Серебро в костях

Позади нас Беатрис и одна из остальных Девяти, Арианвен, отрабатывали приёмы на мечах под наблюдением Бедивера. Сталкивающиеся деревянные тренировочные мечи нарушали тишину утра, сопровождаясь то хриплым вздохом, то возгласом «Ха!».

— Вот так, — сказал Бедивер. — Вложи силу, наклонись — да, Ари, именно так.

Арианвен коротко подстригла каштановые волосы, подчёркивая красоту своего лица. Она двигалась с грацией, которой я могла бы только позавидовать. Её фигуру, хоть и не совсем стройную, нисколько не стесняла тренировочная кожаная броня, когда она наносила удары — плавно, затем резко-резко, постукивая лезвием.

Беатрис с лёгкостью отражала каждый её удар. Это выглядело несправедливо: Беатрис была выше своей соперницы как минимум на пять дюймов, а значит, её клинок имел больший радиус, и Арианвен приходилось двигаться быстрее и прикладывать больше усилий, чтобы компенсировать это преимущество.

С другой стороны, в настоящих битвах справедливость встречается лишь случайно.

— Она действительно сказала «дневной свет», да? — спросил Кабелл, глядя вверх, где серый небосвод не предвещал рассвета. Он едва ли сдерживался, пританцовывая на месте от нетерпения.

— Сказала, — проворчала я.

— «И конец!» — скомандовал Бедивер за нашими спинами.

Обе девушки отступили, вернув деревянные мечи на стойку неподалёку. Беатрис тыльной стороной рукава вытерла пот со лба, затем обняла другую жрицу за плечи, мягко сжав их.

— Я же говорила, что ты справишься в два счёта, — произнесла она.

Арианвен засияла улыбкой, привалившись к подруге. Было трудно сказать, пылает ли её лицо от похвалы или от тренировок.

— Ты идёшь на кухню? — спросила она.

— Меня уже ждёт нож в руках повара, — подтвердила Беатрис. — А ты?

— Марии нужна помощь с бельём, — ответила Арианвен, кивая. Затем её взгляд упал на нас: — Вы ждёте Кайт?

Мне понадобилась секунда, чтобы понять, что она обращается к нам.

— Да, — ответила я резче, чем намеревалась. — Если у нас с ней одинаковое представление о рассвете, она уже должна была появиться здесь.

Брови Арианвен удивлённо поднялись.

— Это на неё не похоже. Как думаете, ей понадобится кто-то, чтобы пойти с ней?

— Я отправлюсь с ними, — заверил её Бедивер, придав своему голосу оттенок спокойной уверенности.

— Да, — согласилась Арианвен, — но вы абсолютно уверены…

— Это всего лишь стирка, Ари, а не казнь, — покачала головой Беатрис.

— Легко тебе говорить! — возразила та. — Не тебе потом пахнуть щёлоком две недели!

— Зато у тебя будет возможность поработать с прачечными дубинками, — заметила Беатрис, уводя её за собой. — Я знаю, как сильно тебе нравится выбивать грязь из простыней.

Арианвен фыркнула, её голос стихал с каждым шагом:

— Это действительно бодрит.

— Я посмотрю, не найдётся ли Катриона, — сказал нам Бедивер, почесав седую бороду. — Уверен, она всего лишь делает свой утренний обход.

— А я уже надеялась, что она упала в колодец и никогда больше не вернётся, — пробормотала я.

— Мы не сдвинемся с места, — пообещал Кабелл, вонзив локоть мне в рёбра.

Я облокотилась на ограду, слишком раздражённая, чтобы ответить. Мои глаза блуждали по двору, скользя по камням и мимо идущих фигур.

В ночной тьме башня казалась окружённой ореолом священной тайны, но утренний свет разрушил эту иллюзию.

Теперь её сооружения выглядели обветшалыми, словно измученные голодом тела. Каменные стены, будто раны, были испещрены трещинами, кое-где их заменяли грубые заплатки, а некоторые стены так накренились, что их пришлось подпирать. Повсюду — плесень, ржавчина и копоть, создававшие ощущение, будто всё это медленно тонет в трясине.

Потускневшие знамёна с символом Богини — узлом из трёх сердец в центре дуба — безжизненно свисали в неподвижном воздухе.

Хуже всего было то, что части Материнского дерева потемнели до болезненного серого оттенка, испещрённые грибами. Я и без Невы знала, что эти грибы наверняка пожирают внутреннюю гниль. Даже Дери выглядел слабее: его деревянное тело казалось хрупким. Несколько жителей Авалона изучали гниль на дереве или пытались помочь Дери срезать её с коры.

Я тяжело вздохнула, вновь окинув взглядом двор. Нева всё ещё с радостью приветствовала лошадей, привязанных у конюшни по другую сторону тренировочной площадки. Конюшни, как и лазарет, находились позади башни. Кабелл говорил, что одно из каменных зданий перед башней — это кухня, тесное и жаркое пространство под командованием Дилуин, эльфийской поварихи, которая была ростом с ребёнка, но с лихвой компенсировала свои размеры твердым характером.

Предположительно, стирка могла проводиться только в источниках, если, конечно, никто не хотел, чтобы их одежда вернулась с новыми кровавыми пятнами и грязью вместо чистоты.

Наше ожидание также дало нам возможность увидеть тех, кто уцелел в Авалоне, и позволило им увидеть нас. Большинство старались держаться от нас подальше, занимая свои места на стенах или поднимая воду из источников. Некоторые смотрели с любопытством, другие — с откровенным подозрением. Немногие вообще бросали свои вёдра и инструменты, убегая в башню, едва завидев нас.

Но хуже всего были лица, на которых не отражалось ничего, словно ужас, с которым они столкнулись, вытравил из них душу. Они переходили от одного дела к другому, ни разу не поднимая глаз, как беспокойные духи, заключённые в бессмысленную петлю, движимые лишь памятью тела.

Эти люди, однако, знали, что они в ловушке. Они полностью смирились с этим.

Кабелл последил за моим взглядом и тихо прошептал:

— Как это может быть Авалоном?

— Истории всегда красивее правды, — сказала я. — Вот почему Нэш так и не смог жить в реальном мире.

А может, он оказался пленником этого мира. Слова Катрионы прошлой ночью — «Я отведу тебя к твоему отцу» — намекали, что его здесь нет, за стенами крепости. И всё же часть меня ожидала увидеть его лицо среди остальных этим утром. Я хотела насладиться его шоком, упиваться его недоверием.

Я случайно услышала, как Беатрис и Бедивер обсуждали какой-то сторожевой пост в лесу, готовясь к тренировке с Арианвен. Это казалось наиболее вероятной нашей целью.

— Странно осознавать, что он всё ещё жив после стольких лет, и что мы собираемся его увидеть, — вздохнул Кабелл. — Даже не знаю, что ему сказать.

— Я ничего не скажу, — с горечью ответила я, словно от вкуса кислой ягоды. — Я просто ударю его в грудь.

Кабелл засмеялся:

— Серьёзно? Думаешь, он бы остался здесь добровольно, если бы мог вернуться? Время здесь течёт иначе. Ему может казаться, что прошло всего несколько месяцев.

С учётом того, как мы изменились за последние семь лет, странно было думать, что Нэш мог выглядеть точно так же, как в день своего исчезновения. Даже его старый пиджак, который теперь носил Кабелл, содержал следы наших путешествий и испытаний, постепенно подстраиваясь под нового владельца.

Большинство жителей Авалона носили что-то вроде того, что дали нам: грубо сшитые туники и штаны, плотно облегающие ноги. Некоторые женщины прикрывали головы простыми платками; другие, словно вопреки гниющему миру вокруг, украшали свои лбы тонкими серебряными цепочками с цветными камнями.

Когда-то яркие, словно драгоценные камни, платья поблекли от торопливых заплат и пятен. Некоторые были разрезаны вдоль и превращены в куртки или жилеты. Ни одна броня — ни стальная, ни кожаная — не подходила своим владельцам, и многие доспехи явно перековывались под другую фигуру.

— Колдунья, — прошипел кто-то. К тому моменту, как я обернулась, невозможно было понять, кто из проходящих мужчин это сказал.

К счастью, Нева была слишком далеко, чтобы это услышать, но по её нервным движениям я поняла, что она ощущала каждый взгляд.

Алэд, управляющий конюшнями, идеально соответствовал описаниям эльфов: шёлковистые тёмные волосы, бледно-зелёная кожа, крепкое телосложение и явная любовь к животным. Нева продолжала украдкой поглядывать на него, пока он, стоя на табурете, показывал ей, как седлать лошадей. Время от времени он переносил вес с левой ноги на деревянный протез правой.

— Что за кислая мина? — раздался насмешливый голос.

Блоха появилась из ниоткуда, ловко протискиваясь сквозь ограду и усаживаясь на неё. Белокурые волосы, ещё более растрёпанные, чем накануне, скрывались под вязаной шапкой, а лицо было испачкано грязью.

— Откуда ты взялась? — спросила я, изумлённо подняв бровь.

— Мамка говорит, что сама Богиня послала меня в корзине по старой реке, — заявила Блоха, пожав плечом. — Как всех младенцев. Только вас двоих принесла коза.

— Ты ужасный ребёнок, — отрезала я.

Блоха соскочила с ограды, изображая изящный реверанс.

— Благодарю вас!

Катриона и Бедивер обошли башню, оба облачённые в лёгкие доспехи, отказавшись от громоздких лат и шлемов.

Я почувствовала лёгкое движение у своей сумки. Рука моя мгновенно схватила запястье Блохи, которая пыталась улизнуть с чем-то в кулаке.

— Проклятье! — взвизгнула она, пытаясь вырваться. Я разжала её пальцы, и из её руки выпал маленький селенитовый кристалл.

— Неплохо, — сказала я, слегка улыбнувшись. — Умно было дождаться подходящего момента, но в следующий раз выбирай что-то менее очевидное. — Я подняла тонкий серебряный браслет, который сняла с её другого запястья. — Ориентируйся на что-то действительно ценное.

Глаза девочки широко распахнулись.

— Это моё, воровка!

— Что здесь происходит? — раздался низкий голос Катрионы. — Ты крадёшь у ребёнка?

Я отпустила Блоху, позволив ей оставить кристалл.

— Я просто показывала девочке пару трюков, — сказала я громче.

Блоха бросила на меня злобный взгляд и показала жест, который не требовал перевода.

— Блоха, что ты здесь делаешь? — строго спросила Катриона. — Рона ищет тебя всё утро. Ты не можешь вечно избегать своих уроков.

Когда Катриона подошла к нам, за её спиной внезапно появился Эмрис. Он держался на несколько шагов позади, его руки были глубоко спрятаны в карманы. Хотя он сменил свои грязные штаны и свитер на более опрятную одежду, его тело всё ещё полностью скрывалось под длинными брюками, туникой и алым жилетом, застёгнутым до самого горла.

— Я отведу Блоху в библиотеку, — сказала Олвен, торопливо подходя к ним. — Может быть, ты тоже захочешь присоединиться, Нева? Я покажу тебе нашу коллекцию.

Трудно было сказать, кто больше удивился этому предложению — Нева или Катриона.

— Но библиотека… — начала сереброволосая девушка.

— …это бесценный ресурс для всех, — закончила Олвен, беря за руку, ворчащую Блоху. — Идём?

Нева бросила на нас неуверенный взгляд, затем снова посмотрела на Олвен.

— Я планировала пойти с ними… — пробормотала она.

— Останься, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Правда, всё в порядке.

Идея разделиться мне не нравилась, но я — скрепя сердцем — доверила Олвен заботу о Неве. Впрочем, допросить Нэша о Кольце Рассеяния будет гораздо проще без её присутствия.

Нева кивнула, и напряжённость в её взгляде немного ослабла.

— Нам лучше отправиться, пока ещё светло, — сказал Бедивер, бросив взгляд на Эмриса. — Ты с нами?

— Конечно, — ответил Эмрис, звуча так же непринуждённо, как обычно, хотя и избегал смотреть в мою сторону. — Прекрасное утро для поездки, не находите?

— Боюсь, лишь четыре лошади достаточно крепки для такого пути, — сказал Алэд, его зелёная кожа побледнела. — Я не знал, что вас будет столько…

— Уверен, Тэмсин не возражает, если я поеду с ней, — вставил Эмрис, подходя ближе и вставая рядом со мной.

— Что ты делаешь? — прошептала я, наклоняясь к нему.

— Еду с тобой, чтобы увидеть твоего отца, разумеется, — ответил он, не взглянув в мою сторону.

Я закатила глаза. Конечно, он не позволил бы нам уйти без него — не тогда, когда Кольцо Рассеяния, возможно, было на кону. Я ещё не успела рассказать Кабеллу о том, что видела в священных источниках, но манёвр Эмриса заставил меня задуматься о том, чтобы сделать это прямо сейчас.

Алэд, тяжело вздохнув, оперся о забор, сняв часть веса с правой ноги.

— Всё в порядке, Алэд? — спросила Катриона, нахмурившись.

— Да, да, — ответил он, массируя место, где его колено соединялось с деревянным протезом.

Выточенная конечность держалась на его коже с помощью ряда переплетённых корней, которые, казалось, двигались сами по себе, подстраиваясь под его руку. Эмрис наблюдал за этим с явным восхищением.

— Это из-за сырости она снова беспокоит, — продолжил Алэд. — Доставляя боль там, где трётся кожа?

Бедиверу понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что вопрос был адресован ему. Он крепче сжал свою перчатку.

— Ах, да. Всегда в такие дни, — кивнул он.

На лице Бедивера на мгновение мелькнуло что-то похожее на раздражение, но тут же исчезло. Он повернулся к Катрионе.

— Идём?

— Да, конечно, — согласилась она, бросив на нас быстрый оценивающий взгляд. — Кто-нибудь из вас владеет мечом?

Рука Эмриса тут же взметнулась вверх. Кабелл и я одновременно уставились на него.

— Опусти руку, приятель, — сказал Кабелл, скрестив руки на груди. — Я видел, как ты чуть не вырубился, играя со шваброй библиотекаря две недели назад.

— Это вряд ли его вина, — заметила я. — Возможно, это был первый раз, когда он вообще увидел швабру.

— Я занимался фехтованием с семи лет, — спокойно ответил Эмрис, полностью игнорируя нас обоих. — Хотя, конечно, там используется более тонкое оружие.

Я закатила глаза. Конечно, занимался.

— Оружие будет тяжелее, с другим балансом, чем ты привык, — предупредил Бедивер.

