Самая рыжая в Академии драконов

Глава 3. Три желания для старосты

В тающем свете уходящего дня лицо Рэдвина, усеянное веснушками, выглядело непривычно серьезным. Я смотрела на него сквозь сумерки, наполняющие тесный закуток, и пыталась понять, что за дурацкую шутку он придумал.

— Все мои желания? — вкрадчиво уточнила я.

— Ну не все, конечно. — Уголок его рта дернулся. — Только три. Одно, к слову, выполнил днем. Осталось два.

— Рэдвин… — я глубоко вздохнула, стараясь подавить раздражение, — ты вытащил меня из читального зала ради розыгрыша? Ты из-за «дракоса» надо мной издеваешься, да? Клянусь, у меня просто нет времени на глупые шутки! Сейчас…

— Это не шутки, Катарина! — перебил он. — Я к тебе привязан.

— Даже слушать не хочу, — пробормотала я и дернулась к подоконнику, чтобы забрать сумку, но плавным, отточенным движением Даррел закрыл дорогу.

— Сегодня впервые в жизни я потерял контроль над магией! Я поджег… — Он осекся, словно правда была квадратная и никак не помещалась в голову. — Поджег северный подъемник и полдня ходил в боевой форме!

Только я открыла рот, чтобы задать закономерный вопрос, но он опередил:

— Нет, у меня никогда не было проблем с контролем. Я прекрасно владею магией и второй ипостасью.

— Но убрать боевую форму у тебя не выходило, — скептически напомнила я.

— Ровно до того момента, пока не оказался рядом с тобой, — парировал он. — Помнишь, у меня на руке вспыхнул символ? Я сходил к магистру по рунологии Тиарамире. Она сказала, что этот знак переводится как «истинное желание».

— Если ты сейчас скажешь, что нашел истинную пару, клянусь, я тебя ударю! — перебила я.

— Какая пара? — искренне озадачился он.

— Сказки такие есть: про истинную пару дракона. — Я кивнула, намекая на старый сборник драконьих сказок. — Ты, похоже, весь день доказательства искал?

— Искал, — согласился он. — Не знаю, что ты читала в книжках, но мы попали в другую сказку.

Рэдвин повернулся к подоконнику и начал что-то разыскивать в книге сказок. Найдя нужную страницу, он продемонстрировал томик мне. На листе красовалась гравюра перечеркнутой загогулины, днем вспыхнувшей у него на тыльной стороне ладони.

— Видишь, староста?

— Вижу, — сухо согласилась я.

— В этой сказке дракон обманул девушку, и богиня Дэна его наказала. Она поставила ему метку. Три дня дракон исполнял по одному желанию девушки.

— И в конце они поженились, — издевательски фыркнула я.

— Понятия не имею, я прочитал только начало, — усмехнулся Рэдвин. — Но если следовать этой теории, Катарина, я не смогу нормально жить, пока не исполню три твоих желания. Сегодня днем ты потребовала, чтобы я тебя отпустил, метка появилась и исчезла. Ко мне вернулся контроль. Все сходится.

— Не хочется тебя расстраивать, Рэдвин, но от переутомления у взрослых магов бывают срывы. В академии во время экзаменов и не такое случается. Ты в последнее время много нервничал? Может, проблемы со сном?

— Проблемы со сном у меня есть, — согласился он.

— Вот видишь.

— Сплю очень мало. Зато крепко, — добавил Рэдвин.

— Хорошо, Даррел, — сдалась я. — Приходи завтра утром. Получишь доказательства, что сказки тебе надо читать не в библиотеке, а в лазарете. Полежишь там пару дней в обнимку с книжечкой и будешь в полном порядке.

Оливия ждала меня в комнате. Стоило войти, как от нетерпения она скатилась с кровати, пороняв учебники на пол, и бросилась за конвертом. Подруга мечтала поступить на службу в драконью компанию по добыче алмазов, заниматься разработкой новых месторождений и путешествовать по королевству. Однако проверить конверт ей не хватило смелости, отдала мне с просьбой посмотреть, а сама плюхнулась на кровать и закрыла лицо ладонями.

— Ну что там? — спросила она, посмотрев на меня сквозь растопыренные пальцы.

— Они ждут от тебя заявки, — найдя в списке интересующую ее службу, оповестила я.

— Серьезно? — Оливия поменялась в лице. — Меня позвали?

Я продемонстрировала приглашение.

— А столичный отдел по управлению погодой тебя позвал? — быстро спросила она.

Тут я не выдержала и расплылась в широкой улыбке. Как чокнутые, мы визжали от радости и скакали по комнате, пока в стену не постучались и усиленный магией голос не потребовал создать тишину. Некрасиво веселиться и радоваться жизни, когда другие страдают перед зачетами. Прикрыв рты ладонями, мы давились от хохота и никак не могли успокоиться. Потом праздновали маленькую победу припрятанными пирожными и чаем.

Между делом я рассказала о странном разговоре с Рэдвином.

— Может, он просто того… — с хитрой улыбкой протянула она и помахала ложечкой, перемазанной в креме.

— Чего того?

— Флиртует он с тобой! — расхохоталась Оливия. — Не теряй шанс! Рэдвин Даррел — красавчик из состоятельной семьи. Драконий род! Он хочет выполнять твои желания? Пожелай что-нибудь сумасшедшее, а то пойдешь служить в этот свой погодный отдел и закопаешься в бумагах.

— Оливия, о каком веселье ты говоришь? — возмутилась я. — У нас, между прочим, скоро зачет по взаимодействию стихий!

— Ну да. — Она пожала плечами. — Вагон времени! А к зачету ты уже готова, Катарина. И ты меня не переубедишь, что это не так! Во сколько завтра придет твой новый парень? У меня спуск в Разлом с первокурсниками, так что никто не помешает вам наслаждаться первым утром влюбленных.

В ответ на издевательскую улыбочку я только закатила глаза, но Оливия действительно ни свет ни заря оделась в экипировку и отправилась отрабатывать обязательное дежурство. Мне такое предстояло через неделю.

Встать пришлось раньше, чтобы Рэдвин не застал меня в кровати. Однако я успела привести себя в порядок и даже влезть в платье. В дверь постучали в тот момент, когда я стояла перед зеркалом, созданным на дверце шкафа с помощью заклятья отражения, и разглядывала напрочь измятый подол. Отчего-то на вешалке одежда не казалась такой пожеванной.

