Сага о Кае Лютом

Глава 17

Вход в бухту застилала густая дымка. Я бы назвал ее туманом, но ведь зимой туманов не бывает.

Тут было тихо. То ли твари выбирались с острова где-то в другом месте, то ли проход завалило, но мы впервые за последние дни смогли перевести дыхание, немного поспать и перекусить. Когда херлид ступит на твердую землю, вряд ли такое повторится. Рагнвальд вместе со Стигом решали, чей хирд встанет первым, кто его сменит, чья дружина пойдет в конце, и лишь ульверов это не затрагивало. Они должны нести горшок с раскаленным маслом, им будет не до сражений.

Я заметил, что Рагнвальд не стал брать дружину под свою руку, а передал ее доверенным воинам — таким, как Стиг. Сам же сохранил для себя лишь один огонек — Магнуса, будто укрывал его. Наверное, так конунг чувствовал близость к сыну.

Наконец мы тронулись с места. Впереди конунговы дружинники, следом — вингсвейтары, потом ульверы, по бокам нас прикрывали другие хирды.

Дымка стлалась во все стороны, расползаясь языками от острова на десятки шагов. Когда первые хирдманы вошли в мутное марево, Рагнвальд выждал некоторое время, увидел, что ничего не происходит, и махнул, чтоб херлид двинулся дальше. Всё шло так медленно, что даже раздражало. Но стоило ульверам нырнуть в дымку, как всё переменилось.

— Домну! — выдохнул Живодер. — Это ее запах. Она ждет меня!

Безумный бритт рванул вперед, проскальзывая меж воинами, и в несколько прыжков растворился в плотном зимнем тумане.

— Нет! — выкрикнул идущий рядом Фродр. — Он должен жить! Кай!

Первым откликнулся Дометий. Ульверы единой стаей бросились к острову, и я побежал вместе с ними.

Едва я влетел в дымку, как оказался совершенно один. Туман был даже гуще, чем на родном острове Фридюр, я с трудом мог разглядеть пальцы на вытянутой руке. Однако через дар я слышал свой хирд, хоть и неясно — угадывал лишь сторону, но не то, как далеко ульверы. В Бездну! Нужно отыскать Живодера!

Я поспешил вперед, и чудилось, будто я вновь попал в бриттландское болото. Под ногами явно был не хрусткий снег или лед, с каждым шагом ступни словно утопали в мягком мху, под которым пряталась бездонная трясина. Хоть дымка для меня ничем не пахла в отличие от Живодера, но дышать стало труднее. В горле защекотало, и я раскашлялся.

Пробежав несколько десятков шагов, я вдруг что-то почуял и рухнул вниз, перекатившись вбок. Надо мной со свистом что-то пролетело и исчезло. Я лежал на животе и не мог поверить в то, что вижу. Это был не мох и не снег. Упругая серая плоть! Неужто это тело твари? Насколько же она огромна? Может, она заполонила собой всю бухту? Поэтому отсюда не выходило ни одного Безднова отродья? Как же такую убить? Даже Гейрова копья не хватит, чтоб дотянуться до ее сердца!

Кажись, Рагнвальд верно сделал, что пошел сюда зимой. Если вокруг острова подо льдом скрываются подобные твари — ни один корабль не сможет к нему приблизиться.

Я поднялся и снова раскашлялся. Воздух заметно потеплел, и стало душно. Захотелось скинуть плащ. В голове помутнело. Огни ульверов тоже изрядно подернулись густым туманом, и я едва мог понять, с какой они стороны.

Горло драло так, будто его кто-то рвал изнутри. Я кашлял и кашлял, еще и зачесалось посередине спины. Как дотуда достать? Плащ еще этот… В Бездну его! Всё равно тепло и сыро, словно в остывающей бане.

Снова почудилось какое-то движение, и я рухнул плашмя. Это была плеть? Щупальце? Коготь? Не знаю.

Надо встать и идти дальше… Только куда? Где выход? Куда пропали ульверы? Херлид?

