Рысюхин, вы семнадцать офицеров себе нашли?

Глава 1

— Вот и наша посадочная полоса. Пожарному дозору нужно летать и в грязь, и в слякоть, потому залили дорожным камнем для всепогодности. Ну, а после того, как к нам первый раз сел нормальный аэроплан — местные шутники обозвали всё это дело «Аэропорт Рысюхино». Особо одарённые юмористы ещё добавляют эпитет «международный», мол, обслуживает интересы Изнанки, а она — суверенная территория.

— Справедливости ради, видал я посадочные полосы куда как более скудно оснащённые, которые при этом назывались аэропортами безо всяких шуток, а даже и с некоторой гордостью.

— Ну, тогда добро пожаловать в Международный аэропорт «Рысюхино»! Наш лайнер совершит посадку на первую полосу через три минуты. Просьба не отстёгивать ремни и не вставать с места до полной остановки транспортного средства. Тем более, что крыша кабины встать всё равно не позволит.

Интересные навыки и умения у моего нового специалиста по кадрам! Даже точно зная, что он далеко не так прост, как прикидывается, и работает не только (а, может быть и не столько) на меня всё равно за время поездки до минского аэропорта и полёта проникся к нему какой-то симпатией. Вон, шутки шучу, как со старым приятелем. Вот уж точно — специалист по работе с людьми, работает с ними примерно так, как я с металлами. И ведь безо всякой ментальной магии — те, кто ею обладают обязаны постоянно носить соответствующий знак, и тут никакая двойная подчинённость не может избавить от такой необходимости. Очень уж много неучтённые или просто скрывающие свою суть менталисты крови попили и нервов поели, так что при выявлении такого вот скрывающегося добрые селяне и на вилы поднять его могут. И, что самое главное, в случае подтверждения подозрений им даже почти ничего за это не будет. Пожурят, конечно, но в меру, поскольку «ситуация требовала принятия немедленных мер». А вот если ментальной магией покойный не владел — то будет очень-очень больно и самим участникам, и местным властям, что допустили самосуд.

Ещё при заходе на посадку увидел встречающего нас Нюськина и его разъездной автомобиль. Да, с получением нового статуса (и нового звания) пришлось и новые атрибуты изменившегося положения создавать. А ещё для пользы дела: ездить ему приходится много, а придётся ещё больше, гонять для этого дела РДА или тем более ПКНП (совсем военным стал, аббревиатурами разговариваю, даже в мыслях) не всегда оправданно и уместно. Вот и соорудили что-то среднее между РДА, полицейским автомобилем и «Жабычем». С использованием наработок от всех трёх проектов и внесением нового. От РДА остались усиленная подвеска, люк в крыше и кое-какое бронирование. Люк позволял при необходимости высунуться наружу хоть с биноклем, хоть с ружьём, но вот турели, способной выдержать отдачу от выстрела «Кроны», ставить не стали. Бронирование тоже — револьверную пулю метров с десяти остановит, а в упор и под прямым углом — уже далеко не всякую. Но затормозит и ослабит, так что вместо сквозного ранения и перелома кости будет разве что поверхностная рана и синяк, неприятно, но не смертельно. И при аварии, как ехидно подсказывает дед, все последствия придутся на того, с кем столкнёмся. От полицейского автомобиля взяли схему размещения креплений под оружие и прочее оснащение, от «Жабыча» — всё остальное, и в первую очередь, конечно, комфортный салон.

Сразу продумали, но «в железе» воплощать пока не стали «генеральский» вариант с двумя удобными креслами вместо заднего дивана, небольшим баром между ними, с холодильным отделением, обычным и с краником для кипятка, чтобы чаю попить. Ещё добавили перегородку за спинками передних сидений, позволяющую отделить «салон» от «кабины» и откидное сиденье вроде как для денщика или адъютанта на этой самой перегородке по центру салона, напротив бара, чтобы коленками в сидящее напротив начальство не упираться. Может, сделать такое к Новому году и отправить в качестве новогоднего подарка Его Высочеству Наследнику? Мой ДРА ему понравился, так что и этот вариант может прийтись ко двору. Хм. «Прийтись ко Двору» тогда уж, забавный каламбур получился.

