Серебро в костях

Александра Бракен

Серебро в костях

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜ http://Wfbooks.ru

Оригинальное название: Silver in the Bone

Автор: Александра Бракен / Alexandra Bracken

Серии: Серебро в костях #1 / Silver in the Bone #1

Перевод: nasya29

Редактор: Евгения Волкова

Глава 1

СЕМЬ ЛЕТ НАЗАД

Ланкашир, Англия

Первое, чему учишься в ремесле Опустошителя, — никогда не доверяй своим глазам.

Нэш, конечно, имел свой способ выразить это: «Любая магия — это наполовину иллюзия. Другая половина, к сожалению, — это кровавый ужас.»

И всё же в тот момент мне не было страшно. Я была в ярости, как кошка, готовая напасть.

Они снова меня бросили.

Я упёрлась руками в дверной косяк садовой хижины, приблизившись к зачарованному проходу так близко, как только могла, не переступая порог. Опустошители называли эти тёмные туннели «Жилами», потому что они мгновенно переносили тебя из одного места в другое. В данном случае — в хранилище давно умершей колдуньи, где находились её самые ценные сокровища.

Я взглянула на разбитый экран старого телефона Нэша. С тех пор, когда я увидела, как они исчезли в Жиле, прошло сорок восемь минут. Я не смогла догнать их, и если они слышали мои крики, то просто проигнорировали.

Экран телефона мигнул и погас, окончательно разрядившись.

— Эй! — крикнула я, вертя в руках ключ, оставленный в замке — костяной палец колдуньи, обмакнутый в её кровь. — Я не вернусь в лагерь, так что лучше скажите, когда будет безопасно войти! Слышите меня?

Ответом был лишь порыв снежного ветра из прохода. Прекрасно. Колдунья Эдда решила спрятать свои реликвии в месте, которое было холоднее обычной погоды Англии даже зимой.

Тревога закипала внутри меня, заставляя сердце сжиматься, но я знала, что Нэша никогда не пугала опасность. И он скоро поймёт, что меня никто не остановит, уж точно не мой проклятый опекун.

— Кабелл? — Я крикнула громче. Холод обострил слова, оставив белые следы в воздухе. Я вздрогнула, чувствуя, как по телу пробежала дрожь. — Всё ли в порядке? Я всё равно войду, хотите вы этого или нет!

Разумеется, Нэш взял с собой Кабелла. Он полезен ему. Но если меня не было рядом, некому следить, чтобы мой брат не попал в беду, или хуже того — не пострадал.

Солнце пряталось за серебристыми облаками. Позади, на пустующую каменную хижину, как страж, смотрела пустынная равнина. Воздух был тревожно тих — это всегда заставляло меня напрячься. Я задержала дыхание, прислушиваясь. Ни гула машин, ни шума пролетающих самолётов, ни даже пения птиц. Казалось, все, кроме нас, знали, что не стоит приближаться к этому проклятому месту. Лишь Нэш был достаточно глуп и жаден, чтобы рискнуть.

Но через миг снежный вихрь донес до меня голос Кабелла.

— Тэмсин? — Его голос звучал взволнованно. — Осторожней, когда будешь заходить!

Я нырнула в дезориентирующую темноту Жилы. Всё, что было снаружи, не могло сравниться с пронизывающим холодом, который обхватил меня, как нож, режущий кожу, не давая вдохнуть.

Два шага — и круглый проход на другом конце Жилы начал проявляться в темноте. Три — и передо мной вспыхнула стена призрачного света. Голубого, почти как…

Я посмотрела вниз на куски льда, разбросанные у входа, на закрученные символы проклятий, вырезанные на них. Повернувшись, начала искать Кабелла, но чья-то рука схватила меня, останавливая на полпути.

— Я сказал тебе оставаться в лагере. — Лицо Нэша было в тени под фонарём, закреплённым на его голове, но я чувствовала, как гнев исходит от него, словно тепло от кожи. — Нам придётся обсудить это, Тэмсин.

— И что ты собираешься сделать? Запретить мне выходить? — выпалила я, наслаждаясь своей победой.

— Возможно, запретить, ты, малявка, — ответил он. — Никогда не делай ничего, не зная цену.

Свет от его фонаря скользнул по мне, затем устремился вверх. Я последовала за ним взглядом.

Сотни ледяных сосулек свисали с потолка, каждая из них была увенчана острым, как бритва, стальным наконечником, готовым в любой момент обрушиться вниз. Стены, пол, потолок — всё вокруг было изо льда.

Даже в полумраке я заметила Кабелла в его поношенной жёлтой куртке. Облегчение охватило меня, когда я подошла к нему, присев, чтобы помочь собрать неиспользованные кристаллы. Он использовал эти камни, чтобы впитывать магию проклятий, окружающих двери. Когда проклятия нейтрализовались, Нэш принимался разрубать их сигилы топором.

Все Опустошители могли делать что-то подобное, но только с инструментами, купленными у колдуний.

Однако Кабелл стал особенным, даже среди тех, кто обладал необычными способностями. Он был первым Опустошителем за последние столетия — тем, кто мог перенаправлять магию проклятия с одного объекта на другой, освобождая наш путь от заклинаний.

Единственное проклятие, которое Кабелл не мог снять, это его собственное.

— Какое проклятие это было, Тэмсин? — спросил Нэш, указывая стальным носком ботинка на кусок льда, покрытый символами. Увидев мой взгляд, он добавил: — Ты же говорила, что хочешь учиться.

Сигилы были символами, которые колдуньи использовали, чтобы формировать магию и привязывать её к месту или предмету. Нэш придумал дурацкие названия для всех меток проклятий.

— Тень призрака, — ответила я, закатив глаза. — Дух последовал бы за нами в хранилище, преследуя нас и терзая наши тела.

— А это что? — продолжил Нэш, подталкивая другой кусок вырезанного камня ко мне.

— Белые глаза. Тот, кто переступил бы порог, ослеп и блуждал бы по хранилищу, пока не замёрз насмерть.

— Скорее всего, его бы пронзило чем-нибудь до того, как он замёрз, — весело вставил Кабелл, указывая на другой символ. Его бледная кожа порозовела от холода или волнения, и он не замечал ледяных крошек в своих чёрных волосах.

— Верное замечание, — сказал Нэш, и мой брат засиял от гордости.

Стены вокруг нас выдыхали холодный воздух. Нечеловеческая песнь колыхалась сквозь лёд, потрескивая и звеня, как старая ветвь, управляемая ветром. Единственный путь вперёд — узкий проход направо.

Я дрожала, потирая плечи.

— Может, найдём уже твой дурацкий кинжал и уйдём?

Кабелл вытащил из сумки свежие кристаллы для новых проклятий, выстроившихся вдоль коридора. Я следила за каждым его движением, но рука Нэша поймала меня за плечо, когда я попыталась пойти за ним.

— Ты не забыла кое-что? — спросил Нэш с намёком.

Я сердито сдула прядь светлых волос с лица.

— Мне это не нужно.

— А мне не нужны капризы от малявки, но вот мы здесь, — отозвался Нэш, порывшись в моей сумке и доставая свёрток из пурпурного шёлка. Он развернул его и протянул мне Руку Славы.

У меня не было Ясновидения — что Кабелл и Нэш напоминали мне при каждом удобном случае. В отличие от них, я не обладала собственной магией. Рука Славы могла открыть любую дверь, даже запертую магией, но её важнейшая функция, по крайней мере для меня, заключалась в том, чтобы выявлять магию, скрытую от человеческих глаз.

Я ненавидела её. Ненавидела своё отличие — проблему, которую Нэшу приходилось решать.

— Ого, что-то он сегодня не в духе, да? — спросил Нэш, зажигая тёмные фитили каждого из пальцев руки.

— Твоя очередь его мыть, — ответила я. Последнее, чего я хотела, — это ещё один вечер, проведённый за тем, чтобы очищать отрубленную левую руку печально известного убийцы XVIII века, повешенного за то, что уничтожил четыре семьи.

— Просыпайся, Игнасиус, — приказала я. Нэш прикрепил его к канделябру, но держать его от этого легче не стало.

Я повернула Руку Славы ладонью к себе. Ярко-синий глаз, вложенный в её восковую кожу, открылся — и сузился, выражая разочарование.

— Да, — сказала я ему. — Я всё ещё жива.

Глаз закатился.

— Взаимно, ты дерзкий кусок засоленной плоти, — пробормотала я, поправляя застывшие пальцы, пока они не щёлкнули и вернулись на место.

— Добрый день, красавчик, — с чувственной улыбкой протянул Нэш. — Знаешь, Тэмси, немного доброты сделает мир куда приятней.

Я исподлобья посмотрела на него.

— Ты сама хотела пойти, — напомнил он. — В следующий раз подумай о цене, ладно?

Запах горелых волос наполнил мои ноздри. Я переложила Игнатиуса в левую руку, и мир вокруг задрожал, когда его свет пролился по поверхности льда, окутывая всё неземным сиянием. Я резко вдохнула.

Сигилы проклятий были повсюду — на полу, на стенах, на потолке — все они перемешивались и вихрились друг с другом.

Кабелл стоял на коленях у входа на тропу. Капли пота блестели на его лбу, когда он медленно выкладывал кристаллы, перенаправляя в них проклятия.

— Кабеллу нужен перерыв, — сказала я Нэшу.

— Он справится, — ответил тот.

Кабелл кивнул, расправляя плечи:

— Я в порядке. Могу продолжать.

Капля горящей плоти обожгла мой палец. Я зашипела на Игнатиуса, встретив его узкий, злобный взгляд.

— Нет, — твёрдо сказала я. Я не собиралась ставить его рядом с Кабеллом, как он того желал. Во-первых, потому что я не обязана подчиняться командам отрубленной руки, а во-вторых, этого объяснения уже достаточно.

Просто чтобы позлить дерзкую руку, я протянула Игнатиуса к стене справа, всё ближе поднося его раскрытый глаз к застывшей поверхности. И я была недостаточно добродетельна, чтобы испытать чувство вины за то, как его суставы содрогнулись от холода.

Тепло его пламени пробилось сквозь толстый слой инея на стене, и по мере того, как каждая капля воды стекала вниз, передо мной начал вырисовываться тёмный силуэт.

Из моих уст вырвался сдавленный крик. Пятка моего ботинка заскользила по льду, и прежде, чем я поняла, что происходит, я начала падать.

Нэш резко метнулся вперёд, издав хриплый возглас, и схватил меня за руку железной хваткой. Ледяная стена коснулась моей головы.

Моё сердце бешено колотилось, лёгкие судорожно искали следующий вдох, когда Нэш помог мне выпрямиться. Кабелл тут же подбежал ко мне, ухватился за мои плечи, проверяя, не ранена ли я. Я поняла, что он тоже увидел то, что и я, по тому, как его уже и так бледное лицо стало совершенно белым. Пальцы его сжались в ужасе.

Во льду был человек, обезображенный смертью. Под давлением льда его челюсть разорвалась, открывшись неестественно широко, как в последнем безмолвном крике. Пучок белых волос обрамлял обожжённые холодом щёки. Его позвоночник был искривлён в жутких изгибах.

— Ах, Вудроу, я как раз думал, куда он пропал, — вздохнул Нэш, сделав шаг вперёд, чтобы изучить тело. — Бедняга.

Кабелл схватил меня за запястье, разворачивая свет Игнатиуса обратно в сторону тоннеля. Тёмные тени покрывали сверкающий лёд, словно синяки. Мрачная галерея тел.

Я сбилась со счёта на тринадцатом.

Мой брат дрожал, трясся так сильно, что зубы у него застучали. Тёмные глаза встретились с моими. — Их… их так много…

Я обняла его.

— Всё хорошо… всё хорошо…

Но страх уже схватил его в свои когти, запустив проклятие. Тёмная шерсть пробилась вдоль шеи и спины, а кости лица стали с хрустом изменяться, принимая очертания страшного зверя.

— Кабелл, — произнёс Нэш, его голос был тихим и спокойным. — Где был выкован кинжал короля Артура?

— Он… — голос Кабелла прозвучал странно, сквозь удлиняющиеся клыки. — Он был…

— Где, Кабелл? — настойчиво спросил Нэш.

— Что ты… — начала я, но Нэш остановил меня одним взглядом. Лёд вокруг нас завыл. Я крепче сжала Кабелла, чувствуя, как его позвоночник выгибается.

— Он был выкован… — глаза Кабелла сосредоточились на Нэше. — В… Авалоне.

— Верно. Вместе с Экскалибуром. — Нэш опустился перед нами на колени, и тело Кабелла застыло. Шерсть, вырвавшаяся наружу, втянулась обратно, оставив на коже сыпь. — Помнишь ли ты другое название, которое авалонцы дают своему острову?

Лицо Кабелла медленно возвращалось в норму, но от боли он скривился. Однако его взгляд ни на миг не отрывался от Нэша. — Иннис… Иннис Аваллахь.

— С первого раза попал в точку, конечно, — заметил Нэш, поднимаясь на ноги. Он положил по руке на наши плечи. — Ты уже снял большую часть проклятий, мой мальчик. Можешь подождать здесь с Тэмсин, пока я не вернусь.

— Нет, — сказал Кабелл, вытирая глаза рукавом. — Я хочу пойти.

И я не собиралась отпускать его одного.

Нэш кивнул и двинулся по коридору, передав фонарь Кабеллу и направив луч своего налобного фонаря вдоль ряда тел. — Это напоминает мне одну историю…

— А что не напоминает? — пробормотала я. Неужели он не видел, что Кабелл всё ещё был в смятении? Мой брат лишь притворялся смелым, но этого всегда хватало для Нэша.

— В древние времена не в королевстве, утонувшем в веках, правил король Артур, повелитель людей и волшебных существ, — начал Нэш, осторожно обходя кристаллы. Кончиком своего топора он царапал сигилы проклятий по мере того, как проходил мимо. — Но речь пойдёт не о нём, а о волшебном острове Авалон. О месте, где растут яблоки, способные исцелять любые недуги, и жрицы заботятся о тех, кто живёт среди божественных рощ. В своё время даже сестра Артура, Моргана, принадлежала к их ордену. Она была мудрой и справедливой советницей ему несмотря на то, что многие викторианские пройдохи предпочли забыть это.

Он рассказывал нам эту историю уже сотни раз, возле сотен разных костров. Как будто Артур и его рыцари сопровождали нас на каждом нашем задании… но это было приятное знакомство с прошлым.

