Сердце дракона

Глава 12

В дом Смидкелля с надменным видом вошел маг Кольссинир — рослый, худощавый, с великолепной серебристо-черной бородой. Длинный плащ его был застегнут на плече, короткую куртку с высоким воротом стягивал широкий дорогой пояс. Плащ и куртка были щедро украшены развевающимися лентами и вышивкой, вдобавок маг носил довольно вызывающего вида шляпу с четырьмя свисающими ушами на макушке — эта шляпа весьма ясно указывала, откуда он родом. Его штаны — в жизни Брану не доводилось видеть более ярких и необъятных штанов — были заправлены в сапоги, выделанные из кожи с головы северного оленя (ноздри животных образовывали загнутые носки сапог). И точно всей этой роскоши было еще недостаточно, маг еще носил заткнутыми за пояс пару великолепнейших вышитых рукавиц.

Поверх собственного носа он уставился на троих рабов, которых привели к нему на осмотр, затем с явным неудовольствием поглядел на Скальга.

— Так это и есть те самые рабы, — подвел он итог. — Негусто, прямо скажем. Глядеть почти и не на что. Как и на тебя, Скальг. Знавал я одного конокрада, так тот был так на тебя похож — ну прямо брат-близнец.

Скальг кивнул и нервно сплел пальцы.

— Да ведь у меня никогда и не было брата-близнеца. Видишь ли, этот мир несправедлив и неблагодарен, и знавал я такие трудные времена…

— Ба! — фыркнул Кольссинир прямо в лицо Брана, хотя тот был его на несколько дюймов выше. Бран не шелохнулся, юноша и маг обменялись оценивающими взглядами.

Затем Кольссинир толкнул Ингвольд.

— А этот чересчур тщедушный. Этакие тощие мальчишки мрут, как мухи, без малейших усилий со стороны, а причиной тому считается недостаток еды и приличного убежища на ночь.

Скальг горячо вклинился в его речь:

— Но ведь рослые крепкие парни, как эти двое, вдвое больше и наработают дровосеками и водоносами, а уж работать могут хоть полночи без особых усилий. Не говоря уже, кстати, о том, что хорошего работника найти сейчас нелегко, потому что торговцы не добираются до этих мест, а доккальвы похищают и убивают ваших рабов все чаще и чаще.

Кольссинир пренебрежительно ткнул Ингвольд своим посохом.

— Ты, стало быть, хочешь сказать, что мне следует взять, что дают, и радоваться, а иначе ты пойдешь торговаться с кем-нибудь еще или запросишь немыслимую цену только потому, что волен отказаться от сделки. Так, что ли?

Скальг весь скорчился, едва выдавив болезненную ухмылку.

— А если даже и так — что в том плохого? Торговля есть торговля, я так считаю. Я предлагаю тебе выгодную сделку — купить у меня троих рабов, вот и все.

Кольссинир хмуро воззрился на Пера, и тот ответил ему точно таким же хмурым взглядом.

— Не нужны мне три раба. На троих у меня коней не хватит.

— У нас есть два коня, — надменно промолвила Ингвольд.

— Ничего себе! — воскликнул Кольссинир с явным возмущением. — Чтобы у рабов были собственные кони? Да одна мысль о таком святотатстве способна поставить с ног на голову всю нашу систему правления, а заодно и общественный порядок! Не-ет, едва я увидел всю вашу компанию, я уж понял, что творится что-то дьявольски неладное, а моя Сила предостерегла меня, что внутри у вас кишмя кишат черные замыслы, извиваясь, точно змеи, готовые ужалить незащищенного. Ты, к примеру, Скальг, совсем не тот, за кого себя выдаешь.

Ухмылка Скальга стала шире и вынужденней.

— Я бы мог покаяться, и дело с концом, но позволь тебе напомнить, что я ведь и не старался никого обмануть. Я просто приехал сюда, чтобы избавиться от троих рабов, которых я больше не в силах содержать. Это верно, я хоть и маг, но не из Гильдии, и даже никогда там не был, да, без сомнения, и не буду, поскольку от мага Гильдии требуется быть хотя бы изредка трезвым, а я очень уж уважаю добрый выдержанный эль. Были у меня когда-то и Сила, и стремления, и мечты, как бы сделать побольше добра моим соплеменникам-альвам и причинить побольше зла их врагам… но сейчас ты видишь перед собой жалкие останки всех этих драгоценных надежд, ничтожное существо, которое стремится лишь обрести недолгий кров и пищу, прежде чем вернуться в ледяной и злосчастный мир бездомных и одиноких скитаний. Все, чего я прошу — приличную цену за этих рабов, которые разделяли со мной мой горький жребий, надеясь найти что-то получше, но так надежды и не осуществив. Так что же, сговоримся — сотня марок за троих рабов и двоих коней, идет?