Так вот, пока делали и обкатывали первый экземпляр, возникли споры о том, как лучше назвать получившийся аппарат. Тут и «Жабыч-2», и «Жабыч младший», и «Жаб Жабыч». Тут нашёлся буквоед с заявлением, что если предка зовут «Жабыч», то потомок будет «Жабыч Жабычевич». Но этот вариант, при всей его формальной верности, отвергли, мол, нормально такое название выговорить сможет разве что какой-нибудь житель Балкан, а для остальных оно превратится с тест на трезвость. Потом кто-то бросил вроде как абсурдную версию «Жабыч в квадрате», но она неожиданно прижилась, правда, редуцированная до просто «Квадрат». Или, ласково, «Квадрик». Дед внутри потешался, что у него в мире этим словом и так два совершенно разных устройства обзывали[1], что иногда создавало заметную путаницу, а тут в нашем — третий созрел. Так или иначе, и новинка понравилась, и название прижилось.

Запасных частей и агрегатов на складах у Козелевича почти впритык, но хватило на три «квадрика» — раз уж пошёл в серию, то это стало именем нарицательным, а не собственным. Второй отдали Старокомельскому, ибо негоже начальнику не иметь того, что есть у подчинённого. А третий я волевым решением отдал начальнику финансовой части моей гвардии, которого мне неожиданно присоветовал командир Червеньского гарнизона. Этот «начфин», как его обозвал дед, пока выглядит человеком серьёзным, Корпус на него ничего серьёзного не нарыл, Архип Сергеевич признал финансово грамотным, так что сейчас исполняет обязанности и свои, и за начальника финансовой службы будущей батареи, со временем посмотрим, какая из должностей за ним останется по итогу. Вот ему третий квадрик я и отдал, помня, сколько в своё время мотался по округе мой главный бухгалтер. И не ошибся: за неделю новый обрадованный владелец третьего квадрика уже успел дважды съездить на нём в Минск, один раз — в Борисов и ещё один раз — в Марьину Горку. От своего транспорта пока пребывает в восторге: мол, куда как удобнее, чем на поезде: и от расписания не зависишь, и пересадок не надо, и на месте тоже не приходиться ни пешком ходить, ни извозчика искать. Особенно с учётом того, что рулит не он сам, а выделенный из дружины шофёр. Завтра он, кстати, в Бобруйск собирается, точнее — в Доманово, где стоит мортирный дивизион, но и не только он.

Все эти размышления и воспоминания не помешали выполнить заход против ветра, посадить аппарат и вырулить к началу полосы, где возле ангара нас и ждал командир батареи. Ещё и успел показать ему из-за спины пропущенного вперёд гостя знак «предельное внимание» — набрались в Карпатах у пограничников беззвучных сигналов, иногда на самом деле полезными бывают.

— Позвольте, представлю вас друг другу. Нюськин, Леопольд Гаврилович, гвардии капитан от артиллерии в полузапасе, так сказать. Командир формируемой Отдельной самоходно-миномётной батареи, ранее — начальник артиллерийской части в моей родовой гвардии. И Бересклетов, Михаил Иванович, ныне — гвардии поручик, направленный к нам на должность начальника кадровой службы батареи.

Офицеры обменялись приветствиями и изучающими взглядами. Пока они «обнюхивались» (главное, дедовы выражения вслух не произносить, что далеко не всегда удаётся) а я произносил приличествующие случаю фразы насчёт будущей совместной работы, пара бойцов выгрузила из дельталёта вещи прилетевшего офицера и загрузила их в квадрик.

— Вынужден оставить вас, мне ещё за Иваном Антоновичем лететь. Леопольд Гаврилович, помогите новенькому разместиться и покажите, где тут у нас что находится и как всё устроено. Вы, Михаил Иванович, сегодня размещайтесь, устраивайтесь, знакомьтесь. Отдохните с дороги, в конце концов. Ближе к вечеру познакомлю вас с моим командиром родовой гвардии, и уже завтра все вместе приступите к работе, которой у нас не просто много, а очень много!

