Сержио

Глава 5 Обустройство в деревне (523 круг Н.Э., изок)

В разговоре с хозяевами я быстро определился, что сейчас идет изок (июнь) 523 круга (года) Новой Эпохи. То есть 523 круг от провозглашения независимых королевств на месте провинций развалившейся Тахтарской империи.

После ужина меня разместили в отдельной комнате. Вообще, дом был достаточно обширным и делился на две половины. Одна половина состояла из сеней, большой комнаты с камином и комнаты, в которой меня и поселили. Вторая половина, войти в которую можно было из большой комнаты, состояла из кладовки, комнаты деда Васила с погребом и комнаты Цветелины с Марийкой. В каждой комнате было небольшое слюдяное окошко. А под крышей обширный чердак. Подворье тоже впечатляло. Еще вечером старик провел меня по нему и ознакомил со всем хозяйством. Из построек был заброшенный хлев и большой сарай, тоже в настоящий момент ничем не занятый, если не считать десятка пустых бочек.

Также за сараем была весьма приличная коптильня, а за хлевом — отхожее место. За постройками располагался небольшой огородик и весьма крупный сад с фруктовыми деревьями и кустами, огороженный с двух сторон деревенской оградой, а с одной стороны — плетнем между дворами. Все хозяйство было запущено. Дед Васил объяснил, что, когда были живы сын и зять, семья процветала. Они делали вино для себя и на продажу, держали скотину и занимались рыбалкой. А потом, после трагической гибели обоих мужчин, они уже не смогли поддерживать большое хозяйство. У деда была очень больна спина, а Цветелина была не в состоянии вынести все только на своих плечах. Постепенно пришлось распродать скотину, продать невод. А хозяйство начало быстро приходить в упадок. Было очень жаль семью старика, совсем недавно процветающую, а теперь еле сводящую концы с концами.

Еще затемно, как и уговорились с вечера, дед Васил разбудил меня на рыбалку. Цветелина тоже не спала. Она уже собрала небольшой узелок с какой-то снедью и помогла умыться, сливая воду из крупного кувшина над деревянным корытцем. Вместе со стариком они удивленно понаблюдали, как я чищу зубы, но ничего не спросили. Я вытащил лишние вещи из своего мешка, оставив там рыболовные крючки и леску, завернутые в холстину топорик с лопаткой, небольшой грубый глиняный горшок под червей, который с вечера выделила Цветелина, грузила из известняка и поплавки из вощенного легкого дерева с птичьими перышками, которыми поделился старик.

Больше не мешкая, мы с дедом Василом вышли из дому. В сенях старик захватил приготовленные с вечера удочки, мешок и берестяной короб с крышкой под рыбу. Я же решил сделать удочки на месте. Деревня уже не спала. Из дворов выгоняли коров на пастбище, в некоторых домах светились лучины и был слышен негромкий говор. До ворот мы шли через все деревню и попадающиеся навстречу жители здоровались с нами, с любопытством меня рассматривая. Их интерес был понятен. Мало того, что я был новым лицом в деревне, так еще и ростом был выше всех, кого пока видел из местных жителей. Как вчера приблизительно примерился, средний рост местных мужчин был около 170–175 сантиметров. Я был на полголовы, а то и на голову выше остальных сельчан. Пройдя в открытые дежурившим стражником ворота, мы свернули налево и побрели вдоль берега.

— Вона та — моя, щучьи серьги, — проходя мимо перевернутых лодок, показал дед Васил.

— Так почему бы нам не пойти на ней? — спросил я его. — Если что, мне одному сил хватит ее на воду спустить. Не такая она и большая.

— Да, парень ты здоровый, видать. По крайней мере, ростом с тебя, наверное, только двое у нас в деревне: кузнец Пламен, да Ивайло — сын лавочника Сава. Но не поплывем мы на ей, — потонем. Рассохлась она вся, надо чинить. И продать жалко.

— А, ясно! Не беда, не переживай, дедушка. Починю я ее. Ничего сложного в этом нет. Я с отцом рыбачу с малых лет. Тряпки какие старые есть дома? Смола?

— Кхе-кхе… «дедушка»…, — с непонятным выражением пробормотал старик. — Да, есть и пакля, и смола дома. Как не быть? Всеж мы рыбалкой не один год занимались. Да и лодка эта у меня уже давно.

— Вот и ладненько, значит, все будет нормально. А нам далеко идти?

