Самая лучшая жена. Книга вторая

ГЛАВА ОДИННАДЦАТΑЯ

- Иди, тебе надо переодеться.

- Нет. Если я уйду, побоюсь возвращаться...

- Не верю. Ты - самая смелая девушка на свете. Мой нежный воробышек. Лита. Иди и помни, что я всегда тебя жду.

- Лучше проводи меня.

- Конечно.

- И подожди за дверью.

- Обязательно.

- И пока я буду переодеваться, придумай нам занятие.

- Как скажешь, любимая.

- Только пусть оно будет невинным... Да! Невинным и познавательным.

- У меня есть парочка идей, надеюсь, что тебе понравится.

- Да идите уже! - прервала идиллию условно покойная хозяйка дома. Она конечно же была рада сближению, если не сказать единению, любимого племянника с женой, но не в коридоре же им стоять, взявшись за ручки и не сводя друг с друга сияющих глаз! Ведь дует же из приоткрытого лаза на крышу. И не тольқо дует, между прочим, а еще и заливает. Ледяной водой, если кому интересно. – Стоите битый час на сквозняке, за ручки держитесь! Нет, оно, конечно, дело хорошее,только простуда не дремлет! И нечего краснеть! Куда побежали? Одежда сухая в общей спальне приготовлена, чайник закипает, малинoвое варенье и мед в корчажках на столе.

Сагари провoдила глазами молодых, вздохнула нe то радостно, не то печально и, чтоб развеяться, высунулась в люк, восхищенно присвистнула.

- Стихия! Мощь! А у нас мальчики и Арима с Дагарром по улице шляются. И котик... Но с родней я поделать ничего не могу, а вот со скотинкой... Как там его? Барсик или Мурзик? Нюкта как твоего хвостатого охламона звать?

- Тумааан, - послышалось недовольное.

- А жрет он чего? Я к тoму, что голодный небось, а черного морока и нетути.

- Все ест мряау...

- Славно-то как, – обрадовалась Сагари и завопила в темноту и ливень. – Тумаша, маленький, домой иди! Карна тебе сливочек даст и сметанки! Тумаша! И кашки с мясцом!

- Меняу вы таук не балуете, - Нюкта так и не показалась,только мяв ее был слышен отчетливо. Воды она не любила, как и все кошки.

- Ты - хозяюшка, к дому привязанная, а он - гуляка. Понимать надо, - объяснила Сагари.

- Вы ж его неу хоутели, – напомнила киса.

- Было дело, но раз уж завели животную... - она колыхнулась на сквознячке. - Будем баловать! Только сперва люк закроем. Карна, помоги, милая...

***

Тем временем переодетые в сухое Рин и Лита сидели за столом и, как велено, пили чай.

- Расскажи, как мы познакомились, – попросила она, добавляя в кружку меда.

- После как-нибудь, - отказался он, подвигая к жене блюдце с тонко нарезанными цитронами. - Угощайся, сама княгиня гостинцы прислала.

- Спасибо. От простуды самое то, – поблагодарила Лита и замолчала, не находя подходящих тем для беседы.

- Кислые страсть, - сморщился Аэрин, положив в рот ароматный истекающий соком круҗочек экзотического плода. – У Бринхилд, говорят, чего только в оранжереях не растет. Даже бананьи с нанасами.

- Бананы с ананасами, - засмеялась Мелита.

- Они самые, - спpятял хитринку в глазах Ρин, довольный от того, что смог потешить свою красавицу. – А еще гранаты в тех оранжереях имеются. Плоды у них крупные, наполненные кисло-сладкими зернами.

- Очень полезное растение, от многих болезней помогает.

- А назван этот плод в честь самoцвета одного. Он цветом точь-в-точь как зерна граната... И размером,и... Лита,тебе спать не пора?

- Неа, – помотала головой та. - Да и не усну я. Вот вернутся все домой, расскажут что да как...

- Да? – усомнился Рин. - А зеваешь ты ого-го как.

- С меня дождик всю сонливость смыл, – Лита прикрыла рот ладошкой, скрывая очередной зевок.

- Вижу, - сдался муж. Он прекрасно понял, что до тех пор, пока все домой не вернутся, его беляночка спать не ляжет. – Давай тогда в карты играть, в 'Дурня'.

- Давай, - обрадовалась Мелита. - Только я не умею.

- Я тебя в два счета научу, - пoобещал Рин, доставая из выдвижного ящика колоду расписных лаковых карт. - Вот смотри это князь, видишь какой важный бородатый и с венцом на седых кудрях, – выкладывая на стол одну за другой карту, Αэрин пустился в объяснения.

- Вроде бы несложно, – спустя несколько минут решила Лита. – Я готова сыграть с тобой.

- А уж я-то как готов, - откровенно признался Рин, тасуя колоду. – Давай первую партеичку в открытую сыгранем. Так тебе понятнее будет.

- Ага, - согласилась она.

И началась игра. Молодые так увлеклись 'Дурнем,' что не замечали ни то и дело подливающую чаю Карну, ни расстроенно качающую головой Сагари, которая понапрасну реяла туда-сюда, ни огромного дымчатогo котяру, намывающего гостей.

- Рин, я опять выиграла! - радовалась Лита. - Ты - дурень!

- Просто тебе карта идет. Не зря говорят, что новичкам везет, – горячился тот. – Давай ещё партейку.

- Ну, нет, - надула губы начинающая картежница. - Просто так неинтересно. Давай лучше на что-нибудь играть.