Отправив офицеров на экскурсию и обустройство, сам вернулся к дельталёту. Осталось только подождать, пока в ноги пассажирского сиденья загрузят чугунные грузы — и можно лететь. Перекусить бы ещё неплохо, но — не озаботился попросить привезти термос, самому домой ехать — много времени терять. Ничего, перетерплю — надеюсь, в Минске долго ждать не придётся, а если вдруг, то выберусь в город до ближайшей кофейни.

Набирая высоту, увидел в стороне какую-то точку в небе, приближающуюся к имению. Ещё через несколько минут увидел, что это пожарный дозор возвращается для пересменки. Если так пойдёт и дальше — придётся строить возле полосы вышку и сажать на неё диспетчера, чтобы избежать столкновений в воздухе и на земле. Тогда уж точно настоящий аэропорт получится! Но это я так, шучу — нет здесь такого количества летательных аппаратов, и не предвидится в ближайшие годы. Ближайшие лет тридцать, я думаю. Да и вопрос со связью между диспетчером и летательными аппаратами решать надо.

В Минск я прилетел, так уж совпало, минут через пятнадцать после рейсового дирижабля, но пока его «парковали», притягивая сперва к мачте, а потом к земле при помощи тросов и лебёдок — успел выйти на площадь перед аэровокзалом первым. И первым же выбрал извозчика, чтобы ехать в город, поскольку до Старокомельского дозвониться не удалось, значит, занят ещё. Иван Антонович перезвонил, когда я был буквально в квартале от криминалистической лаборатории. Так что поменял точку назначения на памятный ресторанчик, и его же адрес назвал командиру гвардии в качестве места встречи.

В ресторанчике меня в гвардейской форме узнали не сразу, но узнали, и, хоть я был готов и в состоянии оплатить и по «общему» меню, а не по тому, которое «для своих», попросили «не обижать». Сделал заказ на двоих и стал ждать еду и Старокомельского. Иван Антонович успел раньше, чем первое — а, может, подачу обеда придержали до прихода моего сотрапезника, как знать. Капитан (гвардии капитан, простите) выглядел уставшим, злым, но при этом, поразительным образом, довольным. Или злорадным? Сев за столик и окинув взглядом стоящие на нём мисочки с салатом и хлебом, а также кувшин морса, он сказал:

— Знаю, вы этого не любите, за рулём и вовсе не допускаете. Да и времени до заката ещё много, но мне сегодня не рулить, а вот нервы подлечить надо. Так что простите уж, но я кое-что добавлю к заказу.

И, подозвав официанта, заказал графинчик водки, граммов на двести, с одной рюмкой.

— Поверите, нет — первые полтора часа доказывал, что я — это я.

— У вас что, документов с собой не было⁈

— Были. Я не совсем верно выразился — голова уже не работает после общения с этими… Этими. О, а вот и лекарство! — Старокомельский налил мгновенно запотевшую рюмку и немедленно выпил, крякнув при этом. — Понимаю, что водка в жару, да на обед — это пошлость, но вот надо. Так вот, документы готовились на «капитана от инфантерии в запасе Старокомельского», а приехал за ними «лейб-гвардии капитан Старокомельский». И потребовалось доказать, что это не два разных Старокомельских, а один и тот же.

— Да уж. Знать бы — стоило взять копию Указа о производстве в чин.

— В том-то и дело, что я взял. Но даже с нею — то найти, кто может принять решение, для этого рассказать всё трём другим чиновникам с погонами, потом дождаться в очереди, потом опять объяснить и дождаться, пока он затребует и получит ещё какие-то бумаги…

Иван Антонович передёрнулся и налил вторую рюмку, под салатик.