Я сосредоточилась на звуке его тёплого, низкого голоса, а не на ужасных лицах вокруг. На крови, застывшей ореолами вокруг них.

— Жрицы чтут богиню, что создала саму землю, которой Артур управлял, — одни говорят, что она сделала её из своего собственного сердца.

— Это глупо, — прошептала я, дрогнувшим голосом. Кабелл сжал мою руку своей, с силой.

Нэш фыркнул — Может, тебе и глупо, девочка, но для них эти истории так же реальны, как ты или я. Остров когда-то был частью нашего мира, где ныне возвышается Гластонбери Тор. Но много веков назад, когда новые верования возобладали, и люди стали бояться и ненавидеть магию, он был оторван и стал одним из Иных земель. Там жрицы, друиды и волшебные существа нашли приют от опасностей смертного мира и жили в мире…

— Пока колдуньи не восстали, — сказал Кабелл, оглянувшись вокруг. Его голос становился всё крепче.

— Пока колдуньи не восстали, — согласился Нэш. — Колдуньи, которых мы знаем сегодня, — потомки тех, кого изгнали с Авалона за то, что они обратились к тёмной магии…

Я сосредоточилась на ощущении руки Кабелла, его пальцы крепко сжимали мои, когда мы прошли мимо последнего тела и шагнули под каменную арку. За ней путь, скользкий от льда, вился вниз, словно змея. Мы снова остановились, когда Кабелл почувствовал — прежде чем увидел — сигилу проклятия, скрытую под ногами.

— Почему ты так отчаянно ищешь этот дурацкий кинжал? — спросила я, обняв себя руками, чтобы согреться.

Нэш потратил последний год на его поиски, пренебрегая оплачиваемыми заказами и более лёгкими находками. В конце концов, я сама нашла зацепку, ведущую к этому хранилищу… хотя Нэш никогда не признавал моего вклада в исследования.

— Ты не думаешь, что нахождение легендарной реликвии — достаточная причина? — ответил он, вытирая покрасневший от холода нос. — Когда чего-то хочешь, надо сражаться за это зубами и когтями, или не бороться вовсе.

— Путь чист, — сказал Кабелл, снова поднимаясь на ноги. — Можно идти дальше.

Нэш двинулся вперёд. — Помните, мои маленькие бесы, что колдунья Эдда была известна своей любовью к хитрости. Всё не будет таким, каким кажется на первый взгляд.

Всего через несколько шагов я поняла, что он имел в виду.

Началось с керосиновой лампы, небрежно оставленной рядом с одним из замёрзших тел, словно охотник просто поставил её, наклонился к ледяной поверхности и был поглощён целиком.

Мы прошли мимо, не обратив внимания.

Затем появилась лестница, которая, казалось, предлагала безопасный спуск на нижний уровень.

Мы использовали верёвки.

А потом, когда температура опустилась до ледяного предела, появилась ослепительно белая меховая шуба. Мягкая, тёплая, как раз та, что рассеянная колдунья могла бы оставить за собой, небрежно бросив её на ящик с соблазнительными банками с едой.

«Возьми меня», — нашёптывали они. «Используй меня».

И заплати кровью.

Свет Игнатиуса открыл правду: лезвия и ржавые гвозди, выстилавшие внутреннюю часть шубы. Пауки, сидевшие в банках. И почти все отсутствующие ступеньки лестницы. Даже лампа была наполнена Удушающей Матерью — ядовитым паром, который сжимает лёгкие, лишая их способности вдыхать, созданным из крови матери, убившей своих детей. Любой, кто открыл бы стекло, чтобы зажечь фитиль, мгновенно бы умер.

Мы прошли мимо всего этого, пока Кабелл перенаправлял тёмную магию проклятий, расставленных между ловушками. И, наконец, после казавшихся бесконечными часов, мы добрались до внутренней комнаты хранилища.

Круглая камера сияла тем же бледным, ледяным светом. В её центре возвышался алтарь, а на бархатной подушке покоился кинжал с рукоятью белой, как кость.

И Нэш, который никогда не испытывал трудностей с подбором слов, теперь молчал. Не счастливый, как я ожидала. Не прыгающий от радости, пока Кабелл снимал последние проклятия, охранявшие реликвию.

— В чём дело? — потребовала я. — Неужели это не тот кинжал?

— Нет, это он, — произнёс Нэш странным тоном. Кабелл отступил от алтаря, позволяя Нэшу подойти ближе.

— Ну что ж, — выдохнул он, его рука на мгновение замерла над рукоятью, прежде чем сжать её. — Здравствуй.

— Что теперь? — спросил Кабелл, всматриваясь в кинжал.

Лучший вопрос был бы, кому он собирался его продать. Возможно, впервые за долгое время мы сможем позволить себе приличное жильё и нормальную еду.

— А теперь, — тихо произнёс Нэш, поднимая клинок в сияющий свет, — мы отправимся в Тинтагель и добудем себе настоящий приз.

Мы отправились в Корнуолл на поезде и прибыли как раз в тот момент, когда над утёсами налетел яростный шторм и поглотил тёмные руины замка Тинтагель в своих диких, громовых глубинах. После того как мы, сражаясь с дождём и ветром, поставили палатку, я провалилась в сон. В снах меня ждали замёрзшие тела, но теперь это были не Опустошители, а король Артур и его рыцари.

Нэш стоял перед ними, спиной ко мне, смотря, как поверхность льда колышется, словно вода. Я открыла рот, чтобы заговорить, но не издала ни звука. Даже крика не было, когда он шагнул вперёд, через лёд, будто намереваясь присоединиться к ним.

Я вздрогнула и проснулась с тяжёлым вздохом, дёргаясь и барахтаясь, пытаясь выбраться из спальника. Первый свет, пробивающийся через ткань палатки, окрасил её в тусклый красный цвет.

Этого света было достаточно, чтобы увидеть, что я одна.

Они ушли.

Звон заполнил мои уши, превратив тело в онемевшее состояние, полное покалываний. Пальцы не могли справиться с застёжкой молнии на входе палатки.

Они ушли.

Мне не хватало дыхания. Я знала это. Я знала. Они снова бросили меня.

Я закричала от отчаяния, разорвав застёжку и вывалившись в холодную грязь.

Дождь лил потоком, сбивая мои волосы и замораживая босые ноги, пока я осматривала окрестности. Густой туман клубился вокруг, окутывая холмы и ловя меня в своей ловушке, оставляя одну.

— Кабелл? — закричала я. — Кабелл, где ты?

Я побежала в туман, не чувствуя, как камни, вереск и колючки впивались в мои ноги. Всё, что я ощущала, — это нарастающий крик в груди, обжигающий меня изнутри.

— Кабелл! — закричала я снова. — Нэш!

Моя нога зацепилась за что-то, и я упала, перекатившись по земле, пока не ударилась о камень, и воздух вышибло из меня. Я не могла вдохнуть. Всё болело.

И крик разорвал меня, превратившись во что-то иное.

— Кабелл, — всхлипнула я. Слёзы были горячими несмотря на то, что дождь хлестал мне по лицу.

«Какую пользу ты нам принесёшь?»

— Пожалуйста, — умоляла я, свернувшись калачиком. Море ревело в ответ, разбиваясь о скалистый берег. — Пожалуйста… я могу быть полезной… пожалуйста…

Не оставляйте меня здесь.

— Тэм… син…?

Сначала я подумала, что это мне почудилось.

— Тэмсин? — Его голос был едва слышен, почти утонув в шуме шторма.

Я поднялась, сражаясь с засасывающей грязью и травой, оглядываясь в поисках его.

На миг туман расступился на вершине холма, и я увидела его — бледного, как привидение, с чёрными волосами, прилипшими к черепу, и почти чёрными глазами, потерянными и расфокусированными.

Я поскользнулась, карабкаясь по холму, хватаясь за траву и камни, пока не добралась до него. Я обхватила его руками.

— Ты в порядке? Каб, ты в порядке? Что случилось? Куда ты пропал?

— Он ушёл, — голос Кабелла был тонким, как ниточка. Его кожа была ледяной, губы приобрели синеватый оттенок. — Я проснулся, а его не было. Он оставил свои вещи… Я искал его, но он…

Ушёл.

Но Кабелл был здесь. Я крепче обняла его, чувствуя, как он прижимается ко мне в ответ. Его слёзы смешивались с дождём на моём плече. Я никогда не ненавидела Нэша сильнее за то, что он был именно тем, кем я всегда его считала.

Трус. Вор. Лжец.

— Он же вернётся, да? — прошептал Кабелл, заикаясь от холода. — Может, он просто з-з-забыл сказать, куда пошёл?

Я не хотела лгать Кабеллу, поэтому ничего не сказала.

— Н-н-нам нужно вернуться и подождать… —

Мы будем ждать вечно. Я чувствовала это до самых костей. Нэш, наконец, избавился от своих спутников. Он никогда не вернётся. Единственное утешение было в том, что он не забрал с собой Кабелла.

— Всё в порядке, — прошептала я. — Всё в порядке. Мы есть друг у друга. Мы справимся… всё в порядке…

Нэш говорил, что некоторые заклинания нужно произнести трижды, чтобы они подействовали, но я не была настолько глупа, чтобы верить в это. Я не была героиней из золотых страниц сказок. У меня не было магии.

У меня был только Кабелл.

Тёмная шерсть снова пробивалась через его кожу, и я чувствовала, как кости его позвоночника сдвигаются, угрожая изменить свою форму. Я крепче обняла его. Страх скрутил мой живот. Нэш всегда был тем, кто помогал Кабеллу вернуться к себе, даже когда брат полностью превращался.

Теперь у Кабелла была только я.

Я сглотнула, заслоняя его от дождя и ветра. И тогда начала говорить:

— В древние времена, в забытом королевстве, правил король по имени Артур, владыка людей и волшебного народа…

Часть первая — Двойка мечей

Глава 1

Каким бы образом люди ни пытались обмануть себя, они не желают знать правду. Им нужно то, что уже живёт в них самих, похороненное глубоко, как костный мозг. Надежда, отражённая на их лицах тонкими, едва уловимыми знаками, которые мало кто умеет прочесть.

К счастью для меня, я умела.

Главный трюк заключался, конечно, в том, чтобы заставить их почувствовать, будто я ничего не заметила. Что я не догадываюсь, кто из них страдает от утраченной любви или отчаянно нуждается в деньгах, а кто хочет избавиться от болезни, которую уже никогда не победить. Всё сводилось к простому желанию, столь предсказуемому и болезненно человеческому: услышать свою мечту, произнесённую кем-то другим — как будто это действительно может помочь ей сбыться.

Магия.

Но желания — это всего лишь напрасные слова, растворяющиеся в воздухе, а магия всегда забирает больше, чем даёт.

Никто не хотел слышать правду, и это устраивало меня. Ложь приносила больше денег; в то время как чистые реалии, как однажды заметила моя начальница Миртл — Мистическая Мастерица Таро, — приносили лишь гневные отзывы в интернете.

Я обняла себя, пытаясь согреться под вязаной шалью Миртл, и взглянула на цифровой таймер справа: 0:30… 0:29… 0:28…

— Я чувствую… да, чувствую, что у вас есть ещё один вопрос, Франклин, — сказала я, прижимая два пальца ко лбу, — тот, ради которого вы действительно сюда пришли.

За моей спиной булькало сияющее устройство для ароматерапии, беспрерывно наполняя комнату потоками пачули и розмарина, бессильными перед запахом жареного кальмара, пробивающимся сквозь старые половицы, и зловонием мусорных баков на заднем дворе. Тёмная, тесная комната сжималась вокруг меня всё сильнее, пока я дышала через рот.

Мистическая Мастерица обосновалась в своём помещении над рынком Зала Фанюиля в Бостоне десятки лет назад, наблюдая за чередой безвкусных рыбных ресторанов, которые открывались и закрывались на первом этаже. Последним из них оказался особенно зловонный «Лобстер Ларри».

— Я имею в виду… — начал мой клиент, оглядывая отслаивающиеся цветочные обои, маленькие статуэтки Будды и Исиды, а затем снова опустив взгляд на разложенные на столе карты. — Ну…

— Ничего? — попробовала я снова. — Как сложатся финальные экзамены? Будущая карьера? Сезон ураганов? Ваше жильё не проклято?

Мой телефон замолчал, завершив плейлист с мелодиями дождя и колокольчиков. Я потянулась к нему, чтобы запустить снова. В наступившей тишине пыльные свечи на батарейках замерцали на полках вокруг нас, скрывая, насколько потрёпанной была комната.

Давай, подумала я, почти отчаявшись.

Прошло шесть долгих часов, в течение которых я слушала записи с песнопениями монахов и бессмысленно перекладывала кристаллы на соседних полках между несколькими редкими посетителями. Кабелл уже должен был найти ключ, и после того, как я закончу это предсказание, смогу отправиться на свою настоящую работу.

— Я просто не понимаю, что она в нём нашла, — начал было Франклин, но его перебил пронзительный звук таймера.

До того, как я успела что-либо сказать, дверь распахнулась, и внутрь влетела девушка.

— Наконец-то! — воскликнула она, эффектно раздвинув дешёвую занавеску из бусин. — Моя очередь!

Франклин уставился на неё, его выражение мгновенно изменилось, когда он оценил девушку с явным интересом — её энергия, казалось, вибрировала вокруг, делая центром внимания. Тёмно-коричневая кожа была едва заметно покрыта блестящим кремом с ароматом мёда и ванили. Косы заплетены в два высоких пучка, а губы были выкрашены в ярко-фиолетовый.

Быстро оглядев Франклина, она одарила меня лукавой улыбкой. В руках у неё был портативный CD-плеер с мягкими наушниками, реликвии ушедших технологических времён. Как человек, неспособный выбросить что-либо, я с неохотой находила это милым.

Но очарование быстро улетучилось, когда она повернула ремень вокруг своей талии и засунула плеер в розовую поясную сумку с изображениями светящихся в темноте кошек и надписью «Я МЯУ-ГИЧНА».

— Нив, — я старалась не вздыхать. — Я не думала, что у нас сегодня назначена встреча.

Её улыбка была ослепительной, когда она прочла надпись на двери: «ПРИНИМАЕМ БЕЗ ЗАПИСИ!»

— Я как раз собирался узнать, когда мы с Оливией снова будем вместе, — возразил Франклин.

— Мы должны оставить что-то на следующий раз, правда? — мило ответила я.

Он неуверенно забрал свой рюкзак.

— Ты… ты никому не скажешь, что я приходил, да?