В коридоре стоял Рэдвин. Половина лица у него была покрыта золотистыми чешуйками, узкие вертикальными зрачки не реагировали на свет и казались застывшими. При виде меня он изогнул рыжую бровь.

— Смотрю, у тебя утро не особо доброе, — прокомментировала я.

— Попытался использовать магию, — пояснил он и насмешливо хмыкнул: — У тебя оно, похоже, тоже не задалось.

— Ты так пытаешься намекнуть, что я плохо выгляжу? — фыркнула я, открывая пошире дверь. — Заходи.

Едва он оказался в комнате, как схватил меня за запястье. Рука у него оказалась горячая и шершавая от постоянных тренировок с оружием. Инстинктивно я попыталась освободится.

— Чокнулся?

— Тихо! — проговорил он. — Эксперимент провожу.

На моих глазах с лица Рэдвина исчезли драконьи признаки: чешуйки втянулись в кожу, а зрачки стали круглыми. Он проморгался, словно до этого плохо видел, и невесело усмехнулся:

— Смотри-ка, сработало.

Отпустив меня, Даррел зажег на кончике указательного пальца маленький язычок пламени.

— Слушается, — резюмировал он и показал горящий палец.

— Давай теперь подожжем мою комнату, — проворчала я и дунула на острую огненную пику. Та погасла, выпустив в воздух тоненькую струйку белесого дыма. — Все? Можно расходиться?

— Желание, Воттер… Я должен выполнить твое желание, — напомнил Даррел, с интересом рассматривая мою половину комнаты, как знал, кому из двух соседок она принадлежит, потом развернулся. — Джинн готов. Желай! Что ты хочешь этим утром?

— Чтобы ты перестал маяться дурью и уже дал мне собраться на занятия, — резковато ответила я.

Он бросил быстрый взгляд на тыльную сторону ладони и покачал головой:

— Нет, не хочешь.

— Тогда сходи за кофе. Хочу кофе, — не зная, как его выпроводить из комнаты, попросила я.

— И снова не попала, — резюмировал он.

— Откровенно говоря, Рэдвин, я думаю, что нет никакой магической зависимости! — с раздражением выпалила я. — Просто ты пытаешь ко мне подкатить, но способ придумал, прямо скажу, бесящий!

Он сунул руки в карманы, склонил голову набок и устремил на меня прямой взгляд.

— Воттер, меньше всего этим солнечным утром я хочу находиться в твоей комнате. Ты симпатичная, но не в моем вкусе. Понимаешь, о чем я?

Я начала стремительно краснеть. Не то чтобы мысль, будто он со мной флиртовал, вызывала восторг, но все равно где-то глубоко внутри, может быть, чуточку льстила.

— Если мы выяснили, что я не пытаюсь к тебе подкатить, то давай ты скажешь, что действительно хочешь, и разделимся до завтра, — сухо предложил он. — Не поверишь, но у меня тоже есть срочные дела, староста.

— На самом деле… — Я прикрыла на секунду глаза, чувствуя, что сейчас издохну от смущения. — Я хочу… погладить платье.

Рэдвин вытащил из кармана руку. На тыльной стороне ладони светился алый знак в виде перечеркнутой загогулины. Возникшая пауза была долгой и значительной. Мне по-прежнему не хотелось верить, что он действительно оказался ко мне привязан странной магической связью, но факты были упрямы.

— Просто сейчас же сходим к кому-нибудь из магистров, да к той же Тиарамире, и узнаем, как нам с этим покончить, — заявила я, начиная лихорадочно запихивать ногу в высокий ботинок, хотя хотела надеть туфли. — Мы не первые и не последние, у кого случилась стихийная магическая связь. Я понятия не имею, почему так произошло, но мы от нее сейчас же избавимся!

— Раздевайся, — сухо бросил Даррел.

— В смысле? — Я замерла в одном ботинке с зажеванным язычком.

— Или тебе погладить какое-нибудь другое платье?

— Ты не слышал, что я сказала?

— Слышал, — согласился он. — Мы ни к кому не пойдем. Не хочу, чтобы о нашем маленьком недоразумении шептались по академии. Во время ревизии обнаружить магическую связь — не самая хорошая идея.

— Рэдвин, ты в своем уме? — честно спросила я.

— Три желания, староста. Как в сказке, — со знакомо нахальной улыбкой напомнил он. — Завтра все закончится.

— Послушай, это неловко и унизительно для нас обоих!

— Тут ты абсолютно права.

— Хорошо, Рэдвин. Твоя взяла, но очень прошу: не надо ничего гладить, — заявила я, стаскивая ботинок. — Я сама все сделаю и захочу что-то другое. Поесть, например. Купишь мне пирожок, и разойдемся с миром.

— Я умею гладить одежду, — проговорил Рэдвин.

Он выглядел настолько серьезным, что спорить с ним не захотелось.

— Можешь… — Я замялась, чувствуя себя очень странно, и указала на дверь: — Выйти на пару минут.

Даррел вышел. Я вытащила из шкафа первое, что попалось под руку, в коридоре между тем раздался женский смех. Мне попалась футболка с надписью на спине «Последняя чистая футболка», которую Оливия подарила в ответ на набор разноцветных носков «неделька», и короткие красные шорты в ромашку. Однако времени капризничать особенно не было. Надела, что достала, и открыла дверь.

С ухмылкой скрестив руки на груди и прислонившись поясницей к подоконнику, Даррел напропалую заигрывал с двумя девушками из соседней комнаты, которые, между прочим, вчера вычитывали нам за непотребный шум. В общем, брал их пачками. Все трое посмотрели на меня, и в коридоре воцарилась гробовая тишина.

— Все готово, — кивнула я.

— Увидимся, Рэдвин, — с милыми улыбками попрощались с ним девушки и, схватив друг друга под руку, двинулись к выходу.

Он вернулся в комнату. Пока я с помощью магии подвешивала в воздухе платье, чтобы было удобнее разглаживать мятый подол, Рэдвин протянул:

— Завтра захочешь постирушки?

— Ты о чем? — не поняла я.

— Футболка у тебя забавная, — намекнул он на надпись и закатал рукава джемпера, открыв крепкие запястья с тонкими кожаными браслетами. На тыльной стороне ладони по-прежнему светился тревожный алый знак.

