Седьмой прыжок с кульбитом

Глава 38

Глава тридцать восьмая, в которой молодым у нас везде дорога

Мудрые люди говорят так: на аллаха надейся, а ишака привязывай. Поэтому на дверях моей квартиры висел сигнальный оберег от лихих людей. Вещь простенькая, но эффективная. Потом Нюся дополнила оберег наговором, отбивающим желание войти. Следом внедрила еще что-то полезное из техники отвода глаз, в тонкости я не вникал. Однако бабушка Мухия заверяла: враг не пройдет. В смысле, своим это не страшно, а чужих людей отвадит на раз. При этом наглецов отпугнет вплоть до расслабления сфинктера заднего прохода.

Полезные штуки штампует Анюта. По крайней мере, соседи за солью не нагрянут, а цыгане попить не попросят. И многочисленные ООО «Горгаз», и свидетели Иеговы пройдут мимо, предлагать здесь свои услуги и брошюры им в голову не придет. Все эти фишки новостью не являлись, были давно отработаны на домах Антона и Нины Ивановны. Так что сомнений в качестве не возникало. И естественно, что в своем деревенском особняке я эти технологии внедрил первым делом. И дополнил охранной системой с видеонаблюдением, чтоб уже наверняка.

У частного дома полно несомненных достоинств. Что ни говори, а когда над головой никто не топочет и ничего не роняет, это огромный плюс. А во-вторых, здесь нет лестничной клетки, того страшного места, где чудеса и леший бродит. Не знаю, как сумел бы Пушкин описать характерные шумы большого муравейника, обремененного лифтом и мусоропроводом. Насчет бродячего лешего проще, именно так скребутся в квартиру напротив мои пьяные соседи в том мире.

И еще в частном доме нет звуков ремонта, если не сам. Хотя психологи утверждают, будто визг дрели на рассвете — нормальное дело. Сосед мужского пола не просто так сверлит дрелью, таким образом он привлекает самку. Единственным минусом деревенского дома являются утренние петухи, соседские и свой. Ну а что делать? Ничего идеального не бывает. Зато после криков петуха каждое утро появляются свежие яйца, независимо от погоды.

Частный дом — это безмятежный уют. Это цветущие на подоконнике гортензии, кактусы и герань. Орхидеи и фиалки появились потом, а так в моем новом доме всё осталось, как было при старых хозяевах. Самовар на веранде, где виден палисад сквозь распахнутые окна. Резные наличники здесь вообще грех трогать, поскольку выглядят произведением ручной работы.

Пришлось доплатить, конечно, за древние гардины, кисейные занавески и тканые половики. Старый почерневший буфет мне очень понравился, как и огромный сундук, обитый железом. А также скатерти, вязаные салфетки, тряпичный абажур и венские стулья вокруг круглого стола в «зале».

Это место я переименовал в кухню-столовую, потому что здесь имелась русская беленая печь и посуда. Летом прямо на чугунные круги печки можно поставить двухконфорочную плиту на газовом баллоне. Кроме гостиной, легко совмещаемой с кухней-столовой, к печке с сторон разных примыкали две крохотные спальни. Четвертую комнату можно было бы назвать кабинетом, хотя просилось другое слово: чулан с окном. Ну и застекленная веранда, этот обязательный атрибут для деревенского среднего класса.

Домик в деревне — не только уют. Свой дом наполняет жизнь человека непрерывной возней с крышей, забором и курятником. Сад с огородом тоже требуют внимания. И сельский житель, вроде бы ничем не занятый, постоянно что-то делает. Всё что угодно, кроме качания в гамаке. Поэтому, наверно, гамака у меня нет. И бассейна нет. Здесь вообще ничего такого нет, включая конюшню и теннисную площадку!

Зато везде есть декроттуары. Проще говоря, такие железные скобы для чистки обуви от грязи. А куда денешься, если свой дом — это непрерывное производство? Нельзя просто так взять и уехать. Полезных устройств я установил три: одну на улице возле ворот, другую у входа в дом, и третью при выходе с огорода. Древние французы, знакомы с городской грязью не понаслышке, додумались крепить сбоку декроттуара жесткую щетку. Это изобретение я тоже взял на вооружение.

Конечно, пока я вел праздный образ жизни раненого бойца, за хозяйством присматривала охрана. Об этом говорили кучки земли возле декроттуаров. Ничего не поделаешь, цветочки надо поливать, курочек кормить, и так же регулярно убирать следы их жизнедеятельности. Надо собирать урожай яиц и дом протапливать. Баньку тоже, заодно. И пользоваться теплом парной, пока не остыло. Я не против, пусть парятся, не одному же мне пользоваться служебным положением?

