Щит Найнавы

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Мирчел была в бешенстве, но сумела сдержать себя и не наговорить Ирмасу глупостей. Ей стало очевидно, что она больше не пользуется доверием командира "Ястребов". Разговор с Клочем только подтвердил ее догадку.

– Ты едешь с нами, – заявил ей Дантист во дворе резиденции, – но помни, что отрядом командую я. Ты обязана мне подчиняться беспрекословно.

– Даже если ты начнешь отдавать глупые приказы, Клоч? – не выдержала Мирчел.

– Ты слишком много о себе вообразила, девка, – сказал наемник нехорошим тоном. – Если бы не Ирмас, ты давно бы получила то, чего заслуживаешь. У нас очень многие ребята давно мечтают пустить тебя по кругу. А потом бы я добавил твои жемчужные зубки в свою коллекцию.

– Ты так меня ненавидишь, Клоч? – с ехидной улыбкой спросила девушка.

– Я ненавижу всех баб, а красивых особенно. Ты не исключение.

Ну, еще бы, подумала Мирчел, продолжая улыбаться наемнику. Ты же всего-навсего грязный садист, извращенец и психопат. Ничего, я посмотрю, как ты будешь командовать…

– Я пойду седлать свою лошадь, – сказала она. – Когда выступаем?

– Немедленно. С тобой пойдет Вирн, он приглядит за тобой.

– Мирчел, поверь, это приказ Ирмаса, – сказал ей Вирн на конюшне. – Если позволишь сказать, тебе следует быть поосторожнее.

– С чего ты взял, парень?

– Мне кажется, ты почему-то впала к Ирмасу в немилость.

– Чепуха! – Мирчел щелкнула молодого человека по носу, засмеялась. – Я слишком хороша в постели, чтобы Ирмас перестал меня ценить и любить. А с Клочем наш Ирмас пока еще не спит, хвала Берис. Вот увидишь, я еще заставлю этого грязного ублюдка Дантиста лизать мои сапоги.

Вирн покачал головой. Он не поверил Мирчел. Да и девушка сама не верила в то, что говорит, прикрывала свой страх напускной бравадой. Клоча боялись все. Его боялся сам Ирмас. Наемники шепотом рассказывали друг другу немыслимые ужасы о комнате пыток, устроенной Клочем в подвале резиденции. Туда доставляли не только тех, кого Ирмас считал своими врагами – порой в этот адский каземат попадали молоденькие девушки и мальчики, которых Клоч похищал в Дреммерхэвене. Этот сутулый немолодой человек с узким бледным лицом, седыми усами щеточкой и тяжелым взглядом выпуклых черных глаз был настоящим исчадием Тьмы и не скрывал своих садистских наклонностей – он даже гордился своей нечеловеческой жестокостью. Пока еще Ирмас ей покровительствует, но что будет, если он окончательно разочаруется в ней? Тогда этот маньяк Клоч получит над ней полную власть. Мирчел старалась об этом не думать. Она медленно оседлала своего вороного жеребца, проверила подковы, переметные сумки и легко вскочила в седло.

– Что же ты стоишь? – спросила она Вирна. – Едем, ребята ждут.

Наемники уже собрались на площади. Раньше они встречали Мирчел приветственными криками, теперь молчали, и лишь несколько человек, в основном селтоны, поприветствовали ее с прежним почтением. Это был дурной знак, но Мирчел сделала вид, что это ее нисколько не заботит.

– Держись рядом со мной, – велел ей Клоч. Он сменил обычную потертую кожаную куртку и охотничьи штаны на дорогие лаковые санджийские доспехи. Да и многие наемники были в санджийском вооружении. Мирчел покорно кивнула. Клоч махнул рукой, и отряд выехал в открытые ворота.

До темноты они отъехали от Дреммерхэвена лиг на двадцать – кавалькада все время двигалась быстрой рысью. Лагерь разбили в большой кленовой роще рядом с болотцем. Мирчел занялась своим конем, но тут ее позвал один из наемников.

– Иди, тебя Клоч спрашивает, – сказал он.

