Скальпель против волшебства

16

Глава 16

Арис Вельгар давно поправился и уже починил не только циферблат, но и подбил нескольких мужчин отреставрировать башню ратуши.

Арисс Тирсанд, городской глашатай, вызвался бить в малые колокола, и теперь дважды в сутки часы объявляли время нестройным перезвоном. Рита подозревала, что Тирсанду приглянулась вдова Элкорт, заметно повеселевшая после лечения артрита.

– Ты скоро с лавки встать не сможешь, Нора! – дразнила старушка свою заклятую подругу, ариссу Бертольд. – Сходи к аре Марго, она тебе покажет, как жырнастыку делать!

«Надо бы местным старикам какой-то досуг организовать, что ли. Пусть бы детей читать учили. Им весело, малышам полезно, а матери хоть на пару часов выдохнут».

Староста обещал подумать, но, видя упрямый взгляд Риты, вздохнул и пошел проводить опрос среди греймурцев в тот же день.

Как и предполагала доктор, горожанам стало проще обращаться за медицинской помощью, имея для этого специализированное учреждение. Одно дело заявляться к знахарке домой, и совсем другое – в оборудованную лекарню, для которой Бреннан Грейтон даже обещал сделать вывеску.

Поначалу несмело, будто бы просто заходя поздороваться, к Маргарите стали наведываться все новые и новые пациенты.

Больные суставы, натруженные спины, свежие и застарелые травмы. Упавшее зрение, кашель и многолетние головные боли. Дети со стертыми коленками, мозолями и занозами.

Женщины, не желавшие больше рожать детей, все чаще стали приходить вечером, под покровом великодушной темноты, стыдливо натягивая капюшоны. Впрочем, женщины, годами молившие Светило о ребенке, поступали также. А сколько в Греймуре оказалось беременных! Рита подумывала обустроить родильное отделение, добавить палаты, где будущие мамы могли хотя бы выспаться и набраться сил.

Люди шли за помощью, и неизменно после их ухода Рита находила на столе в приемной вязанки лука, копченые колбаски или пару свежих яиц. Она пыталась бороться с этими подарками, уверяя, что ей ничего не должны. Но это привело лишь к тому, что пациенты стали оставлять благодарности скрытно, иногда подсылая юрких вездесущих мальчишек.

Доктор, как всегда, делила все поровну, отчего на глаза старой вдовы Элкорт неизменно наворачивались слезы.

Однажды женщины открыли банку маринованных перцев, разложив на когда-то связанной старушкой кружевной салфеточке тонкие пластинки вяленого мясокоста и ломти свежего хлеба, прямиком из пекарни Брихкартов.

Риту словно одним махом перенесло в детство. Только что она пододвинула стул в лекарне, а теперь уже сидела на кухне в их старенькой квартире. Где бабушка кипятила на плите полотенца, укрывала горячие еще закатки шерстяным пледом и учила маленькую Риту читать.

Ни крика, ни одного грубого слова, только мягкая строгость бабушки и ее теплый запах: платка на пояснице из собачьей шерсти, пудровых духов и камфорного масла.

Рита подцепила вилкой желтый перчик в ароматном масле. Никто больше не назовет девушку Ритусей. Никогда ей не вернуться в ту квартиру с деревянными оконными рамами, гибискусом и кружевными салфеточками.

***

Способности Виры оправдали все ожидания. Девушка допоздна зачитывалась книгами, учила наизусть рецепты и уже прекрасно готовила зелья и мази. Маргарите пришлось смириться, что ассистентка ночует прямо в лекарне, отказываясь жить вместе с мачехой.

– Малышей я навещаю, играю с ними, – объясняла девушка. – Они любят, когда им читают перед сном. Но к тетушке не вернусь, она меня так и не простила, хуже каралиска зыркает.

– Негоже молодой и красивой аре ночевать одной, – бурчала вдова Элкорт. – Госпоже лекарке говорила и тебе говорю. Вот что, деточка, ко мне переезжай. Домик маленький, да ничего – поместимся.

Вира согласилась при условии, что заберет кошку Пенку, недавно ставшую мамой, с собой. Вдова фыркнула, но возражать не стала.

– Ара Марго! – нервно поздоровалась арисса Дорман, жена сапожника. – Знаю, вы младшего Бертольда спасли, так вот у нас такая же напасть!

– Юношеские прыщи? – удивились Рита.

– Да не, этот… Чирь!