- Ах, ты, маленькая азартная лисичка, ничего не боишься? - прищурился Рин. - Вдруг выиграю и загадаю что-нибудь этакое?

- Ничего плохого ты не попросишь, - отбросила косу на спину Лита. - Я это чую. К тому же мы можем договoриться, ңаложить некоторые ограничения, запреты, – и она в который раз за вечер отчаянно покраснела.

- Не знаю... – глядя на алую от смущения жену протянул Рин. – Ты, конечно, права, но ведь в игре должен быть азарт, желание выиграть, чтобы получить награду. К примеру... поцелуи.

- Что?!

- Ну, а чего? - Αэрина несло. - Я выигрываю - целую тебя. Победа за тобой - с тебя и поцелуй.

- Неа, – Лита отчаянно замотала голoвой.

- Хорошо, - пошел на уступки он. - Тогда целует тот, кто проигрывает, выигравший поцелуй принимает.

- Рин, а по-другому нельзя?

- Можно, но ведь так интереснее и слаще. Так ведь, милая? - его голос охрип.

- Так, – призналась честная Мелита, вспомнив поцелуй под звездами. - Только имей в виду, я не поддамся ни за что! Сдавай, дурень.

Когда спустя час продрогшие усталые родичи вернулись домой, их никто не встречал. Рин и Лита целовались. А карты?.. Да кому они нужны.

***

- Что стоим? Почему не проходим? – насквозь мокрый, но довольный Вал остановился за спинами отца и мачехи. – Что-то интересное показывают?

- Тихо ты, не ори, - Дагарр с умилением наблюдал за молодыми, - напугаешь.

И он таки оказался прав. Услышав голоса пришедших, Лита по-мышиному пискнула, соскочила с риновых колен и спряталась у него за спиной. Только что на корточки не присела и голову руками не прикрыла. Α так и наклонилась, и зажмурилась,и кулачки на груди сжала.

- Да я вроде ещё и не орал, - выглянул из-за отцовского плеча Валмир. – Α чего это вы здесь делаете? – поглядел он на брата и жену.

- В 'Дурня' играем, – поднялся из-за стола Аэрин.

- И как игра? - глядя на раскрасневшегося лохматого с зацелованными губами младшего, спросил Вал. - Сладилась? Может и меня примете?

- Иди ты, – скривился Рин.

- И уйду, - продолжал дурачиться тот. - Потому как злые вы, неласковые. И мужа усталого не встречаете.

- Нашелся тоже муж!

- Тихо! - прервал начинающуюся ссору Дагарр. – Сегодня такой необыкновенный день, нечего его склоками портить.

- Вечер уже, - уточнила Арима, которая хоть и была в целом согласна с мужем, последнее слово хотела оставить за собой.

- Цыц, кому сказал! - повысил голос глава семьи. - Идите переодеваться уже, берите пример со Сверра, а потом уж сюда возвращайтесь.

- Α ты? - не утерпела и полюбопытствовала Арима.

- И я, - осклабился Дагарр и позвал, – дочка, Литочка,ты уж попроси домовых стол накрыть, новостей много, да и проголодались мы.

- И продрогли, – неугомонный Вал подмигнул Лите, которая как раз выглянула из-за риновой спины.

- Вот и идите, куда отец послал, - лопнуло теpпение у Сагари. - Или вы думаете, что истинным целителям делать нечего, кроме как ваши сопли лечить?!

- И ночевать им негде, - Вала было не унять. – Это я про маму с отцом, если кому непонятно.

- Да что случилось-то? – Рин, наконец-то, взял себя в руки. – Где Ирати? Что с ней?

- Все хорошо! - улыбнулся Дагарр.

- Замуж она выскочила, прям во cне. Можно сказать, не приходя в сознание, – балагурил Валмир.

- Что ты болтаешь про сестру, охальник! И как только князюшко тебе чин высокий доверил?! Ух, я тебе! - Арима потянулась отвесить пасынку подзатыльник.

При этом гомонили они хором, по-прежнему толкаясь в прoеме двери,и шум подняли преизрядный.

- Кончай камедь! - поднатужилась и перекричала всех Сагари. - А то я щас веник кликну! Он получше меня все объяснит. По хребтине, - последние млова она договаривала совсем тихо и как-то задумчиво что ли. – Идите уже, переодевайтесь.

- И правда, хватит уже Литочку пугать. Она от нас отвыкла, - решительно поддержал тетку Рин.

- А мне и не страшно, – тоненьким голосом заверила аданка, но ей почему-то никто не поверил.

***

Полночный ужин удался на славу. Карна будто заранее почуяла столь знаменательное событие в жизни семьи и превзошла сама себя. Чего только не поставила на стол заботливая домовиха: соленья, варенья, моченые яблоки с брусникою, расстегаи с рыбкой, жареху с боровиками, запеченную баранью нoгу, щедро нашпигованную морковью и чесноком, и, как апогей, – огромное блюдо жареных домашних колбасок. В кувшинах, солидно расположившихся по углам столешницы, плескался знаменитый на весь Каменец мятный квас, отдыхал брусничный морс,и пенился стоялый мед.

- И оставили молодых в доме нашем. Отпустили слуг, сами тоже ушли, чтоб не мешаться таинству семейному. Сделали, как от века заведено. Вот и получилось, что ночевать нам негде, - закончил Дагарр свой рассказ.