Вряд ли, предлагая загадать Даррелу сумасшедшее желание, Оливия имела в виду глажку платья, но с самым невозмутимым видом, словно ничего особенного не происходило, он отутюживал подол с помощью заклятья. От его ладоней в воздух шел пар, пахло горячей тканью. Когда последняя морщинка исчезла, алый знак потух. Я выдохнула от облегчения. Казалось, этот хверсов символ так и будет светиться!

— Похоже, я справился, — прокомментировал он, и только-только выглаженное платье свалилось на пол небрежной горкой.

Мы одновременно склонились за ним, шибанулись лбами и отпрянули друг от друга. Застонав, я растерла ушибленное место, но только потянулась за платьем, как мы снова едва не впечатались лбами.

— Я подниму! — резко выпалила я и, схватив с пола платье, хорошенько его встряхнула.

И оно разобралась на составляющие. Рукава отлетели в разные стороны, белая кружевная полоска, пристроченная к подолу, отвалилась. Да и сам подол, отделившись от верха, плюхнулся мне под ноги. Потеряв дар речи, я смотрела на жилетку в своих руках с торчащими по швам нитками. Последней горестной нотой с нее, как размытая гуашевая краска, оставив белые следы, потек вышитый на груди цветочек.

— Даррел… — выдавила я.

— Я просто его погладил! — расставив руки, прокомментировал Рэдвин.

— Ты его разобрал, как конструктор! — воскликнула я, потрясая остатками приличного платья. — А говорил, что магия тебя слушается!

— Но я же не бытовик, а боевик, — парировал он. — Если тебя это успокоит, такого раньше почти никогда не случалось.

— «Почти никогда»⁈ — Я поперхнулась воздухом.

— Давай я подарю тебе новое платье, староста, — внезапно предложил Рэдвин.

— Да не надо новое платье! — рявкнула я. — Как мне вообще могло прийти в голову, что ты говоришь серьезно про эту дурацкую связь? Тебе надо в лазарет, Даррел! Магию подлечить, а заодно и фантазию! Отправляйся прямо сейчас. К утру попустит!

Понятия не имею, как мне хватило выдержки не швырнуть кусок истерзанного платья ему в спину. Зато Оливия, вернувшаяся из Разлома, во время обеда так веселилась, услышав об испорченной одежде, что привлекла взгляды всей столовой и в итоге едва не подавилась до удушья противоядием. С трудом откашлялась.

Потом она рассказала совершенно удивительную вещь, что вчера Николаса Блайка видели за уличным столиком с некроманткой Тайлер Лачи. Невольно вспомнилось, как он, наплевав на учебные правила, внимательно и пристрастно изучал ее документы… Похоже, Ник действительно подобрал заметную девушку и предложил ей сделку. Если подумать, она именно такая: яркая бунтарка в футболках со смешными надписями и с забавным красным рюкзаком с нечистью.

Понятия не имею, при каких обстоятельствах Лачи умудрилась связать сумку с исчадием Разлома, но выглядело оригинально. На кожаном клапане вращала глазами и щелкала клювом живая совиная морда. Сова требовала еды и изредка выдавала глубокомысленные фразы голосами профессоров.

— Говорят, от Блайка с Лачи искрило и воздух плавился! — между тем сплетничала Оливия. — И Ник на нее так смотрел, что всем захотелось раздеться.

Выходит, у них все взаправду…

— Очень рада за Ника, — вздохнула я. — Одного не понимаю: воздух плавился от них с Лачи, а распутной по-прежнему считают меня.

После занятий он снова не появился в читальном зале. Стол сиротливо пустовал, но никто не решался занять внезапно освободившееся место, хотя многие сидели по двое.

Сиротливо покинутый уголок имени Николаса Блайка поднял настроение. Если Ник нашел настоящую, а не фальшивую девушку, то у меня появился шанс оказаться единственной в верхней строчке рейтинга! По-моему, прекрасное завершение студенческой карьеры.

За подготовку к завтрашнему зачету по алверийскому я взялась с большим энтузиазмом и не сразу поняла, что за моим столом еще кто-то сидит. Обалдев, я повернула голову. Подперев щеку кулаком, Даррел с нахальным видом наблюдал за подготовкой. Некоторое время я ошарашенно разглядывала его лицо, покрытое веснушками. Светлые глаза смеялись.

Только хотела открыть рот, чтобы попросить его отсесть, как он прижал палец к губам призывая меня к молчанию, а потом указал на библиотекаря за стойкой. Мол, не зли строгого смотрителя.

Пришлось притворяться мастерами пантомимы. На безмолвный вопрос, что ему надо, Даррел кивнул в сторону дверей, предлагая выйти. С раздражением я указала на раскрытые учебники по алверийскому и двумя пальцами изобразила на крышке стола шагающего человечка, намекая, что боевику пора маршировать из обители зубрил.

К моему искреннему удивлению, Рэдвин посыл понял: поднялся и вышел из читального зала. Дверь тихо закрылась. Однако не прошло десяти секунд, как лежащий на столе связеон басовито загудел и запрыгал между учебниками. В царящей тишине звук показался неприлично громким. Краснея в цвет алой брошки на груди, я схватила артефакт и быстро раскрыла.

— Староста… — кощунственно громко прозвучал из зеркала голос Даррела.

Я захлопнула крышку и, воровато оглядевшись, напоролась на возмущенный взгляд смотрителя. Артефакт загудел уже в руке. Взрываясь от негодования, я поднялась со своего места и зашагала к дверям. Связеон между тем не умолкал ни на секунду, продолжал беспрерывно жужжать, выдавая с головой нарушителя порядка.

При моем появлении Рэдвин отключил новенький «дракос» и с ухмылкой протянул:

— Добро пожаловать в мир обычных студентов.

— Пришла сказать тебе новость! — выпалила я. — Даррел, завтра не наступило! У нас все еще длится сегодня, и я готовлюсь к зачету по алверийскому.

— Как скажешь, — согласился он и на идеальном алверийском, словно являлся носителем языка, проговорил: — Я задолжал тебе старое платье, Воттер.

— Да забудь ты про платье! — взвилась я.

— Прости? — не переходя на эрганский, с нахальной улыбкой уточнил он. — Я не понимаю, что ты говоришь.

Скрипнув зубами, мысленно я досчитала до пяти и перешла на иностранную речь:

— Ты можешь меня оставить в покое до утра? Чисто по-человечески прошу. Мне надо заниматься, Рэдвин.

