Сержио

Глава 1 Знакомство (2016 от Р.Х., октябрь)

Холодный октябрьский вечер. Облачности нет, как нет еще и снега. Но за окном хабаровского ресторанчика «Мюнхен» уже минус двенадцать. Тем уютнее внутри. Тепло, полумрак, тихая музыка. Это одно из немногих мест в городе, где я люблю бывать. Почему? В свое время мне довелось послужить в ГСВГ, это наша группа войск в ГДР (для тех, кто уже не помнит или не знает). Лет мне было только-только за двадцать, все девушки — благосклонны, пиво — лучшее в мире, профессия — нравится и достойно оплачивается, здоровья — вагон и пошатнуть его ничто не может. Ну… так тогда казалось.

В редкие часы отдыха мне нравилось посидеть в гаштете, попить пивка, пообщаться с местным населением. Немножко выучился языку, совсем чуть-чуть. Но для магазина или гаштета хватало. И когда уже в Хабаровске случайно зашел в этот ресторанчик, то что-то зацепило. Стал иногда приходить сюда. Чаще всего, просто за бокалом пива вспомнить трудную, но яркую и счастливую молодость. Реже, пошутить над барменом и официантками. Над всеми местными Гансами и Гретхен (судя по бейджикам), которым делал заказ на немецком, а они хлопали глазами, не понимая ни слова. Хохотали мы вместе. Молодежь оказалась отличная и с юмором дружила.

Вечер только начался и в подвальчике почти никого не было. Я присел на свое любимое место за дальним столиком, лицом ко входу. Официантка улыбнулась, как завсегдатаю и быстро обслужила. Вот и первые посетители, в ресторанчик залетела стайка девушек. Весело смеясь и переговариваясь, прошли к столу, простреляли глазками по залу. Взгляды скользнули по мне, не зацепившись ни на секунду. Я понимающе усмехнулся. Уже начал привыкать. Ну, а что хотел? Все правильно. Во-первых, через несколько месяцев стукнет сорок девять. И темные волосы, не скупясь, уже присыпала седина. А во-вторых, женщины тонко чувствуют эмоциональный фон. А он в последние годы, мягко сказать, мрачноват и не привлекателен. А вот мое внимание они привлекли. Одна из девушек была поразительно похожа на мою жену, мою Аннушку. Такое же необычное сейчас своей скромной красотой лицо, восхитительные миндалевидные глаза, большие пушистые ресницы. Тоскливо защемило в груди, я с трудом заставил себя отвернуться. Почему так получилось, что я сейчас сижу один, пряча лицо за этим пивным стаканом? Идти некуда и, самое главное, нет желания это изменить. Накатили воспоминания… Счастливая жизнь! Нет, я не сын олигарха или партийного босса. Родился и рос в рабоче-крестьянской семье. Но в семье дружной. Где все любили друг друга.

Родился в поселке, но вскоре семья переехала в Хабаровск. Бабушка, отец, мама, старший брат Толик и ваш покорный слуга. Родители рассказывали, что хотели лучшего будущего мне и брату. Было здорово! Мы многое делали вместе, а от отца вообще не отлипали. Когда он был дома, конечно. На рыбалку, на охоту, в гараж, на дачу. Даже на работу с ним ездили. Отец работал на железной дороге машинистом. И мы с братом напрашивались с ним в поездку. Батя научил многому: стрелять, ловить рыбу, готовить, водить сначала мотоцикл, а потом и машину, разводить костер, мастерить помаленьку. Да всего не перечислишь! А самое лучшее время начиналось на летних каникулах. Мы с Толяном почти все время пропадали у родителей отца в посёлке Смидович, у деда Самуила и бабы Насти. Отец в основном занимался там охотой и рыбалкой, а мы ловили момент пообщаться с дедом. Герой войны, тяжелораненый под Ленинградом, и настоящий забайкальский казак. И у него была настоящая казацкая шашка! Представляете, что это значило для советского пацана?! Покоя мы ему не давали. Терзали деда, как могли, прося его рассказать про войну и дать поиграться с шашкой. Про войну он не рассказывал. От слова совсем. А так, как отвязаться от нас было не реально, то он допускал к шашке.

