Рутея

Глава 2 Гость

Я сразу понял, что это кто-то из чужаков — не наш. Столичная причёска, вельветовый жакет с голографией, ядовито-зелёные глаза. Чужак вальяжно развалился в моём кресле и крутил в руках старинную записную книжку. Из тех работников Авалонера и Аркадера, что могли ошиваться в наших краях, я тоже не припоминал ни одного c такой внешностью. Впрочем, запомнить двадцать пять тысяч персоналиев и мгновенно извлекать из памяти — даже мне практически нереально и бессмысленно, а внешность меняется после каждого обновления организма. Не будешь же просить сделать пробу ДНК каждый раз, когда здороваешься?

Но я терпеть не могу таких сюрпризов, каким стал такой внезапный визит. На всякий случай послал сигнал тревоги в свой Дворец, сделал запрос.

— Прошу прощения за вторжение, но дело не требовало отлагательств. Не стоит утруждаться в запросах, я представлюсь сам. Игнатий IV-й Аркадерский, девятое поколение, департамент аренды полусеяных. Я ненадолго. Я смотрю, что вы заинтересовались одним местным молодым человеком?

Сопляк, подумалось мне. Я был чистым шестым поколением, рождённым от Сеяных чистого пятого. А на восьмое поколение пришлись реформы, когда вся иерархия перемешалась. Тогда из-за нехватки кадров на время Сеяным с обновлённым телом разрешили снова рожать детей и заводить браки с сородичами моложе себя на два-три поколения. В итоге, он мог быть меня моложе как на шестьдесят лет, так и на сто двадцать. Впрочем, Старшим я тоже формально не являлся — на тот момент Старшими считались все, родившиеся до две тысяча сто пятидесятого года.

Чужак положил книжку на столик и жестом предложил присесть напротив.

— Ну… не без этого. Пока ещё решения не принято.

— И правильно, что не принято. Мы вычислили его уже около полугода назад. В соответствие с таблицей квот полусеяных, найм его и введение в игру пока не допустим. Если его активация произойдёт без нашего ведома, мы будем вынуждены внести апелляцию. И ввести в строй две фигуры из запаса. Ты это знаешь.

— Знаю. В чём вопрос? Ты только для этого заявился ко мне в дом? У меня, между прочим, законный отпуск.

— У тебя какой-то неправильный отпуск, насколько я могу судить. Занимаешься разными проектами, следишь за народом. Ты в курсе вообще, что тут нейтральная зона? Которая, к тому же, ближе к нашей территории, чем к вашей. Ты тут шпионишь почти в открытую.

— Да, шпионю, — кивнул я. — А ваши товарищи мало того, что шпионят, так ещё и наплодили преступных синдикатов по всем окраинам Рутенийской Директории. Военные мятежи в султанатах на юге… Бунты веганов в Кеолре. Я молчу про Югрось. Вы в последние тридцать лет в очередной раз играете на границе допустимого.

Игнатий привстал с кресла и снова взял в руки книжку — видимо, просто чтобы занять пальцы.

— Я, собственно, не осуждаю тебя. В конце концов, ты шестого поколения, даже старше меня, твоё влияние и сила Способности выше. И здесь больше по другому вопросу.

— Не растягивай, я хотел выспаться.

— Ха! Рассказывай мне. У вас в роду принято не спать месяцами, я общался с обоими твоими бабушками. В общем, я к тебе больше с предложением, чем с претензиями.

— С предложением? Ты можешь подавать предложения через департамент внешних связей. Иначе — незаконно.

Он кивнул.

— Я знаю. Но у меня есть предположение, что такую информацию лучше не проводить через департамент внешних связей. Ты уже, наверное, в курсе, что в одной только Амирлании пропало уже около четырёхсот человек? И что они не определяются как электронными средствами, так и поиском через Способность?

Чуть поразмыслив, я кивнул. Отпираться было бессмысленно.

— Я думаю, Первые и Вторые найдут причину и решения.

— А вот мне кажется, что Первые и Вторые уже давно всё решили. Тот факт, что предыдущая серия подобных пропаж людей оказалась неразгаданной, говорит о многом.

— О чём же?

