Рубиновый рассвет. Том I

Глава 22

В узкой каморке, где воздух был густым от запаха старого дерева и человеческого пота, Гилен сидел на краю койки, скрестив ноги. Его поза казалась расслабленной, но в этой расслабленности была точность — словно он не просто сидел, а медитировал на лезвии ножа. Дыхание его было ровным, почти неслышным, лишь легкое движение груди выдавало, что он жив.

Тени от слабого света факела за решетчатым окном ползли по стенам, цепляясь за неровности камня, будто пытаясь сбежать из этой комнаты.

Его пальцы лежали на коленях, безвольные на вид, но внутри — по невидимым каналам, по древним меридианам, которые знали лишь посвящённые, текла кровь. Не просто кровь — сила, капля за каплей наполнявшая каждую мышцу, каждую клетку.

Тёмные очки скрывали глаза, но если бы кто-то подошёл ближе, если бы осмелился заглянуть за эту чёрную гладь — увидел бы, как в глубине пульсирует рубиновый отблеск, мерцающий в такт ударам сердца.

Он не думал о предстоящем бое. Он чувствовал его — как волну, которая ещё не разбилась о берег, но уже поднялась где-то за горизонтом, неотвратимая и холодная.

Снаружи, в главном зале, вчерашнее веселье испарилось, как дым от потухшего костра. Бойцы сидели молча, каждый в своём углу. Одни чистили оружие — клинки скользили по точильным камням с тихим шипением, другие перевязывали старые раны, туго стягивая бинты вокруг шрамов, которые никогда не заживут до конца.

Тишину резали лишь звуки — лязг металла, хруст яблок под зубами, глухие шаги слуг, разносящих еду и воду.

Воздух был густым, тяжёлым — пот, масло для доспехов, страх, который никто не показывал. Даже шутники и пьяницы, бушевавшие вчера, теперь молчали. Сегодня был день настоящих боёв.

Барни не стеснялся. Его мешок, лежащий рядом на скамье, уже раздулся от украденной еды — копчёное сало, плотно завёрнутое в вощёную бумагу, твёрдый сыр, пара яблок, которые он стащилна глазах у всех.

Тарелка перед ним ломилась от мяса — жирного, сочного, прожаренного до хрустящей корочки. Он ел жадно, не отрываясь, словно зверь перед долгой зимней спячкой, который знает, что этот пир может стать последним.

Но время от времени его глаза бегали к коридору, где исчез Гилен.

"Надо попрощаться... Но зачем?.."

Но руки его, такие быстрые и жадные минуту назад, замедлялись каждый раз, когда взгляд снова возвращался к темному проходу.

Распорядитель развалился в своём кресле, как король на троне. Полуголая рабыня, стоящая за его спиной, разминала ему плечи, её пальцы скользили по напряжённым мышцам, но в её глазах не было ни интереса, ни даже усталости — только пустота.

Его пальцы барабанили по столешнице, отсчитывая минуты до начала боёв. Глаза — холодные, как сталь, — скользили по спискам бойцов, оценивая, прикидывая, кто сегодня принесёт ему больше золота.

Уголок его рта дёрнулся, когда он увидел имя: "Ночной Архитектор".

"Посмотрим, что ты построишь сегодня..."

Грог сидел в углу, как гора плоти и металла. Его доспех — тяжёлый, латный, без излишеств — скрипел при каждом движении, будто ворчал на своего хозяина.

Двуручный молот, его верный спутник, лежал на коленях. Крупные, покрытые шрамами пальцы вычищали невидимые соринки из зазубрин на лезвии, будто лаская любимое оружие.

Лицо его — широкое, изборождённое шрамами — казалось спокойным. Но левая бровь дёргалась, когда он вспоминал вчерашнего "счастливчика", этого тощего очкарика, который якобы победил по чистой случайности.

"Дохляк... Но случайности не повторяются".

Он глубоко вдохнул, и его плечи расправились, как крылья хищной птицы перед броском. Сегодня у него было два боя. Первый — тот, кому "повезло". Второй — настоящий противник.

