Сага о бескрылых (СИ)

Глава 2

ТИХАЯ БУХТА

От северо-восточного ветра и ударов штормов Нимарх прикрывали соседние острова. Бухта на островке крошечная, но стоянка вполне приличная, с галечным пляжем, на которые так удобно вытаскивать корабли. Сейчас их было аж четыре: две убогие рыбацкие лохани, безуспешно охотившиеся на клионтов у здешнего архипелага, лежали на берегу, на якоре стоял крупный, довольно новый диер

[1]

с щегольской фигурой-рострой Счастливой Девы — все три сиськи деревянной красавицы были тщательно отполированы и пропитаны маслом, а соски подкрашены красноватым суриком.

— Смачная баба, — ухмыльнулся Яр-Клыкач.

— Выразительная, — согласился Укс. — Да и корабль неплох. Нам бы такой. Его ж, небось, и заливает меньше. Борт-то, глянь какой.

— Дорого, — мрачно сказал Клыкач. — За эти деньги можно два простых унира

[2]

построить. К чему Храму лишние траты? Ведь не только на наших с тобой веслах Свет Слова по миру ходит.

Друзья оглянулись на свое суденышко. Верный «Фос» отдыхал на гальке: узкий корпус, шесть пар весел, поломанная и восстановленная месяц назад мачта (не очень удачно восстановленная, но и то истинное чудо). Украшений на «Фосе» нет, да и не пристали они скромному труженику-шпиону Храмового флота. Вот корпус, конечно, того… Сплошная течка, как у обезьян Лакупских островов. Впрочем, из паршивой древесины немногочисленных рощ Сюмболо трудно построить что-то понадежнее. А вот эту «Счастливую Деву» наверняка в Хиссисе строили. У них там корабельных сосен и кипарисов в избытке.

— Глупая зависть — есть грех, — проворчал Яр-Клыкач. — Когда Хиссис наш будет, еще не таких кораблей настроим.

— Пожалуй, и эта красавица под нас ляжет, — предрек Укс.

Шпионы Храма засмеялись.

Когда задание выполнено, обратная дорога всегда легче. Корабль переправил в Хиссис новую порцию миссионеров и груза нэктара. Ну и там слегка поработали моряки, создавая задел на ближайшее будущее. Из пятнадцати человек потеряли только четырех, да и тех смехотворно — отравились сдуру словно суплежуи береговые. Каким образом в котел попала двузубка с ее ядовитыми молоками — опытная команда «Фоса» так понять и не смогла — ведь у всех на глазах рыбу ловили и в котел загрузили. Истинное наважденье. Хорошо, что Укс подозрительный запашок унюхал, и заорал. Успевшие похлебать варева еще возмутились. Правда, их тотчас и скрутило. Ну, Святое Слово, оно ведь знает, когда неудачников надлежит из мира прибрать.

Двое десятников Храма не спеша пошли к поселку. Теснились между скал кривоватые хижины да козьи загоны, ближе к берегу стоял дом побольше, с многочисленными навесами: пусть глушь глушью, но гостевой дом местные поставили — ловчат лишний медный «щиток» с усталых моряков урвать.

— Завтра с рассветом выйдем, — напомнил Яр-Клыкач. — Не как давеча, на проклятом Совьем островке.

— Эх, так там пока наших дурачков закопали. Кто ж знал, что так обсядутся наши орлы? — вздохнул Укс.

За потерю четырех опытных бойцов еще придется отвечать. Вроде и мелочь, но строг Мудрейший Жрец Ронхаб. Оно и понятно, людей у Храма предостаточно, вот храбрецов с мозгами насчитаешь куда поменьше. Впрочем, экипаж «Фоса» свой долг выполнил — вернувшихся моряков Верховный жрец накажет со снисхождением.

Десятники двинулись наверх — к дому и тому навесу, что по островной бедности звался «таверной». Пива здесь не имелось, — от севера далековато, но местной бражки — хоть залейся.

Огромные морские сапоги Яр-Клыкача увязали в гальке — рослый и грузный моряк сопел под нос проклятья. Поджарому, если не сказать субтильному Уксу было куда проще — уже взбегал по тропинке. Мягкие, местами протертые до дыр сапоги движению не мешали — промочить ног десятник не боялся, а тяжелую обувь не любил. Он вообще был легок на ногу: поджарый, синеглазый и улыбчивый, что особенно нравилось дамам, девкам и прочей безмозглой бабской стае. Даже сломанный нос моряка не портил. Многие полагали, что черноволосый парень выглядит помоложе своих лет, правда, никто не догадывался насколько именно «моложе». Да и зачем моряку возраст? Раз лыбится и пара «корон» в кошеле бренчит — значит, еще вполне живой. А шрам на коротко стриженой башке и сапоги стоптанные — так ведь не из зажиточных горожан, чего уж скрывать.