Я брёл неизвестно куда. Этот Безднов туман!

Совсем рядом полыхнул знакомый огонек, и я побежал к нему. Длинные косы с вплетенными тряпками, железками, костями…

— Фродр! Не знаешь, куда все подевались?

Он повернулся ко мне, и я невольно отступил назад. Оба его века были подняты. В одном зияла пустота, а во втором… глаза тоже не было, по щеке стекала мутная жижа пополам с кровью.

— Тул-ле, — пробормотал я. — Зачем?

— Так надо, Кай, — прошелестел его голос. — Это плата. Плата за знание.

— Да лучше бы ты мне вырвал глаз! — вскипел я.

— Тссс, — зашипел Фродр и положил руку на мое плечо. — Мне нужна сила, Кай.

— Откуда мне ее…

— Как тогда, под Раудборгом. С Альриком.

Его пустые глазницы смотрели на меня так, будто он и впрямь видел.

— Как под Раудборгом… — непонимающе повторил я.

— Я помогу.

Его рука, лежащая на моем плече, вдруг потяжелела. В голове чуток прояснилось, и я понял, что туман вокруг нас — это ядовитое дыхание Бездны. Как в бриттландском болоте, где карлы видели то, чего нет, и сходили с ума. Мы сталкивались с таким в Гейровых землях в прошлый раз, только тогда дурно становилось уже хускарлам, и лишь стая удерживала их. Сейчас же Бездна набралась сил и могла отравить даже сторхельтов.

Я увидел нити — целые жгуты нитей, сплетенных вместе, что тянулись из меня во все стороны, снова нащупал ульверов, дельфинов, весь херлид. Снова увидел костры и вдохнул, втягивая в себя их искры. Это не жалкие карловы и хускарловы огни, как в Альфарики, да и брал от каждого я не так уж и много, но внутри меня собрался огромный пылающий шар, который я направил к Тул… Фродру. Тот вспыхнул и тут же швырнул его обратно.

Волна жара прокатилась по телу и потекла дальше по нитям, вливаясь в каждого воина в стае. Я почувствовал подступающий кашель, но стоило лишь сглотнуть слюну, как всё прошло. Дымка всё также окутывала остров, только теперь я мог видеть сквозь нее на пару десятков шагов.

— Идем! — сказал Фродр и первым зашагал к выходу из бухты.

Идем? Нет! Бежим!

Прежде из-за Безднова дурмана я не до конца осознавал, что шёл по телу твари. Сейчас же я почуял ее дремлющую рунную силу, что была выше Гейровой. Стоит ей заметить вшей, ползающих по ее шкуре, и встряхнуться, как всем нам придет конец.

Вперед! Я мысленно подстегнул херлид и понесся сам. Фродр — даже слепой! — бежал со мной вровень и не отставал. Вскоре мы нагнали ульверов. Болли с Трехруким придерживали Живодера, что рвался к своей ненаглядной. Откуда-то вынырнул Простодушный и присоединился к нам с Фродром.

Под ногами дрогнуло. И мы припустили еще быстрее.

Позади со всех ног мчались сотни воинов, и вскоре нас начали догонять и даже обгонять. Когда я перепрыгнул с твариного тела на берег, то не увидел ни снега, ни льда — лишь сухие прибрежные камни. Вспомнился бог-предатель, лежащий под Северным морем. Наверное, и тварь тоже согревает воздух вокруг бухты своим телом. Зря я бросил свой плащ, ведь вдалеке от бухты, поди, будет обычная зима с ветрами и снегами.

Отбежав от бухты на несколько сотен шагов, я замедлился. Дальше будет ущелье, и входить в него вот так, с разбегу, не хотелось. Вскоре меня нагнал Рагнвальд и сразу заорал, остро напомнив Альрика. Тот тоже любил на меня накричать после очередных выходок.

— Какая тварь тебя покусала? А если б тебя сожрали? Я же велел держаться посередине херлида и не лезть вперед!