Гилен появился в дверях зала, и сразу же несколько пар глаз устремились к нему. Он вошел с нарочитой неуклюжестью, держа щит перед собой так, будто это была не привычная часть снаряжения, а неудобная ноша, мешающая движению. Меч на его поясе болтался свободно, клинок постукивал по бедру при каждом шаге — казалось, он вот-вот выпадет из ножен.

Он прошел к столу, не обращая внимания на косые взгляды, на сдавленный смешок где-то справа, на шепоток, пробежавший по залу:

— Смотри-ка, "Архитектор" вышел чертежи проверять...

Но Гилен лишь устроился поудобнее, будто не замечая ни насмешек, ни того, как несколько бойцов намеренно отодвинулись, давая понять — он здесь чужой.

Барни подскочил к нему, как перепуганный заяц, едва Гилен сел. Он пристроился рядом, наклонился так близко, что от него пахло вчерашним вином и луком, и зашептал, прикрывая рот ладонью:

— Ставки в основном на Грога… Коэффициент не изменили, но… — он оглянулся через плечо, словно боясь, что их подслушают даже в общем гуле, — Ходят слухи, что он взял заказ на долгую казнь. Ты… ты спас меня вчера. Пусть и случайно. Но… если бросишь оружие и сдашься — Грога оштрафуют, а тебя просто выгонят. Не убьют.

Гилен поставил щит у стула, аккуратно, будто боясь уронить. Затем наложил себе еды — не пир победителя, а скромную порцию: кусок хлеба, ломтик сыра с потрескавшейся корочкой, немного копчёного мяса, жилистого и солёного. Он начал есть руками, медленно, тщательно пережёвывая каждый кусок, будто слова Барни были просто фоновым шумом.

Барни улыбнулся — невесёлой, но искренней улыбкой.

— А та девушка… — он потёр переносицу, смущённо, — Я впервые за долгое время был сыт и… с женщиной. Пусть и не по любви.

Он вздохнул, внезапно протянул Гилену руку — крепко, по-мужски сжал его пальцы, будто хотел что-то сказать, но не находил слов. Потом развернулся и пошёл к выходу, его сумка, набитая до отказа припасами, глухо позванивала за спиной.

Гилен дожевывал, не торопясь. Вокруг кипела жизнь — кто-то спорил о ставках, кто-то хлопал друг друга по плечам, кто-то смеялся слишком громко, выдавая нервное напряжение. Но он сидел, как островок спокойствия в бушующем море.

"Долгая казнь…"

Его пальцы слегка сжали хлеб — настолько, что крошки посыпались на стол.

"Посмотрим, кто кого будет казнить".

Распорядитель, недовольно морщась, оторвался от своего мягкого кресла. Его пальцы с неохотой выпустили бокал с вином, оставив на стекле жирные отпечатки. Он исчез в соседней комнате, где слышался шелест бумаг и бряканье монет, и вернулся, размахивая свитком пергамента, как флагом капитуляции.

— Первый бой через час! — прокричал он, не скрывая раздражения в голосе. Бумаги в его руках хлопали, словно крылья пойманной птицы.

Позже он снова появился, на этот раз его взгляд скользнул по Гилену, оценивающе, как торговец рассматривает подпорченный товар. Хватка меча, положение щита — всё это он отметил с явным презрением. Его губы искривились в гримасе, и он покачал головой, будто сожалел не о предстоящем бое, а о потраченном на организацию времени.

— Следующий бой — Грог против Ночного Архитектора! — объявил он, растягивая слова, будто давая публике время осознать всю нелепость этого противостояния.

Грог поднялся со скамьи медленно, с достоинством хищника, который знает, что его добыча уже не убежит. Он даже не удостоил Гилена взглядом — просто направился к арене своей тяжёлой, размеренной поступью. Его доспехи — массивные, полированные до тусклого блеска — грохотали с каждым шагом, словно похоронный колокол.

