Шайтан Иван 2 (СИ)

Глава 8

Уже в сумерках добрались до вершины горы. Все мокрые и уставшие, но барахло никто не бросил. Ну как барахло, в основном холодное оружие и несколько ружей. Роман, со своими, почти нагнали нас, на пять минут позже поднялись. Я вымотался окончательно. С помощью Аслана дополз до лежанки, которую он устроил, упал на неё и последние остатки сил покинули меня. Пришёл в себя оттого, что кто-то пытался сделать перевязку. Савва. Было совсем темно. Небольшой костёр горел рядом.

— Командир, перевязать надо, повязка вся кровью промокла.

Киваю головой. Слабость страшная и в предплечье ноющая боль.

— Видно рана воспалилась, — с досадой подумал я. Немного очухался.

— Аслан, скорую помощь тащи.

— Да всё готово, командир, счас всё сделаем, — заверил меня Савва, разрезая повязку.

— Повязку хорошенько смочи, балбес. Сорвёшь на сухую, опять кровь пойдёт. Учишь вас, учишь, да всё без толку,— ворчал я. Оказывается всё это время рядом со мной сидела Адалат. Видно было, как она переживает за меня.

— Камандир, кушать надо, — предложил Аслан, держа мой котелок. Есть совсем не хотелось.

— Не хочу, дай мне лучше чай горячий или что там есть.

Аслан исчез и появился через минуту неся кружку с чем-то горячим.

— Вот, вода из супа, лучше чем чай, давай, камандир, пей, — пришлось пить бульон. Я уже привык к Аслану и что он заботится обо мне, как наседка.

— Благодарю Аслан. Всё спокойно? — спросил у Саввы.

— Да командир, посты бдят, за лошадьми тоже присматривают, что б не свалились. Места не так много.

Я лёг, нашёл руку Адалат и притянул к себе. Она не решительно придвинулась, легла бочком рядом. Правой рукой по-хозяйски прижал и чмокнул её в лоб.

— Спи Ада, спокойной ночи.

Утром проснулся с чугунной головой и деревянным телом. Меня бросало то в жар, то в холод. С трудом поднялся и стал потихоньку разминаться. Ада принесла горячего бульона с куском мяса. Пытался через силу затолкать завтрак. Моя наложница, как-то не привычно. Она сидела рядом и робко улыбалась. Поговорить не получается, не понимаем друг друга. Правда Аслан сказал Аде, чтобы она учила меня черкесскому и училась русскому.

— Ложка, — махаю ей.

Она несмело повторяет

— Ложька, — потом говорит, — джемышх, — показывает пальчиком на ложку.

Появился пропавший Саня.

— Как ты, командир? Может нужно чего?

— Нет, Саня всё нормально. Кому присмотреть есть, иди займись делом.

До налёта на селение, он был всё время на виду или рядом, а после пропал. Я поинтересовался у Саввы и получил исчерпывающий ответ.

— Прилип к внучке Хамзы, ни на шаг не отходит, всех предупредил, что это его невеста и он отрежет яйца тому, кто позариться на неё. Уговорил Хамзу поселиться в Пластуновке. Обещал дом построить и мастерскую, снабдить его потребным инструментом и оставить жить с ним и Женей. Оказывается, Хамза, знатный чеканщик. Видимо сговорились уже, Саня сияет как самовар. Теперь ходит и решает где свадебный наряд для Жени достать, чтобы не хуже чем у Аминат.— Рассмеялся Савва.

— А как Женя, согласна? — поинтересовался я.

— Саня говорит, что Хамза и Женя согласны.

— А ты чего ушами хлопал?

— Э, нет командир, мне пока такого счастья не надо, не нагулялся ешо.

Эркен и Савва постоянно находились рядом, присматривая за мной. Ада помогала Аслану собирать вещи и вьючить на лошадей, он прибрал четыре штуки из конюшни Зелим бея. Ада ловко управлялась с вещами и лошадью, на поясе висел небольшой кинжал. Надо будет узнать, она умеет им пользоваться. Настала наша очередь трогаться.

— Командир, может сядешь на коня? — спросил Эркен.

— Нет, когда спустимся, посмотрим.

Меня немного отпустило, голова просветлела, а тело стало слушаться. Наверно кризис миновал. Аду заставил сесть на лошадь, что там в ней, бараний вес.

Поздним вечером закончился спуск. Как ни странно чувствовал я себя неплохо, устал конечно, но терпимо. Ожидал худшего варианта. Перевязал Илью. Рана воспалилась, но признаков нагноения не было. Каждая перевязка и чистка раны были болезненными, а что делать, у меня был только серебряный зонд, вот и ковырял им. Меня перевязывала Ада, которая сразу запомнила порядок проведения процедуры и делала всё осторожно и с любовью. К моему костру присели Савва и Роман.

