Рысюхин, ну вы и заварили!

Глава 5

Утром встал не сказать, чтобы совсем спокойным, нервничать я не перестал, но хотя бы не до дрожи. И хаотичных действий, вроде как постоянно перекладывать что-то с места на место или ходить туда-сюда из угла в угол почти не стало. Дружки приехали ко мне заранее, за час до выезда. На сей раз я, вняв упрёкам сокурсников и страданиям будущих родственников о статусе, я пригласил Германа Вязовского, как будущего барона, и к нему в пару нашего Надосиновика, как представителя студенческого братства и для внушительности. Такие представители жениха понравились будущей тёще куда больше, чем вечно слегка охламонистые «дяди», которых она видела на нашей с Машей свадьбе, где её дочка была подругой невесты.

После обретения Василием своей истинной любви, она же «Вафелька», общаться мы стали намного чаще и, не побоюсь этого слова, сблизились. Начали с обсуждения достоинств и недостатков разных видов холодного оружия, потом перешли на металлургию, но Вася был в ней не особо силён, по крайней мере в части теории, так что перешли на оружие огнестрельное, а уж после стали общаться вообще обо всём. Приятель даже набрался смелости попросить у меня разрешения научиться водить мой фургон. Я честно предупредил, что после этого ни на каких других авто он ездить или не захочет, или вовсе не сможет, но всё втуне. Пришлось учить, чтобы не портить только начавшие налаживаться отношения с сокурсником прямым и категорическим отказом. Пусть потом страдает, переучиваясь на другой транспорт.

Научился, кстати, и довольно быстро, в процессе даже сделал пару интересных предложений по эргономике кабины, как минимум – стоящих обдумывания. Просто он смотрел с точки зрения крупного человека, которому некоторые решения, нормальные для шофёра среднего роста, были достаточно неудобны. Ну, а ещё он задолжал мне услугу, которую и отрабатывает, совмещая должности дружки и шофёра. Конечно, можно было усадить за руль одного из номинальных дружинников из Викентьевки, но «хорошая мысля приходит опосля», как говорит дед.

У кого-то из старших Неясытевых явно был какой-то подспудный страх, что их могут посчитать деревенщиной, дед назвал его «комплексом лимитчика», что бы это ни значило. Именно поэтому они избавили предстоящую свадьбу от всех обрядовых атрибутов или обычаев, которые на их взгляд можно было счесть «деревенскими» или простонародными. Поэтому я и мог себе позволить нанять таких дружек, тогда как при традиционном выкупе против кого-то уровня Ириски с Васей они не продержались бы и десяти минут. Здесь же такого боя точно не будет, так что можно выбирать помощников не по боевым характеристикам, а по экстерьеру и родословной. Так, что-то меня унесло куда-то вообще в область не то собачьих боёв, не то охоты.

Нет, какая-то минимальная обрядовость всё же осталась, чтобы, как едко, но метко выразилась моя Мурка «выход замуж чем-то отличался от похода в лавку». В частности, символический «выкуп» за невесту её подругам пришлось вносить, хоть это и было исполнено как-то без огонька. Зато огонёк явно проскочил между Васей Подосиновиковым и одной из подружек невесты, девицей гренадёрских статей, которую я раньше не видел рядом с Ульяной. Да я вообще как-то не в курсе был, кто там возле этого семейства в целом и моей внезапной невесты имеется, кроме её и Машиных сокурсников или знакомых по академии. Здесь же прямо Свету Зубрицкую вспомнил, честное слово. Маша шепнула, что это какая-то родственница невесты, не то племянница двоюродной сестры будущей тёщи, не то наоборот – двоюродная сестра племянницы. По имени Варя и фамилии Кобыляко, что, в комплекте с размерами, а девочкой она была крупной с самого детства, породило немало шуточек в её адрес, не всегда безобидных, а подчас и вовсе оскорбительных. Но рядом с Васей она выглядела пусть не хрупкой тростинкой, но по крайней мере не охранницей, а девушкой, поскольку была меньше и изящнее него. То есть, смотрелась совсем иначе, чем на фоне даже Ульяны, тоже не сказать, чтобы сильно мелкой.