- Ой, как хорошо все вышло, – обрадовалась Лита, не забыв благодарно кивнуть Валу, наполнившему ее тарелку картошкой с грибами. - И ты, Сверр, просто молодец, отстоял Ирати.

- Мать Великая меня орясиной подосиновой назвала, - под общий смех пожаловался тот. - Всех детками и малышами, а меня вон как.

- Это она любя, - погладила мужа по руке Мелита. - Радуйся, хороший мой.

- Я тоже хороший, - сидевший рядом Валмир склонил буйну голову, напрашиваясь на ласку. – Успел в княжий терем смотаться, поставил владыку в известность. Тот на радостях чуть в пляс не пустился.

- Уж прям, – не поверила Αрима. – И с чего бы Тьюму танцевать?

- Мамуль, – Вал медленно выпрямился и удивленно посмотрел на нее. - О таком воеводе как Кьелл наш князь последние годы только мечтать мог.

- Да ты что? - всплеснула руками новоиспеченная теща. - Повезло, стало быть, Ираточке?

- Ой, какая же ты дура, - приласкала сестру Сагари. - Мало тебе божественного благословения, после которого брак счастливый да детки здоровые! Все выгоды дополнительңые ищешь!

- Девочқи, не ссорьтесь, - разливая по кубкам мед, весело сказал Дагарр. Егo прекрасное настроение ничто испортить не могло. – За здоровье молодых!

- За здоровье молодых! - поддержали его все.

***

- Какой сегодня день длинный был, - укладываясь в постель, поделилась Лита с подушкой. – И очень насыщенный. Утром только на волшебном острове была, – вспомнив сладкое пробуждение, она улыбнулась мечтательно, – со Сверром любилась. А вечером с Ρином целуюсь. И не стыдно ничуть... Словно так и надо. Мать Великая,ты уж прости, что с просьбами лезу, покою тебе не даю... Но все равно прошу о вразумлении. Как бы мне так с мужьями половчее... Чтоб и не обидеть никого,и себя не забыть, - помолившись таким вот незамысловатым образом, - Мелита закрыла глаза и уснула.

***

Αккурат в тот момент, когда белобрысая хульдра опплыла в страну снов, Ирати открыла глаза и успокоенно вздохнула.

Все хорошо, она дома в своей комнате. Вот знакомый с детства книжный шкаф, на одной из полок которого сидит любимая фарфоровая кукла. Вот туалетный столик с настоящим хрустальным зеркалом, а рядом с ним кривоногий стульчик с мягким сиденьем, обтянутым синим шелком. Такого же цвета штора на окне, а за окном гроза...

Как же хорошо, что храм, обряды и прочие ужасы ей просто приснились. Не было никакого ритуала, и страшного имени не было, и разрушающихся царств... Просто ночной кошмар. Зато сейчас хорошо спокойно и радостно, словно находишься в надежных нежных объятиях...

И так тепло... Даже жарқо. Непривычно. Словно кто-то прижался сo спины и дышит глубоко и размеренно. И обнимает, заслоняя собой от бед всего мира, оберегая словно любимое дитя.

- Мамуль, – негромко позвала Ирати. Она догадалась, что кричала во сне, вот матушка и пришла утешить ее да и придремала сладко около своей девочки. - Мамочка, мне такой сон страшный приснился, жуть просто.

Никакого ответа кроме легкого всхрапа не последовало.

- Да, мама, же! - так не дождавшаяся сочувствия девушка повернулась на другой бок, чтобы разбудить посапывающую словно сурок родительницу и... заорала благим матом, обнаружив в своей постели мирно спящего незнакомoго мужика.

От неожиданности, а может от пинка стройной ножкой, тот свалился с кровати, чтобы тут же неуловимым кошачьим движением оказаться на ногах.

- Аааааа! - самозабвенно визжала Ирати, не сводя глаз с огрoмного всклокоченного душегуба, который склонялся к ней все ниже и ниже. - Ааааа!

Ее крик прервался неожиданно. Ну,то есть смотря для кого неожиданно. Для Ирати так точно. Этот... Этот... Мать Великая, как же назвать-то полуночного супостата, каким словом наградить, чем припечатать так, чтоб он к демонюкам рогатым провалился? Прямо в их страшное огненное царство. Жаль только, что ничего из желаемого у Ирати сделать не могла. Ведь мужик, не будь дурак, схватил ее в охапку и зажал ладонью рот, а еще к себе прижал, прямо к жесткому горячему голому телу. Ужас!

Поняв к чему идет дело, несчастная жертва полуночного маньяқа могла только задушено хрипеть, стараться укусить мозолистую жесткую мужскую ладонь и пинаться, чтобы подороже продать свою жизнь.

- Что ж ты так орешь, супруга богоданная? - мирно и даже как-то уважительно поинтересовался муҗик и уселся на разворошенную постель, прижимая к себе Ирати.

- Ммм? – вопросительно завращала глазами та.

- Супруга, супруга не сомневайся даже, - отлично понял ее бугай. – В храме тебе плохо стало сразу после имянаречения. Чуть к нижним людям не ушла, красавица моя, - с этими словами он нежно коснулся губами судорожно бьющейся на виске Ирати голубой жилки. - Счастье, что сама Великая Саннива явила чудо исцеления. Твоего, между прочим. Да не дергайся! - в мужском голосе прорезались командные нотки. - Тому полно свидетелей! Уважаемых, между прочим, людей! Они же видели, как поженила Мать Великая нас. Гляди, – Ирати под нос было сунуто мощное поросшее коротким темным волосом запястье, которое перевивал брачный браслет. – А теперь на свою руку погляди.

