Синяя канарейка

– Твою дивизию, – Верблюд машинально попятился назад.

Рядом, по проезжей части, прошла беспилотная фура. Вблизи это вообще страх и ужас. У железного ящика на колёсах начисто отсутствует кабина. Кажется, будто этой махиной вообще никто не управляет, вот она и катит сама по себе, словно слепой носорог. Фу, Верблюд кисло улыбнулся, пронесло. Беспилотная фура благополучно укатила дальше. Причём большая машина более чем уверенно ориентируется в плотном потоке транспорта. Но это ещё ладно.

Фура, огромная тяжёлая машина, и в самом деле работает на электричестве. Подобное в голове не укладывается. Это какой же ёмкости должны быть аккумуляторы? На Земле нет ничего подобного и даже не предвидится. А то, что есть, годится только для легковушек, для развлечения богатых бездельников и не более того. Здесь же, на Ксинэе, электромобили самых разных размеров давно завоевали все без исключения дороги и улицы. Нужно будет обязательно глянуть в ИПС, местный Интернет. Впрочем, Виант Фурнак предупреждал, что это не особенность игры, а реальность, насколько подобное вообще возможно в виртуальном мире.

К слову, Верблюд вытянул шею, Виант Фурнак рассказывал о ещё одной особенности Ксинэи. В это также трудно поверить, зато легко проверить прямо сейчас. Верблюд свернул в ближайший переулок. Лицо и руки тут же обдало холодом.

И в самом деле буквально у каждого здания из задней стены выходят квадратные вентиляционные короба раструбами вниз. Верблюд поднял голову, он как раз стоит под одной из них. Кажется, будто на тебя льётся холодная вода, хотя на самом деле это всего лишь воздух. И запах весьма специфический, металлический будто. Верблюд торопливо перешёл под следующую трубу – та же картина, если не сказать, что воздух ещё холоднее. Получается, генераторы на низкопотенциальном тепле и в самом деле существуют. Те самые генераторы, что буквально высасывают энергию из воздуха и преобразовывают её в электричество. Разве что, Верблюд ещё раз глянул на вентиляционные короба раструбами вниз, вряд ли каждая такая многоэтажка может обеспечить всех жильцов электричеством исключительно за счёт воздуха. Очень похоже на то, что таким образом владельцы недвижимости хорошо экономят на расходе энергии. Ну а в масштабах планеты получается очень даже нехилая генерация.

Изо рта вырвалось лёгкое облачко пара, Верблюд торопливо выбрался из переулка. Приятное осеннее тепло обняло его словно одеяло. Получается, из «Другой реальности» и в самом деле можно вынести очень даже крутые технологии. Те самые технологии, что на Ксинэе давно и повсеместно распространены и никого не удивляют. А ведь ради обладания только одной подобной технологией, Верблюд обернулся, например, генераторов на низкопотенциальном тепле, на Земле может запросто вспыхнуть Третья мировая война.

Вот она мудрость и дальновидность неизвестных инопланетян. Земля и в самом деле моментально окуталась бы «ядерными грибочками», если хотя бы одна страна заполучила в своё распоряжение те же самые генераторы на низкопотенциальном тепле в виде работающих образцов, схем, чертежей и подробного описания. Это же, прости господи, колоссальное преимущество. Буквально любой эсминец, любой катер получил бы неограниченный радиус действия. При этом на них не пришлось бы ставить громоздкий и далеко не самый безопасный ядерный реактор. Отпала бы надобность в половине электростанций, каждый дом, каждая машина получили бы колоссальную автономность. И никаких запасов бензина и соляры.

А так, как не упирайся, игроки вынесут из "Ядерного конфликта" лишь намёки и расплывчатые описания. В реальности, на Земле, людям самим и только самим придётся проводить полноценные исследования, создавать прототипы и доводить их до промышленного изготовления. А это годы, утечки информации, научно-технический шпионаж и всё такое. Резкого технологического прыжка не будет. Даже Россия, с её то умением хранить секреты ещё со времён СССР, не получила бы слишком явного преимущества перед потенциальными «партнёрами». Всё меньше шанс однажды утром узреть из своего окна ядерный грибок на соседнем дворе.

Верблюд направился по улице куда глаза глядят. На душе черти играют с ангелами в чехарду. Не зря Виант Фурнак предупреждал, что «Другая реальность» – по-своему отличный моральный фильтр. Это даже страшно, очень страшно, Верблюд медленно оглянулся по сторонам. От ужаса сбилось дыхание, а ноги подкосились. Огромный Гаочан живёт своей обычной жизнью. По Припесочному проспекту с шумом проносятся машины. По тротуарам толпы горожан спешат по своим делам. Первые этажи зданий густо облеплены яркими вывесками магазинов и разных контор. И всё, всё это, через каких-то три года обратится в радиоактивный пепел. Верблюд медленно выдохнул. А ему предстоит пережить ядерную войну, пройти через её ужасы.

От буйного воображения картинка окружающей действительности пошла рябью. Верблюд так и замер на месте. Время будто сигануло на три года вперёд. Припесочный проспект враз опустел и вымер. Вместо деловитой суеты и шуршания на проезжей части в два ряда застыли мёртвые легковушки. Лобовые стёкла выбиты, краска оплавилась от высокой температуры. Не сияет и не мигает ни одна вывеска, ни одна реклама, ни одна лампочка. Вместо них пустые глазницы многочисленных окон и распахнутых дверей. Тротуар завален битыми стёклами, рваными пакетами и прочим мусором. И тишина. Мёртвая тишина мёртвого города. Лишь печальный свист ветра, да запах разложившейся плоти и застарелой гари.

Верблюд тряхнул головой. Проклятое наваждение рассыпалось горкой битого стекла. На него тут же обрушились шумы и запахи большого города, живого и вполне процветающего города. Ватные ноги будто нехотя тронулись с места. Тут невольно задумаешься, какие технологии имеет смысл выносить в реальность, а о каких лучше молчать как партизан на допросе.

Шум машин несколько успокоил нервы. Верблюд кисло улыбнулся. Всё не так уж и плохо. По крайней мере, пока. И тут, словно немое напоминание о грядущем, среди домов мелькнула красная призрачная стена. На всякий случай Верблюд остановился на углу какого-то магазина и распахнул внутренний интерфейс игры. Как ни странно, у него более чем достаточно свободного времени. Пусть он уже добрался до выделенной локации, однако обратный отсчёт трёх с половиной лет ещё не начался. У него осталось чуть больше местного часа, или Верблюд скосил глаза, внутренний интерфейс тут же свернулся, около трёх земных часов.

Да ну их всех к чёрту! Злость охватила Верблюда, будто стиснула стальным обручем грудную клетку. В каменных джунглях, на пятачке диаметром в десять километров, ему предстоит прожить три с половиной года. И ладно бы просто прожить. Так нет же – выжить! Хуже всего то, что Гаочан по ту сторону призрачной стены изменится до неузнаваемости. Пусть времени, чтобы выбраться за пределы выделенной локации явно недостаточно, зато никто и ничто не запрещает ему прогуляться по ту сторону призрачной стены. Например, Верблюд вытащил из кармана смартфон, наведаться в центр Гаочана.

Чтобы лишний раз не ползать в ИПС, Верблюд заранее вывел прямо на рабочий стол смартфона иконку с картой Гаочана. Если ей верить, то, указательный палец сдвинул план города, как раз рядом с Левобережным вокзалом находится станция метро. Она так и называется «Левобережный вокзал». От неё до остановки «Площадь величия» буквально рукой подать. Ну а далее до настоящей Площади величия, центра Гаочана, меньше квартала, двух минут пешком.

Заодно, Верблюд вновь сдвинул карту, если пройти через боковые улочки, то можно найти какой-нибудь магазинчик и закупиться едой. Например, двумя пальцами Верблюд уменьшил масштаб карты, сетевой «Гийкан». Рядом с крошечным символом магазина тут же развернулась маленькая рекламная надпись. Вроде как, сегодня хорошие скидки.

На электронной карте Гаочана указаны не только магазины, площади и станции метро. Маленький зелёный крестик на Припесочном проспекте показывает его собственную позицию. Тем лучше, Верблюд развернулся на месте. Если пройти чуть дальше вперёд и свернуть в переулок, то, буквально через пару домов, он наткнётся на ближайший сетевой магазин «Гийкан».

На первом этаже жилой высотки, под красным полукруглым козырьком, большая витрина сетевого магазина «Гийкан». Механическая дверь перед Верблюдом плавно отъехала в сторону. Теперь понятно, за счёт чего именно эта торговая сеть обещает низкие цены. Левая рука подхватила пластиковую корзинку, Верблюд неторопливо прошёлся по торговому залу.

Внешне «Гийкан» похож на самый обычный сетевой магазин. Когда-то, до аварии на мосту, Верблюд часто ходил в подобный у себя в Рязани. Полки с разноцветными пакетами и коробками, холодильники с бутылками, ещё холодильники, но уже горизонтальные с мясом, рыбой и прочими полуфабрикатами. Пусть здесь другой дизайн, но можно легко найти более чем привычные хлеб, молоко, сыр, различные колбасы, конфеты и прочие продукты питания. Выбор нельзя назвать большим, но и сам магазин относится к категории шаговой доступности.

В иной ситуации Верблюд с превеликим удовольствием задержался бы здесь на час. Особенно его поразил прилавок с фруктами и овощами. Голову на отсечение: пластиковые коробки под самую завязку наполнены яблоками, огурцами, помидорами, капустой, морковкой. Отдельно большой стальной ларь с картошкой. Ну неужели на другой планете растут точно такие же фрукты и овощи? Впрочем, Верблюд подхватил связку жёлтых бананов, не иначе, это условность «Другой реальности».

Ладно, нужно спешить, Верблюд опустил связку бананов в корзинку. В подобных магазинах ему и так придётся отовариваться следующие три года. А последние шесть месяцев просто проверять в поисках продовольствия. Верблюд закатил глаза. Господи, что за мысли?

А вот кого в «Гийкане» не видно, так это продавцов. С десяток покупателей с точно такими же пластиковыми корзинками бродят между прилавками с товарами. Если бы не они, то можно было бы подумать, будто «Гийкан» давно заброшен. Три кассы у выхода вообще не предназначены для продавцов. Не видно ни стула, ни даже стола с транспортёрной лентой.

После недолгих раздумий Верблюд опустил в пластиковую корзинку два шоколадных батончиков и булочек в вакуумной упаковке. Последним опустилась уже знакомая бутылка с питьевой водой. На этот раз она стоит всего тридцать пять дуэсконов.

Недалеко от автоматической кассы Верблюд опять замер в нерешительности. Как, это, купить? Под потолком магазина то тут, то там свисают чёрные полусферы видеокамер. Над каждой кассой их вообще по две штуки. Лучше даже не пытаться выскользнуть из магазина в предвкушении халявы. Тогда, как оплатить покупку?

На помощь пришёл универсальный принцип – наблюдай и повторяй. У центральной кассы остановилась женщина в джинсах и безрукавке. Пальчики с красными ногтями быстро пронесли через сканер пару бутылок молока, пачку конфет, булку в полиэтиленовом пакете и ещё какую-то мелочёвку. И самое последнее действие – уже знакомая оплата с помощью смартфона.

Ну правильно, Верблюд остановился у левой кассы, у каждого товара на обёртке в обязательном порядке нашёлся штрих-код. Именно его считывает автоматика кассы. Ну а смартфоном в качестве кошелька пользоваться он уже умеет.

Сладкие батончики с нугой и арахисом, а также спелые бананы, помогли унять голод. Верблюд плюнул на приличия и от души перекусил прямо на крыльце магазина. И плевать, что и батончики, и бананы на деле всего лишь набор нулей и единиц. Оставшиеся продукты аккуратно улеглись в небольшой полиэтиленовый пакет с эмблемой сети «Гийкан». Со временем нужно будет обязательно обзавестись нормальной сумкой с лямкой через плечо.

Вестибюль станции метро «Левобережный вокзал» поразил своей скромностью. Белый потолок, тёмные стены завешаны рекламными щитами и три эскалатора в глубины Ксинэи. Только, только, Верблюд бросил взгляд на широкий столб с надписью «Касса», здесь есть какой-то подвох. Если на Ксинэе так развита автоматизация, то зачем устанавливать отдельную кассу для продажи билетов в метро? На пригородную электричку ещё ладно. Но в метро?

Верный принцип наблюдай и повторяй, Верблюд остановился недалеко от турникета. Ленты эскалаторов уходят на порядочную глубину. Так и есть – основная масса пассажиров просто проносит смартфоны рядом с условным жёлтым билетиком. Причём женщины, как и на вокзале, очень часто даже не вытаскивают смартфоны из сумочек. Объяснение только одно: у тех, кто регулярно пользуется услугами метро, куплены проездные билеты. Верблюд повернул голову, лишь редкие пассажиры останавливаются возле широкого столба с надписью «Касса». Даже из другого конца вестибюля можно узнать привычную процедуру оплаты.

Понятно, Верблюд вернулся к широкому столбу. Автоматическая касса предложила богатый набор абонементов, начиная сразу на год и заканчивая на день. Недолго думая, Верблюд оплатил всего одну поездку.

Подземная часть станции метро если чем и поразила, так это ещё более обнажённым функционалом. От Советского Союза Россия унаследовала хороший обычай украшать подземные станции. Благодаря чему буквально каждая из них превращается в миниатюрный музей. Здесь же, Верблюд покосился по сторонам, серые бетонные стены едва прикрыты тонкими пластиковыми панелями. Единственное, на что не поскупились владельцы метрополитена, так это на рекламу. Словно в художественной галерее абсурда, практически все стены увешаны крикливыми баннерами. Капитализм, одним словом.

Однако без сюрприза не обошлось. Едва электропоезд отошёл от перрона и набрал скорость, как по вагону стремительно проскочила красная призрачная стена. Верблюд торопливо развернул внутренний интерфейс игры. Так и есть – он вновь вышел за пределы выделенной локации. Перед глазами вновь возникла стрелка виртуального компаса и замелькали цифры расстояния.

Ну дела, Верблюд моргнул, внутренний интерфейс игры тут же свернулся. Красная призрачная стена уходит и под землю. У игрока нет шансов случайным образом выбраться за пределы выделенной локации. Если, конечно, он в здравом уме и в твёрдой памяти.