Кольссинир лишь фыркнул.

— Слушай, Скальг, это ведь не последние рабы в мире. На миг ты меня чуть было не разжалобил своей душераздирающей болтовней. А я прежде всего хотел бы знать, откуда ты добыл сразу троих рабов, старый воришка. Красть рабов — преступление почти такое же тяжкое, как конокрадство.

— Нет-нет, я этого не делал! — запротестовал Скальг, впадая в праведное возмущение. — Я могу быть порой слегка нечестен, иногда меня можно назвать, как ты сказал, воришкой, но никогда в жизни не украл я вещи солидных размеров, как вот раб или, к примеру, лошадь.

— Так откуда же ты их взял-то? — вмешался Смидкелль, явно мучимый беспокойством и раскаянием за то, что дал приют подобному типу.

— Мы беглые, — сказала Ингвольд так спокойно, точно не существовало наказания для рабов, бегущих от хозяев.

— Час от часу не легче! — вскричал Кольссинир, разворачиваясь к ней с изумлением, которого ему не удалось скрыть. — Тогда эти кони — краденые, а вы трое ничем не лучше изгоев, да тут еще и этот старый плут пытается с выгодой продать рабов, которые ему и не принадлежат, а между тем их, должно быть, ищут законные хозяева, чтобы примерно наказать за побег, если вообще не вздернуть!

— Об этом можешь не беспокоиться, — продолжала Ингвольд тем же спокойным и полным достоинства голосом, который приличествовал бы всякой дочери вождя. — Мы из мира скиплингов, и никто нас не ищет — здесь, по крайней мере. Мы путешествовали вместе со старым бродягой Скальгом ради его, так сказать, покровительства, и с радостью с ним расстанемся, если только ты не скупой и не жестокий.

— Ну и ну! Это для меня что-то новенькое! — восклицал Кольссинир, расхаживая взад-вперед, стуча себя кулаком в грудь и размахивая руками, точно вот-вот готов был взорваться от возмущения. — Рабы, которые ставят условия своим хозяевам! Рабы, которые владеют лошадьми! Рабы, которые бросают своих хозяев и удирают в мир альвов!

— Ну что ж, я могу дать тебе несколько дней на размышление, — успокоил его Скальг.

Кольссинир опять громко фыркнул.

— Да нет у меня нескольких дней! Мне немедля нужны работники, иначе я не успею в Микльборг прежде, чем его осадят Миркъяртан и Хьердис. Мне нужны по меньшей мере два крепких парня, чтобы помогать мне вести караван, да и третий сгодится, даже такой бледный и костлявый. Полсотни марок, старый ты ворюга, и больше они не стоят, даже в военное время. — Он извлек на свет увесистый кошелек и принялся отсчитывать золотые монеты.

Глаза у Скальга загорелись, как он ни старался напустить на себя равнодушный вид.

— Эх, не хотелось бы мне продавать их так дешево, в конце концов мы вместе пережили столько передряг, что они мне почти что друзья. И не хотелось бы мне продавать их… гм… так сказать, неподходящему магу. Я, видишь ли, обещал, что продам их хозяину, обладающему незаурядной мудростью и Силой…

— Ну так это я, — прервал его Кольссинир. — Я считаю, что я — лучший маг в Ландборге, а то и на всем западном побережье. Во всяком случае, никто со мной подолгу не спорил после того, как я это объявил. — Он вдруг облекся светящимся и потрескивающим ореолом. Пламя брызгало с каждого волоска на его голове и в бороде, клубочками золота сверкая на кончиках пальцев. Движением плеча Кольссинир уничтожил иллюзию и бросил на стол свой кошелек. — Вот твои золотые, ничтожество. Бери их и уноси ноги из Ландборга. И на глаза мне больше не попадайся… понял? — Он пристально глянул на старого мага, который хитро моргал, кивал и гримасничал, подвешивая себе на шею увесистый кошелек.