Гадая, что еще понадобилось личному палачу Ирмаса, девушка передала своего коня одному из воинов, а сама направилась к шатру, который разбили для Клоча. Дантист лежал на походной кровати и ковырялся щепкой в зубах. Мирчел вошла в шатер, застыла в вопросительном молчании.

– Чего стоишь? – буркнул Клоч. – Сядь.

Девушка села на бочонок, заменяющий стул. Клоч смерил ее ледяным взглядом, еще некоторое время молчал.

– Ирмас рассказал тебе о своем плане? – наконец, спросил он.

– Не так много, чтобы я поняла, что от меня требуется.

– Я так и знал. Наш командир слишком тебя любит. Он вообразил, что я должен с тобой нянчиться. Хорошо, слушай. Ирмас узнал, что принц Оваро со своим дядей и с полусотней телохранителей отправился сегодня в Гойлон в паломничество.

– Это я знаю.

– Слушай и не перебивай меня, я этого не люблю. Они поедут скорее всего по Старой Имперской дороге – это самый удобный путь на Гойлон. Ехать они будут не торопясь, а это значит, что в Гойлоне принц окажется примерно через неделю. Разверни карту на столе.

Мирчел раскрыла лежавший перед ней свиток пергамента – это был довольно грубый план северной части Хеалада. Она сразу же нашла Дреммерхэвен, дворец Грозового Дракона и Старую Имперскую дорогу.

– У тебя есть идеи? – спросил ее Клоч.

– Сначала я хотела бы выслушать твои.

– Ты быстро учишься, женщина, – Клоч посмотрел на Мирчел с интересом. – Это хорошо, что ты сначала слушаешь, а потом говоришь. У нас есть три варианта, как выполнить приказ Ирмаса. Первый – устроить засаду где-нибудь на полпути между Дреммерхэвеном и Гойлоном. Местность здесь лесистая, мест для засады сколько угодно.

– Это и мне пришло в голову. Но я так понимаю, этот план для тебя слишком прост.

– Я хочу, чтобы ты оценила еще два.

– Каков второй?

– Следовать за кортежем принца до самого Гойлона. Разобраться с ним уже на месте.

– А смысл?

– Мы убьем двух зайцев. Пришьем косоглазого и сожжем этот чертов монастырь одновременно.

– Так, а третий план?

– Он похож на второй. Мы присоединяемся к кортежу и следуем с принцем в качестве охраны, посланной наместником Ирмасом. Дожидаемся ночи и… – Клоч провел пальцем по своему горлу. – Этот план самый лучший, я думаю.

– Почему ты так решил?

– Оваро сопровождают элитные телохранители. Уж не знаю, каковы они в бою, но их пятьдесят душ. Открытая драка будет стоить нам больших потерь. Ирмас не любит, когда убивают его людей.

– "А ты не хочешь рисковать своей задницей, сукин сын, всерьез опасаешься, что сто пятьдесят твоих мерзавцев не справятся с гвардией принца", – подумала Мирчел и добавила вслух: – Третий план и в самом деле лучший. То есть, если я правильно тебя понимаю, мы должны встретиться с кортежем принца где-то на полпути к Гойлону.

– Ага. Дня через два. Они едут на юг, а мы на восток. Посмотри по карте, где нам лучше спланировать встречу.

– У Семи водопадов, – сказала Мирчел. – Это место находится на равном расстоянии от Дреммерхэвена и от резиденции принца.

– Соображаешь. Ладно, свободна, – Клоч опрокинулся на спину, заложив руки за голову.

– Ты больше ничего не хочешь мне сказать, Клоч?

– О чем это ты?

– Почему Ирмас перестал мне доверять?

– А ты не понимаешь? Ты нарушила его приказ. Он велел тебе разобраться с монахами. Он послал тебя за деньгами. Ты вернулась с пустыми руками – ни голов, ни серебра.

– В монастыре ничего нет, Клоч. А убивать горстку монахов и сиволапых не было никакой причины. И никакой корысти к тому же.