— Справлюсь, — ответил Эмрис.

Старый рыцарь подошёл к стойке и выбрал длинный меч, передав его Эмрису за ножны. Катриона закинула ремень меча ему на плечо так, чтобы он удобно лежал за спиной. Я вдруг вспомнила, что он левша, когда он потянулся назад, чтобы проверить расстояние до рукояти.

— У меня есть небольшой опыт втыка и битья, — вставил Кабелл, и ему вручили булаву.

Я взяла небольшой кинжал и сняла куртку, чтобы Катриона смогла надеть на меня лёгкую кольчужную рубашку поверх туники. Остальные сделали то же самое.

Я скользнула взглядом по своей белой лошади и её внушительному седлу, пытаясь успокоить сердце, прежде чем оно начнёт скакать быстрее, чем животное.

— Нужна помощь, чтобы взобраться? — спросил Эмрис, наклоняясь к моему уху.

Он дразнил меня, и я это знала. Мне стоило лишь сказать, что я поеду с Кабеллом, — кстати, он уже смотрел на меня, одна бровь всё выше поднималась с каждой секундой моего молчания.

Но я не собиралась позволить Эмрису найти кольцо, и уж точно не собиралась уступать в этом маленьком поединке.

С тихим звуком раздражения я взлетела в седло, опираясь на одно стремя. Эмрис забрался следом с досадной лёгкостью. Я резко откинула локти назад, пытаясь освободить пространство, между нами, взяв поводья.

И тут же пожалела. От него было не избавиться — его жёсткая грудь прижималась к моей спине, его бёдра упирались в мои. Его дыхание касалось моих волос, и, несмотря на жар его тела и теплоту животного подо мной, холодный дрожь пробежал вдоль моего позвоночника, заполняя те места, где его тело прилегало к моему.

— Ставки принимаются, сколько времени понадобится, чтобы я свалился с этой красавицы? — прошептал он.

— Не трать время — я сама тебя столкну, — ответила я.

Его грудь затряслась от смеха, отдавшегося у меня в спине. Осторожная рука скользнула вдоль моего бедра, словно спрашивая разрешения.

— Ладно, — пробормотала я. — Но никаких глупостей.

Под слоями ткани и холодной кольчуги мои мышцы напряглись, когда его длинные пальцы лёгкой ладонью прижались к моему животу. Я опустила взгляд, замечая зазубренный край шрама, тянувшегося от его запястья к тыльной стороне ладони.

Эмрис наклонился вперёд, и я почувствовала, как его сердце стучит быстрее моего. Его запах, как свежий аромат сосны и морского ветра, на мгновение вытеснил гниющий мир вокруг нас.

— Даже и не мечтал бы, — прошептал он мне на ухо.

****

Мы ехали молча, следуя за Катрионой по истоптанной тропе, проложенной среди обугленных стволов деревьев.

Ковер из гниющих черных листьев, трупов животных и увядшего мха глушил цокот копыт. Я не сводила глаз с деревьев и острых камней. Слишком много было мест, где могли укрыться Дети Ночи— их паукообразные тела могли свернуться в трещинах земли или исчезнуть в непроницаемой тьме пещер, образованных неровностями местности.

Я подняла взгляд, пытаясь разглядеть небо сквозь скрюченные ветви мертвых деревьев. Почти видела его — как могла бы выглядеть Авалон, если бы он, как Тинтагель, был полон зеленого света жизни.

Тело Эмриса за моей спиной оставалось напряженным, его пальцы бессознательно сжимались на моем животе, пока он осматривал опустошенный лес.

Не прошло и часа с тех пор, как мы покинули башню, когда мы въехали в другую часть леса. Деревья здесь росли в стройных рядах, а туман свисал с их оголенных ветвей, словно тяжелые покрывала. Запах гнилых фруктов ударил в нос, такой сладкий и приторный, что казалось, он окутывает все вокруг.

— Священная роща? — предположила я.

Я почувствовала, а не увидела, как Эмрис кивнул.

— Похоже на то.

Мелькание света привлекло мое внимание, и я направила лошадь в его сторону. Вскоре вдали показался огонь, горящий у основания узкой сторожевой башни, торчавшей из земли, как кривой палец. В темном воздухе пламя казалось единственным маяком, указывающим путь.

Сердце бешено колотилось в груди, когда Катриона замедлила ход, спешилась и, внимательно осмотревшись, привязала лошадь к столбу. Мы последовали ее примеру.

Катриона подняла тяжелый засов на двери башни. Я вошла внутрь, а Кабелл шагнул следом.

Пыль поднялась вокруг нас, густая, как туман за каменными стенами. Слабый сероватый свет проникал через небольшое отверстие в стене, зловеще освещая застывшую картину внутри.

Изодранный спальный мешок. Незапаленный фонарь. Смятая обертка от конфеты.

И скелет мужчины, погруженного в цепкие объятия земли.

Глава 20

Остальные словно размылись на краю моего зрения, превратившись в тени. Невыпущенный воздух обжигал мои легкие, но я не могла выдохнуть. Не смела двинуться, чтобы не потревожить пыль, закрутившуюся вокруг нас. Чтобы не разрушить странный сон, который держал меня в своей власти.

— Мы зовем его Чужаком, — раздался за нашими спинами голос Катрионы. — Для нас он никогда не имел ни имени, ни лица. Мы не похоронили его, надеясь, что его родные придут.

Что-то тяжелое с глухим стуком упало на землю. Темная фигура Кабелла медленно, слишком медленно, опустилась на колени рядом с останками.

Смотри, сказала я себе, борясь с желанием отвернуться. Ты должна посмотреть.

— Это ваша затея — такая жестокая шутка? — голос Эмриса прозвучал резко, раздражая тишину внутри сторожевой башни. — Вы не могли их предупредить? Это может быть не он — откуда вам знать, что это не кто-то из уроженцев Авалона?

Бедивир наклонился, его доспехи заскрипели, пока он поднимал с земли серебристую обертку. Baby Ruth.

Любимый батончик Нэша.

— Он уже был мертв, когда мы зажгли огонь на этой башне в прошлом году, — сказала Катриона. — Если бы он пришел позже, то смог бы использовать убежище по назначению — как безопасное место, чтобы укрыться от Детей Ночи.

Ее голос затих, когда мое внимание переключилось на руку Кабелла, протянувшуюся к останкам.

Кости, пожелтевшие от времени, выглядывали из-под обрывков одежды, вероятно, очищенные насекомыми или Детьми. Лоскуты некогда белой рубашки цеплялись за обнаженную грудную клетку, покачиваясь от малейшего движения воздуха. Брюки выглядели современными, но судить было сложно после стольких лет.

Кабелл начал ощупывать карманы, которые остались от ткани. Перевернул ботинки. Даже его аккуратные, деликатные движения заставляли кожу трескаться и рассыпаться.

— Это может быть не он, — повторил Эмрис.

Несмотря на то, что тело не лежало в спальном мешке, поза казалась мирной, словно человек просто снял обувь, прилег отдохнуть, а смерть лишь вытянула его дух из тела. Обе руки были на виду. Ни колец. Ни каких-либо украшений.

— Что вы делаете? — резко спросила Катриона, подходя, чтобы остановить Кабелла, когда тот склонился над черепом. — Мы обыскали его одежду и ничего не нашли…

Кабелл отмахнулся от ее руки, осторожно приподнимая затылок черепа с земли. Там, между костями и холодной землей, оказалась хорошо сохранившаяся часть воротника рубашки. Он аккуратно вывернул тонкую ткань наружу, обращая ее ко мне.

На внутренней стороне, выведенные детской рукой желтой нитью, были вышиты пять букв:

H. ЛАРК.

— Я знал это, — выдохнул Кабелл. — Знал, что если бы он был жив и имел кольцо, он бы использовал его, чтобы помочь Авалону…

— Кольцо? — голос Катрионы прозвучал резко.

Кабелл отпустил воротник и череп, отшатнувшись назад. Его руки безвольно упали на колени, а голова склонилась. Плечи затряслись от беззвучных рыданий, слёзы стекали по его рукам, покрытым чёрными татуировками, и падали на землю.

Вид его, обнажённого в своей боли, словно свежая рана, разорвал последнюю тонкую нить, которая сдерживала мой рассудок от полного краха.

Ярость и боль взорвались во мне, невыносимые, как раскалённые лезвия. Всё вокруг расплылось, превратившись в неясное пятно. Давление в голове угрожало разорвать череп, выпустив все те воспоминания и чувства, которые я отчаянно пыталась запереть.

Я ненавидела его. Ненавидела.

Рука сама потянулась к булаве, и прежде, чем я осознала это, я уже подняла её над головой, готовая обрушить на скелет. Катриона бросилась меня остановить, но меня схватили другие руки, обхватив за талию и оттянув назад.

— Ты не можешь, — голос Эмриса был ровным, хотя я изо всех сил пыталась вырваться, пока крик вырывался из моей груди. — Я понимаю, Тэмсин, но ты не можешь…

«Не можешь». Это слово эхом отдавалось в моей голове. «Не можешь».

Булава выпала из моих онемевших пальцев, и я обмякла, опустившись к его груди. Эмрис держал меня, не давая упасть, пока ярость выжигала меня изнутри, оставляя пустой оболочкой.

Я хотела уничтожить всё, что осталось от Нэша, — уничтожить его, как он пытался уничтожить нас.

Едва я успела это осознать, как услышала хруст костей. Этот звук, однажды услышанный, навсегда западает в память, словно колючий корень. Кабелл, скрючившись, выгнулся в неестественной дуге.

— Кабелл, всё в порядке, — сдавленно проговорила я. — Сделай вдох…

Под кожаной курткой Кабелла начали двигаться кости, извиваясь, как змеи под листвой. Они вздувались, ломались и собирались в новые, чудовищные формы. Позвонки поднимались один за другим, а тело его сжималось, словно древний свиток.

— Что за чертовщина… — выдохнул Эмрис.

Катриона инстинктивно шагнула перед нами, схватившись за рукоять меча. Её взгляд впился в извивающееся тело Кабелла. Она была готова убить.

— Каб, слушай меня! — я вырвалась вперёд, но Эмрис снова оттянул меня назад. — Сосредоточься на моих словах… В давние времена, в царстве, утерянном во времени…

Слова застыли на губах, когда Кабелл внезапно замер. Его руки вцепились в собственные волосы, словно он собирался вырвать их. Бедивир, казалось, не заметил или решил проигнорировать мои слова. Его рука легла на плечо Кабелла, удерживая его на месте.

— Парень, — мягко сказал он. — Кабелл, да? Посмотри на меня. Посмотри мне в глаза.

Я сжала глаза, отводя взгляд от его постепенно меняющейся фигуры. Череп удлинялся, а из него прорезались собачьи уши.

— Это оно, — голос Бедивира стал низким и успокаивающим. — Смотри только на меня. Ты хозяин или слуга?

Кабелл протянул руку с когтями, не для нападения, а чтобы вцепиться в руку Бедивира, как если бы это было единственное, что удерживало его от поглощения темным потоком.

— Ты хозяин или слуга? — снова спросил Бедивир.

— Х-хозяин, — прохрипел Кабелл. Его тело снова начало деформироваться, кости скрипели, возвращаясь к человеческой форме.

— Как…? — прошептала я.

Эмрис ослабил хватку и наклонился ближе к моему уху.

— Успокаивающий?

— Назови своё имя, — произнёс Бедивир.

В его тоне звучал ясный приказ, который отразился вокруг нас мягким эхом. Когда он говорил, я заметила слабое мерцание в воздухе там, где его рука лежала на плечах моего брата, согнутых в дугу.

Эмрис был прав. У Бедивира была магия, схожая с искусством Одарённых, способная успокаивать и общаться с существами.

— Назови своё имя, — повторил Бедивир.

— Кабелл, — голос моего брата прозвучал чётко, а его форма вновь стала человеческой.

Эмрис отпустил меня, и я тут же бросилась к Кабеллу, опустившись на колени рядом с ним. Он без сил обмяк в моих объятиях, сжимая меня так, будто пытался напомнить себе, что реально. С изумлением он посмотрел на Бедивира, а я крепко сжала его руку, помогая подняться.

— Это проклятие? — спросил мужчина.

Кабелл кивнул.

— Оно со мной с самого рождения.

За нашей спиной раздалось шипение — я не была уверена, это был Эмрис или Катриона.

Ответить на этот вопрос мы не успели. Лошади снаружи начали фыркать, бить копытами землю и беспокойно взбрыкивать. Катриона направилась к двери, уже положив руку на рукоять меча.

— Мы теряем свет, — сказала она. — Пора уходить.

— И всё? — спросил Эмрис.

— Наши дни коротки, — ответила девушка, — но, уверяю вас, моё терпение для таких глупых задержек ещё короче.

— Мы не можем оставить его тело вот так, — вмешался Кабелл. — Мы должны похоронить его…

— Нет, не должны, — сказала я. — Оставь. Мы не умрём ради него.

Лошади были настолько напуганы, что даже наше присутствие не успокаивало их. Свет стремительно угасал, отступая с неба, как морское течение, и это сковывало мою кровь холодом.

Я снова забралась в седло, позволяя Эмрису устроиться позади меня. Мой взгляд неотрывно следил за Кабеллом, когда он, шатаясь, вышел из башни. Его волосы всё ещё медленно исчезали с рук, когда он взбирался на своего рябого коня. Бедивир кивнул ему, и Кабелл ответил коротким кивком.

— Я не собираюсь спрашивать, всё ли с тобой в порядке, — тихо сказал мне Эмрис.

— Хорошо.

— И уж тем более не собираюсь извиняться за Нэша, — добавил он.

— Замечательно, — ответила я, крепче сжимая поводья. — Потому что я знаю, тебе наплевать. Тебя волнует только то, что у него не было кольца.

Я едва говорила громче шёпота, но каким-то образом Катриона услышала.

— Да, кольцо, — сказала она, разворачивая своего коня так, чтобы ехать рядом с нами. — С нетерпением жду вашего объяснения, когда мы вернёмся в башню.

Я стиснула челюсти, глядя прямо перед собой, на мёртвый мох, свисающий с ветвей над тропой.

— И на этот раз, — сказала Катриона, подстегнув коня, — вы, возможно, будете так добры, чтобы рассказать нам истинную причину вашего появления в Авалоне.

Глава 21

Мы вернулись в башню, гнав лошадей так, что к моменту, когда ворота за нами закрылись, я едва могла дышать, чувствуя синяки и боль по всему телу.

— Следуйте за мной, — приказала Катриона. Это был приказ, а не просьба.