— Прощайте, — объявил Скальг, бочком отступая к двери, бросил на Брана последний заговорщический взгляд — и убрался восвояси вместе с золотом.

У Смидкелля был довольно растерянный вид.

— Может, нам проследить за старым негодяем? Что-то мне не верится во все их россказни. За всем этим кроется какой-то умысел.

Кольссинир расхаживал туда-назад, разглядывая своих новых работников.

— Да, я и сам так думаю. У старого хитрюги не мозги, а скользкие угри. Даже я не смог вытянуть из него правду о его истинных намерениях. Тип он весьма загадочный… что скажешь, паренек? — Кольссинир пронзительно глянул на Пера, который скептически пожал плечами.

— Скальг — и вдруг загадочный? Вот уж не замечал. С чего ты это взял? — осведомился он.

Кольссинир сморщился и покачал головой5

— Похоже, рабы в мире скиплингов считают себя ничем не хуже свободных, если осмеливаются задавать такие вопросы. Надеюсь, ваши отвратительные вольности не заразительны, не то все рабы в мире альвов тоже начнут требовать себе в собственность коней и новые дома. — Он грозно глянул на всех троих по очереди. — Хочу вас предостеречь, что хозяин я не из легких, хотя совсем не скуп и не жесток. Я хочу, чтобы все вы трудились на износ, да и путешествие у нас будет не из приятных. Мы поведем десять пони, груженных тюками, в Микльборг, а там, между прочим, идет война. Только мы сумеем помочь Микльборгу продержаться зиму, а она нагрянет еще прежде, чем мы ее ждем. Хьердис и Миркъяртан захватили Тромбсборг и Ведьмин Курган…

— И Гледмалборг, — добавила Ингвольд, — а Микльборг — их следующая цель.

Кольссинир изогнул бровь.

— Похоже, сейчас вы мне объявите, что побывали по ту сторону Гибельных Гор, если уж так хорошо осведомлены о происходящем.

— Верно, — кивнула Ингвольд. — Хотя мы и прибыли из иного мира, мы хорошо знаем, что здесь творится. А я — единственная, быть может, кто уцелел после гибели Гледмалборга.

— Ясно, — проворчал Кольссинир. — Значит только скиплинги — беглые. — Он искоса, грозно глянул на Пера и Брана. — Надеюсь, у вас двоих достанет здравого смысла не сбежать снова. От меня вам лучше не убегать. Мне понадобится изрядная подмога, чтобы благополучно доставить припасы в Микльборг. И если демон побега начнет снова вас искушать — вспомните о нескольких сотнях добрых альвов, которые погибнут этой зимой от голода и холода, окруженные рыщущими во тьме доккальвами. Ну что ж, о вашей участи все решено и сказано, поглядим теперь на ваших коней и начнем собираться в дорогу.

Кольссинир оглядел Асгрима и Факси, сопровождая осмотр задумчивым изгибанием бровей и многозначительным фырканьем. При виде Асгрима он обменялся со Смидкеллем понимающим взглядом и пробормотал: «Несомненно, украден». Асгрим с виду был превосходный конь, не то что старина Факси. Кольссинир покачал головой, но Смидкелль сказал ему:

— Эта коняга способна бежать рысью весь день почти без передышки. На вид она мягкая, точно масло, но под этой шкурой полно железа.

— Ха, увидим. Говорят, крапчатые кони везучи. Эй, парень, — буркнул он, обращаясь к Брану, — в каком мире ты его украл, в том или этом?

— Я его вообще не крал, — отвечал Бран. — Прежний хозяин подарил мне его в знак дружбы. Не тревожься, из-за него у тебя проблем не будет.

Кольссинир выразительно кивнул.

— Хорошо, коли так, или мы оставим его на закуску троллям. Ну, пошли, нам нынче предстоит переделать гору всякой работы.

Он попрощался со Смидкеллем и во главе процессии зашагал прочь.

Дом Кольссинира был пристроен ко склону холма в самой высокой части форта, и часовые обыкновенно поднимались на его крышу, чтобы с высоты оглядывать равнину. Через дымовое отверстие они приветствовали мага, точно старые друзья, и частенько заглядывали к нему, чтобы выпить после дежурства. Дом был невелик, темен и на редкость загроможден всякой всячиной.

