Шайтан Иван 2 (СИ)

Глава 9

Глава 9

Февральское утро. Яркое, солнечное. Ады нет, вылезать из-под одеяла не охота. Делаю последнее предупреждение и выталкиваю себя. Слышны команды на плацу, сотня делает зарядку. Ёжусь и торопливо натягиваю одежду. Запустил я физ подготовку, прикрываясь делами. Выхожу и сразу включаюсь, холодно. Интенсивно проделываю комплекс внедренный мной и заканчиваю водными процедурами. Аслан льет из кувшина теплую воду, а бойцы умываются холодной. Сел завтракать и слышу не здоровую суету. Входит дежурный,

— Командир, всадник со стороны заставы.

Быстро одеваюсь.

— Дежурный десяток выходит на заставу в пешем порядке, от куда верховой?

В ворота въезжает всадник на взмыленном коне.

— Командир горцы в набег идут, больше четырех сотен — кричит боец из дежурного десятка.

— Объявляй боевую тревогу, ты со мной.

На вышке забили частыми ударами по маленькому колоколу.

— Рассказывай.

Боец только отдышался и выпил ковш воды.

— Десяток Малоева, осетин, который просил за брата.- жду ответа посыльного.

— Сегодня, утром, услышали выстрелы дальнего секрета, поспешили к ним на подмогу, нарвались на дозор из трех всадников, допросили одного. Он сказал, что в набег идет больше четырех сотен, первый и второй секреты погибли, командир приказал доложить вам, а сам с оставшимися отошел в лес. Сказал, когда вы вдарите по ним, они будут отстреливать с тыла.

В штабе стали собираться командиры, хорунжие, десятники, старшина. Сообщил им коротко о нападении.

— Слушай мой приказ. Снаряжение по полной, взять у Тихона дополнительный боезапас, гранатометчикам десятка по пять гранат. Старшина, всех из Пластуновки на базу. Тихон пусть раздаст оружие всем, кто умеет обращаться с ним. Отправьте вестового в Романовку, пусть будут наготове. Выполнять, командиры, идем к позиции номер один, кустарники, занимаем места как оговаривали. Построение через двадцать минут. Всё.

Все торопливо вышли из комнаты.

— Как-то не вовремя набег, февраль. Хотя земля промерзла, думают взять врасплох. Надо снаряжаться.

Сотня построена на плацу, в полном составе. Из Пластуновки потянулись жители, их временно поселят в казармах. В общем действует план эвакуация.

— Бойцы, горцы идут в набег, как бить их мы знаем. Помните, один выстрел, один труп. Мы победим по любому. Если кого убьют, потом найду, уши отрежу — раздаются сдержанные смешки.

— Всё выступаем.

Весь маршрут до заставы изучен досконально. Все удобные позиции намечены, проиграны возможные варианты развития действий, как противника, так и наши. Решил встретить на первой позиции. Обширные островки кустарника, нас маскируют и на лошади не атакуешь. Наметили рубежи открытия огня, даже отметки для метания гранат. Единственный негативный вариант для нас, это обход справа или слева, объезжая кустарник. Это метров 300 в обе стороны, да и то не быстро. Кустарник становиться редким, но все равно мешает продвижению. Если на заставе ошиблись и их больше. Они задавят нас массой. Три версты преодолели быстро. Трофим со своей полусотней (четыре десятка) занял левый массив, я с полусотней Андрея правый. Скорее всего пойдут в правый обход от нас. Там более жидкий кустарник, но множественные промоины и не ровная поверхность делают его опаснее чем левосторонний маневр. Визуально, это не видно. Сотня Сомова должна страховать нас в метрах семистах от базы, что бы атаковать прорвавшегося противника. Я настоятельно требовал от него, ни при каких условия не двигаться с места, пока противник не подойдет к ним на 100 аршин. Все готово, началось тягостное ожидание. Какие только мысли не пронеслись в голове за этот час.

— ИДУТ.

Прямо гора с плеч, закончилось ожидание и неопределённость. Рассмотреть количество наступающих всадников не возможно, мы на одной линии с ними. 500 метров, 400,100, 50.

