Серебряное яблоко

Глава 8

Джейн зашла в просторное светлое помещение. В центре стоял резной письменный стол и роскошное кресло. Король стоял спиной к девушке и рассматривал какие-то бумаги. Шлейф его мухтаны лежал на полу длинной извитой змеей.

Её сердце бешено колотилось.

— Добрый день, — начала девушка, — я леди Джейн, то есть вообще я просто Джейн из другого мира. Мне передали, что вы ждете меня сегодня.

Она так волновалась, что её ладони стали совсем мокрыми от пота.

— Верно, — прозвучал холодный и одновременно знакомый голос, — я ждал.

Король обернулся и оказался... Феликсом? Джейн словно приросла к полу. Она эти два дня общалась с самим королем? Этот нелюдимый парень и есть король Айронвуда? Или тот еще не пришел и это просто его помощник? Но шлейф мухтаны лежащий на полу говорил о верности ее первого суждения. Она снова начала хаотично вспоминать все, что она ему говорила. А потом все, что ей говорили о короле жители Айронвуда и Тристан. Она не знала, как это все совместить и как теперь она должна с ним разговаривать. И что вообще ей делать.

Он лишь величественно и молча на нее смотрел.

Да, теперь он определенно выглядел на своем месте. Его костюм во весь рост был расшит огромной жар-птицей в сине-голубых тонах, что еще больше подчеркивало синеву его глаз. Его золотые браслеты выглядывали из широких рукавов. Нет, не браслеты. Руки. Его руки из чистого золота, как у Отца. Теперь его испепеляющий взгляд был понятным и уместным. Джейн окончательно запуталась в образе короля. Она успела его узнать лишь как прохладного неприятного парня, обычного жителя деревни. Жители Айронвуда в свою очередь не любят его и считают безразличным, нежелающим делать что-либо для блага других, а Тристан непонятно почему относиться к нему с пониманием из-за его тяжелого детства. Детства... Теперь ясно, почему он так грубо отреагировал на её разговоры о детстве в витражной мастерской. Его семья не Вайолет и Жозеф и Рональд... Всей его семьи давно нет...

— Ты так и будешь стоять, прилипнув к двери? — перебил он ее мысли.

Вау! Да прохладный парень витражник был еще очень даже милым. Как резко он перешел на ты, да и вообще перешел на уровень хамства.

— Я не ожидала, что вы окажетесь уже знакомым мне человеком, — как ей показалось, она не сказала это, а проблеяла как испуганный козленок. Джейн осторожно прошла вглубь комнаты.

— Мне лишь нужно было узнать твои намерения. И, кстати, при виде короля нужно присесть и поклониться. Это тебе на будущее.

“На будущее? О нет, он все-таки не отправит меня домой", — подумала Джейн.

— Вы не отправите меня домой? Вы ведь можете.

— Могу. Но зачем мне это делать? — он положил на стол стопку бумаг и подошел к Джейн на расстояние вытянутой руки.

Тристан оказался прав. Но она не готова была так быстро сдаться. Там ее семья, она должна вернуться, во что бы то ни стало.

— Но вы ведь знаете, что я не опасна.

— Опасна? — у него снова был этот невыносимый безразличный вид. — Я потратил уйму времени, притворяясь сыном витражника, чтобы выведать твои планы. Я думал, что отупею сам от разговоров с тобой. Ты не опасна. Я даже думаю – ты прекрасно вписалась в наше общество. Такая сердобольная дама, ведущая разговор с мальчиком с покрученными ногами, болтающая на скамье с Козлоногим. Дама, которая поздравляет с помолвкой едва знакомую служанку. Ты просто чудо. Отличное занятие для жителей деревни, вместо того, чтобы ненавидеть меня день и ночь. Им этого как раз и не хватало - дамы, которая всех их пожалеет и обогреет. Прелестно. Я бы лучше и не придумал. Ты просто находка.

Джейн ещё никогда не слышала в свой адрес столь гадко перекрученных "комплиментов".

— Откуда вы знаете про мальчика и про Козлоногого? — голос Джейн дрожал, она чувствовала себя маленькой мышкой под лупой, как и тогда, когда он знал про миссис Кларк.

— Я знаю всё, леди Джейн.

— И наш разговор с Тристаном тоже?— Джейн испугалась, что парня могут наказать за то, что он рассказал ей.