Мы выстроились за ней, поднимаясь по лестнице башни. Миновали хранилища и спальные залы. Она остановилась только на третьем этаже, где находились спальни. Оглянувшись через плечо, она встретилась взглядом с Бедивиром и кивнула.

— Сюда, парень, — сказал Бедивир, направляя Кабелла прочь от лестницы по тёмному коридору. Кабелл молча следовал, его чёрные волосы скрывали опущенное лицо. Мой пульс участился, и мысли прояснились от паники.

— Постойте, — хрипло сказала я, спеша вниз по лестнице мимо Эмриса. — Не забирайте его—

Бедивир поднял руку, останавливая меня. Его взгляд был почти невыносимо добрым.

— Не беспокойтесь. Я присмотрю за ним.

Паника охватила меня. Они не могли нас разлучить. С ним могло случиться что угодно.

— Идите со мной, Тэмсин, — сказала Катриона.

Рука Эмриса мягко легла на моё предплечье, направляя меня обратно вверх по лестнице.

— Всё будет в порядке, леди, — сказал Бедивир. — На этот раз доверьте его заботу другому.

Нет. Это неправильно. Заботиться о Кабелле — это моя обязанность, так было столько, сколько я себя помнила.

— Тэмсин, сейчас же, — приказала Катриона.

— Со мной всё будет хорошо, — шепнул Кабелл. — Всё в порядке, Тэмс.

— Пожалуйста, не причиняйте ему вреда, — умоляла я. Кабелл остановился у двери своей комнаты, положив руку на задвижку. Он не обернулся. — Он не может это контролировать.

— Зачем мне причинять ему вред? — спросил Бедивир, его голубовато-серые глаза были мягкими. — Он хороший парень.

— Пойдём, — настаивал Эмрис, его пальцы мягко сжимали мой локоть. — С ним всё будет в порядке.

Кабелл открыл дверь своей комнаты, которую он делил с Эмрисом, и исчез за ней. Наконец, я уступила, стряхнув руку Эмриса и поднимаясь на последний этаж.

Катриона повела нас на самый верхний этаж замка. На последней ступени нас встретил запах старого пергамента, чернил и кожи, как будто он говорил: «Вы здесь, вы нашли меня, вы наконец в безопасности».

Библиотека.

Помещение было залито мягким светом свечей. Пламя каждой из них усиливалось стеклянным шаром, обеспечивая освещение столам, расходящимся от центра комнаты. На стенах висели изысканные гобелены.

Но самым захватывающим были ряды книжных полок, вырезанных в форме рощи деревьев. Их ветви были из серебра, а листья из зеркал, чтобы распространять свет по всему пространству.

Нева сидела за одним из столов у огня, перед ней был раскрыт большой том. Олвен бродила вдоль полок, как будто искала что-то. Обе посмотрели на нас, когда мы вошли без церемоний.

— Что случилось? — Нева встала, прижимая руку к груди. Я ненавидела мягкое, сочувствующее выражение её лица, но ещё больше ненавидела своё предательское сердце за то, что оно сжалось от этого признания.

Олвен вытащила два стула для меня и Эмриса. Эмрис сел без лишних вопросов, тяжело опустившись на стул, его ноги беспорядочно вытянулись перед ним. У меня же было слишком много адреналина в крови, чтобы сидеть спокойно.

Я начала ходить между книжных полок, иногда бросая взгляд на их позолоченные корешки и заголовки — «Средства от всех болезней», «Звери других миров», «Лорд Смерть» — и трогая хрупкие края стопок свитков.

На следующем ряду передо мной появилась эльфин — сестра, о которой рассказывала Олвен. Она вздрогнула, как испуганный оленёнок.

Как и Алед с Дилвином, она была хрупкой, с зеленоватой кожей, как у незрелого фрукта, но её длинные тёмные волосы пересекала густая белая прядь. В сравнении с остальными она казалась… не хрупкой, скорее отсутствующей. Будто её тело было здесь с нами, а разум — где-то далеко.

Эльфин обратилась к Катрионе:

— Ты отвела их к Незнакомцу? Это был тот человек, которого они искали?

— Да, Мари, это был он, — ответила Катриона.

— Убедили нас, что он жив, только чтобы познакомить с трупом, — холодно сказал Эмрис.

— Как ты могла так поступить? — возмутилась Нева, глядя на Катриону.

— Здесь речь идёт не о моём обмане, — твёрдо сказала Катриона, — а о вашем.

— Кайт, — мягко укорила её Олвен.

Другая девушка вздохнула, опустив голову.

— Прошу прощения за обман, но я не могу и не буду извиняться за то, что делаю всё необходимое для защиты этого острова.

— Отлично, — сказала я. — Потому что я не собираюсь извиняться за то, что делаю всё необходимое, чтобы помочь своему брату.

Её взгляд был надменным и непреклонным, но в выражении лица промелькнуло что-то, похожее на понимание, хотя она явно не собиралась уступать.

— Почему ты не предупредила их, что он мёртв? — возмущённо спросила Олвен. — Я никогда не знала тебя нечестной.

— Я не была нечестной! — воскликнула Катриона, слова вырвались из неё словно буря. Она скрестила руки на груди, отворачивая лицо. — Я была осторожной. Я не верила в правдивость их истории. Мне нужно было увидеть их неподдельную реакцию на Незнакомца.

— Ну что ж, поздравляю, ты доказала, что была неправа, — холодно сказал Эмрис. — Кстати, сокрытие информации всё равно является обманом.

Лицо Катрионы, покрытое веснушками, вспыхнуло румянцем. Она открыла рот, но тут же закрыла его. Когда она, наконец, заговорила, голос её снова звучал спокойно.

— Тем не менее, вы опустили несколько существенных деталей своей истории.

— Объясните, пожалуйста, — обратилась к ним обоим Олвен, пристально их разглядывая.

Было странно слышать эту историю от Катрионы, с её отстранённостью, словно она не была вынуждена закрыть старую, незавершённую главу своей жизни.

— Ваш брат проклят и превращается в пса? — изумлённо спросила Олвен, её брови взлетели вверх. — Правда?

— Да, — ответила я, чувствуя, как желудок сжимается. Мне ненавистна сама необходимость делиться этим с незнакомцами. Это казалось неправильным, говорить об этом в отсутствие Кабелла. — Раньше он мог сдерживать превращение, но это случается всё чаще. Любая сильная эмоция запускает процесс.

Эмрис издал негромкий звук, словно застрявший в горле.

— Как давно он в таком состоянии? — спросил он.

— На самом деле, правильнее будет спросить, как именно Кабелл оказался под проклятием, — возразила Олвен, положив подбородок на ладонь в задумчивости. — Он родился с ним, или его наложили?

— Мы не знаем, — призналась я, затем, поколебавшись, добавила: — Наш опекун нашёл его мальчиком. Он бродил один по пустоши нашего мира смертных, не помня ничего, кроме своего имени. Мы пробовали… всё, абсолютно всё, чтобы разрушить это проклятие. Настойки, помощь Одарённых целителей, даже колдуний. Без знания того, кто наложил проклятие и зачем, невозможно понять, как его снять.

Нева смотрела на свои руки, погружённая в размышления. Никто не знал, что сказать, но лучше уж молчание, чем пустые утешительные слова, которые ничего не значат.

— Я желаю вам утешения в утрате вашего опекуна, — тихо сказала Мари. — Пусть его память сохранится, а Богиня дарует его душе новую жизнь.

— Попросите вашу Богиню не утруждать себя, — горько сказала я. — Есть дела поважнее.

И у Катрионы, и у Олвен брови резко взлетели вверх. Мари лишь наклонила голову, изучая меня так, что это вызвало у меня дрожь.

— Если позволите, — вмешалась Олвен, — мне непонятно одно: несмотря на всё это, вы отправились в Авалон, чтобы найти его?

— Они искали не его, — вмешалась Катриона, скрестив руки на груди. — Они пришли за каким-то кольцом, которое, по их мнению, было у него. Кольцом, способным снимать проклятия.

— О, — Мари вскинула глаза, её взгляд неожиданно оживился, словно в ней пробудилась острая сосредоточенность. — Кольцо Рассеивания?

Олвен провела рукой по своим синим, словно чернила, волосам.

— Богиня благословит тебя за то, что ты прочла все книги в этой башне, Мари. Это то самое кольцо, что сделала Верховная Жрица Вивиан?

— Да, для сэра Ланселота, которого она воспитала здесь, прежде чем он отправился к королю Артуру, — ответила Мари. — После того, как я прочла о нём в её записях, я поговорила с сэром Бедивиром. Он был свидетелем его силы не раз.

Я опустилась на стул рядом с Невой, чувствуя, как мысли спутались и кружатся вихрем. Моя теория о Бедивире оказалась правдой, но облегчения это не принесло.

— Значит, вы ищете это кольцо ради Кабелла, — сказала Катриона, — которое, возможно, когда-то было у вашего отца.

— Почему вы не сказали нам об этом сразу? — удивлённо спросила Олвен. — Никто бы не осудил вас за то, что вы хотите помочь своему брату. Мы с радостью предложили бы любую помощь.

— Из-за природы кольца, — отозвалась Мари своим мечтательным, далеким голосом. — И того, что требуется, чтобы им владеть.

«К чёрту всё это», — подумала я, чувствуя, как кровь начинает стучать в висках.

— Это не так! — начала я, но паника сковала горло, слова застряли на языке. Я отчаянно хваталась за самую тонкую возможность сменить тему. — Я просто не знала, можно ли вам доверять. Разве я должна была рассказывать всё после того, как вы бросили нас в темницу? Кстати, если это место такое мирное и прекрасное, зачем вам нужна темница?

— Вообще-то, мы раньше хранили там вино и мёд, — с готовностью объяснила Олвен. — Но некоторые из малых фей пристрастились к ним, и однажды, на Белтейн…

Она осеклась, когда Катриона положила руку ей на плечо.

— Что требуется, чтобы использовать кольцо? — спросила Нева.

— Это не… оно… — я обернулась к ней, чувствуя, как бессильно сжимаю челюсть, но было уже поздно.

— Кольцо было создано для сэра Ланселота жрицей, необычайно искусной в обработке серебра, — начала Мари, её голос казался почти бесстрастным. — Она благословляла украшения и другие предметы силой Богини, наделяя их предназначением. Но вместо того, чтобы уничтожать проклятия и чары, наложенные на своего владельца, кольцо начало поглощать их. Оно познало вкус крови — и полюбило его.

Мой пульс участился, сердце гулко билось.

— Это неправда! — попыталась я перебить её.

— Ещё одно слово, и вы снова окажетесь в «хранилище», — резко прервала меня Катриона. — Продолжай, Мари.

Мари кивнула и заговорила дальше, и с каждым её словом я ощущала, как остатки моего контроля над ситуацией окончательно ускользают.

— Кольцо Рассеивания подчинится лишь тому, кто докажет свою силу, убив предыдущего владельца. Оно может быть завоёвано только через смерть.

Глава 22

Я почувствовала взгляд Невы, обжигающий, словно клеймо, немой упрёк, который невозможно игнорировать.

«Ты не обязана ей даже капли сожаления», — нашёптывал голос в моей голове. — «Если она не потрудилась изучить всё о кольце, прежде чем отправиться его искать, это её вина».

Но этот внутренний голос не остановил горький ком в горле, который подступил при её взгляде.

— Если это кольцо действительно может разрушать проклятия и есть шанс, что оно вернулось в Авалон, почему мы не ищем его? — спросила Олвен. — Разве это не благословение, о котором мы молились?

— Рисковать бесчисленными жизнями ради поисков за пределами стен башни? — Катриона покачала головой и посмотрела прямо на меня. — Как обстоит дело сейчас: ваш отец мёртв, а кольцо, судя по всему, утрачено. Что вы намерены делать теперь?

— То, что должны сделать все вы, — ответила я. — Покинуть этот гнилой кусок ада и вернуться в мир смертных.

Самым удивительным было не то, как Катриона отшатнулась от моего предложения, а то, как Олвен и Мари отвели глаза к зеркальным ветвям книжных полок, словно внезапно ощутили вину за то, что услышали собственные мысли, озвученные мною.

— Остров — наш дом, — сказала Катриона. — Он был гордостью наших предков, даром нашей Богини. У вас может не быть веры в великое полотно судьбы, но у нас она есть. Я знаю, что должен быть способ вернуть землю и Детей Ночи к тому, чем они были, и я буду бороться за это каждый день.

— Бороться как? — бросила я. — Прошло два года, и вы не приблизились к решению. Вы уже проиграли. Единственный вопрос: сколькими жизнями вы готовы пожертвовать?

Лицо Катрионы побагровело от сдерживаемого гнева. Никто из других сестёр не сказал ни слова. Видеть, как моя прежняя догадка подтвердилась, оказалось худшим видом победы — пустой и горькой до самой сути.

— Всё, что здесь произошло, оказалось смертельным, — продолжила я. — У вас есть сила открыть путь обратно в мир смертных, не так ли? Этот остров мёртв, и следующим умрут его жители. Сколько времени пройдёт, пока магия не начнёт искажать живых? Вы собираетесь провести свои последние дни, смывая кровь с камней, пока не останется никого, кто сделает это за вас?

Мари вскочила со своего места, дрожа и бледная. Она выбежала из библиотеки, сдерживая рыдания, её лёгкие шаги эхом раздавались на ступенях.

— Тэмсин… — тихо сказал Эмрис. — Может, пришло время сделать небольшой перерыв от твоего обычного разрушительного фатализма?

Я проигнорировала яростные взгляды остальных. Мне не нужен был урок морали от людей, которые сами отказывались принять хоть каплю правды.

Катриона сделала шаг в сторону двери, но Олвен встала и подняла руку.

— Я проверю, как она, после того как мы закончим, — сказала она.

— Слушайте, — начала я, но не смогла заставить себя извиниться. — Без кольца всё, что я могу сделать сейчас, это попытаться найти следующий артефакт, заклинание или ведьму, которая может помочь Кабеллу.

— А ты не думаешь, что ответ может быть здесь? — спросила Нева, обведя рукой окружающее пространство.

— Вы до сих пор не объяснили, как попали на этот остров, — сказала Катриона. — Как же вы собираетесь вернуться?

Я заговорила прежде, чем Нева могла сказать правду:

— Нева открыла путь. Уверена, она сможет сделать это снова.

— Только если я соглашусь пойти с тобой, — ответила Нева с заслуженной обидой, которая лишь заставила меня уважать её ещё больше.