— БЕЙ- ору, как потерпевший. Первый залп самый страшный, он по лошадям. Две передние шеренги практически в полном составе валятся, смешиваясь в кучу. Задние ряды не могу двигаться вперёд и попадают под следующий залп, не такой стройный, но не менее опустошительный. Справа от меня, стрелки Ромы отстреливают, как я говорил, самых красивых и самых борзых. Стреляют равномерно и почти без промаха. Уже толпа, пытается уйти от губительного огня, разворачивая лошадей. Бойцы тщательно отстреливают их. Практически все пространство между массивами кустарника было завалено конскими и людскими телами. Эти кучи тел шевелились, кричали, стонали. Ромин десяток продолжает вести огонь, пока позволяло расстояние. Затихли и они. Сидим и ждем, что предпримут противники.

— За сотню точно набили, пять раз стрелял ни одного промаха — отчитался Эркен.

— Рома сколько у тебя? — кричу ему.

— Три десятка точно.

— Вот и славно, сидим тихо, ждем.

Горцы отступили не меньше километра.

— Справа пошли. — кричит Рома.

— Полусотня за мной, — бегу на правый фланг. Ромин десяток с нами. Пробежали двести метров, не успеваем.

— Хорунжий не тормози — ору на бегу. Бухаюсь на колено. До цели метров семьдесят.

— Стой, в шеренгу, не тупи братцы, — орет Андрей.

Полусотня встаёт в не ровную шеренгу, изготовившись для стрельбы с колена.

Нас заметили и часть стала поворачивать в нашу сторону.

— БЕЙ — кричит Андрей.

Залп, второй. И тут меня посещает гениальная мысль.

— Гранаты, ни разу не испытали в бою. Савва, Эркен гранаты к бою.

Несмотря на потери, десятка четыре несутся на нас. Семьдесят метров. Чиркаю запал, заискрился. Раз, два, три. Кричу.

— Граната. — и метаю её. Следом летят, дымя, еще две. Все попадали на землю. Тех, кто не сообразил, пихают как придется, и не зря. Раздался грохот, за ним еще два. К нам прорвались шесть всадников, которых изрешетили из пистолетов. С перепуга конечно. Результат атаки гранатами был достаточно эффективным. Убило человек десять, многих напугали взрывы, особенно лошадей. Прорвалось два десятка, их должен встретить Сомов, если они, доеду до него. Как выяснилось позже не доехали. Здесь тоже побили не меньше пяти десятков. Остатки отступили еще дальше чем в первый раз. Достал трубу и пытаюсь рассмотреть,

— Уходят, уходят. — передается по цепочке.

— Командирам доложить о потерях — приказывает хорунжий. Осваивается Андрюха.

— Зачистка, контроль.- командует он и сам идет с бойцами.

— Бойцы, осторожно, стреляем, потом смотрим — наставляет он.

Ну это вообще, огромный шаг вперёд в мышлении хорунжего. Не вмешиваюсь, наблюдаю со стороны.

— Они чё, за мертвяками не приедут, нам что ли землю долбить — озадаченно смотрит на побитую кучу Савва.

— Пять человек ранено. Один в голову, двое в плечо, двое в бок.- доложил Андрей.

— А, ты не ранен, вот дырка — показываю на дырку в правом рукаве.

— Вроде нет — он осторожно щупает рукав у дырки.

— Нет — облегченно выдыхает. — На вылет.

— Повезло, пошли смотреть раненых.

Раненым в голову оказался Кулёма, Кулёмин Сафрон, да и как в голову, ему отстрелили левое ухо.

— Ты не переживай так, без уха можно прожить, а вот без головы не получиться — успокаивал я его.

— Да как можно, командир, я ведь не женатый ешо.

— В этом деле уши не главное, — ставлю точку в беседе с пациентом.

Все кто был рядом, засмеялись истеричным смехом. Отходняк пошел. Четыре сотни это не шутка, все равно страшно. Раненые в бок отделались касательными ранениями, а вот ранение в плечо было серьезным. Пришлось разводить костер и проводить операцию по извлечению пули, под местным обезболиванием. (150 грамм самогона). Крупные сосуды не задеты, обошлось.