— О, не волнуйся, мог бы, если бы захотел, но меня не сильно интересует разговор Козлоногого с девицей из другого мира. Наверное, ты предлагала ему покрасить копытца в более веселый цвет или что-то вроде того.

Какой он же он циничный, просто противно.

— В общем, мне все равно, чем ты будешь здесь заниматься, главное – чтобы ты мне нигде не мешала и соблюдала наши правила. Думаю на этом всё. Ты свободна.

И он отвернулся опять к своим бумагам. Джейн охватила волна невероятной злости, она даже оправдывала Феликса в его поведении, думая, что он местный революционер. Но все его речи о короле были лишь спектаклем, чтобы посмотреть поддержит ли она его. Ей вдруг стало все равно, что будет с ней. Она вспомнила о Тристане и о мальчике с кроликом. Они такие светлые и чистые. Они не заслуживают прожить жизнь взаперти. Это несправедливо, что вот перед ней стоит человек, который может все изменить, но просто не делает этого. Раз король все равно отказал ей, терять больше нечего:

— А у вас достаточно сил, чтобы сделать кого-то из серого дома здоровым?

Он обернулся:

— Знаешь, я бы сейчас рассмеялся, если бы конечно умел. Но так как не умею, скажу лишь, что сил у меня для этого достаточно. Но этого я тоже делать не стану.

— Но почему? — Джейн вдруг осмелев, сама подошла к нему, — у вас есть такие невероятные силы, почему вы не хотите сделать людей счастливыми? Это ведь не трудно для вас. А целая человеческая жизнь навсегда изменится к лучшему.

В своем мире Джейн привыкла, что сказав что-то от всей души и заглянув человеку в самые глубины глаз, люди доставали из себя все искреннее и доброе, и откликались на её зов. Но, смотря в эти холодные синие глаза, Джейн казалось, что она стучится, стучится, но ей никто не открывает.

— Я сказал тебе – не мешать. Вот сейчас как раз такой случай. Ты уже начала мне жутко надоедать.

— Вы говорите, что я останусь здесь навсегда. Вы не намерены отправлять меня назад. Ладно. Пусть будет так. Значит, каждый день я буду приходить к вам с просьбой вылечить кого-то из них, я буду стоять под вашей дверью и долго-долго канючить, просить, умолять, кричать. Я буду спать под вашей дверью и стоять под вашим балконом пока не дождусь, что бы в вас проснулось хоть что-то человеческое.

— Тебе очень долго придется ждать, наверное, всю жизнь.

Джейн не унималась. Не может человек, живущий в таком идеальном месте среди такого количества хороших людей быть таким бессердечным. Она должна разморозить этого человека, во что бы то ни стало. Даже если ей придется соорудить огромную микроволновку и в буквальном смысле положить короля внутрь и нажать кнопку "Разогрев". Она не сможет жить в Айронвуде таком, каким он есть сейчас. В этом идеальном месте, где люди не осознают всей гармонии своего мира и все равно недовольны королем, а детей отправляют жить отдельно в какой-то дом. Это место могло бы быть самым лучшим во всей вселенной. Здесь не знают болезней. Но все они почему-то несчастны. Им просто нужно услышать друг друга и в первую очередь королю нужно услышать свой народ.

— Я буду так часто попадаться вам на глаза, и так часто просить вылечить их, что я буду даже по ночам сниться вам и делать во сне то же, что и днем: просить и просить.

— Тогда я отправлю тебя в темницу в подвалах дворца, — его лицо было таким же скучающим, как и раньше. Казалось, если его переедет каток, он просто встанет, отряхнется и выражение его лица при этом останется неизменным. В какой-то момент Джейн вдруг осознала, что, несмотря на всю ненависть к королю в лицах местных жителей, он не жестокий. Она была права – он безразличный, и после истории Тристана она понимала, почему. На него возложили так много всего еще в детстве. Он просто потерял ко всему интерес, стремление. Если бы он захотел, то еще две фразы назад отправил бы ее в темницу. Но он не сделал этого, а продолжал выслушивать ее причитания. Значит, у нее есть шанс.

— Тогда я буду кричать из темницы, пока там потолок не осыплется.