Яр-Клыкач взобрался следом за своим легконогим спутником. Еще раз вместе оценивающе посмотрели на корабли.

— У них же и смола совсем иная, — пробурчал здоровяк. — Ежели в такую знатную смольцу распоследнюю потаскушку макнуть — приклеишься поплотней, чем к той Счастливой Деве, с которой ихнюю ростру и вырезали.

— У тебя одно свербит, — усмехнулся Укс. — Уж терпел бы до храмовых кобылищ.

— Жрицы — то дело богоугодное. А здесь можно кого и посвежей подцепить. Островитянки, они ж готовы за медяк под козла крабом встать. А то и просто за глаза. За синие, — Яр-Клыкач хохотнул и дружески хлопнул товарища по плечу. — Пошли, брат, я курицу пожарить заказал.

Он двинулся к навесу — Укс коротко глянул вслед. За медяк так за медяк. Уговорил. Днем раньше, днем позже — Логос-созидатель не возражает. Может и к лучшему.

Яр-Клыкач обернулся, призывно махнул широкой лапой. Укс улыбнулся. Курица — тоже дело вполне богоугодное.

Подошел арх

[3]

Ирон, сидели втроем, неспешно раздирали тощую и голенастую пережаренную курицу, запивали кислой бражкой. Когда солнце коснулось дымки на горизонте и у храмовых моряков начали вздрагивать руки, Яр-Клыкач достал флягу, серебряную мерку, бережно нацедил, разлил порции по кружкам с остатками бражки. Сглотнули, и сразу похорошело. Истинное чудо — нэктар, освященный самим Храмом.

— Щас пойду, девку найду, — мечтательно прохрипел Яр-Клыкач.

— Хвостатую? — ухмыльнулся Ирон.

— Да хоть какую, — благодушно махнул лапой Яр-Клыкач.

Укс с архом засмеялись. Ведь найдет, упертый. С Клыкачем ходили по морю не первый год, бок о бок рубились невесть сколько раз, у Белых островов так он почти в одиночку «Фос» своей бычьей яростью и выручил. Да и сейчас в Хиссисе, когда на стражников напоролись, не сплоховал. Но есть у десятника слабое место — то, что промеж ног.

— Валяй, ищи, — сказал Ирон. — Только не обезьяну завлекай, а то парней с «Девы» вообще без ужина оставишь.

Среди моряков частенько врали, что на Нимархе козлятину экономят, вместо нее мелких мартышек на островах бьют и гостям скармливают. Глупости, конечно, привкус обезьятины никакой бражкой не забьешь. Но кто ж из моряков лишний раз приврать откажется?

— Во, уже шумят, — качнул головой в сторону громких голосов Укс, — за дальними столами сбились в кучу гребцы с «Девы», сквернословили и стучали кружками в ожидании козлино-обезьяньего рагу.

— Подерутся, — равнодушно заметил Яр-Клыкач. — Может, им сразу пару морд раскровянить? Не, сначала девку найду. Идешь, Укс?

— Не, спать лягу. Что-то котел ломит, — Укс, морщась, пощупал шрам под волосами. — Вроде для смены ветра рановато, а, Ирон?

— Чудится тебе. Дыхни вечер поглубже — чуешь? Завтра тот же ветер сохранится. Хорошо с утра пойдем, резво.

— Ну и слава Храму. Эх, думаю шибко много, вот башка и дуреет.

Комнаты в «таверне» были продувные в прямом смысле слова — высокий настил на каменных столбах-колоннах, наверху жерди, меж них растянуты циновки. Гости кое-как взберутся по шаткой лестнице, зато крысы со змеями в «номера» едва ли залезут, да и от паука-миловца

[4]

частичная, но защита. Зимой здесь, конечно, спать не будешь, — так какие же гости на Нимархе в штормовой сезон? А так уютно: подушка, соломой набитая, одеяло — ну, их при свете дня лучше и не разглядывать, это все знают.

Укс прислушался. Левее храпели — соседняя «комната» или через одну — не разберешь. Да и разницы нет. Десятник скинул полотняную куртку, остался в безрукавке, открывающей густо татуированные руки — орнамент во тьме казался одноцветным, но на самом деле украшена кожа была сложно и трехцветно: красные, синие и черные спирали и узоры убегали моряку на плечи и спину.