Везде громоздились груды мешков с провизией и снаряжением, доходя до потолочных балок, и для людей или лошадей места оставалось маловато. Бран поставил двоих коней в большую конюшню к одиннадцати другим животным, и нырнул в загроможденную тюками темноту Кольссинирова дома. Из-за огромной груды мешков с мукой до него донесся голос мага, велевший Перу и Ингвольд сложить все в провощенные мешки и приготовить тюки для коней.

Около полудня стражники с крыши прокричали в дымовое отверстие:

— Эгей, Кольссинир! Можем мы разделить с тобой то, что кипит в этом котле? У нас есть сыр, эль и черствый хлеб — это наша доля.

— И спрашивать нечего, олухи! — проревел в ответ Кольссинир. — Спускайтесь немедля, а то здесь и крошки не останется — у меня сидят три голодных раба, которые способны умять целиком жареного тролля. Эй ты, помешай в котле. Как, кстати, твое имя?

Бран поднялся и заглянул в котел. Можно было подумать, что маг варит там не обед, а охапку грязного тряпья и старых башмаков.

— Бран, господин мой. — Он осторожно помешал месиво, различив в нем брюквины, нечищенную картошку и стебли ревеня — все это плавало в жирной серой похлебке явно бараньего происхождения.

Стражники перебрались через груды тюков, добродушно переругиваясь с Кольссиниром, и уселись на связках вяленой трески. Бран разлил варево по большим глиняным горшкам и со своей долей пристроился около Пера и Ингвольд. Еда была не самая изысканная, да и хлеб черствый — зато всего много.

— Мы слыхали от Смидкелля о твоих новых рабах, — заметил один из стражников. — Судя по их виду, это сущие негодяи. Знаешь ведь, воры да беглецы частенько сворачивают на старую дорожку. На твоем месте я бы не доверил им оружия.

— Да ведь ты не на моем месте — ты всего лишь стражник, а я — маг, — добродушно огрызнулся Кольссинир. — Мне приходилось иметь дело с доккальвами, троллями, йотунами северными и южными, ледяными магами и упырями-драугами — с тремя рабами я уж как-нибудь управлюсь.

— Кстати, о драугах, — вмешался второй стражник, насаживая на кинжал картофелину, — слыхал ли ты, что прошлой ночью приключилось с Вейли, моим шурином?

— Вейли — это который с короткой светлой бородкой? — уточнил его приятель.

— Да нет, это другой мой шурин, который женился на…

— Говори лучше, что там случилось прошлой ночью, — проворчал Кольссинир.

— Так значит, о драугах, — продолжал стражник, понижая голос, — мой шурин Вейли прошлой ночью выезжал из форта вместе с Тродсонами, да в темноте от них отбился — он ведь вечно ездит на одноглазой кляче его жены — ну, ты знаешь, кого я имею в виду. И вот, когда он один-одинешенек искал дорогу в Ландборг, нагнал он на дороге какого-то конника и решил было, что это старый Ньял, даже завопил ему вслед какую-то чепуху — ан, глядь, это вовсе не Ньял, а вообще драуг. Вейли рассказывал — сущая, мол, громадина, в жутком шлеме странного вида, а глаза горят, как огонь, и конь выглядит так, точно помер столетье назад — шкура свисает клочьями размером с твою ладонь, грива до колен и сплошной голый костяк. — Голос его упал до потрясенного шепота, и стражник огляделся, точно ожидая, что драуг и его скакун вот-вот появятся из-за горы связок вяленой трески.

— И это все? Что же сделал твой брат после того, как так фамильярно обошелся с драугом? — спросил Кольссинир.

— Шурин, а не брат. Я думаю, он развернул старую клячу своей жены и нахлестывал ее до самого Ландборга, чуя спиной дыхание драуга, пока благополучно не въехал в ворота и они за ним не захлопнулись. Просто чудо, что эта кляча не свалилась оземь и не переломала шеи себе и шурину. Случись такое со мной, уж я бы…

— Да ладно, ты бы сделал то же самое, — прервал его второй стражник. — Кольссинир, доводилось ли тебе слышать о драуге, которого описал Вейли?

Кольссинир с задумчивым видом отломил от хлеба изгрызенный мышами кончик, терзая слушателей нарочитым молчанием, а Пер между тем незаметно ткнул Брана локтем в бок. Кольссинир, однако, это заметил, и сурово глянул на скиплингов:

— Похоже, вы, парни, слыхали о подобном драуге? Или, может, даже знаете его имя? Верно, скиплинги могли бы пригодиться не только мне, но и доккальвам или Миркъяртану, так что вы, трое — поберегитесь! — Он сделал мгновенное движение рукой, и в ней блеснул отменно заточенный нож. — В нашем мире с соглядатаями разговор один: перерезать горло и бросить без погребения.

