тяжелые, темные, как грязная вата, тучи. Лиловые, как синяки, они застряли над дальними Грозовыми башнями, еще не решаясь подобраться ближе к городу.

Греймур встретил ее без фанфар. Люди просто улыбались, кивали, снимая шляпы и уступая дорогу. После Наруэля это казалось почти роскошью. Там были крики, стоны, царапанье ногтей по полу, дыхание смерти за плечом. Здесь – шорох метел, звяканье кружек и уютный треск поленьев в печи.

Лица горожан почти не изменились, только под глазами залегли синие тени, а кашель все чаще стал сопровождать разговоры. Детей кутали в вязаные шарфы, клали под одеяла греющие камни и растирали грудь козьим салом. Кто-то подхватывал лихорадку от сырости в домах, кто-то успел промочить ноги на поле. Температура, насморк, ломота в теле. Это была не эпидемия, просто привычная сезонная простуда.

Клиника стояла на своем месте. Красный кирпич из местной глины, деревянные ставни на окнах, кем-то заботливо обновленные ступеньки.

Рита пробежалась пальцами по перилам, схватила занозу и ойкнула.

Воздух внутри словно стал чужим, как если бы здание, ее главный проект в этом мире, ее детище, научилось дышать без нее. Пахло мылом, пепельным корнем и подгоревшими травами. Похоже, Вира готовила зелье и отвлеклась. Из-за стены донеслось покашливание и лязг металлической посуды.

– Госпожа, – ахнула Вира, опустив руки. Передник в пятнах чернил и эликсиров, растрепанная черная коса, кожаный блокнот под мышкой. Доктор словно смотрела на себя десять лет назад. – Я думала, вы придете завтра, вам нужно отдохнуть с дороги. – Девушка вздохнула и стыдливо потупил взгляд. – Я испортила зелье.

Маргарита поняла, что ассистентка сейчас расплачется.

– Если кому и нужно отдохнуть, так это тебе. Помню, что уставший врач – опасный врач, – обняла ее доктор, незаметно стащив блокнот, на ходу погружаясь в записи. – Я горжусь тобой, а зелье можно новое сварить. Что у вас слышно?

Вира тяжело опустилась в кресло, устало потерла глаза:

– Двое с лихорадкой, одна девочка с рвотой и так, по мелочи. Ногти вросшие, зубы… Перевязки уже сделали.

– Что вдова Элкорт?

Вира не успела ответить. В комнату ворвался Дункан, сгорбленный под криком старушки, размахивающей метлой:

– Я просила не ходить по помытому! Наносил мне тут опилок!

– Мне ведь нужно пополнять запас дров, арисса! – уворачивался от оружия мужчина. – Ну хотите, буду в тапочки переобуваться?

Вчерашнего забулдыгу трудно было узнать. Перед ними стоял чистый, одетый в добротный костюм мужчина. Расчесанные волосы гладко убраны назад и перевязаны льняной лентой. Косматая борода сбрита, хоть возле ушей и пропущены пара участков.

Заметив Риту, вдова Элкорт сразу успокоилась, кинулась обниматься, расхваливая Виру и жалуясь, что Хаквис опять наследил золой из печи.

– Как же я по вам всем соскучилась! – Маргарита пожала руку помощнику, словила взгляд.

Мужчина теперь не отводил глаза, выглядел увереннее, даже осанка изменилась. Он улыбнулся и коротко кивнул.

Они пили травяной чай, закусывая запеченным в ароматных листьях сыром, пока ее маленькая команда наперебой рассказывала о трудностях, с которыми довелось столкнуться.

Маленького внука Таллина покусал бродячий пес, но, к удивлению горожан, старик отказался убивать животное. Заявил, что мальчик сам виноват, нечего было бросаться камнями. Теперь собака жила во дворе, вполне спокойная и умная псина. А малец назначен главным по уборке отходов жизнедеятельности, кормлению и вычесу шерсти.

Старый Торвин заявил, что не собирается мерзнуть еще одну зиму без своей почившей жены. Собрал всех склочных родственников под одной крышей для оглашения завещания и умер в ту же ночь.

«Мужик сказал – мужик сделал. Вот бы всем так уйти – во сне, решив заранее все мирские дела. И как же редко так получается…».

К Светилу также отправилась еще одна совсем не старая арисса. Прах почивших развеяли по полям, на которых эти люди трудились всю жизнь.