— Не, куда мне далеко ходить-то? Спина — зараза, замучила совсем, щучьи серьги, — разговорился дед Васил. — Вот сейчас верши проверим. У меня их пяток стоит невдалеке. Потом еще пройдем немного, там хорошее место будет с удочкой посидеть. Раньше-то мы втроем и невод заводили, и острогами работали. И хапком[29] рыбу тягали. Тут место знатное есть, щуки здоровущие — одному и не вытащить. Но тут надо осенью, в листопаде — смутане месяцах острогой бить, когда уже холодно, ночью. А теперь, что? Не могу я ни острогой ударить, ни хапок вытянуть. Остается с удочкой сидеть, да верши ставить.

Пока шли, слева над лесом начало стремительно светлеть. Зазвенели птичьи голоса. Лес просыпался.

— О! Вона и мои верши, — указал на реку старик.

Вдоль берега на некотором расстоянии друг от друга из воды торчали шесты.

— Там не глыбоко, — пояснил дед Васил. — Я шесты повбивал, а у дна к ним верши прицепил. Давай, Сержио, полезай в воду, да тащи плетенки на берег. Помоги нам предки, пусть там хоть что-то попалось.

Снял мешок, я разулся и скинул одежду. Не хотелось ничего мочить.

— А что это такое? — удивленно поинтересовался старик, указывая на трусы и майку.

— Трусы и майка. Нижнее белье такое. А у вас что, их не носят?

— Никогда не видел такого, щучьи серьги, — хмыкнул дед Васил. — Ну ладно, лезь, давай.

Полез в воду. Вода была теплая, а дно — илистым. Сразу захотелось покупаться, но, к сожалению, задачу наловить рыбы никто не отменял. Шесты были близко от берега и верши стояли не глубоко, примерно по пояс. Ну, это мне по пояс, а старику — по грудь. Я наклонился и пощупал место крепления плетенки к шесту. Все было просто, соединение было сделано из сплетенного кольцом прута. Он просто поднял вершу и снял ее с шеста. Плетенка была довольно крупной: метра полтора высотой с метровым диаметром в самом широком месте. От горловины верша постепенно сужалась к своему окончанию. На боку была приспособлена плетеная крышка. Я отворил крышку, и старик тут же суетливо наклонился над плетенкой.

— Пусто, щучьи серьги! Одни водяные жуки, — с горечью воскликнул дед и досадливо отвернулся.

Я тоже заглянул внутрь верши. На дне белели меленькие серебристые рыбки и остатки каши, как видимо, приманка. Нормальной рыбы не было. А по всей внутренней поверхности расползлись здоровенные раки.

— Не вижу повода расстраиваться, — приободрил я старика. — Вон, какие раки здоровые. Это их вы водяными жуками называете? А рыбы сейчас натягаем. Я пока к вашей деревне шел, порыбачил немного, — клев изумительный.

— Какие-такие «раки»? Жуков ты раками называешь? — удивился старик. — А на кой нужна эта гадость?

— Гадость? — вытаращил я глаза. — Да вы что? Сварить их правильно — пальчики оближешь!

— Чтоо?! — глаза у деда Васила стали еще больше моих. — Есть эту дрянь?!!!

— Не, капец какой-то. У вас пиво или там эль делают?

— Как, не делают? Конечно, делают. Эль у нас в деревне очень хороший, а самый лучший у Милоша.

— Так вот, вареные раки, одна из лучших закусок под эль. Руку на отсечение даю. Придем домой, возьмем пару кувшинчиков эля, я приготовлю раков, и увидите тогда, гадость это или объедение. Да и без эля они вкусные.

— Кхех, щучьи серьги. Эля говоришь? Пару кувшинчиков? — закряхтел дед Васил. — Ну, не знаю… а в ваших краях едят этих жуков, что-ли? Кхе…

— Да, не только в наших. Их много, где едят. Вот сами убедитесь.

— Ну, ладно. Складывай в короб своих раков. Но смотри, если смеешься надо мной, не посмотрю, что здоровый лоб, вожжами пройдусь так, что сидеть не сможешь! — погрозил дед.

— Договорились, — я весело рассмеялся.

Проверив остальные четыре верши, я добыл три уже ранее встречавшихся здесь мне чебака и наполнил раками короб на две трети. Пройдя вдоль берега еще метров сто, мы вышли действительно на очень удобный берег. Пологая прибрежная полоса упиралась в быстро набирающую глубину реку. Дно, которой, у берега местами заросло травой. А в паре — тройке метров от реки зеленой стеной стояли ивы, вербы и клены.