— Завтра присмотрите хорошее место, встанем на днёвку. Двигаемся в походном порядке. Вопросы?

— Сделаем командир, — сказал Рома.

— Тут вот какое дело, что делать с женщинами? Возвращаться им некуда, просятся к нам.

— А что никому не приглянулись? Или только Саня определился.

— Да, вроде Осип на Аглаю посматривает, — вставил Савва.

— Вроде не пойдёт, пристроим конечно, но без мужа не потянут, особенно Дарья с дочкой, — с сомнением сказал я.

— Ладно приедем домой, там разберёмся.

— Что там прапорщик с солдатами?

— Да все ружья наши и пистоли просит посмотреть. Наши конечно показывают, но в руки не дают, про патроны выспрашивает. Все обсказали. Где купить, сослались на тебя, командир. — отчитался Рома.

— Вот, сумка хранцуза. В поясе пятнадцать монет, часы, и бумаги, по их нему написано. Сабля, два пистоля, перстень и хрень какая-то на цепочке. — Протянул сумку Савва.

Взял её и достал бумаги. Два письма, одно не законченное. В них, Боше, докладывает некому господину Руманье о подготовке к набегу. Невозможности склонить некоторых князей и вождей к участию в нём. В незаконченном письме сообщает, что из-за того, что кто-то разрушил дорогу на перевал, прибытие отряда из Дагестана сейчас невозможно. Также не хватает огнестрельного оружия и пороха со свинцом. Средства для закупки необходимого находятся у Решат эфенди, на все просьбы выделить их отвечает отказом. Шарль подозревает, что он их просто украл.

— Я задумался, если передать письма капитану вылезут украденные деньги Решат эфенди. Где они? возникнет резонный вопрос. А не было ничего, так по мелочи, он же их украл и спрятал. При нём нашли 3 золотые монеты и 100 серебряных курешей, виноваты, потратил на сотню и морду кирпичом. Не пойман не вор.

Народ разошёлся. Ада присела рядом и стала показывать на предметы и называть на черкесском, я повторял за ней и называл на русском. Она уже не так сильно стеснялась меня, но всё равно смущалась, когда я смотрел на неё. Видно в моём взгляде читалось всё растущее желание обладать ею, тем более я видел, что она совсем не против, а даже… в общем, дал себе слово терпеть до дома.

Двигались в походном порядке. Никто не преследовал, провели днёвку на поляне, отдохнули. Нас догнал десяток Артёма, который, на перевале, ещё сутки прикрывал на случай, если будут преследовать. Можно было вздохнуть свободнее. Через два дня должны выйти к дороге. Пока передвигались по тропе среди леса, густого и труднопроходимого. Утром не спеша собрались и начали движение, как от головного дозора прибежал боец.

Он с минуту восстанавливал дыхание, дозор шёл в метра семистах от нас.

— Впереди, к нам навстречу, двигается караван. Два десятка горцев с пленными и навьюченными лошадьми.

— Вот значит где не достающие мужчины из селения, на заработки ходили, — мысли мелькали в голове.

— Рома справа со своими, Артём слева с пятью бойцами, засада в лесу, обозначил я схему. Эркен берёшь двоих и осторожно к ним в тыл, что б никто не ушёл. В пленных не попадите, выполнять. Савва всех в лес, укрыться и не высовываться, — все без суеты стали распределяться по своим позициям.

Нарисовался прапорщик с солдатами.

— Где наше место сотник?

— В лес, прикрывать караван, не рассуждать, это приказ. Выполнять прапорщик, — не стал слушать его протесты. Со мной семь человек. Замаскировались по обочинам тропы.

— Мы сможем завалить не больше трех передних, остальных будут отстреливать фланговые стрелки. Они ведут огонь, левые 45 градусов налево, правые 45 градусов направо. Эркен с головным дозором контролирует тех кто побежит. Ждём.

В момент когда голова каравана приблизилась на пятьдесят метров, с нашей стороны заржал жеребец, я знаю даже какой, твою мать. Командую.

— Бей!!! — раздаётся нестройный залп. Трое передних упали, дальше стрелять не получается, не видно в кого. Махнул рукой выдвигаемся ближе. С обеих сторон раздаются выстрелы. Приблизились вплотную. Лошади с перепугу создали кучу, топчась на месте. Тропа не широкая, в лес и назад они не могут убежать, так и толкаются. Ждём окончания стрельбы. Вроде стихло, раздаются ещё два пистолетных выстрела.

— Зачистка, контроль, внимательней там, — командую я. Бойцы, по двое, осторожно идут вперёд. Достал пистолет, перезарядил ружьё. Ждать пришлось минут двадцать. Наконец появился Савва.