— Тогда пусть одна из жриц отправит нас назад, — огрызнулась я.

— Нет, — резко оборвала Катриона. — Вопреки твоим лживым словам, это невозможно. Ни одна жрица не откроет путь после Отречения. И никто из сестёр не станет рисковать своей жизнью ради вас.

Внутри меня вспыхнули ярость и возмущение.

— Должен быть другой способ…

Раздался звон колокола, громкий и отчаянный, его ритмичные удары эхом разнеслись по всему зданию. Моё сердце заколотилось в такт.

— Что случилось? — спросила я.

Доспехи Катрионы гремели, когда она бросилась к задней стене, отодвигая тяжёлый гобелен, за которым открылась ряд арочных окон. Мы выстроились за ней, вглядываясь в мрак, скрывающийся за стенами башни.

Катриона вцепилась в рассыпающийся подоконник, её дыхание стало хриплым и неровным.

Внизу, иссохший ров превратился в адский костёр. Пламя отбрасывало зловещий свет на сотни — тысячи — Детей Ночи, сгрудившихся у его края.

Некоторые из них кидались в огонь, проверяя, смогут ли пройти. Один прыгнул с близлежащего дерева, когтистые руки зацепились за стену крепости, но скользнули вниз, и его тут же поглотило мерцающее пламя. Другой забрался чуть выше, но его настигла стрела лучника, прежде чем он смог достичь верхушки стены.

Раздался грохот шагов на лестнице. Через мгновение в дверь влетела Беатрис, её тёмная кожа блестела от пота.

— Что случилось? — спросила Катриона, направляясь к ней.

— Они… — Беатрис глубоко вдохнула. — Они пришли все сразу. Они окружили нас со всех сторон. Я зажгла ров, но они не убегают, как раньше. Как они пробрались сквозь защитные чары в лесу?

Тень страха мелькнула на лице Катрионы, прежде чем она сумела превратить его в обычную маску спокойного контроля.

— Их магия, наконец, ослабла. Теперь это лишь вопрос времени, прежде чем то же самое случится с защитными чарами башни. Ты правильно сделала, что зажгла ров.

— Что значит, их магия ослабла? — потребовала я. — Как это возможно?

— Тёмная магия разрушительна, — ответила Катриона. — Присутствие Детей ослабляет самые древние и мощные заклинания острова.

Я встретила взгляд Эмриса.

— Нам стоит зажечь дополнительные огни на верхних стенах? — спросила Беатрис.

Катриона покачала головой, беря сестру за руку.

— Разбуди остальных из стражи башни. Нам нужно обыскать нижние уровни и источники, чтобы убедиться, что никто из них не проник внутрь, — её голос затих, когда они вышли за дверь.

Образ голодных Детей остался в моём сознании ещё долго после того, как Катриона и Беатрис покинули нас.

— Сколько у вас запасов древесины и хвороста, чтобы поддерживать огонь? — спросила я.

— Огонь горит благодаря магии, — объяснила Олвен. Её слова предназначались для того, чтобы нас успокоить, но дрожь в её улыбке не внушала уверенности. — Девятеро будут по очереди подпитывать его до рассвета, когда Дети отступят.

— А если они никогда не уйдут? — спросила я.

Олвен не осмелилась ответить, но я уже знала.

Мы окажемся в ловушке вместе с ними.

И когда последняя защитная магия исчерпает себя, а когти встретятся с холодным камнем, мы умрём вместе с ними.

***

Не договариваясь и не говоря ни слова, остальные последовали за мной в комнату, которую Эмрис и Кабелл делили на двоих. Тяжелая дубовая дверь уже была приоткрыта, как будто мой брат ожидал нас или, по крайней мере, задумался о все еще звенящих колоколах.

Он сидел на кровати, поджав колени к груди и обхватив их руками. Его черные волосы до плеч упали вперед, скрывая лицо, когда он смотрел на противоположную стену. Кабелл не повернул головы, когда мы вошли, а Эмрис закрыл за нами дверь.

— Ты им рассказала? — хрипло спросил Кабелл.

— Я должна была, — ответила я.

Он пожал плечами.

— Могла хотя бы подождать, пока я буду рядом.

— Знаю, — сказала я и добавила, потому что больше ничего не могла: — Прости.

Он кивнул и встал, чтобы сесть за стол перед камином. Пламя саламандровых камней мерцало в движущемся воздухе. На краю моего зрения и Нева, и Эмрис бессознательно сделали шаг назад, когда он приблизился.

Растущая в моей душе бездна онемения мгновенно заполнилась белым жаром ярости.

— Я не кусаюсь, — сказал Кабелл, и мое сердце еще чуть-чуть надломилось, когда он заставил себя говорить легко, словно в шутку. Его белые зубы блеснули в свете огня. — По крайней мере, пока я человек.

— Не повезло с проклятием, Ларк, — сказал Эмрис, снова обретя свою обычную надменность. — Видимо, это объясняет, почему твой старик так гонялся за кольцом.

Он занял место напротив Кабелла за круглым столом — не таким уж и отличным от стола Артура, за которым у всех была равная позиция и возможность подозрительно разглядывать друг друга. Мои губы скривились в безрадостной усмешке.

— Что случилось снаружи? — спросил Кабелл, повернувшись ко мне.

— Дети окружили башню, — сказала я. — Девятеро удерживают их с помощью огня.

Кабелл нахмурился.

— Этого хватит?

— Олуэн сказала, что огонь — единственное, что их действительно убивает, — добавила Нева, проводя пальцем по узлу на столе. — Эти создания боятся огня и ненавидят свет.

— Большая проблема в том, что они перекрыли нам путь к порталу, — сказала я. — Нам нужно найти другой способ вернуться в смертный мир. Иначе мы просто станем пиршеством для нежити.

— Ты действительно уйдешь? — недоверчиво спросила Нева. — Ты даже не попробуешь им помочь?

— Что я могу сделать? — спросила я в ответ.

Ее взгляд ожесточился.

— Не верю, что ты настолько бессердечна.

У меня защекотали нервы.

— Может быть, потому, что ты меня едва знаешь?

— Мы можем что-то сделать, — снова попыталась Нева. — Это не может быть концом для Авалона.

Я знала, что она злилась на меня не только из-за моего реалистичного взгляда на ситуацию. В ее гневе была хотя бы частично вина за то, что я скрыла от нее правду о кольце — от человека, который явно гордился тем, что был самоучкой и знал больше других. Что ж, прекрасно. Спорить было легче. Выплеснуть ту боль, что скапливалась во мне с момента, как мы вошли в башню-наблюдатель.

— Я пришла сюда за Кольцом Рассеивания, а теперь след не просто остыл — он мертв, — сказала я, не утруждая себя смягчением тона. — Я не стану рисковать своей жизнью или жизнью Кабелла, прочесывая леса в поисках реликвии, которая, возможно, больше не существует. Я предпочту вернуться в наш мир и найти другое решение. И советую тебе сделать то же самое.

— Теперь дело не только в кольце, — возразила Нева. Ее лицо стало воплощением благородной добродетели, которая веками губила героев. Если когда-либо и был момент для эгоизма, чтобы довериться невозможным шансам, то это сейчас.

— Ты забыла, зачем тебе понадобилось это кольцо? — спросила я. — Что заставляет тебя думать, что Совет Сестер примет тебя за спасение места, откуда их изгнали?

Нева опустила глаза, и ее лицо исказилось. Очевидно, именно это она и думала.

— Это не… не только из-за этого.

— Ты хочешь получить доступ к текстам жриц, чтобы больше узнать о магии? — предположила я. — Включая то световое заклинание, которое ты использовала?

— То, которое спасло тебе жизнь? — Ее яростный взгляд заставил меня откинуться на спинку стула. Пламя словно взревело у меня за спиной, отражая жар ее слов.

— Тэмсин права, — сказал Эмрис.

Я подняла брови, глядя на него.

— Да, впервые я действительно с тобой согласен, Птичка…

— Перестань так её называть, — перебил Кабелл.

Эмрис продолжил, игнорируя его:

— У нас всё ещё есть портал. Если отправимся при дневном свете, возможно, выживем достаточно долго, чтобы воспользоваться тем единственным переходом, который пообещала ведьма.

— Ну да, остаётся только надеяться, что кто-нибудь из Детей не найдёт его первым и не попытается вылезти в наш мир, — сказала я.

Они трое посмотрели на меня с разной степенью ужаса.

— Ты не могла бы сказать хаотичному бесу в своей голове, чтобы он замолчал? — с болью в голосе попросил Кабелл.

— Я просто говорю, что времени мало, — сказала я.

— Ты права, — сказала Нева, отодвигая стул. — Поэтому я прекращаю сидеть здесь, погружаясь в панику, и отправляюсь обратно в библиотеку искать решения.

Я покачала головой, бросив быстрый взгляд на Кабелла, но его обеспокоенное выражение стало только мрачнее.

На пороге Нева остановилась. Не оборачиваясь, она сказала:

— Прости насчёт Нэша.

И исчезла.

Эмрис потянулся, поднимая руки вверх, и размял шею:

— На этой ноте я пойду найду еду и поброжу вокруг, посмотрю, что удастся обнаружить.

Когда он ушёл, Кабелл поднялся и снова сел на край кровати. Я подошла и села рядом, чувствуя, как тишина между нами становится словно третьим присутствием в комнате. Внезапно гнев, обида — всё нахлынуло на меня. Мои руки сжались в кулаки, пока я клонила голову на плечо Кабелла. Он склонил голову на мою.

— Он действительно ушёл, да? — спустя какое-то время сказал Кабелл.

Когда я закрыла глаза, передо мной вновь встал образ Кабелла семилетней давности — маленького, хрупкого, промокшего до нитки под ледяным дождём после поисков Нэша в Тинтагеле. Говорившего мне то, что я уже знала. Он ушёл.

Когда мы остались только вдвоём.

— Он ушёл семь лет назад, — сказала я. — Просто теперь мы точно знаем, что он никогда не вернётся.

— Ты всегда так думала, — заметил Кабелл.

— Это не значит, что я этого хотела, — призналась я, не узнав собственный голос.

Он сел ровнее, наклоняя голову, чтобы посмотреть на меня.

— Может, мы найдём ещё один его дневник. И там будут ответы на вопросы, что он думал, отправляясь сюда с кольцом. Или имена твоих родителей.

Моя челюсть напряглась, и я возненавидела, как у меня запекло в глазах.

— Это неважно. Мы и так справимся, правда?

Кабелл вздохнул, и прошло какое-то время, прежде чем он смог сказать:

— Если это случится снова… если я превращусь…

— Этого не произойдёт, — сказала я, выпрямившись. Я сжала его предплечье, заставляя посмотреть мне в глаза. — Этого не произойдёт.

— Если всё же случится, — продолжил он, опустив взгляд на свои руки, — не дай мне никого ранить. Особенно тебя. Я не смогу с этим жить. Сделай всё, что потребуется, чтобы остановить меня.

— Этого не будет, — сказала я.

— Тэмсин, — твёрдо произнёс он.

Я встретила его тёмные глаза, ненавидя то, как тени исказили его лицо.

— Что бы ни потребовалось.

Я снова прижала голову к его плечу, приветствуя возвращение тишины в комнату.

— Этого не произойдёт, — повторила я, потому что никогда не давала брату обещаний, которые не могла бы сдержать.

***

Бесконечная ночь растянулась до тех часов, которые Олуэн называла временем покоя, когда большинство выживших авалонцев пытались спать, даже если это казалось невозможным.

Я съела несколько ложек предложенного Дилвином ячменного супа с хлебом и рано отправилась спать, испытывая облегчение от того, что Невы не было в комнате.

Я оставила очаг холодным; мои мысли были яснее в темноте, где их единственными соперниками оставались страх и воспоминания. Лежа на боку, смотрела на стену, пока глаза не привыкли к мраку настолько, чтобы различать каждую кладку, а уши перестали улавливать крики Детей, собирающихся у пылающего рва.

Заперты. Это слово было у меня на языке, как горькие листья одуванчика. Каждый план, который я придумывала — полёт, копание, бой, — рушился под тяжестью своей же неосуществимости.

Я перевернулась на другой бок, чувствуя каждую боль в спине и ногах.

Ты правда бы ушла?

Я бы ушла, не задумываясь, если бы это значило спасти нас. Даже Эмриса. Это не наш мир. У нас нет перед ним никаких обязанностей.

Выдохнув, я положила щёку на ладони. Я знала, что должна быть благодарна за каждый вдох, за то, что мы дошли до этого момента. Но всё это превращалось в тлеющий гнев под моей кожей.

Ну же, Тэмси, всё не так уж плохо.

В неподвижности мгновения сотни вопросов поднялись в сознании, как ядовитый рой. Но сокрушительная истина оставалась за стенами этого места, рассеянная среди его костей.

Его останки были последним ответом, который нам, вероятно, удастся получить. Нэш мёртв. Нэш мёртв, как и всё, что мы заслуживали знать, но теперь уже никогда не узнаем. Нэш мёртв, и он унёс наши прошлое за пределы нашей досягаемости, в тёмную пустыню смерти.

Я даже не могла злиться на него за это, не тогда, когда я была так зла на себя. Это я привела нас сюда. Гоняясь за его призраком, я погубила нас всех.

Каким-то образом я всё же заснула. Следующее, что я осознала, был скрип двери по камню и лёгкий прогиб кровати под весом Невы.

— Ты не собиралась говорить мне, как заявляют права на кольцо, да? — прошептала Нева во тьме.

— Да.

— Потому что считала меня дурой и думала, что к тому времени, как я узнаю, будет уже слишком поздно.

— Я никогда не считала тебя дурой, — прошептала я. — Но мне жаль.

Я не объяснила остальное. Что теперь между нами всё иначе. Что я никогда не думала, что это примет такой оборот. Всё это больше не имело значения, и я только хотела тишины. Холодного пространства пустоты, которое раньше существовало между нами.

Единственного безопасного места, которое когда-либо было, чтобы спрятаться.

Глава 23

В ту ночь мне впервые за долгие годы приснилась женщина в снегу.

Сон был таким же ясным, как и тот день, когда всё произошло. Кабелл и Нэш оставили меня на взятой напрокат речной лодке, чтобы отправиться в ближайший склеп в поисках кинжала Артура. Я услышала её голос — тоска в нём каким-то образом перекликалась с моей собственной, словно мы искали друг друга.

Она ждала меня на открытом поле, падающий снег придавал форму её прозрачному силуэту, парящему над землёй. Её рука была протянута ко мне, и я пошла к ней, отчаянно жаждая прикосновения. Жаждая быть нужной.