— Ты уже занимаешься, — заметил он, не перестав изображать подданного Алверии, соседнего с Эрганом королевства. — Кстати, произношение у тебя так себе. И провинциальный акцент.

— Ну спасибо! — оскорбилась я.

— Да пожалуйста, — хмыкнул он. — Я попросил лучшего некроманта бытового факультета воскресить твое платье. Он согласился. У нас двадцать минут забрать труп и доставить к нему.

Откровенно говоря, Даррел нес какую-то страшную чушь, я ничего не понимала. Слова знакомые, а смысл ускользал. Стояла и с улыбкой идиотки кивала на каждую его фразу.

— Ты ничего не поняла, — заключил он.

— Вообще, — согласилась я.

Наверняка со стороны мы напоминали безнадежных психов, напрочь забывших родной язык. Однако с паршивого дракона, хоть горсть чешуи. Не дает готовиться с учебниками, попрактикуюсь в разговорной речи. Пусть потерпит мой провинциальный акцент.

— Люциана с бытового факультета знаешь? — спросил Рэдвин.

— Нет, — покачала я головой. — Мы не знакомы.

— Но ты о нем слышала?

— Рэдвин, я не сидела последние пять лет в нижней чаше Разлома, — проворчала я на эрганском, но тут же опомнилась и перешла на алверийский: — Конечно, я слышала о Люциане.

О звездном модельере-выпускнике мне рассказали Элла и Кармина из клуба «Умниц». Обе считали этого гения кройки и шитья главным за последние десять лет достоянием бытового факультета и говорили о нем с придыханием. Недавно подружки с восторгом заявили, что их новая соседка Меган Геррос, фееричным появлением в академии наделавшая шуму не меньше пресловутого ревизора, стала музой их ненаглядного дарования.

— Люциан починит тебе платье, — заявил Даррел.

— Слышала, к нему в очередь с сентября записывались, — припомнила я.

— Значит, тебе повезло, староста, потому что тебя он ждет через… — Рэдвин проверил наручные часы. — Уже через пятнадцать минут. И лучше нам не опаздывать, иначе придется мне самому сидеть с ниткой и иголкой.

— Не надо, ты это платье уже один раз погладил, — фыркнула я. — Оно пережило все экзамены, а тебя — нет.

Мы обменялись неприятными улыбками.

— Кстати, староста, когда ты язвишь, произношение у тебя становится лучше, — отвесил весьма сомнительный комплимент Рэдвин.

Вход на каждый остров парящего архипелага охраняли каменные драконы. Статуи остались еще с тех времен, когда Элиос Драк являлся властителем западных земель Эргана, а не бессменным ректором магической академии, которого, если слухи не врали, жаждали сместить. В первозданном виде до нас, правда, дожили не все изваяния, но драконы бытового факультета всегда сияли от чистоты! Проведи белой перчаткой — пыльного следа, наверное, не останется.

На стихийном факультете ходило поверье, что если дракону, спрятанному на дне бассейна в подземелье нашей общаги, потереть пузо, то от везения точно не отвертишься. Судя по тому, что оно сияло, в эту чушь верили многие. Но местные статуи наверняка полировали ради идеального порядка, а не ради удачи на экзаменах.

Остров бытовиков в принципе выделялся из архипелага холеностью и домовитой опрятностью: ровные дорожки, подстриженные лужайки и кусты. Даже плющ, окутывающий одну стену учебного корпуса, выглядел ухоженным. Общежитие, как и все здания у бытовиков, не отличалось архитектурной оригинальностью. Разве что высокие тяжелые двери украшали морды драконов.

Возле комнаты Люциана дежурили девушки. Одна, с планшетом и с карандашом, увенчанным розовыми перышками, бросилась нам навстречу и быстро шепнула:

— Мастер в дурном настроении! Его муза лежит в лазарете после дозора в Разломе и не может явиться на примерку! Работа стоит, он страдает!

Только после этого предупреждения нам открыли дверь и впустили в мастерскую Люциана. На самом деле это была обычная комната, даже кровать стояла казенная, но покрытая расшитым вручную покрывалом. На стенах висели рисунки платьев, в углу стояла ширма с птицами, а в глубоком кресле восседал худой блондин с длинными волосами и челкой, закрывающей пол-лица. И на открытой половине отражалась вся печаль создателей гениальных нарядов перед непостоянством муз.

На нас он посмотрел без особого интереса.

— Уходите, вы опоздали на минуту.

— Тебе уже не нужен живой металл? — спокойно предложил Рэдвин.

— Тогда один слиток плюсом! — капризно заявил он и, получив в ответ сдержанный кивок, поднялся с кресла.

Тут до меня дошло: похоже, Даррел посулил дизайнеру оплатить починку платья дорогущим магическим металлом, способным в умелых руках приобретать любые формы и сливаться с кожей. Сначала его использовали в экипировке для боевых магов, потом металл заметили ювелиры, и цена выросла многократно. Неожиданно, прямо сказать. И щедро. Старое платье того не стоило.

Я недоверчиво покосилась на Рэдвина, но он даже бровью не повел.

— Показывайте свое рубище! — скомандовал Люциан, и пока я вытаскивала аккуратно сложенные части платья из сумки, похлопал в ладоши: — Птички мои, нужна ваша помощь!

Из коридора впорхнули девушки, дежурившие под дверью, и началось движение. Я не поняла, как меня затолкали за ширму и заставили раздеться. Потом впихнули в отдельные части платья, собрали их, как конструктор, сколов булавками, и заставили меня встать на низенькую табуреточку в центре комнаты. Честное слово, чуть не начала читать стишок.

— Ну что ж… — Люциан с задумчивым видом постучал пальцем по острому подбородку и обошел меня по кругу, как украшенное праздничное дерево. — Платье убогое. Девушка явно не моя ненаглядная Геррос.

Я едва не задохнулась от возмущения и почувствовала, как стремительно начинаю краснеть. Знаете ли, это слишком! Меган Геррос, понятно, хороша, но я тоже себя не на помойке нашла. Для родителей я вообще самая пригожая!

— Однако… — Без зазрения совести Люциан приподнял мой скромный подол, державшийся на булавках с честным словом, и резюмировал: — Ноги длинные и стройные.

Потом он сжал пальцами мой пояс, заставив задержать дыхание.