Потом была та же самая ритуальная поездка на каретах, которая «прощание со старой жизнью», и даже «контрольные точки» совпадали с Машиными как бы не процентов на восемьдесят. Главным отличием было то, что теперь у меня имелся своего рода экскурсовод в лице супруги, которая поясняла, что здесь находится и по какой причине сюда приехали. Было намного интереснее, надо сказать. Один раз только Маша поморщилась:

– А вот сюда кто и зачем придумал ехать – я даже не знаю.

– И что здесь такое?

Маша поморщилась:

– Здесь было первое свидание. Мало того, что повод, мягко говоря, неуместный, так ещё и свидание было чрезвычайно неудачным и закончилось мордобоем. Уточню: Ульяна била кавалера.

– Тогда это очень хорошее, знаковое место! Я и сам бы сюда заехал. Так сказать, по местам боевой славы.

Опять ритуально покормили птиц, а также дежуривших здесь поздравляющих, благо, на сей раз заготовленный мешочек с серебром никто не спёр. Считалось, что то, как едят птицы предложенный корм, говорит о будущем брака, если, мол, едят хорошо – то и брак будет хороший. С учётом сезона гнездования и, соответственно, голодных предсказателей шансов на плохой результат гадания явно не было, разве что вместо зёрен камушки кидать, да и то сожрать могли. Ну, и поехали, наконец, в ратушу.

Я заметил, что сбоку от здания уже стоял мой фургончик, пригнанный от дома Неясытевых слугой Вязовских, которого сам Герман именовал «папин шофёр». Этот сидел в кабине с мечтательным видом – кажется, он переживает переосмысление понятия «рабочее место шофёра». Чую, ждёт его разочарование, а меня – домогательства по поводу «хотим такое же». Ладно, прорвёмся.

На этот раз лично мэр нас поздравлять не стал, видимо, или у невесты статус недостаточный, или тот раз был случайностью. Дежурный заместитель, на мой вкус, справился гораздо хуже, потому как выступал почти вдвое дольше. Запись в губернской книге регистрации, столь же велеречивая и трудночитаемая, после которой «девица Ульяна» стала моей женой с точки зрения имперских чиновников. Из отличий – подпись первой жены, которая ставится третьей, наравне с нашими. Да, без её одобрения второй брак не может быть заключён, хотя, справедливости ради, есть много способов заставить дать согласие. Всё, у меня официально две жены, а я всё ещё не уверен, что мне этого хочется, хоть уже практически убедили, что нужно. Зато сама Ульяна одновременно и сияет, и дрожит мелкой дрожью – это я почувствовал, когда взял её под руку после того, как все трое заверили свои подписи.

Затем – клятва перед богами, чуть-чуть другая. И – финальная процедура. Я потянул с пальца свой перстень, который остался на месте, но во второй руке оказалась его копия. И уже она, надетая на палец Ули, слилась с её перстень. Серебро сменилось адамантом с серебряным щитом и изображением Рысюхи, которая явственно мне подмигнула. После изменения перстня, что свидетельствовало согласие богов, я передал Ульяне заранее заготовленный для неё комплект баронских регалий, и – да, я тоже был с цепью на плечах. Тоже забавный момент – если боги не должны вмешиваться в жизнь смертных, то как они могут не одобрить брак? Это же будет то самое вмешательство. С другой стороны – это переход верующего от одного бога к другому, то есть, именно их дело. Так, кажется, я понимаю, в чём смысл той самой книги – если бог мужа откажется принимать его жену, или божество жены, если оно сильнее, не захочет отпускать её, то брак всё равно будет считаться заключённым с точки зрения Империи, просто останется чисто светским. Если немножко подумать головой, то внезапно может оказаться, что некий странный, непонятный и, казалось бы, не нужный ритуал оказывается имеющим вполне конкретное и важное практическое значение.