– Ах, Мирчел, какая же ты… баба! Дело не в серебре и не в монахах. Дело в авторитете "Ястребов". В Хеаладе всякий должен ссаться в штаны от страха, услышав о "Ястребах Дреммерхэвена". А теперь пойдет слух, что люди Ирмаса Удэна могут быть милосердными. Это плохо. Это не понравилось Ирмасу.

– Очень жаль, что я его разочаровала, – с иронией сказала Мирчел. – Постараюсь больше его не разочаровывать.

– И меня тоже, – Клоч поднял голову. – Знаешь, зачем я рассказал тебе про третий план? Чтобы тебя предупредить. Когда мы соединимся с кортежем Оваро, я буду следить за тобой. Если у меня возникнут в отношении тебя хоть какие-то сомнения, я не посмотрю, что ты самая любимая подстилка Ирмаса. Выпотрошу тебя, как треску, но так, что ты еще полчасика поживешь и сможешь увидеть, как я жарю на костре твою печенку.

– И ты всерьез думаешь меня этим напугать, Клоч? – Мирчел усмехнулась. – Я воин и не боюсь ни боли, ни смерти. Прибереги свои больные фантазии для дреммерхэвенских вдовушек. И запомни, что Ирмас умен и хитер. Думаешь, это ты должен за мной приглядывать? Ирмас и мне дал точно такие же указания насчет твоей задницы. Увижу, что ты крутишь или трусишь – отрублю твой вонючий пестик и пришью его тебе на лоб. Не сомневайся, что я справлюсь.

Это была ложь, но Мирчел добилась своего – она увидела, что в глазах Клоча промелькнула тревога. Дантист даже не ожидал, что Ирмас мог и Мирчел дать тот же приказ, что и ему.

– Сука! – прошипел он злобно.

– Спокойной ночи, герой, – Мирчел задержалась на выходе, подмигнула Клочу. – Если будут сниться кошмары, кричи погромче – прибегу, успокою.

Она вышла из шатра и остановилась, пытаясь совладать с предательской слабостью в ногах. Разговор с Клочем ее испугал. Ей уже давно не приходилось испытывать такого темного слепого страха – и такой ненависти одновременно.

Уже в своей палатке Мирчел попыталась вспомнить карту, которую видела у Клоча. Понятное дело, негодяй не выдал ей своих истинных планов. Все три варианта убийства принца – ложные. У Клоча есть еще один, настоящий план, придуманный им совместно с Ирмасом, и этим планом он с ней ни за что не поделится. Надо попытаться разгадать замысел Клоча.

Скинув свои мечи, Мирчел легла на кровать и задумалась, время от времени прикладываясь к фляге с вином. Конечно, засада – самый простой и удобный вариант покушения. На первый взгляд. Охрана принца состоит из айджи, и эти девы-воительницы знают военное дело не хуже наемников. Дорогу для кортежа будут разведывать на несколько лиг вперед, и устроить западню будет очень непросто, можно сказать, невозможно. К тому же гвардия принца отлично владеет оружием, и одолеть ее даже с трехкратным перевесом в численности задача очень непростая. Нет, засаду Клоч устраивать не будет. Он и сам признался, что открытого боя с айджи не желает.

Можно предположить, что он будет следовать за принцем до Гойлона и там попытается убить Оваро. Но в этом случае опять неизбежен бой с гвардией принца. Мирчел попыталась в подробностях вспомнить дорогу к Гойлону, сам монастырь – пространство там небольшое, использовать свое трехкратное преимущество наемники не смогут. К монастырю ведет широкий открытый серпантин, засаду у Гойлона не устроишь.

Третий вариант кажется самым логичным, но и у него есть недостатки. Вряд ли дядя принца лорд Кадаи настолько доверяет наемникам, что позволит им расположиться в его лагере. Хоть Ирмас и держит руку дома Эдхо, репутация у него неважная, а уж Клочу дядя-регент и подавно не доверится. Безумец тот, кто пустит в дом бешеную собаку.

Мирчел вспомнила свой утренний разговор с Ирмасом. Его слова о том, что Гойлон находится как раз на границе владений Эдхо и Айоши. О том, что здесь у Айоши больше шансов захватить или убить принца. У Айоши.

