Серебряное яблоко

Глава 20

Джейн лишь успела незаметно вытереть слезы руками и вскочить со своего места. Он был тем человеком, которого она могла бы прямо сейчас умолять вернуть ее домой. И в то же время – был тем, из-за кого она не хотела туда отправляться. Она поклонилась.

— Ваше Величество.

Он молча встал рядом с ней, смотря на озеро. Точь-в-точь как в день, когда он просил прощения.

— Все в восторге от твоего выступления.

— Спасибо, приятно это слышать.

— И почему ты решила спеть? — он обратил свой взгляд в её сторону.

Внезапно ей стало так холодно, а потом очень жарко. Она хотела бы стереть из его памяти все слова, что она произнесла со сцены. Но не могла придумать хоть какое-то разумное объяснение.

— Это ведь была специальная часть концерта. Вы прекрасно знаете, кому она посвящена.

— То есть – ты в меня влюблена, — он сказал это настолько равнодушно и прохладно, будто подобные вещи его вообще не интересовали.

— А почему бы и нет? — она старалась произносить слова как можно беззаботней.

— Потому что – нет.

Её потешила такая его уверенность. Даже придумывать ничего не пришлось. Он сам не верит в её чувства. Она вздохнула с облегчением и, расслабившись, сразу выдала легенду уже высказанную Тристану:

— Я лишь хотела показать всем, как нужно петь, когда действительно кого-то любишь. В моем мире в музыку вкладывают всю душу, все свои мечты и переживания. Иногда, слыша чье-то пение, во мне переворачивается все сознание, переосмысливаются ценности, хочется творить и вдохновлять окружающих. Меняться, радоваться, любить, разделять радость с другими. А эти девушки... Они пели так, будто они вас ненавидят и хотят, чтобы вы скончались от скуки. Хотя, наверное, я сильно критична к ним. Я видела, как Таяна показала вам, что ваши глаза словно небо, из песни одной дамы. Все-таки, кого-то эти слова вдохновили и порадовали. Так что я вполне могу быть не права. У вас свой мир, свои песни, свои правила.

Феликс внимательно ее слушал, что для него было уже необычно, но ничего не сказал. Джейн уже не могла избегать его взгляда и в этом кромешном молчании посмотрела на него. В его глазах вновь начало появляться пламя свечи. Она инстинктивно отпрянула, но он схватил ее за руку. От этого прикосновения пламя теперь горело не только в его глазах, но и снова в ее сердце, которое, кажется, вообще перестало биться.

Пейзаж стремительно менялся. Поля с черной землей. Пляж. Пещера. Король отпустил её руку, его глаза вновь стали просто синими. Она оглянулась и обнаружила, что они действительно стоят посреди пещеры. Снаружи был слышен звук разбивающихся о скалы волн, а слева – тихий шорох воды и какой-то странный гул исходивший из большого озера позади пещеры. На стенах повсюду были хемогенные отложения, натекшие за многие годы в причудливые фигуры. Одна из них напомнила ей силуэт Кассандры. Будто она стояла здесь и безмолвно наблюдала за ними. Либо это просто взыграли угрызения совести самой Джейн за то, что она сейчас находится наедине с её женихом. Хотя, они ничего плохого не делали, все равно её не покидало ощущение, что она совершает что-то противозаконное.

— Где мы?

— По-моему это очевидно.

— И как мы здесь оказались?

— Как? Мы оказались здесь очень быстро, как мне кажется. Кроме создания редьки и петрушки, мои силы также дают мне возможность позволить себе не идти в такую даль пешком.

Он начал расстегивать пуговицы своего мухтана. Джейн не понимала, что происходит. Он кинул мухтан в угол пещеры, снял находившуюся под ним футболку и ботинки. Король остался в одних штанах с голым торсом. Хотя золотые части его рук создавали видимость одежды выше пояса. Джейн ощущала себя, по меньшей мере, странно, она совершенно не понимала, что происходит.

— Что вы делаете? — не выдержала, наконец, Джейн.

— Собираюсь нырять, — он кинул взгляд на озеро. — А ты не собираешься?