Гилен же, напротив, "спотыкался" на ровном месте, его ноги будто путались друг с другом. Он "неуверенно" перехватывал щит, держал его слишком высоко, слишком низко — словно впервые взял в руки. Меч на его поясе болтался, как ненужная побрякушка.

Громогласный голос, усиленный магией, разнёсся по арене, заставляя дрожать даже камни под ногами:

— ДАМЫ И ГОСПОДА! В ЭТОМ УГЛУ — СТАЛЬНОЙ ЧЕЛОВЕК, НЕПРОБИВАЕМЫЙ, НЕУЯЗВИМЫЙ, ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЬ ПОБЕД НА ЭТОЙ АРЕНЕ! ОН НЕ ЗНАЕТ ПОЩАДЫ! ОН НЕ ЗНАЕТ СТРАХА! ПЕРЕД ВАМИ — ГРОГ "СТАЛЬНАЯ ТВЕРДЬ"!

Толпа взревела, как единый организм, вскинув кулаки и кружки с пивом.

Затем голос снизошёл до насмешливого шёпота:

— А В ЭТОМ УГЛУ… э-э… НОЧНОЙ АРХИТЕКТОР…

Повисшую паузу прервал лишь веселый смех молодого аристократа.

— ХА! НЕТ, ПРОСТИТЕ, ОШИБКА! ПЕРЕД ВАМИ — НЕЛЕПЫЙ ЗОДЧИЙ! ПОСМОТРИТЕ, КАК ОН ДЕРЖИТ ЩИТ! КАК ОН ИДЁТ! ДА ОН И МЕЧ-ТО, КАЖЕТСЯ, ВПЕРВЫЕ В РУКАХ ДЕРЖИТ!

Трибуны взорвались хохотом. Кто-то швырнул в сторону Гилена огрызок яблока. Раскрашенная дама в бархатном платье, сидящая в ложе, презрительно сморщила нос. Она лениво потягивала вино, даже не скрывая разочарования.

— Какой позор… — прошептала она своему соседу. — Я пришла посмотреть на бой, а не на эту… комедию.

Старый купец с седой бородой тыкал пальцем в Грога, его голос дрожал от азарта:

— Пятьдесят золотых на Грога! Пусть сделает из этого нищеброда фарш!

Молодой аристократ, развалившийся в своей ложе, с насмешливой ухмылкой швырнул на стол увесистый мешок.

— А я — за Зодчего! Дайте ему хоть шанс! — крикнул он, явно наслаждаясь всеобщим недоумением. Затем он подмигнул Гилену, будто они были заодно в каком-то тайном заговоре.

Под маской "пьяного" стиля, под притворной неуклюжестью, его рубиновые глаза — холодные, как лезвия — сканировали Грога с хирургической точностью.

Доспех — тяжёлый, латный, но не мешающий подвижности. Грог явно привык к его весу. Молот — двуручный, разрушительной силы, но медленный. Каждый замах требует времени. Слабое место — левое колено. Старая травма. Грог слегка прихрамывает, когда думает, что никто не видит.

Гилен "споткнулся" на ровном месте, чуть не упал, поднял щит слишком поздно — зрители снова захохотали.

Но внутри он уже знал, как этот бой закончится. "Три удара. Не больше".

Глухой удар гонга прокатился по арене, заставив содрогнуться даже воздух. Распорядитель, с театральным жестом взмахнув рукой, провозгласил:

— БОЙ НАЧИНАЕТСЯ! — его голос, усиленный магией, эхом разнесся по трибунам.

Грог медленно поднял свой двуручный молот, демонстративно вращая его одной рукой, будто это была не оружейная сталь весом в тридцать фунтов, а легкая трость. Его голос, грубый как жернова, прогремел на всю арену:

— КТО ЕЩЁ НЕ ПОСТАВИЛ НА МЕНЯ? ПОСПЕШИТЕ — ПОКА ЭТОТ ДРЯХЛЫЙ ЗОДЧИЙ НЕ РАЗЛЕЗСЯ ПО ПЕСКУ!

Толпа взорвалась восторженным ревом. Золотые монеты запестрели в воздухе, перелетая из рук в руки. Особенно популярны были ставки на "долгую казнь" — зрители жаждали крови, медленной и мучительной.