Ирмас сказал ей: "Помни, что гибель принца целиком на совести Айоши".

Так, а с чего бы это Клоч вырядился в санджийские доспехи? И многие ирмасовские ублюдки тоже выглядят как санджи. Раньше такой любви к вооружению народа Дракона у них не замечалось. Постой, постой…

Мирчел почувствовала, что у нее от волнения забилось сердце. Она еще раз представила себе карту, сопоставила расположение Гойлона, вспомнила обозначенные на карте пути, ведущие к монастырю – и ей все стало ясно, как день.

Лорд Кадаи никогда бы не отпустил единственного наследника с отрядом в пятьдесят человек пусть даже элитной гвардии на пограничную территорию. Он просто обязан был привлечь дополнительную охрану. И конечно же, обратился к Ирмасу за помощью. А тот…

А Ирмас решил использовать в своей войне Айоши. Каким-то образом Айоши узнали о путешествии принца – не исключено, что от самого Ирмаса. Если только сам лорд Кадаи с ним не заодно. Кто его знает, может, дяде надоел собственный племянник, и он сам собрался править? Посланная Ирмасом охрана не защитит наследника в случае нападения, будет заодно с людьми Айоши. Классический удар кинжалом в спину.

– Вирн! – крикнула Мирчел.

– Командир? – Наемник заглянул в ее палатку.

– Принеси мне вина, лист пергамента, чернила и перо. Только так, чтобы Клоч не видел.

– Хочешь написать письмо?

– Нет, – ответила Мирчел, – хочу кое-что нарисовать.

Второй и третий день пути прошли без всяких особых событий – отряд продолжал двигаться на юг, следуя по лесным дорогам и объезжая деревни и городки. Клоч больше не вызывал Мирчел к себе и даже не требовал от нее, чтобы она все время держалась рядом с ним. Девушка была рада – Клоч был ей всегда неприятен, а теперь она его просто ненавидела. Свою ненависть она тщательно скрывала, старалась сохранять невозмутимый вид. Когда кто-то из приспешников Клоча начинал поддевать ее, отпускать в ее адрес непристойные шутки, она не отвечала и лишь делала презрительную гримаску. Она обдумывала свой план. И старалась не проявлять любопытства, чтобы не вызывать ненужных подозрений. Лишь вечером четвертого дня пути она с самым невинным видом спросила Клоча, где они сейчас находятся.

– А тебе зачем? – спросил ее наемник.

– Мне не терпится поскорее заняться делом. Ты тащишь нас через леса и, похоже, сам с трудом находишь дорогу.

– Я веду нас куда нужно. Не беспокойся, мы сейчас северо-западнее Дайнакской пустоши. Завтра к обеду увидишь Семь водопадов.

У себя в палатке Мирчел достала карту, которую сама нарисовала по памяти. Похоже, Клоч на этот раз ей не соврал. Судя по карте, они сейчас должны быть в семидесяти лигах от Старой имперской дороги, точнее, от того ее места, где дорога сворачивает под прямым углом к Гойлону. Видимо, здесь Клоч и собирается встретить кортеж принца.

Вирн принес ей горячую похлебку и хлеб. Поев, Мирчел долго лежала на кровати и обдумывала свой план. Затея была рискованная, почти обреченная на провал, но выбора у нее нет. Если она хочет помешать Клочу расправиться с принцем, надо отбросить всякие колебания. Надо действовать.

"- А чего это ты так озадачилась судьбой этого мальчишки? – осведомился внутренний голос. – Этот принц Оваро для тебя никто. Он санджи, ты селтонка. Хочешь поиграть в благородство? Ирмас был прав, тебе нельзя доверять. Ты поступаешь глупо и неблагодарно. Ирмас спас тебе жизнь, а ты его предаешь. Тебе-то какая разница, будет жить мальчишка, или умрет? Никто не требует от тебя самой перерезать ему глотку, это с радостью сделает Клоч."