— Всё командир. Пятнадцать побили, троих раненых зачистили. Три пленницы, все живы, перепугались только, отходят. Двацать восемь лошадей, одна ранена, но ходить может. Во вьюках всякое барахло, — как всегда коротко и по делу, за что уважаю Савву.

— Добро, разворачивай караван, вернёмся на стоянку.

Пришлось возвращаться, благо отошли не больше километра.

Заняли больше половины поляны, ещё двадцать восемь лошадей прибавилось. Подошёл Аслан.

— Камандир, скоро дождь будет, надо дом строить, дрова сухой собирать.

Посмотрел на небо пасмурно и темно, точно дождь будет и неслабый. Раздал команды и бойцы забегали, стали сооружать навесы для людей и багажа. Аслан успел соорудить односкатный навес между двумя деревьями и сейчас утеплял бока и крышу. Делал он всё быстро и со знанием дела, Ада помогала ему таская ветки. Только успели соорудить семь навесов и собрать сушняк, как начал накрапывать дождь, а потом, как прорвало небеса, пошёл потоком. Лило с полчаса, затем ливень перешёл в нудный осенний дождь. Под моим навесом, помимо нас троих, устроились Савва с Эркеном и Азамат. Хату устроился в другом месте. Я заметил, что он опасается меня. Аслан запалил небольшой костерок и поставил три котелка с водой.

— Под вторым навесом котёл поставили, ужин будут готовить, — сообщил Эркен, пришедший последним.

— Казаки, с Павловской, обозом из Моздока шли. Четыре телеги и трое верховых, семь казаков, три женщины и девочка. Горцы из засады почти всех сразу положили, двоих позже зарубили. Казаки убили одного и ранили двоих, не сильно. Горцы мёртвых в кусты оттащили и погнали телеги пока дорога позволяла, потом телеги бросили, груз навьючили на лошадей и нас повстречали. Девки говорят тётку, раненую, сильно порубили, это она горца застрелила, — все перекрестились, кроме мусульман, естественно. Утром тронулись, как только рассвело. Нужно было торопиться, пока дороги сильно не развезло. Хорошо хоть дождь прекратил моросить, но всё равно было холодно и сыро. В часа три, после полудня, головной дозор встречал нас с большой компании всадников. Лес уже не такой густой и тропа стала шире, ровней. Оказалось они встретили полусотню второй сотни из Павловской, которые преследовали горцев. Подъехал к ним, слёз с коня.

— Здравия, господин сотник, вахмистр второй сотни Кислов, Кизлярский, — представился он.

— Сотник пластунской сотни, Иванов, и тебе на хворать вахмистр, — поздоровался я. Вдруг за спиной раздался крик.

— Дядька Даня!!!

Вахмистр заволновался.

— Варюха, живая. — Он кинулся на встречу и подхватил девчушку, крепко обнимая.

— Варюха, живая. — повторял он плача.

— Они батю застрелили и мамку порубили. — Плакала девочка.

— Знаю я Варюша, знаю, чего уж теперь. — Гладил он её. Поднялся.

— Извиняй сотник, мать её, сестра моя родная, видел, что нет Варюхи. Честно говоря не чаял увидеть. Спаси тебя бог, сотник, не дал племяшке сгинуть.

— Ладно, вахмистр, двигаться надо, а то застрянем надолго.

На следующий день добрались до места, где стояли брошенные телеги. Отдали казакам лошадей и весь груз захваченный горцами. Трупы погибших казаков уже увезли в станицу. Поздно вечером добрались до Павловской. Переночевали в тепле и даже успели немного помыться. Здесь попрощались с прапорщиком и солдатами. Предварительно он написал подробную докладную о том, что с ним произошло и все подробности с момента освобождения и прибытия в станицу, расписался за себя и солдат. Выдал ему четыре рубля серебром, на дорогу. Обещался вернуть по возможности. Приняли нас в станице тепло, покормили, обогрели и в дорогу снабдили. Только на четвертый день мы прибыли в Семеновку. Отправил караван на базу, а сам задержался в штабе полка, делать подробный доклад о рейде и проделанной работе. Задержался до следующего дня, говорил, писал, опять говорил. Попросил Василия Ивановича отправить капитану пакет с докладом и захваченными бумагами, с пояснениями. К рапорту командиру полка приложил все дополнительные докладные, рапорта и другую муть. Только к вечеру, следующего дня, добрался до базы. Савва и Эркен отправились по домам. Эркен забрал жеребца и мерина. Очень он просил в счёт премиальных, Савве дал десять рублей серебром и по шашке с кинжалом, на их выбор. Наконец я дома.