Сила Внушения

13 глава

Девушка проявила характер, перебивая своего жениха:

— Так нечестно! Сам спрашиваешь моего мнения, но так и не дал высказаться! — ещё и взглядом сердитым припекла, сразу заставляя капитулировать:

— Всё. Молчу. Хотя заранее знаю, что ты скажешь. Вот здесь у меня даже записан институт, в который мы с тобой будем поступать. И, если я не угадал, то выполняю твоё любое желание. А если угадал — с тебя поцелуй.

И вновь припал губами к девичьей ладошке. Что ему понравилось, так это податливость ручек Насти и её взрослая рассудительность:

— Желание, это хорошо. Как раз надо огород полить. Ладно… клади листок на стол. А чтобы не подменил!.. Вдруг у тебя там в кармане несколько?.. Так вот, я мечтаю стать…, - сделала артистическую паузу и выпалила: — Врачом!

— Повезло! — притворно расстроился Шульга. И пока Бельских раскрывала листок и вчитывалась в написанные строки, с придыханием добавил: — Придётся целоваться!

Дальше он действовал молниеносно и напористо. Несколько мгновений — и уже девушка сидит у него на коленях. Ещё мгновение, и они уже слились в волнующем, затянувшемся поцелуе.

Сколько он длился, молодые люди не заметили. Простов момент, когда они попытались отдышаться, удовольствие прервала женская практичность:

— Хитрый какой!.. Ты ведь знал?.. Наверное, во сне подсмотрел?.. И вообще, Сань, огород всё равно полить надо…

— Чуть позже я сам его полью, когда ты отдыхать будешь. А сейчас всё-таки приоритетней учёба, — после чего легко, словно пушинку, отнёс суженую на кровать в её спальне и уселся рядом. — Обучение непростое, основанное на умении запомнить любой объём информации. Со временем ты и сама усвоишь эту методику и станешь как я. Но это сразу не получится, так что первый пакет знаний в объёме десятилетки, я постараюсь тебе передать под небольшим гипнозом. Это всего лишь на полчаса… Потом ты часик подремлешь, чтобы материал у тебя в голове усвоился… А я полью ваш огород… Вот, правильно, глазки закрывай… Расслабься… И ни в чём не сомневайся.

Может Настя и сомневалась, а может чего иного ожидала. Киллайд хорошо помнил их совместные приключения в прошлой жизни. Тогда его прелесть частенько противоречила сама себе, настаивая на учёбе, и обижаясь, что её при этом не целуют. Отсутствие логики, ожидание чуда и ветреность, граничащая с наивностью, как раз и давали в сумме ту милую непосредственность характера, за которую Александр и влюбился по уши в свою подругу.

Так что это ему пришлось сосредотачиваться, собирать волю в кулак, чтобы не сорваться на поцелуи. Или на что ещё более серьёзное в личностных отношениях. Концентрация на деле — помогла. Процесс передачи собранного заранее пакета знаний, прошёл великолепно, и десяти минут хватило.

«Ого! Как резко мои умения растут по экспоненте! — обрадовался мемохарб. — Не в пример потугам в прошлой жизни. Эдак я всего за несколько лет восстановлю то, на что раньше уходили десятилетия!.. Лепота-а-а… А Насте поспать лишние сорок минут, совсем не помешает!»

Девушка показалась ему настолько очаровательной, бесподобной спящей царевной, что он всё-таки не удержался и поцеловал алые губки. После чего вновь, уже с тихим рычанием напряг волю, оторвался от сладкого тела и понёсся выполнять своё обещание. Ведь огород сам себя не польёт, а умения левитации такого уровня, чтобы вёдра сами ныряли в колодец и потом порхали над грядками, выглядели нереальными даже для мемохарба в его полной силе.

Кстати, нынешняя физическая перестройка тела, тоже весьма порадовала Киллайда, работающего на поливке с голым торсом. От колодца и обратно, он носился с вёдрами бегом, умудряясь воду не расплескать куда попало, а плеснуть куда надо. Правда там его засекли, оценили и обсудили сразу две соседки, проживающие по сторонам усадьбы Бельских. Они из-за своих заборов стали переговариваться между собой, явно нахваливая такое проворство и несомненные стати Шульги.

— А я-то думаю, кто это огород у Бельских вытаптывает?!

— И мне показалось, что какой-то жеребец с привязи сорвался!

— Нет, ты только глянь, как носится! Э-эх! Орёл!

— Ага! Вот уж счастье кому-то в виде мужа достанется.

— Санька, а чаво не здороваешься? — начали приставать с расспросами.

— Здрасти, здрасти! — отозвался тот, не снижая хода.

— А невесту свою, куда упрятал? Почему за поливкой не присматривает?