Клоч… Мирчел вспомнила, что ей однажды рассказал старый Леньян. Это было еще до Айфодла. Леньян видел, как Клоч ночью привел в замок двух подростков-оборванцев. Больше этих мальчишек никто не видел. А недели три спустя Леньян услышал на рынке разговор горожан: в дреммерхэвенском канале нашли мешок, в котором были изрубленные в куски тела двух детей. Мирчел тогда поняла, зачем Леньян рассказал ей эту историю: старый селтон предостерегал ее против Клоча. И вот теперь, подумала она, наследный принц Хеалада может попасть в руки этого отродья, убийцы детей.

– "Неужели ты и впрямь думаешь, что старуха-монахиня может тебе помочь? – ожил внутренний голос. – Ты Мирчел. Прежняя жизнь не имеет никакого значения. Ирмас предлагает тебе власть. Если твой план провалится, ты умрешь тяжело. Клоч не дарует тебе легкую смерть. Подумай об этом".

– Уже подумала, – сказала Мирчел самой себе.

Мечи были у нее за спиной, карту она сунула под кирасу. Вышла из палатки и направилась к устроенной наемниками коновязи, где в числе прочих полутора десятков коней был привязан ее вороной жеребец Мистраль. Лагерь затих, лишь несколько часовых прохаживались между ярко пылавшими кострами.

Конь встретил ее доброжелательным фырканьем и сразу начал тыкаться мордой в ее руку, ища привычное угощение.

– Прости меня, дружок, – шепнула ему Мирчел. – Мне придется сделать тебе больно. Помоги мне!

Поглядывая по сторонам, Мирчел быстро отвязала чембуры коней от коновязи, высекла кресалом искру на кусочек трута и сунула тлеющий трут жеребцу в ухо. Потом быстро вернулась в палатку и замерла в ожидании.

Мистраль заржал так дико, что она сама вздрогнула. Выскочила из палатки, и увидела, что взбесившийся от боли жеребец носится по лагерю, опрокидывая людей, а испуганные лошади разбегаются в разные стороны, усиливая переполох.

– Тревога! – закричали сразу десятки голосов. – Тревога!

Мирчел не стала мешкать, бросилась бежать к ближайшим деревьям. Кто-то преградил ей дорогу, вскрикнул угрожающе – Мирчел ударила его в лицо кулаком, опрокинула на траву, влетела в густой кустарник и начала продираться сквозь него, ломая ветви. Она неслась прочь от лагеря, не разбирая дороги, в темноте, нисколько не думая о том, что может переломать себе ноги о поваленные деревья или упасть в яму. Потом чаща внезапно кончилась, и она оказалась на большой поляне. Криков и ржания лошадей она уже не слышала. Немного отдышавшись, Мирчел побежала через лес, стремясь уйти подальше от лагеря.

Она бежала всю ночь. Делала небольшие перерывы для отдыха, сверялась с картой и бежала дальше. На рассвете она вышла к маленькой речке, влезла в нее прямо в доспехах, смыла с себя пыль и пот и напилась. Ноги у нее горели, но страх погони заставил ее бежать дальше. Теперь, когда над вершинами деревьев показалось солнце, она могла уверенно продвигаться на юго-восток, к Старой имперской дороге.

Когда в лесу стало совсем светло, Мирчел еще раз решила отдохнуть. Сил у нее почти не осталось – за ночь она пробежала не меньше десяти лиг. Грудную клетку ломило, ноги дрожали, как у загнанной лошади. Саднили царапины и ссадины от веток и сучьев. На нее навалилась такая усталость, что Мирчел всерьез опасалась лишиться сознания. Теперь она могла только идти шагом – мышцы ног сводило судорогой, если она пробовала перейти на бег. Но от лагеря Клоча она ушла далеко. По ее карте выходило, что до Старой имперской дороги осталось не больше лиги.