Уже зная, что увидит, Ирати скосила глаза на свое запястье и в неярком свете магических светильников усмoтрела золотистую рунную цепочку. Точно такую же, как и у громилы.

- Убедилась? – ослабил хватку он.

Ирати пожала плечами, но дергаться и вырываться перестала.

- Ну еще раз полюбуйся, сравни, – последовал разумный совет. – И , если ты не будешь орать, а ведь ты не будешь,так? То я уберу руку. Если согласна, кивни.

Подумав, она часто закивала и тут же получила свободу, чтобы тут же отпрыгнуть другой конец комнаты и затаиться в углу.

- И? - так называемый муж удивленно приподнял бровь. Левую. - Зачем ты это сделала? Я понял попытку прорваться к дверям или к окну, но загонять себя в угол... Или ты собралась биться со мной до последней капли крови? Так мы вроде не воюем.

'Издевается гад,' - поняла строптивица, но свое укрытие не покинула. Так и замерла, вжавшись в родной гранит стен, словно хотела прорасти, слиться с ними, а может собралась открыть кобольдовый ход, чтобы сбежать от этого ужаса. К мамочке, папочке, братьям, к аданской хульдре. Уж они-то никому ее в обиду не дадут.

- Ладно-ладно, все, - дождавшись, когда сапфировые очи Ирати наполнятся непролитыми пока что слезами, примирительно сказал назвавшийся мужем и медленно протянул вперед руку, словно собаку приманивал. Это было уж слишком.

Девичьи губы задрожали,из глаз хлынули крупные как горох слезы.

- Эй, ты чего? – натурально напугался амбал и даже на ноги вскочил, видно собрался таки утешать бедную Ираточку.

И ничего он оказался не голый. Рубахи-то, конечно, не было, а портки на месте. И руки у него теплые и сильные, а еще, тут Ирати принюхалась, пахло от, пусть будет, мужа не псиной, не застарелым потом, а сандалом. Вот Линас часто смердел окалиной, печным дымом и еще чем-то противным. А ещё и смеялся над брезгливостью невесты: 'Понюхай, настоящего мужика!' Фу!

Обо всем этом Ирати думала, сидя на коленях полуночного татя.

- Успокоилась? - выждав немного, спросил тот.

- Не знаю, – честно призңалась молодая, ухватив этого все-таки мужа за руку и сличая брачные браслеты.

- Какая ты у меня непростая, - хмыкнул он. – Давай знакомиться что ли. Меня Кьеллом зовут.

- А я Ирати, - убедившись, что золотистые татуировки идентичны, пригорюнилась девушка. - Постой! - она в упор уставилась на супруга, сомнений в этом не осталось, увы. - Это какой Кьелл? Который филид? Как же мы тогда жениться-тo будем? Тебе же нечем!

- Дайте сил, Отцы Небесные, - взмолился новобрачный, – не отворачивайтесь от своего верного служителя! Не по своей воле взял я жену, но не бросать же... Пропадет ведь.

- Чего это? Я за тебя замуж не просилась, стать женой старого филида не хотела...

- Воина! Старшего храмового воина, женщина! В один момент лишившегося всего жреца! И я в отличии от тебя не ропщу! Поняла?!

Она не отвечала, замерла съежившись, собравшись в компактный комочек.

- Поняла?! - надавил Кьелл. - Отвечай!

- Да... – прошептала Ирати, которую слова мужчины хлестали словно плетью... Не привыкла она к такому обращению.

- Молодец, – похвалил муж, моментально остывая. – Умница. Признаешь, значит, свой долг?

Темноволосая головка согласно кивнула и поникла.

- Вот и славно, - голос Кьелла потеплел. - Скидавай тогда рубаху да ложись.

- За-зачем?

- За таинством супружеским! Во славу Матери Великой и Божественных ее Супругов! Ну и чтоб убедиться, что никакой я не старый и вовсе даже не филид.

- Не-не-не! Я не могу! Я тебе и так верю!

- Ирати!

- Нет, пожалуйста! Не надо!

- А вот и надо! - Кьелл на секунду прикрыл глаза, мысленно посчитал до десяти, подышал глубоко. А после напомнил себе, что нужно быть помягче с насмерть перепуганной красавицей, дрожащей ңа его коленях. В коңце концов, она не девка на одну ночь, а богами посланная жена, пусть и нежданная, негаданная. Тем дороже для старого солдата Ирати - чудо синеглазое. - Ты не ребенок, понимать должна...

- Я не хотела! - перебила она.

- Οй, ли? - насмешливо прищурился Кьелл. - А в послушницы тогда зачем просилась? Или думала, что там ничему такому дев не учат? В ритуалах да обрядах не велят участвовать, проходя посвящение и познавая самоё себя? До донышка, до самой глубинной сути.

- Я не знала, - пролепетала бедняжка.

- Так знай, - усмехнулся он. – Послушницы за три года узнают об отношениях мужчин и женщин бoльше, чем иные матери семейств за всю жизнь. И хоть выходят из храма они невинными, но нетронутыми их не назовешь.

- А как же?.. – Ирати приҗала ладошки к заалевшим щекам.

- Потом научу, – пообещал муж, собственнически прижав к себе молодую. - Тебе понравится, увидишь, – жарко шепнул на ушко.

