Самая рыжая в Академии драконов

Глава 8. Чего хотят парни?

Пожалуй, это были самые страшные полчаса моей жизни, пока собиралась спасательная группа. Пятачок перед подъемником заполнился преподавателями и выпускниками, готовыми вызволять попавших в беду. С замирающим сердцем я следила за сборами и даже не могла поучаствовать в миссии! Без магии проку от меня было ноль. Единственное, чем смогла помочь, — рассказала, что волна драконьей магии шла с севера, где находится омут Надежды. Не знаю, что за шутник назвал столь поэтичным словом серные болота.

Декан Мигруш с командой спустились на платформе вниз. Я приготовилась к долгому ожиданию, трусливо веря, что ошиблась, и в засаду бельвистиарфов попала какая-то другая группа — не Рэдвин. И даже не чувствовала себя из-за этого плохим человеком.

Когда всего через несколько минут подъемник загудел, а на носилках подняли почти бессознательного Зигмуса и переломанного парня-лекаря, надежда разбилась, как хрустальный шар. Колени едва не подогнулись, а внутренности связало узлом.

Даррел поднимался вторым заходом. Он был к крови. Защитная куртка растерзана, на лбу пробегали волны чешуек цвета ржавчины, словно драконья сущность пыталась подлечить хрупкое человеческое тело. Вместе с ним появился Блайк, который поддерживал свою девушку. Тайлер Лачи казалась белее полотна и непонятно каким чудом оставалась в сознании. Видимо, на силе воли и злости.

Я заткнула рот ладонью и, сама того не осознавая, бросилась к подъемнику. В этот момент Лачи осела в обмороке, и Ник подхватил ее на руки. Девушку укладывали на носилки, а я в истерике ощупывала Рэдвина: руки, бока, грудь. От его одежды сильно пахло серой, кровью и удушливой разящей магией. Он смотрел на меня сверху вниз, позволяя себя трогать, и очень странно улыбался.

— Ты ранен!

— Кат-Кат, я в норме, — уверил Рэдвин.

— Не спорь, я лучше знаю, что тебе плохо! — настаивала я. — Ты весь в крови!

— Паршивая вышла вылазка. Честно, я жив и здоров. В полдень пойдем в твой дозор. Может, он получше будет…

Внезапно он навалился на меня всем телом, словно стоять ровно не осталось сил.

— Ты рехнулся, Даррел? — охнула я, не давая ему рухнуть на землю, и обратилась лекарям: — Пожалуйста, заберите его в лазарет!

Парни никак не могли взять в толк: пострадавший скорее жив или скорее мертв? По Лачи-то сразу видно, что к ней можно приставить декана Мигруша. Не сумеют откачать — сразу воскресят. Может, никто потом не заметит разницы.

— Да что вы замерли? — возмутилась я. — Положите его на носилки! Он не в состоянии ходить!

В палате Рэдвин уверял главного лекаря, что вообще в полном порядке, и отказывался лежать на больничной койке. Все время пытался подняться! Пришлось гаркнуть командным голосом, заставившим некромантов нестись за деканом, чтобы Даррел не смел вставать, и отправиться в ректорат за самоотводом от дозора. Все равно собиралась попозже с жалобной миной просить освобождение, но кто знал, что больной окажется буйным и упрямым.

Думала, придется краснеть перед госпожой Сноуф, секретарем ректора, заправляющей всеми делами академии, но она уже была в курсе, что именно я подняла тревогу, и без комментариев выписала отгул. Даже недовольным взглядом не одарила!

— И пропуск на выезд из академии, — попросила я, пряча разрешение в рюкзак.

— Конечно, моя дорогая, — прокудахтала она, выглянув из-за бумажных завалов на столе. — На выходных надо навестить родных и успокоить, что ничего страшного в академии не случилось.

— И на Рэдвина Даррела, — вкрадчиво добавила я и немедленно заработала тот самый знаменитый взгляд, умеющий резать камень и души студентов. — Он сегодня был в группе Зигмуса…

— Разве он не в лазарете? — проворчала секретарь.

— До завтрашнего утра. Хочет поменять обстановку. Кхм… Родителей успокоить.

Госпожа Сноуф посмотрела на меня очень странно, как на круглую дуру, но действительно выписала Рэдвину пропуск и тюкнула ректорскую печать. Едва я открыла рот, чтобы от души ее поблагодарить, как она грозно указала в меня узловатым пальцем:

— Больше не смейте ничего просить, госпожа Воттер! Лимит исчерпан!

От возмущения, кажется, даже рыжие кудряшки вздыбились.

— Да я просто хотела сказать спасибо, — пробормотала в ответ.

Когда я вернулась в лазарет, Рэдвин, накачанный снадобьями для восстановления магического баланса, уже никуда не рвался и крепко спал. Он успел отмыться от крови, и лицо казалось болезненно-бледным, сочные рыжие веснушки посерели. Над бровью и на шее темнели раны, обработанные заживляющей мазью. По краям пятнами расползались рыжие чешуйки. Видимо, тело пыталось излечиться за счет драконьей магии.

Изодранная куртка с засохшими бурыми пятнами висела на напольной вешалке возле двери. Грязные ботинки с оплавленными носами стояли под кроватью. Едкий запах серы перемешивался со специфическим, острым ароматом лекарской.

Я бросила возле стула ярко-желтый рюкзак и, забрав с тумбочки пустой стеклянный графин, вышла в коридор. После восстанавливающих снадобий всегда нестерпимо хотелось пить. Лучше сразу набрать воды.

Возле питьевого фонтанчика я столкнулась с Блайком, выходящим из процедурной. Он на ходу пытался размять туго перебинтованную руку и морщился, но, увидев меня, мгновенно нацепил на лицо непроницаемую маску.

— Как ты? — спросила я, притормозив. Одежда на Нике была разодрана похуже, чем у Рэдвина.

— В порядке, — сухо отозвался он.

— А Лачи?

В одно мгновение безразличие, за которым он прятался, как за щитом, растаяло. Блайк растер лицо здоровой ладонью, выдавая острую тревогу за подругу.

— Спит, — наконец глухо вымолвил он. — Тайлер иссушила себя в Разломе, почти ничего не осталось от магии.

— Она сильная, Ник. Очень! Волна до острова долетела. Уверена, что и восстановится быстро, — уверенно проговорила я. — Такие, как твоя Лачи, не сдаются просто так. Попомни мои слова: очнется совсем скоро и начнет вредничать.

— Конечно. По-другому и быть не может. — Ник на секунду прикрыл глаза и глубоко вздохнул. — Как Даррел?