Чего только не лезет в голову, когда нервничаешь.

Объезд после регистрации сократили до абсолютного минимума: просто сделали крюк по городу, проехав мимо моего дома, после чего отправились запускать венок по реке. Нет, всё же интересно, что зимой делают, вместо этого ритуала? Птиц-то найти можно, причём голодных, а вот с венком что? Потом как-нибудь узнаю, если не забуду.

Меня держала в напряжении не только сама свадьба, но и ожидание возможных неприятностей. Да, странные события вокруг детей Неясытева сошли на нет после того, как вопрос с назначением на должность был решён официально и окончательно, но мало ли, какие возможны пароксизмы или, может быть, месть обиженных. Например, та поездка на место первого свидания – это чья-то глупость или попытка спровоцировать скандал? Ведь реакция жениха могла быть очень разной, в зависимости от того, как это ему подать. Но при злом умысле рядом со мной должен был быть кто-то, кто «откроет глаза». Или это запланировано на потом, чтобы при свидетелях? Очень, знаете ли, такие мысли отвлекают от торжества и мешают проникнуться.

Именно в ожидании возможных неприятностей я заранее «выписал» и заслал в ресторан нескольких своих дружинников – присмотреть, чтобы на столы попало только то, что они привезли с собой, контролировать отсутствие на столах «случайно» затесавшейся бутылки с какой-нибудь дрянью. К сожалению, контролировать кухню и, соответственно, отсутствие слабительного в салате, условно говоря, они не могли. И, нет, привлечь кого-то из них в качестве шофёра тоже было нельзя: все трое имели свою задачу, и снять кого-то означало ослабить меры безопасности ради повышения удобства, и я даже без деда понимал, насколько это будет неправильно.

Ну, и ещё один потенциальный источник неприятностей – гости и их подарки, которые также могут быть провокационными. Конечно, список гостей составлялся так, чтобы сомнительных лиц в нём не было, но некоторые из тех, кого нельзя было не пригласить также могли отличиться. Того же Артура взять – я вообще не могу предположить, со сколько-то приемлемой достоверностью, что и когда ему в голову ударит. И куда горшок отскочит[1], как добавляет дед. Так что расслабиться не получится до самого конца действа. Или «мероприятия», как в последнее время стало модно называть всякого рода действия, причём мода пошла не от нас с дедом, я контролировал, а пришла из столицы. Если подумать – слово весьма узкое по значению, процесс принятия каких-либо мер по отношению к чему-то. А используют его для обозначения любого организованного действия, именно как признак организованности, а не стихийности. Но слово приставучее, как какие-нибудь «ну» или «как бы» и прочие паразиты. Да, у меня их тоже хватает.

Провокация, она же гадость, всё же была. Гвардейцы обнаружили не подписанный подарок, при том, что от каждого гостя или их группы хоть что-то, да имелось. Они вышли в сад, где осторожно открыли коробку, и нашли в ней кусок хозяйственного мыла и пеньковую верёвку длиной метров десять. Было это пожелание или угроза, и кому адресовано – не понятно. Возможно, адресата собирались озвучить в момент вскрытия подарка, или просто настроение испортить – не знаю. Однако свою премию бойцы заслужили. Дед бухтит, что заслужили они «по заднице» – мол, открывать неизвестную коробку голыми руками это «фу», мало ли, какой «бум» она могла сделать и так далее. Пришлось успокаивать, что подобное разом перевело бы мелкую пакость в разряд тяжких преступлений с подозрением на терроризм и подключением жандармерии, и сулило бы как минимум долгую каторгу всем причастным. И как бы у кого-то голову ни сносило от обиды или злости, пойти на такой риск?!