Я указала на табличку у себя за плечом с надписью: «ВСЕ ПРЕДСКАЗАНИЯ КОНФИДЕНЦИАЛЬНЫ», а затем на ту, что висела чуть ниже: «МЫ НЕ НЕСЁМ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ЛЮБЫЕ РЕШЕНИЯ, ПРИНЯТЫЕ НА ОСНОВАНИИ ЭТИХ ПРЕДСКАЗАНИЙ», которую повесили после трёх небольших судебных исков.

— До встречи в следующий раз, — сказала я, помахав ему рукой, которая, надеюсь, выглядела не столь угрожающе, как мне казалось.

Нив опустилась на его место, упершись локтями в стол. Она подперла подбородок ладонью, ожидая с любопытством.

— Ну, — произнесла она. — Как дела, подруга? Какие интересные дела в последнее время? Развеяла ли какое-нибудь зловееееещее проклятие?

Я испуганно взглянула на дверь, но Франклин был уже вне зоны слышимости.

— Какой вопрос ты хотела бы задать картам сегодня? — спросила я, делая акцент на слове карты.

Две недели назад я случайно оставила свои рабочие перчатки — сделанные из кожи, известной как «драконья чешуя», — выглядывать из сумки, и Нив их узнала, сделав неприятное открытие о моей настоящей профессии. Её знание об Опустошителях и магии наводило на мысль, что она, вероятно, одна из Одарённых — общее название для людей с магическими способностями. Хотя я ни разу не видела её в обычных местах их встреч.

Она сунула руку в карман своего мохнатого чёрного пальто и выложила на стол смятую двадцатидолларовую банкноту. Хватит на пятнадцать минут.

Я могла вытерпеть ещё пятнадцать минут.

— Твоя жизнь такая интересная, — мечтательно произнесла Нив, будто представляя себя на моём месте. — Я как раз недавно читала про колдунью Хильду. Правда ли, что она затачивала свои зубы, как у кошки? Это же должно быть больно. Как она ела, и не прокусывала себе щёки каждый раз?

Я постаралась не выдать раздражения, когда откинулась на спинку стула и включила таймер. Пятнадцать минут. Всего пятнадцать.

— Твой вопрос? — настойчиво переспросила я, плотнее укутываясь в шаль Миртл.

Быть Опустошителем на 98 процентов состояло из скучных исследований и на 2 процента — из смертельно опасных приключений по вскрытию хранилищ колдуний. Сведение этой профессии к пустым, приукрашенным слухам раздражало меня до глубины души.

Нив потянула за край своей чёрной футболки, искажая изображение розовой грудной клетки, что было на ней. Её джинсы были порваны в нескольких местах, обнажая фиолетовые колготки под ними.

— Не слишком ты разговорчива, Тэмсин Ларк, — сказала она. — Ладно, хорошо. У меня тот же вопрос, что всегда: найду ли я то, что ищу?

Я уставилась на карты, мешая их и сосредотачиваясь на том, как они перелетают между моими пальцами, а не на её пристальном взгляде. При всей её бодрости и озорстве в словах, глаза у неё были тёмными, как глубокие омуты, всегда манившими в свои пучины, в которых переливались золотые искры. Они напоминали мне кристаллы тигрового глаза моего брата, и я задумывалась, связаны ли они с её магическим даром — хотя я никогда не проявляла интереса, чтобы спросить.

После семи тасований я начала вытягивать первую карту, но её рука остановила мою.

— Можно мне выбрать сегодня? — спросила она.

— Ну… если хочешь, — ответила я, разложив карты лицом вниз веером на столе. — Выбирай три.

Она не торопилась с выбором, тихо напевая незнакомую мелодию.

— Как думаешь, что люди сделают, если узнают о колдуньях?

— То же, что всегда делают, когда подозревают ведьм, — сухо ответила я.

— Дело вот в чём. — Нив медленно водила пальцами над картами. — Мне кажется, они бы попытались использовать их силу в своих интересах. Колдуньи же могут предсказывать будущее точнее, чем карты Таро, да? И искать вещи…

И накладывать смертельные проклятия, подумала я, взглянув на таймер. Во мне шевельнулось подозрение, что все её визиты могут быть хитростью, чтобы оценить меня для возможной работы по поиску артефакта. Большая часть работы, которой занимались мы с Кабеллом, заключалась в поиске утерянных или украденных фамильных реликвий на заказ.

Нив разложила две строки по три карты на столе и кивнула, явно довольная собой.

— Мне нужна только одна строка, — возразила я, но остановилась. Это не имело значения. Всё что угодно, лишь бы убить последние десять минут. Я собрала оставшиеся карты в аккуратную стопку. — Можешь переворачивать.

Нив перевернула карты в нижнем ряду: «Колесо Фортуны» в перевёрнутом положении, «Пятёрка жезлов» и «Тройка мечей». Её лицо скривилось в досаде.

— Я интерпретирую три позиции как ситуация, действие и результат, — объяснила я, хотя подозревала, что она это и так знала. — Здесь перевёрнутое «Колесо Фортуны» говорит, что ты попала в ситуацию, которая вне твоего контроля, и тебе придётся приложить больше усилий, чтобы продолжить поиски. «Пятёрка жезлов» советует не торопиться и не бросаться в гущу событий, если это не обязательно. А результат, согласно «Тройке мечей», скорее всего, разочарование, так что, думаю, ты не найдёшь то, что ищешь, хотя это не твоя вина.

Я перевернула колоду в руке.

— Нижняя карта, корень ситуации — «Паж жезлов» в перевёрнутом положении.

Я чуть не рассмеялась. Это была карта, которая всегда появлялась в её раскладах, символизируя нетерпение и наивность. Если бы я действительно верила во всё это, было бы ясно, что вселенная пытается послать ей сигнал.

— Ну, это просто мнение карт, — сказала Нив. — Это не значит, что это правда. И потом, жизнь была бы вдвое скучнее, если бы мы не могли доказать, что другие ошибаются.

— Верно, — согласилась я. Вопрос крутился у меня на языке: что именно ты ищешь?

— А теперь давай сделаем расклад для тебя, — с энтузиазмом предложила Нив, переворачивая второй ряд карт. — Посмотрим, что ответят на твои вопросы.

— Нет, правда, не нужно, — начала я, но она уже переворачивала карты: «Шут», «Башня» и «Семёрка мечей».

— Ооо, — протянула она с преувеличенной интонацией, взяв мои руки в свои. — Непредвиденное событие освободит тебя и даст возможность исследовать новый путь, но остерегайся человека, который хочет тебя предать! Что за вопрос у тебя был на уме, а?

— Никаких вопросов, — ответила я, вырвав руки из её хватки. — Разве что, что я буду есть на ужин.

Нив рассмеялась, отодвигая стул. Я посмотрела на таймер.

— У тебя ещё пять минут, — сказала я.

— Всё в порядке, я получила, что хотела, — ответила она, доставая свой плеер из кошмарной поясной сумки и надевая наушники на шею. — Эй, что ты делаешь завтра вечером?

Деньги есть деньги. Вздохнув, я потянулась за кожаным блокнотом рядом.

— Я могу записать тебя на приём. Во сколько?

— Нет, я имела в виду, чтобы мы потусили. — Увидев моё замешательство, Нив добавила: — Потусить — это выражение, которым обычно предлагают людям сходить вместе поесть, посмотреть фильм или просто приятно провести время.

Я застыла. Может, я совсем не так поняла её. Мои слова прозвучали неловко и топорно, когда я наконец выдавила их:

— Ох… извини… я не интересуюсь девушками.

Смех Нив был подобен перезвону колокольчиков.

— Не хочу тебя обижать, но ты не в моём вкусе. Я имела в виду как друзья.

Мои руки сжались под бархатной скатертью.

— Мне нельзя дружить с клиентами.

Её улыбка погасла на мгновение, и я поняла, что она уловила мою ложь.

— Ладно, без проблем, — ответила она тихо.

Нив натянула старые поролоновые наушники на уши, направляясь к выходу. Музыка просачивалась наружу, несмотря на наушники: басы и искажённые звуки меланхоличных гитар заполнили комнату, а космический женский голос, поддерживаемый дрожащими барабанами, заставил меня почувствовать тревогу.

— Что за адскую музыку ты слушаешь? — спросила я, не успев остановить себя.

— Cocteau Twins, — ответила Нив, приподнимая наушники. Её глаза вспыхнули от восторга. — Ты о них слышала? Они невероятны — каждая песня как сон.

— Если бы они были настолько невероятны, я бы уже о них слышала, — сказала я. — Тебе лучше сделать потише, иначе оглохнешь.

Она проигнорировала меня.

— Их песни — это как отдельные миры, — продолжила Нив, обматывая провод наушников вокруг громоздкого устройства. — Я знаю, это кажется глупым, но, когда я их слушаю, всё остальное отступает. Ничего не имеет значения. Ты чувствуешь только музыку. Извини, тебе, наверное, неинтересно.

Мне и правда не было интересно, но всё равно я почувствовала укол вины. Нив как раз направилась к двери, когда Кабелл её открыл. Он моргнул, увидев девушку, а она быстро прошмыгнула мимо.

— Пока! — крикнула Нив, поспешно сбегая по лестнице. — До встречи, провидица!

— Ещё один довольный клиент? — мой брат задержался на пороге, подняв брови и проводя рукой по своим чёрным волосам, доходящим до плеч.

— Конечно, — бросила я, скидывая шаль Миртл. Заправив спутанные волосы в хвост, я начала собирать карты в аккуратную стопку, чтобы убрать их в бархатный мешочек. Однако замерла, увидев, что оказалось наверху колоды.

Я никогда не любила карту Луны. Это чувство нельзя было объяснить, и именно это делало её ещё более неприятной для меня. Каждый раз, когда я смотрела на неё, это было похоже на попытку вытянуть на поверхность воспоминание, которое тонуло, хотя раньше моя память никогда меня не подводила.

Я поднесла карту ближе, изучая изображение. Невозможно было сказать, спит ли светящаяся лунная фигура или просто размышляет, глядя на длинную дорогу внизу. Вдалеке голубые туманные холмы охранялись двумя каменными башнями — молчаливыми стражами истины, сокрытой за горизонтом.

Волк и пёс, братья в страхе — один дикий, другой прирученный, — выли на сияющую сферу в небе. У их ног рак выползал из пруда на сушу.

Мой взгляд снова вернулся к тёмному псу, и я ощутила, как живот сжался.

— Как прошел день? — спросил Кабелл, вернув моё внимание к себе.

После того как я взяла свою долю дневного заработка и спрятала остальное в сейф, я подняла вверх две стодолларовые купюры.

— Ну что ж, — сказал он с улыбкой, — сегодня ужин за тобой. Жду не дождусь знаменитой башни с морепродуктами в «Лобстере Ларри».

Кабелл был высокий и худой, практически без мускулатуры, но чувствовал себя вполне комфортно в том, что я давно стала называть униформой Опустошителя: свободные коричневые брюки с поясом, на котором висели всевозможные инструменты, включая топорик, кристаллы и флаконы с ядами и антидотами.

Всё это было необходимо, если ты хочешь вычистить хранилище колдуньи, забитое её сокровищами за сотни лет, и при этом остаться в живых.

— Почему бы просто не поесть мусор из бака на заднем дворе? Впечатления будут те же, — сказала я.

— Я так понимаю, ты хочешь заскочить в библиотеку и пообщаться с потенциальными клиентами, прежде чем мы снова закажем пиццу в десятый раз подряд, — ответил он.

— Как продвигается дело с ключом для работы по колдунье Гайе? — спросила я, собираясь уходить. — Нашёл подходящий в библиотеке или пришлось идти к Косторезу?

Чтобы открыть запечатанную Жилу, один из магических путей, которые создавали колдуньи, нам нужно было достать кости и кровь той, кто её создала, или её потомков. Косторез был тем, кто добывал эти материалы.

— Пришлось обратиться к Косторезу, — ответил он, протягивая мне ключ для осмотра. Он выглядел как два костяных пальца, соединённых золотым швом. — Мы готовы открыть гробницу на этих выходных.

— Боже правый, — пробормотала я. — И во сколько это нам обошлось?

— Как всегда, — пожал он плечами. — Услуга за услугу.

— Мы не можем раздавать услуги направо и налево, — сказала я напряжённо, быстро выключая музыку и свечи на батарейках.

— Почему нет? — Он лениво опёрся о дверной косяк.

Эта небольшая плата, этот небрежный тон напомнили мне о Нэше — негодяе, который с неохотой вырастил нас и втянул в свою профессию, а потом бросил на произвол судьбы, когда нам не было и десяти лет.

Кабелл быстро оглядел мою обстановку с картами и свечами.

— Тебе придётся оставить эту жалкую работенку, если хочешь расплачиваться в следующий раз с Косторезом настоящими деньгами.

Мы снова вернулись к моему наименее любимому разговору.

— Эта «жалкая работёнка» приносит нам еду и оплачивает крышу над головой. Ты бы мог попросить побольше смен в тату-салоне.

— Ты же знаешь, что я не это имею в виду, — раздражённо сказал Кабелл. — Если бы мы просто отправились за легендарной реликвией…

— Если бы мы просто нашли единорога, — перебила я. — Если бы мы просто откопали клад пиратов. Если бы мы поймали падающую звезду и положили её в карман…

— Ладно, — сказал Кабелл, улыбка сползла с его лица. — Довольно. Ты сделала свой вывод.

Мы были не такими, как другие Опустошители или как Нэш, которые гнались за призрачными мечтами. Конечно, продажа легендарного артефакта на чёрном рынке могла бы принести тысячи, если не миллионы, но на поиски таких реликвий уходили годы, а их количество становилось всё меньше. Маги других стран уже давно обезопасили свои сокровища, и только в Европе оставались артефакты, которые можно было отыскать. Кроме того, у нас никогда не было достаточно ресурсов для «крупной» находки.

— Настоящие деньги приходят от настоящей работы, — напомнила я ему. Хоть мне это и не нравилось, но работа у «Мистической Мастерицы» была настоящей работой с гибким графиком и достойной оплатой, которая шла в обход налогов. Нам нужна была эта подработка, чтобы дополнить те задания, которые мы брали с доски объявлений гильдии в библиотеке, особенно когда заказов становилось всё меньше, а клиенты скупились на гонорары.

«Мистическая Мастерица» могла быть ловушкой для туристов, построенной на благовониях и чуши с запахом рыбных палочек, но она дала нам то, чего у нас никогда не было раньше: стабильность.