— Заснул прежде, чем его привязали к койке энергетическими путами, — пошутила я.

Кивнув друг другу, мы разошлись. Он направился в палату к Тайлер, соседнюю с той, где лежал Рэдвин, а я — начала наливать воду в кувшин.

— Катарина, — вдруг вновь позвал меня Ник, заставив повернуть голову, и неожиданно произнес: — Если Даррел тебя обидит, то скажи мне. Он знает, что за тебя есть кому заступиться.

От изумления я поперхнулась воздухом и по-глупому переспросила, почти уверенная, что ослышалась:

— Заступиться? За меня?

— Мы друзья, — ответил он с налетом знакомого высокомерия (даже отлегло, а то почти испугалась за его душевное здоровье). — Я защищаю друзей.

— Эм… Ладно. — Я пожевала губу. — Спасибо, Ник.

Внезапно мне стало самую малость стыдно. Николас хочет меня защищать, а я подло думаю, как перескочить его в рейтинговой таблице… Прямо сказать, неловкая ситуация. Хотя, возможно, он просто надышался серными парами от омута Надежды, завтра отравление пройдет и его попустит. Точно! Так и есть! Не надо испытывать смущение. Потом прочихается и передумает.

— И раз мы душевно секретничаем… — начала я.

— Мы не секретничаем, — въедливо поправил он.

— Как скажешь, но мне кажется, Тайлер тебя ревнует ко мне.

— Лачи? — Он выглядел крайне удивленным. — Ревнует? С чего бы ей это делать?

Похоже, безупречный Николас Блайк, как многие парни, страдал дальнозоркостью и не замечал того, что происходит буквально у него под носом. Не надо надевать очки, чтобы разглядеть, как сильно Тайлер Лачи была влюблена.

— Объясни ей, что мы просто друзья, — попросила я.

— Конечно.

— Доходчиво! — добавила я.

— Я тебя услышал, Катарина, — сухо бросил он, скрылся в палате и плотно закрыл дверь.

За три часа, пока Рэдвин спал, я успела составить список нужных вещей для завтрашней ночевки на природе и позубрила учебник по стихийной магии. Как бы то ни было, выпускной экзамен никто не отменял.

Наконец Даррел открыла глаза, пошевелился и кашлянул в кулак.

— Ты проснулся? — Отложив учебник, я шустро соскочила со стула и помогла Рэдвину устроиться поудобнее. — Попей!

Он осушил полный стакан воды большими глотками.

— Что-нибудь хочешь? — обеспокоенно спросила я. — Подушку поправить? Может, поесть принести?

Рэдвин хотел связеон, который по моим же заветам не стал брать с собой в Разлом. Заодно попросил принести чистую одежду. На тыльной стороне ладони у меня вспыхнула перечеркнутая алая загогулина, напомнив, что нас с драконом связывает магия, а не только мое остервенелое желание контролировать его здоровье.

Заставив Даррела насмешливо фыркнуть, я торжественно поклялась перерыть шкаф от первой и до последней полки.

— Заодно и Мобиуса покорми, — потребовал он, внезапно вспомнив о своем незарегистрированном зубастом цветочке. — Как раз время кормежки.

— Еще попроси мух по дороге наловить, — буркнула я, вытаскивая ключ из кармана его пропахшей Разломом, заскорузлой от крови куртки.

На что Даррел заявил, что хищный Мобиус предпочитает саранчу, в крайне случае, богомолов, и в баночке на письменном столе как раз хранятся высушенные насекомые.

Я предложила ему завтра на природе наловить свеженького прыгающего корма и пояснила, что оформила нам пропуска. Госпожа Сноуф не смогла отказать двум героям сегодняшнего дня в побеге из академии.

— Буду через полчаса, — пообещала я, засовывая в рюкзак учебник.

Общежитие боевиков, по утрам людное и шумное, казалось, вымерло. В широких коридорах с местами обожженными стенами стояла непривычная тишина, и меня не покидало ощущение, что я вломилась на запретную территорию.

Стоило войти в комнату Рэдвина, как с подоконника донеслось агрессивное шипение.

Плотоядный Мобиус щерил зубастую пасть с длинным раздвоенным языком и шевелил острыми изумрудными листьями. Видимо, защищал территорию и пытался напугать незваного гостя.

— Не скандаль, — цыкнула я, пристраивая рюкзак на стул, — сейчас покормлю.

Цветок продолжал шипеть, пока я, раскрыв створки, изучала содержимое мужского шкафа. Бардак в нем был средней тяжести. Признаться, на полках Оливии случалось и похуже.

— Прости, Винни, я правда не копаюсь в твоем нижнем белье, — пробормотала я, вытаскивая черную футболку. Она удачно венчала аккуратно сложенную стопку.

Со штанами задачка была посложнее: те лежали на верхней полке, куда удавалось дотянуться только на цыпочках. В итоге я одним махом вытащила те треники, до каких доставала. И, как случалось у незадачливых фокусников, эффектно выдергивающих с накрытого стола скатерть, но в итоге переворачивающих всю сервировку, на меня сверху посыпалась одежда и то самое нижнее белье, которое я совершенно не хотела рассматривать.

От наглого вандализма Мобиус даже перестал шипеть, так и замер с раскрытой пастью. Никогда бы не подумала, что у нечисти может отпасть челюсть.

— Да хверсово проклятье! — сгребая вещи с пола, пробормотала я и комом сунула их на полку. Выглядело так, словно шкаф действительно перерыли, но не сверху донизу, а только сверху.

— Гроттова дыра! — снова ругнулась я и, перескочив стадии принятия, сразу в смирении начала складывать вещи, мысленно убеждая себя, что вообще не смущаюсь сворачивать пресловутые мужские боксеры.

Стоило закрыть дверцы шкафа, как плотоядный цветок отмер и принялся шипеть с удвоенной энергией. Сразу видно, что ругался.

— Ладно, теперь осчастливим тебя, любитель обшипеть гостей. — Я открыла банку с засушенной саранчой и поморщилась от неприятного запаха. — Просто поверить не могу, что действительно это делаю…

В процессе извлечения от мумифицированного саранчового тела отвалилась нога. У Мобиуса из пасти потекла розовая, в цвет лепестков, слюна. Видимо, расчлененная еда не противоречила его чувству прекрасного. Однако стоило поднести к пышному венчику корм, как возле руки жадно щелкнула пасть. От неожиданности я выронила саранчу прямиком в цветочную глотку, отскочила на шаг и выругалась:

— Поосторожнее можно, хверсово ты порождение Разлома?

В ответ донеслось жадное чавканье, а потом — требовательно шипение. Одной порции ему оказалось маловато.