— Откуда здесь вообще озеро? Это ведь одна из пещер на самом верху скал. Я думала, эти пещеры совсем небольшие и внутри есть лишь ничтожное пространство. А тут еще оказалась вода. То есть вода есть внутри скал... Как это возможно? Вы хотите туда прыгнуть? Там же может быть что угодно.

— Спрута ты не боялась когда ныряла в море, впрочем, как и громить наш храм... — он загадочно посмотрел на нее, — Ты же хотела увидеть сенеял?

— Но их уже давно никто не видел. Мы с Тристаном ходили в нижние пещеры и не встретили их там.

— Тристан слишком долго просидел взаперти. Так было в его детстве. Сенеялы уже давно не появляются в нижних пещерах. Они любят уединение и тишину, а местные дети поджидали их часами. Сюда же никто добраться не может. Так что эти животные стали большой редкостью для людей.

Конечно, Джейн очень хотела увидеть сенеял, тем более, что сам Феликс хотел ей их показать. Она не знала, как она сможет плыть в длинном платье, но и позволить себе раздеться до белья она тоже не могла. Джейн скинула туфли:

— Я готова прыгать.

Феликс подошел к краю каменистого обрыва, она последовала его примеру. Пещера освещалась светом из глубин воды – светом, исходящим от сенеял. Феликс с оглушительным всплеском ровно и грациозно вошел в воду. Джейн вдруг осознала, что ей абсолютно неважно будут там сенеялы или бешеная анаконда. Она проведет какое-то время рядом с ним и не будет его о чем-то просить, а Феликс ее в ответ выгонять. Может, они впервые проведут время как обычные мужчина и женщина. Может, она даже на мгновение забудет, что она в неизвестном мире, а Феликс – король этого мира, обрученный с другой девушкой. Может, Джейн сейчас просто на прогулке в океанариуме с мужчиной, который ей не безразличен. Может....

И она прыгнула в воду. Вода в озере была практически горячей, и этот свет, расходившийся во всей её толще, успокаивал и умиротворял. Джейн заметила Феликса, который, казалось, абсолютно свободно дышал. Он махнул рукой в ее сторону, и она почувствовала, что также может дышать свободно. Она дотронулась к шее и почувствовала под пальцами жабры. Впервые она подумала, что иметь сверхчеловеческие силы должно быть вполне неплохо – столько возможностей открыты перед тобой. Может, он даже способен летать?

Она плыла вслед за ним, все глубже и глубже. За все время, проведенное в Айронвуде, Джейн была уверена, что, кроме некоторых животных и растений, здешние законы природы совпадают с таковыми и в её мире. Но эта водная система явно не поддавалась никакой логике. И она очень быстро в этом убедилась, когда они начали плыть по узкому водному каналу. Они находились в сифоне. Как в скале может быть еще и сифон – туннель, который может иметь огромную протяженность? И куда он ведет? Через несколько метров канал снова перешёл в озеро, а Феликс тем временем делал странные движения, будто вытягивая что-то из подводной пещеры. Внезапно из отверстия пещеры потоком хлынула вода, будто кто-то открыл шлюз. Феликс схватил ее за руку и в противовес потоку затянул ее в то самое место, откуда так рьяно хлыстала вода. Через мгновение они очутилась в маленькой пещере, залитой ярким светом. Джейн обернулась на вход, через который они попали сюда. Там было отверстие – выход из пещеры, но в нем стояла будто стена из воды, словно кто-то поставил там стекло и вода уже не может вернуться назад.

— Вы высосали из подводной пещеры всю воду?

— Ты всегда спрашиваешь об очевидном? — он поднял руку в её сторону и резко опустил. В это мгновение на Джейн будто свалился пузырь по типу детской капитошки только не с водой, а с горячим воздухом. Её платье и волосы стали совершенно сухими, будто она и не была в воде лишь минуту назад. Феликс тоже выглядел полностью сухим.

— Зачем мы здесь? Сенеял тут нет.

— Ты так думаешь? — видимо он большой любитель риторических вопросов. — Почему же здесь так светло?