Гилен стоял посреди арены, беспомощно озираясь, будто заблудившийся ребенок. Его щит держался криво, меч болтался в руке как ненужная побрякушка. С трибун полетел огрызок яблока — он шлепнулся Гилену по щеке, оставив мокрый след.

— Ой! — испуганно вскрикнул Гилен, дёрнувшись всем телом. Он сделал несколько шатких шагов назад, споткнулся о собственные ноги и неловко покатился прямо в сторону Грога, вызывая новый взрыв хохота на трибунах.

Грог ухмыльнулся, обнажив желтые зубы под шлемом. Его пальцы сжали рукоять молота, сухожилия на руках напряглись как канаты.

— Давай, червяк! — проревел он и со всего размаху ударил по ногам Гилена, намереваясь раздробить кости в мелкую крошку.

Но в последний момент Гилен "случайно" пошатнулся, потеряв равновесие ровно тогда, когда молот просвистел в сантиметре от его голеней. Он упал на песок, беспомощно замахав руками.

— ХА-ХА! БЕГАЕТ, КАК ЗАЯЦ! — орал Грог, обращаясь к толпе. Он повернулся к зрителям, поднимая руки, собирая аплодисменты, совершенно уверенный в своей победе.

Грог сделал уверенный шаг вперед, готовясь добить "несчастного", но тут:

Гилен "неудачно" уронил щит — тяжелая металлическая пластина со звоном упала прямо под ноги Грогу. Тот, не ожидая подвоха, наступил на скользкую поверхность. Его ноги поехали, массивное тело закачалось...

— Черт! — успел выдохнуть Грог, прежде чем тяжело рухнул на песок. Его шлем с грохотом ударился о землю. Ударился бы, но...

В этот момент Гилен, "в ужасе" падая на спину, неловко выставил меч таким образом, что лезвие со звоном вошло в узкую прорезь шлема Грога — ровно туда, где находился глаз.

Тишина была густой и вязкой, нарушаемая лишь веселым смехом молодого аристократа.

Алая струйка крови медленно поползла по стальному шлему, затем капля упала на песок. Затем еще одна. Грог дернулся раз, другой — и затих. Толпа замерла. Тысячи глаз расширились в немом шоке. Даже распорядитель открыл рот, забыв закрыть его.

Лишь молодой аристократ в дорогой ложе заливисто хохотал, хлопая в ладоши:

— ВОТ ЭТО ПОВОРОТ! НЕЛЕПЫЙ ЗОДЧИЙ, ДА ТЫ ГЕНИЙ! — его голос звонко разносился по ошеломленной арене. Он вскочил с места, размахивая выигрышным билетом. — СЕМЬ К ОДНОМУ, ДАМЫ И ГОСПОДА! КТО ЕЩЕ ХОЧЕТ ПОСТАВИТЬ НА ВЕЗЕНИЕ?

Гилен тем временем "испуганно" отполз от тела, его руки дрожали, лицо выражало ужас. Но за темными очками рубиновые глаза были холодны и спокойны.

"Три удара. Как и планировал".

Гилен уловил едва заметное движение на самом роскошном балконе. Там, в тени бархатного навеса, сидел старик, чья кожа напоминала выцветший пергамент, а костлявые пальцы украшали массивные перстни с фамильными печатями. Его камзол, расшитый золотыми нитями, переливался при каждом движении, словно чешуя древнего дракона. Старик наклонился к своему помощнику — молодому, тщательно выбритому мужчине в строгом камзоле — и что-то прошептал, не сводя с Гилена холодных, как лед, глаз. Затем поднял руку и указал на него длинным, почти хищным пальцем.

Распорядитель, словно пес, учуявший команду хозяина, мгновенно вскинул руку:

— СТОП! — его голос прорезал гул толпы, как нож. — Здесь явное мошенничество! Этого бойца проверим на артефакты, зелья и магию!

На арену вышли проверяющие — не простые служащие, а специалисты высшего класса.