— Талия узкая. Грудь…

— Нет, — хором вымолвили мы с Рэдвином, не позволив мастеру опытным путем проверить размер того, что надежно скрывал приколотый к подолу верх. Я еще и ледяным взглядом припечатала.

— На месте, — закончил дизайнер, убрав руки. — Тело подтянутое. Ростом, правда, могла быть повыше, но тебе такие всегда нравились, Винни.

Мы с Рэдвином одновременно поперхнулись воздухом.

— Я выйду, — проговорил он на алверийском и сбежал.

Дверь захлопнулась.

— Пупсик, ты не говоришь на эрганском? — спросил у меня Люциан.

— Говорю, конечно, — фыркнула я.

— Так это у вас такие ролевые игры? — рассмеялся он, и «птички» захихикали, кокетливо прикрыв губы пальчиками с идеальным маникюром.

— Мы готовимся к зачету, — зачем-то принялась оправдываться я.

— Да, очень мудро с твоей стороны взять Винни в репетиторы. До поступления в академию Элиоса Драка он учился в Алверии. — Дизайнер широко улыбнулся. Улыбка гению отчего-то шла не особо. — Но могла и не напрягаться, ты в любом случае в его вкусе.

— Откуда ты знаешь о вкусах Даррела? — внезапно вырвалось у меня. Правда стало любопытно.

— Знакомы давно, — ухмыльнулся Люциан и небрежно пошевелил пальцами в мою сторону: — Птички, уберите рукава! Они здесь лишние.

— Нет! — Я вцепилась в длинный рукав с фонариком на плече, вернее с тем, что осталось от этого фонарика. — Рукава лишними не бывают! Да я платье только из-за них купила!

Трио посмотрело на меня с таким изумленным видом, словно я некрасиво выругалась.

На свободу я вырвалась минут через сорок, но все это время Рэдвин терпеливо дожидался в коридоре с идеально белыми стенами. Невольно вспоминалось общежитие водников. По понятным причинам его столько раз затапливало, что потолок и побелку постоянно украшали желтые кляксы и подтеки. Раз в полгода их убирали с помощью бытовой магии, но хватало ненадолго.

Добравшись до административного корпуса, мы начали прощаться. Солнце село, парящий архипелаг накрывали вечерние сумерки. Ветер приносил из Разлома запах какого-то цветущего растения. Зловонный! Столики возле столовой пустовали, народ прятался в помещении.

— Хорошо позаниматься, староста, — попрощался Рэдвин на алверийском.

— Удачи, — согласилась я и все-таки добавила со смешком: — Винни.

— Сделай вид, что ты ничего не слышала! — предупредил он.

— Клянусь! — Я скрестила пальцы, словно действительно давала магическую клятву. — Винни! Прости, это очень забавно!

Я думала вернуться в библиотеку, но поймала себя на мысли, что ни один учебник не заменит живого общения, и развернулась. Даррел, сунув одну руку в карман, уверенной, неспешной походкой, словно совершенно не заботился «ароматами», витающими в воздухе, направлялся в сторону столовой.

— Рэдвин, подожди!

Он обернулся и изогнул брови в молчаливом вопросе. Я не видела ничего постыдного в том, чтобы попросить помощи, но вдруг стало неловко. Вроде как стою с протянутой рукой возле храма драконьей богини Дэны.

— Я подумала, может, пробежишься со мной по темам зачета? — спросила у Дарелла.

— Мой вечер расписан по минутам, староста, — с прохладцей в голосе отказался он на алверийском. Кондраг всех раздери!

— Ладно. — Я дернула плечом. — Увидимся.

На следующее утро Рэдвин принес сумку с готовым платьем и дрянное настроение в придачу. Когда я открыла дверь на раздраженный стук, он изобразил кривоватую ухмылку и объявил:

— Доставка старого платья прибыла.

Выглядел он нормально настолько, насколько может выглядеть человек в драконовом расположении духа. В смысле, бесящие манеры присутствовали, признаки боевой формы отсутствовали.

— Заходи, — вздохнула я, понимая, что утро простым не будет, и забрала у него сумку.

— Привет, Рэдвин, — поздоровалась Оливия, подхватывая кожаный рюкзак с книгами, и поторопилась оставить нас вдвоем. Втроем, если считать плохое настроение Даррела. — Пока, Рэдвин. Катти, встретимся на семинаре. Удачи на зачете!

— И тебе, — пожелала я.

Соседка сегодня сдавала радынский язык, устаревший, как шляпка ее бабушки. Но на радынском были написаны все старинные фолианты по некромантии и рецептурные лекарства. Подозреваю, именно из-за бабули она и ввязалась в сомнительную авантюру с мертвым языком. Старушка не доверяла аптекарям и подозревала, что ей все время подсовывают неправильные снадобья. Хотя официальная версия, понятно, была другой.

Прежде чем закрыть за собой дверь, Оливия мне задорно подмигнула. Она по-прежнему считала, что Рэдвин просто пытался ухаживать, и называла этот своеобразный способ подкатить «к сердцу женщины через нижнюю чашу Разлома».

— Итак… — Он развел руками. — Что сегодняшним утром хочет добрая хозяйка?

— Я не знаю, что загадать, — призналась ему.

— Сделай, пожалуйста, усилие, прислушайся к себе и выдай желание, — потребовал Рэдвин.

— Хочу сдать зачет, — сухо ответила я.

— Ты серьезно? — как будто с жалостью уточнил Даррел.

— На высший балл, — упрямо добавила я.

— Выбирай: я могу постирать тебе одежду, помыть пол, купить «дракос» и завоевать мир, — принялся перечислять он. — Что именно мне сделать?

— Да я понятия не имею, Даррел! — разозлилась я. — Мне просто хочется пойти на занятия!

На тыльной стороне ладони у Рэдвина вспыхнул злосчастный алый символ, подтверждавший, что я не обманула. Убежденная отличница во мне действительно желала провести привычный день.

— А может, платье хочешь померить? Люциан сказал, что сделал из него конфетку, — спросил он с постной миной, понимая, что не в состоянии немедленно выполнить третье желание и покончить с магической связью. — Я бы пуговички помог застегнуть. Вдруг сработает?

— Хорошо, — сдалась я, проверив часы на стене, но до зачета оставалось достаточно времени, чтобы переодеться. — Давай попробуем.