— Ты меня еще и поторапливаешь?

Не придумав другого способа сохранить себе пальцы и накормить прожорливый цветок, я сыпанула корм из банки прямо в раззявленную пасть. Мобиус ловил саранчу на лету, заглатывал не жуя и… подавился.

Прижав к себе банку, я в панике наблюдала, как венчик захлопнулся и начал надуваться, словно его распирало изнутри. По толстому мясистому стеблю волнами проходила судорога. Мобиуса было по-настоящему жалко: цветочку же не постучишь между лопаток.

Внезапно с подозрительным звуком он распушился и выплюнул лишнее мне под ноги.

— Хорошо, что все решилось в нашу пользу, — прокомментировала я.

Мобиус резко сомкнул лепестки и замер.

— Ты обиделся, что ли? — осторожно спросила я. — Хочешь водички?

Тот едва слышно зашипел через закрытые цветочные створки.

— Да ладно, приятель. Подумаешь, подавился. Чего надулся? Дело-то житейское, — проворчала я, возвращая банку на стол, и набрала номер Рэдвина, чтобы быстрее найти его «дракос».

Связеон басовито загудел под черновиками и лекционными записями. Пока я раскапывала артефакт, со стола посыпались на пол лекционные записи и соскользнула газета. Успев достигнуть смирения еще во время уборки вещей в шкаф, я присела на корточки и принялась складывать записи аккуратной стопкой. Уложила наверх газету и зацепилась взглядом за кричащий насмешкой заголовок: «Через шесть лет после смерти супругов Даррелов наследники делят шахты с магическим металлом!»

По словам автора, чуть больше шести лет назад на главу драконьей династии Эверта Даррела и его старшего сына Элайджу недалеко от Салигарда напала нежить. Брат Рэдвина выжил, а отец — нет. Мать не перенесла горя и угасла всего за год. Сейчас Даррел-младший выходит из-под опеки деда и вступает в права наследования. В семье начинается борьба за прииски.

Это была статейка, написанная с отвратительно-ехидными интонациями, словно репортеру доставляло моральное удовольствие, что в большой драконьей семье случилась трагедия. В конце он написал: «До начала дележки три, два, один…»

В следующую секунду «дракос» Рэдвина, заставив меня испуганно вздрогнуть, взорвался шумной мелодией. Сбросив вызов, я положила стопку лекционных записей на стол и прикрыла газету черновиками, словно вообще ее не видела и не трогала. Не хотелось, чтобы Даррел подумал, что копались не только в его шкафу, но и в жизни за пределами парящего архипелага, от которой он, похоже, и сбежал в стены академии Великого и Всесильного Элиоса Драка.

По дороге в лазарет невольно вспоминалось, как странно на меня посмотрела госпожа Сноуф, стоило солгать, что Рэдвину непременно нужно успокоить родителей. Второй раз за сегодняшний день стало стыдно. Теперь по-настоящему. Учитывая обстоятельства, даже несмышленый ребенок придумает ложь правдоподобнее! Но именно о пресловутых обстоятельствах в семье Даррела я ничего не знала.

В лазарете стояла настороженная тишина, даже ни одного лекаря не встретила. Стоило потянуть на себя дверь в палату, как в коридор выплеснулись разговоры и смех. Шум оборвался, наступила натужная тишина, сдобренная смешками и сдавленным хихиканьем девчонок, словно те себя преодолевали, чтобы помалкивать. Рэдвина развлекала большая компания, и выглядел он живеньким (во всех отношениях).

Пострадавшему притащили с собой вкусняшки из столовой, привесили на белую крашеную стену самодельный плакат с разноцветной надписью «Настоящий истребитель нежити» и сунули в стакан с водой четыре кустика аптекарской ромашки, похоже, сворованной из огорода на острове лекарей.

— Эм… привет, — неуверенно поздоровалась я, оглядывая этот странный праздник жизни.

— Народ, вам пора, — мгновенно объявил Рэдвин, решив выставить друзей из палаты.

Что характерно, те не стали спорить и, переглянувшись, действительно собрались на выход.

— Я просто оставлю вещи и пойду! — поспешно уверила я. — У меня после обеда два факультатива.

В общем-то, не соврала: факультативы действительно стояли в расписании, но по идее прямо сейчас я с группой бороздила просторы северного края Разлома и искала оставшихся бельвистиарфов. На тот случай, если какой-то из этих монстров прятался в оплетенных лианами дворцовых развалинах и серных болотах.

С невозмутимым видом я вытащила из распухшего желтого рюкзака сменную одежду и, пристроив аккуратную стопочку в изножье больничной койки, протянула Рэдвину черный «дракос».

Словно случайно пальцы Даррела задержались на моей руке чуть дольше, чем следовало, и у меня вспыхнули щеки. Едва он забрал связеон, как метка потухла. Магия засчитала желание.

— Спасибо, Кат-Кат, — не стесняясь называть меня дурацким прозвищем при друзьях, поблагодарил он.

— Зайду к тебе после занятий, — пообещала я и, со всеми попрощавшись, улизнула в коридор.

Дверь закрылась, вновь создав обманчивое впечатление, что в палате тихо, мирно и пустынно. Видимо, боевики поставили заклятье приглушения звука, чтобы никто не догадался, сколько человек заглянуло проведать болезного.

На первом факультативе по воздушной стихии мы с Оливией обсуждали утренний инцидент. На второй — не явился преподаватель по основам некромантии. Он отправился прочесывать Разлом. Зато мы спокойно пообедали овощной похлебкой и мечтой поклонников здорового питания — паровыми котлетами. Ничего другого у тетки Берты выудить не удалось, хотя перед выходными кухня на плотные блюда не поскупилась.

— Я забочусь о твоей фигуре! — фыркнула Берта, плюхнув половником в миску похлебку. — Радовалась бы, а она рожу кривит!

Признаться, о своей фигуре даже я не заботилась так, как бессменная раздатчица. Пирожные нам обычно покупали парни. Они же сегодня добыли для Даррела крендель и кофе в съедобном стаканчике из миндального теста.

К счастью, в палате толпы народа не было, но Рэдвин спал. Пройдя на цыпочках, я пристроила бумажный пакет с выпечкой и стаканчик с кофе на тумбочку возле чахлого ромашкового букета. Только собралась бесшумно уйти, как Даррел схватил меня за руку горячими пальцами.

— Я сейчас проснусь, — неразборчиво промычал он, не открывая глаз.

— Тогда останусь, — прошептала в ответ.

До темноты я сидела на стуле возле кровати и готовилась к экзамену по стихийной магии. Ушла поздним вечером, а он так и не проснулся.