— Мне и вашего надзора — с лихвой!

— И всё-таки? Чой-то её не видать?

— Занимается! Нам надо уже сегодня к директору школы идти, об экзамене специальном договариваться. Вот и понадобилось срочно все знания наши школьные освежить.

Такие объяснения вроде как остудили любопытство соседок, перекрикиваться они перестали. Но, продолжая копаться на своих огородах, взглядами так и присматривали за парнем, который за один час проделал как минимум трёхчасовую работу.

Затем с чётверть часа приводил себя в порядок, умылся, вновь оделся. После чего пошёл будить свою ненаглядную. Уже догадываясь о реакции, будил, одновременно целуя желанные губки. Ну и получил соответствующий упрёк:

— Ты меня обманул! Ничему не учишь, а только целуешь!

Настя ужом вывернулась из объятий, вскочила с кровати и поспешила к зеркалу на стене. Поправила несколько прядей в причёске, обиженно надув губки, а потом замерла, бессмысленно пялясь в своё отражение. Явно прислушивалась к себе и к своим новым ощущениям.

Шульга вначале любовался суженой, давая ей время на привыкание к появившимся знаниям, на их классификацию. Но минут через пять не выдержал:

— Ну как? Готова к экзаменам? Точнее — к предварительному собеседованию с директором? Он ведь тоже станет гонять вопросами по всей программе.

— Хм! Что-то странное со мной, — пробормотала Бельских, продолжая копаться у себя в голове. — Это я могла невольно изучить… Это где-то прочитала… Ну и это могла подслушать… Это кто-то рассказал… А вот это мы точно не проходили!.. И это!.. У-у-у!.. Да ещё сколько всего!.. А-а-а!.. Да тут и лишнего полно…

— Лишних знаний не бывает, — пустился Александр в наущения. — Тем более что некоторые экзаменаторы любят задавать дополнительные вопросы, вне школьной программы. И мы с тобой не должны опозориться ответом «Нам этого не задавали!»

Анастасия неопределённо хмыкнула, и пошла в обход всей комнаты. Выглянула, наклонившись по пояс в окно, присмотрелась к политым грядкам, и хмыкнула ещё раз. Потом подошла и бесцеремонно уселась на колени своего жениха, так и оставшегося на кровати, собственнически обняла его за шею:

— Ладно, ещё один поцелуй ты заслужил… Но! Вначале объясни мне, как ты это сделал? И кто тебя самого этому научил?

При этом смотрела строго, ещё строже, чем мать родная вместе с сердитыми бабушками. Пришлось Киллайду выкручиваться, напирая на тайну, и обещая, что со временем всё расскажет. И объяснит. И покажет. И научит. А чуть позже и нужные знания вложит, с которыми их обоих с удовольствием примут в институт по дополнительному набору.

Но поцелуя так и не получил:

— А что это за «нужные знания»? — настойчиво уточняла ненаглядная. — И почему уверен, что именно они пригодятся?

Вновь довелось повторять только что сказанное, особо напирая на тайну:

— Поклянись, что никому ни слова не скажешь о моей методе! Иначе нам несдобровать: или посадят в стальную клетку, или в лаборатории на молекулы разберут.

Конечно, в себя он верил, выкрутится в любом случае. Но и лишнего, крайне неуместного внимания со стороны её подружек не хотелось. Потому и стращал любимую девушку. По крайней мере, на первых порах пусть помалкивает. А потом и сама поймёт, что и кому рассказывать. И стоит ли вообще хвастаться чем-то этаким.

Ну разве что чуточку приоткрыл тайну своего якобы умения, ещё больше при этом напуская тумана:

— Слышала, кто такие древние волхвы? И как они умели использовать силы нашей матушки-природы? Ну так вот, что-то подобное и у меня стало получаться, после общения с одним из древних последователей ведичества. Знания я получил, пришла пора действовать. Но самое главное: пришлось перед тобой открыться и зафиксировать наш статус будущих супругов. А не то появится какой-нибудь городской фанфарон, закрутит голову моей прелести, увезёт с собой и мечись потом в её поисках по всей стране.

— Нет, городские задаваки пусть пасутся стороной, — заверила Бельских, — Мне наш, поселковый краше всех…

И наконец-то одарила обещанным поцелуем. Помиловавшись с четверть часа, молодые люди всё-таки вспомнили о деле, и девушка уговорила парня покинуть её спаленку. Ведь одеваться и прихорашиваться при нём она стеснялась. И как-то вовремя у них это получилось, ибо домой на короткое время заскочил Борис Денисович. Причём хитро так приехал на машине дежурного по части, выключив мотор вдалеке и подкатившись по дороге беззвучно. По крайней мере для остальных — мемохарб со своим улучшимся слухом мониторил звуковую обстановку на ближайших улицах.