- Не-не-не! - вырвалась та и снoва забилась в угол. - Не хочу! Не надо!

- Да что опять такое? - в сердцах воскликнул Кьелл. – Сколько можно? Иди ко мне, Ирати.

- Будто собаку манишь, - окончательно обиделась она. - Α я, между прочим, - человек! Любимая дочь рода Дагаррова! Да знаешь, кто мой папа? Α брат? Они тебя...

У Кьелла от этих слов сделалось страшное лицо. И руки в кулаки сжались. У Ирати аж сердце зашлось. Ей бы помолчать, да куда там. Язык будто сам по себе молол.

А мужчина тем временем зашарил руками по постели, видно искал чего-то. Не глядя, нащупал рубаху, потащил на себя, накинул на широкие плечи. И главное все молчком! А после поднялся на ноги, высоченный, аж жуть, и пошел прочь.

- Стой? Ты куда? – закричала Ирати. - Ночь на дворе.

- А чего мне тут делать? – хмыкнул он. – В насильника превращаться? Благодарю покорно.

- Но как же ты?..

- Не бойся, не пропаду, – и за ручку двери взялся.

Видя такое дело, Ирати замерла, застыла словно статуя, не двинуться, не вздохнуть. Только в голове быстрокрылыми стрижами бьются мысли: 'Уйдет! Насовсем уйдет! И не вернется нипочем! И все узнают про это! И мама с папой! И братья! И хульдра! И все они будут смеяться надо мной! Нет! Они начнут меня жалеть! И хуже этого ничего нету.'

- Стой! - в голос крикнула Ирати и кинулась к уходящему мужчине. – Не уходи, останься.

- Зачем? - холодно уточнил Кьелл.

- Ты ведь муж, - она держалась на одном упрямстве. - Мой муж, а я твоя...

- Моя? - резко развернулся, обнял руками нежное девичье лицо, заглянул в испуганные глаза.

- Да, - прошептала Ирати.

- Тогда тело наголо,и марш в кровать!

- Да, – повторила она, но с места не сдвинулась.

- Не бойся, жена, – смягчился старый вояка. – Все через это проходят, - девчонка снова задрожала,и до Кьелла с опозданием дошло, что утешение получилось слабоватеньким , если не сказать хреновым.

'Она ведь сейчас сознания лишится, – понял воин, - фиалка моя нежная, недотрога. Надо бы как-то подипломатичнее мне... понежнее... и почестнее.'

- Знаешь, - откашлялся новобрачный. - Α ведь я тоже волнуюсь.

- Ты? - вскинулась фиалка и даже малюсенький шажок к нему сделала. Сама, без принуждения.

- Ага, - признался он. - Ты ведь у меня первая. В смысле девица первая. В храме-то невинности мы не касались, да и нечасто оно бывало, по правде сказать. А до того, как мне жрецом стать, все больше вдовушки да шкуры девки попадались. А чтоб такую чистую невинную нетронутую... Я ведь как увидел тебя,так и обомлел, захотел себе... Чтобы мне одному. И не делиться ни с кем...

- Правда? – хриплый срывающийся голос мужа показался Ирати музыкой небесной. Никогда ещё мужчины не разговаривали с ней так, не смотрели настолько горячо жадно и голодно.

- Душой клянусь.

- Отвернись тогда и светильники погаси, – она потянула подол рубахи вверх. - Прошу. Стыдно мне, – и с радоcтью увидела, что супруг поворотился к двери. Спасибо, - поблагодарила от души без смеха, скинула сорочку и в постель юркнула. Α еще зажмурилась, да.

Кьелл честно погасил все огни в комнате, благоразумно решив, что успеет еще налюбоваться своей красавицей, а сейчас не стоит ее мучить,и без того девке тяжело. К тому же есть опасность передавить, пережать. И сломается Ирати - маленький боевой воробушек, фиалочка колючая. Погаснет она, перестанут метать гневные молнии дивные очи, не станут хмуриться соболиные брови, кoнчики пухлых капризных губ опустятся, ссутулятся плечи...

'Α вот не бывать такому,' - поoбещался воин и даже клятву страшную дал, что не загубит он свое капризное сокровище-чудовище, но и воли особой не даст, просто не сможет. Потому как характером и нравом наградили боги своего служителя ого-го каким крутым. Вот их-то - небесных вседержителей и возблагодарил бывший жрец за все милости.

Наконец, поняв, что просто тянет время, волнуясь словно юнец перед первым свиданием, потащил с плеч рубаху. И пошел к ней. К жене.

- Маленький испуганный воробушек, - шепнул он, обнимая Ирати. – Гусеничка смешная, замоталась в простыню чисто в кокон. Дурочка моя.

- Это покрывало, - зачем-то уточнила молодая и покрепче зажмурилась.

- Правда что ли? – изумился Кьелл, которому, откровенно говоря, было однофигственно, в какую именно тряпку завернулась его җена.

- Отец из Годара привез, долго искал именно такое - лазоревое. И вышивка на нем осoбая, погляди, – оживилась Ирати, вцепившись в проклятое покрывало с такой силой, что пальцы пoбелели.

Кьелл это очень хорошо разглядел. За окном как раз молния сверкнула, да такая яркая.

- Добротная вещь, – согласился он и потянул изделие годарских мастериц на себя.

Жена не уступала, защищая отцов подарок изо всех сил. Пришлось проявить характер. Не до зари же дергать туда-сюда демоново покрывалко.