В первый момент я не узнала собственное платье, да и назвать остромодный наряд банальным словом «платье» не поворачивался язык. Скромная юбка стала узкой и отчаянно короткой. Пуговичный ряд переместился со спинки на грудь. Белых разводов от расплавленного цветка тоже больше не было: от шеи до самой поясницы портной вшил вставку из плотного мягкого кружева. Прежними остались только длинные рукава с фонариком на плечах. И преодолевать усилиями парня пуговички спереди мне хотелось этим утром меньше всего.

Разложив преображенное платье на кровати, я выглянула в коридор. Рэдвин вопросительно изогнул брови.

— Нет, — покачала я головой. — На зачет я в этом идти отказываюсь.

— Чем тебя не устроило платье, староста? — сухо спросил он.

— Длиной.

— Похоже, сегодня я изучаю стихийную магию, — смирившись с неизбежным партнерством, вздохнул Рэдвин и растер веснушчатое лицо ладонями.

Алый символ на тыльной стороне едва-едва теплился, словно намекая, что задание сделать девушку чуточку счастливее полностью провалено. Магией в ближайший час он точно пользоваться не сможет. Ужасная ситуация! Мы же в академии, здесь все устроено так, чтобы студенты каждую минуту учились использовать заклятья и тренировали умения.

Зачет я сдала играючи: попалась легкая тема, написать ее самописным магическим пером на экзаменационном бланке заняло немного времени.

После зачисления в высшие магические заведения Эргана каждому будущему специалисту выдавали заговоренные перья. Подписанные этим пером документы априори считались подлинными и до экзаменов с зачетами без него не допускали. Даже простую контрольную обязывали писать именными перьями.

В самом начале артефакты оставались безликими, но со временем подстраивались под владельца и отражали его характер. Сейчас мое перо было надменно белого цвета, с лаконичным серебряным наконечником. И с ярко-розовой — да просто вырви глаз! — макушкой. Видимо, под цвет моей любимой заколки. Перед выходом ею-то я и сколола тяжелые темные волосы на затылке, чтобы не лезли в глаза и не бесили.

Поставив точку, я аккуратно убрала перо в кожаный чехол и отправилась радовать преподавателя провинциальным акцентом.

— Сдала? — спросил Рэдвин, когда я вышла из аудитории в коридор и даже не успела поделиться радостью.

Оставалось пожать плечами. Надеюсь, вышло не особо самодовольно.

— Кто бы сомневался, — хмыкнул он, насмешливо разглядывая меня с высоты своего немалого роста. — Я жду.

— Чего? — не поняла я.

Он наклонился и раздражающе пощелкал пальцами у моего уха.

— Желание, староста. Озвучь, чего ты теперь хочешь?

Живот подвело от голода. Утром мысль о завтраке вызывала тошноту, но сейчас, когда схлынуло волнение есть захотелось смертельно.

— Хочу крендель! — выпалила я и невольно сглотнула слюну. — С разноцветной глазурью и сахарной обсыпкой.

Добыть в столовой крендели было так же сложно, как выловить в Разломе востроносую лавовую пипу. По вселенской несправедливости их (крендели, а не пип) пекли только в те дни, когда за стойкой дежурила Берта. Сколько раз ни пыталась, вредная тетка ни разу не продала. Приходилось использовать служебное положение и просить парней, чтобы купили. Они не отказывали из чувства самосохранения — не хотели ссориться со старостой.

Между тем после озвученной просьбы на тыльной стороне ладони у Рэдвина снова вспыхнул алый символ.

— Сейчас принесу тебе крендель, — ухмыльнулся он. — Где у тебя следующее занятие?

Узнав номер аудитории, Рэдвин рванул в столовую. В общем, традиционно из чувства самосохранения добывать мне крендель с глазурью отправился парень, а я заторопилась на семинар по защитным заклятьям.

Оливия появилась в кабинете позже меня. Выглядела так, словно профессор не принимал зачет, а дубасил ее учебником по радынскому по голове. Тесно прижав рюкзак, она плюхнулась рядом со мной на стул, прикрыла глаза и перевела дыхание.

— Напомни мне, Воттер, зачем я пошла учить радынский с некромантами? — проговорила она.

— Чтобы читать бабушке аптекарские рецепты, — предположила я.

— Еще!

— Потому что ты собираешься открывать месторождения алмазов, а в неизведанных местах могут быть надписи на радынском языке, — выдала я официальную версию.

— Точно! — Она щелкнула пальцами. — Именно поэтому. Ну и из-за бабули.

— Не сдала? — с сочувствием спросила я.

— Сдала! Какое счастье, что больше не надо зубрить радыский! — Оливия открыла глаза. — Кстати, исполнитель желаний уже тебя покинул?

— Ушел в столовую за перекусом, — призналась я.

— Исполнение желаний вызывает зверский голод? — рассмеялась она.

— Зачет по алверийскому вызывает зверский голод, — проворчала я. — А Рэдвин просто согласился купить булочек.

— Сама доброта! — Оливия прижала ладони к щекам и покачала головой, превращаясь в воплощенное ехидство. — На собрание клуба он пойдет с тобой? Порадует девчонок?

— Собрание ведь завтра, — нахмурилась я, ловко съезжая с темы наших сложных взаимозачетов с Даррелом, и открыла ежедневник, в котором уже успела обвести золотыми чернилами строчку «сдать зачет по алверийскому».

Действительно собрание «Умниц» было запланировано на следующий день и подчеркнуто красной чертой. Я хотела предложить девочкам разобрать, как правильно заполнить заявление к работодателю. Это ведь так важно!

— Эния тебе не прислала сообщение? — удивилась подруга. — Она перенесла собрание. Я тоже ничего не получала, но за завтраком Элла с Карминой сказали.

Внутри шевельнулось беспокойство. Похоже, у нашей новой главы клуба имелись собственные планы, наверняка никак не связанные с проблемами выпускников.

— Кстати, — понизив голос до шепота, принялась сплетничать Оливия, — еще они сказали, что Геррос лежит в лазарете. Попала в Разломе в засаду теропипосов. Ничего серьезного, но народ волнуется. На нее же половина архипелага деньги поставила.

— Хатченсон, у меня есть вопрос, — внезапно раздался сдержанный голос Николаса Блайка, и с большим удивлением мы одновременно подняли головы. — Утром ты сдавала радынский язык?

Оливия медленно кивнула.