— Мы не соглядатаи! — возмущенно отозвалась Ингвольд. — Лучше умереть, чем быть в союзе с Хьердис и Миркъяртаном. Само собой, нам известен драуг, о котором вы говорите. Все, кто побывал к востоку от Гибельных Гор, знают, кто такой Скарнхравн. Он предводительствует драугами Миркъяртана и носит шлем Дирстигга.

Стражники переглянулись с нешуточным испугом.

— Скарнхравн! К западу от Гибельных Гор! Неужели Миркъяртан ударит не на Микльборг, а на Ландборг?

Кольссинир спрятал нож так же стремительно, как извлек его на свет.

— Так ведь Вейли видел только одного драуга, а не целое войско. А все же — не странно ли, как зачастили в Ландборг гости? Особенно диковинные гости. Ничего, я еще доберусь до правды, когда время не будет так меня поджимать… Кстати о времени — не пора ли вам, друзья мои, возвращаться на пост?

Стражники удалились, рассыпавшись в благодарностях, и Пер, Бран и Ингвольд вернулись к своей работе, избегая взгляда Кольссинира, который следил за ними пристально и весьма задумчиво. Весь остаток дня он хранил на лице озабоченное выражение, рассеянно напевал обрывки песенок и ни на чем особенно не останавливал взгляда. Он шнырял меж грудами тюков, точно надеясь подслушать в разговорах своих рабов что-нибудь любопытное. Той же ночью Бран проснулся от звука тихих шагов мага, который нес с собой рожок-светильник. Долгое время маг изучал лица своих работников, затем коротко, нетерпеливо вздохнул и удалился. Бран услышал, как он вышел к лошадям, сел на одну из них и поскакал к стене форта. Бран поколебался, не разбудить ли остальных и не предложить им бежать, но размышляя об этом, сам не заметил, как уснул, благодарный судьбе за полный желудок и крышу над головой, как бы кратковременны ни были эти маленькие роскошества.

Поутру Бран тайком следил за Кольссиниром, который, в свою очередь, исподтишка наблюдал за своими рабами. Маг расхаживал по дому со свирепым и угрюмым видом и даже взбирался на крышу дома, чтобы обозреть окрестные холмы и равнины. В полночь он снова выехал из дома и вернулся только через пару часов, причем пахло от него паленой шерстью. Наутро Бран приметил, что на Кольссинире новый плащ, а старый скомкан и засунут между балок. Улучив момент, Бран вытащил его и оглядел. Как он и подозревал, плащ оказался изрядно пожжен, и это лишь укрепило уверенность Брана относительно того, с какой целью Кольссинир разъезжает по ночам. Удовлетворившись обгоревшим плащом, маг не продолжал уже ночных прогулок и с удвоенными стараниями принялся за свои прежние дела-то есть подготовку каравана для Микльборга.

Когда путники наконец тронулись в дорогу, экипированы они были отменно. Старую одежду заменили на новую, каждый получил по паре сапог из оленьей кожи, проложенных крупной пористой травой, чтобы сохранять ноги в тепле. Ингвольд ехала на запасной лошади, а сам Кольссинир появился с великолепным, горячим черным конем — его выгодно отличали тонкая шея и стройные длинные ноги, особенно в сравнении с мохнатым приземистым Факси и неказистыми вьючными лошадками. Кольссинир отлично сознавал, как лихо он выглядит, гарцуя на своем вороном красавце впереди длинной цепочки лошадей и вьюков, когда караван выехал из ворот Ландборга и направился по тракту на север.

Четыре дня они проворно двигались вперед, ни разу не заметив поблизости Скарнхравна. Пер был уверен, что драуг остался бродить под земляным валом Ландборга, так и не поняв, что его добыча ускользнула. Бран на это не особо надеялся, и чем глубже забирались они в Гибельные Горы, тем тревожнее ему становилось, причем отнюдь не только из-за троллей, которые донимали их еженощно. Кольссинир отпугивал троллей огненными чарами и искусно замаскированными ловушками, которые он явно обожал. Ничто не могло доставить ему большего удовольствия, чем вид полудюжины троллей, которых он поутру обнаруживал висящими вниз головой на скалах или деревьях. Магические круги, которые Кольссинир чертил каждый вечер вокруг стоянки, неизменно подпаливали десяток, а то и больше троллей за ночь, а другие хитроумные ловушки яркими вспышками света превращали троллей в камень. Кольссинир всегда оставлял эти мрачные останки в качестве предостережения прочим тварям.