Центр Гаочана находится на юго-западной оконечности острова Тихнан. Прогулка по нему доставила Верблюду массу новых впечатлений и ещё больше удовольствия. Как же приятно почувствовать себя беззаботным туристом. Площадь величия потому так и назвали, ибо на ней отгрохали правительственный комплекс. Точнее, он выходит многочисленными стрельчатыми окнами на северную и южной стороны площади.

Если верить описанию из ИПС, местного Интернета, то правительственный комплекс являет собой одно огромное здание, что раскинулось на целый квартал. Когда-то это был с десяток отдельных строений, но со временем их соединили между собой крытыми галереями и дополнительными корпусами. Вот так получилась эдакая крепость. Здесь находится не только мэрия Гаочана, но и канцелярия губернатора Гаочанского графства.

Из правительственного комплекса на Площадь величия спускается величественная, точнее не скажешь, каменная лестница. Толстые колонны подпирают массивный козырёк. Куча народу входит и выходит через широкие двери. Окна огромного здания едва ли не в прямом смысле светятся величием и мощью местной власти.

Правительственный комплекс не только похож на крепость, его и в самом деле можно легко превратить в крепость. Особенно если двери и окна первых этажей забаррикадировать, а на последующих и крышах оборудовать огневые точки. В многочисленных дворах сам бог велел развернуть артиллерийские и миномётные батареи, чтобы бить по наступающему противнику с закрытых позиций. Только сказки всё это, Верблюд кисло улыбнулся. Когда начнётся ядерная война, у Гаочана может быть и найдётся шанс избежать массированной бомбардировки или одного-единственного удара ядерной боеголовкой мощностью эдак в десяток мегатонн. А вот правительственный комплекс по-любому получит либо очень крутую неядерную ракету, либо относительно слабую ядерную, всего с десяток килотонн.

Посреди Площади величия разбита небольшая круглая лужайка. Несколько невысоких деревьев с аккуратно подстриженными кронами будто выстроились в хоровод. Верблюд остановился у края бордюра. Как гласит описание Гаочана из ИПС, именно с этого места на острове Тихнан много столетий назад начался Гаочан. Сперва как форпост юранских купцов на Нинхае. Несколько позже как настоящая крепость. Гораздо позже Юрания окончательно закрепилась на материке Алуна.

Слегка расслабить глаза, Верблюд развернул внутренний интерфейс игры. Увы, времени осталось ни то, ни сё. Искать новые достопримечательности Гаочана – слишком мало, возвращаться в выделенную локация на метро – ещё рано. Хотя, Верблюд свернул внутренний интерфейс игры, самый оптимальный вариант – дойти пешком. Благо, высоченная призрачная стена маячит на левом берегу Нинхаи словно исполинская башня. Всего и делов прогуляться по набережной, перейти мост, а там и рукой подать.

Недолгая прогулка закончилась в пяти метрах от призрачной красной стены. Верблюд остановился на тротуаре. Табличка на ближайшем доме указывает, что он находится на Акимовском проспекте. Тают последние минуты. Пока Верблюд шёл по набережной, то в душе созрел самый настоящий протест. Он решил буквально в последний момент пересечь незримую границу. Как-никак, а по эту сторону призрачной стены ему будет заказан ход на ближайшие три с половиной года.

На душе грустно и пусто. В некотором смысле ему предстоит сесть в тюрьму. Пусть в весьма просторную и даже комфортную, но всё равно в тюрьму. В ушах раздался тихий писк, Верблюд торопливо оглянулся по сторонам. Нет, это не на улице. Скорей всего, Верблюд развернул внутренний интерфейс игры. Да, так и есть: вот таким ненавязчивым образом «Другая реальность» предупреждает, что осталось меньше двух минут.

Со стороны он похож на психа. Верблюд грустно улыбнулся, ну и пусть. Вблизи граница локации поражает ещё больше. Верблюд задрал голову, снизу она кажется до небес. А вот если смотреть в упор, то очень похожа на очень тонкое стекло, хотя и насыщенного красного цвета. А если попробовать вот так?

Шаг вперёд, Верблюд встал боком. Левая нога в выделенной локации, правая – за её пределами. Граница проходит прямо через его тело. Причём, Верблюд чуть сдвинул голову в сторону, точно через нос. И-и-и… И никакой призрачной стены. Граница выделенной локации – игровая условность чистой воды. У неё просто нет толщины, только площадь. Если смотреть точно вдоль неё, то она будто исчезает. Но! Стоит хотя бы чуть-чуть наклонить голову, как призрачная граница тут же начинает переливаться всеми оттенками красного. Воистину, чего нет и быть не может в реальном мире, то может легко быть в мире виртуальном. Не стоит забывать об этом.

Писк уже не просто напоминает о своём существовании, а буравит мозги тупым сверлом. Верблюд вновь развернул внутренний интерфейс игры. Времени осталось меньше местной минуты.

Секунды утекают словно вода в песок. Писк в голове набирает обороты. Кажется, будто тупое сверло принялось наматывать на себя мозговые извилины, но Верблюд всё равно остался на месте.

Десять. Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два. Верблюд резко шагнул в сторону и развернулся. Перед глазами тут же возникла призрачная стена, он внутри выделенной локации.

Один… Лёгкий щелчок, время вышло.

Обратный отсчёт пропал, но тут же появился вновь. На миг перед глазами высветилась надпись: «3 года, 6 месяцев, 0 недель, 0 дней, 0 часов, 0 минут, 0 секунд». Но вот надпись сменилась: «3 года, 5 месяцев, 2 недели, 9 дней, 9 часов, 99 минут, 99 секунд». Последняя цифра принялась неторопливо сбрасывать единички. Ну вот и всё, обратный отсчёт пошёл. Создатели игры почему-то выбрали именно такой формат, и слава богу. Так наиболее удобно и наглядно. Теперь, пока все эти года, месяцы и недели не обратятся в ноль, ход на ту сторону призрачной стены ему заказан.

Писк в голове не унимается. Верблюд недовольно нахмурился. Так и умом тронуться недолго. Хотя правильно – граница выделенной локации в буквальном смысле перед носом. Шаг назад. Писк несколько сбавил обороты, но всё равно терзает мозг тупым сверлом. Интересно, чтобы нарушить границу выделенной локации, вполне достаточно высунуть нос? Или необходимо выйти целиком? К чёрту! Верблюд развернулся на месте. Какая разница! Нос, рука или всё тело целиком – какой ему прок от этого знания? Через десяток шагов противный писк в голове окончательно стих. Вот и не стоит подходить ближе к призрачной стене.

Ещё через десяток метров Верблюд не выдержал и оглянулся. Это даже обидно, чуток. Многочисленные прохожие на Акимовском проспекте как ни в чём не бывало пересекают призрачную границу в обоих направлениях. По проезжей части с рёвом проносятся легковушки. Обитателям Гаочана нет никакого дела до какой-то там выделенной локации. Они живут так, как жили, как будут жить в ближайшие три года. Верблюд усмехнулся. Как ни странно, последняя мысль несколько успокоила и даже развеселила. В том-то и дело, что последние три года. А дальше ядерная война, хаос и далее по списку.

Ладно, хватит терзать душу пустыми эмоциями. Верблюд отправился дальше по Акимовскому проспекту. Свой выбор он сделал ещё тогда, в «Липках». А сейчас торчать перед призрачной стеной, только время зря терять. Нужно готовиться к войне, к ядерной, прости господи, войне. Пережить её в густонаселённом городе будет ох как непросто. Теперь три года на подготовку уже не кажутся таким уж и большим сроком. Это мало. Создатели «Другой реальности» ещё те жлобы, могли бы накинуть хотя бы ещё десяток лет.

Глава 9. Первые шаги

Ноги сами несут Верблюда по Акимовскому проспекту. Вдалеке уже видны красные островерхие башни Левобережного вокзала. Причём правая из них причудливым образом выделяется на фоне серых двадцатиэтажек. Нужно забрать сумку на колёсиках. В голове неторопливо крутятся мысли.

Готовиться к ядерному армагеддону надо и нужно, только как? Будет очень глупо завалиться в ближайший сетевой «Гийкан», схватить самую большую тележку и загрузить её с горкой консервами, солью и спичками. Верблюд улыбнулся. Нет, конечно же.

Подготовку к выживанию можно смело назвать объёмным и многогранным проектом, где важна каждая деталь, каждая мелочь. Даже десять больших магазинных тележек с консервами, солью и спичками сами по себе ему не помогут. Их ещё нужно где-то спрятать, сохранить, защитить, наконец. Нет. Прежде чем браться за столь большой проект, его нужно как следует обмозговать. Иначе говоря, составить подробный, многостраничный план. А первым пунктом в этом многогранном проекте будет поиск надёжного, крепкого и, самое главное, тайного убежища. Только в подобном убежище можно будет с гарантией уберечь стратегические запасы консервов, соли и спичек, а также благополучно пересидеть самую горячую и опасную фазу ядерной войны.

До камеры хранения на Левобережном вокзале Верблюд так и не дошёл, а завернул в туалет. Культурно говоря, полуторалитровая бутылка с водой, сладкие батончики и спелые бананы вежливо, но настойчиво, попросились на выход. К слову, это ещё один очень выразительный штрих к игре – естественные потребности тела. Будущее убежище придётся оборудовать полноценной канализацией. В вокзальном туалете, над узкой белой раковиной, Верблюд тщательно вымыл руки. К слову, в земных компьютерных играх подобные «мелочи» традиционно опускают. А во многих главному персонажу не требуется даже сон.

Облегчённый и слегка голодный Верблюд опустился на мягкое кресло в зале ожидания. Синяя сумка успокоилась между ног. Спать хочется, веки будто налились свинцом. Верблюд смачно зевнул. Если разобраться, то он не спал всю ночь, но день лишь перевалил на вторую половину. Эх, сейчас бы завалиться на мягкий матрас, положить затылок на мягкую подушку и укрыться тёплым одеялом. Но нельзя! Верблюд тряхнул головой.

Кресла в зале ожидания такие мягкие, такие удобные, только для сна они всё равно не годятся. Да и местные полицейские юмора не поймут. Из внутреннего кармана куртки Верблюд вытащил смартфон и склонился над экраном. К чему обманывать самого себя? Непосредственно думать о подготовке к выживанию ещё рано. Даже искать работу и то преждевременно. Сейчас главное найти крышу над головой, тот самый матрас, подушку и тёплое одеяло. Нужна база, пусть даже временная, где можно элементарно выспаться и отлежаться. Иначе говоря, гостиница, квартира, комната, угол, наконец, где он сможет перекантоваться хотя бы несколько дней.

ИПС, местный Интернет, великая вещь. Слегка покопаться в настройках, и вот на карте Гаочана рассыпались значки многочисленных заведений, где можно переночевать. Точнее, не всего Гаочана, а одного лишь Зинганана. Именно в этом районе оказалась выделенная локация. А вот и отличный вариант, Верблюд самодовольно улыбнулся. Капсульная гостиница «Оматар» на Весенней улице обещает вполне бюджетный отдых.

На Земле капсульные гостинцы впервые появились в Японии. Их номера представляют вполне уютные ячейки-кабинки. В них можно спать или сидеть. Как правило, каждая капсула снабжена телевизором или, как вполне логично предположить, информационным экраном для выхода в ИПС. Душ и туалет, конечно же, общие на этаже, зато очень дёшево. Капсульная гостиница «Оматар» не просто хороший, а идеальный вариант.

Конечно, прожить три года в капсуле проблематично. А вот перекантоваться три-четыре ночи вполне реально. Хотя, Верблюд тихо рассмеялся, как он слышал, в Токио и Гонконге в подобных пеналах люди ютятся десятилетиями. А всё из-за бешеной аренды жилья. В «Липках» сосед по палате как-то раз вслух прочитал статью в «жёлтой газетёнке».

По прямой от Левобережного вокзала до гостиницы «Оматар» будет шесть километров. По извилистым улицам и тротуарам все семь. Тащить за собой сумку на колёсиках не очень-то хочется. Душа настойчиво митингует вызывать такси и прокатиться с ветерком, только лучше этого не делать. Верблюд поднялся с удобного кресла в зале ожидания. Можно будет не только сэкономить на такси, но и разведать территорию. «Туман войны» на карте во внутреннем интерфейсе игры до сих пор укрывает выделенную локацию чёрной плёнкой. А подробная карта ох как пригодится, особенно в последние полгода.

Как это часто бывает, первоначальная решимость изрядно потрепалась и растряслась, пока Верблюд мужественно шагал все эти семь километров до гостиницы «Оматар». Сумка ещё ладно: тяжести почти никакой, колёсики без проблем прокатились по гладкому асфальту. Другое дело, что заныли, буквально взвыли, от усталости ноги. Словно после тяжёлого марш-броска на сорок километров с полной выкладкой. Верблюд едва-едва взобрался по каменным ступенькам капсульной гостиницы. Из головы очень быстро выветрился очень неприятный факт: меньше суток назад он был наполовину парализованным инвалидом и вообще не мог ходит. Возле стойки администратора Верблюд едва не рухнул на пол. Нужно признать, до пика физической формы ему ещё далеко.

На проверку гостиница «Оматар» оказалась почти такой же, какой он себе её представлял. Стройное прямоугольное здание приятного белого цвета с высокими окнами. Верблюд оплатил проживание сразу на двое суток и поднялся на второй этаж. Просторный зал в три яруса заставлен капсулами для постояльцев. Что самое интересное, никого из персонала гостиницы Верблюд так и не встретил. Информационный экран на стойке на первом этаже великолепно заменил живого администратора. экономкласс, если коротко.

Капсула под номером 284 порадовала размерами: длина два с половиной метра, ширина и высота не меньше полутора. У входа видна решётка вентиляции, с потолка свисает широкий информационный экран, одеяло и наволочка сверкают белизной. Ну а главное, Верблюд ткнул кулаком в стену, великолепная звукоизоляция. Соседи мешать не будут. Вход в капсулу легко запирается плотной пластиковой шторкой.