Только вот насчет «поиграться», это мы размечтались. Дед быстро объяснил Толику и мне, что значит шашка для казака. И поставил условие: или серьёзно ей занимаемся, или она остается в сундуке. Естественно, мы заверили его, что будем заниматься серьезно. Ну, заверили оба, а занимался один я. Толяну было не очень интересно, он больше любил возиться с мотоциклом, а я просто души в клинке не чаял. Дед, видя такое дело, и сам загорелся. Учил, как его когда-то батя учил. Удар ставил сначала на струе воды, чтобы брызг не было, потом на рубке лозы. Нападение и защиту тоже тренировал от простого к сложному. Уходы, отбивы, отводы, скаты. Все эти «дверцы», «оконца», «колокольчик»[1].

Единственное, коня у него не было, и он садил внука на бревно. На этой почве я подружился с местными пацанами. Хотя, как подружился? Не сразу. Сначала меня поймали у магазина, когда бегал покупать деду «Беломор». И наваляли люлей. Через пару дней я выловил одного из обидчиков и навалял уже ему. А потом мы как-то быстро подружились. Ну, вы знаете, как у мужчин бывает (вне зависимости от возраста). Сначала в «бубен настучать», потом дружба — не разлей вода. Дед детворе сделал макет шашки и позволил тренироваться вместе. Так было гораздо веселее. Да и соревновательного момента никто не отменял. Через полгода, я уже мог ловко фланкировать шашкой.

После школы поступил в общевойсковое военное училище. И тоже был там счастлив. Было чрезвычайно трудно, но интересно. Стал там сержантом и кандидатом в мастера спорта по военно-спортивному комплексу. После училища попал в ГСВГ, а после вывода войск вернулся на Дальний Восток. Не забывал свое увлечение и на службе. Частенько стоя в наряде и скрашивая ночное бодрствование, открывал оружейку и фланкировал с шашкой. Одной из тех, что носит в парадном расчете знаменная группа. Профессию свою любил, поэтому все трудности всегда решал и по службе рос без особых проблем. Затем встретил свою любимую…

Воспоминания текли ласковой, тихой рекой. На сердце потеплело. Я при первой встрече понял, что Аннушка — моя вторая половина. Лучшая половина. Поженились, Анна подарила мне двоих прекрасных детей: старшую дочку Лену и сына Костю. Именно таких, как и мечтал. На службе по-прежнему все ладилось. Отслужил на командных должностях, потом перешел на штабные. Дослужился до полковника. Не сразу смог поверить, что получил это звание просто за хорошую службу, не давая никому взяток и не расцеловывая вельможные задницы. Я был удовлетворен своей жизнью! С удовольствием ходил на службу и с удовольствием шел домой. Что еще надо? А потом случилось это… Черная волна снова накрыла с головой. Привычно сдавило сердце, в глазах потемнело. Глухим голосом подозвал официантку и попросил принести графинчик водки. Стараясь не обращать внимания на ее обеспокоенные взгляды, набулькал себе в пивной бокал на три пальца и быстро опрокинул. Не полегчало.

Этот звонок тогда перевернул все. В тот день проводил штабную тренировку, когда позвонил телефон. Такой голос у жены я никогда не слышал и такого черного дня у меня не было ни до, ни после. Моего пятилетнего сына, моего Костика парализовало… Мы сделали все, что могли. Была и заграница, и Москва, лучшие местные врачи. На ноги сына поставили, и он стал ходить. Но диагноз просто уничтожал. Неизлечимое заболевание периферийной нервной системы. Скоро ушли из жизни родители. Дедушек и бабушек к этому времени уже тоже не было. Уже дошел до того, что обратился к психиатру в окружном военном госпитале. Подумать о таком никогда не мог! Но нескончаемая бессонница со всем сопутствующим «букетом» меня тогда уже почти доконала. Эта трагедия изменила жизнь нашей семьи. Как будто выключили цвет. Жизнь стала черно-белой. На все стало наплевать. Не было желания ни на что. Уволился из армии. Устроился на гражданке и был на хорошем счету, но уволился и оттуда. Не мог заставить себя что-либо делать. Не мог надолго сосредоточиться. Смысл жизни был потерян. Скорее всего, это можно назвать малодушием, но, что есть, то есть. Ни строчки из прожитого не вычеркнешь.