– Фурункул, арисса.

– Да, да, он самый. Тока он это, на таком месте у нас… Ну, работать мешает.

– На руке? – Рита пыталась рассмотреть Дормана, прятавшегося за спину супруги.

– Не… Ну, там, сзади у нас вылез. В низинах!

– У вас? У обоих?

Фурункул, точнее, воспалившаяся киста сальной железы, оказался только у самого сапожника. Излишне опекающую жену его пришлось буквально вытолкать за дверь. Напоследок арисса строго пригрозила мужу пальцем и прошипела: «Не позорь меня!»

Под присмотром Маргариты Вира тщательно вымыла руки и натянула одну из масок, любезно пошитых в ателье. Девушка дрожащими руками разложила инструменты и, вздохнув, приблизилась к Дорману.

– Раздевайтесь, арис, – пискнула Вира, хотя явно старалась говорить, как можно более смело.

– А можно мне настоящего лекаря? – пробухтел пациент.

– Он стоит прямо перед вами, арис, – голосом Риты можно было резать стекло. – Разденьтесь и лягте на спину.

Протестов более не последовало. Рита по собственному опыту знала, как страшно начинать лечить. Не читать, вести конспекты или шить, тренируясь, свиную кожу. А впервые разрезать живую плоть.

«Помни, твои мысли всегда должны быть на кончике скальпеля. Делая движение, четко знай для чего оно, и какой твой шаг будет следующим», – учил когда-то заведующий.

Теперь доктор сама открыла для себя это странное, но приятное чувство – передавать опыт и знания. Словно она всегда держала в руках фонарь, а теперь могла поделиться его светом с другими.

Со своей первой, пусть и крохотной операцией начинающая лекарка справилась на отлично. С того дня никто больше не протестовал против лечения Виры. Ну, разумеется, если ара Марго стояла рядом.

***

Мальчишки прибежали в лекарню утром, часы еще не отзвонили полдень. Рита помчалась в трактир, в голове перебирая худшие варианты событий.

– Ох, ара! Он совсем сдурел, орет как резаный! – Ивель вытирала раскрасневшиеся щеки полотенцем, в руке ее Рита заметила зажатую деревяшку руны.

– Севин? Что с ним?

– Да не Севин, этого колом не забьешь. Дункан! Неделю пил, я его и не видела-то почти. Держала в комнате на заднем дворе, чтоб народ не пугал. А сегодня он совсем дурной стал, такую чушь нес! Плохо ему было, ара… Ну… Я и налила стопочку, думала отпустит… – Ивель прикусила руну зубами.

Из-за двери доносились рычания и вой. Абстинентный синдром – не шутки, Дункан действительно мог быть опасен.

Рита постучала, осторожно приоткрыла дверь. Хаквис лежал на кровати в одной длинной рубахе, с ужасом глядя на свои голые ноги. Весь мокрый от пота, мужчина ошалело вращал глазами:

– Я знал, знал, что вы придете! Это все она, она меня прокляла! Смотрите! Какие огромные!

– Дункан? Что случилось? – Рита медленно подобралась чуть ближе. Трактирщики, вооруженные скалкой и мотыгой, остались в дверях. На заднем дворе начал собираться народ.

– Сначала иглы… Полезли прямо из ног! Всю простынь пропороли, Ивель будет ругаться… Я одеяло откинул, смотрю, а там ежики! – взревел пьяница.

«Да что ж в этом мире не так с ежами?»

– Прут и прут! Прямо через кожу лезут! Десятки. Нет! Сотни ежиков!

«Хорошо, что здесь вдовы Элкорт нету, она б заценила».

Хаквис устало откинулся на подушку, тяжело дыша.

Рита достала несколько пузырьков, добавила в стакан с водой десять капель зелья. Потом подумала немного и добавила еще пять.

– Дункан, вы мне доверяете?

– Вам? – испуганно вытаращился мужчина. – Да… Вы другая, не такая, как она…

Мужчина покорно выпил лекарство, свернулся калачиком и заплакал, комкая в руках грязную простынь.

Через несколько минут дыхание его выровнялось, Рита кивнула Ивель, подавая знак подойти ближе.

– Дункан, я хочу, чтобы вы пошли со мной.

– Вы отведете меня в лес? Мне нужно выпустить ежей на волю. Хоть кто-то из нас должен стать свободным, ха-ха. – Мужчину мелко потрясывало, пока Севин накидывал на его худое немытое тело покрывало.