Трое артефакторов с зеркальными сферами в руках, которые отражали не свет, а саму суть магии. Их пальцы скользили по руническим лентам, готовым в любой момент затянуться вокруг подозреваемого, как удавы.

Два алхимика, несущих шкатулки из черного дерева, наполненные порошками и реактивами. Каждый их шаг был отмерен, каждый жест — точен. Они знали, что даже капля неправильного вещества может выдать ложный результат.

Старый маг, чей посох, покрытый древними символами, постукивал по песку с мерным скрипом. Его глаза, мутные от возраста, тем не менее видели то, что было скрыто от обычных людей.

Они грубо обступили Гилена, как вороны тушу. Один из артефакторов сорвал с него плащ, тщательно ощупывая каждую складку, ища скрытые карманы или зашитые амулеты. Другой запустил пальцы в волосы Гилена, проверяя, не спрятано ли что-то в густой черной шевелюре.

Третий снял с него очки. Гилен резко зажмурился, прикрыв глаза рукой:

— Солнце... режет... от ночного зрения... — его голос звучал искренне, но в нем была едва уловимая нота раздражения.

Артефакторы водили зеркальными сферами вокруг него, шепча заклинания, которые должны были выявить любую, даже самую слабую магию. Сферы оставались чистыми, без единого пятна.

Алхимики втирали порошки в его кожу — одни должны были проявить следы зелий, другие — заставить засиять магические татуировки. Затем капнули ему на язык прозрачной жидкостью — если бы он пил усиливающие эликсиры, его слюна вспенилась бы. Но ничего не произошло.

Маг поднял посох и прочитал разоблачающее заклинание, от которого даже воздух задрожал. Но посох не дрогнул.

Двадцать минут спустя они отступили, раздраженные. Их лица выражали недоумение и досаду.

— Чист. — пробормотал старший артефактор, не скрывая разочарования.

Труп Грога уже унесли, песок замели новым слоем, но кровь все еще проступала сквозь свежий слой, как напоминание о том, что произошло.

Старик на балконе медленно поднялся. Ему не нужна была магия, чтобы его услышали — толпа замерла в ожидании.

— Раз проверка ничего не нашла... — его голос был сухим, как осенние листья, — значит, проверим иначе. Мой гвардеец выйдет против него. Бой проверочный — не до смерти.

Он усмехнулся, и в этот момент его глаза сверкнули, как лезвия.

— Но если Зодчий и тут выкрутится... значит, он действительно — везунчик.

В толпе прошелся шепот. Все знали, что "гвардейцы" старика — не просто бойцы. Они были живым оружием, отточенным до совершенства.

Гилен стоял неподвижно, его лицо оставалось бесстрастным. Но за темными очками рубиновые глаза сузились.

"Интересно..." — подумал он. "Сколько ударов на этот раз?"

Распорядитель резко выпрямился, словно его позвоночник превратился в стальной прут. Его голос, усиленный магией, прокатился по арене, заставляя дрожать песок под ногами:

— СЛЕДУЮЩИЙ БОЙ! — он сделал драматическую паузу, давая толпе впитать напряжение. — Против Нелепого Зодчего выходит капитан Эдрик Валмор, гвардеец Дома Валлискаров, верный слуга его светлости! Дамы и господа, перед вами — истинный мастер клинка!

На арену ступил Эдрик Валмор — его появление было подобно выходу на сцену дорогого актёра. Высокий, с идеальной осанкой, он двигался с грацией хищника, знающего свою силу. Его доспехи — не просто броня, а произведение искусства — сверкали под лучами солнца, каждый элемент отполирован до зеркального блеска. Нагрудник украшал герб Дома Валлискаров: серебряный грифон на червлёном фоне.

Меч в его руке лежал идеально, будто был продолжением тела — ни лишнего напряжения, ни дрожи. Лезвие, закалённое в горниле лучших кузнецов империи, казалось, дышало холодной сталью.

Щит прижат к корпусу — ни единого лишнего движения, ни грамма потраченной впустую энергии. Каждый мускул, каждый сустав работал с безупречной точностью.