Майор чуть ли не цыпочках вошёл в светлицу, где смутился от неожиданного вопроса:

— Дядь Боря, вы от кого прячетесь? — сам парень сидел за столом, украшенным горой учебников и листал один из них. Пришлось парторгу включать тупого солдафона, рявкая со всей строгостью:

— Учебная тревога! Равняйсь! Смирно! Докладывай: куда Настеньку подевал?!

— Что за отношение к моей суженой и к своей любимой племяннице, как к вещи? — с ехидцей отозвался Шульга. — Она сама собой прекрасно распоряжается, и сейчас пошла переодеваться для визита к директору школы. А вы чего примчались? Что-то случилось?

— Ага… Как же! — ворчал хозяин дома, перебирая какие-то папки на этажерках. — Когда случится — поздно будет! — тут и Настенька во всей своей красоте предстала его взору, принаряженная и деловая. Сразу правильные мысли у неё появились:

— Дядь, тебе щи разогреть?

— Некогда мне! — буркнул Борис Денисович, уже с какой-то папкой устремляясь на выход. Но всё же оглянулся и помахал указательным пальцем, вроде как ни к кому конкретно не обращаясь: — Смотрите мне тут! Мм… не шалите!

Чем вызвал после своего отъезда кучу шуточных комментариев от молодёжи и хихиканий на разные темы. Но всё-таки они дядю послушались, шалить не стали. Разве что несколько поцелуев… Но какая же это шалость?.. Так, только намёки…

Вскоре и юная пара вышла из дому, под многозначительные хмыканья соседок, уселись на мотоцикл, да и поехали к поселковой школе. Благо директор жил с ней рядом. Тоже кстати, весьма уважаемая, боевая и легендарная личность. В самом начале войны Калинчук Егор Анисимович попал в плен, бежал из концлагеря, создал свой партизанский отряд в тылу врага, два года громил агрессора в пух и прах, пока не получил тяжёлое ранение. Эвакуация на Большую землю, сложные операции, ампутация левой руки. Но стержень в человеке остался, вернувшись в родной поселок в конце 44-го года, стал директором школы, отказавшись от более высоких должностей в районе и в области. И боролся он, изо всех сил боролся за каждого школьника, за снижение криминогенной обстановки среди юных воспитанников, за каждого, кто оступился и нуждается в поддержке. Именно поэтому, несмотря на свою сравнительную молодость, всего тридцать два года, пользовался в посёлке и за его пределами непререкаемым авторитетом.

Разве что один минус имелся, как на взгляд мемохарба: слишком уж идейным коммунистом считался прославленный партизан. Но карьеру на этом не строил, либералов не рвал, ну и по «непонимающим» политику партии — не слишком топтался. То есть, используя некоторые приёмы демагогии и риторики, с ним всегда можно было найти общий язык.

В то же время Калинчук ещё и патриотом являлся неадекватным именно своего посёлка и своей школы. Организовал музей, где документально рассказывалось о каждом герое-выпускнике, о каждом погибшем, о ком удавалось получить достоверные данные. Также висели фотографии и биографии всех выпускников, кто закончил высшие учебные заведения и сейчас поднимал страну из разрухи. То есть подталкивал учеников гордиться всеми теми, кем не стыдно похвастаться на любом уровне.

Именно последним фактом и надеялся грамотно воспользоваться мемохарб, напирая на грядущую славу молодых врачей. Да и на сам факт того, что кто-то сдаст экзамены за десятилетку экстерном. Огромная редкость в данное время, будет чему гордиться преподавательскому составу. Мол, воспитали, обучили, взрастили передовой комсомольский актив.

Так что увидев директора во дворе его дома, Шульга сходу начал подготовку к теме визита:

— Здравствуйте, Егор Анисимович! Надо готовить новый стенд в школьном музее, посвящённом будущим светилам медицинской науки. Они же — закончившие на отлично школу экстернатом.

— Это ж кто такие?! — поразился Калинчук.

— Стоят перед вами. И очень настойчиво просят срочно организовать приём экзаменов по объёму десятилетки. Потому что не хотим терять время и уже в этом году поступить в 1-ый ММИ на дополнительный набор.

— Она как! — завис на какое-то время директор. Потом всё-таки его прорвало: — С какой такой бухты-барахты?! А ничего, что сейчас отпуск? И кто это здесь собрался в «светила»? Шульга, у которого полно троек? Или ты шутишь?..