Игнатий усмехнулся.

— Ладно, не будем это озвучивать. В общем, я знаю, что ты располагаешь кое-какими данными на этот счёт. Или будешь располагать. Я предлагаю тебе поделиться со мной. Видишь ли, я назначен ассистентом следователя в нашем департаменте. И я хочу хорошо себя показать, чтобы произошло повышение.

— Карьеризм? — усмехнулся я.

Обычное человеческое желание продвигаться вверх по служебной лестнице внутри структуры Дворца воспринималось как признак недалёкого нрава. Намёки же на заговор внутри «руководства» Дворцов — внутри поколений Первых и Вторых Сеяных говорил об ещё более странном мировоззрении.

— Ну, что-то засиделся я на одной должности. Да, это странно, но — тем не менее. В общем, предлагаю сделку — я постараюсь договориться об отчуждении Рэда в резерв полукровок взамен на какую-либо значимую информацию о пропажах людей.

— Ну, во-первых, это совсем неравнозначный размен, мне не настолько дорог этот ребенок. Во-вторых, какие-либо сторонние договорённости противоречат правилам. Я не хочу быть уволенным на расцвете карьеры.

— А ты подумай, — Игнатий хитро подмигнул мне и исчез.

'Второе, или Малое Средневековье — период технологического упадка, вместе с тем, период активной колонизации и расселения землян по территории Рутеи.

Началом эпохи считается «изоляция планет», случившаяся в 2149 году. Тогда в течение нескольких месяцев была потеряна треть флота межпланетных сферолётов, участвовавших в колонизации Рутеи — пятьдесят шесть из ста шестидесяти аппаратов. Все земные службы и аппараты, попавшие в область изоляции, перестали передавать радио– и лазерные сигналы. Точная судьба потерянных аппаратов неизвестна — по разным данным, они были сбиты ракетами, уничтожены во время астероидного дождя или просто исчезли. Капитаны остальных «ковчегов», направлявшихся обратно на Землю для погрузки, в большинстве своём приняли решение вернуться на Рутею.

После того, как стало ясно, что цивилизация на Земле не подаёт признаков жизни и не выходит на связь, четыре сферолёта, находящихся на Рутее, предприняли попытку вернуться на Землю и произвести разведку. После прохождения точки Лагранжа они исчезли в радиоэфире и перестали быть видны в телескопы, имевшиеся в распоряжении колоний Рутеи. Пять сферолётов позже были отправлены на разведку и колонизацию Дарзит. Их судьба, как и судьба сферолётов, колонизировавших другие планеты, до сих пор неизвестна, так как на Рутее на тот момент отсутствовали полноценные центры управления полетом и связи с удалёнными объектами. (…) Конструкции остальных «ковчегов» позже были использованы в металлургии, судостроении и строительстве молодых колоний.

Закончилось Малое Средневековье в начале двадцать шестого века, после вековых программ Рутении и Амирлании по воссозданию утраченных технологических циклов. К восьмидесятым годам двадцать шестого века наступил момент, когда технологии ведущих стран Рутеи вернулись к уровню земных на момент начала XXI-го века, а затем — на момент начала колонизации.

Судьба Земли остаётся неясной до сих пор, мораторий на космические исследования сохраняется и после возрождения сферотранспорта.

(Их любого приличного учебника истории)

Утром выяснилось, что Гунтура Искандара, того самого учителя музыки, который больше всех возмущался по поводу инцидента с литератором, посадили под арест. Его подозревали в сексуальных домогательствах по отношению к выпускнице. Одни говорили, что он буквально полез к ней под юбку во время частной практики на цитре, другие — что просто расчувствовался от красивой игры и поцеловал. Все видеозаписи были изъяты, но я не выдержал и удалённо посмотрел их с помощью Способности. Ближе к истине оказался второй вариант — бедняга Гунтур поцеловал её в щёку, даже как-то по-отечески. Девица, выглядящая не по годам зрелой, не только ответила поцелуем в губы, но схватила руку преподавателя и положила себе на грудь.

За этим делом их застукал учитель литературы. Назревал новый педсовет. Подумалось, что я уже начал уставать от бесконечных совещаний и заседаний — что в лицее, что во Дворце.