Нэш никогда не записывал нас в школу. Он никогда не подделывал для нас документы, для тех двух сирот, которых он собрал с разных концов света, как ещё два своих глупых трофея. Всё, что у нас было, — это мир Опустошителей и колдуний, неизвестный и невидимый для большинства людей. Мы росли в окружении зависти и жадности, защищённые лишь крышей алчности.

Правда заключалась в том, что Нэш не просто втянул нас в этот мир — он заточил нас в нём.

Мне нравилась жизнь, которую мы для себя выстроили, и небольшая стабильность, которую мы смогли обрести теперь, когда стали старше и могли постоять за себя.

К сожалению, Кабелл хотел того, что когда-то имел Нэш: приключения, слава, ощущение азарта от находок.

Его губы сжались, когда он почесал запястье.

— Нэш всегда говорил…

— Не смей, — предупредила я, — цитировать мне Нэша.

Кабелл вздрогнул, но впервые я не почувствовала вины за свою резкость.

— Почему ты всегда так реагируешь? — спросил он. — Ты не даёшь даже упомянуть его…

— Потому что он не заслуживает тех слов, что тратятся на произнесение его имени, — резко ответила я.

Перекинув кожаную сумку через плечо, я натянула на лицо вымученную улыбку.

— Пошли, проверим доску объявлений в библиотеке, а потом заглянем к колдунье Мадригаль, чтобы отдать ей брошь.

Кабелл передёрнулся при упоминании её имени. Я похлопала его по плечу. Честно говоря, её навязчивое внимание к нему во время консультации встревожило нас обоих ещё до того, как она решила слизнуть каплю пота с его щеки.

Заперев дверь, я последовала за Кабеллом по скрипучей лестнице вниз, на шумные улицы ночного города. Туристы сновали вокруг, весёлые и розовощекие от свежего осеннего воздуха.

Я едва избежала столкновения с несколькими из них, пока они, задирая головы, глазели на здание Куинси-Маркет. Они фотографировались на фоне ресторанов, ели пончики с яблочным сидром, вели по булыжникам коляски со спящими детьми, направляясь к своим отелям.

Это была жизнь, которую я никогда не знала и никогда не узнаю.

Глава 2

Как только мы вошли в здание библиотеки нашей гильдии, эхом раздавшийся смех заставил меня похолодеть, словно стены были из мрамора.

Ничего хорошего не сулили праздники Опустошителей, особенно в такой поздний час, когда проклятия набирали силу, а разум людей затуманивался от выпивки. Теперь я пожалела, что мы не поужинали, прежде чем направиться к Бикон-Хилл, где библиотека занимала незаметный таунхаус.

— Ужасное время, — сказала я.

— Ты, как всегда, умудряешься встречаться с теми, кого меньше всего хочешь видеть, — заметил Кабелл. — Вроде сама библиотека пытается тебе что-то сказать.

— Что мне нужно найти способ украсть их ключи, чтобы они больше сюда не вернулись?

Кабелл покачал головой.

— Когда ты поймёшь, что отталкивание людей может закончиться только тем, что ты останешься совсем одна?

— Ты имеешь в виду мой счастливый конец? — огрызнулась я, убедившись, что плотно закрыла за собой дверь.

Дверь «Все пути» забрали из хранилища могущественной колдуньи более ста лет назад, когда основали нашу гильдию охотников. В отличие от скелетных замков, которые колдуньи использовали, чтобы закрепить один конец магической Жилы и связать его с другим, дверь «Все пути» могла открыть бесконечное количество временных проходов — она могла перенести тебя куда угодно, если ты мог чётко представить это место и обладал копией латунного ключа.

Ключ к членству в гильдии мы унаследовали от Нэша, который получил его после того, как его заявка была с неохотой принята. Его пожертвование — щит Энея — было достаточно ценным артефактом, чтобы другие члены гильдии закрыли глаза на его не слишком безупречную репутацию.

Проблема с дверью «Все пути» заключалась в том, что библиотека становилась обязательной остановкой, независимо от того, куда ты направлялся. Мы могли дойти до библиотеки пешком и дождаться, пока Библиотекарь заметит нас и откроет скрытую дверь, но проще было использовать дверь «Все пути», как это делало большинство членов гильдии. Нужно просто вставить ключ в ближайший замок, и через секунды ты оказывался на месте. Мы чаще всего использовали замок в шкафу для белья в нашей квартире в Северном Энде. Оказавшись в библиотеке, мы могли снова использовать ключ для выхода через ту же дверь, чтобы попасть в нужное место.

Мы должны будем пройти через это место снова на обратном пути, и мой желудок сжался при мысли, что мне придётся ещё раз увидеть этих людей.

Лицо Кабелла немного расслабилось, когда он откинулся назад, оглядывая длинный, полированный коридор, ведущий к центральному залу библиотеки. Тёплое сияние свечей было словно приглашение, заставляя белые вкрапления на каменном полу мерцать, как звёздная дорожка.

— Сегодня не пятница, да? — спросила я. Пятничные встречи Опустошителей посвящены выпивке и хвастовству о реликвиях, которые они нашли, и хранилищах, которые им удалось открыть. Любая надежда, что мы сможем быстро поздороваться с Библиотекарем и уйти, ускользала, как песок сквозь пальцы.

— Вторник. Но, похоже, Эндимион Дай и его команда вернулись из своей экспедиции, — заметил Кабелл.

Проклиная своё любопытство, я украдкой взглянула вниз по коридору. Конечно же, Эндимион Дай стоял у одного из столов, окружённый членами гильдии, которые хлопотали ему, пытаясь высказать хоть одно слово похвалы. Его невероятные белые волосы каждый раз заставляли меня удивляться, хотя я видела их уже множество раз. Это был «прощальный подарок» одного из проклятий колдуньи, наложенного на него три года назад.

Мои челюсти сжались. В Эндимионе было что-то тревожное, что выходило за рамки его огромного богатства, статуса основателя гильдии или даже пронизывающих серых глаз, которые, казалось, смотрели сквозь тебя. У него был непроницаемый вид, как будто никто из нас не заслуживал чести знать его истинные чувства или намерения.

Даже Нэш, человек, который мог улыбаться в самой гуще хаоса, всегда обходил Эндимиона стороной. Этот парень занят какой-то тёмной хренью, Тэмси, сказал он однажды, когда мы проходили мимо Эндимиона по пути на одно из единственных собраний гильдии, которое Нэш соизволил посетить. Держись от него подальше, слышишь?

В те редкие моменты, когда я видела Эндимиона, он всегда казался настолько собранным, что теперь было странно видеть его покрытым пылью и грязью после экспедиции.

И всё же он не настолько раздражал, как его сын, Эмрис Младший Дай, когда не проматывал своё наследство, которого не заслуживал ни один семнадцатилетний, или не хвастался очередной реликвией, найденной им и его отцом; парень, казалось, существовал только для того, чтобы испытывать пределы моего терпения.

— Ты не видишь здесь Маленького Наследника? — спросила я.

Кабелл снова взглянул в коридор.

— Нет. Странно.

— Что странного? — переспросила я.

— Странно, что отец не взял его с собой, — сказал Кабелл. — Хотя я не видел его в библиотеке уже несколько недель. Может, он поступил в новую элитную школу?

— Я могу только надеяться, — пробормотала я. В любом случае, не было ни малейшего шанса, что Эмрис бросит охоту за реликвиями, пусть даже на время.

Эндимион, казалось, игнорировал болтовню охотников за артефактами, его взгляд скрывался отблесками огня, отражающегося в его тонких очках.

Кабелл положил мне руку на голову и сказал:

— Подожди здесь. Я возьму задания с доски объявлений, чтобы тебе не пришлось с ними сталкиваться.

Я потянулась к сумке с припасами, которую Кабелл нес на плече, и почувствовала, как напряжение покинуло моё тело.

— Спасибо. У меня закончились остроумные ответы на сегодня.

Я прислонилась к холодной каменной стене, слушая, как остальные охотники с энтузиазмом приветствовали Кабелла, как блудного сына. После того как они пересилили его облик «татуированного одинокого волка», они приняли Кабелла в свой круг. Его глубокий смех и умение рассказывать увлекательные истории, которому он научился у Нэша, почти перекрывали неудачную связь с нашей семьёй Ларк.

Но каждый раз, когда он уходил на очередное собрание или встречу за выпивкой с ними, я с трудом удерживалась от того, чтобы не напомнить ему, что за его спиной они всё ещё называли нас воришками Ларк.

Меня бы это оскорбило, если бы их оскорбление было хоть немного умным.

Они не уважали его, и уж точно не заботились о том, выживет он или умрёт. Никогда не заботились. Когда мы с ним нуждались в их помощи в детстве, от так называемого единства гильдии не осталось и следа.

Это был первый урок, который преподал мне Нэш — в жизни люди заботятся только о себе, и чтобы выжить, ты должен делать то же самое. По крайней мере, колдуньи были честны в этом и не притворялись, будто заботятся о других.

Кабелл вернулся ко мне, держа в руках три задания, написанные изумрудно-зелёными чернилами Библиотекаря.

— Пара неплохих, как мне кажется.

Я взяла все три, изучая имена тех, кто запросил работу по возвращению артефактов. Большинство из них были одарёнными. Хорошо. Нам нужен был перерыв от колдуний.

Очередной взрыв ликования заставил меня снова посмотреть в сторону зала.

Эндимион, наконец, снял защитную обёртку с того, что нашёл, с болезненно медленной тщательностью. Затем, с театральной изысканностью, которой эти люди не могли устоять, даже если это означало грубое обращение с бесценными артефактами, он бросил реликвию на стол. Громкий удар разнёсся по библиотеке.

Огромная книга, переплетённая кожей, обложка, потрескавшаяся от времени и огня, выглядела так, будто страницы веками пытались вырваться наружу. Только тяжёлый металлический замок с символом древа Авалона удерживал её.

Укол зависти, который я ненавидела больше всего на свете, пронзил меня.

— Бессмертие Калвен… — прошептала я. Коллекция воспоминаний колдуньи, написанная кровью перед смертью. Хотя это стало обычной практикой среди колдуний сейчас, этот экземпляр считался древнейшим из известных.

Кошки, скрывавшиеся на верхних полках библиотеки, зашипели, почувствовав проклятия, вплетённые в книгу. Звук был похож на дождь, шипящий на горячей крыше.

Охотники забарабанили кулаками по столам. Мой пульс ускорился в такт этому гулу, и я отвернулась к двери «Все пути».

— Ладно, — сказала я, вставляя наш ключ в замок. — Куда сначала?

****

После нескольких часов метаний между Бостоном, Саванной, Сейлемом и Сент-Огастином мы потерпели неудачу по всем трём заданиям. Два из них уже выполнил другой охотник из другой гильдии, а по третьему клиентка намеревалась расплатиться своей обширной коллекцией пуговиц.

Оставалось лишь закрыть последнее дело — доставить брошь колдунье Мадригаль.

— Единственное, что я говорю, — это то, что те перламутровые пуговицы были довольно симпатичными, — продолжал Кабелл, уворачиваясь от толп после ужина во Французском квартале Нового Орлеана.

— Они были в форме звёзд, — сказала я, скривив лицо.

— Ты права, беру свои слова обратно, — ответил Кабелл. — Они не просто симпатичные, они восхитительные. Думаю, на тебе они бы смотрелись потрясающе…

Я толкнула его плечом, закатив глаза.

— Теперь я знаю, что подарю тебе на Рождество.

— Ага, — протянул Кабелл, разглядывая кованые балконы над нами. Тонкая луна озаряла Нью-Орлеан во всём его красочном великолепии и казалась подвешенной ниже, чем обычно.

— Почему мы не живём здесь? — мечтательно вздохнул он.

Я могла бы назвать дюжину причин, но лишь одна имела значение: Бостон был нашим домом. Единственным, который у нас когда-либо был.

Мы оба замедлили шаг, подходя к неприметной боковой улице. Окружённый плющом чёрный особняк ждал в тупике, прямо за последним золотистым пятном света от уличного фонаря.

Кованые ворота дома Рука сами распахнулись, не дожидаясь приглашения. Ягоды боярышника усыпали искривлённую дорожку к крыльцу. Я задержала дыхание, но их гнилостный запах всё равно нашёл меня, проникая в ноздри и застревая там.

Стук моего сердца больно отдавался в рёбрах, напоминая о том, как мы с Кабеллом, будучи детьми, ждали у таких же домов, крепко держась за руки и молясь, чтобы Нэш не погубил себя, торгуясь с колдуньей внутри.

— Ты уверена, что у тебя брошь? — спросил Кабелл, хотя и так знал, что она у меня.

— Всё будет в порядке, — ответила я.

— Я могу пойти с тобой, — предложил он, бросив нехарактерно тревожный взгляд на дом.

Я достала чёрный кожаный дневник из своей рабочей сумки и прижала его потёртую обложку к его груди.

— Попробуй несколько новых ключевых слов, пока ждёшь.

Дневник Нэша, одно из немногих его вещей, оставшихся после исчезновения, был хаотичной смесью историй, заметок о реликвиях, легендах и магических существах, с которыми он пересекался на протяжении лет. Возможно, зная, что его любопытные подопечные рано или поздно захотят его прочитать, Нэш записал некоторые записи с использованием шифра на ключевом слове. Хотя нам удалось разгадать ключ для большинства записей, последняя, написанная перед его исчезновением, ускользала от нас много лет.

Кабелл взял дневник, но тревога не ушла с его лица.

— Сегодня моя очередь, — сказала я. Когда мы доставляли товары колдуньям, один из нас всегда оставался снаружи, на случай если другой окажется заперт внутри с клиентом, который откажется платить. Я успокаивающе сжала его руку. — Я быстро, обещаю. Люблю тебя.

— Не умирай, — отозвался он, прислонившись к забору с последним вздохом.

Дом колдуньи Мадригаль будто источал собственный холод. Оконные стёкла дрожали в своих рамах, словно зубы, стучащие от холода, а мраморные кости здания скрипели под ветром.

Мой взгляд скользнул вверх, по изношенному временем фасаду особняка, пока я подходила к проваливающемуся крыльцу.

— Ладно, — прошептала я себе, расправляя плечи. — Просто доставка. Забрать оплату, уйти.

Я всегда тщательно изучала наших клиентов перед встречей, что значительно увеличивало наши шансы на успешную сделку и безопасное возвращение. Но в гильдейской библиотеке почти ничего не было о Мадригаль, а записи Нэша оказались лишь частично полезными.