— Пока не нагрелось. Нервы подняли так, что до сих пор вот тут вот комок какой-то. Так вот, потом меня хотел отправить недельки на две восвояси, пока они будут переделывать, заново подписывать и утверждать все документы. А могли бы и на месяц затянуть. Благо, мне в голову идея пришла: предложил напечатать справку, что капитан стал гвардии капитаном по Указу Государя номер такой-то от такого-то числа. Мол, дата производства в чин — после начала подготовки документов, то есть, они не виноваты. Идея понравилась, но потом ещё час её согласовывали, считали, сколько штук понадобится, чтобы подшить к каждому документу, потом их печатали в нужном количестве, затем подписывали и печатью скрепляли… Короче говоря, два с половиной часа убили на такую чушь, что сказать стыдно.

Рассказывал он то и дело прерываясь на салат и перемежая рассказ богатой мимикой, так что занял он больше времени чем нужно, чтобы этот рассказ прочитать. Как раз до того момента, как нам принесли первое. Налив третью рюмку под горячее и тем ополовинив графинчик, Иван Никанорович закусил холодничком и с облегчением выдохнул:

— Фух, отпускает. Ну вот же чернильные души, а? Готовы хоть год потратить на всякую чушь, сорвать любую работу, будь то хоть прямой приказ Императора, но будут в полной уверенности, что они правы и всё сделали верно, поскольку вся макулатура — в идеальном состоянии! А в каком состоянии дело — их вообще не волнует.

— С точки зрения диверсанта штабы делятся на свои и вражеские. Вражеские уничтожать можно и нужно, а свои, к сожалению, нельзя.

Дедова сомнительная шуточка попала на хорошо подготовленную почву и Старокомельский хохотал в буквальном смысле до слёз.

— Хоть я и сам сейчас вот-вот окажусь во главе своего собственного штаба, но шутка мне нравится. Иногда на самом деле хочется вместо очередного ответа на очередной циркуляр заслать туда пару кило тротила… Несмотря на всё понимание того, что штабы для нормальной работы армии просто необходимы. Если бы ещё они меньше усилий прилагали к нанесению вреда!

Рассказал и я о своих сегодняшних приключениях, главное оставив на обратную дорогу: уж в том, что в кабине дельталёта нас никто третий не услышит я мог быть уверен. Я имею в виду — свои подозрения о роде прежней службы нашего нового кадровика и его неофициальной роли в части. Иван Антонович слушал концовку рассказа про почтовое ведомство с большим удовольствием. Под конец только заметил:

— Хотел бы я иметь возможность позвонить министру, пусть не имперскому, а местного правительства. И попросить вежливо вернуть в колею кого-то из его подчинённых…

— А я вот не уверен, что правильно поступил. Могут сказать, что я, как маленький мальчик, побежал ябедничать старшим вместо того, чтобы решить вопрос самому.

— Глупости какие! Вот пытаться чужому подчинённому, из другого ведомства, приказы отдавать, которые тем более противоречат инструкциям, что он от своего начальства получил — это было бы глупостью. И уроном для авторитета, поскольку он бы вас спокойно послал, с той или иной степенью вежливости. А так — вы как раз и решили самостоятельно, но на своём уровне, не опускаясь до уровня мелкого клерка и базарной грызни с ним. Опять же, министру уважение высказали, попросив и дав возможность самому разобраться в своём ведомстве, не вынося сор из избы. Поверьте, он это оценит.

— Даже так? Не думал об этом, если честно.

— Именно так, возможность кулуарно решить вопрос, который при ином раскладе мог бы попасться на глаза Самого… Хоть поверьте, хоть проверьте, но местный министр почт сейчас будет считать себя в долгу перед вами.

— Ну, он может легко погасить его, быстро рассмотрев моё прошение.

В воздухе рассказал Старокомельскому о своих подозрениях насчёт начальника кадровой службы и его способности влезть под кожу. Тот согласился, что, разумеется, такое дело не могли оставить без присмотра со стороны надзирающих лиц, поскольку это их прямая обязанность — надзирать и присматривать. Но за предупреждение поблагодарил.

[1] Квадроцикл и квадрокоптер, если вдруг кто-то не вспомнил.