Белая Дама была прекрасна, но её лицо исказилось болью, когда она увидела меня.

Что-то шевельнулось во мне, когда я приблизилась. Мысль. Рассказ, который Нэш поведал несколько месяцев назад. О женщинах, покончивших с собой, чтобы не выдать местонахождение сокровища. Как они были обречены охранять его, пока не убьют другого, чтобы тот занял их место.

Но мысль растаяла, и осталась только она. Её рука, протянувшаяся, чтобы коснуться меня чуть выше сердца.

И боль. Боль острее и беспощаднее всего, что я когда-либо знала. Будто она вонзила нож мне в грудь и делала это снова и снова. Я пыталась отступить, но моё тело было слишком слабым. Я даже не могла закричать. Её лицо, такое спокойное, превратилось в нечто чудовищное от удовольствия, которое она испытывала от моего страдания.

Но ветер заговорил, ледяной и властный, пронзая поле. Снег взвился вихрем под слова, что он пел.

Не её. Не этого ребёнка.

И светящаяся сущность духа подчинилась, угасая, как последний луч солнца, растворяющийся в ночи.

Сон изменился.

Я снова была на пути к внушительным воротам башни, следуя за белым конём без всадника. Пока я шла, густой туман вокруг нас расступался, и мир менялся. Он светился зеленью неудержимой жизни — птицы, рыбы в блестящем рву, маленькие феи, собравшиеся вдоль стен. Ветви Материнского дерева были густо покрыты листьями, окружёнными нежным, обволакивающим туманом.

Копыта коня гулко стучали по камню. На ступенях башни он обернулся, словно проверяя, иду ли я за ним.

Я увидела своё отражение в его чёрном глазу. Из головы коня поднимался спиральный слоновый рог. Что-то словно искрилось под моей кожей, когда он опустил голову у подножия башни, коснувшись рогом земли. И там, через тёмную почву, пробилась белая роза. Её дрожащий бутон раскрылся.

Я резко проснулась, задыхаясь. Прижала ладони к влажному лицу, но призрачный запах лепестков всё ещё витал на моей коже. Я поднялась с постели, наслаждаясь холодом каменных плит под ногами. Это было реально. Это было правдой.

Я вытерла руки о рубашку, одеяло — обо всё, чтобы избавиться от этого запаха. Остановилась, лишь когда заметила, что другая половина кровати пуста, но аккуратно застелена.

Нева уже ушла. Я не винила её.

Головная боль пульсировала, отправляя комнату в водоворот теней. Сквозь окно за мной пробивался серый свет.

День.

Я не стала надевать обувь или поправлять одежду, в которой спала. Я выбежала из комнаты, устремившись наверх, к библиотеке. Я была уверена, что найду Неву за столом, погребённую под горой книг, но комната была пуста.

Я замедлилась у порога. Сдвинутые в сторону гобелены пропускали сквозь стекло острые, как клинки, полосы холодного света. Столы и ковры выглядели изношенными и унылыми.

Я почти боялась смотреть, когда подошла ближе к холодному стеклу. Люди двигались по двору внизу и стояли вдоль стен крепости. Моё сердце екнуло. Огонь рва погас, но создания сгрудились под деревьями, терпя тусклый свет, прячась за валунами и возводя уродливые курганы для укрытия.

Позади раздался вздох. Я резко обернулась, подняв руки в защитном жесте.

Олуэн стояла напротив, прижимая к груди маленький котелок, три подсвечника и венок из сушёной зелени. Её тёмно-синие локоны будто парили вокруг плеч.

— Ты напугала меня, — сказала она с дрожащим смешком. — Я ожидала увидеть здесь только Блоху.

Я бросила взгляд на предметы, которые она опустила на один из столов.

— Уроки? — спросила я.

Олуэн приподняла бровь.

— Если я смогу выманить её из укрытия.

Запах лаванды и щёлока окутал меня, когда она пересекла комнату, подходя ближе.

— Дети так и не отступили, — сказала Олуэн. Вблизи её усталость стала очевидной: кожа под глазами выглядела потемневшей и впалой, а она сама казалась едва держащейся на ногах.

— Как это возможно? — спросила я. — Они раньше так поступали?

Олуэн покачала головой.

— У нас нет ни малейшего представления, что это может значить, но я подозреваю, что ничего хорошего.

Я искривила губы в сухой усмешке.

— Думаешь?

Внезапно идея, что она собирается часами учить Блоху, вместо того чтобы готовиться к следующей атаке Детей, показалась мне нелепой.

Я махнула рукой в сторону стола.

— Какой смысл чему-то её учить, если вы даже не можете гарантировать, что у неё будет завтра?

Выражение лица Олуэн закрылось, словно задвинутая дверь.

— Знаешь, Тэмсин, — начала она, — наша Верховная Жрица, да восстановит богиня её душу, всегда говорила, что если ты ожидаешь провала, то приглашаешь его с распростёртыми объятиями, потому что не можешь вынести боли надежды или возможности успеха. Но скажи, становится ли легче от того, что ты оказалась права?

— Нет, — ответила я, ощущая, как боль в голове с каждым вдохом становится всё сильнее, — но, по крайней мере, ты готова.

***

Пока меня не было в спальне, кто-то успел зайти и выйти. Моя старая одежда — всего лишь свитер и рубашка, так как штаны превратились в лохмотья — была выстирана, как обещали, и аккуратно сложена на столе перед камином.

Но на ней лежало что-то ещё. Я прищурилась, разминая шею, и наклонилась ближе.

Это была маленькая деревянная птичка. Тщательно вырезанная фигурка, едва больше моего большого пальца, но удивительно детализированная. Хохолок перьев на её голове…

Это был жаворонок.

Её деревянные глаза смотрели на меня с какой-то странной осмысленностью, а клюв был приоткрыт, словно она собиралась вдохнуть перед полётом. Фигурка ощущалась тёплой в центре моей ладони, её края врезались в пальцы, когда я сжала её в кулаке и прижала руку ко лбу.

Мне нужно было найти Кабелла, потом собрать остальных, чтобы продолжить разговор — убедить Неву отказаться от нелепой идеи о том, что эту землю можно спасти. Найти карту острова и выяснить, где нас выбросил портал ведьмы. Разработать план побега от Детей, а затем запасной вариант на случай провала первого. Добыть дополнительные припасы и еду, чтобы спрятать в наши сумки, и надеяться, что никто не заметит их исчезновения.

Но ни Кабелла, ни Эмриса не оказалось в их спальне, как и в главном зале башни — там были только мужчины и женщины, занятые за ткацкими станками, плетущие простые ткани или одеяла.

Звяканье металла о металл наконец вывело меня во внутренний двор, где воздух всё ещё пахнул дымом.

Сначала я заметила тёмные волосы Кабелла, затем кожаную куртку. Он стоял один, облокотившись предплечьями на изгородь тренировочного ринга, и пристально наблюдал за тем, как Бедивер ведёт группу мужчин и женщин через серию упражнений с деревянными мечами.

Старый рыцарь показывал движения своим стальным мечом, взмахивая клинком одной рукой с точностью и уверенностью. На потерянной руке он всё ещё носил металлическую перчатку и использовал её запястье, чтобы упираться в рукоять меча.

Я бросила взгляд на неуверенных новичков, подойдя к Кабеллу. Они выглядели озадаченными тем, что объяснял Бедивер, неуклюже держали тренировочные оружия, будто всю жизнь таскали арфы и флейты, а не мечи.

Чуть дальше Кайтриона и ещё несколько человек занимались своей тренировкой. Я ошеломлённо наблюдала, как Арианвен раз за разом попадала в центр своей мишени, выпуская четыре идеально направленных стрелы.

Позади неё Беатрис перекатывалась кувырком по земле, бросая серию ножей в своих мишеней — грубых манекенов, напоминающих человеческие фигуры. Они уже были в плачевном состоянии, с торчащим из тканевых чехлов сеном, но она умудрилась обезглавить один манекен и выпотрошить другой. Солома дождём посыпалась на землю, когда они рухнули.

Кайтриона работала с сияющим длинным мечом, её лицо раскраснелось и блестело от пота. Она двигала тяжёлое оружие плавными восьмёрками снова и снова, меняя только высоту и скорость атаки. Её ноги двигались легко и стремительно, оставляя спиральные узоры на пыльных камнях.

— У тебя случайно не завалялся термос с кофе? — спросила я, больше умоляя, чем просто задавая вопрос.

Кабелл бросил на меня извиняющийся взгляд.

— Ты же брала пакеты с собой?

— Их испортил дождь и грязь, — простонала я.

— Может, у них есть чай? — предложил он.

Я посмотрела на него с таким отвращением, что он понял, что ответом это считать нельзя.

— Утром что-нибудь интересное произошло? — спросила я.

— Видел Неву, она помогала на кухне. Потом познакомился с Лоури — одной из Девятерых. У неё клубнично-рыжие волосы, и она ещё выше Кайтрионы.

Я кивнула. Я видела девушку в башне — её плечи и руки выглядели невероятно мускулистыми.

— Лоури работает в кузнице с гномом Ангарад, — сказал Кабелл, словно читая мои мысли. Потом добавил с сарказмом: — Остальные даже не подходят близко ко мне. Не представляю, почему.

— Ты действительно пахнешь так, будто спал рядом с мокрым ослом, — сказала я ему.

Он не рассмеялся.

— Они тебя примут, — продолжила я, чувствуя, как саднит горло. — Они увидят, кто ты на самом деле.

— Да? — спросил он, вертя на пальце стопку серебряных колец. — И кто же?

— Замечательный человек, которому досталась неудачная карта, — ответила я, бросив взгляд, который явно запрещал ему возражать. — Который, возможно, пахнет ослом, но обладает золотым сердцем.

Он едва улыбнулся.

— Спасибо, Тэмс.

— А теперь, — сказала я, понизив голос, — нам нужен план.

Кабелл отвернулся от тренировочной площадки, скребя пяткой сапога по земле.

— На самом деле нам нужно то, что нам всегда нужно в начале любого дела, — информация. О самой башне и о том, есть ли хоть малейший шанс на длительные вылазки за её стены.

Я предпочитала, когда мы работали вдвоём, но он был прав. В этом случае это было невозможно.

— Ты этим здесь занимаешься? — спросила я.

— Хотел поговорить с Бедивером о вчерашнем, — ответил он, скрестив руки на груди. — О том, как он сумел вернуть меня с края.

Я кивнула, стараясь игнорировать, как сжалось у меня внутри при упоминании о том, что произошло.

— Хорошая идея. На самом деле не помешает сблизиться с ним. Возможно, он знает другие пути отсюда.

— А ты? — спросил Кабелл. — Тебе не нужны советы, как заводить друзей?

— Ха-ха, — закатила я глаза.

— Кабелл!

Мы оба повернулись к тренировочной площадке. Бедивер махнул ему одним из деревянных тренировочных мечей.

— У меня есть для тебя клинок, парень.

— О, нет, — Кабелл покачал головой и сделал шаг назад. — Правда. Мне вполне хватает наблюдать.

Я толкнула его локтем в бок и крикнула:

— Он весь день ждал, когда ты подойдёшь!

Рыцарь оставил своих учеников и подошёл к нам. Его улыбка частично скрывалась за жёсткими прядями бороды. На нём сегодня была кожаная кираса, пропитанная маслом для смягчения, с лёгким запахом конского пота.

— Давай, парень. Нам не хватает одного для спаррингов, а я подозреваю, что это поможет тебе очистить голову от тревог.

Бедивер бросил ему тренировочный меч. Кабелл легко поймал его, но смотрел на оружие с неуверенностью, пока старый рыцарь возвращался к группе.

— Занимайте позиции! — громко приказал он.

— Информация, — напомнила я Кабеллу. — Твоя идея.

С громким вздохом Кабелл снял куртку и повесил её на перила рядом со мной. Он натянул рукава туники, закрывая татуировки, и закрепил их завязками на запястьях.

— Удачи, тигр, — сказала я, похлопав его по спине. — Сделай честь имени Ларков.

— Когда мы вернёмся домой, я выкину весь твой растворимый кофе, — ответил он сквозь сжатую улыбку.

Как бы уверенно и легко мой брат ни справлялся с нашим миром, странно было наблюдать, как он неуверенно присоединяется к группе, будто нервный ребёнок, пытающийся завести друзей на детской площадке.

— Молодец, парень! — послышался радостный возглас Бедивера. — Все, это мой друг Кабелл.

В кармане моей куртки что-то мягко надавило. Я успела вовремя схватить крошечную руку, прежде чем она успела выскользнуть наружу.

— Лучше, — сказала я, оборачиваясь. Губы Блохи обиженно надулись, когда она протянула мне вырезанную птичку. — Лучше пробовать что-то плоское или гладкое, пока не натренируешь ловкость.

Девочка сделала вид, что проигнорировала совет, прислонившись к ограде.

— Это твой брат там? Тот, который похож на пижона, что перепил мёда?

— Только я могу называть его пижоном, — ответила я, интуитивно угадывая значение слова. — К тому же он не так уж плох…

Мы обе обернулись к тренировочной площадке. Кабелл был явно не таким натренированным, как остальные. Его неуверенность выдавала привычка оставаться чуть позади, чтобы следовать за их движениями.

— Если ты так говоришь, — пробормотала Блоха, натягивая вязаную шапку пониже на уши.

С её грязным лицом, волнистыми бело-золотыми волосами и дурным нравом, я должна признать, что чувствовала некое сродство с Блохой.

— Ты не должна быть там с остальными? — спросила я, кивнув на других жриц.

— Кейт говорит, я ещё слишком мала, — буркнула Блоха, а потом, впечатляюще имитируя старшую жрицу, добавила: — «Ты должна учиться глазами, прежде чем руками», — говорит она.

— Ох уж этот… — я прикусила язык. — Ерунда. Лучший способ учиться — это практиковаться.

Блоха энергично закивала.

— Вот и я так всегда говорю!

— Ты говорила с Бедивером об этом? — спросила я, почуяв возможность. — Что у него вообще за история?

— Сэр Бедди? — Блоха оглянулась через плечо, разглядывая его. — Он ничего, пока не раздувает свои трубы о том, как служил этому старому, задрипанному трупу в славных битвах и всякой ерунде.

Я фыркнула, не сдержав смех.

— Это правда? — поняв, что она может не знать версию из смертного мира, я объяснила: — О том, что король Артур был привезён сюда, умирая, и погружён в зачарованный сон?