Эти, и другие многочисленные вопросы, могли смутить кого угодно, только не Киллайда. На всё у него имелись полные, обстоятельные ответы. Визит затягивался. Постепенно троица собеседников переместилась под навес у летней кухни. А там и суть разговора с общих понятий организационного характера перешла на суровую конкретику учебных дисциплин. И тут уже оба юные создания поразили директора гигантским объемом знаний, широтой взглядов и архи отличное владение усвоенного материала. А ведь Калинчук знал что спрашивать, потому что при нужде частенько подменял большую часть учителей. Да и сам в своё время, ещё до войны, с высшим отличием окончил Казанский политехнический институт.

Дошло до того, что он перестал спрашивать и несколько минут натужно пыхтел, фыркал и озадаченно пожимал плечами. Потом опять перешёл на ворчание:

— Надо же!.. Чудеса, не иначе!.. И когда только успели?..

— Днями и ночами занимались, — пожаловался Александр, чуть ли не всхлипывая от жалости к себе, таким вот жертвенным, правильным и целеустремлённым.

— Неужели? — не поверил опытный воспитатель и педагог. — А как же время на драки отыскал?.. На сватовство?.. И на гонки на мотоцикле?.. И на помощь этому хваткому снабженцу Шпильману? — всё знал ушлый директор. Разве что по мелочи уточнял: — А ну ка напомните мне, когда вам шестнадцать исполняется?

Тут крайне деловито отозвалась Бельских:

— Да мне совсем немного осталось подождать, всего лишь до пятнадцатого февраля. А вот Саньке, — она тяжело вздохнула, — аж первого марта.

Ну да, они оба пошли в школу, когда им ещё и семи лет не исполнилось. Как-то в конце тридцатых годов приветствовалась такая тенденция.

— Как же так?! — ёрничал директор. — Первая красавица района, отличница и комсомолка, да вдруг себе какого-то малолетку в пару выбрала?!

— Не выбирала я! — глаза Насти озорно заблестели, но тут же скромно прикрылись великолепными ресницами. — Меня просто поставили перед фактом. Только и оставалось, что безропотно согласиться.

— Ах, ах! Какая идиллия…

— Егор Анисимович! — постарался Шульга вернуть собеседование в конструктивное русло. — Зря напрашиваетесь, в любом случае мы вас на свою свадьбу пригласим. Но сейчас нам дорога каждая минута. Поэтому давайте решать вопрос экстерната. Есть возможность собрать комиссию и принять у нас экзамены?.. Причём сразу расставляю все точки над «ё»: мы готовы оплатить собранным из отпуска педагогам по двойной ставке.

Бывший партизан на это скривился, как от лимона:

— Дело не в оплате… Хотя представителей из районо этот факт однозначно подвигнет на нужные телодвижения. Вопрос в другом… Они ведь с невероятным усердием будут вас валить, резать самыми диковинными вопросами, которые по умолчанию отсутствуют в школьной программе.

— Ничего, мы справимся!

— А если нет?

— Тоже ничего смертельного, — пожал парень плечами. — Всё равно отправимся в Москву и там поступим в любое медучилище. Вот его уже точно завершим досрочно, и тогда поступим в 1-ый ММИ. Но тогда мы целый год теряем.

— Ну и что? Может сразу пойти таким путём? А ещё лучше — проучитесь десятый класс спокойно — и перед вами открыты все дороги.

Теперь уже Киллайд скривился, словно съел чего перчёного. Не мог ведь он раскрыть главные причины такой своей спешки: полная самостоятельность, полное обладание любимой женщиной и резкое увеличение возможностей, благодаря столице, более предметно влиять на преобразование истории. Именно этот год являлся наиболее перспективным и выгодным для вмешательства. Ещё сильны фронтовые братства, ещё сильно единение народа-победителя, ещё не вовсю развернулись отсидевшиеся в тылах крысы, ещё борьба с самыми закостенелыми партократами балансирует на грани умеренного противостояния. А вот к лету следующего года, когда вокруг Сталина сформируется совсем иная группа «товарищей», исправить ситуацию станет не в пример сложней.

Говорить о таком политическом афронте нельзя. О таком и отец со своими сотоварищами пока не ведает.

Приходилось выискивать иные веские причины, добавляя пафоса в слова, переходя на лозунги и нажимая на крайнюю патриотичность:

— Для нашей страны сейчас каждый месяц — это как новое сражение с разрухой. Родине не хватает специалистов высокого профиля во всех сферах. А уж в здравоохранении — и подавно. И хоть наша личная доля участия в масштабах всего государства выглядит небольшой, это не значит, что мы должны отсиживаться за спиной у родителей и давать себе поблажки. Перед комсомолом партия поставила грандиозные задачи, и мы обязаны их выполнять! Только вперёд! Только максимум!

Лозунги помогли. Покряхтев и повздыхав, Калинчук согласился помочь:

— Сегодня же, — пообещал он, — займусь подготовкой к экзаменам!