Измождённое тело с превеликим удовольствием бухнулось прямо поверх одеяла. Верблюд самодовольно улыбнулся. По плечам и спине растеклась приятная истома. Смачный зевок едва не свернул челюсть. Полный желудок (по дороге Верблюд заглянул в ещё один «Гийкан») и натруженные ноги едва ли не за уши тянут в сон. Но спать ещё рано, осталось ещё несколько важных дел. Да и день ещё не закончился.

Информационный экран подключен к местному Интернету. Печатать лёжа на спине сродни акробатическому трюку. В первую очередь Верблюд решил узнать побольше о районе Зинганан, где ему предстоит прожить три с половиной года. То ли специально, то ли случайно, выделенная локация почти на сто процентов совпадает с ним по площади.

История Зинганана по-своему вполне ожидаемая. Больше ста пятидесяти лет назад Юрания пережила промышленную революцию. Масса разорённых крестьян хлынула из деревень в Гаочан в поисках работы и лучшей жизни. В то же время делец по фамилии Зинганан быстренько развернул на правом берегу Нинхаи грандиозное строительство. Это ему самому первому в этой части материка Алуна пришла в голову мысль понастроить зданий в пятнадцать-двадцать этажей. Тем самым хитрый застройщик сэкономил много места и, вместе с тем, понастроил огромное количество простеньких квартир для рабочих. В те времена это были действительно небоскрёбы.

Примеру хитрого застройщика быстро последовали прочие дельцы. Так, за каких-то пятнадцать-двадцать лет, возник Зинганан, спальный район для простых тружеников на окраине большого города. Когда-то к Зинганану примыкало огромное количество мелких заводов и фабрик. Только, к настоящему моменту, большую часть из них закрыли и снесли. Ну а сам спальный район так и остался.

На данный момент Зинганан застроен добротными кирпичными домами в пятнадцать-двадцать этажей. В массе своей они запросто могут простоять хоть ещё лет сто. Лишь изредка среди суровых тёмно-красных «утёсов» встречаются более современные высотки и торговые центры.

Из туристических достопримечательностей в Зинганане только уже знакомый Левобережный вокзал и, как ни странно, Блошиный рынок. Верблюд прикинул по карте во внутреннем интерфейсе игры. Последний находится не только в центре района, но и в центре выделенной локации – очень интересное совпадение. Согласно путеводителю, на Блошином рынке можно купить как откровенный хлам, так и настоящий антиквариат. Именно там многие профессиональные реставраторы приобретают и продают старые вещи. Иначе говоря, Верблюд скосил глаза в сторону, купить пыльный никому не нужный хлам, сделать из него стильную винтажную вещь и продать с прибылью. Ну что же, весьма неплохой бизнес.

В целом вывод можно нарисовать такой: с выделенной локацией больше повезло, нежели нет. Пятачок земли в десять километров в диаметре, по сравнению с Гаочаном, – это немного, даже мало. Но почти восемьдесят квадратных километров, это же площадь отнюдь не самого крошечного городка. На карте Гаочана зелёными отметками светятся два крупных торговых центра и даже один оружейный магазин. Правда, прежде чем прикупить электромагнитные стволы, нужно будет ознакомиться с местным законодательством. Ладно, с выделенной локацией более-менее понятно.

Следующий важный вопрос – жильё. Верблюд критически оглядел убранство капсулы. Нет, он не японец или китаец, чтобы три года ютиться в этом белом комфорте. Через ИПС удалось найти жильё. Ну, Верблюд грустно улыбнулся, почти жильё. Это, конечно, что-то с чем-то: ушлый домовладелец превратил пространство под лестницей на второй этаж в натуральную квартиру. Впрочем, если судить по десятку фотографий, получилось очень даже неплохо. Довольно просторная кровать втиснута под лестницу. Имеется встроенный шкаф, холодильник, плита, микроволновая печь, туалет и небольшая душевая кабинка. Правда, от мысли, что ты тут спишь, а над тобой люди ходят, немного не по себе. Зато размер арендной платы радует глаз. Домовладелец клянётся, что квартиросъёмщик не проснётся, даже если на лестнице будет плясать стадо слонов. Это, типа, такая хорошая звукоизоляция.

Настоящий домовладелец всегда не прочь немножко приврать насчёт достоинств съёмной квартиры. Тут уж как карта ляжет. Верблюд торопливо отправил заявку и назначил встречу на завтрашнее утро. Если повезёт, то так называемая квартира достанется ему. Впрочем, заранее присмотреть ещё с пяток вариантов лишним не будет. Это даже поразительно, сколько же в ИПС выложено объявлений о сдачи жилых помещений. То ли Зинганан район не слишком престижный, то ли дезурбанизация активно продолжается.

От обилия информации разболелась голова. Верблюд протёр глаза кулаками. Спать хочется как из пушки. Но нельзя дрыхнуть, нельзя. Нужно, кровь из носа нужно, хотя бы просмотреть, хотя бы глянуть список вакансий. Тянуть с поиском работы просто опасно. Деньги на счёте тают. Верблюд экономит как может, однако почти половины сотни эсконов больше нет.

Виртуальная биржа труда трещит по швам от обилия вакансий. Увы, выбор серьёзно ограничен выделенной локацией. Пусть в массе предлагаемые места нельзя назвать высокооплачиваемыми, только ему, Верблюд грустно улыбнулся, выбирать особо не приходится. Это на Земле он майор ВДВ с высшим образованием. А здесь, на Ксинэе, простой работяга с начальным профессиональным обучением. Как не старайся, а жить придётся весьма скромно. Впрочем, выехать из Зинганана в отпуск на какие-нибудь райские острова всё равно не получится.

Вакансии, вакансии, вакансии. Длинные списки рабочих мест неторопливо сменяют друг друга на информационном экране. Верблюд недовольно засипел. Не то, не то, всё не то. Подсобный рабочий, ассистент мастера, уборщик, дворник, охранник – подобного добра хватает. Не то, всё равно не то. Ему нужна такая работа, которая не только принесёт ему доход, но и будет способствовать достижению самой главной цели – подготовка к выживанию в грядущей ядерной войне. Вряд ли охрана офиса от хулиганов и прочих неадекватов поможет ему в этом важном деле. Хотя физические данные и навыки очень даже позволяют сидеть у входа и своей мордой отпугивать потенциальных бузотёров.

В идеале, конечно, запустить личный бизнес. Самому распоряжаться собственным временем, максимально возможный доход, а не твёрдый оклад, и всё такое. Но этот вариант пока не катит. Сперва нужно адаптироваться в этом мире. С его «крысиным диалектом» ни один нормальный банк в долг не даст. Увы, среди людей бродит стойкое убеждение, будто убогая речь является признаком убогого ума. Причём под понятие «убогая речь» целиком и полностью попадает «крысиный диалект» дитарского языка. А это опять время, время, время. Полгода минимум. Так что по-любому эти самые полгода придётся работать по найму, на чужого дядю.

Пока наиболее привлекательным выглядит место подсобного рабочего на складе онлайн-магазина. Это, Верблюд на миг оторвал глаза от информационного экрана, грузчик, сборщик заказов, уборщик и вообще куда пошлют, хоть в магазин за бухлом для начальника склада. Вроде как ничего, склад, опять же. Только упрямая чуйка тихо шепчет не спешить.

Последняя страница. Верблюд тряхнул головой. Если и здесь ничего не найдётся, то лучше сразу же погасить свет и предаться блаженному сну. На то, чтобы ещё раз просмотреть список свободных рабочих мест, сил просто нет.

Голову посетило запоздалое понимание, Верблюд смачно зевнул. Вакансии по умолчанию рассортированы по времени. В начале списка наиболее свежие и горячие, в конце наиболее старые и, честно говоря, самые отстойные. Ладно, что там?

Снова помощник продавца в лавку на Блошиный рынок (упаси бог торговать старьём). Муниципальный рабочий. Верблюд уставился на запись как баран на новые ворота. От усталости голова уже не просто гудит, между ушами то и дело проскакивают электрические искры, а с кончика носа срываются шаровые молнии. Что значит «муниципальный рабочий»? А ладно, указательный палец ткнулся в запись.

– Ух ты, – Верблюд тихо выдохнул.

Под нейтральным названием «муниципальный рабочий» скрывается весьма грязное и вонючее занятие. Причём в прямом смысле грязное и вонючее. Администрации Зинганана требуется рабочий в бригаду по обслуживанию канализационной системы района. От одной только мысли о подземных туннелях, где темно, мрачно и воняет нечистотами желудок нервно дёрнулся. Верблюд торопливо прикрыл рот рукой, обед едва не выплеснулся наружу.

Ниже перечислены главные обязанности муниципального рабочего. Если отбросить все вежливые и обтекаемые формулировки, то будущему труженику придётся шариться по древней канализационной системе (осмотр туннелей), латать дыры (ремонт и профилактика) и в прямом смысле разгребать дерьмо (очистка стоков). Нет уж, Верблюд криво усмехнулся, лучше устроиться продавцом на Блошиный рынок. Конечно, впаривать покупателям хлам под видом антиквариата, общаться с капризными людьми – это не мёд большой ложкой хлебать. Зато рубашка и трусы не будут вонять канализационными стоками. Это ещё мягко говоря. Ладно, что там ещё?

Верблюд вновь вывел на информационный экран последнюю страницу с вакансиями. Опять помощник куда-то там, чего-то там… Всё! Голова мельничным жёрновом рухнула на подушку. Список вакансий в Зинганане закончился. Найти хотя бы один приемлемый вариант не удалось. Плевать! Верблюд смачно зевнул. Завтра будет новый день, будут новые силы, а там, глядишь, что-нибудь да найдётся. А теперь спать, спать, спать. Пусть на улицах Гаочана светская жизнь только-только набирает обороты, но куда уж плестись веселиться и развлекаться в таком состоянии? Да и эсконы, будь они неладны, экономить надо.

Смартфон в качестве будильника настроен на три часа. Это где-то, Верблюд скосил глаза, начало восьмого, если по земному счислению. Смартфон бухнулся на маленькую полочку над правой рукой. Верблюд завернулся в тёплое одеяло.

– Свет выключить!

Ничего не изменилось. Компьютерный контроллер капсулы так и не сумел понять стандартную команду на «крысином диалекте.

– Свет. Выключить.

Как можно более чётко и раздельно произнёс Верблюд. На этот раз контроллер его понял, свет в капсуле тут же погас.

Блаженство… Верблюд улыбнулся с закрытыми глазами. В расслабленном сознании мысли потекли тихим ручейком. Всё же, обидно, что так и не удалось найти ни одной приемлемой вакансии. На бирже труда даже самые низкооплачиваемые из них надолго не задерживаются. Огромный список свободных рабочих мест говорит о том, что в Гаочане живёт уйма народу. Как бы ни пришлось караулить подходящую вакансию целую неделю. А на Ксинэе в одной неделе целых десять дней. Зато выходных целых три.

Стоп! В голове сверкнула молния, Верблюд резко распахнул глаза. Мысль! Мысль! Очень важная мысль! Не дай бог её упустить.

– Свет. Включить, – Верблюд отбросил в сторону одеяло.

На удивление, контроллер капсулы сразу понял его команду и включил свет. Информационный экран над головой вновь разгорелся. Пальцы нервно забегали по кнопкам и настройкам. Проклятье, Верблюд недовольно нахмурился. Да где же эта чёртова биржа! А, вот и она. Прежние настройки фильтра…

– Ага! – Верблюд самодовольно усмехнулся, сна как не бывало.

Муниципальный рабочий для администрации района Зинганан. Описание ничуть не изменилось и никуда не делось. Предлагаемый заработок не стал больше ни на один эскон. Но это ладно. Верблюд буквально другими глазами глянул на предлагаемую работу.

Не-е-е… Зря он сперва как следует не выспался. Ой зря. Едва не проворонил такое сокровище. Когда начнётся ядерная война, дома на поверхности в прямом смысле могут обратиться в руины. А канализационные туннели, они же, прости господи, уцелеют. Восторг едва не проломил грудную клетку, Верблюд шумно выдохнул. А если ещё до войны он как следует излазит канализацию, то она во всех деталях и подробностях сохранится на карте во внутреннем интерфейсе игры. Это же… Восторг опять стиснул грудную клетку. Это же колоссальное преимущество! В его распоряжении окажется разветвлённая сеть тайных дорог. Можно будет чуть ли не в прямом смысле нырнуть под землю, либо вынырнуть в нужном месте как чёртик из табакерки!

Ну да, в канализационных туннелях пахнет не очень приятно. Откровенно говоря, противно там пахнет. Да и до стерильности операционной палаты невероятно далеко. Зато грязь и запах не в такой уж и хилой степени компенсирует хороший заработок. Администрации Зинганана наверняка пришлось отсеять множество потенциальных работников из-за пристрастия к спиртному и прочим дурным привычкам. Гаочан – город огромный, но желающих бродить по колено… В общем, по колено в грязи вряд ли найдётся много. Но даже это не самое главное.

От возбуждения покалывает кончики пальцев. Мегаполис, плотная городская застройка, не зря считается самой сложной территорией для выживания. Когда начнётся ядерный армагеддон, Гаочан превратится в бесплодную пустыню, в железобетонный ад. Охоты не будет, о земледелии лучше даже не заикаться. Зато будут колоссальные проблемы с едой и водой. Ну а самое печальное это люди. Огромная масса людей буквально в три-четыре дня превратится в голодную толпу, которой нечего терять и остановить которую способен только крупнокалиберный пулемёт.

Электричество вырубится, водопровод прикажет долго жить, магазины будут разграблены. Первые самые сложные полгода придётся рассчитывать исключительно на собственные запасы амуниции и продовольствия. Мало накупить консервов и сложить их под лестницей в той самой оригинальной квартире. Гораздо важнее и сложнее спрятать их. Буквально в первую неделю после отключения электричества в Гаочане разразится голод. Там и до людоедства дойдёт. Толпы бандитов и мародёров будут рыскать по брошенным домам в поисках выживших и их запасов. Тут уж не поможет даже крупнокалиберный пулемёт.

Вот почему в самую первую очередь нужно найти убежище. Такое укромное место, где он сможет не только схорониться сам, но и спрятать все свои запасы. Убежище под землёй, какой-нибудь тайный и сухой закуток в глубинах канализации – это же, Верблюд улыбнулся от уха до уха, идеальный вариант!