– Что это за ужасный шрам? – Маргарита мельком заметила рубец, выглянувший из-под ворота сорочки.

– Это знак позора, ара. – Ивель поддерживала Дункана под руку. Процессия медленно двигалась в сторону лекарни. Севин отгонял кривляющихся мальчишек. Несколько уже подготовили камни, и трактирщику пришлось пригрозить им мотыгой. – Помните, я рассказывала, что наш Дункан когда-то был совсем другим. Много работал, водил охотников за мясокостом. Так вот в ту ночь все изменилось. Бригада вернулась не вся. Ядвин Таллин, совсем мальчишка… Утром мы нашли Дункана пьяным, он не мог даже стоять, бормотал что-то о предательстве. Грейтон выволок его на площадь, обвинил в смерти мальчика. Сказал, якобы их командир больше не заслуживает доверия, что он пытался запугать бригаду, заставить их молчать. А когда они, благородные молодцы, отказались, решил от злости отравить лошадей Грейтонов. Капитан утверждал, что поймал Хаквиса на своем поле.

Каэлины завели Дункана в клинику, помогли уложить в постель.

– Грейтон заявил, что самолично поставил клеймо раскаленной подковой. На память, – Ивель пошарила в мешке, привязанном к поясу. – Наверное, не стоило давать бедолаге похмеляться…

– Нет, – уверенно покачала головой Рита. – Так вы только оттянули неизбежное.

– Сможете помочь?

Маргарита пожевала нижнюю губу. Алкоголики – совсем не ее профиль.

– Только если он захочет этого сам.

Ивель вытащила наугад руну:

– Колодец. – Затем перевернула лицевой стороной, внимательно рассматривая. – Кандалы.

***

Маргарита поняла, что ужасно устала. Месяц активной работы, обучение Виры, варка все новых эликсиров и зелий вымотали ее. Эмоциональное и физическое выгорание рано или поздно настигало всех ее коллег, даже самых осознанных. Вот и сейчас желание запереть дверь, свернуться калачиком и не видеть никого пару дней уже маячило где-то на подсознании.

Вот только здесь так не получится. Не удастся открыть больничный или взять отгул, заказать пиццу и выключить телефон, приступив к марафону просмотра всех восьми сезонов «Отчаянных домохозяек». Пациенты в Греймуре никуда не денутся. Точнее она никуда не денется от них.

Чипс тоже требовал внимания. Он значительно подрос, достигая теперь размера самца тундрового волка, которого Рита однажды видела в заповеднике. Пропитание по большей части каралиск добывал себе сам. Доктор бы очень удивилась, найди она в окрестном лесу и собственном участке хоть одну полевую мышь или змею.

Чипс прекрасно лазал по деревьям, грациозно спрыгивал, планируя, взрывая когтями мох и красноватую землю. Но летать так и не мог. Крыло зажило, в этом девушка была уверена. Сейчас она с трудом находила место былой раны: кожа везде одинаково просвечивала тонкие древовидные сосуды, была чистой и нежно-шершавой, как киви.

Но Чипс не летал. Даже расправляя в запале охоты крыло, тут же испуганно прижимал свою странную дополнительную конечность к телу, нервно стучал тяжелым хвостом.

Утром каралиск убегал все дальше в лес. С печалью и необъяснимой надеждой Рита думала о том, что однажды он не вернется. Однако вечером она снова слышала визгливые тявканья и причудливый смех встречающего ее питомца.

Решено было представить Чипса помощнице. Знакомство с Греттусом зверь принял лучше, чем с Лордом, и Рита надеялась, что добрая и ласковая Вира также придется ему по душе.

«Главное, чтобы не по зубам».

Ассистентка вжалась в стену домика. Даже кипяченые простыни в клинике были не такими белыми, как лицо девушки.

– П-питомец? Я думала, вы покажете мне собачку… – Вира съехала на землю и принялась медленно и спокойно дышать, как учила Маргарита.

– Вы подружитесь, я уверена. Он хорошо разбирается в людях. – Доктор с улыбкой наблюдала за Чипсом.

Каралиск откопал большой камень и теперь увлеченно перекатывал его по участку передними лапами, в направлении живота.

– Что он делает? – недоуменно спросила девушка, вставая. Очевидно, она колебалась между страхом и любопытством.