Мадригаль — старая колдунья, мастер всех стихийных магий. Родственников не известно. Никогда не соглашайся на ужин.

Её объявление на доске заданий гильдии оставалось нетронутым месяцами, прежде чем я решилась взять его.

Моя рука сжала брошь в бархатном мешочке. Переговоры по этому делу чуть не разрушили мои нервы, и они снова натянулись, пока я прокручивала в голове все возможные планы действий на случай, если что-то пойдёт не так. Грустная правда заключалась в том, что мы мало что могли сделать, если Мадригаль решит не выполнять наш контракт и не заплатить. Таков был характер ведения дел с более могущественными существами; их прихоти менялись так же быстро, как огонь, и нужно всегда быть готовым к тому, что обожжёт в следующий раз.

Дверь открылась до того, как я успела протянуть руку к колокольчику.

— Добрый вечер, мисс, — прозвучал голос.

Спутник колдуньи занимал почти весь дверной проём, его рост казался невероятным, а плечи — такими широкими, что могли бы перекрыть целую улицу. Она называла его милый, и я не была уверена, было ли это его именем или ласковым прозвищем, но понимала, что лучше не задавать лишних вопросов.

Когда я подошла ближе, он склонил голову, его черты остались такими же неразличимыми, как и при первой встрече. Кожаная маска плотно прилегала к верхней половине его лица, напоминая капюшон, скрывая глаза, а массивное тело было облачено в старомодный, но безупречный костюм дворецкого.

— Будьте так добры последовать за мной, мисс, — произнёс он. Его акцент был странным, мелодичным, но не до конца человеческим, и, он вероятно, не был таковым. Хотя такие создания в нашем мире встречались редко, колдуньи нередко связывали магических существ, вынуждая их служить долгие века.

Он отступил в тень позади него, пропуская меня внутрь. Запах тёплого воска и дыма от свечей проник в мои ноздри, пока я проходила мимо. На его лацкане поблёскивала золотая булавка в виде шахматной фигуры с рогатой луной над ней — знак колдуньи Мадригаль, который мигнул в свете ближайшего канделябра.

Где-то из глубины дома доносилась музыка — плач саксофона соревновался с переливами пианино, набирая лихорадочный ритм.

Закончи работу, напомнила я себе, чувствуя, как края броши впиваются в мою ладонь.

— Ваша госпожа дома? — спросила я.

— О, да, мисс, — ответил он. — Она принимает гостей.

Мой желудок сжался.

— Может, мне вернуться в другой раз?

— Нет, мисс, — мягко сказал он. — Это её огорчит.

И как всякий преданный слуга колдуньи, он знал, что огорчать её не стоит.

— Хорошо, — выдавила я, позволяя ему вести меня вперёд, чуть замедлив шаг. Я была так напугана при первом визите, что дом Рука запомнился мне лишь неясным пятном из бархата и благовоний. Теперь я могла его разглядеть.

Как увядшие неделю назад цветы, изысканная мебель, произведения искусства и позолоченные безделушки покрылись налётом старины. Всё это богатство, попусту испорченное временем, было столь же впечатляющим, как и грязные, запятнанные ковры и пронизывающий запах плесени и гнили.

Выленявший красный шёлк покрывал стены. Стол, инкрустированный костью, покосился у стены, неся на себе вазу в форме сжимающихся рук, пару оперных биноклей и недопитый кубок, содержимое которого могло быть как красным вином, так и кровью.

Внушительное изображение молодого человека в старомодной форме господствовало над коридором, сияя в свете свечей. На его нарисованной щеке был отпечаток ярко-красной помады, а нож пронзал холст прямо в том месте, где должно было быть его сердце.

Ползучий ужас накрыл мою кожу, будто сотня сороконожек пробежалась по ней. Мы шли вслед за музыкой, пока ковры не сменились плиткой в чёрно-белую клетку. Свечи зажигались по мере нашего движения, но их света не хватало, чтобы рассеять ощущение надвигающейся мрачности.

Прихожая вела в круглую атриумную комнату в центре дома. Витражный купол, изображавший пышный сад с деревьями и вьющимися цветами под светом полумесяца, поднимался над главной лестницей. Он окрасил красные ковры и мрамор лестницы в зловонный, тухлый оттенок.

Вместо того чтобы подняться по лестнице, мы свернули к двум алым дверям, на каждой из которых был вырезан знак колдуньи. Музыка стихла, как раз чтобы я могла расслышать приглушённые голоса внутри. Я закрыла глаза, когда слуга поднял руку, чтобы постучать.

Двери распахнулись, и музыка выплеснулась наружу, словно кровь из перерезанного горла.

Я расправила плечи и подняла подбородок, следуя за компаньоном Мадригаль через дверной проём. Там на меня смотрела девочка с округлым лицом, слишком большими глазами и волосами, которые не были ни коричневыми, ни светлыми, а её кожа была бледной, как кость.

Она была мной.

Комната была покрыта зеркалами, простирающимися от пола до потолка. Мебель казалась вырезанной прямо из глянцевого чёрного каменного пола, а затем растянутой и скрученной в причудливые формы. Свечи выстроились вдоль пола и полок. Сотни огней превращались в тысячи, отражаясь в серебристом стекле вокруг нас.

В самом центре комнаты, освещённый каплями багрового воска, стекающими с люстры, стоял банкетный стол. Мой желудок сжался от вида блюд, доверху наполненных нарезанным мясом и пирогами. Шоколадные вороны следили за мной своими желейными глазами с высоких подносов, уставленных сладостями и тортами.

Во главе стола сидела женщина, облачённая в тёмное облако чёрного гипюра. Резкие линии румян подчёркивали её лицо, а поток огненно-рыжих волос стекал по спине, хотя две пряди были закручены в петли над ушами, как украшения, между которыми висела нить чёрного жемчуга и бриллиантов, звеня при каждом её движении.

Она выглядела так, как будто сошла со страниц легенд о печально известной Моргане ле Фэй — соблазнительно и зловеще.

— Мисс Ларк. Какая… пунктуальность, — произнесла она, промокнув губы кружевным чёрным платком и протянув мне руку.

Моё сердце подпрыгнуло к горлу, когда я сделала первый шаг к ней. Мои ботинки вдруг зазвучали слишком громко, а одежда показалась мне неопрятной для этого места, утопающего в кипящей, мерцающей роскоши. Я снова замерла, когда заметила, что она была не одна за столом. Несколько неподвижных… мужчин? Куклы в полный рост? Они были одеты в смокинги, а каждый их торс был поддержан чёрной бархатной лентой, привязанной к их стульям. На их головы были надеты чучела зверей — медведя, льва, оленя и кабана.

— Проходите, уверяю вас, мои гости хорошо воспитаны, — сказала Мадригаль. — Я сама их обучила.

Никто из них не двигался, пока гость, сидящий слева от неё, не выглянул из-за массивного канделябра, который до этого скрывал его.

Эмрис Дай.

Глава 3

В отличие от остальных, на Эмрисе не было головы животного. Это позволило мне наблюдать, как кровь отхлынула от его лица, а губы раскрылись в очевидном изумлении.

До этого момента я гордилась тем, что редко оказывалась застигнутой врасплох. Я годами методично приучала себя к подозрительности, как другие привыкают к каплям яда, чтобы выработать иммунитет. Когда ты всегда ожидаешь худшего, ничто не может ранить тебя достаточно сильно, чтобы поразить неожиданностью.

Но чего бы я ни ожидала, это было… совсем не то.

Как всегда, внешность Эмриса была идеальной, словно сошедшей с обложки какого-то привилегированного журнала — результат тщательно выстроенных поколениями браков между красивыми и богатыми людьми, обладавшими тем неуловимым качеством, которое выделяло всех одарённых из числа простых смертных. Это заставляло людей смотреть чуть дольше, чем они должны были.

Это очарование было трудно игнорировать — даже в случае с Эмрисом, пока ты не узнавал о его отвратительном характере, скрывающемся под красивой внешностью.

На нём был чёрный шёлковый смокинг, а бабочка небрежно висела развязанной вокруг шеи. Каштановые волосы, как всегда, слегка растрепанны. Он равнодушно провёл рукой по ним, оглядывая меня своими разноцветными глазами. Один глаз был цвета олова, другой — зелёный, как изумруд на броши, которую я принесла с собой.

Мои ноги забыли, как двигаться, хотя язык, к сожалению, работал безупречно.

— Что ты здесь делаешь? — выпалила я.

— Взаимное удовольствие увидеть тебя, Тэмсин, — отозвался Эмрис, хватаясь за горлышко ближайшей бутылки шампанского. Его недавнее удивление мгновенно испарилось, оставив только обычный холодный тон. — Вернулась с очередного увлекательного приключения по поиску потерянного хлама? Могу себе представить, что то, что Мадригаль поручила тебе найти, было приятной передышкой от твоего обычного барахла.

— Очередное задание для восстановления твоего хрупкого мужского эго? — ответила я слащаво. Неудивительно, что его не было в библиотеке.

Эмрис рассмеялся, наполняя свой бокал шампанским до краёв.

— Ты поймала меня, Птичка.

Я сжала зубы. Если кто и был похож на птицу, так это он, как надоедливый воробей, который всюду мельтишит, оставляя после себя беспорядок, который убирает кто-то другой.

— Ты, кажется, страдаешь иллюзией, что твоя предсказуемость — это нечто очаровательное, а нет, на самом деле, совершенно скучное, — сказала я.

— Скучный? — его улыбка расползлась ещё шире. — Не уверен, что меня когда-либо называли скучным.

— Хм-хм, — резкий звук из горла колдуньи мгновенно вернул меня к реальности.

Мадригаль потянулась к блюду в центре стола, нанизывая куски мяса и сыра на длинные ногти. Её пальцы двигались, как лезвия ножей, издавая царапающие звуки при каждом движении, пока еда падала на её тарелку. Я быстро оглядела её пальцы, проверяя, нет ли на них колец с магическими символами.

— Он, мисс Ларк, — продолжила Мадригаль, — мой гость.

А я, как тут же напомнил мне разум, гостем не являюсь.

— Я бы попросила вас остаться, но, как видите, еды едва хватит на нас двоих, — продолжила колдунья, её голос был пропитан ложным сожалением, когда она погладила запечённого поросёнка по носу.

— Конечно… — я кивнула, изобразив нечто, похожее на поклон. — Конечно, госпожа Мадригаль. Я выполнила ваше поручение и принесла вам брошь.

Я заставила себя стоять спокойно, ожидая её ответа, но колдунья не сказала ни слова. Я рискнула взглянуть на неё через опущенные ресницы. Она продолжала спокойно есть, нанизывая на свои ногти несколько кусочков фруктов с соседнего подноса. Несколько мучительных мгновений в комнате не было слышно ничего, кроме звука её ногтей и жевания.

Эмрис рассеянно закусил нижнюю губу, бросив взгляд на колдунью. Его другая рука сжалась в кулак, лежащий на гладком столе. Я заставила себя отвернуться.

— Я не знала, что вы знакомы, — вырвалось у меня.

Чёрт возьми, заткнись, Тэмсин!

— А я не знала, что вы ведёте учёт моих знакомых, мисс Ларк, — отозвалась Мадригаль. — Милый?

Воздух за моей спиной вдруг стал обжигающе горячим. Огромное тело её компаньона начало извиваться и менять форму. Давление вокруг нарастало, словно приближающаяся буря, и даже воздух в моих лёгких наполнился электричеством, мешая дышать. Свет, переплетаясь вокруг него, озарил его массивное тело, которое стремительно менялось.

Пука, — подсказал мне разум, ошеломлённый открывающимся зрелищем. Меняющий облик из Волшебного народа, способный принимать любую форму для своих проказ и путешествий. У меня не было Ясновидения, но я могла видеть его, потому что он сам этого захотел.

Ястреб метнулся вперёд, усевшись на высокую спинку обсидианового кресла колдуньи, наблюдая за мной с пугающей неподвижностью. Мадригаль протянула руку и накормила своего спутника кусочком сырого мяса с тарелки.

— Где Кабелл? — вдруг спросил Эмрис, выдернув меня из моих мыслей.

— А что тебе до этого? — огрызнулась я, натягивая рукав куртки.

— Я не знал, что мне запрещено заботиться о членах моей гильдии.

— Твоей гильдии? — переспросила я. — Попробуй сказать нашей гильдии…

— Дети, — прервала нас колдунья, — что за время нашего короткого знакомства дало вам повод думать, что я потерплю жалкую ссору, в которой даже не могу принять участия? — Она повернулась ко мне. Я прикусила внутреннюю сторону щеки до крови, чтобы не выдать своих эмоций. — Не помню, чтобы в прошлую встречу ты была такой сварливой. И уж точно не помню, чтобы ты была так невоспитана.

В воздухе вокруг нас закипела нерастраченная магия, настолько сильная, что даже такой простой смертный, как я, ощущала её на своей коже. Я нервно продолжала покусывать губу.

Её сила отличалась от той, что я встречала у других колдуний — тяжёлая и острая, словно молния. Древняя. Конечно, это потому, что она была ведьмой-кроной, что являлось высшей ступенью среди колдуний. Её мастерство в магии говорило о глубочайших познаниях в заклинаниях и проклятиях. Настолько обширных, подумала я мрачно, что я могла даже не распознать тот символ, который она использует, чтобы убить меня.

— Боюсь, у неё врождённая склонность к ворчливости, — сказал Эмрис, его голос вдруг стал тёплым и мягким, как бурбон. — Но это лишь часть её уникального обаяния. И, честно говоря, зачем быть воспитанным, когда можно быть интересным?

Мадригаль задумчиво пробормотала, обдумывая его слова. Напряжение, нараставшее вокруг нас, спало, словно задержанный вдох.

— Я не росла в благородной семье, если вы это имели в виду, — удалось сказать мне. — Не как вы. В мире нет никого, подобного вам. Ни по красоте, ни по силе.

— Не люблю излишне подслащенные речи, зверек, — мягко предостерегла Мадригаль. — Но раз уж мы заговорили о лакомствах, где тот очаровательный юноша, который сопровождал тебя в прошлый раз? Я едва успела на него взглянуть, а так хотелось познакомиться поближе.

— Он… — Я лихорадочно искала подходящее объяснение, которое не вызвало бы её гнева. — У него было другое обязательство на сегодня.

— Обязательство важнее меня? — с нажимом спросила Мадригаль.

Моё тело натянулось, как струна.