После уроков ко мне в кабинет постучали.

— Мистер Корнин? Я из соседней средней школы. Увидел объявление о клубе нумизматики.

Я почувствовал, что он идёт ко мне в гости всего за пару минут до этого и толком не смог подготовиться. Актёром я всегда был никудышным, и радость по поводу встречи скрыть не смог.

Наша радость увидеть полусеяного сравнима, пожалуй, с человеческой радостью найти дальнего родственника после долгой разлуки — вне зависимости от того, чьим родственником является этот человек. Поиск полукровок в человеческой массе — увлекательное занятие, сродни поиску дикого жемчуга в океане. Мы не можем их искать теми же Алгоритмами, что ищем простых людей. Поисковики просто пропускают их в толпе, как какой-нибудь неодушевлённый предмет. Потому-то многие из нас и не сознаются в том, что у них есть дети от брака с человеческой женщиной. Тем более редко сознаются наши девушки, вынесшие под грудью дитя от человека.

Вместе с тем, все полусеяные опасны для нас и могу стать как нашими врагами, так и нашими друзьями.

— Надо же! — сказал я, не отрываясь от таблиц успеваемости. Я думал, что пора закрывать кружок. Уже никто не интересуется монетами. Я, конечно, подавал объявление, но…

— Рэд Стефансон, — представился парень и без каких-либо колебаний протянул монету. — По правде сказать, я тоже не особо интересуюсь. Но это монета мне показалась очень редкой. К тому же, она буквально… свалилась мне под ноги. Словно материализовалась из неоткуда.

Я взглянул ему в лицо — первый раз своими собственными глазами. Моего роста, с неширокими, но крепкими плечами, волосы слегка вьются. Нос с лёгкой горбинкой и разрез глаз действительно выдавали в нём метиса. Ещё у парня оказался синяк под глазом.

— Где это тебя так?

— Так… пустяки, приятелю показалось, что я бросил его в один неподходящий момент.

Я вспомнил, как в разговоре с Рэдом инспекторша упоминала о вылазках парня на Призму. В досье это тоже значилось. Не поладил с проводником или спутником? Круглосуточно я следить за ним не мог, а выяснять это задним числом заняло бы лишнее время.

— Парень хоть сам не пострадал?

— Ну, я показал ему, что он заблуждается, и… Я отвлёкся, сэр, я не об этом. Вот монета. У меня хорошо работает голова, и мне кажется, что всё это было подстроено. Возникшая из неоткуда монетка, объявления о никому неизвестном клубе нумизматов, оказавшееся так близко.

Парень оказался жутким упрямцем. Или не упрямцем? Я даже слегка опешил.

Не мог же он быть уже завербован кем-то?

— Ну, рекламные технологии совершенствуются, говорят, в век колонизации они могли безо всяких хитрых приборов угадывать мысли людей, и… дайте рассмотрю монету. Так… Рутенийская гривна, 310 год. Всё ясно. Никаких догадок у самого нет, откуда эта монета?

Рэд присел на табуретку напротив.

— Из Рутении, я полагаю. Только почему «гривна»? У них же совсем по-другому называется валюта, кажется, Рутен.

— Да. По-другому, ты прав. И год странный, не находишь? 310 год не может быть годом новой эры. Тогда на Земле не было ни рутенийского языка, ни его прародителя — русского, ни страны, ни даже технологий такой чеканки. Ни электричества, ни дизеля, ни станков, ничего! Только конные упряжки, каменная кладка…

— Я читал. И фильмы смотрел, — кивнул парень. — У меня, между прочим, «отлично» по древней истории. Хотите сказать, это уже из Рутении? Тогда нумерация с какой даты, с даты начала колонизации?

— Нет, приятель, это с даты её окончания. Знаешь, как это произошло?

— Корабли перестали долетать до Земли. Какое-то поле вроде сферолётного в точке Лагранжа. А потом началось Малое Средневековье.