— Тайлер Лачи сдавала вместе с тобой, — заявил он в своей обычной манере, словно делал огромное одолжение, что пришел поговорить. — Как у нее успехи?

— Профессор была в шоке, — уверила Оливия. — Сказала, что Лачи следовало раньше проявить талант.

— Естественно, — проговорил Блайк и, сдержанно кивнув нам, видимо, в благодарность, отправился на свое обычное место.

Невольно я обернулась, хотя не стоило на Ника смотреть, учитывая дрянные сплетни. С довольной улыбкой на устах он раскладывал учебники, словно страшно радовался, что может посидеть на семинаре по защитным чарам.

— Это что такое было? — изумленно прошептала Оливия.

— Любовь, — промурлыкала я. — Николас Блайк влюблен в свою Лачи.

— А ты-то чего так радуешься? — не поняла она.

— У меня есть шанс наконец перескочить его в рейтинговой таблице.

— Так вас же по алфавиту ставят, — удивилась она.

Тут в аудиторию вошел профессор Рофигр, умеющий на занятиях вытянуть из студентов душу, напрочь лишить самооценки и вселить острое чувство неполноценности. Под конец учебы он злобствовал особенно сильно, не забывая повторять, что просто готовит нас к жизни в реальном мире, где никто и никогда не будет сюсюкаться с нежными цветочками.

Нежными мы давно не были. К диплому Разлом закалил всех, кто продержался до конца пятого курса, а таких оставалось немного, но через полтора часа гордые выпускники стихийного факультета сбегали из кабинета, как из комнаты пыток.

Рэдвин Даррел стоял напротив двери с видом человека, успевшего за это время пройти все стадии принятия. Честно говоря, я о нем напрочь забыла! На подоконнике лежал бумажный пакет. Видимо, с пресловутыми кренделями.

— Держи, староста. — Даррел поднял пакет и вручил мне.

— Спасибо, — пробормотала я.

Возникла странная пауза. Я смущенно жевала губу. До Рэдвина медленно доходило, что за время семинара желания у меня самым конкретным образом изменились.

— И ты уже не хочешь сладкого, — резюмировал он и со вздохом провел ладонью по рыжим волосам, взлохматив макушку. — Нет, Воттер, правда все нормально! Я сегодня пропустил летную тренировку, и меня распнет декан Бенедикт. Зато я ответил на вопрос, чего хотят девушки? Так вот они сами не знают, чего хотят!

— Я знаю, — чувствуя неловкость, ответила на запальчивую речь.

— Чего? — Он с раздражением выставил ладони, требуя ответа. — Чего ты желаешь?

— Попасть на собрание клуба.

Нет, голод никуда не делся, но теперь больше всего я хотела выяснить, что именно произошло, если Эния перенесла встречу «Умниц».

— Чудесно. — При виде вспыхнувшего знака у Рэдвина вырвался смешок. — И когда у нас собрание?

— После следующей лекции.

— Понятно. — Он помолчал и забрал у меня сумку с учебниками. — Изучаем стихийную магию дальше.

Рэдвин честно отсидел лекцию по взаимодействию стихий и в своей обычной манере заявил недовольному профессору, что всегда хотел узнать, способны ли огненные драконы нормально взаимодействовать с водными магами. Толстый намек на тонкие обстоятельства заставил меня выразительно толкнуть его ногу под партой.

— Удается, господин Даррел? — спросил преподаватель, посмотрев на него сквозь стеклышки очков.

— Плохо, — нахально заявил тот.

И Рэдвину пришлось с нами тащиться на центральный остров. Оливия тихо пробормотала, только пошутила по поводу участия боевика в собрании девчачьего клуба. На самом деле его там никто не ждет! Он действительно предпочел остаться за уличным столиком возле столовой, но нас с соседкой, как выяснилось, тоже никто не ждал.

Кабинет для клуба «Умниц» я измором отвоевывала у ректорского секретаря госпожи Розалии Сноуф. На вид мадам была божьим одуванчиком, маленькая и хрупкая, но характер имела похуже, чем у любой нечисти Разлома! После трехмесячной осады нам выделили комнату на первом этаже в административном здании.

Стоило зайти в кабинет, как на плечи опустилась оглушительная тишина. Все участницы примолкли и старательно опускали головы, словно их застукали за чем-то неприличным. Стоящая перед доской Эния начала густо краснеть.

— Вы изменили расписание собраний? — спросила я у нее.

Девушки зашикали друг на друга, пытаясь выяснить, кто рассказал о встрече мне.

— А знаешь, Катарина, очень хорошо, что ты здесь! — с неожиданным вызовом в голосе заявила она. — Мы собрались, чтобы проголосовать: оставлять тебя в «Умницах» или нет!

— Прости? — в один голос высказались мы с Оливией.

Признаться, я еле челюсть подобрала, чтобы найти в себе дар речи.

— Вообще-то, этот клуб создала я! — напомнила девчонкам. — Вы хотите выгнать меня из моего собственного клуба? Но за что?

— За аморальное поведение! — вздернув подбородок, заявила Эния. — Все знают, что отбила у нашей подруги Стефании Тропс жениха.

— Стеффи бросила своего жениха и встречается с боевиком, — не выдержала Оливия. — Почему ее не выгоняют?

— Потому что она не занималась неприличными вещами в самом сердце академии. В столовой! Мы не можем есть за уличными столиками, сразу вспоминаем обо всех непотребствах…

— Неужели? — издевательски фыркнула моя лучшая подруга. — А вчера за обедом тебя ничего не смущало.

— Ты видела непотребства своими глазами? — холодно перебила я, останавливая спор.

— Нет… — Эния кашлянула и быстрым взглядом обвела девушек, словно требуя поддержки. — Но люди говорят!

— Люди говорят, что видели, как ты ранним утром вылезала из окна в общежитии некромантов. На тебе было только белье, — спокойно выдала я самую нелепую ложь, какая пришла в голову. — В цветочек!

— Да я… — Она начала задыхаться и прижала руки к груди. — Да я никогда… Девочки, это полная чушь!

— Докажи, — спокойно предложила я.

— Я глава клуба и не брошу тень на репутацию его участниц! — пафосно заявила Эния. — У меня даже белья в цветочек нет!