Всё, решено – он будет муниципальным рабочим. Лучше провонять канализационным дерьмом, нежели пасть в неравном бою с голодными мародёрами. Пальцы, словно сумасшедшие, забегали по информационному экрану. Финальный тычок – заявка отправлена. Моментального ответа нет и быть не может. Взгляд упал на нижний левый угол информационного экрана – конец восьмого часа, это, по земному, где-то семь вечера. Работники что администрации Зинганана, что биржи труда, благополучно разошлись по домам и принялись за ужин. Деловая жизнь продолжится завтра с трёх часов по местному времени. А теперь точно можно и нужно предаться блаженном сну.

Информационный экран быстро погас. Голова рухнула на подушку.

– Свет. Выключить, – раздельно и как можно более чётко произнёс Верблюд.

Капсула тут же погрузилась в темноту. Ты смотри, Верблюд на миг оторвал голову от подушки, сработало с первой попытки. Похоже, «крысиный диалект» начал сдавать позиции. Ну и славненько.

Глава 10. Чудо инженерной мысли

Канализационные туннели Зинганана один в один похожи на подземелья компьютерной игры «Сталкер». Точно такой же мрак и лишь яркие лучи от фонарей на лбу и плечах разгоняют тьму. На сводчатом потолке то и дело попадаются круглые светильники, но они всё и давно сдохли и заросли грязью. Уши то и дело ловят крысиный писк. Этих тварей здесь более чем достаточно. Верблюд аккуратно переступил через подозрительную кучку. Пусть сапоги и без того уже грязные, только пачкать их ещё больше нет никакого желания.

Для полного сходства с подземельями из «Сталкера» не хватает ядовито-зелёного свечения аномалий под названием «студень» и душераздирающего скрипа металлических балок. Хотя вместо него ни чуть не хуже справляется тихий шелест медленно воды.

– Так, теперь поворачиваем в правую сторону.

За спиной раздался голос Лея Сантира, бригадира. Верблюд послушно свернул в правую сторону. Как бы ни было стыдно это признать, но канализационная система под Зингананом является чудом инженерной мысли. Её построили вручную, без лазерных измерителей и спутниковой привязки к местности. Эти туннели избавили большой район от грязи и ливневых стоков. Причём работают они вот уже вторую сотню лет. Другое дело, что освещение здесь давно накрылось. Начальство решило, что гораздо дешевле оснастить работников переносными фонарями, нежели поддерживать древнюю электропроводку в исправном состоянии. А то можно разориться на одной только замене светильников. Вот и приходится ремонтной бригаде пробираться по тёмным туннелям «яркими звёздочками».

На очередное задание они отправились втроём от «Склада канализационного оборудования №1», ну или просто «Склада канализации». Верблюд шагает первым. За ним мягко и почти тихо ступает бригадир Лей Сантир. И замыкает Гурьян Лоочан, второй рабочий их маленького подземного коллектива.

– А теперь нам нужно перебраться вон на ту сторону, – указательный палец Лея Цлагича в чёрной перчатке ткнулся в темноту. – Там будет проход в пятьдесят четвёртый коллектор. Да! Голову нагни, там трубы низко идут.

Верблюд послушно повернул в указанное направление. Одно плохо – перебраться на ту сторону будет не так просто. Перепрыгнуть мутный ручей легко. А вот «тротуар» на другом берегу внушает опасения. В свете ярких фонарей грязь блестит словно стекло. Эх, Верблюд мысленно махнул рукой, была не была.

Прыжок! Рифлёные подошвы сапог проскользнули по жирной грязи словно по льду. Верблюд качнулся всем телом, руки судорожно упёрлись в кирпичную стену. Пронесло!

– Ты на месте? – голос бригадира подталкивает в спину. – Мы идём, посвети.

Вот что значит опыт. Лею Сантиру больше шестидесяти лет. Однако бригадир легко, словно балерина в рабочем комбинезоне на сцене театра, перемахнул через мутный поток. Кажется, будто Лей Сантир как на коньках развернулся на месте. Последним, пусть и не так грациозно, на эту сторону перемахнул Гурьян Лоочан. Фонари на его плечах и лбу на миг ослепили глаза.

– Пошли дальше, – бригадир махнул рукой.

Верблюд вновь возглавил маленькую процессию муниципальных рабочих. Опять туннели, развилки и команды Лея Сантира словно тычки палкой в спину. Верблюд покосился на грязную стену по правую руку. Ощущение, что он в компьютерной игре «Сталкер» и не думает исчезать. Уши напряжённо ловят монотонный стук капель, шум сливаемых нечистот, стоны, скрипы и прочие не самые мелодичные звуки канализации.

Ну точно «Сталкер», подземелья на Янтаре. На миг Верблюд опёрся правой рукой о грязную стену. Лея Сантира можно смело назвать старшим в их маленьком отряде. А самого Верблюда – молодой и неопытной отмычкой, которой и пожертвовать не грех. Для полного счастья не хватает снорков и зомби.

Хорошо, что он, всё-таки, не отмычка, а ученик. Верблюд очень вовремя наклонился, но гребень красного шлема один хрен шаркнул по низкой трубе. Как любит повторять Лей Сантир, муниципальный рабочий обязан как можно быстрее выучить лабиринт канализационных туннелей, дабы ориентироваться в нём как в домашнем туалете без всяких электронных штук. Хорошо, что так оно и есть. Верблюд потому и шагает первым, чтобы быстрее запомнить этот самый лабиринт безликих туннелей, а не для того, чтобы на собственной шкуре проверить наличие отсутствия смертельных аномалий.

– Стоп! – команда бригадира словно окрик пьяного часового, Верблюд тут же замер на месте. – Ты слышишь?

Верблюд крутанул головой. Кажется, будто от напряжения уши разбухли раза в два. Но, вроде как, ничего необычного. Звуки как звуки.

– Что я должен услышать? – Верблюд глянул через плечо на бригадира.

– Ну как же, – Лей Сантир недовольно нахмурил брови, – гул метро. Ниарданская ветка пересекает Зинганан с востока на запад. На картах её обычно рисуют тёмно-синей. Мы как раз над ней, – палец бригадира в чёрной перчатке ткнулся в грязный пол. – Запомни это место раз и навсегда, Верблюд. А то можешь запросто выскочить прямо в железнодорожный туннель. Шансов увернуться от встречи с электропоездом у тебя будет немного.

– Полностью с вами согласен, – Верблюд склонил голову.

Если бригадир сказал «можно запросто выскочить», значит, так оно и есть на самом деле. Лей Сантир вот уже пятый десяток лет бродит по этому лабиринту и знает здесь каждый камень, каждую крысу в лицо.

Писк и шорох.

– Чтоб вас, – Верблюд нервно переступил с ноги на ногу.

Крыса. Точно крыса. Помяни эту тварь хотя бы мысленно, как она тут же появится во плоти. Прямо между сапог проскользнула самая обычная чёрная крыса, а не мутант величиной с упитанного поросёнка. Хотя, кажется, это уже из другой компьютерной игры.

– Ладно, пошли дальше, – бригадир вновь махнул рукой. – Раз мы уже слышим метро, значит, цель близка.

Верблюд послушно затопал дальше по туннелю. Как ученик, между прочим, а не отмычка. Господи, Верблюд про себя усмехнулся, ну что за мысли?

Вот уже пятый месяц как Верблюд поселился в «Другой реальности». Именно «поселился», а не оказался или очутился. До сих пор стыдно признаться самому себе – ему здесь нравится. Не конкретно в канализационном туннеле, а вообще, в мире Ксинэи.

На следующий день после входа в игру Верблюд без особых проблем устроился муниципальным рабочим. Как он и подозревал, с желающими месить сапогами дерьмо оказалось негусто. А от тех, кто, всё же, приходил на собеседование, очень часто за версту несло перегаром. Единственное, что могло бы вызвать проблему, так это «крысиный диалект». Однако Дрир Тошран, нынешний начальник, который проводил собеседование, не стал акцентировать внимание на дурном произношении. А всё потому, что, как муниципальному рабочему, Верблюду приходится очень много топать и работать руками. Думать и говорить ему почти не нужно.

А вот что очень даже обрадовало, так это крах глупых представлений о труде муниципальных рабочих. В первый же рабочий день Верблюд получил на складе ярко-красный комбинезон со светоотражающими полосками на руках, ногах и спине. Причём он представляет из себя не просто сшитые куски ткани, а самый настоящий скафандр, пусть и примитивный. В комбинезон встроена простейшая система жизнеобеспечения. В самую первую очередь рабочий костюм более чем эффективно охлаждает тело. Так отпала главная неприятность – перегрев. А вместе с ним обильный пот. Маска, что сейчас прикрывает его лицо, не просто кусок ткани, а какая-то продвинутая технология. Она практически полностью не пропускает неприятные запахи канализации, но при этом не мешает говорить. Три встроенных в комбинезон фонаря, на лбу и плечах, обладают внушительной светосилой. Однако, при всей их мощности, накопители энергии не нужно постоянно заряжать. Если верить бригадиру, то одного полного заряда легко хватит на недельное блуждание по канализационному лабиринту. Так Верблюд впервые и самым непосредственным образом столкнулся с продвинутыми технологиями, что ему нужно вынести в реальность. А по виду накопитель похож на обычную батарейку на полтора вольта.

В столь продвинутой спецодежде работать одно сплошное удовольствие. Единственное, после каждой экспедиции по туннелям, приходится прямо в ней залезать под душ. Да и редкий рабочий день не заканчивается традиционной чисткой комбинезона. Хотя грех жаловаться: спецодежда рассчитана даже на столь грязную эксплуатацию. Так Верблюд не сразу поверил, будто комбинезону на плечах бригадира больше десяти лет. Пусть он утратил былую яркую новизну, однако назвать его грязным и засаленным категорически нельзя. Правда, и это тоже нужно признать, в душевой, где стоят шкафчики со спецодеждой, висит стойкий запах нечистот.

Канализационным туннелям под Зингананом больше ста пятидесяти лет. Их постоянно нужно чинить, латать, ремонтировать и снова чинить, латать, ремонтировать. Канализация очень плохо приспособлена для роботов. Точнее, она изначально не была предназначена для работы различных автоматических ремонтных систем. Как ни странно, люди, живые рабочие с больничными, отпусками и медицинской страховкой, обходятся администрации района гораздо дешевле. Хотя грязь и вонь туннелей заставляет платить простым рабочим едва ли не как инженерам.

За четыре месяца Верблюд вдоль и поперёк исходил канализацию. На его карте во внутреннем интерфейсе игры практически не осталось тёмных пятен подземных коммуникаций. Заодно Верблюд нагулял множество часов на поверхности. Так что можно смело сказать, что выделенная локация изучена более чем хорошо. Одно плохо: не решилась, и даже нет ни малейшего намёка на решение, самая главная проблема – найти добротное убежище.

Канализация под Зингананом хоть и старая, но полностью рабочая. Буквально в первый же трудовой день Верблюд скачал на свой смартфон подробную и актуальную карту всех канализационных туннелей всего мегаполиса. Причём карта и в самом деле подробная и актуальная. Буквально каждый рабочий день заставляет Верблюда убедиться в этом. Ну, конкретно Зинганана, точно. Проверить остальные районы Гаочана у него нет возможности.

– А вот здесь нас едва не сожрал как-то зомби, – вдруг произнёс Лей Цлагич.

Зомби? Верблюд резко развернулся. В «Другой реальности» водятся зомби? Как и любая иная канализация, система стоков под Гаочаном обросла длинным шлейфом легенд, сказок и откровенных домыслов. «Жёлтые» сетевые издания и блоги очень любят писать о всяких там крысах-мутантах, огромных пауках, душах не упокоенных и прочей ерунде. Причём как раз кто-то из внуков бригадира ведёт один из подобных сайтов. Несложно догадаться, кто именно снабжает его свежей «информацией».

Бред, конечно же, только Верблюд до сих пор так и не избавился от стереотипов и предрассудков наземного жителя. Да и трудно от них избавиться, когда ты не в материальном мире, а в игре. Не дай бог, создателям «Другой реальности» и в самом деле взбредёт в голову поселить в подземельях Гаочана десяток другой натуральных зомби.

Похоже, что все эти чёрные мысли отразились на его лице. Лей Цлагич мелко-мелко затрясся от смеха. Как на грех, бригадир знает о страхах Верблюда и любит на них играть.

– Зомби? Самый что ни на есть настоящий? – Верблюд машинально повернулся спиной к стене, правая рука легла на сумку с инструментами на поясе.

– Ага, самый что ни на есть настоящий! – голос Лея Цлагича чуть хрипит от натуги, ещё немного и старший взорвётся от смеха. – Лет пять назад это было. Мы как раз с бригадой через эту развилку шли. А тут из темноты, – Лей Цлагич махнул рукой в сторону, – вдруг как выскочит самый настоящий зомби. Ну, это, мужик такой, в костюмчике приличном, только грязный, как чёрт из толчка вылез. Ну и рычит, понимаешь, глаза безумные такие.

Этот зомби меня гаечным ключом по башке оприходовал. Ладно, шлем спас, а то и до мозгов добрался бы, – Лей Цлагич демонстративно пощупал шлем. Мархуну Технару, ну ты его видел, руку едва не сломал этим же ключом гаечным.

Ну, зомби этот, так неожиданно напал, что мы едва врассыпную от него не сиганули. А нас трое было. Слава богу, нам удалось спеленать этого зомби. Руки и ноги ему скотчем скрутили и им же пасть заклеили. А то мужик орать и плеваться начал было. Вон, – Лей Цлагич поднял указательный палец, – меня чуть не укусил.

Верблюд наклонил голову набок. Гурьян Лоочан, второй рабочий, стоит за бригадиром и мелко-мелко трясётся от смеха. Понятно.

– С горем пополам, с матюгами и шишками, выволокли мы этого зомби на поверхность.

– Так, это, и в самом деле зомби был? – Верблюд нахмурился, сомнения один хрен грызут душу.

– Ну, почти, – Лей Цлагич широко развёл руки. – Мы сперва полицию вызвали, ну а они уже в дурку позвонили.

– Всё же, кто это был на самом деле? – Верблюд улыбнулся, мышцы на плечах и запястьях несколько расслабились.