— Чудо, а не место, — искренне обрадовался я. — Здесь просто обязано клевать.

— А, то! — подтвердил дед. — Знамо, дело. Я на этой реке все места знаю.

— А какое дно? Коряги есть?

— Не, нет тут коряг. Мы тут невод заводили, поэтому, что и было вычистили. Ровное дно, песок и ил, а у берега трава растет.

— Замечательно! Значит можно донку[30] ставить.

— Это что за донка такая, щучьи серьги?

— А я покажу. Вот приготовлю только сейчас все.

— Ну-ну, давай, готовь. Посмотрим, что наготовишь, да наловишь, — проворчал старик.

Рядом торчал из земли старый пень, а напротив него в дно реки уже были вставлены ивовые рогульки. Было видно, что это место постоянно используется стариком для рыбалки. Я достал лопатку и топорик. Дед, глядя на инструмент, восхищенно поцокал языком, развернул две свои удочки, чем-то наживил крючки и забросил их в воду, положив удилища на рогульки. Я быстро накопал червей и вперемешку с землей наполнил специально взятый для этого горшочек. Затем из вербы вырубил две полутораметровые жерди и метровую палку, двухметровое удилище, рогульку под удочку, а также вырезал метровую толстую ветку с заостренным ответвлением на конце в виде небольшого багорчика.

Подойдя к берегу, невдалеке от старика воткнул рогульку для удочки. Отойдя шага четыре в сторону глубоко воткнул метровую палку для донки и привязал к ней леску, сложив ее на берегу кольцами рядом с палкой. Снасть я подготовил с вечера, благо в комнате горела лучина, и хоть кое-как, но было видно и леску, и крючки. Леску отмерял на глазок, для удочки прикрепил один крючок, для донки — два, для перемета[31] — восемь, примерно в метре друг от друга. Для перемета и донки я выбрал самую толстую леску, что у меня была. И крючки покрупнее. А на удочку — леску средней толщины и два небольших крючка. Отойдя еще на пару шагов, снова разделся, залез в воду и крепко вбил две полутораметровые жерди и привязал к ним перемет. Получилось удачно, — как раз у края травяных зарослей. Затем наживил червяков на перемет и донку.

Дед Васил с интересом посматривал на меня и вроде уже что-то выудил из воды, так как распрямил плечи и глядел настоящим орлом. Я раскрутил и забросил донку. Обрезал ножом небольшую веточку, расщепил ее и подвесил к леске. «Сигналка» готова! Так я делал всегда, облегчая себе наблюдение за клевом. Подойдя к своей рогульке, прикрепил поплавок, привязал леску с крючками к удилищу и аккуратно забросив снасть, положил удилище на рогульку. «Ффух! Вроде готов к труду и обороне». Повернулся к деду Василу, у того в ногах уже валялись 2 крупных карася.

— Ого! Здорово, поздравляю, — похвалил старика. — А из чего у вас леска?

— Дык известно из чего: из пеньки, из льняных нитей и конского волоса есть. Шелковую лесу привозят из Лаомина, но она быстро портится. А у тебя какая? Я что-то отсюда не пойму.

— А я не знаю, — соврал на голубом глазу. — Купил еще дома у заезжего торговца. Дорогущая — ужас. Но, хорошая.

Тут пошла поклевка на удочке, заставив полностью сосредоточиться на рыбалке. Сначала выудил одного, потом второго карася, затем сразу попались две мелкие плотвички одновременно. И тут дернулась «сигналка» на донке. Метнувшись к ней, быстро подсек и сразу почувствовал, — что-то попалось. Я ловко начал выбирать леску. Когда надо — ускоряясь, когда надо — приотпуская добычу, чтобы она не порвала снасть и быстрее устала. Когда подвел рыбу к берегу, схватил с земли багорчик, подскочил и, зацепив за жабры, вытянул на берег крупного сазана, килограмм, этак, на шесть. Не забрасывая донку и удочку, нарезал плотвичек на насадку и пошел проверять перемет. За несколько шагов до снасти уже было видно утопленную и ходуном ходящую леску. Добыча! Снял с перемета двух сомиков килограмма по два. После этого перезарядил перемет и донку нарезкой плотвы, а на удочке оставил червей.