Всё это ради того, чтобы однажды вернуться, когда Англии понадобится помощь.

Блоха кивнула, грызя уже и так обкусанные ногти.

— У него в лесу есть шикарная гробница и всё такое. Не знаю насчёт возвращения, но он выглядит довольно гнилым. Удивительно, что он не обратился, как остальные мертвецы, но, по словам Олуэн, есть магия, которая защищает его и держит на грани жизни.

— Почему Бедивер всё ещё жив? — спросила я.

— Заклинание какое-то, — махнула рукой Блоха. — Он будет жить, пока королю это нужно, понимаешь.

Я понимала.

— Бедивер всегда жил здесь, в башне?

Она вытерла нос рукавом.

— Нет. Он жил один в маленьком доме рядом с гробницей сотни лет, а пришёл сюда только два года назад.

Впервые Блоха выглядела как ребёнок, которым она была. Её нижняя губа задрожала, когда пальцы крепко ухватились за перила.

— Когда появились Дети, — уточнила я.

Блоха шмыгнула носом.

— Когда Дети впервые восстали голодными, они пришли за людьми в садах и деревнях, которые раньше здесь были. И… за школой.

Когда-то здесь была школа. Эта мысль пробралась в сознание, пробиваясь сквозь ужас её слов, словно ледяная игла. Я не отдавала себе в этом отчёта, пока она не сказала.

Блоха была единственным ребёнком, оставшимся в башне.

Может быть, где-то в одном из зданий башни был спрятан детский сад, но я не видела младенцев и не слышала их плача. Здесь не было и малышей, которые бы шатались вокруг. За всё время нашего пребывания.

Я отчаянно надеялась, что ошибаюсь, потому что сама мысль об этом была почти невыносима. Моё сердце могло быть жестоким, но оно всё ещё билось. Было логично, что никто не решался привнести в этот мир ещё одного ребёнка. Не в таком виде.

— И… ты в тот день не пошла в школу? — осторожно спросила я.

Она покачала головой.

— Не хотела. Там скучно, а другие во всём лучше меня. Поэтому я пришла в башню смотреть, как они готовятся к празднику урожая. А потом…

Блоха замолчала, вытирая нос рукой.

— А потом никакого урожая не было. Моя мамка с папкой были там, в священной роще, и теперь от них ничего не осталось. Вот и всё.

Её слова навалились на меня такой тяжестью, что я не могла пошевелиться. Как бы тяжело ни было моё детство, оно не было… таким. Разорванные остатки жизни, за которые Блоха могла только цепляться, пока её мир окончательно рассыпался вокруг неё.

— Это не всё, что можно сказать, — мягко заметила я. — Мне жаль твоих родителей и друзей. Должно быть, тяжело скучать по ним.

Блоха нахмурилась.

— Всё нормально. У меня есть сёстры. Я теперь не одна. Никто из нас не один.

— Я рада это слышать, — сказала я, взглянув на Арианвен, которая снова натягивала тетиву своего лука. — А их семьи?

— Нет их больше, — подтвердила Блоха. — Один за другим. Тьма была такая густая, будто задушить могла, но Кейт нас всех провела. Остальные всегда шутят, что с её волосами такого странного оттенка её не родили, а выковали в кузнице. Но я знаю, что у неё когда-то тоже были мама и папа.

Я кивнула.

— У Мэри здесь есть тётя и дядя. Старый Алэд и Дилвин, — добавила Блоха. — А у остальных есть только мы. Мы заботимся друг о друге, и только иногда становится больно, когда становится слишком тихо, чтобы не думать об этом.

Я кивнула снова, сжав зубы, пытаясь подобрать слова. Я боялась, что они снова выйдут слишком горькими и резкими.

— А у тебя есть брат, даже если он превращается в зверя? — спросила она, подняв на меня удивительно серьёзный взгляд. — Мне жаль насчёт твоего папы.

Не имело смысла, почему именно эти слова — из всего, что произошло — вызвали неприятное жжение в глазах. Мне нужно было сменить тему.

— Когда тебя призвали быть жрицей? — спросила я.

Блоха шмыгнула носом.

— Незадолго до того, как нашу Верховную Жрицу загрызли через несколько дней после нападения на сады и школу. Это было вот там.

Она указала на место рядом с кухней.

— Опустошители действительно проникли в крепость? — ужаснулась я.

Блоха кивнула.

— Она была стара, как камни, и умерла быстро и кроваво, защищая Мэри и остальных, потому что только несколько стражей умели драться — Авалон ведь был мирным местом. Это напугало Мэри до смерти, и она больше никогда не была прежней — так говорит Олуэн, а она знает, что говорит.

Я хотела сказать что-то утешительное, но у меня никогда не получалось в таких ситуациях. Все слова казались неправильными.

Ты им ничего не должна, даже доброты, — прошептал тот же голос в моей голове.

— Поэтому Кайтриона и остальные научились сражаться? — спросила я. И почему Бедивер помогал им, когда пришёл искать убежище в башне. — Раньше они так не тренировались?

— О, нет, — сказала Блоха. — Они носились в платьях, благословляя землю для Богини, устраивали праздники, пели глупые песенки и плели веночки из цветов. Но это не так уж странно, думаю. Была же Леди Озера.

— Я думала, Леди Озера — это просто другое имя для Богини, — сказала я. — Это кто-то другой?

— Это был титул, который давали всем жрицам, выбранным для защиты острова с помощью меча и магии, — мечтательно ответила Блоха. — Когда он ещё был частью вашего мира, и в этом была необходимость. Экскалибур был мечом, которым пользовалась каждая Леди Озера, пока они не отдали его Артуру, чтобы он стал защитником Авалона, пока правил. Вот почему он должен был вернуть его, когда его пронзили.

— Правда? — Этот взгляд на происхождение Экскалибура был для меня совершенно новым, хотя я могла понять, как неверно истолковала титул Леди Озера в текстах, которые читала.

— Леди Озера не было с тех пор, как остров стал отдельным миром. Последняя осталась в смертном мире со своим возлюбленным, который был кузнецом, так говорит Мэри. Чепуха, если меня спросить. — Блоха наморщила нос. — Кейт говорит, что мы должны показать другим, что ещё есть надежда, поэтому мы и сражаемся. Поэтому они должны учить меня пользоваться мечом, но говорят, что я слишком мала, и считают меня глупой. Рона и Серен соглашаются.

Я не встречала Рону и Серен, но видела, как две жрицы шли под руку между делами. У Роны волосы были чёрные, как крыло ворона, а у Серен — как солнечный свет.

— На самом деле, твои сёстры думают, что ты слишком умна для собственного блага, — сказала я.

Блоха просияла.

— Мне просто нужно раскрыть свою магию, вот и всё. Тогда я буду совсем умной!

— Тебя призвали, но ты пока не можешь использовать магию? — уточнила я.

Блоха нахмурилась, явно понимая.

— Всё забываю, что ты ничего не знаешь.

— Объясни мне, как младенцу, — с улыбкой попросила я.

— Ну… Я спала с остальными в башне, и тут почувствовала, будто тёплое сияние вошло в мою голову. Оно напевало песню, которую могла услышать только я, и велело мне петь. Ну, я и запела. Это тепло заполнило меня, как горячая ванна, стало так хорошо, так приятно, и оно заставило мои ноги принести меня в зал, к образу Богини. Кейт и остальные услышали песню и тоже пришли. Когда одна жрица умирает, другая получает призыв, понимаешь?

Я поняла. Когда-то Авалон был местом, где не существовало болезней и страданий. Но, хотя магия могла продлевать жизнь на сотни лет, она не могла победить смерть. В конце концов, каждый встречал свой конец.

Блоха почесала нос, задумчиво нахмурившись.

— Только не я. Меня призвали слишком рано, и с тех пор всё пошло не так. Олуэн думает, что я просто ещё мала, и всё случится, когда мне исполнится тринадцать, как и остальным. Но я-то знаю одно: великий колодец магии не открывается для меня, а у нас нет лет, чтобы ждать.

— Так с уходом старой Верховной Жрицы, — спросила я, — кто становится новой?

— Кейт, — ответила Блоха. — Остальные решили так, потому что она — это Кейт.

Блоха обернулась посмотреть на Кабелла и Бедивера, которые упражнялись, снова и снова стукая тренировочными клинками в разных позициях. Кабелл почти улыбался. Чуть дальше Кайтриона и Беатрис фехтовали, демонстрируя что-то Арианвен.

Беатрис отступила назад, но Кайтриона, сияя потом и энергией, протянула руку и сказала:

— Я повторю.

— Нет, — возразила Беатрис. — В этом нет необходимости…

— Я сделаю это ещё раз, — сказала Кайтриона, принимая стойку. Её руки напряглись, поднимая меч. — И на этот раз лучше.

— Всё, что ты сделаешь, это уронишь себя на задницу, — сказала Беатрис своим обычным, сухим тоном. — Отдохни, Кейт.

Этот разговор отвлёк Бедивера от объяснений ученикам. Старый рыцарь взглянул на ситуацию и оценил её с впечатляющей скоростью.

— Кайтриона, — позвал он, привлекая её внимание. — Поможешь мне? Мне понадобится твоё умение.

Она замялась, тяжело дыша. Он протянул руку, и жрица наконец кивнула, сделав глубокий вдох.

Она вернула длинный меч на стойку и подошла к нему. Кабелл и остальные следили за ней с неподдельным интересом, оставив Бедивера наблюдать с выражением явной гордости.

— В бою, будь то один враг или сотня, важно помнить одно, — Кайтриона говорила громким, звонким голосом, который было слышно даже на нашем расстоянии. — Если вы уроните оружие, вы умрёте. Сражайтесь, чтобы удержать его в руках, даже если для этого сначала придётся победить собственный страх. А теперь готовьтесь к бою.

Кабелл, стоящий в нескольких шагах от неё, кивнул и бросил взгляд на тренировочное оружие в своей руке.

— У меня вопрос, — сказала Блоха.

Она замерла, и задумчивое выражение на её лице заставило меня умирать от любопытства. И я не разочаровалась.

— Как думаешь, когда Артур вернётся к жизни, он всё ещё будет выглядеть, как сейчас? Такой же восковый и сморщенный, как сушёный виноград? Потому что, если честно, он немного попахивает.

— Надеюсь, что нет, — ответила я со смехом. — Воскрешённого короля и так будет сложно продать современному миру, а если он ещё и выглядит гнилым… Ты вообще его видела?

Она пожала плечами.

— До того, как Опустошители восстали. Мы поспорили. Маме это совсем не понравилось. Пешком далековато.

Прежде чем я успела ответить, на её лице появилась хитрая улыбка.

Блоха подняла монету — современную монету в один пенни, которая, очевидно, затесалась в моём кармане, когда мы попали сюда. У меня челюсть отвисла, но я смеялась, и она тоже.

— Мне больше нечему тебя учить, — сказала я.

— Хочу ли я знать, чему ты её учишь? — раздался голос Невы.

Мы обе обернулись и увидели, что нас наблюдает Нева, с поднятыми бровями и скрещёнными на груди руками. На ней было простое платье с фартуком, испачканным чем-то, что могло быть едой или грязью — в тусклом свете было почти невозможно определить.

— О, ты знаешь, — сказала я. — Просто рассуждения о человеческой природе и большом мире.

— То есть ты любишь пугать детей до кошмаров, — заметила Нева, уперев руки в бока.

— Кто-то говорит «пугает детей до кошмаров», — ответила я. — А кто-то говорит «формирует характер».

— Да, ты настоящий архитектор в этом деле, — сказала Нева.

Я нахмурилась.

— Сарказм — это моё. Ты получила доступ к древней магии, а я — к язвительным ирониям.

Блоха переводила взгляд с одной на другую, её мысли явно бурлили.

— Что с вами обеими не так?

Я посмотрела прямо на Неву.

— Нева узнала, что ей не всё рассказали, и теперь она злится на меня.

— А Тэмсин, — ответила Нева, не отводя взгляда, — всё ещё не научилась извиняться и должна научиться доверять и открываться другим.

— А Блоха, — сказала девочка, — думает, что вы обе чокнутые.

— Блоха!

Девочка выпрямилась при резком оклике Олуэн, которая вышла из-за угла башни. Она бы тут же улизнула, если бы я не ухватила её за спину туники и не удержала на месте, несмотря на её отчаянные попытки вырваться.

— Предательница! — прошипела она, продолжая извиваться.

— Не стоило забирать мою монету, — сказала я ей.

— Ты на час опоздала на урок, — заметила Олуэн, скрестив руки на груди.

— Мне не нужны уроки, — возразила Блоха. — По крайней мере, твои.

— Ах, так? — переспросила Олуэн. — Тебе не нужно учиться призывать свою магию и проводить наши обряды?

Нижняя губа Блохи задорно выпятилась.

— Я бы хотела узнать, как вы делаете такие вещи, — сказала Нева. — Уверена, это отличается от того, как училась я.

Жрица улыбнулась.

— Конечно, Нева. Ты всегда желанная гостья.

— Я так отстаю в своих занятиях, — начала Нева, — мне бы очень помогла вторая, столь же знающая жрица, чтобы помочь мне…

— Ах, — заметила Олуэн, не упустив, как Блоха навострила уши. — Все мои сёстры заняты работой или тренировками, так что не знаю, где бы нам найти такую помощь…

— Ну тогда я и помогу, — буркнула Блоха.

— Правда? — спросила Нева. — Ты бы сделала это для меня?

Девочка бросила на неё взгляд.

— Не делай из этого шумиху. Просто ты такая жалкая.

— Блоха! — воскликнула Олуэн. — Извинись перед Невой.

— Всё в порядке, — сказала Нева, скользнув взглядом в мою сторону. — По крайней мере, она честная.

Блоха пожала плечами.

— Идём или нет?

Я смотрела им вслед, пока они не скрылись за дверью башни, оттягивая момент, когда мне придётся заняться своими делами. Маленькая деревянная птичка в моём кармане казалась всё тяжелее, пока за спиной продолжались уроки.

***

Я нашла Эмриса в огороженном саду рядом с лазаретом. Он стоял на коленях, что-то вкапывая в тёмную землю. Его волосы были растрёпаны, а по щеке тянулась полоска грязи. Когда он наклонился вперёд, ворот туники слегка распахнулся, открывая взгляд не только на мышцы, но и на узловатые шрамы. Рассеянно, он отмахивался от нескольких спрайтов, вьющихся вокруг его головы.

На моих губах появилась лёгкая улыбка, пока я прислонялась к каменной стене, пытаясь рассмотреть, что так полностью захватило его внимание.