Король, гневно сверкнув глазами, шумно бросил стопку бумаг на стол и, опершись на него руками, перевел взгляд на Джейн:

— Прекрасно. Ты такая настойчивая. Давай так, мне здесь чрезвычайно скучно, - " это заметно",- подумала Джейн. — Так что если у тебя получится меня удивить, так и быть я вылечу одного из них. Пусть твоя настойчивость поучаствует в моем развлечении. Но если у тебя не получиться, то можешь осыпать тогда потолки нашей темницы. Может, если ты не знала, я могу сделать себе отсутствие слуха, и лично меня твои вопли не потревожат. Я даю тебе возможность взять все в свои руки. Раз, как ты говоришь, мне нетрудно вылечить их, так и тебе должно быть нетрудно что-то для этого сделать.

— А в чем подвох? — Джейн удивилась тому, как легко он вдруг предложил ей сделку.

— Наверное, в том, что у тебя все равно ничего не выйдет. Давно не помню хоть что-либо, что бы вызвало у меня хоть какие-то эмоции. Но ты будешь пробовать, стараться, будет забавно смотреть на твои попытки, и какое-то время ты не будешь мешаться под ногами.

— Хорошо, я согласна. Спасибо вам.

Король Феликс удивленно приподнял брови, и пристально осмотрев ее с головы до ног, хладнокровно произнес:

— Ты свободна. Третий раз я не повторю.

И она, поклонившись, вышла.

***

Джейн провела в Айронвуде уже две недели, ломая голову, над тем, чем же ей удивить короля. Во-первых, его вечно скучающий вид говорил о том, что удивить его действительно сложно, он и сам об этом сказал. Во-вторых, Джейн имела очень мало информации об Айронвуде, чтобы знать, что здесь привычно, а что невиданно и небывало. И в третьих, король – человек со сверхспособностями, то есть, в принципе, он может создать абсолютно всё. И даже пределы этого "всё" ей тоже были неизвестны. Да она и не была до конца уверена, что он действительно сдержит слово, даже если она что-то и придумает.

Буквально сразу после разговора с королем Джейн подумала о своем мобильном телефоне. Она выключила его в первый вечер в Айронвуде, чтобы сохранить заряд и потом, если она так и не вернется назад, иметь возможность посмотреть фотографию родителей. Телефон был явно непривычной вещью для Айронвуда. Но что именно она покажет королю? Просто квадратик с движущимися картинками? Джейн не знала истинную причину, по которой она отметала идею с телефоном: то ли потому, что для нас это такая обыденная вещь, что она не верила в её удивительность, то ли боялась, что король отберет диковинную вещь или мобильный попросту разрядится, если все начнут в нем что-то смотреть. И тогда она не сможет больше увидеть лица своей семьи. Конечно, теоретически если что король мог бы зарядить ее телефон, ведь трубка, которой Сара с Мелисой равняли ей волосы и "паяльник", с которым Феликс работал в мастерской, были заряжены энергией короля, и поэтому работали по принципу электрических приборов. Но, наверное, для зарядки ее телефона ей тоже придется его чем-то удивлять. А удивлять нечем, так что телефон лучше приберечь для своих воспоминаний.

Она все сильнее и сильнее скучала по родным, и хоть ее мысли и были заняты тем, как выполнить свою часть уговора, она осознавала, что все ее старания направлены на помощь другому человеку. Сама же она так и останется здесь и условий для её отправки домой не существует. И захочет ли король хоть когда-нибудь сделать ход в её мир? В этом она сомневалась. Джейн пыталась отгонять от себя печальные мысли, чтобы ни впасть в отчаяние, ведь все не так уж плохо. Главное – в Айронвуде есть человек, который способен отправить ее домой. Осталось только найти к нему подход. Король на самом деле не злой человек. Возможно, он хочет таковым казаться, но это не так. По крайней мере, она искренне верила, что это не так. И это уже хорошо.

Жизнь в Айронвуде, в общем, можно было назвать очень даже неплохой. Конечно, без ее семьи любое место будет казаться унылым, но на самом деле Айронвуд представлял собой практически идеальный мир. И хоть она каждый день съедала себя мыслями о том, как сильно мама с папой волнуются, все же не могла не отметить это беспечное чувство защищенности, которое она испытывала находясь здесь. Каждый день в Айронвуде была хорошая погода. Великие Сады пестрили своими цветными лужайками и домами, а дамы сверкали драгоценными камнями. В парке журчали фонтанчики, люди разговаривали спокойно и размеренно, никто никуда не торопился. Джейн за прошедшие две недели не видела ни одной драки, ни единой ссоры. Если не учитывать несправедливую изоляцию “людей зеленой воды”, это место было словно утопия. Однажды Джейн даже поймала себя на мысли, что хотела бы не вернуться назад в свой мир, а просто забрать сюда всю свою семью. Так что при всех её грустных мыслях о доме, она пребывала в, несомненно, хорошем месте, а это был уже плюс. Она ведь могла, как Отец попасть в какой-то ужасный мир, где над ней ставили бы опыты, а попала в Айронвуд.

