Шайтан Иван 2 (СИ)

Глава 10

Савва проявил себя как толковый оперативник. После моей схватки, он допросил двоих пленных. Они под впечатлением увиденного без запирательств рассказали всё, что знали. Набег возглавлял Исмоил, уроженец селения Агель. Лет восемь назад, его изгнали за буйный нрав и какое-то темное дело связанное с девушкой. В прошлом году он вернулся и заявил, что является доверенным лицом Абдулах –амина, стал призывать сельчан к борьбе с неверными. Исмоил объявил поход на наши селения, уверяя, что мы не ждем нападения и захватить нас будет легко. Многие отозвались на призыв и он собрал больше четырехсот всадников. Когда они двигались к нам, разведчики обнаружили два секрета и хотели захватить их, но они отказались сдаться и оказали упорное сопротивление. Захват обошелся больше двух десятков убитых, точное количество он не знает. Разъяренный потерями Исмоил изрубил тела погибших и отрезал головы. Им оказался тот горец, который грозился резать русских. Пленные потрясенные расправой над Исмоилом поклялись ни когда больше не выступать против шайтана Ивана и они даже в мыслях не держали, глумиться над телами врагов.

Мысль о том, что я свершил правосудие не много успокоила меня. Зато Егор Лукич, узнав о моей схватке и увидев её результат, вечером на совещании в штабе не выдержал и высказал все, что думает обо мне.

— Ты, что творишь, командир. Погибли казаки, горе для родных, но то, житейское дело, служба у нас такая. Ты то куда башку свою суешь, ты ж сотник, голова всему, что вокруг. Убьют тебя и развалиться всё, не будет сотни. Останется только название. Мы ж как дети малые супротив тебе. Что для тебя просто, для нас тьма тараканья. Будем тыкаться, как кутята слепые — старшина покраснел от волнения, не зная какие ещё доводы привести, чтобы убедить меня в моей бестолковости.

— Прав, Егор, Петр Алексеевич, пропадет сотня без тебя. — Вздохнул Анисим.

— Ну чего ты сам лезешь, сказал бойцам, они и без тебя бы нарубили этих абреков. Хорунжие и Савва молчали. И так было видно, что они полностью согласны со старшиной.

— Командир, а зачем ты кричал «Аллах Акбар» и еще что-то? — неожиданно спросил Андрей.

— С толку, чтобы сбить — устало ответил я.

— Эт как? — поинтересовался Трофим.

— Чего ждут горцы, когда русские идут в атаку или нападают. Ура или по матери прохаживаются. А тут Акбар, не понятно, а всё не понятное сбивает с толка. Два, три мгновения выигрываешь, но в общей атаке делать подобное не советую, свои убью, сгоряча. — Понятно задумчиво протянул Андрей.

— Насчет похорон, команда десять человек, в парадке, во время спуска гроба три залпа холостыми. Хорунжий, отдельный формуляр и приказ о внесении всех четверых в списки личного состава сотни, на все времена, пока существует сотня.

На похороны приехал полковой священник отпевать погибших и Есаул Дорожный. Своей церкви в станице не было. Церемония похорон прошла по-новому. Почетный десяток произвел три залпа. Семьям погибших выделили двадцать рублей серебром, вспоможение от сотни, по одному коню. Краткий помин провели на базе. Зашел к Фролу Дубкову, отцу Федора, вручил оружие его младшему брату и рассказал, как погиб его сын. Федор был единственный из Романовки.

— Значится не зря погиб Федька, настрелял не одного горца.

— Больше двух десятков побили бойцы, геройски сражались, в плен отказались сдаться. Сказали «пластуны в плен не сдаются.» — Решил я поддержать семью Федора.

После ухода сотника и Егора Лукича, Фрол хотел забрать оружие у Гришки, младшего сына, мал ещё. Но Гришка вцепился в ружье.

— Не отдам батя, мне дадено. Федор говорил, что когда придет срок в реестр писаться, попросит сотника меня в пластуны взять.

— А чем тебе в казаках не глянется? — удивился Фрол.

— Я, батя, только в пластуны пойду. Помните, как, Прохор Щеглов, постоянно Федьку цеплял и измывался над ним. Так вот, когда Федя отслужил в сотне полгода и пришел на посиделки у Варьки, Прохор хотел по старой памяти Федьку по загривку шлепнуть. Федька поймал его за руку и как вдарит ему в под дых, потом скрутил его так, что Прохор шевельнуться не мог. Федька заставил его просить прощения. Так что, батя, только в пластуны.