Беспечный только что слюной не брызгал.

— Фродр! — окликнул я жреца, и тот повернулся к нам лицом, показывая пустые глазницы. — Вот он сказал, что без Живодера мы не одолеем Бездну! И я ему верю. Верю, что он выколол себе последний глаз не просто так. Если Живодер должен выжить, значит, я полягу, но сберегу его.

Жрец прервал меня:

— Нет, Кай. Важен не только Живодер. Без тебя тоже ничего не выйдет.

— Я пригляжу за твоим Живодером, — сказал конунг. — А ты делай так, как уговорились!

Сзади раздался громкий треск, но из-за тумана мы ничего не могли разглядеть. Видать, спящая тварь заворочалась. Через стаю я слышал, что не все успели сойти на берег. Мимо нас мелькали знакомые лица, пробегали хирды и дружины, но и они не спешили войти в ущелье. Гейр со Стигом перед самым входом опять решали, кто за кем будет следовать, и кто пойдет в самом конце.

Что бы Фродр не сделал с той силой, которую я в него влил, но больше никто не задыхался в ядовитой дымке. Потому я невольно оглянулся, услыхав резкий надрывный кашель, будто кто-то пытался выхаркать свои кишки. Двое воинов держали под руки невысокого хельта в тяжелом шлеме, закрывающим пол-лица. Хельт-то как раз и кашлял, содрогаясь всем телом. Я прислушался к дару и вдруг осознал, что этого человека нет в стае. Те, что его держат, есть, а его — нет.

— Кай! Ты должен следовать за хирдом… — говорил что-то Рагнвальд.

Но я не мог отвести взгляда от того воина. Он выглядел как-то странно, его тело тряслось не только из-за кашля. Когда он поравнялся с нами, я заметил, как черты его лица вдруг начали расползаться, рот съехал набок, на шее взбухла огромная шишка, внутри которой что-то шевелилось, будто хотело вылупиться.

— Херлиф! Убей его! — еле слышно сказал я.

Простодушный, через стаю понявший, о ком я, тут же шагнул к тем троим и одним взмахом меча располовинил хельта. Двое воинов, что были рядом, даже не успели отшатнуться, и их окатило потоками крови.

— Бездново семя! — воскликнул один из них. — Что ты делаешь?

Я выхватил топор и едва успел отбить в сторону копье, что метило прямо в спину Херлифу. Но копейщик на том не остановился и вновь ударил. Бородкой топора я перехватил древко и крепко зажал. Напавший был всего лишь хельтом, потому не мог вырваться. Мы с ним разделяли одни и те же дары, но личная сила всё равно значила больше.

— Он убил моего сына! Я… я убью его! — кричал хельт, тщетно дергая оружие.

— Ярл Аке, — вмешался Рагнвальд. — Угомонись!

— Нет! Потом хоть тварями меня скорми, но я должен его прикончить! — кричал Аке.

— Это я велел убить Вагна, — спокойно сказал я. — Но своего сына убил ты сам! Когда потащил его в поход без конунгова позволения. Когда отдавал ему тварей, чтобы он стал хельтом. Когда он ступил на остров, не будучи в стае. — И тут я перешел на крик: — Да он же едва не стал измененным! Бездна отравила его! Открой глаза, Аке! Посмотри на его кровь!

В красных остывающих лужах извивались тонкие черные нити, что должны были заменить человеческую кровь и стать твариной жижей.

Рагнвальд внимательно осмотрел останки, потом шагнул к ярлу и наотмашь ударил его по лицу:

— Смотри, Аке! Смотри внимательно! Ты слишком баловал сына, потому он и умер. Пойдешь позади всех! И твоя дружина вместе с тобой! А если еще раз поднимешь оружие против кого-то из херлида, я и впрямь скормлю тебя тварям. Переломаю ноги и брошу. Кай, выкинь его хирд из стаи!

— Лучше пока оставить, — возразил я. — чтобы знать, где они.

— Пусть будет так. Идем!