За прошедшее время Джейн успела разобраться в устоях этого места. В Великих Садах многие не работали вообще, остальные же работали крайне мало в сравнении с трудовым днем среднестатистического гражданина в нашем мире. И при этом всеобщем безделье, у всех было всё в избытке. Единственная проблема местных жителей – это то, как мало король им дает. Джейн недоумевала, как так много благ могут восприниматься людьми под словом "мало"? И для нее всеобщее недовольство королем выглядело чем-то вроде местного хобби или поводом хоть на что-то пожаловаться в идеальном мире. Конечно, Феликс далек от прекрасного человека, кому как ни ей было это знать. Но если посмотреть объективно на жизнь жителей Айронвуда со стороны – им вообще не приходилось ни о чем заботиться. Все необходимое развозили со складов, на которых работал такой нелюбимый всеми король. С тех пор как Джейн побывала в комнате короля, она видела его всего несколько раз: утром он заходил на территорию складов, и лишь поздно вечером выходил оттуда. Казалось, он только и занимается, что создает пропитание и ресурсы для жителей. И все они считают его жутко плохим. А взять еще защиту: он создал эту сирену, воющую при приближении существ из других миров, и по этой сирене все тут же прячутся, а он один выходит и разбирается с этим существом. Какой ужасный король! Опять же даже различные безделушки для дам и вельмож: драгоценные камни, ткани, кружево иногда даже целые наряды или элементы декора, он тоже создавал сам. Феликс определенно был неприятным человеком, но одно Джейн поняла безоговорочно – он был хорошим королем. Даже тот факт, что он не хотел помочь людям серого дома и восстановить землю, можно было понять, может у него действительно уже нет на это сил? Может, на самом деле у него просто недостаточно сил для того чтобы вылечить их и он просто в этом не признается? Или может у него есть свои причины этого не делать? Но он достаточно делает для всех остальных. Правда, она и сама иногда не могла сдержать злость на короля, ведь он был единственной надеждой на её возвращение домой, но отказал ей. Но она понимала, что и для этого отказа может существовать масса причин, а не лишь его безразличие к ее ситуации.

За эти дни фактического безделья Джейн успела познакомиться со всеми жителями серого дома. Всего их было двенадцать человек: Арнольд с завернутым в причудливую форму ухом, (даже людей с таким незначительным изъяном в этом мире избегали), однорукая Лана, открывшая дверь Джейн в её первый визит, Кларета с заячьей губой, двенадцатилетняя и самая младшая слепая девочка Таяна и, конечно же, Тристан. Остальные дети зеленой воды: Кай, Шон, Мальта, Памела, Риз, Оскар и Гарольд имели различные отклонения в анатомии ног. Всем этим людям было не больше тридцати лет. Как и говорила мать Эдмунда, подобные отклонения начали появляться у людей, рожденных лишь после прихода “зеленой воды”. Как успела заметить Джейн, Шон и Лана взяли на себя роль своеобразных опекунов всех жителей серого дома. Им тоже нельзя было дать их биологические тридцать лет, как и Тристану. Правда, их поведение было более зрелым, нежели у козлоногого приятеля Джейн. Вообще всем жителям Айронвуда была присуща некая инфантильность. Джейн никому здесь не дала бы настоящих лет. Возможно, это связано с их беззаботным, незнающем бед и проблем, образе жизни. Чуть ли не единственным человеком, который соответствовал своему возрасту, был Феликс. И он как раз знал обо всех трудностях жизни. Кстати, в стенах серого дома короля тоже нередко вспоминали нелестным словом, и хотя враждебное настроение этих людей было обоснованным, Джейн угнетали подобные разговоры. Тристан так же, как и в первый день знакомства с Джейн, постоянно вступался за его величество и просил остальных не судить его строго.