Феликс, глядя на нее, махнул головой за угол пещеры. Джейн подумала, что в этом волшебном освещении он выглядит еще красивее и совершеннее и она испугалась, что после проведенного с ним времени её чувства станут слишком большими. Она не хочет прожить всю жизнь в чужом мире, где она будет, мучаясь, созерцать их с Кассандрой семью.

Что она себе думает? Конечно, она бы и не мучилась. Почему ей сейчас такое начало приходить в голову? Ещё вчера он был просто королем Айронвуда. Она что-то напридумывала себе вот и всё. Она к нему совершенно безразлична. Совершенно.

Джейн подошла к Феликсу. Там, куда он показывал, лежали двое сенеял. Она их не заметила, потому что они будто растворились в собственном свете. Они действительно были похожи на тюленей, только белые, с излучающимся от их тел белым светом. Они парили над землей, словно облачка. И смотрели на Джейн с Феликсом таким проникновенным взглядом, будто изучая их. Король подошел к одному из них и бережно погладила его по голове, животное издало причудливые звуки и вспарило еще выше. Видимо, ему понравилось.

— Я хотел, чтобы ты увидела по-настоящему прекрасных созданий, а не восхищалась червями.

Джейн все время с того случая считала глупым свой восторг от взаимоотношений шистосом. Но сейчас, стоя рядом с Феликсом и наблюдая за плавно летающими сенеялами, она вдруг поняла, что ее восхищение не было глупостью. Любовь прекрасна всегда. Да, паразиты вызывают болезни у людей и считаются плохими для всех нас. Но мы точно так же, идя по улице, можем раздавить муравья или на рыбалке насадить на крючок дождевого червя и даже не задуматься об этом. И мы ведь не злые. И нами тоже можно восхищаться. Просто такова наша природа, как и их природа, в том, чтобы вредить нам.

— Они прекрасны. Но вы знаете, мои разговоры о червях не были глупыми. Не всегда красивое это, то, что прелестно внешне. Красота бывает разной.

— Как у Тристана? — он посмотрел ей в глаза.

— Да, как у Тристана.

Он молчал.

— Мне жаль, что мы проигнорировали ход в мой мир. Знаю, вы потратили много сил, я не могла и мечтать о том, что вы создадите его. Но вы создали. А я не зашла в него. Простите.

Он снова промолчал и не сводил глаз с сенеял.

— Я рада, что оказалась именно в Айронвуде, а не в каком-то другом месте. Это определенно.

— Ты думаешь, что могла попасть в мир, где пытали моего отца? Он ведь уничтожил его.

— Да, но могли быть и другие подобные миры. Но больше всего я боялась, что попала не в другой мир, а... Умерла.

— Если бы ты умерла, как бы ты ходила и разговаривала и видела все это?

— Да-да я знаю, я бы валялась где-то в лесу корягой, — он вопросительно посмотрел на нее. — Я же постоянно вру, а у вас это главный путь к жизни сухой трухи.

— Ты так весело об этом говоришь. Ладно, я, обманывая тебя, я не боялся стать корягой. Я чувствовал себя ею всю жизнь. Но не думал, что тебя устроило бы такое существование.

— Все здесь очень смешные с этими корягами - цветами. Я понимаю, ваша религия учит таким представлениям о жизни после смерти. Но... Все опять-таки хотят быть чем-то красивым и душистым. Но чем отличались бы эти жизни? Никто не обнимет любимых, ни съест аппетитного кролика, не искупаться в море: ни листик, ни росинка, ни ваша пресловутая коряга.

— То есть ты в это не веришь?

— Нет, в моей религии считается, что после смерти каждый окажется в другом мире, где будут его ранее умершие родственники и там у него будет другая жизнь.

— Другая жизнь в облике человека?

— Да, вот я и думала когда попала сюда, что это и есть та другая жизнь.

Феликс не отводил глаз от Джейн и внимательно ее слушал. Она лишь второй раз видит на его лице заинтересованность. Наверное, для нее это уже успех. Она впервые так долго смотрела в его глаза и только сейчас рассмотрела, какой в них замысловатый рисунок радужки. Из-за этих хитросплетений глаза Феликса и казались такими ярко - синими.

— Джейн. У меня что-то с глазами?