Потом от меня как-то отдалилась дочь. Но, слава Богу, встретила хорошего человека, как ни странно — американца, и вышла замуж. Через некоторое время она позвонила и сказала, что может организовать качественное лечение и медицинский уход за Костей в США. Аня улетела с сыном, а я остался. Почему? Почему мои любимые люди там, а я здесь? Одна из причин — подстраховка на случай, если родным придется возвращаться домой. Черт, как же мне было хреново! Выплеснул остатки из графина в бокал. Опрокинул его и даже не почувствовал крепости. Пора уходить…

Рассчитался и вышел на улицу. Стылый ветер сразу качнул меня к центральной площади. Но нет, мне надо в другую сторону. Чуть наклонившись вперед, пошел в сторону дома. Надо пройти всего два квартала в сторону Амура, потом через двор и на месте. Я шел не спеша, алкоголь почти сразу выветрился из организма. Мимо куда-то спешили люди, мигали неоновые огни реклам и вывесок многочисленных салонов и магазинов. Никому до меня не было дела. И это вполне устраивало. Вот и пора сворачивать к дому.

Свернул во двор. Здесь было темно. Довольно густо засаженный деревьями и кустами двор освещался только из окон его дома. Ну, сейчас в подъезд, на четвертый этаж, ванна и в люлю… Стоп! Что-то не так. У детской горки стояли трое парней, один прижал к горке какого-то очень прилично одетого старика, двое были рядом и явно были с ним заодно. На выход со двора опасливо оглядываясь, быстрым шагом удалялись двое молодых мужчин. Я досадливо сплюнул. Обычная картина, которую привык видеть с начала девяностых. Ну что, а нам дуракам меняться не пристало? Я устало побрел к детской горке. Мля! А у деда нож приставлен к горлу! Быстро осмотрелся. Двор, как назло, был пуст, и в окнах никого не было видно. Все три парня были лет по 18, довольно крепкие на вид. Один, что держал нож, был сухощавым, а двое — с явным лишним весом. Мордатые и уже с пивным животиком. Ну да все равно…

— Эй! Молодежь! Железку убрали по-быстрому и дуйте по домам. А то мамка заругает.

Гопари удивленно вытаращились. Первым «оттаял» один из толстых:

— Че? Ты че, рамсы попутал, очкарик?! Пи@#$й отсюда, пока можешь. Не, ну вы видели! Ох@#л ваще.

Ну, да. Молодой офицер, имеющий навыки рукопашного боя, спортсмен — КМС СССР, остался где-то там, в прошлом. В том времени, когда я искренне считал, что ни одна болячка ко мне пристать не может в принципе. Тогда у этих троих парней шансов против меня было бы немного. Сейчас перед ними стоял почти пятидесятилетний, темноволосый, с проседью мужик, ста восьмидесяти двух сантиметров роста, близорукий, с травмированным позвоночником и небольшим набором переломов. С никакой дыхалкой и лишним весом. Пускай, и не таким заметным, но все же. Ну, а что это меняет? Убрал очки в боковой карман, в сумерках стало намного хуже ориентироваться и определять дистанцию. Я это конечно знал, но выбора все равно не было.

— Пацаны, не создавайте себе проблем. Дуйте по домам, потом еще спасибо мне скажите.

— Да ты че, козел? — взвился худой. — Пацаны, ну-ка, поучите придурка.