— Как скажешь, конечно, но это не исключает того факта, что люди сплетничают, — стараясь не выдавать, что готова взорваться от негодования, сухо проговорила я и обратилась к притихшим, смущенным девчонкам: — Хотела, чтобы мы вместе заполнили заявки на предложения о работе, но, вижу, вы отлично справляетесь без моей помощи. Удачи вам с заявлениями и с экзаменами!

Я вышла в коридор. Гнев стремительно переродился в смертельную обиду и почему-то захотелось порыдать, хотя плаксой я никогда себя не считала. Даже на первом курсе не плакала, когда Рофигр влепил мне тройку за недельную практику. Ну, может быть, чуть-чуть.

— Браво, девушки! — прозвучал из-за двери насмешливый голос Оливии. — Боевики все же правы: вы не «Умницы академии великого Элиоса Драка», а самые обычные «Уведы»!

Она, видимо, продолжала распекать девчонок, а я с гордым видом вышла на улицу. Снаружи цвел душистый май. В аптекарском дворе на острове целителей тоже что-то активно зацвело, и оно распугало зловоние от растения, распустившегося накануне в Разломе. Пахло тонко и сладко.

Подруга догнала меня на тропинке возле одной из многих каменных статуй драконов. После того, как на племянницу нашего декана из лап статуи упала книга, мы старались обходить изваяния по дуге. Я уже успела надышаться ароматом цветов, перехотела плакать и перестала беситься.

Оливия с усмешкой заявила, что тоже вышла из клуба и так шарахнула дверью, что со стены отвалился кусок штукатурки. Когда она выходила из здания, по лестнице к «Уведам» спускалась госпожа Сноуф, страшно недовольная шумом в административном «склепе». Секретарь ругалась, что ректор решает важные вопросы, а студенты устроили возмутительный бардак.

Знали мы эти «важные вопросы»! После обеда великий Элиос Драк дремал, но я полагала, что легендарный сон дракона, разменявшего шестую сотню лет, можно потревожить только некромантский ритуал с барабанами, но не хлопнувшая дверь. Пусть и закрылась она… громоподобно.

Как в насмешку, Рэдвин сидел за тем же столиком, за которым мы в прошлый раз изображали «страстный» публичный поцелуй с Блайком. Я молча бросила на лавку сумку и уселась рядом с ним, опершись спиной о край столешницы.

— Собрание не задалось? — понятливо усмехнулся Даррел.

— Сегодня не только у тебя паршивый день, — вздохнула я и потерла переносицу. — Зачем ты вообще предложил это дурацкое пари?

— Ты попала под горячую руку, — внезапно признался он. — У меня были не самые приятные выходные, староста. Вернулся в академию, а тут ты подлетела…

— Чудесно, Даррел! — буркнула я и вздохнула: — Как же мне хочется, чтобы все забыли об этом нелепой истории с Ником!

Внезапно тускло мерцающий на руке Рэдвина знак вспыхнул в полную силу.

— Я могу тебе помочь, староста.

Я посмотрела в его сторону:

— Как?

Секундой позже он склонился и прижался мягкими губами к моим губам. От изумления я вытаращилась, но не успела его оттолкнуть — Рэдвин зафиксировал мой затылок одной рукой. И закрыл глаза! Я могла видеть веснушки у него на щеках и рыжие густые ресницы, такие длинные, что позавидует любая девчонка. Он отстранился.

— Ты в своем уме? — прошипела я и поспешно вытерла губы тыльной стороной ладони, стараясь стереть ощущение нежеланного поцелуя.

— Уверен, теперь о тебе и Блайке никто не вспомнит, — с нахальной улыбкой пояснил Даррел. — Все, как ты хотела.

Подтверждая, что желание девушки выполнено, знак на его запястье окончательно потух.

Даррел перевел дыхание и поднялся.

— На этой позитивной ноте я с тобой прощаюсь, староста.

— Давай с этой минуты избегать друг друга! — глядя на Рэдвина снизу вверх, выпалила я.

— Хороший план.

Беспечно подмигнув мне, он зашагал в сторону моста, ведущего на изрезанный остров боевиков. Понимая, что заменила одну проблемой другой, я буравила его спину негодующим взглядом, а за соседними столами с удовольствием шептался народ.

Однако на следующий день никто и не вспомнил об этом позорном поцелуе. За завтраком в столовой обсуждали, что лорд Сиер прилично достал преподавателей своей ревизией, и наверняка ему удастся отправить на покой бессменного ректора. Профессора злобствовали, а лепреконы-близнецы Ховски так задрали цены на единственный подъемник, что всем скоро придется искать воздушные переходы.

Пока магический взрыв не превратил дворец великого Элиоса Драка в разрозненные парящие острова, в нем имелись тайные ходы. После катаклизма эти коридоры никуда не исчезли, по-прежнему существовали, но превратились в невидимые глазу переходы, способные перенести мага в Разлом с помощью артефактного ключа. Студентам воздушные пути были недоступны, чтобы не шныряли к нечисти, как к себе домой, но магистры пользовались часто.

Говорят, что были подобные переходы и на островах стихийного факультета. Он представлял собой соединенные каменными мостами близко парящие островки с Ареной Четырех Элементов в центре. Сегодня на этой арене у нас проходила финальная тренировка перед большим зачетом по взаимодействию стихий.

Перед началом этой тренировки я быстро проверила по спискам водников, заодно воздушников — их староста задержался. До выпуска из большого потока студентов добрались единицы, и мы знали друг друга в лицо и по имени. Для начала объявили разминку. Все было нормально, ничего не предвещало катастрофы…

Едва я попыталась собрать простенькую формулу водяного шара, как магия взбесилась. Силовые линии превратились в ком, и в воздух вырвался неконтролируемый поток воды. Как в насмешку, поток, злобно пенясь, рванул на профессора Рофигра, ударился в выставленный щит и сверкающими на солнце брызгами разлетелся в разные стороны. Я оцепенела, глядя на то, как по невидимой стене перед преподавателем стекают ручейки воды и собираются лужей на вытоптанной земле.

— Воттер, соберись! — рявкнул он. — Ты стихией разучилась управлять?

Да я была бы и рада управлять, но магия меня не слышала. Наверное, именно так себя ощущал Рэдвин, когда не справился с огнем и спалил подъемник…

Догадка прошила насквозь. Наша сказка с Даррелом оказалась жуть какая неправильная! В ней богиня Дэна наказала обоих: дракона и обиженную им деву.

Похоже, пришла моя очередь исполнять три желания Рэдвина.