Укс на цыпочках шагнул к задней стене комнатушки. Оружие за поясом, деньги на месте. Шпион раздвинул циновки, высунул голову. Доносился шум от навеса со столами — неугомонные гребцы подрались, помирились, и опять наливались бражкой. Укс взялся за жердь настила, выскользнул во тьму, повис легкой тенью. Ну, не такой уж легкой — настил угрожающе скрипнул, и десятник, беззвучно помянув Храм, у коего стило на его жирное Слово уж давно вообще не встает, беззвучно спрыгнул на землю.

Куда и к кому идти Укс знал. Среди островитян знакомцы имелись, дело пустяковое, за «корону» охотно сработают. Тут главное не опоздать.

…Назад Укс успел — взобрался по столбу, подтянулся… Под навесами опять дрались — славные парни на «Деве», пускай еще повеселятся…

…Ждать не надоедает — если привыкнуть ждать. Укс сидел на корточках — сквозняк из щелей холодил голые ягодицы — штаны пришлось снять для достоверности. Десятник машинально поглаживал обломок жерди, думал о том, что близится осень. Видимо, Мудрейший поход на Хиссис откладывать не станет — к чему терпеть такие убытки, отряды кормить? А если распустить воинство, оно немедля вновь городским сбродом станет, забывшим с какого конца за копье хвататься.

Тяжелые шаги Яр-Клыкача не расслышать было трудно — старший десятник возвращался из деревушки. Довольный — видать, нашлась жадная сисястая дура, не отказала.

Укс приподнялся — ага, вот и они. Шутники вынырнули из-за сарая — Яр-Клыкач лишь пренебрежительно покосился — угрозы двое хилых островитян не представляли.

— Эй, толстый, ты, что ли, обезьяну хотел? — окликнул старшего десятника один из островитян. — Два «щитка». Дрессированная — не пожалеешь.

— Чего? — изумился наглости мозгляков Яр-Клыкач и в два больших шага очутился рядом с безумцами. За кинжал старший десятник браться даже не собирался, просто мгновенно сгреб за ворот рубахи ближайшего насмешника. Не ожидавшие такой прыти от громоздкого чужака, островитяне шарахнулись прочь с опозданием. Пойманный задергался, пытаясь вырваться из железной моряцкой лапы.

— Держись! Иду! — завопил во все горло Укс, и, проламывая циновку, сиганул вниз, размахивая обломком жерди.

Орать на море хочешь, не хочешь, но научишься — молодецкий рев десятника наверняка разбудил всю деревушку и заставил подскочить еще сидящих за столами таверны моряков. Собственно, и трое повздоривших у «гостиницы» инстинктивно обернулись на зверский вопль. Укс вместе с клочьями циновки шумно упал на вытоптанную площадку — один из островитян поспешно попятился, второй изловчился и вырвался из лапы изумленного Яр-Клыкача…

— Держи гада! — закричал Укс.

— Да ты чего… — начал старший десятник, глядя на полуголого разъяренного друга.

Укс проскакивая мимо, лишь коротко взмахнул левой рукой. Борода у Яр-Клыкача не длинная, горло прикрывала символически. Да и справился бы остро отточенный нож-скребок с жестким курчавым волосом…

Укс не оглядывался — знал, что не промахнулся. Не ожидающий удара человек — уже мертвец. Даже такой повидавший драки боец как Яр-Клыкач…

Впереди мелькала спина удирающего островитянина — Укс, рявкнув, метнул вслед обломок жерди. Попал пониже, чем целил — между лопаток. Беглец пошатнулся — быстрый десятник его настиг, крепко врезал ступней промеж ног. Тьфу — даже слишком крепко — без сапог ведь, босой. Островитянин рухнул, глаза выпучил, и, всасывая в себя воздух, обеими ладонями ухватился за отшибленное «хозяйство».

— Ты что сделал, урод гнойный⁈ — завопил Укс, на миг сгибаясь над лежащим противником.

Сзади подбегали — топотал десяток ног. Укс выпрямился — нож-скребок выскользнул из левой ладони и остался лежать под боком одуревшего от боли островитянина.

— Второй ублюдок туда удрал, — Укс махнул рукой в сторону деревни.

— Да мы его видали, — прохрипел один из гребцов «Девы». — А что тут…

Укс, не отвечая, метнулся обратно к Яр-Клыкачу — великан еще держался на ногах, двумя руками зажимая горло.