– А! – Лей Цлагич махнул рукой. – История смешная и грустная разом. Этот мужик накануне решил как следует с друзьями отметить законный выходной день. Ну и отметил до состояния варёной макаронины. Каким-то образом ему удалось выйти из бара на своих двоих. Как он оказался в канализации – история умалчивает. Может, где в люк незакрытый провалился, может, где сам залез. Возможностей попасть в канализацию хватает, сам знаешь.

Ну а после мужик пришёл в себя в полной темноте. Вокруг противное влажное тепло и запах обалденный. Вот он и решил, что помер и попал в ад. Зомби этот по туннелям в полной темноте больше суток шатался, перепачкался как чёрт из толчка. В смысле, костюмчик свой далеко не самый дешёвый по самый белый воротничок измазюкал.

Вполне возможно, что через день-другой он так бы и загнулся от голода, если ещё раньше не разбил бы свою дурную голову о трубу или стену. А тут он увидел свет в конце туннеля и меня с бригадой. От голодухи и запаха у «зомби» окончательно «крышу» снесло. Он решил, будто черти его ищут, дабы в чан с кипящей смолой усадить, ну и далее по списку, что грешникам полагается. Да только «зомби» этот неробкого десятка оказался, первым в драку полез. Как на грех, он где-то ключ гаечный подобрать успел.

Былое нервное напряжение благополучно развеялось. Верблюд и сам не заметил, как тихо рассмеялся. История и в самом деле весьма забавная и поучительная. Тут и при свете мощных фонарей канализационные туннели адом кажутся. Ну а если очутиться здесь спьяну, без света и маски, то лишь об аде и можно будет подумать.

Лей Цлагич работает муниципальным рабочим очень давно. Подобных забавных историй он знает массу. Вот только рассказывать их он любит почему-то не на базе, не в комнате отдыха за столом с чаем и булочками, а непременно на месте главных событий. То есть, в канализации. Внук его, который блог ведёт, на рассказах Лея Цлагича, поди, хорошие бабки сшибает.

– Слушай вводную, – голос бригадира вновь стал серьёзным. – Верблюд, как ты узнаешь, где находишься?

Интересный вопрос, Верблюд на секунду задумался. Широкие пятна света пробежались по стене. Это должно быть где-то здесь. Да, точно здесь. Верблюд замер у кирпичной кладки. Рука в чёрной перчатке оттёрла грязь, на фоне красных камней едва проступила цифра 60.

– Метка, – Верблюд повернулся к бригадиру, – мы в шестидесятом туннеле.

– Правильно, – Лей Цлагич кивнул. – А что ещё?

Ну, Верблюд улыбнулся, нужно быть болваном, чтобы провалить этот вопрос.

– Метро, – Верблюд ткнул указательным пальцем в пол. – Я слышу шум электропоезда. Линия подземки как раз проходит под шестидесятым туннелем.

– Правильно. А что ещё?

Словно на экзамене в военном училище. Хотя… Верблюд оглянулся по сторонам, в некотором роде так оно и есть. Лей Цлагич не издевается, он и в самом деле учит ориентироваться в подземных коммуникациях. Тогда, что же ещё нужно сказать?

– Понятия не имею, – Верблюд пожал плечами.

– Цифры, Верблюд, цифры, – рука бригадира показала на метку. – Видишь? Шестьдесят проступило едва. Подновить нужно, пока не стёрлась окончательно. Эти самые цифры – наши звёзды путеводные. Гурьян, – Лей Цлагич развернулся ко второму рабочему, – займись пока.

Спокойный как танк и флегматичный как сова с высшим образованием, Гурьян Лоочан молча подошёл к стене. Из сумки на поясе показался кусок ветоши. Второй рабочий принялся тщательно оттирать со стены грязь. Чуть позже он достанет специальный маркер и основательно подновит метку.

– Иди сюда, – Лей Цлагич вытащил из кармана планшетник, – вот, видишь? Эта электронная хреновина никак не может определить наше местоположение.

Верблюд склонился над маленьким экраном. И в самом деле никак не может. Зелёный крестик, что должен указывать на бригадира, бойко прыгает с места на место. Ладно бы туда-сюда на десяток другой метров. Так нет же. Если верить планшетнику, то бригадир носится по туннелям под Зингананом с бешеной скоростью, прыжками сразу на километр, а то и на два.

– Вот, – планшетник качнулся в руках бригадира. – Навигация в туннелях хреново пашет. Начальство не спешит вкладывать деньги в улучшение её работы. Да и зачем тратить кучу бабла ради кучки живых трудяг?

В голосе бригадира проскользнуло презрение. Увы, так оно и есть. Верблюд распрямил спину. Автоматизация, роботизация, компьютеризация, это, конечно, хорошо, но только до определённого предела. Если дешевле использовать людей, значит, будут работать живые люди. Это муниципальный рабочий может в нужном месте оттереть грязь и определить, в какой именно туннель его занесло. Обычный промышленный робот на такой подвиг не способен. А если и способен, то его содержание стоит как три зарплаты одного муниципального рабочего.

– Ладно, Верблюд, – бригадир запихнул планшетник обратно в карман, – сигай на ту сторону, а я по этой пойду. Если повезёт, то мы найдём утечку именно в этом туннеле.

– А если не повезёт? – Верблюд осторожно перепрыгнул через мутный поток на другую сторону.

– А если не повезёт, – в тон отозвался Лей Цлагич, – то у тебя появится возможность изучить ещё несколько соседних туннелей.

Железобетонная логика, Верблюд склонил голову. В свете фонарей кирпичная дорожка вдоль стока заблестела как стеклянная. Даже неясно: то ли радоваться возможности ещё лучше изучить лабиринт канализационных туннелей, то ли грустить по той же самой причине.

Яркие пятна света старательно скользят по краю кирпичной дорожки. Утечка должна быть где-то здесь, а, может, и не здесь. Проблема в том, что ниже канализации находятся туннели метро. Работники метрополитена заметили, что в одном месте с потолка капает грязь. Весьма характерный запах не оставил ни малейших сомнений в источнике её происхождения. Вот и отправилась сегодня с утра пораньше бригада муниципальных рабочих искать утечку. Проблема в том, что навигация под землёй работает через пень-колоду. А место, где работники метрополитена заметили вонючую грязь, определено весьма приблизительно. Но и забить на жалобу тоже нельзя. Если утечку не заделать, то со временем грязная вода может наворотить кучу бед. Будет очень печально, если туннель метро превратится в сточную канаву.

Поиск утечки чем-то напоминает поиск мин. Тут также важна каждая мелочь. Метров через десять Верблюд присел у края стока. А это что такое? В стыке между двумя кирпичами вода чуть-чуть совсем прогибается. А так быть не должно. Верблюд наклонился ближе. Ага! От радости на душе стало тепло. Утечка как раз по шву между кирпичами. Вода уходит через щель в землю, отчего мутная зеркальная гладь стока слегка прогибается. К слову, именно так бригадир учил искать эти самые утечки.

– Лей Цлагич, – Верблюд поднял голову, – кажется, я нашёл.

– Так кажется, или нашёл? – бригадир легко перемахнул через мутный поток.

– Нашёл.

– Тогда молодец, хвалю за зоркие глаза.

Из сумки на поясе Лей Цлагич вытащил маленькую фомку. Заострённый конец упёрся в шов. Лёгкий нажим, оба кирпича тут же сорвались со своих мест. Тот, что слева, едва не сыграл в мутную воду. Лей Цлагич легко растёр между пальцами кусочек раствора. А так быть не должно.

– Дерьмо. Не нравится мне это, – Лей Цлагич тряхнул правой рукой. – Раствор дурной. Он не должен быть таким.

Быстро и аккуратно бригадир сколупнул верхний слой кирпичей, Верблюд тут же сложил их в сторонке. На тёмно-красном фоне нижнего пласта отчётливо проступила чёрная щель. Лей Цлагич вытащил стальной баллончик. Специальная пена вздулась большими серыми пузырями и встала маленькой плотиной на пути мутной воды.

Началась привычная работа. Вскоре к ним присоединился Гурьян Лоочан. Втроём дело пошло ещё веселей. Нужно вскрыть слабую кладку, если придётся, то до самой земли. Заодно проверить, насколько глубоко вода успела промыть грунт. И последнее – собрать кладку обратно. Правда, Верблюд тихо вздохнул, для финального действия придётся вернуться на базу за раствором и дополнительными кирпичами.

– Не нравится мне это, – маленькая фомка в руках Лея Цлагича легко сковырнула очередной кирпич, – очень не нравится.

Из выемки по среди прохода, словно из несуразного рупора, вылетел гул подземного электропоезда. Да и сам канализационный туннель заметно завибрировал. По зеркальной глади мутного потока разбежались маленькие волны. К хорошо знакомому гулу добавился едва заметный треск. Верблюд тут же поднял голову.

– Берегись!!! – бригадир лихо сиганул в сторону, Гурьян Лоочан отпрыгнул в другую.

Гул подземки перебил оглушительный грохот. Под Верблюдом в прямом смысле разверзлась земля. Следом посыпались кирпичи и осколки пенной плотины. Верблюд с головой провалился в тёплую и склизкую воду.

Действие быстрее мысли. Верблюд тут же закрыл глаза. Маска на лице не дала грязной воде проникнуть в глотку, а то и нахлебаться недолго. По спине и плечам забарабанили кирпичи. Прямые углы будто тупые стрелы.

Пока разум пытается сообразить, а что, собственно, произошло, тело продолжает действовать само. Верблюд сгруппировался и вжал голову в плечи. Едва последний кирпич скатился по спине, как Верблюд попытался всплыть. Руки выскочили из воды, ладони нащупали край провала. Верблюд рывком выдернул сам себя из грязных стоков. Глаза, самое главное глаза, он так и не открыл.

Чьи-то руки сдёрнули с лица мокрую маску. Верблюд вдохнул полной грудью и едва не поперхнулся. Убойные запахи канализации чуть было не свернули нос и чуть было не забили глотку. Но дышать можно. Вместе с вонью в лёгкие проник такой нужный кислород.

– Глаза не открывай! – строгий голос бригадира приковал на месте.

Верблюд послушно стиснул веки ещё сильнее. Щёки, лоб и нос последовательно коснулась мягкая ветошь. Лей Цлагич быстро, но аккуратно, стёр с лица Верблюда грязь.

– Вот, теперь можешь смотреть, – разрешил бригадир.

Верблюд осторожно распахнул веки. Кажется, глаза целы, мутная вода так и не попала на радужную оболочку – это радует. Но, Верблюд оглянулся, что сие было? Ну ни хрена себе! Оказывается, он сидит на краю обвала шириной около двух метров. Ноги всё ещё болтаются в мутной воде. Части стены нет, вместо неё темнеет проход.

– Верблюд, ты молодец, – бригадир помог подняться на ноги. – Другой бы на твоём месте растерялся бы, паниковать бы начал, а то и сразу маму звать. Ты же в один миг выпрыгнул на поверхность и сумел самостоятельно выбраться из провала. И даже глаза не раскрыл. Будет тебе премия от начальства.

Премия? Верблюд неловко качнулся на месте, в сапогах захлюпала вода. Премия, это хорошо.

– Что это было? – Верблюд вновь глянул в проём.

Там, где буквально две минуты назад сплошной тёмно-красной полосой тянулась стена, появился широкий проход. Мощные фонари на плечах и лбу высветили пыльные стены, кирпичные колонны и засыпанный мусором пол. И посреди этого великолепия то тут, то там возвышаются горы наполовину гнилых ящиков.

– Схрон, чтоб его, – сердито буркнул Лей Цлагич.

– Какой ещё схрон? – тупо переспросил Верблюд.

– Самый обыкновенный, тайный, – в ответ съязвил бригадир. – Впрочем, ты не местный, тебе простительно. Видишь ли, Верблюд, канализационная система под Зингананом, да и под всем левобережьем Гаочана в целом, построена крепко, на совесть. Недаром в своё время она считалась инженерным чудом. В это трудно поверить, но сюда даже туристов водили. Но!

Гнев и злость ядовитыми струйками пара вылетают из глаз бригадира. Лей Цлагич сжал кулаки и набычился, будто собрался ринуться в драку.

– Люди, это такие сволочи. Они всегда готовы испоганить то, что построили другие люди. Что и произошло, собственно. Полтора века тому назад Зинганан был рабочей окраиной Гаочана. Пусть не самой богатой, но и не самой тихой.

– Криминал тут процветал, – Гурьян Лоочан вставил свои пять дуэсконов.

Бригадир бросил хмурый взгляд на второго рабочего, но ворчать не стал.

– Да, – Лей Цлагич разжал кулаки, – здесь когда-то процветали бордели, притоны, подпольные казино, наркотой торговали и прочей контрабандой. В полуподвалах очень многих домов располагались самые разные заведения. Нечистые на руку хозяева накопали схронов и тайных ходов разных. Ну, это, чтобы было куда спрятаться и убежать, если полиция с облавой нагрянет. А куда из полуподвала бежать? Правильно – только в канализацию.

Сам видишь, – кулак Лея Цлагича ткнулся в край обвала, еле живой кирпич тут же плюхнулся в мутную воду, – строили эти схроны далеко не самые квалифицированные рабочие. А хозяева сомнительных заведений не стеснялись экономить на стройматериалах. За полторы сотни лет паршивый раствор превратился в пластилин, небрежная кладка принялась безбожно протекать. Вода постепенно промыла землю. Пока была маленькая щель, кирпичи худо-бедно держались. Ну а как только мы сняли первый слой, то, – бригадир выразительно махнул рукой. – В общем, всё и рухнуло.

Как обычно, после короткого эмоционального всплеска накатил отходняк. Мелкая противная дрожь стекла по плечам и груди, а пальцы защипало так, будто дотронулся до голого провода под напряжением. Верблюд тряхнул руками, с перчаток маленьким веером слетели мутные капли.

– На, держи, – Лей Цлагич протянул запасную маску.

– Спасибо, – Верблюд тут же упрятал в неё лицо.

Дышать сразу стало легче. Верблюд поправил маску, но тут же неловко качнулся на месте.

– О, как тебя шатает. Поди, вся жизнь перед глазами пронеслась, – бригадир усмехнулся. – Такое бывает, особенно в первый раз. На сегодня у нас работа закончена. Поднимаемся на поверхность и отправляемся на базу.

– Это ещё почему? – Верблюд с трудом встал прямо.