— Э... Нет. Я просто задумалась… Когда я попала сюда, я думала не только о загробном мире, но и о том, что я, возможно, сошла с ума. Сейчас вот смотрю на сенеял, на вас и думаю, что это может быть правдой.

— Сошла с ума? Что это значит?

— Это болезнь, когда человек может видеть целый мир, которого на самом деле не существует, говорить с людьми, которых нет или считать себя совершенно иной личностью.

— В твоем мире есть такая болезнь? — он выглядел взволнованным.

— Да и на самом деле Айронвуд может быть лишь плодом моего воображения. И, возможно, весь наш разговор происходит лишь у меня в голове.

— Если это все происходит у тебя в голове, значит, ты должна знать, что я сейчас сделаю. Ну и?

Она пожала плечами.

— Я не знаю. Наверное, покажете очередной фокус.

Внезапно Феликс обхватил ее талию и, нагнувшись к лицу Джейн, поцеловал её. Вместе с лавиной прекрасных чувств ее охватило паническое ощущение невозврата. Она отпрянула от него, отойдя почти к самой стене пещеры.

— Не надо, давайте побудем здесь без этого всего.

— Я тебе так неприятен?

— Нет конечно, очень приятны. Просто не будем этого делать.

— Я знаю, ты влюблена в Тристана, но ты сама не воспользовалась возможностью быть с ним. Так что, почему бы и нет.

Джейн чувствовала себя в смятении. Она хотела остаться с ним здесь навечно, поддаться своим желаниям, но знала, что для него это всего лишь игра.

— Я не хочу быть для кого-либо развлечением на одну ночь. У вас есть невеста. И у вас есть много девушек, которые будут рады скрасить вам вечер. А я достойна того, чтобы со мной был лишь тот мужчина, который видит во мне одну единственную.

Он лишь стоял и смотрел на нее своим пронзительным взглядом. Это так банально, но в этот момент ей показалось, что она знала его всю жизнь или может быть даже все жизни. Она лишь надеялась, что он больше ничего не сделает, потому что отказать ему еще раз она будет не в силах.

Наконец он ответил ей:

— Ты спела сегодня песню для меня. Ты сказала, что хотела показать всем, как поют когда любят, — он медленно подходил к ней. — Я хочу, чтобы ты вся была сейчас для меня. Покажи мне, как проводят ночь, когда любят, — он стоял уже в миллиметре от нее.

Джейн поняла, что точка невозврата наступила, когда он взял ее лицо в свои руки и поцеловал. Его руки были такими горячими, даже обжигающими. Наверное, это от силы, скопленной в них. Для Джейн это была не просто страсть, она почувствовала себя дома, в защите и любви. Ей хотелось остаться в этой крохотной пещере навечно. Кажется, все её необъяснимое появление в Айронвуде, только сейчас заимело смысл. Она появилась здесь ради этой ночи. Ради того, чтобы чувствовать его прикосновения на своем теле. Она водила ладонью по золоту на его руках – оно было ледяным в противовес его кистям. И этот симбиоз тепла и холода захватывал ее все дальше, в неведомые глубины. Она слышала его дыхание, такое ровное и спокойное. Почему-то именно в этой пещере ей вновь показалось, что все ее пребывание в Айронвуде лишь сон. Феликс целовал ее шею, и ей казалось, что все его прикосновения выходят за грани человеческих ощущений. Все это не может происходить на самом деле...

В какой-то момент они упали на... мягкие подушки? И эта перина была идеальным дополнением к их телам. Как здорово, что для него возможно все. Ей казалось, что слившись с ним воедино для нее тоже возможно всё. Иногда их взгляды встречались, и это было еще более интимно, чем все, что происходило извне.

Наконец, они откинулись на подушки, тяжело дыша. Свет сенеял бликами отбивался от стен, создавая на своде пещеры подобие северного сияния. Джейн подумала, что, наверное, в этот момент даже тень леди Карги напомнила бы ей что-то прекрасное. Таким уж был этот вечер - все выглядело иначе.