Два его напарника немного разошлись и стали с двух сторон ко мне приближаться. Расклад был не очень, но надо постараться. Быстро шагнув навстречу правому мордовороту, сымитировал замах рукой и, когда соперник начал закрываться, врезал ботинком под коленную чашечку. Гопник дико взвыл на весь двор и повалился в кусты. Быстро развернулся ко второму, но, еле успел отклонить голову от бокового удара. И отпрыгнул назад.

— Вы что, @#$%! Какого-то, @#$&, очкарика не можете уработать!? — заорал худой. — Я вас, @#$&, сам сейчас уделаю, уроды, @#$&!

Худой смачно ударил старика в живот невооруженной рукой и кинулся ко мне. Я сосредоточился на худом, махающим передо мной ножом. Слева заходил мордатый, а второй жирдяй благим матом орал в кустах. Видно получилось не слабо повредить колено. Вот, наконец, удачный момент и я поймал худого на прием. Рычаг руки наружу и худой начинает визжать от боли, но тут сильный удар прилетает мне в голову, и я выпускаю руку худого. Еще один мощный удар опрокидывает меня на землю. Быстро попытался встать. Я прекрасно знал, что те времена, когда лежачего не били и дрались один на один, ушли в прошлое вместе с моим детством. Но тут уже от худого гопника прилетает удар с ноги в голову и у меня в глазах кто-то выключает свет…

— Сергей Петрович… Сергей Петрович, вы меня слышите?

Какой-то назойливый голос настойчиво бубнил прямо в ухо. А прямо через сомкнутые веки вовсю пробивались солнечные лучи.

— Сергей Петрович, ну я же вижу, что вы меня слышите….

Я разлепил пересохшие губы:

— Слышу, конечно, тут не захочешь, а услышишь. Это пыточная?

— Хмм… Скорее, наоборот. Но то, что вы шутите, уже хорошо!

С трудом разлепил глаза. Голова слегка кружилась, а во рту был неприятный привкус. Я находился в больничной палате, вполне приличной. Одноместной! Рядом с кроватью стоял доктор, по виду мой ровесник, и медсестра. Настолько сексуального вида, что я даже оторопел.

— Здравствуйте, Сергей Петрович! Вы находитесь в 301 Окружном военном госпитале. Меня зовут Арсений Павлович. Я — ваш лечащий врач, это — ваша медсестра Татьяна. Как мы себя чувствуем?

— Здравствуйте, доктор. Чувствуем, как участник реалити-шоу.

— Почему? — брови доктора выстроили аккуратный домик под шапочкой.

— Да вот потому, — я обвел глазами палату и остановился на медсестре.

Татьяна поправила руками свою прическу и края ее коротенького халатика послушно поползли вверх. Я громко сглотнул.

— Что-то, в горле пересохло, — просипел я.

Таня тихо хихикнула.

— Нет, ну что вы. Никакого шоу. Так как вы себя чувствуете?

— Нормально, доктор. Только голова немного кружится.

— Так и должно быть, у вас сотрясение мозга. Два ребра треснуты. Ушибы. Что вы помните?

— Да все помню. Шел домой, во дворе увидел уродов, угрожавших ножом пожилому мужчине. Заступился. Хмм… Потерял сознание, очнулся — гипс.

— Ну, гипс нам не понадобится.

— Арсений Павлович, скажите, почему такое внимание к моей особе?

— Какое «такое»? — деланно удивился доктор. — Вы — целый полковник!

— Да бросьте. Полковник запаса, которых как собак нерезаных. И кстати, откуда вы знаете мое звание?

Доктор слегка поморщился:

— Ну, плюс ко всему нас попросил Мирослав Александрович. А насчет звания, ваша соседка рассказала. Это она вызвала полицию, когда хулиганы начали приставать к Мирославу Александровичу. Наряд чуть-чуть не успел подъехать. Он и спугнул потом этих отморозков.