— Примерно так. Только началось оно не сразу. Сначала через пять лет закончилось топливо и средства для ремонта сферодвигателей. А заводы достроить не успели. Потом произошли бунты и распались четыре директории — две африканские, фарси и латинская. А две англоязычные директории, Атлантическая и Австралийская, наоборот, объединились и…

— И переродились в Первую Амирланскую Империю. Я это помню, сэр.

Мне снова показалось, что он читает мои мысли. Именно так я и хотел выразиться — «переродились». Я продолжал.

— Потом империя распалась на королевства, ну, и далее по списку, это уже не важно. А у Рутении тоже были определённые проблемы. Люди на востоке и на севере начали уходить в сельские поселения и основывать свои удельные княжества, натыканные то тут, то там подальше от трасс. И одно из этих княжеств на острове Констант, в Северо-рутенийском море, просуществовало почти три века, войдя в состав Рутении совсем незадолго до переоткрытия сферодвигателей. Они были самыми развитыми и большими из заморских территорий. Их называли «Северной Кеолрой», сравнивали с островом, который лежит почти симметрично, через перешеек. Они одними из первых самостоятельно сумели развиться до нефтедобычи, построили небольшой, но неплохой дизельный флот, держали в напряжении все северные моря. Вели бойкую торговлю и с Новой Калифорнией — откуда, скорее всего, и взялась эта монетка. А сгубило их то, что их правители объявили себя истинными продолжателями Рутенийской Директории и пытались воевать с соседями, со своим собственным народом.

Я затеял эту спонтанную лекцию не только потому, что увлёкся, и потому что сам родился в Малое Средневековье. Заодно я попытался нащупать, насколько сильно срабатывание Алгоритма защиты. Меня снова словно ошпарило, к этому я уже был готов, но мне вдруг стало страшно. Совсем не из-за того, что он предсказуемо оказался Сеяным. В момент, когда я упёрся в невидимый барьер, мне показалось, что в ответ из-за барьера Рэд посмотрел на меня.

Так смотрят другие Сеяные, когда им разрешают скопировать какие-то воспоминания друг у друга.

Как я уже говорил, каждый полусеяный защищён особым образом от любого негативного воздействия, оказываемого нашими Способностями. От внушения, он физического воздействия, от чтения мыслей, от микровоздействий на структуру тела и так далее. Есть некоторые исключения, но в определённой степени они даже сопротивляются глобальным воздействиям — по изменению погоды, по предотвращению взрывов и так далее.

Алгоритм этот никто из низших рангов не видел вживую, так как придумал и поддерживает его кто-то из Первых или Вторых. Как он действует, известно лишь примерно, но ясно, что он каким-то образом сканирует ген человека и сравнивает его с геномом Сеяных. Если они похожи, то Способность блокируется. А если негативное воздействие совершено опосредованно, например, через визиопрограмматор или через кого-либо загипнотизированного — то за это нарушение штрафовали и наказывали, вплоть до увольнений из Дворца.

Этот Алгоритм сродни фаерволлам компьютеров, защищающим от хакерских атак, или электрическим фильтрам, сглаживающим скачки напряжения.

Но известно, что одинаково стабильно механизм срабатывает только у полноценных полукровок, чьим отцом был Сеяный. Также срабатывал у всех, чья мать была Сеяной, а отец — простолюдином, но таких гибридов за всю историю было очень мало — мало кто из наших дам решался сохранить ребёнка. В ещё более редких случаях, когда скрещивались два полусеяных, либо когда рождался ребёнок от полусеяной и Сеяного, результат срабатывания этого Алгоритма — да и многих других — был непредсказуемым.

У Старших поколений Алгоритм Защиты не работал, а у средних и младших — срабатывал. Говорили даже, что такие полукровки могут обладать интуитивными признаками Способности, вроде древних экстрасенсов или телепатов.

Как мне на миг показалось, этот парень был именно таким человеком.

Его надо было брать за шкирку и тащить во Дворец. Разумеется, по его согласию.

— Сэр… вы мне, кажется, прямо в душу смотрите. Я понимаю, и это всё интересно. Но меня больше интересует, откуда берутся такие монеты прямо посреди тротуара. Может ли быть так, что эту монету принесла, скажем… сорока?