Джейн подняла голову, прямо над ними парили сенеялы. Неужели они занимались любовью на глазах у этих созданий? Вдруг в воздухе, словно что-то просвистело, и прямо в руки к Феликсу упал светящийся комок. Джейн резко села:

— Что это? — ну вот, а она опасалась что после будет лишь неловкое молчание. Тема для разговора в буквальном смысле свалилась им на голову.

Он раскрыл руки – там лежал крохотный сенеял. В это время взрослые сенеялы летали над ними словно коршуны с громким свистом.

— Кажется это их ребенок, — сказал Феликс. — Странно, я никогда еще не видел таких маленьких. И его ведь не было когда мы пришли, — он бросил взгляд на вход в пещеру, но водная стена стояла по-прежнему нерушимо.

— Откуда же он взялся?

Он посмотрел на Джейн:

— Видимо он только что родился в воздухе над нами.

Они оба молчали и смотрели то друг на друга, то на новорожденное существо. Малыш постепенно поднимался с рук Феликса вверх. Он парил словно маленькое пушистое солнце. И они сидели вдвоём и молча, смотрели, как он летел к своим родителям. Джейн осознала, что это мгновение самое прекрасное в её жизни. В нем было столько любви, волшебства и света, что один этот миг мог бы заполнить все тоскующие сердца своей искрой. В ее душе растеклось блаженное тепло. Казалось, что во всем мире все хорошо, было и будет. Что все люди счастливы и все происходит так, как должно быть. Гармония звучала сейчас даже в тишине этой пещеры. Она вспомнила все дни, проведенные вдали от дома: борьба за “людей зеленой воды”, исцеления детей, споры с Феликсом и... Эти неземные мгновения в пещере. Все это было не зря.

Чудесные мгновения оборвались, когда на ней, так же как и на Феликсе внезапно появилась одежда. Он встал и вновь с привычным каменным лицом сказал:

— Уже, наверное, настал рассвет, нам нужно возвращаться.

Джейн молча встала и подошла к входу, последний раз кинув взгляд на сенеял. Она твердо решила, хоть когда-нибудь сюда вернуться. Она может сделать это лишь с его помощью и когда-то она попросит дать ей возможность увидеть их снова. Когда Феликс втягивал воду назад в пещеру, Джейн крикнула животным:

— До встречи, сенеялы.

Тогда она еще не знала, что больше не увидит их никогда.

Они возвращались тем же путем, что и приплыли сюда – по извитым туннелям в толще скалы. Почему-то сейчас они не казались Джейн узкими и пустынными. С ней рядом будто плыл весь мир. Будто это был ее собственный туннель и ее собственные рыбы, проплывающие мимо. А она – сама их Королева-русалка. Даже медузы, которых Джейн всегда не любила, казались ей невероятно красивыми и безупречными.

Через время они вновь оказались в первой пещере, и Феликс кинул ей на голову воздушный пузырь. Они снова стали абсолютно сухими. Феликс жестом показал ей смотреть ему в глаза. Джейн было жаль, что благодаря его силам они мгновенно перенесутся в парк, ей бы хотелось возвращаться пешком все эти несколько часов. В его глазах снова начало разгораться пламя, и пока она смотрела на догорающую свечу, она начинала возвращаться в реальность. Реальность, в которой он уже вел себя так словно они и не спускались к сенеялам, реальность в которой через месяц он будет женат на Кассандре, а она так и останется чужой в этом мире.

Боковым зрением она видела, как менялся пейзаж: пляж, деревня, дорога, ворота Великих Садов и, наконец, беседка у маленького озера в парке. Феликс был прав, уже почти наступил рассвет.

— До дворца пройдем сами, — и с этими словами он вышел из заросшей жимолостью беседки. Джейн пошла следом. Она не знала, как должны вести себя люди, которые просто переспали без всяких отношений. О чем они говорят или, судя по поведению Феликса, – о чем они молчат. Она решила аналогично сделать вид абсолютного равнодушия к произошедшему:

— Так, как это возможно, что в толще скалы есть сифоны?

Он явно не ожидал, что её затронет географическая тема.

— А почему это должно быть невозможным?

— Потому что вода не может течь вверх.

— Кто сказал, что не может? Есть места, в которых все происходит иначе. И с этим местом все иначе.

— У скалы есть еще секреты?