Камышев тяжело вздохнул:

— А кто такой Мирослав Александрович?

— Этот тот мужчина, которого вы спасли от бандитов. Кстати, вы помните, у вас какие-нибудь ценные вещи с собой были?

— Портмоне, телефон, часы. Правда, часы не очень и ценные. Выглядят лучше, чем стоят.

— Ну, часы-то на месте. А вот портмоне с телефоном, к сожалению, нет.

— Да черт с ними! Сам жив, старик жив, да и ладно. Кто он такой, кстати?

— Уважаемый человек. Да вы с ним и лично познакомитесь, если вы не против.

— Не против, отчего же?

— Тогда он сегодня подойдет?

— Конечно. А почему я так долго в отключке был?

— А! За это не волнуйтесь. Мы вам лекарство ввели успокоительное и вы спали. Мы пока ряд анализов взяли. Остальные сегодня до обеда у вас возьмут. Ну ладно, отдыхайте. Если что-то надо, нажмете эту кнопочку, подойдет Татьяна. Если все нормально, я буду к вечеру.

И доктор с занятым видом вылетел из палаты.

— Вам что-то хочется? Могу я чем-нибудь помочь? — с голливудской улыбкой заняла место доктора Татьяна.

— Да Бог с тобой, красавица. Будет тебе какой-то старый бобер мозг выедать. Был бы я лет на 20 моложе, другое дело. А сейчас это выглядит в лучшем случае смешно, а в худшем — противно. Вокруг тебя нормальные молодые парни должны виться и добиваться внимания. А не такие, как я, гремя уткой и рассыпая песочек.

— Что вы понимаете, мужики, — грустно улыбнулась Татьяна, — где их взять, чтобы молодые и нормальные?

Таня вдруг легко провела по моей щеке ладошкой и вышла из палаты.

— Да есть, есть отличные молодые ребята. Просто их не так хорошо видно, как всякую мразь, — прошептал ей вслед.

Послеобеденный сон. А я никак не мог заснуть. Неприятно встречать начинающееся старение. Куда все делось? Когда успели накопиться все эти травмы и болячки? Обидно до зубовного скрежета. Переломы, которые с каждым годом все хуже заживали и стали ныть на плохую погоду. На левой руке, вон, вообще краказябра. В кулак не складывается. Сердечко стало сбоить. Аритмия достала уже. Задыхаться стал на лестнице. Смех и грех! В моем-то возрасте. Позвоночник чертов! Еще сила в мышцах есть тяжесть поднять, а не может. Чуть не так повернулся и все, заклинило. Да если просто продует или понервничаешь. Вот как это связано??? Блин, на два сантиметра короче стал. Всю жизнь, начиная с девятого класса, был ростом сто восемьдесят четыре сантиметра, сейчас оказался — сто восемьдесят два. Не думал, что реально люди «стаптываются».

Хотя, что Бога гневить, хорошо, что позвоночник укоротился, а не что-то еще, — гоготнул про себя. Да и жив я. Хотя, несколько раз в моей жизни меня грохнуть пытались. Да и то ДТП, где позвоночник свой добил. Ведь могло все хуже повернуться. Поэтому, не ныть! Ибо, нефиг. Хе-хе, лучше синица в руках, чем утка под кроватью. Раньше рукопашкой занимался… Разве эти три придурка меня бы смогли раньше уделать? Да черта с два! Нет, знаю конечно, что я не Федор Емельяненко. Но, смотря с кем сравнивать. Всегда вспоминал в таких случаях один день. После обеда был на тренировке (в тот год ходил на кикбоксинг для поддержания формы, в гарнизоне обычной рукопашки не было), так на спарринге за три двухминутных раунда по помощнику сенсея ни разу попасть не мог. Ох, и злился тогда! Но вот, после тренировки возвращался домой и за соседним домом меня тормознули три каких-то ушлепка. Так я их троих отделал и ни разу по мне тогда не прилетело. А эти, трое теперешних, может и попали бы по мне раз или два. Даже, скорее всего, попали бы, но всех троих бы я, лет двадцать — двадцать пять назад, уработал бы без вопросов. Все чаще я вспоминал прошлое. Вспоминал, искренне тоскуя. Вспоминал родителей. Вроде и нормальным сыном был, и родители мной гордились. А вот, чувствовал, что недодал им сыновней любви, внимания и уважения. И сердце снова больно сжималось в комок.