Как только снасти были заброшены в реку, сразу пошла поклевка. Я постоянно бегал между своими орудиями лова и только и успевал вытаскивать рыбу. «Как давно я не испытывал такого удовольствия», — думал про себя и наслаждался простыми радостями. Жив, здоров, молод. Уже очень много для счастья.

Дед Васил только восхищенно цокал языком и озадаченно кряхтел. Он то подходил рассмотреть незнакомую снасть, то наблюдал, как растет горка рыбы на берегу. Удочка в основном вытягивала карасей, чебаков и плотву, а донка и перемет ловила щук, сомов, змееголовов и судаков. Попалось и крупная щука, килограмм на двенадцать. Через пару часов активной ловли старик дал команду «отбой». Он просто побоялся, что улов не влезет в мешок. И действительно, пришлось его забить под завязку, а щуку вообще нести на плече, продев ей палку через жабры и пасть.

Пока шли в деревню, еще раз проверили верши и добрали раками короб до полного. По ходу договорились, что завтра еще раз сделаем подобный налет, а послезавтра будем ремонтировать лодку. К деревне подошли, когда еще не было и полудня. На подходе к деревне и уже идя по улице к дому, дед Васил не пропускал случая поздороваться со всеми встречными жителями и, как-бы невзначай, похвастаться добычей. Войдя во двор, старик громко скомандовал нести корыта. Встречать рыбаков выбежали и дочка, и внучка. Увидев, сколько рыбы мы вывалили в корыто, Цветелина просто ахнула, а Марийка захлопала в ладошки.

— Дедушка, Цветелина, я предлагаю такой план, — предложил я хозяевам. — Пусть Цветелина отложит рыбы сколько надо: на обед, ужин и завтрашнее утро. А на остальную рыбу можно выменять то, что нам не хватает из еды. Хлеб там, овощи… ну я не знаю, вам видней. А завтра мы снова с утра наловим столько же, а если надо, то и больше. У вас очень богатая река, прекрасный клев. Дедушка знает все уловистые места, а у меня отличные снасти.

— Да мы привыкли снедать два раза в день, утром и вечером, — возразил старик.

— Не волнуйтесь об этом. Я вам обещаю, что проблем с питанием у нас больше не будет. Все будет хорошо. Я с вами потом хочу кое-какими мыслями поделиться.

— Сам мальчик еще, а говоришь, как мужчина, — тихо сказала Цветелина.

— Селжио холосый, — полезла в защиту Марийка.

Я улыбнулся, а Цветелина погладила дочь по голове:

— Да никто и не говорит, что плохой. Защитница…

— Пусть дедушка пока отдохнет, а вы мне покажите, на каком столе можно рыбу почистить. У меня в этом деле большой опыт. Так что, я помогу. И еще, надо какую-нибудь емкость. Вон там, в коробе, я раков набрал, их надо поставить на часик в чистую воду. Потом я их промою и сварю.

— Предки! Это водяные жуки. Разве их едят? — удивилась Цветелина.

— А я ему говорил, щучьи серьги, — поддержал дочку дед Васил.

— Будет так вкусно — пальчики оближите! — уверил Сергей. — Просто доверьтесь мне и тогда убедитесь сами. Хорошо бы кувшинчик эля взять, вареные раки под эль чудеснейшая закуска.

— Это можно, кхе.

— Тебе отец под эль можно, наверное, и пауков наложить, — возразила дочь.

— Да перестаньте, уверяю вас — будет вкусно. Ну, а не понравится, никто не неволит. Вот еще вопрос, у вас есть укроп, лавровый лист, душистый перец?

— Укроп есть, что такое лавровый лист я не знаю, а перца нет, он очень дорог и здесь не растет, — ответила Цветелина. — Его привозят купцы откуда-то с юга.

— Не страшно. Главное, укроп есть. Мне потом понадобится укроп и ложка соли. Можно грубого помола. Ну и какую-то посуду, куда эти раки влезут. И пожелание еще будет. Вы же уху будете варить?

— Да.

— Сделайте тогда, пожалуйста, двойную.

— Что ты имеешь ввиду?

— А вон, видите, у нас маленький сомик есть? Вы его положите в котел сразу, как воду на огонь ставить будете. Он пойдет полностью на разварку. А остальную рыбу, какую вы на уху отобрали, кладите в обычную очередь после крупы и овощей. Уха будет гораздо вкусней и наваристей. А на жареху лучше всего карасей пустить. Только пошинковать редкими надрезами по хребту обязательно. Прожарится качественней и в тоже время не развалится.