Резкая боль пронзила меня, заставив скрючиться на миг.

— Тварь в бухте проснулась, — выдохнул я. — Не все успели уйти.

Гибель двух десятков разом пробилась даже через несколько сотен огней, хотя одиночные смерти я почти не замечал.

— Уходим!

Мы пошли дальше, через ущелье. Из-за тумана я видел лишь отвесные скалы, теряющиеся сверху в густой пелене, да своих ульверов, что окружили меня по велению Дометия. Большая часть херлида уже ушла вперед.

Если в конце ущелья есть тварь, схожая с той, что в бухте, мы все поляжем. Гейр потому и выбрал эту бухту для пристани, что ее легко было оборонить. Жаль, что нынче мы нападаем, а не защищаем его остров.

Я не чувствовал ничего от тех, кто ведет херлид, ни крохи чуждой рунной силы. Но воины всё же умирали. Я видел, как гасли огни вокруг меня. По одному. В разных местах. Иногда далеко впереди, иногда совсем рядом, едва за границей видимости. Я смотрел и наверх, и вниз, но ничего не замечал. Почему же они умирали?

И тут на моих глазах исчез Дагейд, главный львенок. Под ним разверзлись камни, он ухнул в расщелину, и трещина сомкнулась. Его огонь погас в один миг.

— Снизу! Твари под землей! — закричал я. — Как на Кабаньем острове!

Вспомнив, как с таким справился Болли, я сделал то же самое: подпрыгнул и ударил в землю удесятеренным весом. То место, где пропал Дагейд, дрогнуло, и камни посыпались вниз, в обнажившуюся дыру, но когда я заглянул туда, то увидел лишь кашу из костей и мяса. Эти твари не такие, как на Кабаньем острове, а гораздо сильнее и быстрее. Если попасть в этакую пасть, то переломанными ногами не отделаешься!

Ульверы сделали, как я, и весь видимый кусок ущелья покрылся дырами. Меж некоторыми было всего несколько шагов. Видарссон оступился и едва не провалился в одну из них, его спас Сварт, протянув свою длиннющую ручищу и вовремя оттащив его.

Вскоре весь херлид, передав по цепочке способ борьбы с ямами, прыгал и оглушал тварей, что скрывались на дне ущелья. Но грохот и тряска пробудили других Бездновых отродий. Из-за густой пелены мы не видели, что сидело на стенах ущелья или таилось сверху, возле обрыва, но твердо знали, что летающих тварей не бывает. Уж больно несуразные они и перекошенные, к тому же с крылами я не встречал ни одной. Потому мы едва не пропустили нападение.

Сначала кто-то закричал от боли позади нас, потом сбоку…

— Сверху! — раздался чей-то крик.

И мы дружно уставились в белесую пелену, что нависала над нами, будто громадное облако. Вдруг сбоку что-то мелькнуло. Трехрукий выпустил Живодера и поймал это голой рукой. В его хватке дергалась и ярилась небольшая тварь, похожая на смятую тряпку. Когда Стейн растянул ее, под складчатыми боками обнажилась пасть, полная мелких острых зубов. Трехрукий швырнул тварь наземь и с силой растоптал ее ногой. Та сразу же издохла. Слабая, хилая, низкорунная… Поди, выжила лишь потому, что живет на крутых скалах.

Твари падали одна за другой. Сыпались, как летний град. Их легко было ловить на острие копья, швырять на землю и топтать. Показалось даже, что твари на острове не так уж и страшны: что подземные, что вот такие. Если, конечно, забыть о той, что засела в бухте, вытеснив морские воды. И о том, как мы все едва не превратились в измененных из-за одного лишь тумана, выдыхаемого Бездной.

— Это ущелье, — сказал вдруг Дометий. — Тут слабые твари, потому что никто по нему не ходит. Тварь в бухте отпугивает всех. Когда выйдем отсюда, будет хуже.