— Когда мы с тобой впервые были на пляже, как мы так легко поднялись и спустились?

— Вы что-то сделали своими силами.

Он смотрел на нее прохладно, и Джейн стало от этого так тоскливо. Ей захотелось поскорее прийти во дворец. Все чудеса пещеры развеивались, словно дым на ветру.

— Я ничего не делал. По этой скале любой человек может подняться и спуститься без особого труда, хоть она и выглядит крутой.

— Но почему об этом никто не знает?

— Потому что никто не пытается что-то узнавать. У них так же много этих "невозможно" как и у тебя.

— То есть вы считаете, что возможно все?

— Джейн, я принадлежу к миру, где все люди были всемогущими. Отец рассказывал мне, что там не было ничего невозможного. И я вижу это во всем. А остальные просто не смотрят. Я знаю не только о скале. В море нет никакого осьминога.

— Вы знаете об этом? Почему вы никому не говорите? Мясо крабов и рыба – такой деликатес в Айронвуде. И все могли бы рыбачить в море, а дети могли бы спускаться на пляж по скале и купаться.

— Леди Джейн, на этом пляже я видел, как погибает вся моя семья. В этом море их корабль ушел под воду. Вы думаете, я хочу, чтобы это место превратилось в место отдыха и развлечений? Чтобы повсюду ходили корабли и слышался смех? — он назвал её на "Вы".

Видимо, их общение стало слишком уж официальным, либо тема, затронутая ею, была ему так неприятна, что он своим "Вы" дистанцировался от нее.

— Если они узнают об этом сами – пусть так. Но не от меня, — он многозначительно посмотрел на нее. — И, конечно же, не от вас.

— Конечно, не от меня, — Джейн дала ему понять, что не станет никакие его слова передавать третьим лицам.

— Про меня вы тоже все знаете?

— Нет, если бы я все про тебя знал, мне не нужно было бы притворяться сыном витражника.

Джейн, наконец, решилась на главный вопрос:

— Но вы ведь знали про то, что я спасала миссис Кларк. И позже говорили, что всё обо всех знаете.

— Ты не единственная здесь можешь лгать. Это было не совсем правдой. Про то, что происходит в Великих Садах и других деревнях мне просто докладывают мои люди. И когда ты впервые разговаривала с Тристаном, конечно же, я не знал о вашем разговоре, мне сообщают лишь общую информацию. А про тебя... Иногда я смотрю на кого-то или на что-то и могу увидеть какие-то события. Это бывает довольно таки редко. Когда я увидел тебя в витражной мастерской, я оказался в каком-то белом помещении, где ты бегала в своем странном голубом костюме с какими-то приборами в руках. А потом та женщина умерла. Вот и всё. Вся магия. Больше я о тебе ничего не видел.

— Наверное, здорово, иметь такую способность.

— В основном – это совершенно бесполезно.

Они подошли к крыльцу дворца. Джейн увидела под окнами расхаживающего взад и вперед в ожидании певца-петуха. Король тоже посмотрел в его сторону:

— Сегодня ему велено разбудить всех на три часа позже рассвета. Праздник был допоздна. У вас еще есть время поспать, — опять назвал её на "Вы". Джейн так хотелось обнять его и поцеловать, но они лишь молча, смотрели друг на друга. Она поспешила прервать этот томительный миг:

— Я пойду, пообщаюсь с петухом, ему здесь явно одиноко.

— И как ты только успеваешь всем уделять внимание? — Джейн хотелось буквально выкрикнуть, что она хотела бы уделять все свое внимание лишь ему одному. — До свидания, Джейн.

И он, кинув на нее долгий серьезный взгляд, начал подниматься по ступеням. Шлейф мухтаны рассыпался по всей лестнице голубым сиянием, сверкающим в первых солнечных лучах. Джейн не хотела долго смотреть, как он уходит. Она боялась, что, обернувшись, он увидит ее застывшую и смотрящую ему вслед. Она поспешила подойти к певцу.

— Доброе утро, — крикнула Джейн петуху.

