Рысюхин, ну вы и заварили!

Глава 7

Ещё между занятиями и службой я заехал в канцелярию губернатора. Дело в том, что приглашение на Весенний бал было на меня с супругой, а теперь таковых две. Мурка озаботилась этой коллизией сразу, благо, помолвка официально уже состоялась на тот момент, на что было сказано, что место нам зарезервируют, но потребуется подтвердить факт заключения брака. Вот я и заехал, подтвердить и получить третий пригласительный. К моему глубокому и радостному удивлению, всё это заняло едва минут двадцать, из них пять я потратил на поиски нужного кабинета. Чудеса, да и только.

Жёны мои ещё в понедельник разослали «проверочные» письма подозреваемым в попытке устроить скандал на свадьбе и теперь активно наблюдали за окрестностями. За вторник они побывали в гостях суммарно по пяти адресам, по двум Маша и по трём – Ульяна. Выбирали те приглашения, где была возможность встретить общих с подозреваемыми знакомых и не исключалась возможность увидеть их самих. И одну такую Маша встретила. Та искренне удивилась полученному письму, а потом её и обиделась: мол, мало того, что не пригласили на свадьбу, так ещё и на подарок намекают. Пришлось успокаивать и утешать, мол, был один неподписанный подарок, и никто из приглашённых его своим не признал. И Мурка, якобы, сразу подумала про неё – ну, и дальше на ту же тему, до слёз в обнимку и бурного примирения. Вердикт жены был такой: «Дурочка, конечно, но не злобная и почти безвредная».

Для облегчения развязывания языков, да и для соблюдения приличий, а то как это, в гости с пустыми руками, девочки брали с собой, так сказать, «образцы продукции» – и настойки, и уже бывшую на слуху акавиту, и даже «Рысюху» в качестве новинки, но это уже только туда, где или ожидались солидные гости мужского пола, или в подарок хозяину дома.

Насчёт «на слуху» - не знаю, что на это повлияло, мои праздники в ресторане Дворянского собрания, или студенческие вечеринки по поводу дня рождения короля, но в лавках стали спрашивать, и результатом – первые привезённые в Могилёв сто ящиков, как пробная партия. Ну, а чтобы пикап полупустым не гонять – докинули туда всякого понемногу, и настоек, и простой «Пшеничной». Что характерно – торговцы ни от чего не отказались, но взяли на реализацию, пообещав деньги потом, как продастся. Если всё сладится – появится новый рынок сбыта, при более-менее серьёзных поставках можно будет по железной дороге отправлять из той же Тальки. Но пока лишних планов строить не буду.

В среду, когда я заехал после занятий домой поужинать, переодеться и взять с собой парадную форму – академическую, но с наградами, дабы явиться к генералу с должным уважением, нового «улова» по поиску злодея или злодейки не было. Зато лежало письмо, запечатанное сургучной печатью с замысловатым гербом. А в нём – благодарность от норвежского короля за подарок и внимание. Не понял, с чего бы это?! Быстренько набрал мобилетный контакт консула – мне внешнеполитические загадки вот совсем не нужны.

– Господин консул? Доброго вечера!

– Добрый вечер, ярл. Вы, наверное, получили уже конверт от Канцелярии Его Величества?

– Да, и немало этим удивлён, если честно, поскольку в этом году ничего не посылал, чтобы не показаться навязчивым.

– О, да, мне стоило вас предупредить, но сам узнал детали буквально только что. Дело в том, что мой родственник решил послать в подарок половину дюжины бутылок настойки на изнаночных ягодах, от своего имени.

– С учётом цены, которую он заплатил моему представителю – хороший подарок.

«Ага, перекрыл средний норматив для титулованных норвежцев. Но всё равно – жлобство скандинавское в нём осталось».

«Да уж, наш купчина ни за что бы себе не позволил отправить царю в подарок – половину ящика. Почему тогда не полбутылки?»

Сарказм в мой голос не прорвался, либо консул его не услышал, а потому продолжил с полной серьёзностью:

– О, да, Рулле умеет шикануть. Так вот, придворные увидели на этикетке знакомый герб, поняли, что сам торговец вряд ли бы поехал искать что-то новое у вас, и решили, что подарок совместный.