Тут ее внимание привлекли вороны. Над лесом кружила целая стая, и их встревоженное карканье очень не понравилось Мирчел. Она сразу подумала о погоне. Клоч не дурак, он наверняка разобрался, в какую сторону она могла побежать. Мирчел обозвала себя дурой – не надо было ей бежать на юг, лучше бы крюк сделала. Хорошо еще, что у Клоча нет собак…

Она быстро вскарабкалась на невысокую пологую каменистую гряду, проходившую по лесу и поросшую березами, редким сосняком и кустарником. Здесь она отдышалась, напилась из фляжки и еще раз сориентировалась по своему плану. Теперь дорога должна быть прямо перед ней. Надо найти место, откуда ей будет хорошо видно дорогу и ждать, когда появится кортеж принца. И еще, в этих скалах нетрудно будет найти хорошее укрытие.

Теперь, когда горячка прошла, ей очень хотелось спать. Мирчел прошла еще несколько сот локтей по гребню гряды и тут услышала звук, от которого ее бросило в жар и холод.

Впереди заржала лошадь.

Мирчел распласталась в ложбине между большими валунами, вжимаясь в замшелые камни. Примерно в сотне локтей прямо перед ней среди деревьев замаячили какие-то фигуры. Мирчел узнала наемников. В какой-то момент ее охватило отчаяние – Клоч все-таки догнал ее. Но потом, присмотревшись, она поняла, что это не люди Ирмаса.

– Айоши! – прошептала она.

Всадники неспешно проходили вдоль гряды длинной колонной, по двое в ряд. Их было около сотни. Мирчел заметила, что некоторые из них ранены, у многих одежда была в темных пятнах. Даже на таком расстоянии она чувствовала крепкий запах смолы, дыма, дегтя, конского и человеческого пота. Проходивший под грядой отряд наемников совсем недавно был в серьезной переделке – рядом с всадниками понуро брели оседланные кони с черными лоснящимися подтеками на седлах и попонах. И таких осиротевших коней были десятки. Между тем всадники не выглядели подавленными, как это бывает у тех, кто пережил поражение. Они смеялись, жестикулировали, что-то говорили друг другу – Мирчел не могла расслышать их слов, но догадывалась, что наемники делятся друг с другом впечатлениями от недавней заварушки. Сердце ее сжалось, ей стало ясно, что это за всадники, и в какой стычке они побывали.

И почему в небе кружится столько ворон.

Отряд проехал мимо Мирчел, и стало тихо. Наемница еще долго лежала на камнях, прислушиваясь к наполнявшим лес звукам, потом решилась. Быстро спустилась с гряды и двинулась на юг, по следам, оставленным воинами Айоши. Они вывели ее прямо к дороге.

Ее появление спугнуло ворон, и они тучей взмыли в небо, недовольно каркая. Мирчел вышла на дорогу, посмотрела по сторонам. Свирепая схватка была здесь совсем недавно, кровь еще не успела почернеть. Трупов было очень много – десятки. В большинстве своем убитые были наемниками, но Мирчел видела среди убитых и тела обнаженных женщин со страшными зияющими ранами, отрубленными конечностями, выпавшими внутренностями. У некоторых из них было от уха до уха перерезано горло – их, раненых, добили уже после боя. Она догадалась, что это трупы телохранительниц принца, с которых наемники забрали оружие, доспехи и дорогую одежду. В кювете догорал перевернутый фургон. Еще один фургон, весь истыканный стрелами, медленно и бесцельно тащили за собой две чудом уцелевшие в резне лошади. За фургоном оставалась кровавая дорожка. Наемница остановила фургон, заглянула под тент – там, на мешках и коробах с припасами лежали мертвые слуги. Перешагивая через человеческие и конские трупы и кровавые лужи, Мирчел дошла до брошенного на дороге роскошного паланкина, буквально заваленного мертвыми телами. Судя по всему, здесь шел самый жаркий бой, телохранительницы-айджи до последнего защищали принца. Но защитить его не удалось: Мирчел разглядела в этой груде окровавленных изрубленных тел обезглавленный труп мальчика в пропитанных кровью шелковых одеждах. Еще одно тело без головы принадлежало крепкому мужчине: мертвец лежал рядом с мальчиком и продолжал сжимать в руке сломанный у самой гарды меч. Головы убийцы увезли с собой. Мирчел наклонилась, нашла среди прочего искореженного оружия обломанное лезвие, прочла на клинке имя хозяина меча: "Мастер Цуи для лорда Кадаи". Дядя-регент погиб в бою, пытаясь спасти племянника – и не спас.