Цветелина одобрительно на меня посмотрела и… работа закипела. Залил чистой водой раков и пока от них отставали ил и грязь, ударными темпами чистил рыбу. Марийка бегала на подхвате и не отходила от меня ни на шаг. Цветелина пробежала по соседям, сменяв часть улова на другие продукты. И все-таки, взяла в харчевне кувшин эля. По приходу она занялась варкой ухи и жаркой рыбы, а я приготовлением раков. Подвесил выделенный мне котел с водой над очагом. Пока вода вскипала, промыл раков под проточной водой. В кипящую воду кинул укроп, соль и дал покипеть пару минут. Потом закинул туда раков. До готовности они дошли как обычно, — минут за пятнадцать.

— Мама, деда, они класные стали! А глазисси челные! — волновалась Марийка.

— Так и должно быть. Все в порядке, — успокоил малышку.

Я снял котел с огня и, накрыв крышкой, отставил в сторону. Скоро и все остальное было готово. Цветелина быстро накрывала на стол. На отдельное широкое блюдо выложил ароматно парящих раков. Когда все уселись, я посоветовал перейти к ракам после ухи. Под стаканчик эля.

— А ты уже пьешь? — спросила Цветелина. — Не рано?

— Не! Какой с меня выпивоха? Я, вон, в маленькую кружечку налью, и мне за глаза хватит на весь ужин. Исключительно для вкуса. Уж больно с раками хорошо эль идет, — объяснил хозяевам. — Кстати, у меня вопрос возник. А почему при наличии изобильной реки, ухоженных пашен, садов и огородов, в деревне так много не очень сытых людей?

— Так откуда сытым быть, если большую часть баронская стража забирает. В деревне других доходов нет, вот и берут продуктами и животиной разной. А попробуй вырасти, щучьи серьги! Руки-то одни. Потом, не кажный круг земля родит хорошо. Зверье, опять же, потравить может. Тилинкиты, кол им в горло, бывает, безобразят. Так что, хорошо, если есть что поснедать хоть раз в день. Не до жиру нам!

— Понятно…

Потом все дружно отдали дань ухе и жареной рыбе. И разговоров за столом почти не было. Уха действительно получилось очень наваристой и вкусной.

— А теперь я объясню вам, как правильно есть раков. Это надо уметь делать. И не бойтесь, раков едят во многих государствах, они часто бывают и на дворянских столах, — начал я объяснения. — Сразу вам и расскажу, и покажу. Смотрите! Сначала съедаем мясо из клешней. Если клешни большие, то надо разломать их. Если маленькие, то выдавливаем мясо зубами, как и из фаланг. Мммм… Вкуснота! А ну-ка, глоточек эля… ммм…

— Да-а, смотрим, вот раковая шейка. Хвостик конечно, но называется, почему-то, «шейка». Если там есть икра — съедаем. Потом отламываем панцирь от шейки и выпиваем бульон. Затем снимаем панцирь и отделяем аккуратно желудочек. Смотрите не раздавите, а то вкус станет горьким! Съедаем печень, вот она. И икру, если она есть. Теперь высасываем бульон из тельца рака. На внутренней стороне панциря видите жирок? Его можно есть, а можно и не есть. Это дело вкуса. Затем переходим к шейке, разламываем ее, убираем эту вот полосочку, это кишечник. И едим мясо. Мнямм… мое любимое место в раке. Тут надобно опять эля хлебнуть.

— Эххх… хорошо-то как. И остаются только ходильные ножки. Это, если рак крупный, как у нас. Тогда выдавливаем мясо зубами, как на фалангах клешней я показывал. Вот и вся наука. Наслаждайтесь! Вот только, наверное, малышке будет не просто. Ты, Марийка, просто с клешней и шейки мясо ешь, а на остальное внимание не обращай, хорошо? А то, давай, я тебе лучше почищу? Цветелина, Марийка, вы не против? В мясе раков, как и в морепродуктах, много легкоусвояемого белка. Это очень полезно. Только каждый день не надо их есть. Так, два — три раза в неделю. А то концентрация, все-же, высокая.

— Я половины слов не поняла, что ты сказал. Хотя, смысл уловила, — усмехнулась Цветелина. — Совсем не похож ты на крестьянина, Сержио.