В сером доме действительно царила теплая атмосфера. Джейн начинала понимать тихое счастье Тристана в кругу этих людей. Они действительно были одной семьей. По вечерам кто-то из них пел песню, а остальные –подпевали. Музыка в Айронвуде была очень необычной. Текст не пропевался протяжно, а лишь мелодично зачитывался как стихотворение, но при этом он был так окутан целой гаммой звуков, что превращался в самые значимые строки на земле. Ноты в голосе словно вибрировали и звенели, и это звучание не имело ничего общего с песней в нашем представлении, но было таким одухотворенным и чарующим, что казалось, у этой музыки есть свои собственные крылья. Когда все жители дома подхватывали песню, их странная музыка сливалась воедино и напоминала Джейн звон множества маленьких хрустальных колокольчиков. Она тоже хотела бы петь вместе с ними, но не могла воспроизвести эти неземные мелодии. В такие вечера Джейн казалось, что она находится не в другом мире, а вообще за гранью всех существующих миров. Где-то, где все земное совершенно неважно и в то же время чрезвычайно важно.

“Люди зеленой воды” больше не боялись Джейн и общались с ней очень душевно и дружелюбно. Девушка не говорила никому из них и даже Тристану, о своей просьбе королю. Она не хотела, чтобы они обнадеживались. Может он просто поиздевался над ней, притворившись, что у нее есть шанс все изменить, а сам вообще не собирался ничего делать, а у этих людей в душе поселится надежда, что они станут такими же как все. Тем более она все равно ничего не придумала, для того чтобы им помочь и уже сомневалась, что сможет придумать хоть когда-нибудь.

Они с Тристаном стали настоящими друзьями. Он много знал о природе Айронвуда. Рассказывал ей о местных растениях, насекомых и млекопитающих. Так же как и Эдмунд, Тристан очень скучал по животным. После смерти Отца, он рос в деревне, в которой разводили животных. У его тети было целое стадо коз, и он очень любил ухаживать за ними. Тристан рассказывал Джейн и о диких животных, которым посчастливилось выжить после исчезновения растений. В основном это были те виды, которые могли питаться чем-то, кроме растительности. Были и такие, которые смогли перестроиться под изменившуюся среду и найти зелень в другом месте. Например, в маленьких пещерах с голубой водой, которые Джейн видела в скалах над пляжем, обитают существа – сенеялы. Судя по описанию Тристана, Джейн поняла, что они то ли тюлени, то ли дельфины больших размеров, белые и воздушные. Они умеют плавать, но в то же время могут парить над водой словно облако. Еще они светятся словно светлячки. Мать Тристана говорила ему, что раньше эти существа порой вылетали на берег и люди ходили к пляжу на них посмотреть, но после произошедшей катастрофы, сенеялы ушли в неведомые глубины и их давно никто не видел. Джейн пыталась уговорить своего друга выйти к пляжу и попробовать поискать сенеял в пещерах, но он и слышать не хотел о выходе за пределы серого дома. Для Джейн это была единственная вопиюще неправильная вещь в Айронвуде – неприятие “людей зеленой воды”. Вообще запрета выходить не существовало. Это было словно негласное правило – если выйдешь, никто в темницу не бросит, но всем будет так неприятно и все настолько это покажут, что самому будет тошно, что вышел. Но Джейн все равно уговаривала Тристана как могла, чтобы тот пошел с ней к пещерам. Но пока все уговоры были безуспешны.

Джейн видела их счастье, но не переставала думать о несправедливости их изоляции. Особенно жаль ей было маленькую Таяну. Из-за отсутствия зрения, ей как никому другому стоило бы покидать стены серого дома: слушать морской прибой, трогать песок или гладить сенеял в пещерах, так она смогла бы осязать мир который не способна увидеть. Родители Таяны отдали ее в серый дом еще младенцем. Наверное, именно тогда Шон и Лана и стали настоящими родителями.

Рядом с таким тихим и уютным спокойствием обители этих людей, соседствовало шумное и яркое общество дам и вельмож. В Айронвуде эти два мира не пересекались практически никогда. Лишь Джейн постоянно присутствовала одновременно в двух этих местах, вызывая крайнее недоумение жителей дворца. Она все больше старалась подружиться с Кассандрой, придерживаясь плана с ее возможной женитьбой с королем. Джейн регулярно ходила на вышивания и затесалась в групку девушек восхищенно смотрящих на Кассандру. Она отвешивала ей уйму комплиментов и чувствовала себя при этом жуткой лицемеркой. Никогда ранее девушка не старалась с кем-то сдружиться с выгодой для себя. Кассандра в свою очередь начала общаться с Джейн гораздо охотнее, чем остальные дамы.