Она опоздала.

Теперь она может сделать только одно – встретиться с Береникой и предупредить ее об опасности. Лошадь у нее теперь есть, до Гойлона не так далеко. Может быть, хоть здесь она успеет вовремя.

Зэр Гилан судорожно открыл глаза. Только что вокруг него бушевало адское пламя – и вот оно исчезло. У его постели стоял Прислужник.

– Хозяин ждет тебя, зэр, – сообщил он. – Поспеши.

Гилан поднялся со скомканных простыней, вытер облитые потом лицо и шею. Набросил легкую тунику, надел штаны и сапоги. Прислужник повел его не в лабораторию, а сразу в жилые чертоги Малхаи.

Маг стоял у огромной жаровни и смотрел на тлеющие угли, на которых лежал обугленный человеческий череп.

– Это случилось, сынок, – сказал он Гилану. – Кровь Дракона пролита. Я чувствую ее запах, ощущаю ту мистическую силу, которую она мне дает. Дракон пролил свою кровь, а это значит, что еще одно препятствие на нашем пути исчезло.

– Кровь Дракона? – Гилан вопросительно посмотрел на отца. – Ты говорил, что это я должен совершить жертвоприношение.

– Так оно и есть. Теперь мы можем завершить дело, которое я начал так давно. Очень скоро камень Канвал будет у нас в руках, сынок.

– Что мне делать?

– Готовиться. Мы отправляемся за камнем.

– Мы?

– Да, Гилан. Пришло мое время. Я сам возглавлю Всадников. Без меня вам не войти в гробницу Утаро. Когда мы получим камень и принесем последнюю жертву, я открою Абиссалиум. Я освобожу Исконного, и мы покорим эту землю. Ты и твои братья станете первыми жрецами Великой Ложи, возрожденной спустя тысячелетия.

– Ты говорил, что я стану королем Хеалада.

– Конечно, сынок. Ты наследуешь эту землю после меня.

Гилан опустил голову. Он прекрасно понял, что хотел сказать Малхаи.

– Когда мы отправляемся? – спросил зэр.

– Как только прогремит Буря. Первое событие из трех предсказанных уже случилось: в конце времен пролилась кровь потомка Дракона. Око Смерти увидело это, Голос Смерти шепнул мне, что Дракон мертв. Следует ждать двух следующих событий: Бури Четырех Стихий и соединения линий Эллиила и Горгона в голове Льва. Только после этого мы сможем завладеть сердцем Перерождения. От нас больше ничего не зависит, Гилан. Нам не нужно спешить с жертвоприношением. Все и так готово.

– Я понял, отец. Приказывай, и я исполню.

– Я счастлив, Гилан, – глаза Малхаи зажглись хищными алыми огоньками. – Я увидел день, когда пресеклась проклятая династия Аричи. Теперь нас ничто не сможет остановить. Я заберу у Утаро седьмое сердце Исконного, и он не сможет мне сопротивляться.

– Утаро? Последний император Линдзе? Он умер двести лет назад.

– Ты так думаешь? – усмехнулся Малхаи. – Проклятый санджи нашел способ обмануть смерть. Но теперь Утаро мне не страшен. Пролитая кровь Дракона лишила его силы.

– Ты хочешь мне еще что-нибудь сказать?

– Нет. Я позвал тебя только для того, чтобы поделиться своей великой радостью. Иди, отдыхай, сынок.

Гилан вернулся в свою душную спальню, разделся, лег на влажные простыни. Он долго лежал неподвижно, прислушиваясь к неестественной тишине, наполнявшей подземелья Дурбалла. А потом пришел сон. Снова вокруг него полыхали языки пламени, огромный раскрашенный череп смотрел на него пустыми глазницами из тьмы и в руке у него был меч, окрашенный кровью.

А в другой руке он сжимал императорский скипетр, в котором пульсировало багрово пламенеющее сердце Исконного.