– Тут работы, – палец бригадира ткнулся в провал, – на неделю, не меньше. Но сперва нужно будет вызвать полицию. В подобных схронах в прямом смысле могут найтись криминальные скелеты, а также наркота и оружие. Сам понимаешь: это всё старое и незаконное.

Тоже верно. Но… Любопытство – великая вещь. Верблюд вновь глянул в проём. На этот раз у дальней стены удалось заметить дверной косяк, правда, тёмный и гнилой. Слева от него какая-то странная конструкция из крупного бака и свёрнутых в пружину трубок. Но, главное, обвал обнажил довольно просторное помещение, не меньше чем десять на пятнадцать метров. Это много. Из этого места могло бы получиться отличное убежище. Могло, если бы не гнилая кладка и утечка.

– Пользоваться такими схронами запрещено законом, – между тем продолжил бригадир. – Сто пудов, наверху находится какое-нибудь заведение типа бара, магазина или просто забегаловки. Если хозяевам не удастся доказать, что они понятия не имели о схроне, то администрация района, как пить дать, повесит на них весьма нехилые затраты на ремонт.

– А, разве, это справедливо? – Верблюд глянул на бригадира.

– Лет пятьдесят назад вышло постановление для всех домовладельцев проверить собственные полуподвалы на подобные схроны и засыпать их. Власти боятся не сколько противозаконной деятельности, а сколько вот таких же эксцессов, – кулак бригадира с новой силой ткнулся в край провала, отчего очередной кирпич рухнул в мутную воду. – Одно плохо: многие домовладельцы предпочли отделаться взятками. Так, типа, дешевле, нежели разоряться на бетон и строителей. Теперь придётся вызывать специалистов и проверять целостность фундамента здания. А это опять расходы, сам понимаешь.

– Давайте глянет, что там? – Верблюд вытянул шею.

– Эй! Эй! – рука бригадира на манер шлагбаума перегородила путь. – Не нужно этого делать.

– Почему? Здесь, скорей всего, гнали самогон, – Верблюд показал на странный аппарат недалеко от дверного косяка.

– Может быть и только самогон, но рисковать всё равно не стоит. Пусть полиция разбирается, им за это платят. Заодно найдут вход в этот схрон.

Спорить бесполезно. Лей Цлагич бывает весёлым, бывает серьёзным и даже грустным. Но вот что он очень не любит делать, так это нарушать правила техники безопасности. Они быстро огородили провал светоотражающими лентами с грозной надписью «Стой! Опасная зона». Примерно в сотне метрах от провала должен быть выход на поверхность, на одну из маленьких неприметных улочек, что полно в Зинганане.

– Кстати, Верблюд, – бригадир вновь остановился, – ты только что прошёл своеобразное посвящение в работники муниципальной службы. Канализация не убила тебя, а это значит, что она приняла тебя за своего. Ну а раз такое дело, то из начальства можно выбить маленькую поблажку.

Какую именно поблажку можно выбить из начальника Лей Цлагич так и не уточнил.

Дежурная машина подобрала их у выхода на поверхность. А то не стоит пугать жителей города ярко-красными комбинезонами и убойными запахами канализации. На базе Лею Цлагичу пришлось напечатать подробную объяснительную записку. На пару со вторым рабочим Гурьяном Лоочаном Верблюд заверил её своей подписью. Ну а так как ему удалось обойтись вообще без единой царапины, то расследования о нарушении правил ТБ можно не опасаться. Наоборот, как заявил Дрир Тошран, начальник, только благодаря тому, что они безукоризненно следовали правилам ТБ, бригаде удалось избежать травм и увечий.

Спорить с подобной логикой Верблюд не стал. Тем более Дрир Тошран и в самом деле подбросил маленькую поблажку и разрешил уйти домой сразу же после обеда. Единственное, велел заглянуть в медпункт.

Симпатичная Вуона Гимрад, пышнотелая тридцатилетняя медсестра, вколола Верблюду какое-то лекарство для профилактики как раз на случай купания в нечистотах. Напоследок Вуона Гимрад игриво улыбнулась и велела зайти ещё разок через неделю для повторного осмотра. Что ни говори, а купание в нечистотах является очень серьёзным испытанием для иммунной системы организма. А потом медсестра вновь улыбнулась и добавила, что зайти к ней можно и пораньше.

Глава 11. Торг неуместен

Яркий дневной свет, а также сухая пыль и шум Егерьевской улицы, где находится главное здание администрации Зинганана, словно долгожданная награда за тяжкий труд. Верблюд вдохнул полной грудью. Как легко и приятно дышать, когда рот и нос не заткнуты маской. Признаться, после далеко не самого свежего воздуха вонючего подземелья далеко не самый чистый воздух городских улиц кажется божественным напитком. Правда, и это тоже нужно признать, атмосфера Гаочана не отравлена выхлопами бесчисленных машин. В плане экологии Ксинэя продвинулась гораздо дальше Земли.

На что намекает пышнотелая медсестра в самом расцвете женских чар догадаться несложно. За четыре с лишним месяца Верблюд окончательно восстановился физическую форму. Чему в огромной степени способствовала работа в подземельях Зинганана. Боевой офицер, специалист по выживанию, это не обвешенный дутой мускулатурой качёк из фитнес-клуба, это покруче будет. В чём и проблема – «Другая реальность» слишком реальная.

За четыре с лишним месяца Верблюд почти забыл, что он, вообще-то, наполовину парализованный инвалид. Полноценная жизнь в теле здорового мужчины едва не вытолкнула из памяти сие досадное воспоминание. И у этого самого тела есть не просто потребности, а все без исключения потребности. В том числе и в другом теле, в женском. Каламбур получился, Верблюд неторопливо спустился по ступенькам здания районной администрации. В конце концов, сколько же можно существовать монахом? В той, прошлой жизни, когда ему приходились перемещаться по коридорам пансионата «Липки» лишь в инвалидном кресле, об интимной близости с женщиной он и не думал и не мечтал даже.

Ноги сами понесли привычным маршрутом по Егорьевской улице. Там дальше, над плоскими крышами многоэтажек, возвышается красная призрачная стена, граница выделенной локации. Её и в самом деле видно практически из любой точки Гаочана, у Верблюда было достаточно поводов убедиться в этом. Естественно, если только не стоять вплотную лицом к стене дома. Впрочем, с призрачной тюрьмой Верблюд успел смириться.

Как бы не хотелось, но с Вуоной Гимрад лучше не связываться. Пусть медсестра очень даже сексапильная. Из-под её белого халатика выпирают более чем соблазнительные выпуклости. Да и нижнее бельё Вуона выбирать умеет. Только она замужем. Разводить «санта-барбару» с чужой женой не стоит. Мало ли какие страсти и конфликты кипят за внешне благополучным фасадом её жизни. Просто так замужние женщины любовников на работе не ищут. Тем более в Гаочане и без медсестры полно одиноких женщин, причём не менее привлекательных и сексапильных. Главное, Верблюд криво усмехнулся, преодолеть, наконец, самого себя.

Незапланированные часы отдыха свалились на голову как снег посреди жаркого лета. Нужно провести их с пользой. Только как? Верблюд замер в нерешительности на углу Егорьевской улицы и Припесочного проспекта. Людской поток принялся плавно огибать его со всех сторон. По проезжей части с тихим рёвом пронеслась очередная легковушка. Рекламные щиты и вывески магазинов и прочих заведений будто сговорились погрузить его в пучину блаженного шопинга или недорогих развлечений. Гаочан вокруг Верблюда живёт в бойком ритме . Не зря про него говорят, что он никогда не спит.

В голову тут же тюкнул первый вариант – отправиться в съёмную квартиру на Тийскую улицу и как следует подкрепиться едой домашнего приготовления. Великим кулинаром Верблюд никогда не был и вряд ли когда-нибудь станет. Другое дело, что домашняя еда – наиболее дешёвый вариант загрузить в организм нужное количество белков, углеводов и витаминов. В его положении дорог каждый дуэскон.

И смех и грех, Верблюд улыбнулся. В доме под номером 201 на Тийской улице ему как раз удалось снять ту самую квартиру под лестницей. Да, дёшево и сердито, оптимальный вариант для одинокого холостяка. Только в так называемую квартиру стыдно привести даже проститутку. Не солидно, как-то.

Между тем на светофоре для пешеходов загорелся зелёный свет. В квадратном фонарике маленький зелёный человечек принялся забавно перебирать ножками. Вместе с толпой пешеходов Верблюд перебрался на другую сторону Припесочного проспекта. Есть второй вариант, гораздо лучше первого. А от обеда можно отказаться в пользу более обильного ужина.

Через пару кварталов Егорьевская улица привела Верблюда на площадь Блошиный рынок. На ней и в самом деле раскинулся рынок. Только не какой-нибудь цивилизованный в виде крытых торговых рядов в два этажа с большими окнами и кондиционерами. Нет, ничего подобного. На площади Блошиный рынок шумит, торгуется и ругается самый настоящий блошиный рынок во всём своём диком и хаотичном великолепии.

Просторная площадь на пересечении Тийской и Егорьевской улиц наглухо закатана серым асфальтом. В центре нет ни одной клумбы, ни одного деревца. Вообще ничего. Зато площадь обильно заставлена самодельными палатками и миниатюрными переносными павильонами. На прилавках из еле живых столиков, а то и прямо на асфальте, разложены многочисленные товары. Здесь можно найти любое старьё, начиная с утюгов двухвековой давности и до только что вышедшего из моды платья. Что жалко выбросить, что может иметь хотя бы малейшую коммерческую ценность, всё, буквально всё, тащат сюда. Старые стаканы и светильники, древние видеоприставки и обшарпанные куклы, драные тапочки и джинсы с дырками на коленях.

Многочисленные продавцы на все голоса расхваливают свой товар. По кривым проходам между лавками бродят ещё более многочисленные покупатели и праздные туристы. Шум, гам, ругань. Специальным постановлением мэрии Гаочана арендная плата для торговцев носит символический характер. Раскинуть палатку и выложить хлам, то есть, товар, на продажу может любой желающий. Да и не обязательно торговать самому. Любую безделушку, любую ненужную вещь, да хотя бы старое платье любимой бабушки, любой посетитель может продать прямо тут же любому продавцу, у которого только найдётся прилавок и навес для защиты от дождя.

Площадь потому и назвали в честь рынка. Ведь это же самая настоящая достопримечательность, причём единственная в Зинганане. Туристы толпами наведываются на рынок в поисках оригинальных винтажных вещей. Кружка, которая когда-то была дешёвым массовым товаром, спустя сотню с лишним лет может легко превратиться в изысканный раритет.

Десять шагов, Верблюд будто перенёсся из шумного мегаполиса на восточный базар. Здесь даже запах другой. Глаза привычно пробежались по прилавкам. Не стоит обманываться при виде убогого товара. На самом деле это серьёзный бизнес. Далеко не весь антиквариат в обязательном порядке должен быть красивым, блестящим и дорогим. Многие работники Блошиного рынка тем и кормятся, что превращают пыльный хлам в «конфетки». Вон, например, Верблюд на миг остановился возле очередного прилавка. Старый фонарь со сколотой краской вполне можно подремонтировать, переделать под светодиодную лампу и продать раза в три дороже, чем он стоит сейчас. Какой-нибудь владелец кафе или маленького ресторанчика с удовольствием купит его, дабы придать своему заведению капельку оригинальности и стилизованности под старину. И подобных потенциальных украшений на прилавках Блошиного рынка разбросано во множестве.

Сейчас на торговой площади что покупателей, что продавцов относительно немного. Шестой рабочий день, это даже не конец рабочей недели. Вот послезавтра, в первый выходной, на Блошином рынке развернётся грандиозная торговля. Яблоку будет негде упасть.

Неторопливо, то и дело поглядывая по сторонам, Верблюд вышел на край площади. Высокий двадцатиэтажный жилой дом из красного тёмного кирпича навис над ним словно скала. На заднем дворе подобных зданий в обязательном порядке присутствует пожарная лестница из стальных балок и ступенек из рифлёного железа. В полуподвале этого дома располагается «Антикварная мастерская» старика Крика Сейшила. Надпись над входом не обновляли лет тридцать. Некогда цветные буквы посерели и местами облезли.

Верблюд на миг остановился на краю лестницы в полуподвал. Да и о кирпичных ступеньках старик Сейшил также давно не заботился. Многие искусственные камни выкрошились. На стенах то тут, то там видны подтёки дождевой воды.

Буквально в первый же выходной день Верблюд появился на пороге этой почти заброшенной мастерской. Причина интереса проста: «Антикварная мастерская» находится точно в центре выделенной локации, в которой ему предстоит встретить и пережить ядерный армагеддон. Совпадение слишком подозрительное, чтобы его можно было просто так отбросить в сторону, как рваный полиэтиленовый пакет. Как неоднократно уверял Виант Фурнак, «Другая реальность» всё равно игра. Пусть не так много и часто, как хотелось бы, но в ней встречаются игровые условности.

Верблюд спустился по лестнице. Входная дверь отозвалась тихим скрипом, над головой нежно брякнул бронзовый колокольчик.

– Добрый день, Верблюд, – старик Сейшил распрямил спину, – что так рано? Неужели выгнали?

– Почему сразу выгнали? – Верблюд закрыл за собой дверь, бронзовый колокольчик брякнул ещё раз. – Сам ушёл.

Будто на сцене театра Верблюд выпрямил спину и гордо задрал нос. Старик Сейшил тихо рассмеялся. Шутка старая, но до сих пор веселит их обоих.

– Признаться, я не ждал тебя. Почему так рано? – старик Сейшил вопросительно уставился на Верблюда.

– Маленькая поблажка от начальства, – Верблюд остановился возле массивного стола, который старик Сейшил использует как верстак. – Сегодня мне «посчастливилось» искупаться в нечистотах, вот начальство и спровадило меня домой пораньше, чтобы не вонял, в прямом смысле этого слова.

Старик Сейшил тут же потянул носом:

– А от тебя и в самом деле немного воняет.

Старик Сейшил эдакий чудо-мастер из сказок. Он может сотворить то, что не под силу многим специалистам из сертифицированных мастерских. Например, он может отремонтировать древний ещё чёрно-белый и на радиолампах телевизор. Или залатать самый настоящий примус. Да и много других старинных вещей, которые давно переселились на полки и стеллажи исторических музеев.