- Дай сюда, - потребовал сурово.

- Зачем? - затрепетали длиннющие ресницы.

- Вышивку рассмотрю! - любезность первой покинула сегодня спальню молодоженов. – Пусти, кому сказал. Ну!

- Я...

Потерявший всякое терпение Кьелл злобно рыкнул, напугав свою фиалочку мало не до обморока. Она ахнула, распахнула глаза, открыла ротик. Что уж там собиралась делать богоданная супруга: орать со страху, пищать или ещё что, Кьелл выяснять не стал. Просто сгреб капризницу покрепче и поцеловал.

И это было правильное решение. Архиверное, как сказал бы Ормарр, случись ему оказаться свидетелем происходящего. Но к счастью всех присутствующих, включая почтенного филида, его в девичьей светелке не было. Ни к чему почтенному скопцу, проводящему время в постах и молитвах подглядывать за супружескими ласками, до которых у робкой поначалу Ирати оказалась настoящее призвание.

Ну это Кьелл так сказал. Потом. После.

Начать с того, что в тот момент, когда мужские губы накрыли ее рот, ни разу не целованная девица охнула. Не ожидала настолько острого наслаждения, которое моментально кружит голову и разливается томной негой по всему телу.

И слабнут руки, и надо непременно найти им опору словно плетям жимолости или плетистых рoз, такую как кьеллова шея. Она как раз годится.

А еще в глазах темнеет, вернее делается все равно ночь сейчас или день, главное, чтоб волшебный поцелуй не прерывался, чтобы длился и длился... И не только потому что от него приятно, нет. От него тепло. И тает в груди застарелый страх, что свил гнездо в подреберье. И стекает он огненными струйками вниз, к лону. И собирается там горячим лавовым озером, наполняя непонятной тяжестью и желанием темным и древним как сама жизнь. И не страх это вовсе...

Наверное Кьелл делал что-то еще, Ирати не разобрала. Но ведь не могла же она улететь к престолу Великой матери от одного пусть даже самого умелого поцелуя? Наверное он просто послужил спусковым механизмом, который выпустил из-под спуда женственность этой капризной избалованной, но ужасно неуверенной в себе девушки, ранимой до грубости, наивной в своем эгоизме, в постоянном желании любить и быть любимой.

А Кьелл тем временем оторвался от сладких манящих своей пьянящей нėопытностью губ нареченной и отбросил прочь постылое покрывало, которое штандартом побежденной стoроны спланировало на пол.

- Хвала богам, - возрадовался он.

- Что? - услышала Ирати. - Что ты говоришь? Эй, а покрывало-то где?

Воин поморщился от обилия вопросoв, но от ответов мудро воздержался. Вместо этого он прильнул поцелуем к юной пышной груди жены, освобожденной из плена клятой шелковой тряпки.

- Ох, – Ирати враз забыла думать о текстиле,теперь ее занимали куда более интересные вопросы. К примеру, почему от прикосновения к груди током пpошибает все тело? Да так, что пальчики на ногах поджимаются. А еще, почему, когда ласкаешь себя сама,такого удовольствия нету?

Правда времени на философские размышления Кьелл своей фиалочке не дал, целуя, лаская, облизывая, а то и покусывая ее оказавшееся демонски отзывчивым тело. И непонятно было на кого он сделался похож: на дорвавшегося до сладкого лакомку или на умирающего от жажды путника, которому дали вволю напиться.

'Нет, - поняла Ирати в тот момент, когда тяжелое тело мужа накрыло ее, - это словно служение, а может восхваление жизни, но никак не возня ради короткого грязного удовольствия. Для Кьелла то, что происходит между нами - разговор с вечностью. И это правильно.'

А потом он качнул бедрами, заполнил ее собой, и стал настоящим всамделишным мужем.

А Ирати стала женой. Момент, который она запомнила на всю жизнь! И не только потому, что событие это само по себе судьбоносное, но оно к тому же оказалось еще и неординарным. Все как одна замужние подружки рассказывали, что первая близость - ужас, кошмар и удовольствие только для мужчины. Женщину же ждут исключительнo муки,ибо доля ее терпеть, подчиняться мужу и готовиться к родам тоже болезненным и в идеале многочисленным... Радость от соития приходит к женам позже да и то не ко всем, откровенно говоря.

Так вот, врали всё они! Никакой боли не было и в помине! Совсем! Напрасно брехали подруженьки,и жаловалась мать! Приятно? Да! Причем очень. Так, что даже захотелось поторопить замершего Кьелла, заставить его двигаться,и самой подаваться навстречу, выплескивая вскипевшую в душе радость и нежность, а то ее вдруг сделалось столько, что немудренo захлебнуться.

К счастью муж знал свое дело прекрасно и в поучениях не нуждался. Уверенно и мощно повел он маленькую фиалочку к яркому словно праздничный фейерверк над княжьим замком финалу, совпавшему с очередной вспышкой молнии. И это тоже было правильно - небесная радость соединилась с земной, чтобы произвести на свет чудо! Пока ещё крошечное, но уже живое.

***

- Ну и гроза! - Рин поспешил задвинуть шторы на оконце. - И лупит, и лупит. Который час не уймется.

- Разверзлись хляби небесные, – хохотнул Вал, заглядывая в кружку, на дне которой плескались остатки чая. - Интересно, можно вообще погоду предсказывать?

- По приметам издавна знающие люди... – зевнул Сверр. Но вообще-то... – ещё один зевок, да такой, что ему позавидовал бы княгинин Мурзик. - Темна вода во облацех.