Утро началось с сообщения, полученного басовито загудевшим розовым «дракосом». Рэдвин написал, что уже вернулся в общежитие. Выспался на месяц вперед и жаждет смыться из академии, раз я добыла пропуск. Подозреваю, что он просто сбежал от неустанной и неотвратимой заботы лекарей.

— Открыто! — крикнул он из комнаты, когда я, ловко избежав встречи с комендантшей, добралась до его двери и постучалась.

Одетый в черную спортивную форму для выезда на природу, Даррел в большой задумчивости рассматривал плотоядный цветок. Тот распушил бархатистые листочки и, высунув набок язык, широко разевал клыкастую пасть.

— Что случилось? — осторожно спросила я, с подозрением разглядывая растение.

Мобиус выглядел свеженьким: листики не повяли, лепестки не осыпались, клыки не выпали. Ни намека, что вчера он подавился кормом. Хозяин цветка тоже выглядел прилично, от раны на лице почти ничего не осталось, словно вчера он не поднялся из Разлома залитый кровью.

— Похоже, Мобиус заболел, — нахмурившись, поделился беспокойством Рэдвин.

— Он кажется здоровым, — протянула я. — Язык так… эм… жизнерадостно вывалил.

— Ты права: вид у него придурковатый. Смотри…

Он взял со стола длинный пинцет, ловко вытащил из банки засушенный трупик саранчи и поднял к цветку. Тот мгновенно спрятал язык, сжал челюсти и, втянув пасть, сомкнул лепестки тугим бутоном. Стоило убрать корм, как Мобиус снова раскрылся и вывалил язык.

— Ты, выходит, его пинцетом кормишь? — пробормотала я.

— Пальцы у меня не лишние, — хмыкнул Даррел и, бросив засушенную саранчу в банку, пощелкал пинцетом. — Ты его вчера, что ли, не нашла?

— Ну… — промычала я, от неловкости спрятав руки за спину, словно мне-то откусили пару лишних пальцев. — Винни, я знаю, что случилось с твоим цветком! Он просто переел.

— А сколько ты ему дала корма? — насторожился тот. — Одну штуку?

— Сначала одну…

— Две⁈ — воскликнул Рэдвин и показалось, что сейчас он схватится за сердце. — Кат-Кат, только не говори, что ты ему скормила три порции.

— Ты ведь не сказал, сколько надо! — огрызнулась я. — Он просил. Я не стала жадничать…

— У него заворот кишок, — поставил диагноз Даррел.

— У цветочной нежити нечему заворачиваться, — с видом профессора возразила я.

— Просто скажи: сколько?

— На неделю хватит, — призналась я и, заметив, как Рэдвин меняется в лице, выпалила: — Зато я убрала твой шкаф!

— Я заметил, — со смешком ответил он. — Одного не пойму: в тебе проснулся бытовой маг?

— Да просто переворошила у тебя полку, — стараясь не встречаться с ним взглядом, пробубнила я. — Случайно! Я не копалась, на меня вещи посыпались.

— А я-то думаю, почему верхняя полка пустая, — хохотнул он. — Стол тоже убрала?

— Уронила конспекты.

— Есть что-нибудь, чего ты не успела разнести, а потом привести в порядок?

— Я не трогала обувной ящик, — нашлась я, указав на закрытую квадратную тумбу возле двери.

— Зря, — покачал Рэдвин головой. — Там как раз не мешает убраться.

Шутливый разговор прервала резкая мелодия пробудившегося связеона. Даррел посмотрел на «дракос», лежащий на письменном столе, как на ядовитого хиллиса, неведомым образом заползшего в комнату. По лицу прошла тревожная судорога. Рэдвин не пошевелился, чтобы ответить на вызов. Артефакт играл бесконечно долго и замолк, но секунду спустя вновь ожил.

— Если хочешь, я могу ответить.

На руке вспыхнул алый символ, подтвердивший, что я точно угадала желание. Рэдвин действительно хотел, чтобы кто-то другой ответил на вызов.

— Он сейчас замолкнет, — с мрачной миной бросил Даррел. — Не надо.

Выразительно постучав пальцем по символу на руке, я взяла «дракос» и открыла крышку. На зеркале высвечивалось имя «Элайджа». Старший брат Рэдвина, когда-то пострадавший от нападения нежити.

— Здравствуйте! — бодренько поздоровалась со звонящим.

— Кто это? — прозвучал удивленный мужской голос.

— Меня зовут Катарина. — заявила я. — Не пугайтесь! Я нашла этот связеон возле столовой, но не знаю, кому вернуть. Думала отдать на стойку раздачи. Не скажете, кто владелец? Вокруг никто не знает.

— Рэдвин Даррел, — в голосе мужчины звучало непритворное недоумение.

— А на каком факультете он учится? — уточнила я. — Он студент?

— Боевой факультет, пятый курс, — сдержанно подсказали мне.

— Ох, отлично! — Я прижала руку к сердцу, словно собеседник мог меня видеть. — Отнесу связеон в деканат к боевикам. Наберите завтра, он наверняка успеет забрать.

Закрыв крышку, я закончила вызов и протянула «дракос» Рэдвину. Символ у меня на руке погас — второе желание в моем «графике дежурства» было выполнено.

— До завтра ты полностью свободен, — прокомментировала я.

— Спасибо, Кат-Кат, — пробормотал он, забирая артефакт. — Кто был?

— Какой-то Элайджа. — Я сделала вид, словно ничего не знаю об его семье.

— Тогда отнеси «дракос» в деканат, — заключил Рэдвин. — Брат знаком с деканом Бенедиктом и наверняка захочет с ним связаться. Придется поддерживать легенду.

Перед отъездом мы подкупом из кофе в съедобном стаканчике уговорили Оливию занести связеон в деканат боевиков. Вчера я так громко скандалила с лекарями, заставляя их тащить Даррела на носилках в лазарет, что весь архипелаг слышал. Глупо получится, если я сделаю вид, что не в курсе, кто он такой.

— Не знаю, что у вас происходит, но, пожалуй, одним кофе вы не отделаетесь, — насмешливо протянула подруга, забирая «дракос». — Неделю будете покупать.

— Как пожелаешь, Хатченсон, — с улыбкой согласился Рэдвин, и они внезапно ударили по рукам, как старые приятели.

На мосту, ведущему к академическому порталу, он наконец поинтересовался, куда мы с такой энергией и абсолютно пустыми рюкзаками направляемся. С энтузиазмом я рассказала, что знаю замечательное местечко возле реки Дикой, где горный поток уже теряет ярость, образуя почти тихую заводь, и открывается чудесный вид на низенькие лесистые горы. Главное, народу там совсем мало даже в выходные, и никто не помешает Даррелу обернуться, чтобы полетать под звездами.