— Кхе, и что господа едят, знаешь, и что в каких странах, щучьи серьги! — присоединился дед Васил.

— Да говорю вам, я простой человек из обычной семьи. Кушайте, лучше. На-ка, Марийка, я тебе шейку очистил.

— Спасибо, Селжио. Ты столько знаешь! Ласскажешь мне сказку?

— Погоди. Мы не договорили еще. Думаю, разговор не помешает насладиться приятным обедом. Я вот какие думки вам хотел рассказать, да посоветоваться. Мы завтра с дедушкой рыбы еще наловим, послезавтра, если погода позволит, проконопатим и просмолим лодку. Потом он мне покажет места уловистые, подальше от деревни. И я рыбой сам займусь. Нечего там двоим делать. Буду привозить рыбы, сколько надо. У вас во дворе я видел коптильню. Деда Васил, предлагаю тебе заняться копчением. Дров я тоже тебе для этого приготовлю.

— Часть той рыбы, что не съедаем, будем коптить и вялить. Коптильня ведь есть и в неплохом состоянии, я смотрел. А вялить во дворе будем, на веревках вон развесим. Хранить станем в сарае, подвесим там, чтобы мыши не добрались. Подготовим и себя к зиме, чтобы не голодать, и на продажу, и на обмен часть уйдет. Да, сейчас большую часть надо на продажу и обмен пускать, до зимы все-таки далековато. Потихоньку подготовимся.

Все внимательно слушали.

— Деда, если ты пригласишь на стаканчик эля Милоша, хозяина харчевни, он придет?

— Конечно, придет. А зачем это?

— А надо приготовить рыбки повкусней и раков сварить. И под это дело, и под душевный разговор мы ему дадим попробовать. Должно понравиться. Если же понравится, надо договариваться на поставки. В харчевню его и местные, и проезжие заходят. О цене вы сами договоритесь. У меня не получится, он меня из-за малого возраста серьезно воспринимать не будет. Да и торговаться я не умею. Сильно много не заламывайте, главное — дело начать. А потом и условия можно подправить.

— Кхех, а Милошу-то Деян рыбу продает, щучьи серьги.

— А какую?

— Свежую.

— Вот! И я о том же. А копченая и вяленая под эль — великая вещь! А раки? Это вообще новинка будет. Если все это закрутится, надо еще вершей будет навязать. Далее, Цветелина, к вам просьба. Я умею хорошо писать и читать. Надо с народом местным поговорить и рассказать им про это. Вы же с соседними деревнями общаетесь? А то и в город выбираетесь?

— Конечно.

— Там знакомых и родственников много, так?

— А по-другому и не бывает. Все в округе хоть дальние, но родственники. Или, по крайней мере, знакомцы. Дети растут, приходит время семьи заводить. С кем? Конечно, все в округе родственники и знакомцы!

— Правильно. Но все подряд не имеют возможности разъезжать по родственникам. А я мог бы для них письма писать. Поедет один по делу, а с ним сообщение можно передать хоть от каждого жителя деревни. Мне не трудно будет написать. А за это мы малую плату возьмем. Продуктами или чем еще. Это на ваше усмотрение. Может, что-то и подкопим.

— А как же там читать будут? Если они неграмотные?

— Дак, не все же неграмотные. У нас в деревне вон, кроме меня, еще два человека грамоту знают. И у них тоже такие есть. Сходят к такому грамотею, он и прочитает.

— Ну, вообще-то, да.

— Вот и хорошо. Так, потихонечку, дело и пойдет. А вот у вас в деревне какие алкогольные напитки есть?

— Дак, эль, вино, вот тоже, разное, медовуха.

— Ясно. Я знаю секрет, как сделать такой напиток, о котором никто не знает, и он будет веселить лучше любого из вами перечисленных. Очень хороший напиток. Тайный семейный рецепт. Если получиться, то для вас и меня заработаем неплохие деньги. И зимы бояться совсем не нужно будет. Сможем его продавать или сами, или через Милоша. Это уж потом решим.

— Не шутишь ты? Откуда можешь знать такое? — построжел старик.

— Не могу сказать. Главное, что сделаю, а не просто языком болтаю. Теперь другой вопрос. Я видел у вас хлев. Он не используется. Думали, что делать с ним?

— Да, что-ж с ним делать? — подключилась Цветелина. — Скотину содержать ни времени, ни сил, ни средств нет.

— Это я понимаю. Но вы же сами рассказывали, что у вас есть люди, что скотину держат.