На пятый день пути Кольссинир объявил с обычным своим самоуверенным видом, что они прошли уже больше половины пути до Микльборга. Весь день он подгонял караван и вечером приказал остановиться на ночлег позже обычного. Осень шла к концу, и дни становились короче, а это означало, что все меньше остается дневного света для существ, предпочитающих солнце, и все больше ночи для тех, кто живет под покровом тьмы.

Смеркалось. Бран озабоченно поглядывал на тени. Наконец он подъехал к Кольссиниру и сказал:

— По-моему, нам пора остановиться на ночлег, Кольссинир, пока еще можно хоть что-то разглядеть. Того и гляди, настанет непроглядная темень — и либо какая-нибудь лошадь провалится в пропасть, либо ее утащат тролли.

— Верно, — согласился Кольссинир. — А не чудится ли тебе в сумерках другая беда, похуже этих? Может, кто-то нас преследует?

Бран резко оглянулся, тотчас подумав о Скарнхравне.

— Может быть, и так, — осторожно ответил он. — Маг ты, а не я, тебе и виднее.

— Ну-ну, не дерзи. Остановимся здесь, но не разгружайтесь, пока я не пройдусь немного назад и не присмотрюсь кое к чему. И пока я не вернусь, держите ушки на макушке. — Говоря эти слова, он спешился и протянул каждому из своих рабов меч и топорик.

— Я бы предпочел добрый лук и стрелы, если, конечно, у тебя они найдутся, — расхрабрившись, заметил Пер, хотя с радостью пристегнул меч к поясу и одобрительно взвесил в руке топорик.

Кольссинир дал ему лук и стрелы.

— Не стоит и спрашивать, умеете ли вы обращаться с оружием, хотя законы и запрещают рабам вооружаться. А впрочем, какое нам дело до законов?

Все еще ворча и качая головой, он почти бесшумно зашагал в сгущавшуюся тьму, то и дело высекая искры случайными ударами железного наконечника посоха о камень.

Вьючные лошади вздыхали и переступали с ноги на ногу, укоризненно постанывая и фыркая. Они устали и хотели только одного — покататься вспотевшими боками по траве и получить свою порцию зерна. Холодный ветер прохватывал всех насквозь, и оттого ожидание Кольссинира казалось еще более тоскливым и мучительным делом.

Уже совсем стемнело, когда они услыхали отдаленный крик. Через несколько минут загрохотали камешки на тропе, и с холма, старательно тормозя, бегом спустился Кольссинир. Спотыкаясь и тяжело дыша, он вскарабкался в седло и принялся нахлестывать вьючных лошадей, гоня их заплетающимся галопом.

— Это Скарнхравн! — прохрипел маг, все еще не в силах отдышаться. — Он прямо позади нас! Скорей! Бегом! — он подтолкнул своим посохом Факси и умчался подгонять медливших лошадей.

Факси возмущенно отпрянул прочь и, как Бран ни погонял его, перешел на рысь. Бран хорошо знал, что несмотря на все крики и угрозы Кольссинира, бесполезно сейчас оскорблять коня плетью или руганью. Он далеко отстал от других и потому, оглянувшись, первым увидел, как отдаленное багровое сияние движется, подскакивая, по леднику внизу, делая круг, чтобы застать путников врасплох за следующим утесом. Скарнхравн словно растаял среди скал, и лишь когда кони обогнули скалистый отрог, он появился наверху, всего лишь на расстоянии полета стрелы, весь пышущий багровым жаром, точно перегретый чайник. Кони в ужасе сбились в груду, но Кольссинир безжалостно погонял их вперед. Огненный взгляд Скарнхравна скользнул по лошадям, опаляя их гривы и обжигая тюки, но животные храбро скакали дальше, подбадриваемые окриками всадников.

