Шайтан Иван 2 (СИ)

Глава 3

У нас убитых нет, трое раненых. У одного ранение в левое плечо. У другого правое бедро царапнуло, зимняя одежда смягчила удар, а третьего контузило в голову. Пуля ударила по касательной, ушанка смягчила и даже не поранило кожу, но контузило сильно. Он облевался, головокружение и слабость, сильное сотрясение. Осмотрел всех. Бойцы самостоятельно оказали первую помощь. Все раненные из нового набора. Что значит слабая подготовка, ну ничего, главное безвозвратных потерь нет. У местных двое раненых, один легко в руку, у второго тяжёлое ранение в грудь. Не жилец, скоро отойдёт. Помочь я не могу, к сожалению. Азамат сообщил, что прибыла помощь, сорок семь всадников, дальних родственников и из дружеских селений. Теперь помогают хоронить побитых супостатов. На счету сотни тридцать семь всадников, сколько раненных не известно, пеших, пятьдесят восемь, местные подстрелили одинадцать человек. Мои мародёры тщательно осмотрели, обобрали и аккуратно сложили рядами, у мест произошедших событий. Хоть палкой бей, но бесполезно, что с бою взято, то свято. Крохоборы чёртовы. Ничего не поделаешь. В эти времена люди живут бедно, трудно их винить, в хозяйстве всё пригодиться. Аслан умудрился выловить девять лошадей, основная масса ускакала в общей толпе, много побито, две лошади не сильно ранены. Собрали даже сёдла, лошадиную упряжь, что получше, бурки и папахи, оружие, личные вещи. Ценности сдали Эркену, оружие принял Тихон. Счастливый и гордый, троих подстрелил. Рома подтвердил, улыбаясь и подмигивая мне. После нас похоронная команда местных добрала всё, что осталось, а осталось немало, одежду мы не брали.

Вечером ужинали у Али. Настроение у всех приподнятое.

— Я благодарен тебе за помощь, Пётр, прости за мои сомнения. Знал, что отобьёмся, но так, как всё произошло, до сих пор не могу поверить своим глазам. Больше сотни убитых и один с нашей стороны.

Его дядя молча слушал и пил чай. Видимо, и он находился под впечатлением. Уложенные в ряд трупы убеждали лучше всего и трое раненных у нас. Азамат улыбался, стараясь скрыть довольство, которое пёрло из него.

— Что с Ратзаем? — спросил я.

— Разведчики сказали, что враги ушли оттуда, всё разграбили, разрушили. Живых нет никого.

— А как же твоя сестра?

— А что, сестра, у них почти не осталось мужчин, старики, женщины, дети. Пока поживут у нас.

— Уважаемый Али, могу я поговорить с вашей сестрой?

Али с удивлением посмотрел на меня, подумал немного и кивнул Азамату. Он вышел из комнаты. Вошла Сасэ, все встали, приветствуя её. Она поклонилась и села у стола. Ей было явно за сорок, грубоватые, властные черты лица, уверенный взгляд и ни тени страха и подавленности.

— Могу я поговорить с вами, уважаемая Сасэ?

Она молча кивнула. Не стал ходить рядом и около, перешёл сразу к делу.

— Скажите, уважаемая, среди ваших женщин есть умелицы, которые ткут ковры?

— Много, почти все владеют этим ремеслом. — она не поняла моего вопроса.

— Я имел в виду мастериц, которые умею ткать хорошие, красивые ковры.

Она пожала плечами, показывая, что вопрос бестолковый.

— Хорошо, спрошу по-другому. Сколько стоит ковёр на котором мы сидим?

Ковёр размером приблизительно два на три метра, с красивым узором и длинным ворсом. Нарт, управляющий Али, с интересом посмотрел на меня.

— Пятнадцать рублей серебром платят торговцы, когда покупают у нас. — ответил Нарт. — Если меньше размер, — он указал на рядом лежащий ковёр два на два, — то по десять рублей.

Все смотрели на меня, ожидая пояснений.

— За какое время выткут ковёр? — задал следующий вопрос.

— Если постоянно работать, то за месяц. Если хорошая ткачиха — чуть раньше.

— Я предлагаю уважаемый Али, чтобы ваша сестра собрала своих ткачих и организовала изготовление ковров, можно и ваших женщин. Вы подумайте, вам Сасэ понадобятся деньги, чтобы пережить зиму. Предлагаю вам сделку. Я буду скупать у вас ковры по двадцать и пятнадцать рублей серебром, но у меня условие. Работа должна быть качественной и красивой. Чем красивее узор, тем выше оплата. Если всё получиться, то можно организовать на постоянной основе. Подумайте. Я уважаю ходжа Али и полностью ему доверяю, могу дать деньги вперёд под пять больших и пять малых ковров.