Заглянула Таня:

— Сергей Петрович, к вам посетитель.

Я вопросительно поднял бровь.

— Мирослав Александрович, — театральным шепотом на весь коридор «зашептала» Таня.

— Приглашайте, — я искренне рассмеялся этой милой позитивной девушке.

Дверь тихонько приоткрылась и в палату зашел пожилой мужчина.

— Здравствуйте, Сергей Петрович! Разрешите?

— Мирослав Александрович, да что вы спрашиваете? Проходите, не чинясь. Танюш, принеси стул, пожалуйста!

Так вильнув аппетитной попкой, что оба мужчины одновременно вывернули шеи, Таня упорхнула за стулом. А пациент и посетитель стали внимательно рассматривать друг друга.

Передо мной стоял мужчина в возрасте лет семидесяти. Небольшие и аккуратные усы и бородка эспаньолкой, короткая стрижка. Волосы на голове полностью седые, а усы и борода — соль с перцем. Одежда серых оттенков. Серый шерстяной костюм-тройка, более светлая серая шелковая рубашка и темно серый, почти черный галстук. Хоть я и не являлся специалистом по одежде, но было явно видно, что одежда дорогая. На ногах были удобные, будто секунду назад, вычищенные черные кожаные туфли. В глазах — острый ум, ирония и ни грамма старческой деменции[2].

В правой руке посетитель держал изящную трость с резной костяной рукояткой в виде птичьей головы с красными поблескивающими глазами. Про себя подумал: «Наверное, стекло».

— Это гранат, — вслух ответил Мирослав Александрович.

Я непроизвольно вздрогнул. В этот момент зашла Таня со стулом.

— Милая, если вы ходите мимо таких пенсионеров, как я, вам надо носить реанимационный набор, — дружелюбно сказал Мирослав Александрович.

Таня понимающе улыбнулась, произвела шикарный разворот и вышла из палаты. Мужчины посмотрели друг на друга и усмехнулись.

— Присаживайтесь, будьте любезны, — пригласил я.

— Благодарю. Я хотел вас поблагодарить за то, что вы меня выручили в том дворе. А, может быть, и спасли мне жизнь. Такие отморозки могли и ножом пырнуть. Я виноват в том, что вам так досталось и вы сейчас в больнице.

— Да в чем вы виноваты? — я искренне изумился. — Тем, что попались в лапы этим гопникам? Тут никто, кроме них, не виноват.

— Ну, спасибо, коли так.

— Да это вам спасибо, что со мной тут как с Чубайсом цацкаются!

Старик тихо засмеялся:

— Нет, не как с Чубайсом…

— Все равно, огромное спасибо! Я вам обязан.

— Это уж дудки! Давайте, хотя бы, будет ничья, — предложил старик. — Таких людей, как вы, еще выпускают?

— Да, выпускают. Только партии стали поменьше.

Старик снова засмеялся:

— А знаете, вы мне нравитесь. Я приглашаю вас в гости! Вас через пару дней выписывают, если только сами не захотите еще здесь остаться…

— Нет…нет…нет! Еще немного и у меня здесь юношеские болезни начнутся!!!

В коридоре послышалось сдавленное хихиканье.

— Я все слышу! — воскликнул я громко и обвиняюще.

Теперь засмеялись уже все трое.

— Хорошо. Только три вопроса: Время и дата встречи? Адрес? Форма одежды?

— Сразу видно военного человека, — утвердительно качнул головой старик. — Запишите адрес или запомните?