Землекоп, зелёный палец, целователь листьев. Среди Опустошителей было так много презрительных прозвищ для таланта Эмриса. Зеленая магия считалась практически бесполезной в нашей работе, и большинство её носителей считали чудаками, которые шатаются по теплицам и воркуют над цветами. Но подход Эмриса был совсем иным — продуманным, почти медитативным.

Эмрис занимался пересадкой увядшей, почти неузнаваемой зелени. Время от времени он останавливался, держа тонкие белые корни растений на ладони, кивая — себе или им, я не была уверена. Затем он добавлял что-то в почву или окунал растения в маленькое ведро с водой, прежде чем вернуть их обратно в землю.

— О, должно быть, вы Тэмсин, — раздался голос позади меня. Это была Серен. Её золотисто-светлые волосы были заплетены, но несколько прядей прилипли к вспотевшему лицу. Тёмно-карие глаза внимательно разглядывали меня, пока она перекладывала корзину с бельём на бедро. — Я всё ждала, когда мы познакомимся.

Эмрис вздрогнул, уши мгновенно покраснели, когда он поднял взгляд и заметил, что я за ним наблюдаю.

— Я как плохая монета, — сказала я Серен. — Подожди достаточно долго, и я рано или поздно появлюсь.

Серен задумалась, переваривая мои слова.

Даже в тусклом дневном свете, когда Дети, казалось, должны были отдыхать, их треск и визг не прекращались. Я обхватила себя руками, пытаясь согреться.

— Можно тебя кое о чём спросить? — начала я.

— Конечно, — ответила Серен.

— Если у вас есть магия и хотя бы какие-то оружия, — сказала я, — почему бы не попытаться сжечь Детей Ночи огнём, пока они так уязвимы? Или хотя бы применить то заклинание, что использовала Нева в первую ночь?

Серен снова перенесла корзину, сжав губы.

— Мы ещё не определили заклинание, которое она использовала. А насчёт Детей… — Она на мгновение замолчала, затем добавила: — Они когда-то были нашими друзьями и семьями. Где-то внутри они всё ещё есть. Если мы уничтожим тьму, охватившую остров, остаётся надежда, что они смогут вернуться к нам.

— Ты действительно в это веришь? — спросила я её. — Ты же видела, как магия, или что бы это ни было, полностью их извратила. Во что именно они должны превратиться обратно?

Выражение Серен стало жёстким, и я поняла, что ответа от неё не дождусь.

— Ты пропустила утреннюю трапезу, — сказала она. — В кухне есть хлеб, если захочешь.

С этими словами она ушла.

— Как всегда, стремишься завести друзей, — заметил Эмрис, поднимаясь. Он вытер руки о тряпку и перекинул её через плечо, подходя к другой стороне стены.

Я подняла вырезанную птичку, не скрывая раздражения.

— Ты получила моё послание, — сказал он, улыбаясь.

— Это твоё представление о шутке?

— Никакая это не шутка, — ответил он. — Это дерево когда-то было птицей, и я освободил его.

Я уставилась на него, пытаясь понять, серьёзен ли он. В итоге решила, что не хочу показывать, что мне настолько интересно.

Эмрис прислонился бедром к стене, скрестив руки на груди. Его серый глаз был бледным, как небо, а зелёный походил на пятна листьев, застрявших на его рукавах. Он больше не пытался скрывать свои шрамы. На мгновение я сосредоточилась лишь на том, как от него пахло мятой — вероятно, это он и пересаживал.

— Слушай, — сказал он тихим голосом. — Я кое-что нашёл прошлой ночью.

— Что именно?

— Я не мог уснуть после… ну, после всего с Нэшем и Кабеллом, и решил осмотреться. Думаю, ты права, и, возможно, есть другой выход из башни. По крайней мере, такой, который не выведет нас прямо к Детям.

Думаю, ты права. Самые красивые слова на любом языке, именно те, которые я так отчаянно хотела услышать.

— Ладно, — протянула я. — Что ты нашёл?

Эмрис покачал головой.

— Лучше, если ты сама это увидишь. Встреть меня в большом зале, когда остальные лягут спать. Ах да, и прихвати своего сварливого друга. Он ведь действительно Рука Славы, верно? Ты ведь не увлекаешься декоративными восковыми скульптурами отрубленных конечностей?

— Нет, не увлекаюсь, — подтвердила я. — А чем ты вообще занимаешься?

— Это? — Он обернулся через плечо к саду. — Давай заключим пари? Если угадаешь—

— Если ты заставишь меня угадывать, я просто уйду, — перебила я.

— Ну, это совсем не весело.

— Ага, ведь я — Тэмсин Развлечения Ларк.

— Почему не Тэмсин-на-веселухе? — спросил он. — Мог бы добавить в твою жизнь немного веселья.

— Еще слово, и ты окажешься закопанным в той же земле, которую только что перекопал, — пригрозила я.

Он рассмеялся:

— Ладно, ладно. Почва здесь истощена почти так же, как люди. Я добавляю яичную скорлупу и золу — для калия, и чтобы поднять уровень pH. Посмотрим, сработает ли.

Я подняла бровь:

— Эмрис Дай… ты, оказывается, немного ботаник, да?

— А ты поверила, что это не так, — сказал он с самоуверенной улыбкой, слегка смазанной пятнами грязи на его лице.

— Значит, в библиотеке гильдии ты не хвастался тем, что встречаешься сразу с тремя девушками? — спросила я. — Или что можешь пробраться в любой бар Бостона? Или тем, что разбил три отцовских раритетных автомобиля на уличных гонках? Я это выдумала?

— Не вижу, где тут противоречие. Парень может быть многогранным, не так ли? — Его ухмылка стала еще шире, а когда он наклонился ближе, я не отстранилась. Почему-то, пусть это было безумно, глупо или упрямо, я не захотела отступать. — Не знал, что ты присматривала за мной.

Я положила руку ему на грудь и оттолкнула, отчаянно надеясь, что не покраснела:

— Зачем тебе этот садоводческий труд? Всё это зря.

Он наклонил голову, разглядывая аккуратные ряды трав:

— Правда?

Я резко выдохнула через нос, пальцы сжались в кулаки:

— Почему им так трудно принять правду о том, с чем они столкнулись?

— Ты не говоришь им ничего нового, Тэмсин. Они просто пытаются не дать этому раздавить себя.

— Но что они делают? — спросила я. — Что они на самом деле предпринимают, чтобы изменить хоть что-то?

— Может, поэтому мы здесь, — сказал он. — Может, Нева права, и это наша задача — разобраться за них.

— Это совершенно точно не так, — ответила я, — и ты это знаешь. Как ты собираешься объяснить это Мадригаль?

— Пока думаю, но наверняка найдется еще какая-нибудь редкая побрякушка или оружие, которое ей понадобится, — пробормотал он, проводя рукой по волосам. — Надеюсь.

— Мадригаль сказала тебе, зачем это ей?

Не знаю, зачем я это спросила; до сих пор он не был особенно откровенен.

Эмрис нахмурился, машинально пытаясь повернуть отсутствующий перстень:

— Нет. Нева тоже ничего не знает?

Я смотрела на него еще мгновение, пытаясь уловить хоть намек на ложь:

— У Невы было мало контактов с Сестринством.

— Логично, — только и сказал он. Это было похоже на то, как лиса скрывается в своей норе. Его лицо стало безмятежно-отстраненным. Внутри меня еще один камень лег в стену, отделяющую нас.

— Почему ты взял задание от Мадригаль? — снова спросила я. — И почему не можешь рассказать об этом отцу?

— Тут нет никакой истории, Тэмсин, — сказал он. — По крайней мере, не такой, какую ты себе воображаешь.

— Да? — я огрызнулась. — И ты знаешь, о чем я думаю?

Взгляд, который он мне бросил, размывал все вокруг нас:

— Я знаю тебя.

Наши глаза встретились, и, как всё, между нами, это стало борьбой — отказом быть тем, кто первым отведет взгляд.

Внезапный крик разрушил то чувство, что удерживало меня на месте. Несколько человек пробежали мимо сада, устремляясь к башне. Мы с Эмрисом переглянулись, и он уже перепрыгивал через стену, а я следовала за ним туда, где нас ожидало что-то впереди.

У основания лестницы, ведущей к башне, собралась небольшая толпа. Люди перешептывались — но не с тревогой или беспокойством, а с возбуждением. Протискиваясь сквозь толпу к передним рядам, я замечала на их лицах трепет и благоговение, и это нарастало во мне тревогой. Некоторые опустились на колени, склоняя головы. Даже Эмрис внезапно остановился рядом со мной, его лицо исказилось восхищением:

— Оно поет, — прошептал он.

Я повернулась к ступеням и увидела ее.

Одна-единственная белая роза поднялась через трещину в каменной ступени, её изящный, нежный бутон был полон и оплетен струями белого тумана.

Глава 24

Тот вечер ощущался, как сон под действием яда василиска — мрачный и иллюзорный. Сознание металось между острыми вспышками осознанности и тенями моих собственных мыслей. Великий зал был размытым вихрем движений и света свечей вокруг меня, но я не могла отвести глаз.

Роза.

Жрицы положили её в бледные, раскрытые ладони статуи Богини. Светлый цветок оставался там на протяжении всего вечернего ужина.

— Ну что с тобой? — голос Невы вырвал меня из размышлений. — Ты выглядишь ещё более раздражённой, чем обычно. Как сердитая жаба.

Кабелл хмыкнул, но, встретившись с моим взглядом, благоразумно промолчал.

— Сердитая жаба? — повторила я, мысленно сравнивая свои черты с бородавчатым существом, которое явилось за медальоном Колдуньи Гринды. Было странно думать, что это произошло меньше недели назад — казалось, что с тех пор прошла целая жизнь.

— Поверь, тебе не захочется встретиться с одной из них, — сказала Нева, делая ещё один глоток вина. — Они очень грубые.

Её тёмные глаза блестели, а лицо выглядело расслабленным, несмотря на подозрительные взгляды, которые всё ещё бросали на неё со всех концов зала. Когда она снова поднесла кубок к губам, я положила руку на его край и мягко опустила его обратно на стол.

— Разве ты не можешь хоть раз быть счастливой? — спросила она, драматично вцепившись в мою руку. — Это тебя не убьёт. Ольвен говорит, что роза не цвела в Авалоне с тех пор, как появились Дети. Они считают, что это может быть признаком того, что остров исцеляется.

Я почти сказала ей правду, но что бы я могла сказать? Что я видела это во сне?

— Даже сэр Бедивер думает, что это знак, — добавил Кабелл.

— Только не ты, — пробормотала я, переводя взгляд на Эмриса, который тоже смотрел на розу, задумчиво изучая её. — Она всё ещё поёт?

— Поёт? — глаза Невы засияли. — Какая это была песня? Ты понял, о чём она?

Он почесал щетину вдоль острого подбородка, и я на миг задержала взгляд на его губах, пока он говорил:

— Это больше напоминало гудение, но… оно затихает теперь, когда её срезали.

Эмрис повернулся ко мне, подняв брови, заметив, что я смотрю на него. В его глазах блеснуло узнавание, мгновенно показавшееся опасным.

Я покраснела, радуясь теням в зале, и залпом допила последние капли вина из своего кубка. Вокруг меня авалонцы оживлённо разговаривали, а в их настроении ощущалась едва уловимая, но почти настороженная лёгкость, пока они принимались за жидкий ячменный бульон с сушёным мясом.

Каждому досталась маленькая круглая лепёшка, напоминавшая мне поминальный пирог; та, что лежала передо мной, была приправлена корицей и мускатным орехом, с вырезанной на вершине звездой. Это было лучшее, что я ела за последние дни, — и, судя по пустым тарелкам вокруг, остальные были того же мнения. Дилвин, наша эльфийская повариха, сияла от удовольствия, принимая похвалы.

Арфистка села за свой инструмент у изображения Богини и заиграла. Через мгновение другие авалонцы тоже начали петь, их голоса естественно сливались в поток эмоций:

Рождённая весной, что всегда обновляет,

Рождённая из звёздного света, бессмертного и чистого,

Рождённая из туманов, гор, росы,

Прекрасный остров её сердца, пою тебе.

Как бутон распускается в цветок,

Как луна сменяет часы,

Как Владыка Смерти мчится на мрачном жеребце,

Так Богиня возвела башню…

— Здесь есть луна? — прошептала я Неве, пока песня продолжалась. — Или солнце, если на то пошло?

— Я читала в одной из книг библиотеки, что небо здесь — зеркало нашего, — ответила Нева. — Отражает небеса над землёй, которую когда-то занимал Авалон в смертном мире. Хотя, кажется, они не видели никаких небесных тел с тех пор, как появились Дети.

— Не видели, — подтвердил Эмрис. — Это чувствуется по их растительности и почве. Любой солнечный свет, который они получают, создаётся магией, и это лишь бледная подделка.

— О! — Нева чуть не опрокинула оба наших кубка, поворачиваясь к нему, её лицо засветилось от волнения. — Ты говорил с остальными о том, чтобы превратить часть двора в сад? Я могу помочь тебе искать грибы возле башни…

При упоминании грибов я снова повернулась к статуе.

Девятеро собрались вокруг изображения Богини. Они тихо напевали, возлагая травяные дары и наполняя украшенный драгоценными камнями кубок у подножия статуи светящейся водой из священных источников. Все были сосредоточены на своей задаче, кроме Кайтрионы. Она смотрела на нас.

Не на нас.

На Неву.

Поймав мой взгляд, Кайтриона резко отвернулась, её тело напряглось, словно готовясь к удару.

— Ты правда выглядишь встревоженной, — тихо сказал Кабелл, с другой стороны, от меня. — Всё в порядке?

Я бросила на него взгляд:

— Когда в последний раз хоть что-то было в порядке?

Мало, что я скрывала от него, но это — что бы это ни было — казалось слишком сложным, чтобы обсуждать.

— Просто устала. — Убедившись, что на нас никто не смотрит, я понизила голос: — Эмрис думает, что нашёл что-то, и хочет встретиться сегодня вечером.

Нева, которая до этого мечтательно покачивалась в такт балладе, тут же насторожилась:

— Я сказала Ольвен, что встречусь с ней в библиотеке для дальнейших исследований. Если я откажусь, она начнёт что-то подозревать.

— А я сказал Бедиверу, что буду патрулировать стену с ним во время ночного дежурства, — добавил Кабел с извиняющимся выражением лица. — Ты справишься сама?