— Прошу прощения.

— Как досадно, — проворчала Мадригаль, мрачно глядя в свой бокал с вином. — Скажи мне, мисс Ларк, ведь я не всегда понимаю загадки смертного разума: что удерживает тебя от того, чтобы вырвать сердце у брата, когда он тебя раздражает?

— В основном сила воли, — выпалила я, прежде чем успела остановиться, — и слабые ногти.

Эмрис неожиданно рассмеялся. Колдунья на мгновение замолчала, а потом запрокинула голову и издала рёв, больше похожий на животный, чем на человеческий.

Я сделала ещё один шаг вперёд, затем ещё, пока не подошла достаточно близко, чтобы вытащить брошь из защитного чехла и положить её на стол.

— Полагаю, теперь я должна заплатить, — Мадригаль надула губы, словно недовольный ребёнок. Она протянула руку, и на её ладони из ниоткуда возник алый мешочек. Я немного помедлила, прежде чем взять его, затем заглянула внутрь, опасаясь, что колдунья могла насыпать туда камни или пенни.

К моему удивлению, Мадригаль снова резко рассмеялась.

— Вижу, вы, мисс Ларк, имеете богатый опыт работы с моими сёстрами, но будьте уверены, что я всегда плачу за хорошо выполненную работу.

Работа. Так вот почему Эмрис здесь — по работе, а не для какой-то личной услуги, как я могла бы подумать. Я знала, что семья Дай время от времени имела прямые дела с колдуньями — они обменивались информацией или продавали свои находки, — но это не было похоже на те нервные контракты, которые заключали с ними мы с Кабеллом. Большинство членов нашей гильдии находило жалким, что нам приходилось брать такие заказы, чтобы выжить.

Я резко обернулась к Эмрису.

— Ты здесь по работе?

— А что, если да? — вызывающе переспросил Эмрис, его глаза сверкнули.

— Папочка урезал тебе содержание, Наследничек? — спросила я. — Или просто поводок покороче стал?

Лицо Эмриса омрачилось.

— Не вижу, какое тебе до этого дело.

Нет. Нет. Он не собирается отбирать у меня хороший контракт. Я нуждалась в этом больше, чем он когда-либо сможет понять.

— Госпожа Крона, — начала я, стараясь не выдать отчаяния в голосе, — если вы довольны тем, как я выполнила вашу последнюю работу, для меня было бы честью взяться за новое задание.

— Ты настолько отчаялась, что готова забирать чужую работу? — парировал Эмрис с новым, незнакомым мне резким тоном. — Не то, чтобы я сомневался в вашем здравомыслии, госпожа Крона, но Тэмсин — мисс Ларк — не соответствует самым базовым требованиям. Она не одна из Одарённых и не обладает Ясновидением.

Это была правда, но что-то в том, как просто и прямо он это сказал, будто это действительно повод для стыда, вызвало у меня глубокое унижение.

— В отличие от тебя и твоего лучшего друга — блата, мне не нужно Ясновидение, чтобы делать свою работу, — огрызнулась я.

— Она права, зверёк, — спокойно сказала Мадригаль. — Ты не можешь отрицать, что мисс Ларк успешно справляется со своими заданиями, несмотря на её недостаток. — Она подняла брошь и поднесла её к свету свечи. Её улыбка медленно расползлась. — Может быть, стоит устроить небольшое соревнование. Мне было бы весьма любопытно посмотреть, кто из вас двоих сумеет первым принести Приз Слуги.

Приз Слуги. Эти слова резко пробудили что-то в памяти, знакомое, но неуловимое. Я знала это название…

Губы Эмриса сжались в тонкую линию, когда он откинулся назад. Капля пота скатилась по его виску, следуя по пути какого-то рубца или шрама. Я наклонилась вперёд, временно отвлечённая видом этой неровной линии приподнятой кожи. Шрам тянулся вниз, исчезая под его пиджаком, но когда Эмрис повернулся к свету свечи, он исчез, словно мне это померещилось.

— Она не справится с этой задачей, госпожа, — наконец произнёс он. — И мы уже договорились.

— Не слушайте его, — быстро возразила я. — Я не похожа на него или на других шарлатанов. Я делаю свою работу лучше, с половиной ресурсов и за полцены. И, как вам известно, я нахожу конкретные вещи для клиентов — я не продаю реликвии кому попало, лишь бы были деньги.

Мадригаль нас игнорировала, всё ещё изучая, как брошь мерцала в свете свечей. Одним движением пальцев она сломала серебряное украшение пополам, позволив изумруду выскользнуть ей на ладонь. Не говоря ни слова и даже не делая вдоха, она попросту бросила камень в рот, словно леденец, и проглотила его.

Мои губы приоткрылись. Затем закрылись.

— Я… — начала я, но тут же замолчала.

Лучше не знать.

— Должна признать, что отсутствие у мисс Ларк Ясновидения могло бы стать проблемой в этом конкретном поиске, — произнесла колдунья, положив свою руку на руку Эмриса. У меня в груди загорелся огонь ревности. Её ногти поглаживали его кожу, как будто он был гранатом, который вот-вот расколют и съедят.

Хорошо. Они заслуживают друг друга, — прошипел голос у меня в голове. — Пусть она его съест.

Но это движение привлекло моё внимание к ещё одному любопытному факту, который я упустила прежде. Впервые с того дня, как я его встретила, Эмрис Дай не носил семейного перстня с рубином.

— И всё же, я не могу устоять перед игрой, особенно с такими достойными соперниками, — продолжила Мадригаль. — Мисс Ларк, если вы принесёте мне Приз Слуги первой, я заплачу вам в сто раз больше, чем вы получили сегодня.

Моё сердце болезненно ёкнуло от подавляемого желания.

— Тогда именно я принесу его вам, — ответила я.

Что бы это ни было. Не стоило открывать свою неосведомлённость, особенно когда название уже пробудило что-то в моей памяти.

Один из других гостей, тот, на ком была голова медведя, слабо застонал, чуть сдвинувшись на своём стуле. Мой желудок свёлся в узел.

— Чудесно, мисс Ларк, — произнесла Мадригаль с улыбкой. — Я получу от этого соревнования больше удовольствия, чем вы можете себе представить. Но теперь пришло время вам уйти. Милый, будь добр, проводи ее к двери.

Стул Эмриса со скрипом отъехал назад. Его правая рука крепко сжала левую, словно он пытался поиграть с кольцом, которого больше не было на его мизинце.

— Госпожа, — сказал он с ослепительно обворожительной улыбкой, — окажите мне честь позволить проводить мисс Ларк.

— Ну… хорошо, — ответила Мадригаль, небрежно махнув рукой. — Я всегда за хорошие манеры. Особенно когда они возвращают тебя обратно за мой стол.

Ещё один всплеск жара пронзил мою грудь.

— Спасибо, — процедила я сквозь зубы, — за возможность вам служить…

Эмрис схватил меня за руку, не меняя холодного выражения лица и взгляда, устремлённого вперёд, и поторопил меня прочь из обеденной комнаты, ведя обратно через атриум. Лишь в вестибюле он замедлился, дав мне возможность вырваться.

— Ещё раз тронешь меня — и однажды проснёшься без рук, — прошипела я.

Я потянулась к холодной дверной ручке, но Эмрис был быстрее. Используя своё преимущество в росте, он протянул руку через моё плечо и удержал дверь закрытой. Я резко обернулась, чтобы ударить его в грудь, но он поймал моё запястье другой рукой. В этот раз он тут же отпустил его, как только я дёрнулась.

— Слушай, Птичка, — его голос был тихим, — это моё задание. Ты не хочешь в это ввязываться.

Леденящий воздух в доме делал его дыхание на моей щеке ещё теплее. Эмрис наклонился, пока его глаза не оказались на одном уровне с моими, и резкие слова исчезли с моего языка.

За все годы я видела Эмриса Дая во множестве ролей — избалованного принца, опьяневшего от вина, задорного рассказчика у огня в библиотеке, небрежно флиртующего, вдумчивого читателя за книгой, преданного и любящего сына. Но никогда я не видела его таким, как сейчас — с лицом, холодным и безжизненным, словно застывшее стекло. Если бы я толкнула его в этот момент, мне казалось, он бы разбился на тысячу осколков.

— Мне кажется, ты хотел сказать — моё задание, — отозвалась я ледяным тоном. — Мы закончили?

— Нет, не закончили, — тихо ответил он. — Я видел твоё лицо, когда она предложила. Ты понятия не имеешь, о чём она говорит, и уж точно не представляешь, что тебя ждёт.

Я подошла ближе, но он не отступил ни на шаг.

— Если тебе не нравится то, что ты видишь, не смотри на меня.

— Тэмсин, — начал он, его голос смягчился. — Прошу…

Громкий металлический грохот прервал его слова. Мы оба вздрогнули от неожиданности, и, пока Эмрис обернулся, я выскользнула из-под его руки и открыла дверь.

На другом конце прихожей, маленькая сгорбленная женщина в чёрной униформе горничной медленно опустилась на колени, жалобно стеная над серебряным подносом и осколками стекла у своих ног.

Я тут же была забыта. Эмрис бросился к ней, его голос стал тихим и успокаивающим.

— Всё хорошо. Всё будет хорошо, обещаю.

Женщина покачала головой, сбитая с толку и в отчаянии невнятно что-то бормоча. Эмрис с невероятной осторожностью поднял её с пола, усадив на ближайший стул. У меня перехватило дыхание. Даже её спутанные седые волосы, закрывающие половину лица, не могли скрыть глубокие морщины, вздувшиеся вены и белизну единственного видимого глаза, в котором не было ни радужки, ни зрачка.

Её рука на мгновение зависла над его запястьем, его предплечьем. Её глаз наполнился слезами, которые она не могла выплакать, и боль на её лице была настолько невыносимой, что я едва удержалась, чтобы не отвернуться. Челюсть Эмриса напряглась, как будто он боролся с бурей внутри себя.

Жаркая ночь и удушливый запах ягод боярышника манили меня снаружи. Но что-то заставило меня оглянуться ещё раз. Я увидела, как Эмрис, стоя на коленях, отчаянно собирает осколки стекла в тот миг, когда дверь за мной закрылась.

Глава 4

Ноги быстро несли меня по тропинке, стремясь найти спасение в свете и толпе на Бурбон-стрит. Кабелл поднял голову, настороженно прислушиваясь к моим шагам. Ворота распахнулись передо мной, и я проскочила сквозь них, ухватив его за руку и потянув за собой по переулку.

— Что случилось? — спросил он.

Я потянула себя за правую мочку уха — наш сигнал: не сейчас, нас могут подслушать.

И не останавливалась, пока нас не окружила толпа сотен людей, гуляющих по улицам, заходящих в бары и выходящих из них. Вокруг нас мигали радужные огни, когда мы петляли через толпу, направляясь обратно к магической Жиле, которую открыли с помощью двери «Все пути».

Музыка била в уши, и я чувствовала, как басы отдаются в моей крови. Наконец, я не смогла больше ждать и потянула его в лавку с дешевыми сувенирами и поддельными вуду-свечами.

Кабелл схватил меня за плечи, внимательно изучая моё лицо, затем оглядел с ног до головы.

— Ты в порядке? Ты не ранена?

— Всё хорошо! — ответила я, перекрикивая музыку. — Слушай, Дай был там…

— Что? — выкрикнул он, указывая на уши. — Дай?

— Он работает на неё, но она предложила задание и нам, — объяснила я. — Если мы добудем это первыми, плата будет в сто раз больше!

Он махнул рукой.

— Ты сказала в сто раз больше?

— Да! — Я бросила взгляд на пару, слоняющуюся у входа в магазин. — Нужно найти что-то под названием Приз Слуги. Думаю, нам стоит сегодня пойти в библиотеку и…

На этот раз я точно знала, что он меня услышал. Его лицо помрачнело, и он резко развернулся, направляясь к ожидающему нас магическому проходу.

— Эй! — окликнула я. — Это невероятная возможность.

— Нет, не так, — произнёс он, лицо его стало суровым, каким я никогда его не видела. Его кожа блестела от пота, который начинал просачиваться через рубашку. Он закатал рукава, обнажив чёрные полосы татуировок. Каждая из них была символом проклятия, которое он когда-то разрушил, трофеи, нанесённые на кожу. — Мы не будем брать это задание, Тэмс.

Осознание вдруг накрыло меня.

— Ты знаешь, что такое Приз Слуги? Оно звучит знакомо, но я не могу вспомнить.

Его дыхание становилось всё более прерывистым.

— Я не знаю. Не имею понятия, что это за чёртов приз, но мы не станем снова связываться с этой колдуньей. Мы не сможем обогнать Дая с его ресурсами, это плохая идея, мы не можем… мы не можем…

Он развернулся ко мне спиной, выставив руку, чтобы удержать меня на расстоянии.

— Что происходит? — спросила я, глядя на него. — Ты в порядке?

Кабелл тяжело дышал, его рёбра расширялись с каждым болезненным вдохом, будто пытались прорваться сквозь кожу. Пот капал с подбородка на землю, а его тело дрожало от невыносимой, неизречённой боли.

Секунды растягивались, словно годы. В ушах нарастал гул, когда я наблюдала, как напряжение заполняло его тело, делая его движения всё более жёсткими. Он наклонился вперёд, опираясь на шероховатую каменную стену.

Наконец, он покачал головой.

— Всё в порядке, — сказала я, хотя мой голос звучал гораздо увереннее, чем я себя чувствовала. — Просто сделай вдох. Слушай слова, которые я говорю. — Я сглотнула, пытаясь подавить ком в горле. — В далёкие времена, в царстве, затерянном во времени, король по имени Артур правил людьми и народом фэй…

— Тэмс… — выдавил он, захлёбываясь, в его голосе звучала паника. Обычно отвлечь его историей хватало, чтобы предотвратить превращение, даже когда он был в ярости или расстроен. — Отойди…

Он был прерван резким треском, когда его кости начали сдвигаться под кожей.

Движения были такими сильными, что раздирали его рубашку, разрывая ткань вдоль плеч и позвоночника. Он пошатнулся, вслепую потянувшись ко мне, к стене, к чему угодно, чтобы удержаться.

Единственная острая мысль прорезала моё оцепенение: не здесь.

Это не могло произойти здесь, среди всех этих людей, которые пели, делали селфи, ничего не подозревая о той опасности, в которой находились.