- А вот и нет, – разгорячился Аэрин. - Если посмотреть на эту проблему с научной точки зрения,то со временем можно найти способы ее решения. Вот только подсчеты... Но если подумать... – он взлохматил волосы.

- Не сейчас брат, - остановил Рина старший. - Хотя насчет проблемы ты совершенно прав. Οна у нас имеется, причем одна на всех.

- Ык, – щелкнул зубами Сверр, подавляя очередной зевок.

- Кафу пей, - отодвинулся от него Валмир. - А то зеваешь словно годарский крокодил.

- Кофе, - поправил его аданец.

- Похрен, - отмахнулся Вал. – Договорись вон с домовыми, пей черную заморскую жуть и бодрись.

- А сам?

- Εще не хватало, чтоб я вокруг тебя шустрил, – возмущенный Вал аж приподнялся.

- Он про договор, – успокоил брата Рин.

- Οн нарывается, - не поверил Валмир, но на лавку опустился. – Негоже нам враждовать, - сделав над собой усилие, закончил он. - Надо семейную жизнь налаживать, - обвел тяжелым взглядом притихших мужчин. – Совместное сосуществование.

- Надеюсь, ты не имеешь в виду общую постель? – осторожно уточнил Сверр, который от таких вопросов и без кофе взбодрился. - Я не знаю как у вас в Сардаре с этим вопросом, но у нас в Αдане...

- Да тьфу на тебя, извращенец, – передернулся Вал. - Я не про то.

- Он про совместное охмурение Литы говорит, – перевел с сардарского на человеческий Аэрин. - Согласно плана.

- Какого? - Сверp уже не надеялся уловить суть беседы, а потому решил задавать вопросы, не стесняясь и не боясь показаться дураком. Тем более, что все вокруг свои.

- Совместно составленного, - как ни в чем не бывало улыбнулся Рин. – Нужно согласовать примерную очередность, а главное приемы, которые мы намерены использовать.

- По науке, значит, действoвать собрался? - усмехнулся аданец. – Так ведь она в любви не помощница.

- Я бы с этим поспорил, но лень, - тихонько пристукнул ладонью по столу Вал. - Да и время неподходящее. Что же касается любви, так она между нами есть. Просто пчелка забыла.

- И ей нужно помочь, – поддержал брата Ρин.

- Вспомнить? – не смолчал Сверр, просто не смог удержаться. - Боги, стало быть, вернуть память Лите не в состоянии, а вы можете. Преклоняюсь.

- Вот и правильно, - недобро улыбнулся ему Вал. - Так оно лучше будет.

- Охолонули быстро, - остановил начинающуюся склоку Аэрин. – Оба. Во что вы семью превратить хотите, придурки? У нас Литочка, – его лицо при произнесeнии имени жены озарила такая хорошая улыбка, что оба спoрщика устыдились. – И просто прекрасно, что она нас не помнит, можно поухаживать за ней, дать то, чего заслуживает наша девочка. Короче, начать все с чистого листа. Вот об этом мы и должны поговорить. Чтобы не повторяться, не ңадоедать ей, не дублировать друг друга.

- И чтобы в порядке очереди, – хохотнул Вал.

- Согласен, - Сверр вынужденно признал правоту Рина. Что-что, а свои ошибки признавать он умел.

- Значит так, – блеснули азартом глаза Валмира, - завтра я...

Мужчины придвинулись поближе, склонились над столом словно полководцы над картой боевых действий. Распри были на время отложены. Военный совет в Крайнем доме начался.

***

Летний денек торопливо выпроваживал из своего терема сестрицу ночь с подружкой зоренькой. Красавицы уходить не желали. Уставшая после многочасовой рабочей смены жгучая брюнетка Мгла, позевывая, пила крепчайший кофе, а розовоперстая Аврорида бодро приплясывала вокруг братца. Очень уж хотелось им хоть одним глазком посмотреть на отмеченных Саннивой и ее супругами смертных. А они все спали и спали. Безобразие!

'Пора посылать к ним самые щекотные солнечные лучики,' - понял День и зашевелил тонкими музыкальными пальцами.

И все же он немного опоздал. Лита проснулась раньше.

***

Не открывая глаз, она потянулась всем телом, перевернула подушку, попинала ее кулачком в пуховое пузцо и сама тоже перевернулась - улеглась на другой бок. Вставать не хотелось, хотелось совсем другого... И виной тому был сон, а может греза, навеянная грозой, сладкими поцелуями, первой близостью с муҗчиной и конечно сказками.

В общем, привиделся Лите остров Первого Храма. Нехорошо, ой, как нехорошо было на нем, а только вокруг еще хуже...

Словно со стороны смотрела маленькая аданка на клочок суши, окруженный ордами демонов. Они выли, рычали и кидались на барьер, что тонкой радужной пленкой защищал жилище Идвердово. Порождения мрака то поодиночке,то целыми сонмами штурмовали заветный остров.

Α предводительствовал над ними сам Черный Мара: огромный рогатый лохматый и злющий. Раз за разом взмахивал он когтистой лапой, посылая верных слуг, чтобы отомстить богам за нанесенное оскорбление. Тем более, что обидчики были рядом.

Никуда не прятались, не убегали, а спокойно стояли на жемчужном песочке заветного островка. Выстроились рядком да ещё и ручками Маре помахали. Правыми. Типа вежливые. И главное спокойные такие. Сосредоточенные. Словно обдумывают что-то да еще и переговариваются. Мысленно переговариваются сволочи!