Фрол не стал забирать оружие у сына, вдруг остро осознав, что Федьки больше нет. Потекли слезы, он сидел не вытирая глаз и беззвучно плакал.

Через день, вся сотня и станица знали, «пластуны в плен не сдаются». Есаул Дорожный спросил.

— Правда, что так сказали?

— Правда, Василий Иванович, пленный рассказал. Бойцы столько побили горцев, что живыми их не оставили бы.

— А, где пленные?

— Отпустил я пятерых, что бы рассказали своим, чем набег закончился. Пусть лишний раз подумают, прежде того, как на нас идти.

— Сто шестьдесят горцев побили, — задумчиво проговорил есаул.

— Не верится?

— От чего же, сам видел, за мертвяками не приезжали?

— Нет, ждем еще день и повезем на дальний овраг в лесу, там и закопаем. И так старшина ругается, что все зверье приманим.

— Докладную пиши, атаману отправим. Как тебя забирать, по лету, от селя, еже ли у нас такое твориться.

Всех погибших похоронили в Романовке. Сражались вместе пусть и лежат вместе.

Есаул прекрасно знал о моей выходке, но не стал ни чего говорить и выяснять. Чего теперь, руками махать.

Страсти связанные с нападением тихонько улеглись и жизнь вошла в свою колею. Бойцы знали, что все, четверо погибших пластунов, внесены в список личного состава сотни на все времена, покуда существует сотня. При парадном построении хорунжий первой полу сотни зачитывает фамилии павших бойцов завершая свою речь. Геройски пали при исправлении службы. Сначала многие не поняли данного действия, но поразмыслив пришли к выводу, что это правильно.

Получил с оказией письма из дома. Саня сообщил, что партию ковров продали за девять дней, чистая выручка составила сто пятьдесят семь рублей. Просил присылать столько, сколько сможем достать. Так что, моя задумка сработала, можно увеличивать объем закупок. Обрадованная сестра ходжи Али, Сасэ, пообещала увеличить количество выпускаемой продукции и разнообразить ассортимент, что значит материальная заинтересованность. По всей равнине и предгорью пронеслась весть о поражении отряда Исмоила и его страшной смерти от руки Шайтан Ивана. Самое важное, что он, будет мстить тем, кто глумится над телами его воинов и другие подробности моих деяний, сильно преувеличенные. Как говориться чем могучее и страшнее враг, тем почетнее смерть от его руки. Я становлюсь страшилкой для черкесов и других народов, проживающих напротив нашей Пластуновки. Ходжа — Али как-то между делом сообщил, что жители селения, где проживал Исмоил, давно изгнали его и, следовательно, не несут ответственности за деяния этого отморозка. Ответил, что я принял к сведению информацию и пока не буду им мстить. Али попросил, уточнить количество убитых людей отряда Исмоила, слишком уж невероятные числа сообщались. Четыре сотни. Я попросил уменьшить эту цифру в три раза, чем не много успокоил его.

Мы совершили три коротких рейда в глубину территории непримиримых. Хорунжие со своими полусотнями, я со своей бандой и десятком Ромы. Разведка и тренировка. По отрывочным сведениям дорога на перевал не функционирует и восстанавливать её никто не собирается. Как противники, горцы, достаточно серьезные воины, и это не правда о поголовном их умении воевать. Да в индивидуальном порядке уровень их военной подготовки достаточно высок, не у всех. Жители горных селений и аулов, которые живут значительно беднее чем на равнине и поэтому частые набеги с грабежом, одна из форм выживания. Владение оружием у них на более высоком уровне. Но они не могут вести масштабные войны. Сильная раздробленность, отсутствие дисциплины и единого управление дает возможность как-то повлиять на ситуацию. Но это пока. Они учатся, их учат и снабжают вооружением наши извечные друзья, англичане, французы и другая просветленная западная шушера.

Гибель бойцов не повлияла на моральный дух сотни, наоборот все только усилили тренировки и специальную подготовку. Новички уже стали вполне боеспособными, ушла неуклюжесть и непонимание выполняемых действий. Сотня становилась единым организмом. А запушенная мною фраза «пластуны не сдаются» стала девизом.