— Добираться, правда, придется пару часов… — призналась я, аккуратно перешагивая глубокую трещину под ногами.

В нашем случае, выяснилось, что парой часов обойтись не удастся. Дилижанс, следующий в нужную сторону, отправлялся только после полудня. Я решила быть щедрой и выяснила в кассе, сколько стоит заказать до места самоходный экипаж… Щедрость тут же дала трещину, как покрытие каменного моста в академии, зато пробудилась жадность здорового человека, отказывающего отдавать месячную стипендию за поездку. Нам еще обратно возвращаться, а самоходка стоила дороже, чем крыло дракона!

Билеты я купила в общую карету и, прихватив листовку с расписанием обратных рейсов, вернулась к Даррелу.

— Идем за палаткой! — вытащив из рюкзака ручку и блокнот со списком, объявила я. — Возьмем напрокат. Еще надо готовую еду купить, воду, пугалки для комаров. Плед взяла…

Я вычеркнула строчку «одеяло» и заметила, что Рэдвин наблюдает за мной с ироничной улыбочкой.

— Говори, Винни, — скомандовала я. — Вижу, что очень хочется. Сегодня мы выполняем все твои заветные желания.

— Готовая еда? — протянул он. — Я рассчитывал на похлебку на костре.

— Все желания, кроме этого. Мы не имеем права рисковать здоровьем и есть мою стряпню. Не перед дипломом. Противоядие в список нужных вещей я не внесла, — совершенно серьезно ответила я и продемонстрировала пресловутый список. Внизу еще, правда, было нарисовано красное сердечко. Понятия не имею, зачем нацарапала это художество, но его пришлось закрыть пальцем.

— Нет, ну, со списком мы точно не пропадем, — смеясь, подколол Рэдвин.

— Не надо издеваться! — фыркнула я. — Ты просто не представляешь, как списки облегчают жизнь. Попробуй хоть раз, и жизнь перестанет быть прежней!

— У тебя так и вышло? — продолжал смеяться тот. — Ты один раз попробовала и больше не можешь остановиться. Распланировала всю жизнь?

— Да, — ни капли не обидевшись, согласилась я. — Все шло по плану, а потом я познакомилась с тобой. Мне как-то сказали, что есть друзья для души, а есть — для кармы. Ты — второе.

— Знаешь, Кат-Кат, — Рэдвин тепло улыбнулся, — я рад подправить тебе карму.

— Ты хотел сказать: подпортить, — наигранно проворчала я и двинула к выходу из междугороднего вокзала. — Пойдем, а то не успеем вернуться к отходу дилижанса, и действительно придется брать самоходку.

— А что нам сейчас помешало? — не понял он.

— Размер моей стипендии, Винни! — отозвалась я.

Наверное, предложи он оплатить самоходный экипаж и с ветерком домчаться до места, не дожидаясь регулярного рейса, я бы согласилась, но почувствовала себя крайне неловко. Рэдвин не сказал ни слова, а просто нагнал меня и придержал дверь.

В то, что палатку можно взять напрокат, он не верил ровно до того момента, пока мы не вошли в прокатное хранилище, ужасно похожее на лавку старьевщика. На длинных деревянных стеллажах можно было отыскать любые мелочи. Возле стены стояли вешалки с маскарадными костюмами.

Хозяин проката, деловитый лепрекон, одетый в традиционный костюм — зеленый бархатный камзол, широкие штаны и полосатые гольфы, — на просьбу найти в его «пещере сокровищ» походную палатку некоторое время рассматривал нас сквозь стеклышки очков, повисших на кончике крючковатого носа. Седые волосы у него при этом торчали в разные стороны, а лысина отражала свет магических ламп. Прокат размещался в подвальном помещении, и естественного освещения здесь не хватало.

— Вспомнил! — наконец заявил он.

— Нас? — с сомнением уточнил Даррел.

— Где лодка лежит!

— Господин, нам не нужна лодка! — Я испуганно помахала руками. — Нам нужна палатка! Слышите?

— Да слышу, слышу, — проворчал тот себе под нос, выбираясь из-за массивного стола с потертым зеленым сукном. — Не глухой ведь. Одно ухо отлично слышит!

Переваливаясь с ноги на ногу, лепрекон шустро зашагал по длинному проходу. Мы засеменили следом.

— Вот здесь, молодые люди! — заявил он и указал узловатым пальцем с неожиданно длинным ногтем на самую верхнюю полку, где стоял большой деревянный ящик. — Парень, достань.

Рэдвин выдвинул ящик с полки. Сверху посыпалась пыль и какой-то мусор. Сразу видно, что туристическое снаряжение особым спросом в прокате не пользовалось. Даррел держал двумя руками явно тяжелый груз, а ворчливый хозяин копался в сокровищах — в смысле, в подписанных кривым почерком артефактных футлярах — похожих на прямоугольные деревянные коробочки и многократно уменьшающих вес.

— Вот лодка! — заявил лепрекон, протягивая мне один из коробков.

— Господин, мы хотим взять палатку! — почти в отчаянье напомнила я.

— Тогда подержи лодку, сейчас найдем палатку, — распорядился он и, сунув мне ненужный инвентарь, принялся перерывать содержимое ящик еще раз.

Вытаскивал футляры, читал надписи и засовывал обратно. От усердия одну коробку острым углом уронил Рэдвину на ногу. Глаза у того стали круглые. Видимо, было больно.

— Не серчай, парень, — пробормотал лепрекон.

Ободряюще похлопав Даррела по плечу, мол, крепись, я нагнулась за футляром и увидела на крышке размашистую надпись «палатка».

— Палатка нашлась!

— Так лодка не нужна? А зачем я искал? — непритворно осерчал лепрекон.

— Лодку мы тоже возьмем, — неожиданно сдался Рэдвин, видимо, решив, что проще взять дополнительный багаж, чем объяснить, почему лишнее не нужно. — Давайте я поставлю ящик на место.

— Показать, как их раскладывать? — потерев друг о дружку ладони, спросил хозяин проката. — Там хитрые замочки.

— Мы почти дипломированные маги, господин, — хмыкнул Даррел. — С артефактными футлярами разберемся.

Оплатив залог и прокат не только палатки, но и лодки, мы засунули коробки Рэдвину в рюкзак и отправились добывать готовые блюда. Впрочем, с этим проблем не возникло. Хозяйка кулинарии мясо с рыбой не путала и, в отличие от раздатчицы тетки Берты, на которую была похожа формами, собрала нам целый банкет. Да еще трубочки с заварным кремом в бумажную коробочку положила!