У выхода я увидел огромный скелет, застрявший меж скалами. Кое-где с костей свисали обрывки шкуры. Бывают ли твари-драугры? Но Стюрбьёрн, Гейр и многие другие уже прошли тут, так что и мы легко протиснулись меж ребер и оказались у подножия пологого холма.

Ульверы быстро поднялись наверх, где стоял Гейр вместе с Рагнвальдом. Несколько десятков воинов ушли к западу, два хирда отправились на север, остальные встали неподалеку, кроме тех, что еще не миновали ущелье.

— Можно пойти к моему селению, — говорил Лопата. — У него высокие и крепкие стены, вряд ли твари разнесли их напрочь. Встанем там лагерем, отправим лазутчиков, вызнаем, где источник всех напастей, как его изничтожить, а уж потом нападем.

— Припасов не так много, — возразил Беспечный. — Едва ли хватит на две седмицы, а нам еще возвращаться. Если выживем.

— Предлагаешь идти прямо так? Биться с Бездной нахрапом?

— Кай, сколько погибло? — обратился конунг ко мне.

Я оглядел потухшие огни:

— Как ступили на остров, не меньше трех десятков.

— Восемь десятков, как вышли с Птичьего острова, — вздохнул Рагнвальд. — И это мы еще толком не начали.

Фродр, что стоял за моим плечом, загремел костяными бусинами и сказал:

— Бездна не станет слабее, пока мы ждем. Она пока не слышит нас. Надо спешить!

Беспечный хмуро глянул на жреца. Ему явно было не по нраву, что какой-то слепой юнец указывает, что делать. Знал ли конунг, благодаря кому мы всё ещё живы?

— Она ждет! — повизгивал Живодер в крепкой хватке Болли. — Слышите, как она пахнет? Слышите? Моя красавица! Идем! Кай! Ты говорил, что она моя! Пойдем!

Лицо бритта подергивалось, и шрамы на нем плясали, создавая диковинные узоры. Живодер и без того был безумен, но с приходом на этот остров и вовсе перестал мыслить хоть сколько-то здраво. Всё, чего он жаждал, — поскорее воссоединиться со своей желанной.

А ведь если бы бритт не побежал сюда со всех ног, если бы ульверы не рванули за ним и весь херлид следом, мы бы втянулись в бухту один за другим, медленно бы шли по телу твари, и когда та проснулась, погибло бы намного больше людей. Ульверов держали ближе к хвосту херлида, и мы могли бы умереть еще там.

Я знал, что Живодер сделал это без особых раздумий, но порой и его безумие помогало. Подумал ли об этом конунг?

— Нельзя соваться вслепую! — продолжал настаивать Лопата. — Рагнвальд, уж ты-то должен это знать!

— Тварь, — сказал я, вглядываясь внутрь себя. — Сторхельтова. Рун восемнадцать, если не больше. Напала на хирд, что на западе. Двое уже разорваны. Стюрбьёрн с вингсвейтарами тоже сражается, пока все живы.

— Слепец, знаешь, где Бездна? — резко спросил Рагнвальд.

В ответ Фродр шагнул к конунгу и коснулся кончиками пальцев его лба. Беспечного аж перекосило от того, что он увидел. Сумел выдержать лишь пару мгновений перед тем, как отшатнуться.

— Гейр, — прохрипел конунг. — Отправь пару хирдов и припасы к селению. Пусть они укрепят стены и ждут. Остальные пойдут к Бездне. Слепец прав. Медлить нельзя.

Мы выждали, пока Стиг вместе с Гейром расставят хирды, и двинулись прямо на север. Там, как я помнил, нас ждут холмы, покрытые лесами, где мы когда-то загоняли великана, потом за горной грядой будет место, где отравился Гейров сторхельт. Видать, туда нам и надо. Гейров остров невелик с запада на восток, но с юга на север он вытянулся изрядно, и доберемся мы туда явно не сегодня. И, может, даже не завтра.

Едва спустившись с холма, я увидел растерзанную тварь, истыканную копьями и посеченную мечами. Вингсвейтары Стюрбьёрна сладили с ней, не потеряв ни одного воина. Недаром в Альфарики и Годрланде о них ходила добрая слава!