Я начала действовать, схватив его за запястье и буквально таща последние несколько кварталов до входа в магический проход, спрятанный в закрытом магазинчике. Стонущий от боли, Кабелл споткнулся, когда его ноги выскользнули из ботинок. Я замедлилась, обвив его руку вокруг моих плеч, а свою — вокруг его талии, затем ударила ногой по двери, и мы ворвались в ожидающий нас проход.

Тьма окутала нас, и комната размылась. Воздух ревел в моих ушах, когда его рёбра сжались под моими пальцами, уменьшаясь. Вездесущая дверь с грохотом распахнулась, выплёвывая нас на холодный мрамор. Звук падающих инструментов прокатился по атриуму, заглушая даже голоса из внутренней комнаты библиотеки.

— Это дверь? — услышала я чей-то голос.

Кабелл свернулся клубком, прижимая руки к лицу, которое продолжало меняться. В отчаянии, задыхаясь, я поползла обратно к двери «Все пути» и захлопнула её, мои руки так дрожали, что я едва смогла вставить ключ в замок, не говоря уже о том, чтобы представить нашу квартиру.

Магический проход открылся с едва слышным скрипом, и я остановилась только для того, чтобы вынуть ключ.

Кабелл был словно мёртвый груз у меня на руках, бессвязно бормочущий от боли, когда мы рухнули в бесконечную тьму прохода, а дверь с грохотом закрылась за нами.

Запах квартиры — чуть сладковатый от стирки соседей — подсказал, что мы прибыли. Мы вывалились из двери шкафа, рухнув на протёртый ковёр. Всё здание, казалось, простонало от удара.

Я быстро поднялась на четвереньки и поползла обратно к шкафу, снова захлопнув его дверь, чтобы никто не мог последовать за нами.

— Кабелл, — сказала я, но мой собственный голос звучал для меня словно издалека. — Что происходит?

— Я не… — он судорожно сжал руку в волосах. — Тэмс, я думаю…

Его лицо вдруг стало пугающе безжизненным, и я поняла. Я поняла точно, что произойдёт, за мгновение до того, как его плечи сжались перед тем, как тёмная шерсть начала расползаться по его рукам, до того, как его кости начали менять форму, превращаясь во что-то, что было не человеческим.

— Глубокий вдох, — сказала я. — Просто сосредоточься — сосредоточься на моём голосе. Тебе не обязательно превращаться. Ты можешь это контролировать, а не наоборот…

Его плечо выскользнуло из моей судорожной хватки, когда он рухнул на колени.

— Я… — Я резко обернулась в сторону нашей небольшой зоны, где мы работали, лихорадочно пытаясь найти хоть какую-то идею, хоть что-то, что могло бы помочь. — Я сейчас принесу кристаллы… Я…

Низкий, грозный рык раздался позади.

Я обернулась.

Передо мной стоял огромный пёс, больше похожий на волка, чем на собаку. Его лохматая чёрная шерсть переливалась, словно разлитое масло, мерцая с каждым шагом вперёд. Одежда Кабелла висела на нём клочьями.

Звук когтей, цокающих по изношенному деревянному полу, пробудил во мне первобытный ужас, древний, как сама жизнь. Между длинными белыми клыками тянулись нити слюны. Адреналин захлестнул меня, его горечь ощущалась на языке, пульсировала в крови.

В этих тёмных глазах не осталось ничего человеческого.

Превращения стали происходить всё чаще в последние месяцы, но мне всегда удавалось вернуть его обратно, в человеческую форму. Он не терял контроль над трансформацией с тех пор, как мы были детьми, когда он впервые превратился в щенка.

— Кабелл? — прошептала я.

Пёс остановился, склонив голову набок.

— Слушай, — произнесла я, стараясь, чтобы голос не дрожал. Мой разум метался слишком быстро, перебирая множество воспоминаний и легенд, хранящихся в моей памяти. Я никогда не забывала ни того, что видела, ни того, что читала, но сейчас… никогда прежде не было необходимости искать способ вернуть его в человеческую форму. Он всегда делал это сам.

— Слушай меня, — повторила я, протягивая руку. — Вот так, молодец, Кабелл. Сосредоточься на моих словах… В далёкие времена, в царстве, затерянном во времени, король по имени Артур правил людьми и народом фэй…

Пёс тихо заскулил, но остался на месте, резко встряхнувшись. Оковы страха, сжавшие мой живот, немного ослабли, и я сделала ещё шаг вперёд.

— Это история о его верном друге и рыцаре Ланцелоте…

Время для побега исчезло. Я не успела даже вздохнуть.

Не успела, прежде чем он бросился мне в горло.

Меня спас один лишь инстинкт.

Я выставила руку, когда пёс набросился на меня. Вопль вырвался из груди, когда его клыки вонзились в моё предплечье, пронзая кожу и мышцы до самой кости.

Боль обожгла меня, но именно вид моей собственной крови, окрашивающей его зубы в багровый цвет, заставил меня закричать вновь.

Пена слюны брызнула на лицо, когда пёс щёлкал пастью, стараясь добраться до моего горла. Мой разум опустел, но тело отчаянно боролось за жизнь. Как-то мне удалось поджать колени и ударить его ногами, отбросив от себя. Он вновь заскулил, ударившись о пол, но тут же вскочил на лапы.

Я поползла назад, использовав одну руку, чтобы увеличить расстояние, между нами, отчаянно пытаясь встать на ноги, добраться до рабочего уголка, где хранились зелья, кристаллы и…

Лапы пса вдруг напряглись, и раздался душераздирающий, нечеловеческий вой.

— Кабелл! — прохрипела я, едва дыша. — Пожалуйста, очнись!

Пёс приближался, шерсть на его загривке поднялась, как иглы. Он двигался слишком быстро — его челюсти сомкнулись на моей ступне, и я начала яростно пинать его морду, череп, всё, до чего могла дотянуться, пытаясь освободиться.

Я умру. Эта мысль пульсировала в сознании, мучительно жгла. Он меня убьёт.

Если только я не убью его первой.

Пёс снова прыгнул, и я, не теряя ни секунды, схватила нож для бумаг, лежавший рядом с грудой книг на моём столе. Я развернулась, размахивая им перед собой, надеясь отпугнуть зверя. Но вместо того, чтобы отступить, пёс позволил себя порезать, продолжая приближаться ко мне. В моём теле бушевала лишь одна мысль — выжить.

Я не могу.

Нож выпал из моих ослабевших пальцев и со звоном покатился по полу. Я отступила на шаг, затем на ещё один, пока пёс не отвлёкся на глубокий порез на своей лапе, принявшись лизать рану.

Я не могу.

Это всё ещё был Кабелл. Где-то там, внутри этого зверя, находился мой брат.

И он собирался меня убить.

Пёс двинулся вперёд между нашими двумя столами. Моя спина упёрлась в книжную полку у окна, и я поняла — отступать больше некуда.

Я потянулась назад и начала бросать в него книги, выплёскивая весь гнев и отчаяние, что пульсировали во мне. Пёс щёлкал пастью, а иногда взвизгивал, когда книги попадали в цель.

Я судорожно вдохнула, когда он отступил, задрав морду к потолку. Его вой наполнил квартиру, словно он пытался позвать других на охоту.

Охота.

Эта мысль пронзила туман боли в моей голове. Я рискнула взглядом скользнуть влево, к нашему рюкзаку — тому, что мы использовали только тогда, когда собирались ночевать перед входом в хранилище. Он стоял, прислонившись к покосившейся ножке стола Кабелла, чуть вне досягаемости.

— Послушай меня, Кабелл, — медленно проговорила я, двигаясь в сторону рюкзака. Пёс повернул голову, прижав уши к черепу, и низко зарычал.

Я пнула сумку, и её содержимое с грохотом вывалилось на пол. Среди тетрадей и инструментов выскользнул серебряный футляр с транквилизаторами, предназначенными для медведей и других хищников, магических или обычных.

Оставалась всего одна секунда…

Меньше.

Пёс прыгнул. Я тоже.

Моё тело с грохотом ударилось о пол, когда зверь всей своей тяжестью обрушился на мою спину. Зубы пса зацепили мои волосы, вырвав прядь прямо из кожи головы. Я резко отбросила локоть назад, но мои дрожащие руки, скользкие от крови, никак не могли открыть серебряный футляр. Я со всей силы ударила его об пол, и он, наконец, распахнулся в тот момент, когда пёс вонзил клыки в моё плечо.

Я развернулась с диким рёвом и вонзила дротик в тугую мышцу его шеи.

Пёс взвизгнул, яростно дёргаясь. Я изо всех сил держала его морду подальше, одной рукой, вцепившись в дротик, пока его тело не задрожало и, наконец, не замерло.

— Всё хорошо, — прошептала я, обнимая его дрожащую спину. — Теперь всё хорошо.

Он рухнул на меня с последним громким всхрапом и тихим, протяжным стоном.

Сосед громко забарабанил по стене.

— Всё в порядке?

— Мы в порядке! — крикнула я в ответ, чувствуя дрожь в собственном голосе. — Извините!

Мы были на первом этаже. Удивительно, что никто не увидел, что произошло через окно.

Я крепче прижала пса к себе, пока его шерсть не начала исчезать. Я держала его, пока его кости не начали ломаться и перестраиваться, а он стонал, царапая пол в агонии. Мой горящий от боли вдох застрял в горле, я зажмурила глаза, отказываясь дать слезам вырваться.

Ведь каждое проклятие можно было снять.

Даже его.

Глава 5

Я была под наблюдением.

В гильдейской библиотеке стояла тишина, нарушаемая лишь треском огня в старом каменном камине и шорохом книг, аккуратно вставляющихся на свои места на полках. Меня раздражало обнаружить Финеаса Примма — старого Опустошителя с лицом, иссечённым шрамами и с меньшим числом пальцев на руках, чем следовало бы, — удобно расположившегося в одном из мягких кожаных кресел. Он сузил взгляд, следя за моими шагами к привычному рабочему столу.

Лишь спустя час, когда я оторвалась от очередной справочной книги, в которой также не было упоминания о Призе Слуги, я заметила, что к нам незаметно присоединились ещё два Опустошителя. Один из них, Гектор Лир, наблюдал за мной через ряды старых свитков с картами. Септимус Ярроу стоял, опершись на полку несколькими рядами дальше, делая вид, что читает книгу «Бессмертие». Я узнала серебристую змеиную кожу на обложке «Бессмертия» волшебницы Ардит, том первый.

Я прочла весь этот цикл «Бессмертия» как минимум трижды, просеивая все шестьсот лет её воспоминаний в поисках хоть какого-то намёка на то, чем может быть проклятие Кабелла. Могу с уверенностью сказать, что самое интересное, что когда-либо совершила волшебница Ардит, — это умерла. В ранние годы её записи были читаемы, но сухи. Поздние тома, особенно в последние десятилетия, когда её сестра начала медленно и методично отравлять Ардит ради её собрания ядов, становились всё более туманными, похожими на поток бессвязных мыслей.

В этом не было ничего, что могло бы захватить читателя более чем на несколько минут. И хотя я привыкла к подозрительным взглядам, в этот раз дело было совершенно другим. Они не просто смотрели на меня — казалось, они отслеживали, что именно я читаю. Финеас, похоже, даже делал какие-то пометки.

В конце концов, я не выдержала.

— Могу чем-то помочь, господа? — бросила я им.

Гектор и Финеас вздрогнули и отвели глаза, но Септимус был спокоен, как лед, собирающийся на окнах. Неудивительно, что он так ладил с Эндимионом Даем. У обоих были эти надменные улыбки и тщательно вылизанная речь.

— Нет, котёнок, — произнёс Септимус, подходя ко мне. — Просто интересно, что такая девочка, как ты, делает в библиотеке в столь поздний час и в одиночестве.

— Не глазею на девушек-подростков, как законченный извращенец, — ответила я.

Он одарил меня холодной усмешкой, усевшись на край моего стола, намеренно вторгаясь в моё личное пространство. Он наклонился, чтобы разглядеть, что я читаю, и его чёрный хвост, гладко уложенный на затылке, соскользнул на плечо.

— «Великие короли Ирландии»? Какая-то особая причина, по которой ты решила исследовать истории мистического Изумрудного острова этим прекрасным вечером?

Его коричневый твидовый костюм был наименее примечательной частью его внешности. Он объездил весь мир и отыскал несколько легендарных реликвий, включая копье Геракла. Он вёл себя, как завоеватель, с тёмными колкими глазами, всегда готовыми к новой битве.

— Я почти закончила с ней, если тебе интересно прочитать о Балоре Зловещем Глазе. Он ведь твой предок, не так ли?

Улыбка скользнула по его лицу.

— Ты вся в своего отца, знаешь ли. Всегда с остротой на языке и ловкими руками.

— Он мне не отец, — холодно ответила я. Мой взгляд скользнул к значку на лацкане Септимуса. Точно такой же всегда носил его приятель Эндимион: рука, сжимающая серебряную ветвь. Как мило. Версия дружеского браслета для богатеньких подонков.

Септимус на миг стал озадаченным.

— Ну, тогда опекун. Он украл мой боевой топор…

— Не уверена, что ты хочешь, чтобы я с этим сделала, — ответила я, стараясь держать голос ровным. — Ты же знаешь, как и я, что если он взял его, то унёс с собой в могилу.

— Ты уверена? — спросил Септимус, опираясь рукой на длинный рабочий стол и наклоняясь ближе к моему лицу. Я старалась не дрогнуть под его пристальным взглядом. — Где он оставил тебя и твоего брата?

Мои инстинкты насторожились. Пора было заканчивать этот фарс.

— Библиотекарь! — сладко позвала я. — Мистер Ярроу скучает и нуждается в вашей помощи, чтобы найти что-то интересное для чтения!

Библиотекарь защебетал в знак согласия, бросив стопку новых книг, которые сортировал, всегда готовый и весьма усердный в своей неумолимой полезности, даже если это означало бы часы, потраченные на рекомендации.

Септимус безрадостно рассмеялся, поднимаясь с моего стола, и крикнул:

— Не нужно, Библиотекарь.

Бросив на меня последний взгляд, он добавил:

— У тебя, кажется, серьезная рана на руке. Береги себя, котёнок. Мне бы не хотелось, чтобы с тобой случилось что-то более серьёзное.

Укус на моём предплечье пульсировал под повязкой, когда я отмахнулась от него ленивым жестом пальцев. Я очистила рану настолько, насколько могла, и заклеила самые глубокие порезы, надеясь на лучшее. Большинство неглубоких порезов и синяков были скрыты под свитером, но при каждом движении они напоминали о себе.