Если бы я ответила «нет», он бы пошёл со мной, это было очевидно. Но я знала, что нам нужно выведать всё, что можно, у Бедивера.

— Конечно.

— Увидимся утром, — сказал Кабелл, бросив взгляд на Эмриса, как ворон смотрит на червя. — Веди себя прилично.

Эмрис проигнорировал его, перегнувшись через Неву, чтобы прошептать:

— Похоже, сегодня вечером только ты и я.

Я подняла кубок, только чтобы вспомнить, что он уже пуст.

— Отлично.

***

После света и песен за ужином тёмный великий зал показался мрачным в сравнении. Длинные столы теперь пустовали, и лишь свеча у центра идола Богини продолжала гореть. Белая роза с её кремовыми лепестками манила из самого центра её ладоней.

Я медленно двинулась к ней, протягивая руку к до боли совершенным лепесткам. Пламя свечи дрогнуло, и статуя засветилась, будто оживая.

— Это Роза Альба (сорт розы не знаю надо ли указывать в примечании).

Эмрис отделился от теней у входа в зал. Я вздрогнула и толкнула жертвенный стол достаточно сильно, чтобы святая вода из чаши плеснула на меня.

— Ты всегда подкарауливаешь людей, или это что-то особенное для меня? — прошипела я.

— Только для тебя, Птичка, — сказал он, закидывая свою рабочую сумку на плечо. — Надо признать, я не думал, что ты любишь цветы, но ты весь вечер смотришь на эту розу, как будто она вот-вот вспыхнет.

Я пропустила это мимо ушей и спросила:

— Где то, что ты мне так хотел показать?

Он убрал волосы с лица, одарив меня загадочной улыбкой. Ничего не сказав, он оглянулся через плечо, проверяя, не идёт ли кто-то по ступеням или во дворе. Убедившись, что нас никто не видит, он прошёл мимо меня к статуе.

— Куда ты… — начала я, следуя за ним.

Между алтарём и задней стеной оказалось небольшое пространство, достаточное для того, чтобы он мог присесть на корточки. Положив обе руки на одну из деревянных панелей платформы статуи, он сдвинул её вправо, открывая скрытую лестницу, ведущую вниз во тьму.

— Боги, — прошептала я, присев, чтобы заглянуть в проём. Разглядеть, что находилось внизу, было невозможно. Позади меня Эмрис надел налобный фонарь и включил его.

— Я знал, что тебе понравится, — сказал он с заразительной улыбкой.

— Иногда я могу оценить тайный проход, — признала я. — При условии, что по пути не будет проклятий, пытающихся отрубить мне голову.

— Клянусь святой душой своей бабушки, твоей изящной шейке ничто не угрожает, — заверил он. — После вас…

— Шеи не бывают изящными, — ответила я после слишком долгой паузы. — Как ты вообще нашёл это?

— Я увидел, как туда вошёл кто-то, — сказал он. — И, естественно, решил проследить за таинственной фигурой в плаще, чтобы узнать, не замышляют ли они чего-то недоброго.

— Фигура в плаще? Какая банальность, — заметила я. — Ты не видел лица?

— Капюшон был поднят, — ответил он, проползая за мной. От него всё ещё пахло свежестью зелени и сосны. — Как я уже сказал, это было загадочно, а я не особенно люблю загадки.

Иронично, подумала я, учитывая, что сам ты — одна из них.

Дверь заскрипела и закрылась за ним, погрузив нас в тень. Я достала свой фонарик, несколько раз стукнула его, пока батарейки не зазвенели, и свет не перестал мигать. Первые несколько ступеней вниз были тесными, но чем дальше мы спускались, тем больше становилось пространства. Воздух был пропитан запахом старины и чем-то вроде влажного перегноя, но источник запаха открылся только на последней ступени.

Тяжёлые корни прорастали из земли, сжимая камень, словно напрягшиеся пальцы. Коридор был словно кокон из них; они переплетались между собой, некоторые были толщиной с мою руку, другие — не шире нити пряжи.

Я посмотрела на Эмриса, широко раскрыв глаза.

— Знаю, — сказал он. — И это даже не то, что я хотел тебе показать.

— Мы правда так глубоко под землёй, чтобы видеть корни Материнского дерева? — спросила я, осторожно ступая на корни.

— Полагаю, это вторичные корни, — ответил Эмрис. — Они кажутся моложе, скорее всего, их привлекла влага здесь внизу.

— Ты предполагаешь? — Я бросила на него подозрительный взгляд. — Разве они не должны открывать тебе секреты веков или что-то в этом роде?

— Хотел бы я, — пробормотал он, протягивая руку, чтобы поддержать меня, когда мой каблук соскользнул с корня. — Они не говорят на языке, который я могу понять.

Я прищурилась, вглядываясь в него во тьме:

— Как это возможно с Ясновидением?

— Потому что, как и роза, это больше похоже на гудение… — Он тихо напел мелодию, чтобы имитировать это звучание. Глубокие ноты звучали удивительно привлекательно и, каким-то образом, знакомо.

— Пошли, — сказал он. — Нам ещё идти и идти.

Мы следовали за корнями, пока они не начали редеть. Я отступила на несколько шагов, направив фонарик на место на стене, где корни были настолько плотными, что образовали сплошную массу. Сделав ещё шаг назад, я опустилась на колено, чтобы посмотреть на это под другим углом.

— Это ещё один коридор, — сказала я Эмрису, освещая место, где едва заметно просматривался стык путей. — Кажется, корни идут оттуда.

Я приблизила руку к одному из корней, давая пальцам скользнуть по его грубой поверхности. Он пульсировал, чуть подвинувшись вперёд.

Я отскочила назад, ударившись о тёплую твёрдость груди Эмриса. Он протянул руку из-за моей спины и сам коснулся стены из корней. Те обвились вокруг его пальцев, заползая на запястье. Эмрис наклонил голову, словно прислушиваясь к чему-то. Сквозь корни пробежали голубоватые огоньки, словно отблески небесного света.

Глаза Эмриса утратили фокус, а улыбка исчезла с его лица. Один из корней медленно заполз под его рукав, обвивая кожу.

Когда он не попытался отдёрнуть руку, это сделала я, потянув его за локоть:

— Что ты делаешь?

Он покачал головой:

— Прости, я просто… Мы не можем пойти туда. Нам не стоит.

— Хорошо, — ответила я. — Потому что я и сама не хочу туда идти.

Любое существо, которое выжило в тьме этого острова, скорее всего, сделало это, впитав в себя его зловещую сущность.

На лице Эмриса появилось странное выражение, словно он ещё не до конца вернулся к реальности.

— Серьёзно, ты в порядке? — спросила я.

— Да, всё нормально. — Он цокнул языком и кивнул на основную тропу: — Сюда.

Когда корни начали редеть, и под нашими ногами снова появился каменный пол, напряжение немного ослабло. Но время от времени я оглядывалась, направляя фонарик назад. Просто чтобы убедиться — полностью убедиться, — что звук, который я слышала, был лишь шорохом наших шагов, а не медленным скольжением корней, следовавших за нами, как послушный слуга.

Или как самый терпеливый из охотников.

Глава 25

Мы шли по извилистому тоннелю так долго, что появление зала стало неожиданностью.

Эмрис приоткрыл тяжёлые дубовые двери, направив свет налобного фонаря внутрь, прежде чем открыть их шире, чтобы пропустить меня. Я провела лучом фонарика по огромному пространству. Зал оказался просторным, но заваленным мебелью, коврами и стопками сундуков, которые, судя по всему, оставили здесь — специально или случайно — и забыли.

— Ты привёл меня на… склад подвала? — спросила я.

— Именно сюда прошлой ночью пришла фигура в плаще, — ответил Эмрис. — Я успел спрятаться за одной из дверей, пока они были внутри, но не смог рассмотреть, что они делали. Я не рискнул войти один — вдруг меня бы заперли.

— Умереть здесь в одиночестве, где никто не услышит твоего крика, — я кивнула. — Ужасная перспектива. Они что-то искали?

— Нет, вот что странно, — сказал он. — Не похоже, чтобы они что-то рылись. Когда они вышли, у них ничего не было в руках. Всё, что я слышал, — это звук сдвигающихся камней.

— Они что-то строили? — предположила я, коснувшись пыльной крышки ближайшего сундука. На деревянной поверхности были инкрустированы серебряные звёзды, но в остальном она была в ужасном состоянии. Влажный воздух был пропитан запахом гнили.

— Или убирали что-то с дороги, — сказал Эмрис, почесав подбородок. — Думаю, здесь может быть ещё один проход или дверь.

Я резко обернулась:

— Дверь, ведущая в лес?

Теперь я поняла, почему он просил принести Игнатиуса.

Зажав фонарик зубами, чтобы освободить руки, я достала из сумки свёрток фиолетовой ткани. Тьма проникала в мои мысли, как чернила, растекающиеся в воде.

Сжав Руку Славы в одной руке и вернув фонарик в другую, я спросила:

— Мы вообще за пределами стен башни?

— Вот в чём вопрос, — сказал Эмрис. — По ощущениям, должны быть, так ведь?

— Будем надеяться, что нет.

— И почему? — спросил он.

— Потому что зачем кому-то нужен тайный выход в лес, кишащий Детьми? — сказала я. — Там ничего нет — ни урожая, ни пресной воды, ни животных, за которыми стоило бы рисковать жизнью, особенно ночью.

— Ты никогда не разочаровываешь, Птичка, — покачал головой Эмрис. — Ты всегда находишь способ сделать ситуацию ещё страшнее.

Я проигнорировала его.

— Думаю, все мы согласны, что здесь происходит какое-то проклятие. Но почему оно дало о себе знать только два года назад?

— Возможно, оно было наложено так, чтобы начать действовать в определённую годовщину, — предположил Эмрис. — Или кто-то случайно активировал его.

— Случайно? — я фыркнула. — Что более вероятно — это или то, что проклятие было наложено кем-то из своих?

— Ты думаешь, кто-то из этой башни наложил проклятие? — Эмрис повернулся ко мне, и на его лице больше не осталось и следа от шутливого выражения.

— Не говори, что эта мысль не приходила тебе в голову, — сказала я.

— Было бы ложью утверждать обратное, — признал он. — Но чего не хватает — так это ответа на вопрос «зачем». Из-за симпатии к друидам? Или тайного поклонения Владыке Смерти? У нас нет доказательств, правда?

— Есть кое-что, — сказала я, удивляясь тому, как легко оказалось обсуждать с ним теории. — Я не заметила этого в первую ночь.

— Такое бывает, когда бежишь, спасая свою жизнь, — великодушно заметил Эмрис.

— Но эти существа, — резко продолжила я, — охотятся сообща. Посмотри, как они координируют свои действия вокруг рва. Не думаю, что у них есть достаточный уровень сознания или осознанности, чтобы действовать как стая, понимаешь?

— Значит, ты думаешь, что кто-то управляет ими, — закончил он.

Я поставила Игнатиуса на пол и достала зажигалку.

— Первые несколько секунд задержи дыхание, — предупредила я Эмриса. — Если только не хочешь вдохнуть запах горящих волос.

Он послушался, на его лице отразилась смесь тревоги и любопытства, пока Игнатиус не хрустнул своими неподвижными суставами, а кожа над его глазом не раздвинулась. Открытый глаз осмотрел всё вокруг, сонно моргая, а затем прищурился, устремив взгляд на меня.

— Я только и держусь, чтобы тебя позлить, — сказала я ему. — Давай, пора заслужить свою следующую жировую ванну.

Рука Славы осветила нас ореолом. Подняв его за рукоять, я задумалась, как я когда-то могла быть довольна теми проблесками магического мира, что он мне давал.

— Мы ищем скрытые проходы, Игнатиус, — сказала я.

— Ты… дала этой штуке имя? — Эмрис держался на шаг позади, наблюдая за Рукой Славы у меня через плечо. — Она вообще тебя понимает?

— Настолько, насколько кто-то может, — ответила я, поднося Игнатиуса к ближайшей стене. Свет осветил камни, и я медленно пошла вдоль неё.

— Всегда задавался вопросом, как ты умудряешься работать без Ясновидения, — сказал Эмрис. — Думал, Кабелл просто тщательно говорит тебе, куда ступать. Очевидно, теперь ты его получила, хоть для этого и пришлось почти безрассудно угробить себя.

Да, теперь оно у меня было. Было странно, что свет Игнатиуса больше не показывал ничего, чего бы я уже не видела. Видимо, тяжесть ситуации давила на меня, потому что я почувствовала лёгкое тепло ностальгии, когда Игнатиус закатил на меня глаз.

— Хотя цвет твоих глаз изменился, — добавил Эмрис, всё ещё осматривая стену.

Я нахмурилась. Да, давно не видела своего отражения, но…

— Нет, не изменился.

— Раньше они были темнее. Как сапфиры, — сказал он, продолжая ощупывать камни.

Я замедлилась, закусив нижнюю губу, пытаясь понять, как на это реагировать. Когда он обернулся, наши взгляды столкнулись в мягком тепле света.

— Эта штука, кажется, ворчливая, — сказал Эмрис, быстро отвернувшись. — У него вид, будто он хочет меня задушить.

Игнатиус капнул горячим воском мне на руку, и я зашипела:

— Ты ещё половины не знаешь.

Мы дважды обошли стены, но если дверь и была здесь, то либо она не была заперта, и Игнатиус оказался бесполезен, либо фигура в плаще очень тщательно её замаскировала. В конце концов, тяга к разграблению сокровищ стала слишком сильной для двух Опустошителей, чтобы её игнорировать, и мы переключили внимание на сундуки, дожидавшиеся своего часа.

— Не могу поверить, что всё это время ты пользовалась Рукой Славы, — сказал Эмрис, поднимая крышку одного из сундуков. — Эти штуки невероятно редки. Колдуньи находят их настолько отвратительными, что больше не создают — и поверь, мой отец спрашивал. Много раз.

— Нэш подарил её мне, когда я была маленькой, — сказала я, чувствуя, как что-то внутри напрягается от воспоминаний — и оттого, что я вообще обсуждаю это, да ещё с Эмрисом. — И прежде, чем ты спросишь, я не знаю, у кого он её украл.

Эмрис вернул в сундук заплесневелые одеяла, которые вытащил. Его лоб нахмурился:

— Почему ты всегда так делаешь?

— Что делаю?

— Ты всегда предполагаешь худшее, — сказал он. — И ждёшь того же от всех остальных. Но всё, что ты на самом деле делаешь, — это сражаешься с фантомами, которых никто, кроме тебя, не видит.