Бойцы под присмотром хорунжих проводили все необходимые действия. Отловили семнадцать лошадей и достали из кучи девять джигитов не особо пострадавших, только основательно помятых, вследствие падения с лошади. Они со связанными руками сидели под охраной двух бойцов. Рома со своими стрелками, на трофейных лошадях, поехали в сторону заставы, что бы разведать обстановку.

Через часа полтора, вернулся Рома с пятью живыми бойцами, что были на заставе.

По их виду я понял, случилась беда. Они сгрузили четыре больших свертка из бурок и встали молча рядом.

— Разверни — прохрипел я. Горло пересохло в миг.

Рома развязал все четыре и я увидел изувеченные тела моих бойцов с отрезанными головами.

— Отстреливались до последнего, видно много народу положили. Измывались после смерти, крови мало. — все молча стояли вокруг.

— Вот и откликнулись тебе твои художества, Петя — прошептал я.

Меня не захлестнула ярость, кровь не ударила в голову. Наоборот холодная волна смыла все чувства и мысли. Я подошел к пленным.

— Кто резал? — смотрю каждому в глаза по очереди. Кто-то опускает или отводит взгляд, четверо смотрят зло, дерзко. Самый смелый встал.

— Я резал, хорошо русский резать, как баран — и он деланно рассмеялся.

— Кто ещё — Савва переводил.

Поднялись двое.

— Пусть он тоже встанет — указал я на четвертого храбреца.

— Развяжите их и дайте им шашки.

— Петр Алексеевич, не стоит — пытался вразумить меня Андрей.

— Выполнять — сказал сквозь зубы и смотрю на Савву и Эркена. Савва принес четыре шашки, а Эркен развязал пленным руки. Они стояли и разминали кисти, сосредоточенные и собранные. Поняли, что получили шанс сразиться и может быть остаться в живых. Бойцы образовали круг метров двадцать. Когда они размялись, Савва бросил перед каждым шашку. Пленные были готовы. Я снял все лишнее, достал шпагу и кинжал. Встал перед ними и произнес.

— Бисмиляи рахмони рахим и с криком «Аллах Акбар» стремительно сблизился с противниками. Дальнейшая последовательность моих действие не отложилась в моей памяти. Очнулся от того, что предо мной, в метрах трех стоял Савва и кричал.

— Очнись, командир, все уже, да очнись ты.

Я стоял среди порубленных, изрезанных тел от которых парило. Все со страхом смотрели на меня. Особенно пленные.

Подошел к ним.

— Савва, переводи. Когда идет война, люди умирают. Но если я узнаю, что кто-то оскверняет тела моих воинов, я найду его и вырежу всю семью, все селение. Запомнили. Хорунжий отпусти их, дай три лошади и бурки. Выполнять.

Сел возле костра, в душе пустота и холод. Не замечаю ни чего. Мне приходилось терять своих друзей, сослуживцев. Порой их смерть была страшной и мучительной. Но все равно, каждый раз, это отзывается острой болью и оставляет рубцы на сердце. К этому невозможно привыкнуть.

Рядом присели Савва и Эркен.

— Не кори себя, командир. Видно парни бились отчаянно и не мало положили горцев. Вот те и озверели. Мы нашли два ружья и пистолет среди трофеев. Одно помеченное, Федьки Дубкова. Всяко может случиться, служба у нас такая. — Вздохнул Савва.

— Вашбродь, так что сотнику передать? — спросил подошедший младший урядник Лоскутов. Наверно видел, как я тут лютовал, вот и робеет.

— Скажи, пусть снимается, ушли горцы, кто остался.

Он ускакал в сопровождении двух казаков. Приехал Егор Лукич и деятельно принялся руководить всем. Просидел часа два, потом сбросил апатию и перестал грузиться негативом. Встал, принял рапорты хорунжих, осмотрел и отправил раненых на базу. Подозвал старшину.

— Егор Лукич, ты по решай на счет погибших, чтобы все по людские было. Скажешь, пусть хоронят всех сразу, в одно время. Почетный караул будет, потом объясню.

Итог боя был впечатляющий. Сто шестьдесят два убитых, раненых, пленных нет. Семнадцать лошадей. Все трофеи вывезены.