И больше никаких неприятных сюрпризов не случилось. Не считать же небольшой мордобой между гостями на заднем дворе настоящей неприятностью? Тем более, что эти двое, как мне рассказали родственники новой жены, периодически то мирились, то опять ссорились, а свадьба без драки, по мнению деда, не настоящая. Даже Артурчик ничем особенным себя не проявил, разве что подарок был довольно странный, но в то же время – символический. Он подарил моей жене набор недорогих кукол, с извинениями за то, что когда-то именно он «по глупости и неосторожности» повредил таких же, и потом, заметая следы, сжёг их в печке. Якобы он этим жестом собирался закрыть счёт былых обид, хотя можно было расценить и как попытку унизить сестру, указав на её незрелость. Но если кто так и подумал, то виду не подал, все старательно умилялись. Больше ничего особо странного или выдающегося, наподобие породистого поросёнка или письменного прибора весом в три пуда, подарено не было, и это радует.

В положенный срок мы попрощались с гостями, пожелав всем хорошо отдохнуть, и уехали – только на сей раз не в гостиницу, а в свой дом, где гостевая спальня была переоборудована во вторую супружескую. Кстати, Варя с Васей исчезли сразу после нас, что, в принципе, никого не удивило, они и так весь вечер не отходили друг от друга, даже немного в ущерб исполнению своих ролей. А уж после того, как наш Надберёзовик позволил новой знакомой не только потрогать, но и вынуть из чехла свою Вафельку, никаких иных толкований не осталось, в силе вспыхнувших чувств усомниться не смог бы никто, хоть немного знакомый с Василием. Как довольно скабрезно, то есть, в своём стиле, пошутил дед: «После этого дать ей расчехлить и потрогать любую другую свою часть будет для него сущей мелочью». А я и возразить ничего не мог, разве что по форме, но не по существу.

Однако это я узнал позже, а пока… Несмотря на все переживания и терзания, нельзя отрицать, что Ульяна мне нравилась, и как человек, и чисто физически. Так что приближающаяся ночь волновала и будоражила, даже после устроенной Муркой накануне «терапии», а без неё, наверное, и вовсе бы думать мешала. За рулём фургона сидел освободившийся от «дежурства по кухне» дружинник, но не только его присутствие не позволило начать, так сказать, семейную жизнь на диванах в салоне, а ещё и покрой свадебного платья. Такое ощущение, что их специально шьют таким образом, чтобы нельзя было быстро снять или добраться до невесты, не снимая этот чехол. Так что я даже поползновений не делал, просто обнял свою уже жену, а она, сперва успокоившись, по мере приближения к дому снова начала нервничать. Дружинник, высадив нас у крыльца, погнал фургон на его место. Ключи передаст завтра, а на случай чего у меня есть запасной комплект.

Появившаяся у молодой дрожь, оказывается, вызвана была не только желанием закончить процедуру брака, а, может быть, и не столько им, но в первую очередь опасениями из-за полной, несмотря на провокационное поведение и браваду, неопытностью. Нет, кое-какая теоретическая подготовка из серии «по рассказам подруг» там была, но и всё на этом. В общем, комплект белья мы испортили, и, если бы придерживались варварского обычая вывешивать простыни как «доказательство», то оно у нас бы нашлось. Зато Ульянка после этого вздохнула и, быстренько сбегав в душ, пока я перестилал кровать, вернулась спокойная, расслабленная и почти мгновенно уснула.

А утром, покраснев от смущения, сожгла найденное Муркой испорченное бельё на заднем дворе. И ей для этого понадобилось буквально пару секунд: маг огня, да с эмоциональным посылом, что вы хотите. Бедный кусок ткани даже не сгорел, а мигом обратился в пепел, просто «пых» и всё.

«Да, внучек, боеприпасы ей в руки лучше не давать. Во всяком случае, когда она нервничает».

«Согласен. Разве что муляжи, и то – с опаской».

[1] Встречаются два приятеля. Один другого спрашивает:

– Слушай, что с тобой такое, какой-то ты грустный.

– Да так, моча в голову ударила.

– А синяк под глазом откуда?

– А ты что думаешь – горшок мимо пролетел?