— Брат, сейчас, брат, — в ужасе застонал Укс. — Эй, тряпку скорее дайте!

Кровь струилась по пальцам старшего десятника — его седеющая борода стала черной. Черной, отлично умащенной. Нож-скребок ведь сущая ерунда — куцая ручка-деревяшка, да широкое выгнутое лезвие, коим удобно нежную мякоть со створок плоских ракушек-сиделиц вычищать. Но при определенном умении тем скребком можно и горло до позвонка распластовать…

— Брат! — Укс хватал товарища за рукав. Хотелось заглянуть Яр-Клыкачу в лицо — понял ли? Поздно — мощные ноги старшего сотника подогнулись, повалился на землю. Укс упал на колени рядом: — Да что ж ты, брат⁈

Широкие ладони Яр-Клыкача ослабли, выпустили шею — в темной щели раны в последний раз всхлипнуло.

— Да как же так⁈ — не веря, закричал Укс. — Такого человека загубили! И кто⁈ — он вырвал из ножен на поясе умершего товарища кинжал. Вскочил, прихрамывая, широкими шагами пошел к корчащемуся на земле островитянину. — Гляньте, он же его рыбьим скребком! Вонючие предатели! Ворье гнусное! За пару монет⁈ За медяк режете?

Островитянин страдальчески замычал, когда его пинком перевернули на спину, инстинктивно подогнул колени.

— Гнилье вы здесь все! — кричал Укс. — Дети обезьян! Ни за что такого человека сгубили!

— Да что ж эти дикари делают⁈ — заорали за спиной, где у тела Яр-Клыкача собралось уже десятка два моряков. — Глянь, и, правда, зарезали человека! Козлолюбы тупые, жопы крысиные!

Укс подождал пока набегут, вздернул лежащего дурня на колени, ударил кинжалом — клинок вошел под глаз пытающемуся что-то сказать островитянину. Матросские ножи, короткие тесаки вспарывали рубаху бьющегося в агонии недоумка, потом разъяренные гребцы долго топтали тело ногами. С яростью бил мертвеца дубинкой подоспевший Ирон. Укс выбрался из толпы, сказал Фухлу, топчущемуся у тела старшего десятника:

— Я ж видел. Сверху кричу «держись!», а он уже горло зажимает…

— На все воля Слова, — пробормотал сентиментальный Фухл, елозя кулачищем по прослезившемуся глазу.

— Я штаны одену, оружие возьму и в деревню, — заскрежетал зубами Укс. — Вы как хотите, а я этих козлодоев…

— Да мы их!..

Деревню начали жечь даже раньше, чем все командыуспели вооружиться. К утру десяток островитян висел на деревьях, кто-то, конечно, успел сбежать в скалы. Ну, пусть на развод останутся. Баб и детишек тоже пожалели. Не всех правда — ночью жестковаты были моряки, обманутого гостеприимства прощать никому не собирались, вдоволь местью побаловались.

Козлолюб, знавший лишнее, валялся в загоне со вспоротым брюхом — Укс удостоверился, одобрил. Заработанная островитянином «корона», правда, пропала бесследно. Да ладно, куда она денется, вернется…

Пришлось, все-таки задержаться с выходом в море. Укс проснулся на мешках в знакомом до последней трещины «Фосе». Хотелось нормальныйматрас и бабу. С пожарища деревни все еще несло дымом. Ладно, освежеванных коз прихватили, воды набрали — на три дня пути хватит. Сюмболо ждет. Прибудет туда «Фос» с единственным десятником на борту, так это опять же только к лучшему. «Старший десятник Укс» понравится Логосу-созидателю больше, чем просто «десятник».

Моряки зашевелились, Ирон отдавал приказание. Все как всегда. Яр-Клыкач останется здесь, приглядывать из своей неглубокой могилки за останками Обезьяньей деревни. Не самым худшим братом был толстяк. Интересно, понял или нет? Простая ведь вещь: если друг не любит, когда его хлопают по плечу, так можно ту блажь уважить или нет? Пожил бы старина еще месячишко, а то и все два. Да ладно, ведь все равные люди в ямки лягут, здесь-то еще местечко ничего, живописное. Обезьяны, опять же. Не заскучает брат Клыкач.

[1]

Диер — судно с двойными рядами весел, отдаленный родственник биремы.

[2]

Унир — небольшое судно (12–14 метров длиной) с одним рядом весел, родственный униреме.

[3]

Арх — старший на борту, капитан или шкипер (в зависимости от размеров корабля).

[4]

Отдаленный родственник ядовитого паука каракурта.