Невысокого роста, в неизменно тёмно-синем рабочем халате, с копной седых волос на голове, старик Сейшил прилежно трудится в своей мастерской с утра до вечера. Хотя на самом деле, он давно на пенсии и может позволить себе хоть целый день напролёт сидеть перед телевизором со стаканом пива в руке. Доходов с его «Антикварной мастерской» хватает ровно на то, чтобы оплатить налоги и счёт за электричество. О какой-либо прибыли лучше не заикаться.

Познакомиться с Криком Озаричем Сейшилом не составило большого труда. Старик до жути обрадовался, когда Верблюд проявил самый настоящий интерес к его работе и разделил его страсть к винтажным вещам. Однако улыбка, что было озарила морщинистое лицо старика Сейшила, быстро сошла на нет.

– Что? Опять? – Верблюд тут же нахмурился.

– Опять, – печально, будто его вот-вот расстреляют, выдохнул старик Сейшил.

Родственники, жена, два сына, дочь и ещё более многочисленные взрослые внуки, давно требуют от него «кончать валять дурака» и продать мастерскую. Но старик Сейшил упорно игнорирует родню и продолжает каждый день, будто заведённый, появляться в своём заведении. А всё потому, что ему очень нравится чинить старые вещи, дарить им новую жизнь, возвращать молодость. Он любит эту мастерскую, ведь здесь он провёл всю свою жизнь. Здесь ему очень нравится даже просто сидеть. А по телевизору «всё равно одну хрень показывают».

Старик Сейшил героически держит оборону, но родня подтянула тяжёлую артиллерию. Верблюд никогда специально не пытал старого мастера, однако Крик Озарич и сам охотно рассказал, в чём дело. С месяц назад какая-то бизнесвумен заинтересовалась его «Антикварной мастерской». Только старик Сейшил едва ли не пинками и матюгами выгнал обладательницу «ног до ушей». Но хитрая бизнесвумен не успокоилась и решила действовать через родню старика.

– Так в чём же дело, Крик Озарич? – Верблюд развёл руками. – Продали бы мастерскую и закрыли вопрос. Зачем себе нервы трепать?

– Продать мастерскую? – старик Сейшил тут же тихо вскипел от злости. – Чтобы эта бизнесвуменша открыла здесь дешёвый кабак с бухлом и тараканами?

– Не хотите, ваше право, – Верблюд тут же свернул тему.

Бизнесмены и бизнесвуменши и раньше предлагали старику Сейшилу продать мастерскую. Только одна мысль, что в этом полуподвале опять появится кабак, едва ли не в прямом смысле встала старику Сейшилу поперёк горла. Отчего у Крика Озарича такая патологическая ненависть к питейным заведениям Верблюд благоразумно выяснять не стал.

– Ладно, работать будешь? – старик Сейшил быстро успокоился.

– Конечно буду, – Верблюд кивнул.

– Тогда дерзай, – седая голова старика Сейшила качнулась в сторону соседнего более скромного верстака с синими тисками.

Верблюд накинул на плечи ношеный тёмно-синий халат и присел на вертлявый стульчик без подлокотников. На этот раз старик Сейшил подкинул ему не самую сложную задачку для ремонта, всего лишь настольную лампу. Верблюд покрутил давно немолодую вещь в руках, круглый абажур приятного жёлтого цвета он снял ещё в прошлый визит в мастерскую.

Странно? Верблюд нахмурился. Как эту хрень разобрать? Провода давно стухли, да и выключатель на прямоугольной подставке давно заело. А как разъединить корпус – бог его знает.

Знакомство со стариком Сейшилом оказалось полезным вдвойне. Как таковыми антикварными и винтажными вещами Верблюд никогда не интересовался. Другое дело, что ремонт разного старья оказался наиболее оптимальным способом изучить местную технику. Ксинэя во многом похожа на Землю, но она всё равно не Земля. Здесь другие стандарты, другие понятия, другие единицы измерения. Под видом ремонта и реставрации Верблюд приобретает бесценный опыт. Ведь от старья до вполне современной техники всего один шаг.

Например, вот эта старинная лампа, Верблюд поставил её обратно на верстак. Старик Сейшил подкинул её в качестве очередной задачки. Это лампу нужно не просто отремонтировать и восстановить. Нет. Её необходимо переделать под современный светодиодный светильник. Может быть, даже вмонтировать аварийный накопитель энергии и/или установить систему голосового управления.

Ага! В голове маленькой яркой молнией вспыхнуло озарение. Верблюд торопливо схватил с верстака острое шило. Теперь понятно, как именно можно разобрать корпус этой упрямой лампы. Всего-то и нужно отвернуть с десяток болтов. Другое дело, что гнёзда этих самых болтов замазаны заподлицо. Лампу уже реставрировали, пусть и кучу лет назад. Острый кончик стального шила легко сколупнул лак. В свете лампы над верстаком сверкнула плоская головка болтика. Верблюд улыбнулся, точно заподлицо.

О том, чтобы хотя бы поступить на какие-нибудь местные курсы, не может быть и речи. В Юрании, как в классической развитой капиталистической стране, любое образование стоит дорого. Это же отличный бизнес, большие деньги, влияние, наконец. Врачи, инженеры, менеджеры и прочие люди с высшим образованием ещё очень долго, до двух десятков лет, отрабатывают студенческие кредиты. Когда к исходу самой первой трудовой недели Верблюд заикнулся было о курсах повышения квалификации, то Лей Цлагич, бригадир, прямо так и сказал: «Сначала отработай годика два-три, а потом и заикайся». В том-то и дело, что у Верблюда нет этих двух-трёх годиков. А в повышение квалификации не проверенного временем работника администрация Зинганана вкладывать деньги не будет.

За двадцать минут кропотливой работы Верблюд сумел-таки полностью разобрать настольную лампу. Дольше всего продержался выключатель. Корпус, даром что металлический, пришлось аккуратно надпилить тонкой пилкой. Рядом, по левую руку на верстаке, старик Сейшил уже приготовил светодиодную лампочку, моток медной проволоки в пластиковой изоляции и, прости господи, блок голосового управления. Если с первым и вторым разобраться будет легко, то с блоком голосового управления придётся повозиться. Причём основательно, Верблюд вытащил из кармана смартфон. У маленькой пластиковой коробочки целых десять клейм с номерами. Куда подключить питание, а куда лампочку – бог его знает, ну либо ИПС, местный Интернет. Где-то там, в его глубинах, должно быть описание блока.

Как обычно, поисковик выдал несколько миллионов ссылок. Верблюд склонился над экраном. Рекламные объявления можно и нужно отбросить сразу. Лучше всего найти описание от радиолюбителей. Как Верблюд уже успел убедиться, они самые ценные и толковые.

– У меня всё не идёт из головы та бизнесвуменша, – старик Сейшил неожиданно заговорил вновь. – Уж больно она настырная, зараза такая. А вот ты, Верблюд, купил бы мою мастерскую? Деньги у тебя, кажись, есть.

Только не орать от радости… Только не орать… Верблюд на миг закрыл глаза, ботинки что было сил упёрлись в пол. Только не орать. Но радость всё равно прёт из груди словно горячая вода из прорванной трубы под высоким давлением. Свой бизнес, возможность распоряжаться собственным временем по собственному усмотрению, получать не строго определённую ставку, а сколько получится заработать. Для выживальщика собственный бизнес – идеальный вариант. Только старику Сейшилу знать об этом незачем.

Тихий вздох и ещё более тихий выдох. Верблюд медленно, будто в глубокой задумчивости, развернулся на стульчике к старику.

– Идея хорошая, Крик Озарич, – протянул Верблюд. – Признаться, я уже думал об этом. На родине, в Тунаре, у меня была автомастерская, был свой маленький бизнес, мне очень нравилось работать на самого себя. Ну а вы привили мне интерес к ремонту антикварных да и просто старых вещей.

– Так ты не стал бы открывать здесь дешёвый кабак? – глаза старика Сейшила сузились от нервного ожидания, а на щеках проступил румянец.

– Нет, что вы, – Верблюд махнул рукой. – Я ничего не смыслю в питейных заведениях. Моё дело паяльник и отвёртка, а не пивной кран и солёные орешки. Хорошо, за сколько вы готовы продать вашу мастерскую?

Глаза старика Сейшила тут же заблестели от радости и азарта. Конечно, про себя Верблюд усмехнулся, Крик Озарич любит торговаться.

– Семьсот тысяч эсконов! – тут же выдохнул старик Сейшил. – Красная цена! Рядом Блошиный рынок. Там и товар продать можно, и старые вещи для ремонта прикупить. Да и туристы частенько в мастерскую забредают. Ты же сам кучу раз видел.

Семь сотен тысяч эсконов – цена явно завышена. Впрочем, это обычная тактика продавцов. Торговаться можно и нужно. Рыночная стоимость этой мастерской четыре сотни тысяч, максимум в базарный день – пять сотен тысяч. Одно плохо – торговаться смысла нет, но и просто так отступить тоже не дело.

Верблюд покосился на пол мастерской. Вот именно здесь, в этом самом месте, находится центр выделенной локации. Именно центр, именно в этом самом месте, плюс-минус метр. Это не может быть простым совпадением. В первую очередь «Другая реальность» игра. И, как любая игра, она сама даёт игроку возможность дойти до конца. Очень важно не проморгать столь толстые намёки и не просрать их. Верблюд прищурился, нужно поступить хитрее.

– Вот, Крик Озарич, – Верблюд опустил на стол перед стариком Сейшилом свой смартфон, – это все мои деньги.

На белом экране скромно светится сумма: 302471 эскон и 39 дуэсконов. Специально для старика Сейшила Верблюд вывел данные своего электронного кошелька. За четыре с лишним месяца весьма бережливой жизни в Гаочане ему удалось немного поднакопить.

Как говорят в народе, удар не в бровь, а в глаз. Такого поворота старик Сейшил никак не ожидал, отчего рассеянно захлопал ресницами. Верблюд «бросил карты на стол». Теперь просить с него семь сотен тысяч эсконов не имеет никакого смысла. У него просто нет таких денег.

– Ну, это, – старик Сейшил заговорил вновь, но без былой уверенности, – недостающий четыре сотни ты можешь взять в кредит в банке. А в качестве залога укажешь эту самую мастерскую.

Если прикинуть, то старик Сейшил предлагает вполне реальный выход. Лет за пять легко можно вернуть банку эти самые четыре сотни тысяч. Только всё не так радужно, а кое-что старик Сейшил просто не учёл.

– Конечно, Крик Озарич, – Верблюд подхватил с верстака свой смартфон, – вы правы: любой банк охотно выделит мне в кредит четыре сотни тысяч эсконов под весьма выгодный процент лет на пять, а то и сразу на десять. Любой, но только в том случае, если в прилагаемом бизнес-плане я укажу, что немедленно закрою антикварную мастерскую и на её площади открою дешёвый кабак с бухлом и тараканами.

От столь кощунственной мысли ноздри старика Сейшила грозно раздулись, а щёки покраснели ещё больше, только на этот раз не от радости.

– Это ещё почему? – буркнул старик Сейшил.

– Первое, что сделает любой банковский клерк, так это через сайт налоговой проверит, какой доход приносит «Антикварная мастерская». А этого самого дохода и нет, – Верблюд эмоционально развёл руками. – При всём уважении, Крик Озарич, но последние годы вы не работали, а развлекались. Тем самым вы напрочь загубили коммерческую репутацию вашей мастерской. Вы даже не можете платить наёмному работнику минимально возможное жалованье.

Зато рядом с Блошиным рынком хватает кабаков. Может быть в них и водятся тараканы, зато они все приносят хороший доход. Сами понимаете: рядом большая достопримечательность Зинганана, туристы, которые очень любят смачивать горло чем покрепче. И вот под кабак с бухлом и тараканами банк охотно одолжит мне четыре сотни тысяч эсконов, ибо будет уверен, что получит свои деньги назад, вовремя и с процентами. Почему, кстати, та самая бизнесвуменша никак не может от вас отстать.

Услышать горькую правду в свой адрес крайне неприятно. Старик Сейшил сипит, скрипит, морщится, но, слава богу, держится. Великолепно, Верблюд мысленно потёр руки. Первый пробный шар благополучно проскочил. Можно кидать следующий.

– Максимум, сколько банк одолжит мне под залог вашей мастерской – две-три сотни тысяч эсконов. Именно по такой цене это помещение, – Верблюд выразительно развёл руками, – легко и быстро можно продать. Банк не хочет и не будет ждать, пока найдётся покупатель, который выложит за вашу мастерскую семь сотен тысяч эсконов.

Но даже если вы продадите мне вашу мастерскую за три сотни тысяч эсконов, мне всё равно придётся взять в банке ещё две-три сотни тысяч. Но не для того, чтобы отдать их вам. Нет, Крик Озарич. Эти деньги потребуются мне на развитие бизнеса.

В первую очередь ваша мастерская давно нуждается в переоснащении. Вон, – Верблюд показал на старинный сверлильный станок, – у вас до сих пор нет ни одного 3Д-принтера. А ещё очень даже не помешал бы малый ремонтный модуль, хотя бы полуавтоматический, фрезерный станок с программным управлением и хотя бы самый простой, хотя бы настольный, ремонтный дрон.

А ещё нужно вложить деньги в рекламу, в продвижение вашей мастерской. Вы даже вывеску над входом последний раз лет двадцать назад подновляли. А то, что ваша «Антикварная мастерская» напрочь отсутствует в ИПС, так это самое настоящее преступление с точки зрения любого здравомыслящего бизнесмена. Свой сайт, это не только реклама, но и новые клиенты, более широкие продажи. Любители винтажных вещей живут не только по соседству с Блошиным рынком, но и далеко за его пределами.

Пенсии у меня нет. Каких-либо пособий у меня нет полагается. Если я куплю вашу мастерскую, то мне придётся целиком и полностью жить за счёт доходов с неё. Ремонтировать днём канализационные туннели под Зингананом, а вечером ремонтировать старые настольные лампы и утюги я не смогу физически.

– А как же ты собирался жить у нас в Гаочане? – старик Сейшил встрепенулся. – Ты же сам как-то говорил, что собираешься открыть собственное дело. Так, почему бы не в моей мастерской?