— Ну, сороки любят блестящие вещи. Вы знаете, они — одни из самых разумных птиц, что у нас, что на матушке-Земле. А их дальние родственники на Хаелле вообще стали по-настоящему разумными и основали цивилизацию. Так что она вполне могла найти где-то в старых домах и обронить на дорогу перед вами. А вы не замечали больше ничего странного?

Парень на миг замялся, но сказал то, что я и ожидал.

— Замечал.

— Что именно? Не бойся, мне нет никакого интереса кому-то докладывать.

— Ну, это из разряда паранойи, или типа того, так что я никому особо не рассказывал про это. Люди иногда при разговоре со мной на миг зависают и молча пялятся на меня. Как в фильме про психоиндукторов. Знаю, вы скажете, что у меня едет крыша, но, я думаю, тут дело в каких-то новых имплантах и надбровниках.

Да, не умеют наши ищейки работать чисто. Вводят наблюдателя в ступор, блокируют речевой канал и считывают всё через уши. Примитивно и просто — я старался так не работать. У меня вдруг возникла идея. Я сделал выражение лица помягче.

— У вас просто тяжёлый жизненный период, юноша. В такие переломные моменты всегда тяжело. Подвешенное состояние. Родители могут выгнать в любой момент. Денег мало, даже на девушек не хватает… Там, откуда я родом, всё совсем не так.

— Рутения? — оживился парень.

— Тогда была Рутения, теперь Югрось. Белополис, — не моргнув глазом, выдал я свою легенду, вполне совпадавшую со школьной. Вы уже нашли работу и вторую, взрослую специальность?

— Ищу, — нахмурился Рэд.

Я перешёл на рутенийский.

— Вы выглядите образованным парнем. Как у вас с иностранными языками? Хорошо понимаете рутенийский, можете читать без словаря, разговаривать?

— Я… Хорошо понимать, но плохо говорить, — сказал Рэд по-рутенийски и перешёл обратно на амирланский. — Причём я все последние года учил иасканский, а не рутенийский, по нему у меня была всего пара занятий в младших классах. Да и вообще, по иностранному у меня всегда было «удовлетворительно». Я начал хорошо понимать язык как будто совсем недавно, и сразу без словаря.

— Визиопрограмматором не пользовались?

В Новой Калифорнии последние семь лет они были запрещены, но парень оживился.

— Насколько помню, в третьем или четвёртом классе на нас надевали что-то такое. Возможно, именно курс рутенийского прошили. Но как тогда?..

— В этом ничего удивительного, просто знания были глубоко в подсознании, а в один прекрасный момент разблокировались. Я спросил вас не просто так про знание языков. У меня в Норд-Анжелесе есть знакомства в торговом представительстве Югроси. Я могу попытаться вас устроить туда на должность младшего техника. Вы же не против переезда?

Про знакомства я наврал, но при желании устроить парня мне не составило бы труда. Небольшая проблема заключалась лишь в том, что Норд-Анжелес находился уже на территории, официально контролируемой Дворцом Аркадера. И моя деятельность там была весьма ограничена — использование любого Алгоритма могло легко быть замеченным.

Парень снова задумался.

— Спасибо за предложение. Но я должен посоветоваться со своим инспектором по труду. Я думаю, что так просто она меня в соседнее героцогство не отпустит. И вы мне можете дать гарантии, что ваши слова — не пустой звук, сэр?

Вот наглец, подумалось мне. Впрочем, они все такие. Словно чувствуют, что мы почти ничего не можем с ними сделать.

— Не могу. Но разве вы, юноша, не любите рисковать? — и я протянул ему свою электронную визитку.

Тем вечером Кэтрин сидела на диване и делала мне массаж загривка.

— Ты был на других планетах? — вдруг спросила она. — Наверняка же у ваших тайных обществ есть подобные возможности.

Я не любил разговаривать с ней на такие темы, потому что не любил отвечать полуправдой. Но и просто затыкать не хотелось.

— Возможности есть, — признался я. — Но у меня сравнительно невысокий ранг, к тому же, работа, которая запрещает контакты с… нашими коллегами на других планетах. Межпланетными делами занимаются совсем другие департаменты, вполне секретные. Даже нам не дают всей информации о том, что происходит на других планетах.