Вира неплохо справлялась, хоть и обращалась к справочникам и руководствам практически каждый день. Рита пообещала себе надиктовать девчонке конспекты – пора было углубить ее знания анатомии и физиологии человека.

Лишь одна пациентка в клинике вызывала беспокойство. Вира поерзала на стуле, смутившись:

– Даже не знаю, как объяснить, ара Марго. Она когда пришла, я думала – просто слабость от беременности. Может, от постоянной тошноты устала, может, малокровие… Все эликсиры перепробовала, никакого эффекта. – Девушка покусала губу. – Не знаю, что родителям сказать. Кларисса Ядвин их единственный ребенок. Если еще и ее…

Девушка осеклась, кинув быстрый взгляд на Дункана. Тот весь подобрался, сидел вытянутый как струна, от сжатых челюстей очертились жевательные мышцы.

«Н, точно. Ядвин. Погибший в лесу парень, в смерти которого обвинили Дункана. Представляю, каково им всем тут пришлось…»

– Были проблемы с родителями? – осторожно спросила доктор.

– Я им на глаза на показываюсь, – вздохнул мужчина. – Хоть и устал повторять, что я не виновен, все же… Незачем им лишний раз нервничать. Посижу немного в печной, от меня не убудет, а им спокойнее.

При первом взгляде Кларисса напоминала покойницу. Бледная, с тонкими белыми ручками и пухлыми, но сухими губами, она напоминала сломанную фарфоровую куколку. Черные кудряшки, такая редкость в Греймуре, кто-то заботливо разложил на подушке в расшитой цветами и лозами, явно домашней, наволочке.

Рита осторожно сняла покрывало, радуясь, что озаботилась когда-то требованием выстругать ей акушерский стетоскоп. Местные умельцы, стараясь заслужить расположение лекарки, выточили даже несколько.

Доктор приложила к округлому животу девушки трубку из орешника, расширяющуюся на конце в форме воронки. Второй, узкий конец вставила себе в правое ухо.

Глухой, медленный гул, как шаги в пустом коридоре.

«Так, это мамин пульс слышен через плаценту. Уже неплохо, но поехали дальше».

Вдруг Рита услышала еще один стук, легкий, но уверенный, словно бабочки били крыльями о стенки банки.

«Чаще, чем у мамочки. Ритмичный, хороший звук. Молодец, малыш».

Будто отозвавшись на ее мысли, ребенок внезапно перевернулся, и Маргарита услышала шорох и громкий «бульк», как если бы лопнула капля воздуха в кипящем котле. Доктор улыбнулась:

«Ворочаешься? Я знаю, что ты борешься, солнышко, ты просто умница».

Повинуясь неясному импульсу Рита коснулась живота рукой. Под кожей, уже натянутой, с несколькими растяжками, она ощутила нечто невероятное. Невидимая, пульсирующая сила. Еще очень слабая, едва различимая, но до боли знакомая Рите.

Этот ребенок обладал магией.

***

Сколько Маргарита не поила Клариссу зельями, сколько не пыталась влить свою магию в девушку – результата не было.

Беременная едва приходила в сознание, дрожащей рукой касалась раздутого живота и тут же обессиленно опускалась на подушки.

Рита вернулась домой, чувствуя себя разбитой и вымотанной. Впервые она совершенно не знала, что делать. От ее присутствия в клинике не было никакого толка.

Девушка чесала дремавшего Чипса за ухом, рассеянно наблюдая за хаотичными движениями люминосов. Их тихие чмоканья о стекло лампы уже давно успокаивали, а не раздражали, как раньше.

Рано по утру Рита решила поговорить с человеком, который знал о магии в этом мире если не все, то всяко побольше ее самой. Да и упрямое желание помочь Лорду Бэлкингу никуда не делось. К тому же, это поможет отвлечься от чувства собственной бесполезности.

В гостиной лорда не оказалось, как, впрочем, и Селестии. Служанка провела гостью в дальнюю часть замка, где Рита еще не бывала. А зря.

Оранжерея казалась отдельным миром. Нежный свет просачивался сквозь зеленый купол потолка, окрашивая все в оттенки весны. Плотный влажный воздух, словно пар от чашки с отваром, мгновенно изгнал осенний холод из тела. Тепло спускалось сверху, будто солнце затаилось где-то между потолочными балками.

Всюду расставлены ящики с рассадой, деревянные лотки с песком, глиной, черной влажной землей и местной – красновато-бурой. Стеллажи с горшками, подвесные корзины с вьющимися лианами. На центральном столе – шкатулки с семенами и выложенные в ряд крохотные деревянные таблички с названиями. Девушка склонилась над одним из ящиков.