— В подарок, — ласково улыбнулась она и добавила бутылку домашнего морса: — К десерту.

В дилижанс мы садились полностью готовые к приключению и ко всевозможным природным катаклизмам. К последнему — по большей части морально. Даже не забыли купить пугалки от комаров. Вот что делает правильно составленный список!

Экипаж трясся на разбитой дороге. В рюкзаке у меня две бутылки воды и одна с морсом устроили задорный перезвон. От коробочек из кулинарии на весь салон пахло едой. Полагаю, попутчики нас с Рэдвином сдержанно ненавидели за соблазнительные запахи и завидовали тем, кто купил билет на крышу. В салоне-то пахло так, словно мы все дружно попали в студенческую столовую, а погода снаружи стояла прекрасная: солнышко, свежий ветер, ароматы сочной майской зелени.

Через полтора часа в пути сидящий напротив господин не выдержал и, вытащив из портфеля сандвич в хрусткой бумаге, принялся бороться с голодом проверенным способом: перекусом. Теперь в закрытом салоне запахло солеными огурцами, и все начали тихо ненавидеть жующего.

Наконец мы минули каменный мост, перекинутый через реку Дикую. Извозчик, как я его и попросила, остановился. Прощаясь с попутчиками под радостный перезвон бутылок в рюкзаке, Мы с Рэдвином тихонечко, бочком протиснулись к дверце. Он сошел на дорогу первым и подал руку мне, чтобы помочь спуститься по ступеньки.

Экипаж тронулся и споро набрал ход.

Солнце медленно клонилось к верхушкам лесистых невысоких гор. Густой и теплый свет, утративший полуденную резкость, заливал склоны. Зелень казалась сочной, почти изумрудной. Горы, больше похожие на исполинские холмы с горбатыми круглыми спинами, дышали спокойствием. Белые облака словно стояли на месте, а небо постепенно бледнело, как и случалось к вечеру. Внизу, под мостом, тихо журча, шептала река: не бурлила, не пенилась, как в Родрике, а ласкала каменистый берег.

По тропинке, петляющей между крупных камней и корней старых деревьев, мы спустились к воде. Через некоторое время, обогнув большой завал из вынесенных половодьем топляков, оказались возле той самой заводи, где Дикая притеснила берег и разлилась.

Рэдвин скинул на землю рюкзак и, уперев руки в бока, замер у кромки воды. Отсюда не было видно моста или дороги. Вокруг ни души. Мы словно оказались отрезаны от внешнего мира.

— Откуда ты узнала об этом месте? — спросил он, когда я тихонечко встала рядом.

— На первом курсе приезжала сюда с друзьями, — пояснила я.

— На первом курсе ты еще умела развлекаться? — как будто даже с восхищением протянул он. — Может, и в рейтинговой таблице внизу болталась?

— Напрашиваешься! — Я ткнула в его сторону пальцем. — Давай раскладываться.

Без двух недель два дипломированных мага с задумчивым видом по очереди вертели в руках коробку с надписью «палатка» и не могли понять, как она открывается… Замочки оказались поистине хитрыми. Не артефактный футляр, а гномья головоломка!

— Да тут должно быть все просто, — нахмурившись, недоверчиво протянул Рэдвин в тридцатый за последние полчаса раз.

— Наверняка просто, — поддакнула я, потирая лоб в надежде выудить из головы гениальную мысль, ведь все гениальное — просто, но мыслей не возникало никаких. Может, стоило чесать затылок. — Попробуй еще раз нажать на защелки.

С самым грозным видом Рэдвин от души нажал пальцами на два замочка, даже костяшки побелели.

— Похоже, прикипело от старости, — заключил он, сдаваясь.

— А инструкция на футляре проявляется? — озадачилась я. — Давай попробую заклятье.

Формулу на проявление скрытого создала филигранно, пальцами возле коробки пошевелила, сетью опутала. Все по учебнику! Да профессор по прикладной магии прослезился бы, увидев, как на загляденье красиво оплела… Надпись на крышке «палатка» стала сочнее, на боку появилось нецензурное слово, стертое ради товарного вида, и никакой инструкции.

— Да она просто сломана! — возмутилась я. — Надо было в прокате проверять. Теперь не докажем, что все испортили до нас.

— Может, так попробовать? — задумчиво протянул Рэдвин и, опустившись на одно колено, поставил футляр на землю. Легким нажатием застежки со щелчком открылись!

— Даррел, ты гений! — восхитилась я. — Как ты догадался?

— Ну, палатку-то на земле раскладывают, — с самодовольным видом ответил тот.

Едва он поднял крышку, как из коробки высунулся кусок болотно-зеленого полотнища. Рэдвин быстро поднялся и отошел на пару шагов, чтобы его не погребло под расправленным «домиком». Между тем палатка лениво и неповоротливо пыталась вылезти из футляра. Едва-едва, с натугой, словно застряла в крошечном коробке.

— У нас футляр не рассыплется? — забеспокоилась я.

Мгновением позже внутри коробки словно расправилась тугая пружина и вытолкнула палатку наружу. Та вылетела, как пробка из бутылки, расправилась… и оказалась двухместной надувной лодкой!

В гробовом молчании мы смотрели на мечту рыбака и осознавали, что футляр был подписан неправильно.

— Все-таки зря не проверили, — наконец прервала я долгую паузу.

Мы синхронно повернули голову к другой коробке с надписью «лодка», которую даже открывать не планировали.

— По закону равновесия магии, там должна быть палатка, — протянул Рэдвин.

Однако надпись на втором футляре не соврала. В нем действительно хранилась надувная лодка. Теперь у нас имелось два практически индивидуальных плавсредства. Устроили бы спуск по Дикарке, но весла не взяли. Палатки, впрочем, у нас тоже не было.

Подозреваю, что мы не первые энтузиасты-походники, оказавшиеся из-за неправильной надписи на природе без матерчатой крыши над головой. Никто до нас не сказал прокатчику об ошибке, чтобы не рисковать залогом.

— Ты когда-нибудь спала в лодке под открытым небом, Кат-Кат? — спросил Рэдвин. — Если представить, что это надувные кровати…

— В них сидушки, Винни. — Я указала на перекладины.

— Значит, всю ночь будем сидеть у костра и рассказывать страшные истории, — с веселой улыбкой предложил он и, цыкнув, прихлопнул севшего на шею комара.

— Давай поставлю пугалки, — вздохнула я и полезла в рюкзак.