Загрузив хозяев, откланялся и пошёл к себе в комнату. Устал, день суматошный выдался.

Хотел сначала просто купить два ковра, а потом развил эту мысль. Наладить поставку ковров в Москву и пусть Саня торгует. Сейчас местным нужны средства, думаю согласятся. Надеюсь, Али, вложиться, предложение заманчивое.

В комнате остались Али, Сасэ, Нарт и Азамат.

— Какой-то странный этот русский, он воин или торговец? — задумчиво произнесла Сасэ. — Ты ему доверяешь, брат? Он убил твоего племянника.

— Он единственный из всё русских, кому я могу довериться. Твой сын сам вызвал его на поединок и проиграл. Бой был честным. Я сам убедился, какой он хороший воин. Так что я верю ему. Что ты думаешь, Нарт?

— Здесь даже думать нечего. Предложение очень хорошее и главное не требует больших затрат. Если, уважаемая Сасэ сомневается, мы сами можем организовать изготовление ковров. Приблизительно шесть рублей затрат, три рубля ткачихе, восемь рублей прибыль. Если подумать, то десять ковров в месяц мы можем сделать. Закажем Джаму ещё пять станков и можем пятнадцать делать. Выгодно в любом случае, господин. Заплатим, желающие изготовить нить всегда найдутся, скупим шерсть и обработаем. Хорошее предложение. — подвёл итог Нарт.

— Я согласна, мне нужны деньги, чтобы кормить моих людей. Возьму двести рублей для начала. Ты поможешь брат со станками и шерстью?.

— Помогу Сасэ, нам нужно купить муки или зёрна, остальное пока есть, мяса особенно много, — усмехнулся Али.

Утром мы заключили сделку. Азамат едет со мной, и я передаю ему двести рублей серебром и через месяц жду ковры. Сразу оговорили, что плачу турецкими курешами, двести десять монет. Уходили мы с тремя дополнительными розвальнями груженными под завязку. По просьбе Али, мы оставили десять хороших ружей с запасом пороха и свинца, в обмен на пять ковров. Хозяйственный Тихон немного поворчал, но выполнил приказ. На мой вопрос, зачем нам это старьё ответил, что железо хорошее, много полезного инструмента можно сделать. И не возразишь.

На базу вернулись вечером. Народ, полный впечатлений, разошёлся по казармам. Объявил завтрашний день хозяйственный с помывкой. В штабе сидел сотник Сомов.

— Как прогулялся, Пётр Ляксеич?

— Да ничего особенного, пришёл, увидел, собрал трофеи и домой. Али спасибо сказал, мы ответили, пожалуйста.

— Всё шуткуешь, Дорожный вчера прискакал, ругался, конечно, но так, для порядка. Соседям помогать надо. Просил вестового прислать, как прибудешь, и докладную, чтобы отписал. Глядел на обоз, опять прибарахлился.

— Вот сколько говорю тебе, Григорий Степанович, зависть- плохая черта, борись с ней.

— Да пытался, не получается, всё одно побеждает зараза.— рассмеялся он. — Так я снимаю казачков с кордона?

— Благодарствую, Григорий Степанович, что прикрыл, мясо возьми для своих.

— Да чего там, свои люди, а мясо возьму, раз даёшь. — Усмехнулся он вставая.

Наконец дошёл до дома. Ада встречает меня, радостно улыбается.

— Здравствуй, господин — приветствует меня на русском. Обнимаю и целую.

— Сначала мыться, остальное потом.

— Мне ходить баня с господин, — лукаво улыбается.

— Обязательно, — отвечаю в предвкушении.

Утром проснулся поздно, лежу один, Ада встаёт рано и готовит завтрак, если я дома. Сегодня объявил себе выходной. Это такое блаженство — быть молодым, здоровым. Иметь в достатке самое необходимое для жизни и даже немного больше, что ещё нужно для счастья. Только на войне так остро чувствуешь жизнь во всех её проявлениях. Мысль, что ты можешь погибнуть в любой момент, не даёт времени и возможности откладывать что-либо на потом. Говорят самураи так живут. Сейчас, сразу и много, столько, сколько смогу утащить. Брать больше не разумно, тебя просто раздавит. Здесь на Кавказе идёт война, пусть вялотекущая, но война. Только собрался позвать Аду, как услышал тихий девичий говор и смех. Одеваюсь и выхожу в комнату. В зале сидят Ада и Женя, куча белой ткани и ещё чего-то. Они, увидев меня, быстро встали и поклонились. Улыбнулся, отвечая на приветствие. Комната преобразилась. Постелены привезённые мной ковры, низкий стол, три подушки под бок, всё в восточном стиле. Ада накрывает на стол. Лепёшки, сметана, плошка с мёдом, чай. Приглашаю их позавтракать со мной, отказываются. Появился Саня.