Так вот, всем хорош частный дом, только двор маленький и бегать негде. А на улице джоггингом заниматься не принято, это же поселок с краю города. Прямо говоря — деревня, здесь люди чинно ходят. Да и светиться мне неохота, все внешние контакты ведет Вера, а меня вроде и нет. Поэтому по утрам я бегаю в Кумженской роще, что на берегу Дона. Бег трусцой еще называют «шаркающим», и шаркали мы колонной, вслед за Никой Авдеевой.

В моем новом доме она появилась вскоре после ранения, и сразу взяла власть в свои руки. Анюта не смогла отказать в доставке — Лизавета Сергеевна потребовала этого безапелляционно. Все это как-то совпало с очередным медицинским осмотром Авдеевых, Ники и Лизаветы.

Начал с Ники. Для этого не надо укладывать пациента, достаточно включить особое зрение. Кожные покровы чистые, лицо и зона декольте демонстрируют мягкий заморский загар. Аура цвета фиалки сияет ровно. Люди с фиолетовой аурой неординарны, они постоянно живут на взлете, и стремятся ко всему таинственному и необъяснимому. Им характерна частая смена профессии с целью поиска себя и профессии.

Точно за Нику сказано… Аура ее казалась цельной и яркой, но ближе посмотреть не мешало. И пока я занимался своим делом, пришлось услышать категорический вывод Лизаветы о полной некомпетентности моей охраны. Кстати, всё вышесказанное про ауру ее тоже касается.

— Что это за бойцы, которые от кучки гражданских шпаков отбиться не сумели? — рубанула она. — Щеглы!

К острому выводу прилагалось заявление, что лучше Ники мою тушку никто не сохранит.

— Будешь охранять мой сон? — предположил я тогда, занимаясь спиной девушки.

— Но-но, — сказала Лизавета. — Не зли меня, Бережной.

— В постель с вами, Антон Михалыч, не лягу, — ответила Ника ровным тоном, — но и врага туда не допущу.

Ну, на нет и суда нет. И почему «нет» на охрану, если она так рвется отдать свой долг жизни? Пускай. Спорить с Лизаветой я поостерегся, ей возражать себе дороже выйдет. Да и аргумент был очень убедительный — девушка рядом со мной серьезно снижает риск нападения. И не так бросается в глаза, как два парня за спиной. Авдеевы имеют мнение, а кто я такой, чтобы спорить? Впрочем, милые дамы даже не задумываются, что я сам могу решить все вопросы, то есть смыться в любой критический момент.

Да, у меня надежная охрана. Да, эти парни больше бойцы, чем телохранители, но что имеем, то имеем. Все они обязаны мне своим здоровьем, это большой плюс. И если в автосалоне «Тойота» они показали себя плохо, поскольку не уберегли, то с другой стороны оказались на высоте, поскольку не побоялись пролить собственную кровь.

Редкая ситуация, ведь по большому счету преданная охрана — это миф. Где взять сотню людей, готовых пасть на меч при одном твоем слове? Служить и защищать — да. Отгонять репортеров — обязательно. Но нигде, ни в каком договоре, не написано, что охранник обязан непременно пожертвовать собственной жизнью ради объекта. И даже если написать «живота своего не щадить», то это нелогично, ибо деньгами не измерить цену жизни.

Но когда Авдеевы решили, что Нике надо послужить мне на благо, так ради бога. Пусть дерзает. Сейчас над злобой дня довлеют темы поважнее — три раненых тела в больнице только начали оживать.

— Почему не пришла Лёля? — поинтересовался я между делом. — Давно не видел пациентку и ее руку.

— С ней всё в порядке, только страшно некогда, — Ника разглядывала дикого зверя, дрыхнущего на кровати кверху пузом. — Ого, вымахал как! Уже не котенок, а целый щенок!

— Так чем Лёля занята? — оторвал я ее от созерцания. Так же долго можно смотреть, как течет вода, горит огонь и как паркуется женщина.

Ника перевела взгляд на меня:

— С помощниками маршала Захарова готовит документы по МЧС.

Вот оно как, Михалыч… О новом министерстве я знал. Захаров сразу подхватил идею собрать в одном месте пожарную службу, гражданскую оборону и санитарную авиацию. И сам догадался дополнить это всё спасательной службой, которую можно развернуть на базе десантной дивизии.

— Там куча организационных проблем, одна медицина катастроф чего стоит, — добавила Лизавета. — А Лёлю прочат на должность пресс-секретаря министра.

А вот это убойная новость! Растут люди прямо на глазах.

— И кто у нас будет министр?

Ника пожала плечами:

— Ясности нет. Товарищ Брежнев весьма заинтересовался темой и так глубоко вник, что решил назначить туда генерала Щелокова. Ну а что, старый друг, сосед и надежный товарищ. Проверено, мин нет — МВД уже поднял с колен, надо идти дальше. Говорят, товарищ Пельше еле отговорил Леонида Ильича.

— Были еще кандидаты?