– Но это же не так!

– Уже так, признано официально.

– Тогда я должен вернуть вашему родственнику половину цены подарка.

– О, это делает вам честь, но, право – не стоит его баловать, он и так остался в выгоде, поверьте мне. С таким же письмом он этот, без того уникальный, товар продаст с такой выгодой, о которой мы с вами постеснялись бы даже думать.

Честно признаться, я и той наценки, что получается при оптовой продаже стесняюсь. Но не лезть же со своим пониманием финансовой политики государства к чужому монарху? И к своему-то не стоит, а тут подавно.

– Но это, на самом деле, далеко не главное. Его Величество узнал о том, что его день рождения отмечается в Империи, а именно – в Могилёве, в вашей академии. Причём по вашей инициативе и за ваш же счёт.

«Ё-мана, манамана!»

«Я бы даже сказал...» – и тут дед выдал такую заковыристую матерную конструкцию, что я аж отвлёкся от разговора.

– Его Величество был растроган этим, и выслал официальную благодарность за оказанное уважение на адрес вашего учебного заведения.

«Как ты там, дед, выражался? Ждём звиздюлей ещё и от ректора».

«Может, и наоборот – международную известность ВУЗу обеспечили».

«Ага, пьянкой в общаге».

– Кроме того, мы, учитывая интерес молодёжи Великого княжества к истории и культуре Скандинавии, подали прошение в канцелярию Великого князя на строительство в Могилёве Скандинавского культурного центра.

«Вот же скотина! Прямо как в сказке – чем дальше, тем страшнее!»

«И что страшного в музее?!»

«Я тебе потом подробно расскажу. Коротко – легальное шпионское гнездо».

«Мляа…»

«Она самая. Одно утешает: подать прошение, получить разрешение и на самом деле построить – это три очень разные вещи».

– Мы очень ценим ваш вклад в сближение двух культур и народов нашего Союза и Империи, а потому обязательно отразим вашу роль в учредительных документах.

– Не надо!

– Простите, что именно?

– Отражать мою роль – не надо. Во-первых, я человек скромный, во-вторых, мне такое не по чину. Которого вовсе нет. Да и возраст тоже не солидный. Уверен, найдётся много желающих, с чинами и регалиями, кто захочет встать у истоков, так сказать. И от кого при этом будет несравнимо больше практической пользы.

– Ваша скромность делает вам честь. Хм, да… Да и ваши слова не лишены резона. Мы подумаем.

«Подумают они! Лучше бы вместо всего этого лицензию на торговлю дали. Лет на пять хотя бы. Жлобьё».

«Дед, какую «лицензию»?! Тут смотри, как бы путёвку не выписали, лет на пять – на южный берег Белого моря, как ты сам выражаешься!»

«Если из списков «инициативной группы» по открытию центра удастся себя убрать – то остальное не так и страшно, максимум отругают и комнату в общаге заберут».

Распрощавшись с консулом – надо всё же как-то выучить его имя и фамилию, хоть они и карательные для языка, любой логопед прослезится от умиления, увидев такое упражнение – коротко пересказал жёнам суть разговора. За обсуждением возможных последствий даже аппетит не то, что совсем пропал, но вкуса того, что ем, почти не чувствовал. А ведь Ульяна старалась. Она за эти дни успела полностью захватить под свою власть кухню вместе с кухаркой, и ей эта возня на самом деле была явно в радость. Сейчас, как проболталась Мурка, которую не допустили до процесса, поскольку у неё лапки, эти двое осваивали какой-то новый рецепт, готовили сюрприз. Вот и сейчас, заметив моё состояние, они перевели разговор на кулинарию, отвлекли от проблем. А в конце ужина и вовсе отправили в душ, и минуты через три после меня в ванную комнату проскользнула Ульяна, спинку потереть. Потёрла, да, и не только спинку. И не только она, но и я… В общем, если бы Маша не постучалась вовремя в дверь спальни, перед этим сложив вещи, подготовив мне дорожную одежду и вызвав извозчика – на поезд я мог опоздать.

Пока я одевался, Маша беззлобно ворчала:

– Ишь, распробовала! И правда – Ненасыть оказалась!

– Распробовала, да. И очень мне это всё нравится, как оказалось.