— Прощения просим, командир, что нагрянули к вам с Женей. Только просить помощи не у кого. Женька не может пошить одёжу, так, только по мелкому, Амина тоже не очень, остаётся только Аду просить, она мастерица. Вон какой кафтан со штанами пошила. Женьке носить нечего.

Нарисовался хорунжий.

— Разрешите, Пётр Алексеевич?

— Проходи, Андрей, ничего, что я так, по-простому, хорунжий?

— Тебе можно, командир.

— Присаживайтесь, чаю попьём.

Ада принесла чашки.

— Саня, как батя, сёстры приняли Женю?

— Да всё ладно, — он с улыбкой посмотрел на свою жену. — Батя с Хамзой поладили. По весне дом в Пластуновке ставить будем и мастерскую Хамзе. Он у Тихона заказал инструменты нужные, говорит, что и оружие может украсить, материала только нет. Сёстры Женю приняли за старшую, только в станице не ладится. Бабы и девки взъелись, не разговаривают с Женей, а Зайчиха отказалась пошить одёжу. Говорит, что не ведает, какую одёжу горянки носят.— Устало усмехнулся Саня.

— Не впадай в уныние, Саня, это всё от зависти. Жена, красавица, одежду пошьём и купим. Сотня своих не бросает. Поедем в Пятигорск, наберём всего, что нужно. Будем жить-поживать и добра наживать. Возьмём Аду, Женю и Амину они разберутся.

— Да я и не сомневаюсь, командир.

— Что там у тебя с канцелярией?

— Всё в полном порядке, вона, хорунжий подтвердит — кивает он на Андрея.

— Всё в порядке, Пётр Алексеевич. Да, бумага заканчивается, и чернил осталось, чуть. Не забудьте купить в Пятигорске.

— Сань, ты список составь, что нужно. Андрей, с нами поедешь?

— Хорошо бы, тоже нужно закупиться.

— Раз надо, значит, поедешь.

— Пойду я, командир, дел полно. — Саня засобирался.

— Ну, ну, деловой ты наш, свободен.

— Смотрел, что на базе?

— Как приказывал, хозяйственный день. Порядок наводят везде, помывка, стирка и всё остальное. Егор Лукич просил зайти, как время будет.

— Азамат в казарме ночевал? — хорунжий кивает.

— Не задевают его наши.

— Нет, он вроде как свой, даже вчера песни с бойцами пел.

— О как. Попил чай? Пошли на работу.

В штабе даю команду найти вахмистра. Андрей следует за мной. Ладно, решил допустить его к некоторым нашим серым делам.

— Проходи, Егор Лукич. Докладывай, что, где и как.

— Эркен сдал барахло, что с находников собрали, не разобрали пока. Анисим конскую упряжь, сёдла и остальное убрал на склад. С оружием Тихон разбирается у себя. С мясом хорошо вышло, надолго хватит. Сомов чуть воз не утащил, говорит, сотник добро дал. Выдал ему три пуда, хватит с них. Просидели у нас на базе, поели, поспали и мяса ещё им дай. — Заворчал вахмистр.

— Ладно, не бухти — постарался спрятать усмешку, — выдашь Азамату двести десять курешей, запиши на мой счёт.

— Опять чего удумал, командир? — заинтересовался вахмистр.

— Угу, займусь оптовой торговлей ковров.

— Это как? давай командир рассказывай, иль сам решил торговать?

Хорунжий сидел молча, не вмешиваясь ни во что.

— В Москве у меня названый брат торговлей занимается, лавка у нас. Хочу закупать ковры и отправлять ему на продажу. Здесь покупаю по двадцать рублей, продаём самое мало за тридцать пять. Если красивый за сорок уйдёт. Транспортные расходы пять рублей, минимум десять чистого дохода, налог не знаю какой. Грубо считая с десять ковров сто рублей прибыль. Делим по палам и пятьдесят рублей в месяц мне. Это самое мало. Купцы уверяют, что ковры персидские. Я то знаю, что отсюда везут. Будем тоже торговать персидскими коврами. Видел у меня в доме ковры какие знатные. Али продал.

— Так, так, — вахмистр просчитывал все риски предприятия. Напряженное выражение лица, говорило о быстром мыслительном процессе в голове старшины.

— Командир, может, и мы с сотней бочком пролезем в твою торговлю. Ты ж десятью штуками не остановишься.

— Начать хочу с двадцати штук, а там видно будет.

Вполне рабочая схема, думаю в любом случае внакладе не останусь. Помню, что ковры персидские в Москве дорогое удовольствие. Цены заламывать не будем, а потихоньку, возьмём качеством и красотой. А красота, как известно, всегда побеждает. Мои куклы тому пример. Что-то соскучился я по творчеству. Надо ещё идеи Аде нарисовать, она творческая девочка у меня, с тонкой душевной настройкой.