Артефактные стеклянные призмы провалились под плед. Я вытащила порядком помятую цветную коробочку и некоторое время с сомнением изучала рисунок, но как ни разглядывай, зеленый таракан на комара был не похож. Терзаемая подозрениями я вытащила остальные коробки. Они оказались одинаковые.

— Винни… — напряженно позвала я, — ты купил пугалки от тараканов!

— От каких тараканов? — удивился он.

— Судя по картинке, из Разлома. — С нервным смешком я продемонстрировала коробку. — Ты перепутал в магазине корзины с пугалками.

Такого неожиданного поворота ни в одном списке не учтешь!

— Зато есть хорошая новость, — с авторитетным видом заявил он. — В отличие от нечисти, комары не могут нас обглодать.

— Да, нас ждет восхитительная ночь, — фыркнула я. — Если замерзнем без палатки, то будем бегать от комаров вокруг костра и согреемся.

Он сверкнул белозубой улыбкой.

— Все как ты и обещала.

Пока мы с переменным успехом пытались разбить лагерь и собирали ветки для костра, солнце окончательно скрылось. Медленно на бледное вечернее небо накатывала чернильная волна. Ночная звезда, едва-едва видная в угасающем свете, постепенно насыщалась яркостью. От воды заструился холод, заклубился в воздухе запах влажности. Из-за деревьев на берег поползли густые тени, а склоны покатых гор сменили окрас с ярко-зеленого на темно-изумрудный.

Рэдвин развел огонь. Послушное дракону пламя разгорелось споро и весело. Пока я с помощью магии подогревала еду, разложенную по деревянным коробочкам, он перетащил поближе к огню пару гладких топляков и отряхнул руки. Наверное, следовало накрыть пледом этот импровизированный насест, но я не стала стесняться и коварно завернулась в теплый кокон, чтобы спастись от комаров… А кто пугалки перепутал, тот и идет на корм!

— Приятного аппетита. — Я передала Рэдвину (комариному корму) коробочку, где в каждой отдельной ячейке лежали разные угощения.

Ели мы с удовольствием. На свежем воздухе абсолютно все, купленное в кулинарии, казалось пищей богов.

— Самое время рассказывать страшные истории, Кат-Кат, — подначил меня Рэдвин.

— Боишься слушать страшные сказки в темноте? — намекнула я, что еще недостаточно стемнело, чтобы друг друга пугать, подсвечивая снизу лицо святящимся с помощью заклятья кулаком.

— Не хочу, чтобы ты потом страдала кошмарами, — парировал он.

— Хорошо, тогда слушай об ужасах истинной несправедливости в распределении вкусной еды! — заявила я, помахав в воздухе деревянной вилкой с насаженным на туповатые зубцы кусочком сладкого батата. — Страшнее ты точно ничего не услышишь!

От всей души я принялась жаловаться, как трудно приходится девушкам в академической столовой во время дежурства раздатчицы тетки Берты. Пирожные — что за несправедливость! — приходилось добывать хитростью. Но чаще — шантажом однокурсников-парней!

— Пользуешься служебным положением? — развеселился Рэдвин.

— Неделю поешь жидкий суп из шпината, не такое пойдешь, — уверила я. — Уже страшно?

— Я в ужасе, — насмешливо согласился он, и мы звонко чокнулись бутылками с водой, как бокалами.

— Теперь твоя очередь меня пугать, — передала я эстафету.

— Та статья в газете — отчасти правда, — не глядя на меня, вдруг вымолвил он, и я едва не подавилась едой. — Ты наверняка ее читала.

— Извини, — чувствуя, как запылали щеки, пробормотала я и отставила коробку с остатками то ли позднего обеда, то ли раннего ужина. — У статьи был кричащий заголовок.

— Мы с Элайджей не делим деньги. Не с ним. Брат настаивает, чтобы я вошел в семейное дело… Старшая сестра хочет, чтобы я передал дела ее мужу. Они меня разрывают. — Он бросил в мою сторону быстрый взгляд и нервно дернул уголком рта, изобразив кривоватую ухмылку. — Конец страшной истории из реальной жизни.

Повисло неловкое молчание. Костер весело горел, съедая ветки, изредка с треском от влажной коры отлетали искры.

— А чего хочешь ты, Рэдвин? — тихо спросила я.

— Я не знаю, Кат-Кат. — Он ковырялся вилкой в еде. — По условиям завещания я был обязан получить диплом в Эргане. Как понимаешь, отец уже не расскажет, чем руководствовался, когда выдвигал это условие. Все ждали, что я поступлю в Королевскую академию на юридическое отделение. Но после нападения, когда отца не стало, а брат лежал в лекарской, я осознал, что никого не в состоянии защитить. Да и сам едва ли смогу защититься. И выбрал боевой факультет в Драко.

— Уверена, ты уже знаешь, что для тебя лучше, Рэдвин, — тихо произнесла я.

— Разумная, расписавшая жизнь на пять лет вперед Катарина Воттер, — беззлобно подколол он и резко закрыл тягостную тему: — Давай поплаваем?

— Ни в коем случае! — отказалась я, поглубже заворачиваясь в плед. — Можем устроить гонку на лодках. Предупреждаю сразу: я выиграю, потому что весел нет, а ты не умеешь управлять водной стихией. Но прыгать в ледяную воду? Ни за что!

— Я думал, что ты настоящий водный маг. — С выразительной улыбкой Рэдвин поднялся и, потянувшись, скинул куртку.

— Даррел, ты серьезно полезешь в реку? — вздохнула я.

Он стащил через голову футболку и ослепил меня подтянутым торсом. Ни одного синяка и кровоподтека не осталось.

Пока я пыталась не смотреть на его превосходно сложенный торс, Рэдвин двинулся в сторону кромки воды с узенькой песчаной полоской, посыпанной мелкой речной галькой. Пришлось подняться с насиженного места и, шагая следом, взывать к мужской сознательности:

— Даррел, я сегодня исполнитель твоих желаний и несу ответственность, чтобы ты не утоп!

— Тогда тебе стоит войти в воду со мной.

Он скинул ботинки, снял носки и взялся за пояс спортивных штанов. Отворачиваться я и не подумала: скрестила руки на груди, всем своим видом демонстрируя неодобрение. Рэдвин вдруг поймал мой взгляд и с едва заметной самодовольной ухмылкой на губах начал стягивать штаны, превратив момент с простым раздеванием в интимно-острый и задевающий.

Я не выдержала и отвела глаза.

— Подержишь, Кат-Кат? — Оставшись в оборотоупорных шортах, он протянул штаны мне.

— Подержу, конечно, — согласилась я, забирая одежду. — Ныряй, но помни: если ты попытаешься утопиться, я не буду тебе жарить на костре зефирки!