– Как и все самовлюбленные мальчики – качается. Наращивает мышечную массу, чтобы хвастаться широкой грудью. Чипсоид, иди сюда! – крикнула Рита.

Каралиск повел своими огромными, с двумя кармашками ушами, припал на передние лапы и рывком кинулся к домику. Вира взвизгнула и зажмурилась, наступив на собственный подол.

Маргарита с трудом удерживала мощное, ставшее вдруг таким мускулистым тело зверя на месте:

– Да постой ты минутку, не вертись. Дай нашей гостье тебя рассмотреть.

Каралиск улегся на землю, чинно сложив друг на друга передние лапы. Зевнул и вдруг показал все зубы разом.

– Он мне улыбнулся?

– Он еще тот мастер флирта. Знает, как очаровать любую девушку, – хмыкнула Рита.

Вира вытянула дрожащую руку. Каралиск лениво встал и ткнулся тяжелой головой девушке в живот, исподлобья поглядывая глазами цвета ртути.

– Оу, – выдохнула она. – Мне кажется, он меня нюхает…

– Конечно, теперь ты официально признана съедобной. – Рита дернула зверюгу за хвост.

Каралиск принялся скакать, пытаясь повалить хозяйку. Клацал зубами в прыжке и расправлял крылья.

– Позер, – хохотала Маргарита.

Через пару минут Вира присоединилась к игре, с визгом и хохотом носясь за каралиском по двору.

Разумеется, Чипс победил. Повалил девчонку в траву, тщательно вылизав лицо. Вся измазанная в грязь и сиреневый клевер парочка понеслась в лес.

Теперь Маргарита была спокойна: в случае ее отсутствия за Чипсом будет кому присмотреть.

***

Отдохновение доктор теперь находила только в библиотеке. Прохлада и тишина читального зала позволяла ненадолго опустошить голову, а бормотание Греттуса успокаивало.

Альбинос помогал заполнить пробелы в ее знаниях этого мира. Приносил книги по истории страны, старательно закладывая гусиными перышками наиболее важные главы. Битвы, родословные и монаршие тяжбы Рита пропускала. Изучение вопроса, почему островная Адиккана вела многолетнюю войну с Континентальной Эльдорией, и как именно Эдгар Первый, дед ныне властвующего короля, достиг перемирия, доктор решила отложить до лучших времен.

Она, наконец, выяснила, что попала в 864 год от В.И. Отсчет времени происходил от Великого Изменения, года, когда в этом мире появилась магия. Именно колдуны образовали самый уважаемый и влиятельный слой общества, получили первые аристократические титулы. Предки Бэлкинга упоминались даже в самых ранних летописях, неудивительно, что он так гордился своей родословной. Однако королевская власть по-прежнему находилась в руках обычного человека, что со временем привело к многочисленным стычкам и восстаниям архонтов. Эту часть Рита тоже решила опустить.

Со времени Великого Исхода, произошедшего примерно за тысячу лет до появления первых чародеев, достижения древних, их технологии и верования перешли в разряд мифов и легенд. Артефакты былого времени были уничтожены, оставшиеся находились в закрытых архивах Академии Светлых искусств, под бдительным оком Зенита Сайрика Делатура.

– Великий Исход, Великое Изменение… – пробормотала Рита. – Неудивительно, что у лорда Белки мания величия.

Девушка завороженно наблюдала за кружащимися в лучах солнца пылинками. Голову словно набили хлебным мякишем, ни одна мысль не могла задержаться дольше нескольких секунд.

«Почему Чипс каждый день съедает ровно одного голубя или сойку и никогда – двух? Что я скажу в оправдание своего отсутствия, когда вернусь? Меня уже наверняка уволили, еще и с занесением прогулов в личное дело. И никому ведь не расскажешь, что продолжала врачебное дело в другом мире, ясное дело, вызовут психбригаду, едва я раскрою рот. Я бы и сама вызвала… Может, принести им какое-нибудь доказательство? Ну да, справку, подписанную лично Тарисом Бэлкингом, лордом Западных Пределов. Буду потом всю оставшуюся жизнь респеридон[1] хрумкать».

– Я пойду поброжу, разомну ноги, – прошептала Рита. Греттус в ответ только кивнул и тут же снова уставился в книгу.