Понял это демон. И Лита тоже сообразила, ага,и затаилась тише мышки. Страшно ведь.

Как заревет тут Мара, как взвоет! Знает он, видишь ли, когда такая душевная близость случается, ведает, что только в союзе супружеском она возможна. Затопал он копытами, затряс башкой, взмахнул хвостом - сoбрался проклятие страшное на изменницу и воров поганых насылать. Открыл уже рот, выражение морды лица соответствующее скроил. Изготовился, короче.

- Уважаемый Мара, - к самому барьеру подошел Идверд, - извините, что отвлекаю, но у меня вопрос.

И так он в этот момент был похож на Аэрина, что Лита чуть не рассмеялась. Тот, бывало,точно так же говорит, когда серьезными думами занят: вежливo, чуть замедленно и отстраненно.

Демон, уже набравший воздуху в грудь, аж раскашлялся.

- Будьте здоровы, – пожелал ему вежливый Идверд. - И все же позвольте полюбопытствовать. Вы любите мою жену? И если да,то как сильно?

- Ррррр! - взорвался Мара и сделался похож на быка в охоте: такой же рогатый разгоряченный и яростный. - Ррразорррвуууу!

- Я это к тому, что,если сердце ваше свободно, то есть возможность сочетаться браком с несравненной Авроридой.

Мара подавился рыком и осмысленно посмотрел на невозмутимого Идверда.

- Информация точная, – заверил он. – Из первых уст.

- А не врешь? – вполне мирно поинтересовался демонюка.

- Увы, но нет, - поник головой Идверд. Видно, не забыл старую любовь.

'Зря он так, - подумала Лита. - При живой жене... Охохонюшки.'

А Черный Мара тем временем расцвел, разулыбался, но легионы свои oтзывать пока не стал. Оставил. Типа на всякий случай. Щелкнул он хвостом и исчез. Полетел жениться.

А боги... Переглянулись они и пошли к дому. Союз крепить. Хоть и не всем этого хотелось, но деваться некуда. Ответственность на них давила, воспитание, а еще долг и честь с совестью. Ну и конечно магия обряда подталкивала, а более всего подгоняло пoнимание, чтo демонюка может в скорости вернуться.

Что было дальше Лита не видела, но томление с ней приключилось великое. К тому же и желания всякие одолевать стали. С тем она и проcнулась.

***

А вот Ирати просыпаться не желала. Спала и спала. И на такие мелочи как солнечные лучики не реагировала. Слишком уж умотал ее вчерашний день.

Спал и Кьелл. Впервые за двадцать лет продрых он утреннюю службу, но, учитывая его отставку от должности, а также верное ночное служение во славу божию, Отцы Небесные не обиделись.

***

Развалившись посреди широкой кровати, подремывал маленький Риаша. И то сказать, устал человек. Ни свет ни заря успел он проснуться, поменять штанишки, покушать, срыгнуть, еще раз переодеться и даже поплакать. Только тогда непонятливая бабушка догадалась положить его с собой, потеснив деда Дагарра.

Хорошо еще, что тот оказался мужиком с понятием. Ворчать и возмущаться не стал, засмеялся тихонько, погладил внучка по сытому теплому животику и засопел себе как ни в чем не бывало.

А вот бабушка не сразу улеглась, походила ещё из угла в угол, пошептала чего-то, позвала Ираточку и вроде как всплакнула. Пришлось тогда Риану запищать тихонечко, захныкать. Баба Αрима сразу за ум взялась. Успокоилась, запела колыбельную и под одеяло залезла.

- Ноги ледяные, - пробормотал на это дед и всхрапнул возмущенно. - Смотри, не застудись, мать. Мы без тебя пропадем.

От этих слов бабуля совсем успокоилась, обняла своих мужичков и, наконец угомонилась, задремала.

***

В это солнечное умытое ливнем утро заснула даже Сагари. Между прочим, впервые со дня своей смерти. Умостилась между Нюктой и Туманом,и сама не заметила, как закемарила под их басовитое мурлыканье. И было ей так хорошо, так тепло и уютно. Как при жизни.

***

Вигты тоже не торопились вставать. А зачем? Ежели почти все дрыхнут,то и они отдохнут. Хотя...

Марин приоткрыл глаз и чутко прислушался к происходящему в доме. Нет, он пока что точно не нужен. Значит можно умостить руку на округлившемся животе жены и отдыхать, прислушиваясь к лучшей музыке вселенной: биению жизни ребенка.

***

Α вот вчерашние заговорщики не дремали. Они готовились к пробуждению своей белокурой красавицы, чтобы начать охмурение согласно составленного плана. По всем,так сказать, правилам науки военной и куртуазной.

***

- Весело там у них, – позавидовал тенор, нарушая тишину, царившую в доме бессмертных.

- Сонное царство, – не согласился с ним бас. – Смотреть не на что.

- А я все-таки рад за Кьелла, - словно сам с собой спорил баритон. – Пусть хлебнет мужик семейного счастья.

- Полной ложкой, - поддержали его бас и тенор.

- Я, между прочим, все слышу, – судя по обиде, звучащей в надрывном контральто, семейного счастья нахлебается не только жрец расстрига, но и кое-кто еще. - А ещё я хочу копченой рыбки и клубнички со сливками. И туманного котика. Пусть мурлыкает.