По мнению Джейн, это из-за того, что практически все остальные девушки мечтали стать невестой Феликса (кстати, это все-таки его настоящее имя), а Джейн не входила в их число. В среде дам с ней общались уже гораздо лучше, лишь некоторые пожилые леди все равно старались ее избегать, в большей мере из-за её общения с простолюдинами и жителями серого дома.

Несколько раз Джейн вместе с дамами посещала общие вечера, на которых присутствовали мужчины. Джейн, конечно же, быстро оказалась в центре внимания вельмож. Многие парни пытались с ней заговорить или принести вино, звали поиграть в крокет или на экскурсию по памятникам Великих Садов. Другие обещали покатать на лошади или привезти трофей с охоты. Она отвергала все предложения как могла. На самом деле просто потому, что боялась сильного сближения с кем-либо и что в дальнейшем ей придется разрываться между желанием вернуться домой или остаться в Айронвуде.

На одном из таких вечеров, Джейн заметила молодого человека, который сидел среди пожилых дам. У него были длинные и блестящие черные волосы, стянутые на затылке в конский хвост. Он резво жестикулировал руками, а дамы корчились со смеху, слушая его истории. Джейн отметила, что этот мужчина был, чуть ли не единственным, кто даже не пытался заговорить с ней. Девушка, взяв бокал вина, подошла к компании пожилых дам и села на край дивана. Мужчина кинул на нее свой живой и бодрый взгляд и, как ни в чем не бывало, продолжил свой рассказ.

Его истории действительно были очень смешными, и что крайне радовало Джейн - он поистине не смотрел на нее как на женщину. Так началось ее знакомство с еще одним прекрасным человеком из этого неведомого мира. Его звали Маркус, и как раз от него Джейн легко принимала бокалы с вином, посетила в его компании, конечно же, ужасно смешную экскурсию по скульптурам Великих Садов и даже пару-тройку раз сходила съиграть в крокет в его компании. Почему-то в этом мире эта игра считалась абсолютно неженским занятием. Хотя в нашей истории крокет был вполне удобной для дам игрой, и они очень резво орудовали деревянными молотками в своих длинных платьях. Но по меркам мирного и спокойного Айронвуда все происходившее на игровом поле было словно боксерским рингом, где женщинам нет места. Маркус смог уговорить остальных мужчин принять Джейн в игру, видимо без его шуток вообще нигде не обходились и ради его присутствия соглашались на все условия. После того, как Джейн два раза принесла победу своей команде, вельможи стали принимать ее в игру гораздо охотнее.

На общих вечерах Джейн успела познакомиться с большим количеством людей. В общем, все были приветливыми и дружелюбными в её обществе. Но немногочисленные вельможи и леди смотрели на нее с осторожностью и неприятием, особенно когда на одном из вечеров Джейн рассказала о своей профессии и все, так же как и в доме Вайолет и Жозефа были шокированы болезнями в её мире, и тем, что она " лечит сердца". Джейн не нравилось это словосочетание. Оно словно говорило о человеке, который поможет вдохновить, поставить на истинный путь, научит любить и радоваться жизни. Или поможет пережить утрату. А человек, который прописывает таблетки и назначает капельницы, как в её случае не "лечит сердца", он лишь помогает сердечной мышце работать исправно. Но жители Айронвуда не могли понять такие тонкости.