Мягкие кожаные мокасины, подарок сапожника Дормана, неслышно проваливались в стриженый ворс выцветшего ковра. Маргарита касалась пальцами книжных корешков, бродя между стеллажами. В этом коридоре она никогда не бывала…

Самая дальняя секция, скрытая кованой решеткой, проход завален трухлявыми коробками и деревянными, грубо сколоченными ящиками. Дерево почернело от сырости, камуфляжные потеки сползали по дверцам шкафов. В воздухе стоял щекочущий запах плесени и… озона?

Рита пробралась внутрь, больно ушибла коленку, расчищая себе путь. Окон в комнате не было, света едва хватило, чтобы рассмотреть голые стены и пол в шахматную, черно-белую плитку. На стене чужеродным порталом серела дверь. Металлическая.

«Хранилище 0. Вход только авторизованным пользователям. Предъявите пропуск».

Рита ухватилась за ближайшую полку. Ноги подкашивались, пальцы кусало сотней мурашек.

– Это невозможно, невозможно… – она шептала вслух, разрезая тишину. Проверяла, находится ли в сознании. – Они еще недавно хранили мази в утиных пузырях, какие пропуски?!

Ни ручки, ни привычной щеколды. Холодная металлическая поверхность. Пальцы нащупали тонкую прорезь сбоку.

– Может, это замочная скважина? Нужно вставить что-то типа карты…

На мгновенье девушка решила, что нашла дверь в свой мир. Элли трижды стукнула серебряными башмачками и вернулась в Канзас. Рите же необходимо было найти пропуск.

«Ни один магнитный ключ не сработает через столько лет. Как же туда попасть?!»

– Хм-хм, – сзади раздалось фирменное покашливание библиотекаря. Рита вздрогнула. – Это закрытая секция, госпожа.

– Арис Эрдрин! Мне нужно попасть туда! Вы можете открыть?! – в горле пересохло, голос визгливо срывался на крик. – Где-то должен быть ключ! Такая пластина, гибкая штуковина… – она начала махать руками, не заботясь, что выглядит глупо.

– Распоряжением архонтов все подвальные помещения древних запечатаны. Да и ключа у меня нет, – смотритель склонил голову. – Вам нельзя находиться здесь, ара. Простите.

– Любопытство – это ключ, который подходит ко всем замкам, – вмешался Греттус. Девушка даже не заметила, как он прибежал на ее крики.

Арис Эрдрин нервно подергал себя за шейный платок. Сегодня зеленый, искусно завязанный наподобие галстука.

– Что ж. Вы – врачевательница. Читать я вам запретить не могу, даже в этой секции. За столько лет мне не удалось разобрать ни строчки. Может, вам повезет больше. Прикачу тележку, эти архивы очень тяжелые. – Синие глаза блеснули, Рите показалось, что ему и правда жаль.

Ключа не нашлось ни в одной из коробок, ни за потайной полкой, которую они с Греттусом сдвинули, измазавшись в пыли и паутине. Тихий гул из-за двери не давал покоя, но сама она по-прежнему стояла раздражающе неподатливая, без замочной скважины и петель.

Тайна, скрытая в расползающихся фолиантах, аккуратных свитках и журналах в мягких обложках, напоминала слоеное тесто. И Рита намеревалась разобрать их все, слой за слоем, год за годом, схема за схемой.

Девушка почувствовала, как в груди заворочалась холодная решимость. Мысли, до этого рваные, теперь обрели стройную последовательность, выстраиваясь в шеренгу.

У Маргариты появилась новая цель.

***

– Доброе утро, ара, – прочирикала Вира, вскакивая. – Там вас Таллины ждут, Мина уже дважды прибегала. Говорит, ее отцу плохо, а в лекарню идти отказывается.

Маргарита плюхнулась в кресло и с благодарностью приняла чай от вдовы Элкорт. В такие минуты она ничуть не жалела, что позволила старушке работать в клинике.

С тех пор, как в библиотеке обнаружилась запретная секция, доктор с Греттусом допоздна засиживались в читальне, и даже строгий смотритель, казалось, поощрял теперь их изыскания. Несмотря на то, что альбинос не мог изложить содержание прочитанного, ранее он с необычайным удовольствием погружался в сам процесс чтения. Теперь же мужчина переворачивал книги вверх ногами или приставлял к страницам зеркало, стараясь найти знакомые символы.

– Это формулы, Греттус, – вздыхала Рита. – Как жаль, что я плохо учила физику в школе. Бабушка ведь предупреждала…

Неделю им пришлось сортировать тексты от простых до более сложных и совсем уж невероятных, содержащих больше букв, чем цифр. Рита раздражалась, как никогда хотелось зайти в Гугл или позвонить кому-то знакомому с более математическим складом ума.