Не успел я порадоваться, как услыхал через стаю еще нескольких тварей, что подступали к херлиду со всех сторон. Их было немного, всего четыре или пять, но руны выродков Бездны вплотную подобрались к двадцатой. За прошедшие зимы сильные твари уже пожрали слабых и набрали мощи. Лишь ущельные выжили, оставшись на низких рунах.

Едва почуяв тварей, я проговаривал это вслух, а Стиг зычным голосом посылал в нужную сторону воинов. Ульверы тоже хотели сразиться — им, как и мне, не нравилось прятаться за спинами других. Отчаянный зло скрипел зубами и всякий раз с надеждой поглядывал на Мокрые Штаны, вдруг в этот раз Стиг назовет нас? Сварт похрустывал кулаками. Хундр нетерпеливо спрашивал у Дометия, когда же придет наш черед, а фагр в который раз отвечал, что ульверы должны оберегать хёвдинга. То есть меня.

Добро, хоть Живодер угомонился. Как только он осознал, что мы идем в нужную сторону, так перестал вырываться. Но Болли по-прежнему шел с ним рядом, готовый схватить в любой момент.

Да и меня рвало на части! Ведь я же слышал, как сражаются люди из моей стаи, пусть и не знал их имен и прозваний, чуял их боль от ран, видел их затухающие в один миг костры. Я будто раздвоился: видел поломанные тварями вековые сосны; перескакивал через валуны, наполовину покрытые зеленым мхом, будто здесь никогда и не было зимы; оглядывался на слепого Фродра, что неотступно следовал за мной; и в то же время я смотрел на огромную поляну с сотнями костров и с болью отмечал пропажу то одного, то другого огонька. Во мне бурлила ярость, металось отчаяние, пробивался страх тех, кто оберегал меня и стоял насмерть против ужасающих тварей. Я и сам стискивал пальцы на своем топоре, желая быть с ними! С воинами Севера! С моими волками!

Вскоре вокруг меня и конунга остался лишь основной костяк из семнадцати десятков воинов: ульверы, лучшие дружинники конунга да вингсвейтары. Другие же хирды отстали, сдерживая наползающих со всех сторон тварей, а те, что сладили со своими противниками, нагоняли нас по мере сил.

Тогда-то я и увидел хорошо знакомую еще с бриттландских болот тварь. Почему-то она всегда выглядела именно так, несхоже ни с одной другой: задние лапы вывернуты, как у кузнечика, передние свисают плетьми, из тощей костистой грудины вытягивается длинная свернутая бубликом шея с тугими короткими щупальцами. Только здесь тварь была огромной, едва не доставая до верхушек сосен, хоть и ломкой с виду.

Она вынырнула из тумана прямо перед одним из вингсвейтаров, медленно потянулась к нему передними лапами и вдруг отдернула их назад уже с его телом. Это было так быстро, что я даже не сразу понял, что произошло. Пойманный не кричал и не дергался почем зря, он замахнулся и вогнал копье в грудину твари, а вот до меча на поясе дотянуться не успел. Бездново детище подтянуло вингсвейтара к обрубку на конце шеи, едва коснулось его тела щупальцами, и я увидел, как костер воина потемнел, почти как у Альрика тогда, только намного быстрее. Я потянулся было за искрами стаи, чтоб излечить его, пусть и ненадолго, но огонь погас. Труп рухнул вниз. Стюрбьёрн побежал к твари.

Но тут мертвец шевельнулся. Встал. Потянулся. Толстая кольчуга из укрепленного железа лопнула и разлетелась во все стороны градом колец, а на его теле начали вспучиваться пузыри размером с голову. Один из них лопнул, и оттуда вывернулась длинная лапа с четырьмя локтями. Тело оперлось на эту лапу и качнулось к Стюрбьёрну.

Сильный, не замедлившись, снес измененному воину голову и набросился на тварь.