Дальше слушать не стал – нужно было бежать. В дороге беспокойство вернулось с новой силой, в голову лезли всё новые и новые варианты возможных неприятностей. Сбил эту волну дед очередной своей шуточкой:

«Что, внучек, чувствуешь себя только что просватанной невестой?»

«В каком это смысле?!»

«Точно знаешь, что скоро отымеют, но пока не понимаешь, когда и как именно!»

И заржал, как конь артиллерийский.

«Фу на тебя, с твоими сравнениями!»

На перроне я был за десять минут до отправления поезда – вроде бы и время ещё есть, но его уже настолько мало, что это вызывает дискомфорт. Например, о том, чтобы пойти и спокойно купить себе газет и речи не идёт. Сосед по купе уже был там, и даже успел разместиться. Это оказался военный в звании майора, судя по знакам различия – от кавалерии. Увидев меня, он несколько удивился, но сдержал себя, не стал выглядывать в коридор в поисках «взрослого», чем сразу расположил к себе.

– Майор Вержбицкий, Илья Генрихович, герба «Верба», следую в Минск на совещание. Так что, с вашего позволения, столик я оккупирую, для работы с документами.

– Барон Рысюхин, Юрий Викентьевич, герба «Рысюха». Студент хозяйственной академии, третий курс. Следую по вызову начальника штаба Минского гарнизона.

После такой цели поездки майор как-то неуловимо изменился, чуть расслабился, что ли? И посмотрел на меня уже более благожелательно.

– Вам, может, тоже нужно документы подготовить?

– Нет-нет, их командир дружины привезёт, работать будем в гостинице.

– Хм, насчёт гостиницы – это мысль. Я в Минске только дважды был, оба раза проездом. Если не секрет, где разместиться думаете? Хотелось бы что-то не слишком далеко от вокзала и по более-менее умеренной цене.

– Вы же лучше меня знаете, что у владельцев гостиниц выражения «рядом с вокзалом» и «умеренная цена» в одном предложении никак не помещаются. – Майор грустно улыбнулся, молча кивнув в знак согласия. – Но я, поскольку оно время вынужден был часто ездить этим поездом, присмотрел компромиссный вариант. В самом начале Захарьевской, по правой стороне, напротив начала Подгорной улицы, примерно на полпути от вокзала до Жандармерии. Гостиница называется «Губернская», до остановки конки от неё метров пятьдесят, на конке до штаба – минут десять-пятнадцать, плюс ожидание.

– Расположение хорошее, а что по ценам?

– За место в номере с подселением с вас возьмут никак не меньше пяти рублей. Полулюкс, в котором по сути одна комната с двумя кроватями и одним столом, который рабочий и обеденный разом, стоит рублей пятнадцать, от этажа зависит. Настоящий полулюкс, из двух комнат, кабинета-гостиной и спальни, со своими душем и уборной от двадцати пяти до сорока рублей сутки, опять же – зависит от этажа и расположения. Более дорогие номера я даже не смотрел – не по чину и возрасту было.

– Принимать гостей и спать в одном помещении – это просто неприлично. Двадцать пять рублей в сутки, хм… Командировочных может и не хватить, но, если найти напарника…

«Забавно, вариант разместиться в номере за пятнадцать, даже без подселения, он в принципе не рассматривает. Интересно, неужели у майора доход настолько выше, чем у штабс- и просто капитанов, которые мы изучали?»

«Может, и так, там есть пара высоких таких ступенек, правда, не во всех родах войск и не на всех должностях. Но в моём мире описаны случаи, когда командиры эскадренных броненосцев, то есть – кораблей первого ранга, соответственно, капитаны того же первого ранга, перекрашивали свои корабли импортной краской за свой счёт, если их не устраивал оттенок краски казённой. В мемуарно-художественной, правда, литературе, но автора во вранье по этому поводу не обвиняли. Представляешь себе стоимость удовольствия для кораблика длиной метров так сто двадцать и водоизмещением двенадцать-пятнадцать тысяч тонн?»

«Примерно – охренеть сколько должно стоить!»

«Вот! А капитаны – на сухопутный счёт полковники – могли себе позволить такое развлечение».