Но Греттус, казалось, был в восторге. Он все воспринимал, как загадку, вызов и авантюру. Альбинос похудел, молочная кожа посерела, напоминая теперь жухлые пергаменты, в которые он зарывался с головой, как суслик в нору. Постепенно его черновики обретали структуру и смысл.

– Ладно, – вздохнула Рита, – Пошли.

– И мне можно? – подпрыгнула Вира.

– Нужно, – поднялась, наконец, доктор. Кресло не хотело отпускать, уютно обнимая подушками.

***

Арис Таллин с очень недовольным лицом сидел на диване. Ноги его были обмотаны в какие-то тряпки, пропитанные багровой жидкостью.

– Мне не нужен лекарь! – ворчал старик, размахивая деревянной палкой. – Мне нужен покой!

Маргарита осторожно присела напротив, с сомнением глядя на тазик возле больного. В бурой жиже плавали мелкие перья, прилипшие к железистым глянцевым сгусткам.

– Это что…

– Кровь, да, – подскочила дочь Таллина. – Папа приказал изловить наших почтовых голубей. Кровь из их маленьких быстрых сердечек снимает боль в ступнях. Вроде бы.

Риту замутило.

Пока Мина обмывала ноги отца, затравленно увещевая бухтящего старика, чтобы ненароком не зарядил по спине палкой, доктор пыталась осмотреть пациента.

– Мне ноги болят! Что вы мне в уши лезете?! – кричал Таллин.

Истонченная кожа скрывала под собой подвижные, кремового цвета шарики, как устрица – жемчужины. Рита уже знала, что увидит на ногах тоже самое, только крупнее.

– Можете пошевелить большим пальцем на ноге?

– Если б мог, пошел бы сейчас на улицу, а не рассиживался б на диване, – проворчал старик. – Чертов юбилей Хартала! Чертова копченая рулька Ивель! Сама в рот лезла, а мне сейчас страдай.

– Такие приступы и раньше случались после обильной еды и возлияний, не так ли?

Пациент кивнул.

– А голова у вас часто болит? – продолжала Маргарита. Почти все, что нужно для диагноза в этом случае, она могла узнать от самого пациента.

– Вот сейчас начинает, от ваших вопросов!

– Папа! – пискнула Мина, заламывая руки.

– Ну, болит! – Таллин нервно начал закручивать седые волоски, растущие прямо из уха. – Затылок бывает так заломит, что хоть падай, и шум в ушах…

Из-за двери выглянули две чернявые детские головы. Старик погрозил им клюкой и прикрикнул, но куда любовнее, чем на остальных. Пожалуй, это могло стать ключиком к черствому стариковскому сердцу.

– Ваши внуки? – Рита присела на корточки и прикоснулась к стопе.

– Да, мои мальчики, – голос Таллина потеплел. – Пошли бы сейчас с ними во двор, сражаться на мечах, – старик покрутил в воздухе той самой деревянной палкой. – Я совсем сдал за последний год с тех пор, как моя дорогая Карин вернулась к Светилу, – тихо закончил мужчина.

– Я очень сочувствую вашей боли, арис, – Рита подняла на него глаза. – Я тоже потеряла самого близкого мне человека и знаю, как это тяжело.

– Я не боюсь смерти, ара. Но обузой быть не хочу, – к Таллину возвращался привычный сварливый тон, но доктор уже знала, что это просто защитная реакция.

– И не будете! – заключила она, поднимаясь. – У вас подагра и гипертензия.

– О, сохрани меня Светило! – перебил ее старик.

– Это лечится диетой.

– Так и помру, значит, – покачал головой больной.

– Послушайте, – настойчиво продолжала девушка, – исключите красное мясо, алкоголь и бобовые. Добавьте прогулки на свежем воздухе и регулярный прием моих эликсиров, и через пару месяцев не узнаете себя!

Таллин упрямо поджал губы. Вира, до того стоявшая молча, подскочила к старику, ласково взяла за руку:

– Арис, вы нужны вашим внукам. Неужели копченая рулька стоит нескольких хороших сражений на мечах?

Мужчина закрыл лицо ладонью, скрывая влажные глаза, а потом резко стукнул палкой по полу:

– Доставайте ваши снадобья, ары! Я еще потопчу мостовую Греймура!