– Это айрдис. – Селестия поправила влажную тряпку, заботливо укрывавшую земляной ком. – Цветы распускаются только ночью и пахнут дождем, но эффект при заваривании куда интереснее. Хотя в Астравиэле некоторые добавляют их в табак, – экономка развела руками, – столичные нравы, что тут сказать.

– А это что-то знакомое мне. – В ящиках с отработанной землей, сгруженных вдоль стены, Маргарита заметила пышные, серебристо-зеленые кусты с мелкими белыми соцветиями, собранными в плотные щитки. Она наклонилась ближе, провела пальцами по рассеченным листьям, вдыхая терпкий, чуть аптечный запах.

– Резник белый, – отозвалась Селестия, поднимая глаза от лотка. – Сорняк. Вытягивает влагу из почвы, быстро глушит посадки. Мы его обычно выдергиваем, но кое-где оставили – симпатичный.

Побродив немного вдоль стеллажей, Рита подошла к небольшому лотку с тонкими, как спички, розовыми побегами, на кончиках которых красовались пушистые соцветия:

– А это что? Очень красиво.

– Жемчужник крикливый. – Домоправительница побрызгала на ростки водой. – Вроде помогает при потере голоса. Оперные дивы за него драться готовы, а мне просто вид нравится.

– Точно! – воскликнула доктор. – Поющий мох. Он есть в моем справочнике. Госпожа Селестия, эта оранжерея – просто прекрасное место для выращивания лекарственных растений. Может, вы могли бы выделить мне немного места…

– Ой, перестаньте, моя дорогая. Неужели хотите выковыривать грязь из-под ногтей? У вас хватает работы, – отмахнулась женщина, и Рита уже начала готовиться к уговорам, как та продолжила: – Просто дайте мне список, я скажу, что мы сможем вырастить здесь.

– Ну, что вы, не хочу вас так озадачивать.

– Глупости! Мне это в радость, да и дешевле, чем закупать готовые ингредиенты сомнительного качества. А здесь все свое – натуральное будет.

Рита шагнула дальше, вглубь оранжереи, за стеллаж с рассадами, где воздух был плотнее, а теплый пар, казалось, застревал между листвой. И вдруг услышала мужской смех.

За стеклянной ширмой, закинув ногу за ногу, развалился в кресле Бэлкинг. Одной рукой он подпирал щеку, вторая же, в перчатке Кардена, покоилась на колене. Греттус сновал между саженцами деревьев в кадках и размахивал руками. Рита присмотрелась. Стайка разноцветных бабочек, похожих на ярких капустниц, следовала за кистью альбиноса, выписывая круги и восьмерки. Он тоже надел перчатку.

– Вы создаете их? – кивнула Маргарита. – Или он сам? Не пойму, к чему эти фокусы.

– А все должно служить великой цели? – пожал плечами лорд. – Просто радоваться жизни вас не учили?

– Вы не ответили, – буркнула девушка. Да, она привыкла дотошно разбираться в любом вопросе, иначе тревога грызла живьем.

– Я создаю их, – вздохнул Бэлкинг. – Он знает руны, а потому может управлять иллюзией. Это не раз выручало меня во дворце. Все эти парады, пиры… За всем не уследишь в одиночку.

– Это меня наталкивает на одну мысль… – Рита присела в соседнее кресло. – Давайте попробуем использовать перчатки в наших с вами тренировках? Попробуем оттянуть вашу магию на меня. Может, так вам будет легче ее контролировать.

Лорд вздохнул:

– Дайте догадаюсь. Вы специально пришли пораньше, пока у меня мало дел?

Она кивнула.

– И вы твердо намерены помочь мне, хотя вас об этом не просили?

Она снова кивнула, пряча ухмылку.

– И вы не отцепитесь, не так ли?

– Ты смотри, стрелой в стрелу попал, – уже нахально улыбалась девушка.

Лорд решительно стукнул по подлокотнику кулаком, бабочки вспорхнули с места и пропали, растворившись под стеклянным куполом.

– Трава никогда не спорит с ветром, она уже знает, кто победит, – обиженно вклинился в разговор Греттус.

– Снимай перчатку, – скомандовала Рита. – Скоро мы вернемся к исследованию в библиотеке, – прошептала девушка. – И спасибо, что приглядел за Чипсом.

Они начали тренировки.