— Если возможность есть, то почему мы до сих пор тогда не установили связь с Хаеллой и другими планетами? Там же тоже живут люди и другие… разумные. Тьеллы, кажется, так зовутся?

— А как ты думаешь, почему во всех странах действует запрет на строительство радиотелескопов и принимающих антенн большой мощности? Люди не готовы. Людей и так сильно поломали сначала Катаклизм, потом колонизация, потом потеря связи с Землёй. К тому же, по слухам, население Хаеллы больше нашего. И они уже пять веков вынуждены ютиться в двух десятках Периметров. Угадай, что будет, когда они узнают, как много у нас свободного места?

Почти всё сказанное выше было правдой. Почти.

После каждого такого откровения мне становилось совестно на душе. Потому что всё сильнее я загонял мою невольную подругу в ловушку, из которой вызволять её придётся самому же.

К счастью, рассказать ещё больше не пришлось, потому что мне в голову вдруг постучался Роман.

— Привет. Собирают совет Старших. Через полчаса. Нам обоим есть место на задних рядах. Я знаю, что у тебя отпуск, но, может, ты идёшь?

— Иду. Где, в секретном зале?

— В секретном. Координаты дадут во Дворце. Тебе хватит?

Я вздохнул. Два прыжка через весь континент — совсем не то, на что я планировал потратить почти весь остаток дневной квоты. Но выбирать не приходилось. К тому же из-за достаточно высокого ранга дневной квотой я обижен не был.

— Хватит, — ответил я вслух и резко встал.

— Что-то случилось? — спросила Кэтрин.

— Да, прости, срочные дела. Большое спасибо тебе за ужин и за вечер. Мы хотели посмотреть ещё пару видео, но, пожалуй, посмотрим на неделе.

Я вышел в соседнюю комнату и переместился во Дворец.

Признаться, я соскучился по тёплому климату. Конечно, даже простые люди привыкают к жизни в среднегорье и на северных широтах. Но нам, избалованным своими почти безграничными возможностями, легко привыкнуть к комфорту.

Здесь, семью часовыми поясами западнее, был ещё полдень. Я накинул своё лёгкое пальто и материализовался на своём любимом месте — гребне внутренней стены, чуть ближе к экспериментальной роще. Внизу, под стометровым обрывом, плескались волны бухты, а сверху, за спиной, высилась громада Левиафанового Вулкана. Спокойные воды бухты продолжались на четыре километра вперёд, на юг и на запад, и заканчивались барьерной рукотворной скалой высотой в полкилометра. Даже если бы кто-то и смог пройти через защитный барьер, он бы оказался на берегу обрыва, скрывающем нашу цитадель.

Внутренняя стена — широкая двадцатиметровая полоса — отделяла бухту от расположенного выше водохранилища и системы каналов, окружающих Вулкан.

Дворец высился впереди. Он был гораздо больше под землёй, чем снаружи, но и надземная часть вызывала уважение. Левиафанер не столь высок, как Авалонер, и не столь богато украшен, как Аркадер. Возносясь над скалой на метров пятьдесят, он сливался с каменистыми склонами отрогов Вулкана, словно вырастая из него. Массивные бетонные стены и купола сочетали древние стили конструктивизма, нео-ампира и древнерусского зодчества. Я родился здесь, и потому испытывал целую гамму эмоций — от чувства, что вернулся в родной дом, до лёгкого раздражения от набивших оскомину очертаний.

Постоял совсем немного, чтобы разглядеть местную природу, и двинулся ко Дворцу. Скоро я встретил первых коллег. Молодая — по нашим меркам — пара сидела на скамеечке на набережной. Перед ними в воздухе крутилась непонятного предназначения сфера, не то обычная голографическая, не то запущенная с помощью Способности. Из обрывков фраз я понял, что это схема магнитосферы планеты, скорее всего, не нашей. Мы поприветствовали друг друга короткими кивками, и я двинулся дальше.

Спустя минуту лёгкая тень мелькнула на солнце, я поднял голову вверх и увидел свою жену, Адель. Она тоже меня заметила и спикировала вниз.

Я был и рад, и опечален нашей встречей одновременно.