Факси, однако, бросил лишь взгляд на Скарнхравна — и замер на месте, точно вкопанный. Прочие кони, спотыкаясь, кое-как спустились по крутому льдистому оврагу на ледник, где клубились испарения небольшого горячего источника, мгновенно скрыв из виду спутников Брана и оставив его и Факси один на один со Скарнхравном — теперь их разделяло лишь небольшое ущелье. Кольссинир яростно кричал что-то с другого берега звенящего ручья, из-за горячего тумана, но Факси упорно отказывался идти вперед. Когда Бран легонько похлопал его по бокам, он быстро попятился, точно показывая, что не желает никаким образом приближаться к Скарнхравну. Бран спешился и попытался перевести коня под уздцы через ручей. Текучая вода, говорила когда-то его старая бабка, лучшее средство избавиться от преследующей тебя нечисти, а сейчас Брану некогда было думать, ошибалась она или нет. Он повис на уздечке Факси, проклиная его, и даже огрел плашмя мечом. Факси кругами плясал около Брана и упорно не желал подчиняться. Криков Кольссинира больше не было слышно. Скорее всего, он двинулся дальше вместе с караваном, решив, что лучше потерять одного раба, чем все имущество.

Бран начал отступать, и Скарнхравн, развернув коня, двинулся за ним следом. Сквозь огненные прорези в забрале шлема драуг разглядывал свою жертву. Бран выхватил меч и спрятался за большим камнем, решив как можно дольше задержать Скарнхравна и дать Кольссиниру возможность уйти.

Скарнхравн обнажил свой меч, со зловещим хохотком приближаясь к Брану.

— Так это скиплинг, один из тех беспокойных чужаков, что помогли Ингвольд бежать? Миркъяртан будет рад увидеть тебя поджаренным, дружок.

Бран пятился перед наступающим драугом.

— Ты — прах и старые кости, и больше ничего, — сказал он. — И тебя надлежит сжечь, как дрова, нарубленные слишком давно.

— Старые, сгнившие кости, что верно, то верно, — просипел Скарнхравн, — но я буду служить Миркъяртану, пока уцелеет хоть одна частичка этого тела. Драуг никогда не забывает, что ему приказано, и я поймаю Ингвольд, даже если мне придется прикончить тысячу скиплингов, начну с тебя. Ты совершил много недозволенного.

— Много неожиданного для Миркъяртана и Хьердис, — поправил его Бран, — и уж поверь, им еще не раз предстоит удивиться. Скоро, очень скоро льесальвы загонят вас всех туда, где вам и надлежит быть, и драуги будут уничтожены.

Чепуха. У нас плащ, шлем и меч Дирстигга. Какая сила может нас остановить?

— Рибху не на вашей стороне, а без них вы проиграете, — сказал Бран, сжимая в ладони медальон с драконьим сердцем. Слабое жжение охватило рот и горло уже при одной мысли о драконьем мясе.

— Довольно бессмысленной болтовни. Я должен нагнать девчонку. — Скарнхравн наполовину приподнял забрало, и луч огня наискось прорезал тьму. — В силах ли ты помешать мне, скиплинг? Можешь на сей раз спастись от своей судьбы? Где же твои хваленые Рибху, когда тебе так нужна помощь?

— Здесь! ответил Бран, извлекая из медальона закопченный комочек драконьего сердца. Держа его перед собой, с мечом наготове он вышел из-за прикрытия скалы.

Огненный взгляд Скарнхравна метнулся к нему, и Бран вытянул навстречу руку с зажатым в ней сердцем. Вдруг жаркое пламя задрожало, угасая, и исчезло без следа, окутав Скарнхравна клубами черного дыма. Откинув забрало, драуг впился в Брана злобным взглядом глаз, пылавших, точно багровые угли в затухающем очаге.

— Это нечестно, — просипел Скарнхравн. — Так быть не должно. Миркъяртану нужен ты, а не девчонка. Сердце у тебя. Надо сказать Миркъяртану… но драуг никогда не забывает приказа. Девчонка должна вернуться к Миркъяртану. — И он развернул коня, чтобы двинуться по следу Ингвольд.

Бран прыгнул вслед за ним, взмахнув мечом, точно всю жизнь умел с ним обращаться, и одним взмахом обрубил задние ноги коня-упыря, точно это было гнилое дерево. С душераздирающим воем Скарнхравн поднял в воздух своего искалеченного скакуна, раздирая огненными сполохами небо, и еще попытался напоследок испепелить Брана своим взглядом — но безуспешно.