— Есть. Почти в каждом дворе скотина есть, коровка, там, свиньи и овцы.

— Да не про то разговор. Скотоводы, кто этим живет?

— А, про этих. Двое у нас таких. Вук, он несколько коров держит да пастухом деревенским подрабатывает. Бедноватая семья у него. И Сречка, вот у него семья богатая. И коней, и волов разводит.

— Куда девает их?

— Ну, куда девает? Продает, если получается.

— А если не получается?

— Кхе, вот пристал! Если много становится, а продать не может, то забивает. Куда их девать? А так, и мясо, и шкура. Вон, у нас и кожевенник и шорник есть. Да и сапожник. Всем шкуры для работы нужны.

— Вот. Я так и подумал. Надо к нему сходить и поговорить. Предложить арендовать у вашей семьи хлев. Пусть там скотину держит. Невыгодно же так, как у него сейчас. Появился новый приплод, места не стало и иди, убивай скотину свою. А мог бы на следующий год и большие деньги за нее взять. Правильно?

— А ведь верно. Правильно говоришь.

— Вот! Поэтому на этой десятице надо сходить обязательно и договориться. Сходите?

— Да, схожу, уж. Дело-то какое правильное ты придумал. И ему будет хорошо, и нам… и скотине, — усмехнулся дед. — Да и с жуками водяными ты не обманул, кхее… вкусно с элем-то!

— Одна просьба будет у меня. Мне каждый день надо пару часов уделять тренировке. Думаю, через три — четыре дня, когда у нас повседневные дела наладятся, я и начну. Вы не против?

— Это что за тренировки такие?

— Тело тренировать, с оружием также.

— Чтож ты за простолюдин такой, что с оружием тренируешься, — тихо пробурчал дед.

И уже громче сказал:

— Дак, если успевать по хозяйству будешь, так занимайся, чем тебе там надо.

— Спасибо. Я буду успевать. А сейчас я в лес сбегаю, нарублю жердей, надо плетень у нас поправить. Вы не против?

— Предки с тобой! Конечно, не против. Иди, Сержио.

— Марийка, я помню про сказку. Закончу с делами, расскажу. И, Цветелина, еще одна огромная просьба. Мне бы, какую одежду попроще. Обувь также. А то не хочется угробить ту, в которой сейчас хожу. Другой-то у меня нет. Я заплачу, сколько надо.

— Хорошо, — отозвалась уже суетящаяся с уборкой в доме женщина. — Я придумаю что-нибудь.

Я удовлетворенно кивнул, захватил в своей комнате топорик, поправил на поясе нож и вышел из дома. На деревенской улице мне попались навстречу пару женщин, озабоченно куда-то спешащих и сидевший у крыльца своего дома старик. Со всеми я уважительно здоровался, а паре стаек играющих детей махнул приветственно рукой. Уже на выходе из деревни встретил крепкого белобрысого парня, постарше себя круга на два и немного ниже ростом. Правда, по сравнению с остальным населением деревни, его можно даже назвать высоким. И было заметно, что физически он очень развит.

Парень стоял у крайнего дома, как я уже знал — деревенской лавки, прислонившись спиной к стене. Я снова уважительно поздоровался. Парень, глянув исподлобья, сплюнул мне под ноги и вызывающе ухмыльнулся. Я сначала недоуменно притормозил, а затем, пожав плечами, прошел мимо. Подумал с досадой: «Везде среди парней и подростков одно и то же. Всегда найдутся такие, которым надо обязательно до кого-нибудь докопаться, а еще лучше — почесать кулаки».

Дойдя до леса, я достаточно быстро нашел подходящие деревца. Срубил, очистил от веток и ошкурил тонкие стволы. «Насколько я помню, для ремонта должно хватить». Затем, решил сделать боккэны[32] под шашку и вакидзаси для тренировок. Тут пришлось побродить по лесу подольше. Наконец, нашел дуб с подходящими ветками и вырубил четыре заготовки. Решил: «Выстрогаю дома». Забрав подготовленные для плетня жерди, взвалил их на плечо и направился домой.