«Мурлыкин – тоже полковник, но покрасить за свой счёт здание жандармерии вряд ли сможет, даже если захочет. Во всяком случае – из текущих доходов. Пусть я их знаю только примерно и по косвенным признакам, но…»

«Ну, там не даром кастовость та ещё».

За разговорами с соседом и дедом разобрал вещи и, поскольку сон всё равно был перебит размышлениями и опасениями по поводу скандинавского «подарочка», решил немного позаниматься учёбой. Так что достал Общевоинский Устав и начал учить по «гибридной методике», то есть, дед его загружал в голову, но медленно и в процессе чтения. Так получалось более гуманно по отношению к моей голове, да и перекрёстные ссылки лучше выстраивались, особенно если пытаться думать над тем, что читаешь, хоть это и не всегда удавалось. Всё же армейский канцелярит бывает особенно могуч, по сравнению с общегражданской версией. И где-то через час я понял, что это «колдунство» сильнее моих переживаний – в сон потянуло со страшной силой. Майор, дождавшись, пока я отложу обёрнутую газетой книгу, спросил:

– Что читаете, если не секрет, с таким вниманием? Интересная книга?

– Познавательная, хотя явно требует переиздания с исправлением некоторых моментов. Это Общевоинский Устав.

– Кхм… Неожиданно – я про выбор чтения в дорогу. Ну, а что до желания изменять – может, стоит сперва как следует вникнуть?

– Я завтра вынужденно пропускаю занятия по военной подготовке, а при сдаче зачётов уважительность причины незнания никого интересовать не будет, так что приходится подтягивать самостоятельно.

Майор в ответ на это согласно кивнул, но продолжал смотреть с ехидцей, ожидая ответа на вторую часть своего вопроса.

– Эта редакция не учитывает новые штаты, введённые после её издания. И нарастающую механизацию частей. Так, например, для полковой батареи, я про пехотный полк, предусмотрены для размещения две конюшни и мастерская шорника, исходя из того, что она четырёх орудийного состава и на гужевой тяге. А по факту, по нынешним высочайше утверждённым штатам, там шесть орудий и тяга – механическая. Получается, принятые штаты противоречат Уставу, и командиру полка неизбежно придётся что-то нарушить, или Высочайше утверждённый приказ о переходе на новые штаты, или столь же Высочайше утверждённый Устав.

– И что бы вы нарушали на его месте?

– Увы, но жертвою будет Устав. Не только потому, что приказ – новее. Например, столько шорников и, тем более, отдельный коновал в батарее ему совсем не нужны, в отличие от механиков, слесарей и токаря. Да и вот, скорость марша определяется опять же, исходя из конного перехода, с учётом скорости упряжки и отдыха лошадям. Суточная норма – пятьдесят-шестьдесят километров. Вспоминая свои конные поездки – где-то так и есть. А на механической тяге, опять же – на личном опыте, можно сделать без перенапряжения и с учётом буксирования прицепа два перегона по четыре часа со средней скоростью тридцать километров в час, с часовым перерывом для отдыха шофёра. Двести сорок километров. Если же есть сменный шофёр и имеется возможность дать ему отдых в дороге, то сменяя бойца за рулём каждые два часа за сутки можно без героических превозмоганий проехать и триста километров. А на следующий день – повторить, и ещё раз, и ещё.

– Мне, как кавалеристу, в этом смысле проще – в полку всё на конной тяге, в том числе и для унификации. Наши, кавалерийские, Уставы переписывать нужды нет.

– Ой, ли? А тыловое снабжение? Возить припасы грузовиками и подводами – какая будет разница в суточной норме расхода тех же боеприпасов с учётом тоннажа подвоза?

В общем, мы ещё минут десять-пятнадцать поспорили в своё удовольствие о балансе традиций, опыта и новаций, после чего я извинился и отправился спать. И сразу понял, что изолированное спальное место – это огромное благо! Пусть в спальном закутке места по ширине было столько, что лучше было сначала открыть дверь, а потом вставать с кровати (точнее, такой же полки, как в купе второго класса), иначе было слишком тесно. Но зато можно было лечь, закрыть дверь, погасить ночник и спать, не обращая внимания на то, что там делает сосед по купе – если, конечно, он буянить не начнёт.