Однако Даррел уже вошел в воду по колено и даже не поморщился. В смысле, возможно, его перекосило от бровей до подбородка, он был повернут ко мне крепким за… затылком. Рыжим! Чудесным рыжим затылком.

— Рэдвин, ну что у тебя за странная любовь к плаванью в сомнительных водоемах? — вновь попыталась я. — Ты же дракон, а не крокодил. Считай, венец божественного творения!

— Ты только что назвала меня высшим существом? — Он повернулся с широкой улыбкой.

— Да просто уже плыви, существо, — сдаваясь, махнула я рукой. — Кстати, как водичка?

— Ледяная! — хохотнул он и, расставив руки, бахнулся спиной в эту самую ледяную воду.

Некоторое время Даррел не выныривал, и я действительно начала волноваться.

— Рэдвин… Какого хверса?

В панике я скинула плед, сорвала с плеч куртку и даже успела стащить с ноги один ботинок, как из реки вырвался гибкий, сильный дракон цвета ржавчины. Я прикрылась рукой от фонтана брызг и подняла голову.

Зрелище было завораживающим. Рэдвин взмыл в небо, нырнул в воздушных потоках и камнем упал вниз. Задевая лапами поверхность воды, он пронесся над рекой, стрелой взлетел вверх. Заложил большой круг и плавно спустился, подняв в воздух мусор и разбросав в разные стороны мелкие камни.

Я пять лет проучилась с драконами, сотни раз наблюдала за их полетами, видела в боевой форме: с чешуйками на лице, с когтями и вытянутыми зрачками. Насмотрелась всякого! Но впервые оказалась с драконом, принявшую вторую ипостась, настолько близко.

С удивительной грацией для столь мощного создания Рэдвин двинулся в мою сторону. Он встал очень близко. Сама от себя не ожидая, я протянула руку и прикоснулась к гладкой чешуе, оказавшейся теплой, как человеческая кожа.

Дракон опустился на землю и мотнул головой, предлагая забираться ему на спину.

— Нет-нет. — Я помахала руками и отошла подальше. — Даже не думай! Я не собираюсь на тебя вскарабкиваться.

Он выдохнул пар через большие расширенные ноздри.

— Не полезу! — отрезала я и, кое-как натянув ботинок, зашагала к костру. — Я что, похожа на сумасшедшую? Да это просто неприлично, Даррел!

Секундой позже он натуральным образом боднул меня в спину, едва не опрокинув на землю.

— Ты издеваешься, что ли?

Я резко развернулась и, вздрогнув, едва не уткнулась лбом в драконью морду. В серых глазах с вертикальным зрачком можно было разглядеть искаженное отражение моего лица. Вид у меня был обалделый и взлохмаченный.

— Но только попробуй меня уронить! Перевоплотишься, и я тебя прикончу! — пригрозила я.

Клянусь, в ответном грудном рычании можно было различить смех!

Рэдвин вновь опустился на землю и подставил лапу, чтобы мне было комфортно забираться ему на спину. Понятия не имею, как удалось вскарабкаться и не свалиться на влажную гальку. Он поднялся и встряхнулся, отчего, испуганно охнув, я соскользнула по чешуе и угнездилась в выемке возле крыльев, словно именно в этом месте к дракону можно было пристегнуть седло.

— Осторожнее, Даррел! — схватив его за шею, попросила я. — Помни, что не дрова везешь!

Рэдвин мягко оттолкнулся от земли. За моей спиной ударили сильные крылья, подняв волну холодного воздуха. Невольно я прислонилась к Даррелу, легла всей грудью и, зажмурившись, крепко обняла руками. На краю сознания пульсировала мысль, что мы совершаем нечто крайне интимное, чем не делятся даже с близкими друзьями. О физической близости рассказать — запросто, а о совместном полете — едва ли. Это смущало и одновременно вызывало восторг. Заставляло сердце биться так быстро, что было сложно дышать.

Ветер трепал волосы, забирался под одежду. С каждой секундой я все четче ощущала, как отдаляется земля, и когда приоткрыла глаза, увидела, что мы плывем высоко над макушками деревьев. Внизу вьется река, и в полумраке подмигивает огонек нашего костра. Чистое наслаждение!

Рэдвин сделал плавный, вальяжный круг, но внезапно мы резко провалились в воздушную яму. Взвизгнув, я вновь прижалась к нему и почувствовала, как по телу дракона, отдаваясь во мне, прошла вибрация. Он словно насмешливо хмыкнул.

— Ничего смешного! — крикнула я и, совершенно перестав стесняться, хлопнула ладонью по загривку.

Даррел начал мягко снижаться, не красуясь и не пытаясь закладывать петли. Приземлился деликатно, без встряски. Я скатилась с его спины, встала на нетвердые ноги, ошеломленная абсолютно новым опытом. Рэдвин обратился: словно перетек из одной формы в другую, и на холодной земле уже стоял почти обнаженный парень в шортах.

Он упер руки в поджарые бока и, улыбаясь, склонил голову набок.

— Ты такая трусишка, Кат-Кат. И как тебе летать?

— Восторг! — выдохнула я. — Полный восторг!

Секундой позже, сама от себя не ожидая, я бросилась к нему и крепко обхватила руками. Из груди у Рэдвина вырвалось оханье от неожиданного натиска. Наконец он обнял меня в ответ.

— Я бы никогда тебя не уронил, — вымолвил он.

— Знаю, — жадно вдыхая чистый мужской запах, пробормотала я. — Спасибо за полет, Рэдвин. Сегодня ведь я исполняю все твои желания, а не ты — мои.

— И ты выполнила, — хмыкнул тот.

Позже, когда окончательно стемнело, мы лежали в надувной лодке на тонком пледе. Всматриваясь в звездный купол, угадывали в небесной карте созвездия и ждали, когда наконец мелькнет затухающий падающий светлячок.

Я всегда ощущала себя маленькой и незначительной, если пристально вглядывалась в ночное небо. Песчинкой в огромной Вселенной, для которой человеческая жизнь — краткий миг. Сейчас меня тоже охватывало знакомое чувство. Даже лежа в надувной лодке, застеленной клетчатым пледом… В ней по-любому лучше, чем на голой земле! Хоть как-то пригодилась.

— Сначала ты меня раздражала, — вдруг прервал молчание Рэдвин, словно вел долгий мысленный диалог, а теперь заговорил вслух.

— Благодарю за честность, чувства были взаимными, — со смешком призналась я.

— Но наша с тобой созависимость — лучшее, что случилось со мной в академии Драка, — словно не услышав насмешливого комментария, закончил он.