При входе в деревню поздоровался с охранником на вышке, бросил взгляд на лавку, но давешнего парня там, к счастью, не было. Не хотелось начинать свою жизнь на новом месте с мордобоя. Да и не любил я драться, хоть и приходилось это делать «в прошлой жизни» достаточно часто. Правда, люди меня знающие, ни за что бы об этом не догадались. Я никогда не избегал драк и всегда лез туда, где видел несправедливость. Уж таким меня воспитал отец, дед и старший брат. А уж чуть свернутый нос и куча разнообразных шрамов по всему телу открыто говорили — драчун. Но, сам-то я знал, что это не так. Я НЕ ЛЮБИЛ драки. В каждой ситуации, которая заставляла меня помахать кулаками, приходилось себя заставлять. Перед каждой дракой натурально трясло.

Сначала, по малолетству, очень переживал, что это означает трусость. Впрочем, эта тряска проходила сразу после начала драки. Гораздо позже узнал, что это обычное в таких ситуациях действие адреналина. Когда я зашел в дом, ко мне сразу вышла Цветелина со стопкой одежды и двумя парами обуви. Очень смешной. Насколько я сообразил, глянув на эти «чуни» (как назвал их про себя), они были вырезаны из одного куска грубо выделанной кожи, сложены конвертом вокруг ступни и зашнурованы кожаным же ремешком.

— Не побрезгуй, Сержио, померяй. Это одежда моих брата и мужа.

— Спасибо, хозяйка, — от всей души поблагодарил я.

Померив одежду, оказалось, что она коротка. Но вот, обувь подошла. Благодаря своему нехитрому покрою, можно было немного подрегулировать длину шнуровкой.

— Не переживай, дай я померяю на сколь одежа короче. Сейчас рукава и штанины надставлю таким же полотном, и можно будет пользоваться.

— Ясно. А можно мне будет и мою еще по ширине подогнать? Вы же видели, она мне великовата. Сколько с меня за одежду и твой труд причитается?

— Не надо ничего. Это подарок. И твою одежду я подгоню.

— Еще раз спасибо. Очень ты меня выручила. А теперь, пойду я забор подправлю.

Вышел во двор и занялся ремонтом забора. Пока работал, в гостях у Цветелины побывали, наверное, все женщины деревни. Прибегая то по одному делу, то по другому, все с любопытством на меня глазели. Быстро разобравшись с забором, я уселся на крыльце и занялся вырезанием боккэнов из заготовок. Уже вечером, когда были переделаны все дела, уселся с Марийкой в большой комнате. «Ведь обещал сказку? Слово надо держать». Это тоже было одним из моих принципов. Сначала немного растерялся. Хоть у меня и выросло двое детей, раньше не приходилось рассказывать сказки. Детьми занималась жена. Я же пропадал на службе. Уходил, пока дети еще спали, а приходил со службы уже поздно и настолько задерганный, что был не в особо подходящем настроении для сказок. Сейчас очень жалел об упущенных возможностях. «Что же мне рассказать? Что может быть интересно ребенку в ее возрасте? Эх, русская классика никогда и никого еще не подводила»!

— Слушай, Марийка. Сказка про сестрицу Аленушку и братца Иванушку. Жили-были старик да старуха, у них были дочка Алёнушка да сынок Иванушка. Старик со старухой умерли. Остались Алёнушка да Иванушка одни-одинёшеньки…

В течение всего рассказа я и сам увлекся. Старался рассказывать в лицах, с выражением. Наверное, наверстывал то, что упустил в прошлой жизни. И мне нравилось то, что я делал. А уж как переживала Марийка! И за добрую и заботливую сестрицу, и за непослушного братца. Она не понаслышке знала о тяжелой жизни. А уж, как ревела, когда колдунья заколдовала и утопила Аленушку, а потом решила зарезать и съесть Иванушку. А как радовалась с еще не просохшими от слез глазами, когда в итоге все закончилось счастливо. В течение рассказа, Марийка перебралась к Сергею на колени и сидела, вцепившись обеими руками в рукав его рубахи.

— Как сдолово, Селжио! Какие ты сказки холосые знаешь. Ласкажи еще. Пожалуйста!

Но тут вмешалась Цветелина:

— Все дочка, тебе уже спать пора. А завтра много дел и ты мне будешь помогать.

— Ну, мааам! Я все сделаю, пусть Селжио еще ласкажет.

— Марийка, — пришлось вмешаться. — Я тебе обязательно расскажу сказку. И не одну. Но сейчас уже действительно поздно. А завтра вечером, если будешь слушаться маму, расскажу тебе еще одну интересную историю.

Цветелина благодарно улыбнулась, уводя насупившуюся дочку в комнату.