***

По дороге в лекарню Вира молчала.

– Что-то ты совсем притихла, готовишься ко встрече с нашим буйным постояльцем? – Рита пыталась разговорить девушку.

– Дункан сегодня совсем тихий, думаю, можно его отвязать, – жалостливо сообщила Вира. – Я хотела спросить… Неужели это часто так бывает? Люди сами вас вызвали, а лечиться не хотят… Нужно всех упрашивать, как детей малых.

– Один мудрый врач сказал: «Прежде чем приступить к лечению, убедись, что пациент готов оставить все то, что сделало его больным», – ностальгически поведала Маргарита. – Иногда нужно их к этому подтолкнуть, как ты сегодня. Я тобой горжусь, – добавила доктор. Вира просияла, и остаток дороги скакала вприпрыжку.

Хаквис действительно лежал спокойно, уставившись в потолок.

– Ну, как ваши дела, арис? – Рита придвинула табуретку к кровати.

– Мне очень стыдно, ара Марго. Я не заслуживаю вашей заботы, – прошептал пациент.

– Помните что-нибудь?

– Только ежиков… – Он прикрыл глаза, содрогнувшись. – Я действительно ловил ежей?

– На этот раз вы скорее поймали белочку, – покачала головой доктор. – Но все уже в прошлом, не волнуйтесь.

Они с Вирой развязали простыни, до того туго стягивающие лодыжки и запястья пациента. Вира помчалась в трактир за бульоном, а Рита принялась обмывать ослабевшего мужчину, который не в силах был сам даже подняться.

Шрам на груди Хаквиса притягивал внимание. Доктор провела пальцами по ребрам, там, где металл когда-то прожег плоть. Кожа была грубой и плотной, как на пятке, неравномерного цвета. По краям рубец светлел, в центре же оставался светло-серым, словно эпидермис окислился, потемнел, как старое серебро.

Форма была правильной: дуга с симметричными углублениями. След подковы, в этом сомнений не было. И все же, что-то было неправильно. Подкожные волокна не расходились, а тянулись к центру, сжимая ткань в центре спайки. Впаялись в кожу тонкие, едва заметные белесые линии. Рита скорее нащупала их, чем увидела. Вязь.

«Интересные подковы у Грейтонов. Прям произведение искусства».

Мужчина смущенно откашлялся. Только сейчас девушка поняла, что беззастенчиво мацает его грудь:

– Извините, просто хотела убедиться, что все в порядке.

– Со мной уже ничего не будет в порядке, ара, – Дункан говорил уверенно, словно объяснял очевидные вещи. – Я – изгой в родном городе, и идти мне некуда. Славный род Хаквисов закончится на мне, и банда, то есть, простите, отряд Грейтона будут плевать мне вслед до самой смерти.

– Моя бабушка считала, что репутация – переменчивая штука. – Рита поднялась. – А уважение – не костюм, который можно снять или надеть. Его нужно заработать. Никто не станет пожимать вам руку, арис, если перед этим вы даже не готовы ее помыть.

– Вы единственная называете меня арис, госпожа лекарка. Если хотите дать какой-то совет, обещаю, я не пренебрегу им, – улыбнулся Дункан, и лицо его вдруг посветлело. Рита подумала, что на самом деле перед ней довольно красивый человек.

– Хочу нанять вас, – от этого предложения глаза Хаквиса расширились, он задержал дыхание. – Работа тяжелая и грязная: мыть утки, если потребуется, колоть дрова, топить печи, таскать пациентов, если сами не смогут идти… – Мужчина молчал. – Убирать и выносить золу, мыть полы, возможно, даже придется помочь нам заготавливать бинты.

– Звучит как что-то, что принесет пользу. Такая работа мне по душе, – осторожно ответил Дункан.

– Платить станем немного, – продолжала доктор, – много просто нет.

– Если не тумаками и палками по хребту, то мне подходит, – улыбнулся он.

– Есть одно условие, Дункан, – тихо добавила Рита. Мужчина понимающе кивнул и опустил глаза. – Никаких вторых шансов не будет. Я делаю это не из жалости, а потому что вижу в тебе достойного человека. И этот человек мне нужен.

[1] Рисперидон – это атипичный антипсихотик (нейролептик второго поколения), применяемый в психиатрии для лечения расстройств, сопровождающихся бредом, галлюцинациями, нарушениями мышления и поведения.