Он удивленно обернулся, а заметив Джейн, сразу сник. Люди из деревни до сих пор с ней не общались. Только Мелиса, да Нелия с Эдмундом. Видно было, что певец скучает, тем более он всегда необычайно болтлив. Наконец выдержав томительное мгновение, он все же заговорил:

— Доброе утро. Вы не спите?

— Нет, — Джейн невольно улыбнулась, — я гуляла по парку. Но я еще успею поспать. Вы же сегодня будите всех на три часа позже обычного.

— Это верно. Но будить остальных - мое главное занятие вот я и жду.

— А как вам самому удается просыпаться на рассвете?

Он лукаво улыбнулся:

— Леди Джейн, вы умеете хранить секреты?

— Конечно.

— Все думают, что я значительно старше из-за моей косматой бороды, — певец потрогал себя за длинную густую растительность на подбородке, — но на самом деле я родился после прихода зеленой воды. И я был так же противоестественен, как и жители серого дома. Но Отец вылечил меня. Никто и не знает, что я был одним из них, тогда такие как мы только рождались на свет.

Джейн была удивлена его словами:

— Я слышала, что он никого не успел вылечить.

— Да, все так думают. Но он успел. В детстве я ничего не слышал. Перед тем злополучным днем, когда случилась трагедия с осьминогом, он пришел в дом моих родителей, коснулся излучающими тепло руками моей головы, и я стал слышать. Он сказал, что я буду слышать даже лучше, чем остальные люди. И я действительно все слышу. На рассвете меня будит пение птички с необычайно прелестным голосом. Эта птичка поет совершенно. Мне кажется, я слышу голос самой Матери природы. Я не могу передать его людям, но я могу разбудить их вовремя петушиным пением.

— Но почему вы все-таки делаете это изо дня в день? Лишь потому, что всегда знаете о наступлении рассвета в отличие от остальных?

— К моменту своей гибели Отец и так был слаб, исцеляя землю. Но последние силы потратил на мое исцеление. Это мой долг перед ним – заботиться о жителях Айронвуда насколько возможно. Сирену о приближении существ из другого мира тоже включаю я. Я слышу малейшие шорохи, когда наше пространство нарушено.

— То есть король знает о вас? Знает, что Отец не просто вас исцелил, а при этом еще дал вам дар?

— Знает.

Джейн сразу вспомнила Таяну, которая видит все в лучшем свете. Феликс захотел поступить так же, как Отец.

— Разве никто из жителей деревни не спрашивал вас о том, как вы сами просыпаетесь в нужное время?

Он усмехнулся.

— Всем важно не опоздать по своим делам. И всех устраивает мое петушиное пение. Никто не задает вопросов. А это уже устраивает меня... Простите, что, так же как и прочие, не говорил с вами. Я ведь по сути один из них, "человек зеленой воды". Просто я почти не успел им побыть и под стать остальным стал вас избегать.

— Ничего, я не сержусь.

Он, безмятежно улыбаясь, начал тихонько напевать себе под нос знакомую мелодию. Песню одной из девиц, влюбленных в Феликса звучавшую на концерте.

— Вам понравилась эта песня?

— Я ее и придумал для той девушки, но вы, конечно, превзошли всех своей необычной песней. Вашу, я, к сожалению не повторю.

— Я могу петь вам ее каждый день, пока вы не запомните.

— Это было бы чудесно.

* * *

Придя в свою комнату, Джейн легла на кровать, лишенная сил. Она боялась уснуть и на утро обнаружить, что ночь в пещере была лишь сном. Хотя, лучше бы так и было. И что ей теперь делать? Даже, если когда-нибудь она сможет вернуться домой, как она будет жить там без него? Она так боялась, что может влюбиться в вельможу Айронвуда и вот это случилось. Ещё днём она испытывала к Феликсу "что-то", теперь она понимала, что "что-то" – это любовь. Джейн закрыла глаза, представляя, как утром она проснётся, а на улице будет так солнечно и ясно, как никогда ещё не было в Айронвуде. И тогда она будет знать, что тоже ему небезразлична, что эта ночь была для него такой же счастливой как и для неё. Она закрыла глаза с блаженной улыбкой на лице. Ее сознание заполнили сны, которые при всем своем великолепии не могли превзойти реальность.