Особенно тревожный взгляд кидала ей вслед рыжеволосая женщина, оказавшаяся матерью "Самой умной". Женщина имела вполне простое для запоминания имя, но объявив однажды всем присутствующим, что она самая смекалистая женщина Айронвуда, так как на прошлом вечере решила все ребусы, Джейн решила и её называть под стать дочери. Теперь "самая смекалистая" и "самая умная" вместе провожали Джейн неприятельским взглядом. К счастью, эти женщины ограничивались лишь взорами и гримасами неприязни. Но были и те, кто откровенно кидал Джейн презрительные фразочки. Это были как раз те самые пожилые дамы, в обществе которых она заметила Маркуса. И как раз Маркус и был одной из причин, по которой Джейн невзлюбили. Многие из пожилых леди мечтали выдать за него замуж своих внучек, живущих в соседних деревнях, и дружбу Джейн и Маркуса восприняли по-своему. Плюс к этому прибавлялось их осуждение в счет ее общения с людьми зеленой воды и простолюдинами. Так что в комплексе их неприязнь была настолько сильной, что Джейн чувствовала их вгляды даже со спины. Главным предводителем злобной шайки была старая Леди Карга. Нет, это имя вовсе не прозвище, данное ей Джейн, Карга – настоящее имя этой мерзкой дамы. Наверное, никогда и ни в одном мире имя не подходило человеку настолько идеально, как Леди Карге. Когда она только думала сказать какую-то гадость, ее длинный крючковатый нос начинал шевелиться словно гадюка, учуявшая поблизости жертву. Ее любимые фразы все крутились вокруг одного и того же: ”Я могу милочка, заказать тебе штаны, заканчивающиеся козлиными копытами, раз они тебе так нравятся", "Штаны, конечно, мужская одежда, но ты, говорят, в них к нам и приехала”, “Мой чаще руки, милочка, кто знает, может уродство твоих друзей передается при касании”. После фразы она непременно разражалась таким же гадким смехом, как и она сама. Джейн все думала, какой же дурой леди Карга выглядела бы в нашем мире со своими нелепыми шутками о ”мужских” штанах и заразности враждебных недугов, но здесь среди своих подруг она была словно самая остроумная женщина. Джейн могла бы и этой старухе придумать кличку, так же как своим рыжим неприятельницам, но такое сладкое имя как Карга нельзя было на что-то променять.

После вышиваний и общих вечеров Джейн возвращалась к себе в комнату и болтала там с Сарой и Мелисой, играла с ними в незамысловатые, но веселые игры или занималась еще какой-нибудь ерундой. Она рассказывала Саре о свадьбах и других обычаях в её мире. Днем она гуляла по парку, рассматривая скульптуры и растения, читала книги. Полностью она успела пока прочитать только одно произведение, которое вызвало в ней бурю противоречивых эмоций. Книга называлась ”Счастливый фермер” и повествовала она о мужчине, который жил на окраине города, в одиноко стоящем доме, и целыми днями работал на поле, выращивая растения. Весь сюжет сводился к тому, как он был счастлив, занимаясь своей работой, отыскивая новые семена для рассады, скрещивая виды и усовершенствуя приспособления труда. Эта книга была необычайно нудной и захватывающей одновременно. Джейн было невдомек как можно так сильно восхищаться работой и быть счастливым, живя лишь одною ею. Но герой этой книги был поистине счастлив. Тогда Джейн впервые задумалась о том, действительно ли так хорошо живется в Айронвуде без работы. Возможно, некоторые понятия сложившиеся в нашем мире имеют совершенно иную грань в другом.

Жители Великих Садов уже привыкли к ней, и, видимо, окончательно осознав, что она обычная девушка, перестали обращать на нее повышенное внимание. Даже певец-имитатор петуха беззаботно махал ей как всем остальным обитателям деревни, не отрываясь от трепа с другом. Она радовалась тому, что в деревне к ней относились больше как к своей, нежели как к благородной даме. Все уже успели привыкнуть, что Джейн говорила всем "Вы". Несколько вельмож спрашивали ее о том, почему она общается на равных с жителями деревни и обращается к ним будто к королям. Тогда Джейн сказала им, что в её мире все люди равны, но это вызвало лишь всеобщее недоумение, и больше вопросов никто не задавал.

Каждый вечер, ложась в свою постель, она думала, что утром весь этот мир окажется лишь сном. И каждое утро под пенье петуха, она вновь открывала глаза и видела резные столбики своей кровати. Сон продолжался. Несмотря на то, как чудесно она здесь обжилась, чувство нереалистичности Айронвуда по-прежнему не исчезало.

В углу ее комнаты стояла сделанная специально для нее тартула – своеобразная кабина для исповеди. С того самого дня, как ее принесли в комнату Джейн, девушка так ниразу в нее и не зашла. Массивная рама с отверстием смотрела на нее своим невидящим глазом, будто безмолвно спрашивала: ”Когда ты войдешь и поблагодаришь себя хоть за что-то?”. Но благодарить себя было не за что, как и прощать было нечего, как и нечего было рассказать о своих делах за прошедший день. Она ничего не делала изо дня в день. Ничего. Среди этого райского и размеренного мира, она сама превратилась в лениво плывущее облако среди неизменного неба Айронвуда.