Я потянулась к книге из цикла «Бессмертие» в своей стопке.

Это была старая любимая книга. В отличие от некоторых её сестер, чья жизнь была примерно столь же интересна, как пустой бумажный пакет, чародейка Гесперия была словно алмаз. Потрясающе острая и сверкающая, её хватало на целую личность.

Цезарь император Рима сотворён рукой щедрого бога. Его пронзительные голубые глаза следят за каждым моим движением в полумраке спальни…

Я сделала долгий глоток своего растворимого кофе.

Никто точно не знал, как создаются «Бессмертия». Я представляла себе, как слова покидают ум какой-то волшебницы, её кровь подобно чернилам капает из ушей, стекая на пол. Поток крови, скользящий к ближайшему листу бумаги, будь то тонкая салфетка, газета или пергамент. И как только он находил нужное, мысли начинали проступать на страницах, буква за буквой, пока буквы не становились словами, а слова не обретали память.

Одна за другой, пока вся её жизнь не обретала форму с её последним вздохом.

Но через час я закрыла и этот тяжёлый том, поморщившись от прикосновения к меховой обложки. Белёсые пушинки мягко поднимались в воздух, словно семена одуванчика, и я чихнула.

Раздражение стало мощным тараном, ударившим под рёбра, пока я сидела, закутавшись в свой пушистый синий кардиган. За последние четыре часа я прошлась по двум дюжинам компендиумов, архивам журналов Опустошителей, приложениям, «Бессмертиям» и другим древним справочникам. И не нашла совершенно ничего.

У чародеек были свои силы, у лукавых — свои таланты, но я всегда могла полагаться на свою память. Раз увидев или прочитав что-то, я никогда этого не забывала. Я прочла почти каждый том в библиотеке гильдии хотя бы раз, и обычно одного раза было достаточно, чтобы запомнить книгу.

Обычно. Я видела эту фразу — «Приз Слуги» — где-то, и было удивительно и мучительно снова искать её. Даже Библиотекарь не смог отыскать её среди своих обширных запасов редких знаний.

Я перевернула телефон экраном вверх, чтобы взглянуть на него. Никаких сообщений. Ни одного ответа на сотню звонков или смс, которые я отправила Кабеллу, чтобы узнать, как у него дела.

«Приз Слуги… Приз Слуги…»

«Приз» мог означать что угодно — что-то, что было выиграно, или просто предмет, предоставленный как знак или в награду. Оружие, одежда, украшение, предмет силы, даже локон волос.

— Ох уж эти сложности, — пробормотала я.

Я потерла уставшие глаза и сделала долгий, выравнивающий вдох. Сладковатый, мускусный запах старых книг и кожи наполнил мои лёгкие, сглаживая острые грани раздражения. Витражное окно за моей спиной вздохнуло в ответ, и холодные щупальца осеннего воздуха проскользнули вокруг, заигрывая с пламенем свечей на длинном, пропитанном чернилами рабочем столе.

Я любила библиотеку нашей гильдии больше, чем любое другое место на свете. Её постоянство, тысячи выходов в миры, которые дарила каждая книга, неотъемлемое присутствие Библиотекаря, шагавшего по своему дневному маршруту. Она была, как звезда, видимая в любой сезон, не тускнеющая под облаками и не исчезающая на расстоянии — единственное обещание в моей жизни, которое было исполнено.

Библиотека — это дом для тех, кто мечтает о лучших местах, и эта не стала исключением.

Я покатала свой термос с растворимым кофе по столу, позволяя мыслям унестись.

На звук несколько библиотечных кошек вынырнули из щелей между книгами. Другие дремали в лужах света от свечей, мерно помахивая хвостами во сне. Ещё несколько охотились вдоль плинтусов на спрятанные проклятия и аппетитных маленьких мышек.

Кошки были такой же частью библиотеки, как и книги. Здание, бывшее некогда хранилищем чародейки, было изрыто тайными проклятиями ещё до того, как члены гильдии начали приносить сюда запечатанные «Бессмертия» и зачарованные реликвии. Поколения кошек бродили по этим коридорам с тех пор, и их сверхъестественная способность чувствовать магию часто служила последней защитной линией между Опустошителями и неизбежной, ужасающей смертью.

На едва различимое «пик-пик» я посмотрела в сторону полок возле камина и заметила, как одна из кошек, Тыква, толкает передвижную лестницу, чтобы убрать её с дороги, потеревшись о знакомую линию кожаных корешков книг.

Верхние полки, утопающие под самым потолком, были кладбищем повреждённых или устаревших книг, а нижние содержали те труды, что составляли основу ремесла Опустошителей: собрания фольклора, сказок и мифов.

Даже Нэш, этот образец халатного опекунства, сделал себе правило обучить Кабелла и меня этим книгам — как систематизировать сказания и, что ещё важнее, как использовать их, чтобы определить, может ли реликвия оказаться настоящей.

Может, я всё неправильно понимала. Я предполагала, что у приза могло быть другое, более распространённое название, но даже не подумала задуматься о «Слуге», которому он принадлежал.

Я взглянула на стопку энциклопедий, журналов и «Бессмертий» рядом со мной, а затем снова на полку.

Подошла к полке, ощущая взгляды, следящие за каждым моим движением.

Взяла наугад несколько сборников сказок — немецкие, русские, норвежские — в дополнение к тем, что знала, что мне понадобятся, и вернулась к столу. Почти сразу же Тыква прыгнула на стопку, возмущённо мяукнув из-за того, что я её игнорировала.

— Прочь, очаровательный вредитель, — сказала я, отодвигая её с книг, чтобы пролистать сборник немецких сказок. Братья Гримм никогда меня не подводили.

С диким криком, словно из самых глубин ада, Тыква метнулась по столу, обрушив свои когти на книги с такой силой, что они разлетелись по всему столу и упали на пол.

— Ты неисправимый зверь, — прошептала я. — И после всех угощений, что я тебе тайком приносила!

Тыква просто свернулась клубочком на книге японских легенд, самодовольно облизывая лапу. Я одарила её сердитым взглядом, а затем наклонилась со стула, чтобы собрать разбросанные тома. Большинство из них были в порядке, но задняя обложка Легенд болот теперь украшалась свежим шрамом от когтей взбесившейся кошки, а Сказания Камелота приземлились лицевой стороной вниз.

Я поморщилась, поднимая книгу. Страницы, хрупкие, словно высушенные кости, были изогнуты под жесткими углами или частично порваны по краям.

Осторожно разгладила глубокие складки на страницах, пальцы скользили по гравюре, изображающей женщину в изящном платье, с длинными волосами, струящимися по плечам, словно потоки солнечного света. Рыцарь стоял на коленях перед ней, протянув одну руку. Под иллюстрацией крошечными буквами значилась подпись Леди Озера, известная как La Dame du Lac во французских рукописях, вручает Ланселоту магическое кольцо в Авалоне.

Кто-то тёмной чернильной чертой добавил апостроф между L и a в имени Ланселота: L’ancelot. Маленький знак, раскрывающий происхождение имени и намекающий на его значение.

Я знала французский лишь поверхностно, но этого было достаточно для догадки. Достала телефон и, сохраняя как можно более спокойное выражение лица, проверила своё подозрение.

Ancelot. Слуга. L’ancelot. Слуга.

Мои губы сжались, пока я старалась не выдать своих эмоций. Эта история мне была знакома. Это было одно из последних сказаний, которые рассказывал нам Нэш, прежде чем однажды ночью он ушёл и больше не вернулся.

Верховная Жрица того времени воспитывала Ланселота в Авалоне с детства. Когда он стал достаточно взрослым, чтобы встретиться с опасностями двора короля Артура, она дала ему кольцо от имени своей богини, известное как Кольцо Разрушения или Кольцо Рассеивания.

Эта реликвия была способна разрушить любое проклятие или заклятие, но уловка — а она всегда была — состояла в том, что, чтобы завладеть кольцом, его нужно было забрать силой.

Иными словами, убить текущего владельца и затем провести оставшуюся жизнь в ожидании той же участи.

Чёрт бы тебя побрал, подумала я, потирая переносицу.

Я считала Кольцо Рассеивания как возможное средство от проклятия Кабелла несколько лет назад, но Нэш, одержимый сокровищами, настаивал, что оно было уничтожено ещё до того, как Авалон отделился от нашего мира.

Но если Эмрис Дай искал кольцо Ланселота от имени Мадригал, значит, оно не только не было уничтожено, но и Мадригал верила, что его можно найти.

Это означало, что у меня появился шанс — настоящий шанс — разрушить проклятие Кабелла и положить этому конец.

В «Бессмертиях» волшебниц, пришедших из Иных Земель, имелись многочисленные упоминания о кольце, но только одно за последние сто лет. «Бессмертие» чародейки Ровенны.

Я заставила себя, делая вид, дочитать немецкие сказки, а затем пролистать русские легенды. Всё это время мой ум лихорадочно работал, вспоминая строки из «Бессмертия» Ровенны, пока я не смогла вызвать в памяти нужную страницу.

Как жаль, что я потеряла Кольцо Рассеивания из-за этой мерзкой коровы Миффанви. Теперь у меня не осталось ничего от Авалона…

К сожалению, в библиотеке не было «Бессмертия» Миффанви, но был шанс — такой же хороший, как и любой другой, — что семейство Дай хранило его в своей личной коллекции, расположенной в подвале библиотеки.

Но прежде мне нужно было кое-что подтвердить.

Я открыла наугад страницу в «Легендах болот», досчитала до ста, затем притворно взвизгнула от неожиданности и, собрав свои вещи в спешке, оставила книги на столе, помчалась к атриуму, бросив через плечо:

— Спокойной ночи, Библиотекарь! — прежде чем изобразить открытие и закрытие двери «Все пути»

Рядом с ней находилась ещё одна дверь, скрытая, в панелях справа. Я надавила на неприметную лепнину, и дверь отворилась, открывая лестницу на чердак. Медленно поднялась, избегая ступеней, которые, как я знала, скрипели. Пыльное чердачное пространство, заваленное различными ящиками с припасами, встретило меня. Я не стала включать свет или оглядываться на наши старые спальные мешки, свёрнутые в углу. Легла на пол и приникла к трещине между досками, сердце бешено колотилось.

Септимус и его сообщники находились чуть в стороне от моего обзора, но я прекрасно слышала их, когда они подошли к моему рабочему столу, чтобы забрать «Легенды болот».

— …как мы можем быть уверены, что она действительно ищет его? — шёпотом спросил Гектор.

Я резко вдохнула, стараясь расслышать хоть что-то сквозь внезапный шум крови в ушах.

— Они примут любую работу даже от самой жалкой колдуньи, и если это нужно Совету, то значит, это нужно и всем остальным, — прошипел Септимус. — Награда будет слишком велика, чтобы они могли отказаться.

Крысинное дерьмо, подумала я.

Ничего из этого не могло быть случайным. Они точно говорили о Кольце Рассеивания.

Эмрис был не единственным Опустошителем, кто искал это кольцо; теперь звучало так, будто весь Совет вовлечён в это — и у них была фора. Горечь оставила неприятный привкус на языке.

— Может, стоило просто схватить её и покончить с этим, — проворчал Финеас. — Не хочу тащиться через все болота Англии в поисках его гниющего трупа. А что, если кто-то из них найдёт его раньше нас? Нам никогда не вытащить его из лап Совета, а потом нам придётся опасаться гнева Эндимиона…

— Замолчи, старый дурак, — резко оборвал его Септимус, захлопывая тяжёлую книгу и направляясь к двери «Все пути». — Хватит с нас. Мы не можем потерять ещё час.

Мой пульс ускорился в такт его быстрым шагам. Ужас наполнял меня медленно, но не менее ядовито, когда его последние слова эхом отдались на полированных каменных плитах подо мной.

Я перекатилась на спину, мысли вихрем закрутились в бурю тревоги и страха. Лежа там, в тёмной тишине, слова Септимуса всплыли в моём сознании, пронзая хаос.

Где он оставил тебя и твоего брата?

Я поднялась с пола, чувствуя себя так, будто продираюсь сквозь холодную, тёмную воду, и направилась обратно вниз. Проходя под мраморной аркой библиотеки, снова увидела послание, высеченное на ней:

ТЕ, КТО УКРАДЁТ СОКРОВИЩА, УМРУТ, ЗАБЫТЫЕ ПЕРОМ, ДРУЗЬЯМИ И РОДСТВЕННИКАМИ

Основатели гильдии договорились с одной из колдуний, чтобы наложить это проклятие, и его сигилы, вырезанные на стене, были спрятаны за стеклом над столом Библиотекаря, чтобы кошки не попытались его растерзать. Они по-прежнему собирались перед ним каждый день, шипя. Ждали, пока кто-нибудь из нас, глупых людей, не снимет эту долго созревавшую тёмную магию.

Но никто никогда этого не сделает. Это была единственная страховка гильдии, гарантирующая, что пожертвованные реликвии и книги останутся в здании, даже для Опустошителей, которые их принесли. Потерять доступ к этому храму информации — и быть проклятым в забвение, лишённым всех прав на похвальбу — оказалось слишком большим испытанием для большинства Опустошителей, чья жизнь зависела от их репутации.

— Библиотекарь? — позвала я.

Тяжёлые шаги раздались по полу, когда Библиотекарь появился из дальнего кабинета, к его металлическому корпусу прилипли случайные кусочки бумаги и упаковочной ленты. При виде его и знакомого мягкого жужжания внутренних механизмов я ощутила тёплое чувство.

Автомат двигался, словно был создан вчера, а не тысячи лет назад в мастерской Дедала — или самого Гефеста, в зависимости от того, какой легенде верить. Для большинства он, должно быть, выглядел как странный андроид или бронзовая статуя, внезапно ожившая и сошедшая с пьедестала.

Древняя, странная живительная ртуть текла через промежутки в его металлических суставах и вокруг глаз. Его металлическое, неподвижное выражение в детстве казалось мне пугающим, но теперь я находила в его постоянстве утешение.

— Да, юная Ларк? — пробормотал он на древнегреческом.

В своей прошлой жизни, когда библиотека ещё была хранилищем чародейки, автомат охранял сокровища внутри, хотя сам являлся самым ценным экспонатом её коллекции. Гильдии удалось перепрограммировать его так, чтобы он стал хранителем библиотеки и беспристрастным исполнителем её правил. Но, хотя автомату можно было показать, как пользоваться пылесосом, обучить его современному языку оказалось невозможно.