О-о-о! Верблюд мысленно захлопал в ладоши. Старик Сейшил не так прост, как кажется. Владелец мастерской нашёл отличный аргумент. Верблюд и в самом деле как-то раз обронил вслух, что думает запустить собственный бизнес.

– Это верно, Крик Озарич, – Верблюд улыбнулся, – вы помогли мне определиться и найти новую область для применения моих способностей. К чёрту тачки и капризных владельцев. В последний месяц я как раз подумывал над тем, чтобы открыть собственную мастерскую по ремонту антиквариата и прочих старинных вещей.

– Так, чем же тебе моя мастерская не нравится? – старик Сейшил вновь воспарил духом.

– Я планировал поработать у вас год-другой, – Верблюд пропустил эмоциональную реплику старика мимо ушей, – понабраться опыта, денег поднакопить, а потом арендовать какое-нибудь помещение с правом выкупа. Как я уже успел глянуть, недалеко от Блошиного рынка, в принципе, можно найти хорошие предложения.

– Так, чем же тебе моя мастерская не нравится? – в тоне старика Сейшила больше нет былой уверенности.

– А тем, Крик Озарич, – Верблюд пристально уставился на старика Сейшила, – что в любом другом месте все мои три сотни тысяч эсконов я смогу пустить на развитие бизнеса. Если мне и придётся обращаться в банк, то за дополнительной сотней максимум. А с вашей мастерской мне придётся каким-то образом занять семь сотен тысяч эсконов. Причём все эти деньги мне придётся отдать вам. А на развитие бизнеса мне придётся использовать только те деньги, что у меня уже есть.

Аргументы более чем железные, можно сказать, железобетонный с броневым покрытием и земляной обсыпкой.

– Но три сотни тысяч, это же очень мало, – старик Сейшил сник.

– Вот поэтому я никогда и не предлагал вам продать мне вашу мастерскую. Открыть новую, с нуля, так сказать, мне обойдётся гораздо дешевле.

– А почему, тогда, ты предлагал мне продать мастерскую той бизнесвумен? – старик Сейшил грозно нахмурился, будто уличил Верблюда в воровстве любимого чая.

– Крик Озарич, только не обижайтесь, ничего личного, – Верблюд выставил перед собой ладони. – Та бизнесвумен непременно откроет здесь кабак. А от вашего оборудования ей всё равно придётся избавиться. Вот я и подумываю купить его за сотню-другую эсконов. Для неё это мусор, для меня – стартовый капитал.

Последнее признание едва ли не в прямом смысле добило старика Сейшила. Крик Озарич нахмурился и отвернулся, того и гляди, расплачется. Верблюд вновь навис над своим верстаком.

Увы, или к счастью, с модернизацией настольной лампы придётся повозиться. Блок голосового управления вполне современный и компактный. Но, чтобы вставить его в корпус настольной лампы, в двух местах придётся слегка расточить, а в двух других наплавить металл. Где-то у старика Сейшила был сварочный аппарат. Малый ремонтный модуль справился бы с подобной задачей играючи минут за двадцать-тридцать. А так придётся провозиться час, не меньше (местный час, в котором почти два с половиной земных часа).

С деловым сосредоточенным видом Верблюд тычет сварочным электродом во внутренности корпуса настольной лампы. Под аккомпанемент ярких вспышек на пол сыплются огненные искры. На самом деле сварочная маска нужна, чтобы скрыть неуместную самодовольную улыбку. Верблюд на миг бросил взгляд на старика Сейшила. Крик Озарич так и не расплакался, однако на его лице застыла вселенская печаль.

Разговор о продаже закончился ничем. Не дай бог, если старик Сейшил и в самом деле уступит свою мастерскую той бизнесвумен с ногами от ушей. Крик Озарич сам предложил приобрести «Антикварную мастерскую». Деньги как таковые его не интересуют. Другое дело, что жгучее нежелание превратить любимое рабочее место в кабак давно стало его идеей фикс. Что, что, а других покупателей, которые продолжили бы в этом полуподвале ремонт винтажных вещней, нет и в ближайшие лет десять не предвидятся.

В антикварном бизнесе серьёзно и реально работают единицы. Основная масса любители, которые восстанавливают и ремонтирую старые утюги и настольные лампы в свободное от основной работы время. Деньги как таковые любителей не интересуют. Либо же спекулянты, которые только покупают и перепродают антиквариат, но при этом, в лучшем случае, смахивают с него пыль и не более того.

От жара электрической дуги лак на внешней стороне корпуса настольной лампы осыпался, на металле выступили следы побежалости. Ничего страшного, Верблюд отложил в сторону сварочный аппарат, корпус лампы всё равно придётся чистить и покрывать лаком заново. Правда, без очень важного дополнения этот полуподвал будет полезен далеко не в той степени, в какой хотелось бы. Но вероятность счастливого исхода очень велика. Ведь не зря же «Антикварная мастерская» оказалась точно в центре выделенной локации. К тому же, как удалось выяснить сегодня утром, схронов под домами в Зинганане было накопано предостаточно. Ведь и здесь, Крик Озарич сам рассказывал, полторы сотни лет назад был «дешёвый кабак с бухлом и тараканами». Вряд ли его владелец был человеком кристальной честности.

Завизжал крохотный электрический моторчик, стоматологический бур закрутился с бешеной скоростью. Из-под цилиндрической головки полетела мелкая блестящая стружка. Верблюд поудобней перехватил левой рукой корпус настольной лампы. Нужно подправить наплавленный металл и срезать лишний, вот тогда голосовой блок управления точно влезет в обновлённую настольную лампу.

Шансы, что под полом антикварной мастерской найдётся добротный схрон, довольно высоки. Создатели «Другой реальности» всяко хотели, чтобы игрок прошёл игру до конца и вынес в реальность новые здания. Верблюд улыбнулся. В противном случае, он вполне мог бы сегодня утром погибнуть в канализационном туннеле. Например, свод мог бы обвалиться целиком. Однако, вместо этого, «Другая реальность» подкинула очень важную подсказку. Верблюд машинально кивнул, нужно просто немного подождать.

Глава 12. Покупка мнимая

На удивление, старик Сейшил оказался крепким орешком. С того памятного дня, как Верблюду довелось искупаться в нечистотах, прошло две недели. Две местные недели, в которых десять дней, а не семь. Всё это время Верблюд ни сном, ни духом не вспоминал о продаже мастерской. Лишь специально стал появляться в ней как можно чаще и задерживаться за работой как можно дольше. В свою очередь, старик Сейшил изобразил вид, будто забыл о том памятном разговоре, хотя на самом деле это не так.

Это одна из психологических особенностей людей. Если какая-нибудь мысль, даже отдельное слово, западает человеку в душу, то она может долго-долго бродить в потёмках, чтобы однажды резко и вдруг прорасти буйным цветом как ромашка через асфальт. Пусть старик Сейшил больше не заикался о продаже, однако очень часто вздыхал и отводил глаза, когда Верблюд спускался к нему в мастерскую, либо спрашивал о чём-нибудь.

На этот раз Верблюду досталась гораздо более сложная задача, нежели восстановить и модернизировать настольную лампу – электронный игровой автомат в виде столика с несколькими кнопками и жидкокристаллическим экраном. Внешне это самый настоящий «Пакман»: жёлтый шарик с большим ртом, что бегает по лабиринту, кушает горошины и удирает от разноцветных приведений.

С местной механикой Верблюд уже освоился, благо у гаек на Ксинэе ровно шесть граней. Худо-бедно удалось договориться с простейшей электротехникой, благо магнитные пускатели, реле и предохранители работают на тех же физических принципах, что и на Земле. Настал черёд электроники. Игровой автомат эпохи становления вычислительной техники – великолепное практическое пособие.

Старик Сейшил тихо корпит у себя за рабочим столом. Время от времени рука с синими прожилками вен берёт со столешницы то маленький молоточек, то паяльник. Криз Озарич разбирает какую-то пыльную хрень на запчасти. Если какая-нибудь деталь не хочет тихо-мирно отпаяться, то молоточек грубо и шумно её выламывает.

Чтобы разобраться с «Пакманом» в виде столика, пришлось изрядно покопаться в ИПС, в местном Интернете. Верблюд начал с азов. Только вчера вечером он прочитал последнюю главу научно-популярной книги для детей по основам компьютерной техники. На удивление, первые ЭВМ Ксинэи также работали с байтами информации по восемь бит в каждом. В целом на этой планете компьютерная техника в своём развитии повторила почти такой же путь, что и на Земле. Ну, естественно, ушла гораздо дальше. И вот теперь осталось найти техническое описание игрового автомата «Пакман». В основном, как обычно, попадается либо реклама, либо самое общее описание, простое и поверхностное.

– Верблюд, ты ещё не передумал покупать мою мастерскую? – стук молоточка и шипение паяльника за спиной смолкли.

Верблюд что было сил зажмурил глаза, пальцы сами собой сжались в кулаки. Сработало! Как пить дать сработало! За две местные недели та самая бизнесвумен только при нём два раза наведалась в мастерскую. В первый визит она явилась вместе с Бергом Сейшилом, старшим сыном, а во второй с Готалой Гмалевой, дочерью Крика Озарича. Причём в тот раз у бизнесвуменши хватило ума принести цветные эскизы будущего бара с очень выразительным названием «Блоха». Если в первый визит Крик Озарич просто указал нежданным гостям на дверь, то вторая попытка закончилась грандиозным скандалом. На счастье бизнесвумен старик Сейшил совсем-совсем не умеет метать горячие паяльники.

– Нет, конечно же, – Верблюд развернулся на вёртком стульчике. – Только вы знаете – семи сотен тысяч у меня нет.

– Да, да, знаю, – старик Сейшил недовольно поморщился, но продолжил. – Я решил сделать тебе существенную скидку и снизить цену до-о-о… – выразительно протянул старик Сейшил, – трёхсот восьмидесяти тысяч эсконов.

Прогресс, да ещё какой! Верблюд мысленно запрыгнул на верстак и сплясал польку-бабочку. Восемь десятков тысяч погоды не сделают. Похоже, старик Сейшил специально накинул их, чтобы не сдаться совсем уж без боя. Впрочем, цену можно сбить ещё больше.

– Это другой разговор, – нарочито спокойно произнёс Верблюд, хотя на самом деле от радости хочется орать пьяной гориллой и молотить кулаками в грудь. – Думаю, под залог мастерской банк одолжит мне три сотни тысяч доплатить вам и на развитие бизнеса. Года за два, за три я вполне смогу рассчитаться с кредитом, а там и жену подыскать можно будет.

– Но ты точно не сделаешь из моей мастерской кабак? – брови старика Сейшила грозно сдвинулись.

Идея фикс – это святое. Крик Озарич готов биться до последнего, лишь бы только в этой мастерской не разливали дешёвое пиво и не блевали прямо на пол. Нужно уважить старика.

– Крик Озарич, в договор о купле-продаже можно включить какие угодно обременения, – произнёс Верблюд. – Например, обязательство не превращать вашу мастерскую в дешёвый кабак сроком, думаю, года на три.

– А почему именно на три года? – старик Сейшил тут же насторожился, как уличный кот при виде бездомного пса.

– Потому что за три года я либо сумеют наладить бизнес по ремонту антиквариата, либо со свистом вылечу в трубу, – в ответ Верблюд усмехнулся. – В первом случае мне будет уже незачем превращать вашу мастерскую в кабак, а во втором она отойдёт банку. Без подобного риска, уж извините, никак.

О том, что через три года выжившим будет не до пива и тем более не до антиквариата, старику Сейшилу лучше не знать.

– Разумно, – Крик Озарич заметно расслабился. – Ну так что? По рукам?

Верблюд с трудом перевёл дух. Эмоции вскипели в душе словно забытый на плите чайник. Вот сейчас и выяснится самое главное.

– По рукам, уважаемый, – Верблюд улыбнулся от души во все тридцать два зуба, но тут же напустил на себя серьёзный вид. – Только, скажите, у вас здесь схрон есть? – Верблюд ткнул пальцем в пол.

– Почему ты спрашиваешь? – старик Сейшил вновь насторожился, будто перед уличным котом вдруг возникла целая стая бездомных собак.

Только не хохотать от радости… Только не хохотать… Верблюд напряг всё тело, мышцы на руках и ногах едва не лопнули от натуги. Только не хохотать… Схрон точно есть! Старик Сейшил выдал сам себя с головой. Если бы схрона не было, то он спросил иначе: «Какой ещё схрон?»

– Ну как же, я же вам рассказывал: – первые слова с трудом выскользнули из горла, – вот уже третью неделю мы устраняем последствия того самого обрушения в канализационном туннеле под Шпаеровской улицей. Обвал получился гораздо более грандиозный, нежели мы сперва полагали. Администрация Зинганана не хочет брать на бюджет расходы по ремонту и собирает документы в суд.

Над схроном как раз кабак «У Степаныча» находится. Я видел его владельца, Соргер, кажется. Он лично прибегал смотреть на обвал, а потом долго охал и ахал. На моих глазах специалист из строительного надзора пугал его кошелёк трещинами в фундаменте.

Если Верблюд и приврал, то совсем чуть-чуть. Новость о схроне под баром «У Степаныча» и обрушении части канализационного туннеля не так давно прошла по местным СМИ. Старик Сейшил наверняка видел её либо по телевизору, либо вычитал в газете, либо о ней ему поведала его жена.

На самом деле администрация Зинганана пока просто собирает материалы для суда, но ещё не решила, подавать или нет. Как пояснил Дрир Тошран, начальник Верблюда, единственный вход в схрон, квадратный люк метр на метр, давно залит бетоном толщиной в пятнадцать сантиметров. Владелец бара «У Степаныча» уверяет, что понятия не имел о каком-то там схроне, когда приобрёл его семнадцать лет назад. Шансов доказать собственную правоту у владельца бара более чем достаточно. В этом случае суд вполне может признать его добропорядочным покупателем, ибо, согласно действующим правилам, покупатель коммерческой недвижимости не обязан проверять эту самую недвижимость на предмет наличия схронов и прочих тайников. Правда, владельцу «У Степаныча» всё-таки придётся оплатить ликвидацию подпольного укрытия из своего кармана.