— А как же, каждая группировка своего тащит. Наиболее перспективным мне представляется генерал армии Василий Филиппович Маргелов, командующий ВДВ. Его продвигает товарищ Пельше, только решать будет Политбюро. Всё-таки третье военизированное министерство, после МО и МВД. Тут надо зубастым быть, ведь людей и технику будут брать от армии и милиции.

— Логично, — согласился я.

— А почему одна овчарка ходит за мамой, а вторая лежит у порога? — заинтересовалась Ника.

— Бдят, — честно ответил я. — Смотрят, чтоб Лизавета Сергеевна ничего не стырила. Гости, они всякие бывают.

Тем временем Лизавета обошла мой новый дом. Понюхала герань. Похмыкала у репродуктора, который нес в уши исключительный позитив об успехах посевной. Даже в уютном кресле посидела, потрогала накинутый на спинку плед. Но ничего не сказала. Это был хороший знак, ибо отсутствие критики от Авдеевой — уже неплохо. А во время медосмотра она неожиданно заявила:

— Антон, надо что-то делать с головой.

— Что именно? — не понял я. — Не вижу проблем.

— А я вижу! Я в этом не могу уже ходить.

— Чего?

Лизавета раздраженно ткнула пальцем в макушку:

— Мне надоела вот это.

— Отличная прическа, — в третий раз не понял я. — Короткая, стильная. И очень тебя молодит. Что не так?

— Вот это и плохо, — вдохнула она. — Я же солидный человек, помощник депутата Верховного Совета СССР маршала Захарова. Можешь сделать слегка седую голову с пучком волос на затылке?

Конечно, на этой почве мы поругались. Лизавета разошлась в своем негодовании и стала кричать, что я ни на что не способен, кроме разговоров. Вместо того чтобы спорить с ней, лучше бы сделал! Ведь надо всего ничего: только волосы отрастить и виски слегка посеребрить. И мои отмазки очень напоминают саботаж. Отвергая чужое мнение, слышать ответов она не желала. Жестом отрицания скрестила руки на груди, а в завершение фэншуя выставила ножку, как это умеет делать лучшая тамада Ксения Собчак.

Не способен, ну и ладно! Хоть в драку не кинулась, а то собачки уже волноваться начали. Закончив с обвинением, Авдеева потребовала показать ей громоотвод. Инструкция по технике безопасности запрещает хвататься за оголенный конец, но она это сделала. После чего принялась изливать свою желчь и лишнее электричество. Слава богу, контур заземления в новом доме был, эту фичу я мудро устроил первым делом.

Репродуктор, тихим голосом передававший вести с ролей, захрипел и захрюкал. Боже мой, это ж какие помехи сейчас выплеснулись в эфир? Нерациональный расход ресурсов, но ладно. Более всего возмущало поведение бывшей. Ой, бандурша… Хотелось вытянуть из брюк ремень и отхлестать ее по вредной заднице. Кстати говоря, вполне себе круглой, словно наливное яблочко.

Однако я понимал, что никогда этого не посмею. Если раньше о подобном можно было хотя бы мечтать, то сейчас и думать опасно. Мимоходом шандарахнет молнией меж ушей, и поминай как звали. Нам, боевым гномам и последователям викингов, такой хоккей не нужен! А ведь люди с фиолетовой аурой не умеют расслабляться. Они принимают всё близко к сердцу и постоянно ставят свое душевное здоровье под угрозу.

Но если честно, то мне следовало бы радоваться редким встречам. Пурпурный оттенок ауры Лизаветы говорил о выраженных качествах лидера, таким людям хочется всё контролировать и навязывать свое мнение. Деструктивное самокопание — это не про нее. И если представить, что Лизавета могла быть женой… Тогда получив угрозу личному здоровью, сам бы залез на фонарный столб и повис в проводах. В голову пришли строки из старой полузабытой песни: «Темная ночь, только пули висят в проводах, тускло звезды мерцают».

В конце концов, обиженная Лизавета убыла обратно, а Ника осталась. Никаких проблем я не видел, свободного места в доме у меня полно. Анюта отбытию старшей Авдеевой явно обрадовалась. Овчарки тоже вздохнули с облегчением.

— Ника? — нахмурилась Нюся, вернувшись через минуту.

— Не сегодня, — отмахнулась та.

— Завтра мне будет некогда! — проводница выглядела не очень довольной.

— Ничего, я не спешу, — безмятежно улыбнулась Ника. — Быстро здесь порядок не навести.

А я припомнил известное изречение: «Когда перестанешь исправлять других людей и начнешь исправлять себя, ты поймешь, что нет никаких проблем. У каждого только те проблемы, которые ему поставляет его собственное сознание. Все время я мечтаю и молюсь только об одном: чтобы стать частью реального мира».

Если кто не понял, я не виноват. Данная цитата принадлежит великому БГ.