Взгляд — холодный, расчётливый, без эмоций. Его глаза, серые как зимнее небо, скользили по Гилену, оценивая, анализируя, но не видя в нём угрозы.

Гилен "неуверенно" поднял щит до подбородка, нарочито оставляя горло открытым — манящая цель для профессионала. Его руки дрожали, словно от страха, ноги подкашивались, будто не выдерживая веса доспехов.

"Школа Королевской Гвардии... Чистые, отточенные движения. Но... предсказуемые".

В глубине души он почти зевнул. Эти вымуштрованные солдаты были как учебные манекены — прекрасная форма, но без гибкости мысли.

— В БОЙ! — крикнул распорядитель, и его голос разрезал воздух, как клинок.

Эдрик мгновенно выбросил меч вперёд — остриё коснулось горла Гилена легче пера. Оно даже не оставило царапины, лишь холодное прикосновение смерти, которая могла бы прийти, если бы он действительно ударил.

Гилен даже не шелохнулся. "Если б он ударил по-настоящему — Чёрная Печать поглотила бы удар... и вернула ему через два часа весь урон".

Но вместо этого он "запоздало" дёрнулся, поднял щит выше, будто только сейчас понял, насколько близок был к смерти. Его лицо изобразило испуг, губы дрогнули.

— Я... я сдаюсь! — прошептал он, делая глаза круглыми от мнимого ужаса.

Распорядитель вздохнул с облегчением, его плечи опустились, будто с них сняли тяжёлый груз.

— Победа за гвардейцем! — объявил он, разводя руками. — Нелепый Зодчий — просто везунчик! Сегодня удача отвернулась от него!

Толпа взорвалась смехом и аплодисментами. Кто-то швырнул в сторону Гилена монетку — "на удачу", кто-то кричал, что он всё равно их любимец.

Старик-аристократ на балконе медленно кивнул, его тонкие губы изогнулись в удовлетворённой ухмылке. Он откинулся на спинку кресла, пальцы постукивали по подлокотнику в такт аплодисментам.

Гилен, опустив голову, "постыдно" покидал арену, но в душе он уже смеялся.

"Они так любят свои спектакли... Ну что ж, пусть думают, что победили."

Затем его взгляд скользнул по трибунам, отмечая каждое лицо, каждый смеющийся рот.

"Скоро вы увидите настоящее представление".

Тяжелая дверь с глухим стуком захлопнулась за спиной Гилена, отсекая шум арены. Воздух в зале отдыха был густым - смесь пота, масла для доспехов и жареного мяса. Он медленно прошел между столами, его шаги были беззвучны на каменном полу.

Угол для чистки оружия находился в дальнем конце зала. Гилен опустился на деревянную скамью, вынул клинок и начал методично протирать его куском замши. Кровь Грога, уже засохшая и потемневшая, отходила полосами, оставляя после себя зеркальную поверхность. Каждое движение его рук было размеренным, точным - будто он стирал не следы боя, а ненужные воспоминания.

Подойдя к столу распорядителя, Гилен остановился. Его голос звучал ровно, без дрожи:

— Могу ли я ещё раз выйти на арену? Сегодня или завтра.

Распорядитель отложил перо, которым делал пометки в толстой книге, и пристально осмотрел его. Его глаза, узкие как щели, изучали Гилена с ног до головы.

— Не понимаю, в чем твой секрет... — он постучал пальцами по столу. — Но если сам расскажешь — получишь в пять раз больше выигрыша.

Гилен слегка наклонил голову, изображая непонимание. Его пальцы нервно перебирали край плаща.

— Возможно, мне просто пока везёт... Но как долго еще будет везти — не знаю.

Из угла раздался хриплый смех. Коренастый ветеран со шрамом через глаз, который чистил свой двуручный меч, покачал головой:

— Либо везение, либо неудача тех, кто против него. Но гвардеец явно не хотел его смерти — в отличие от остальных.

Его слова повисли в воздухе, заставив нескольких бойцов переглянуться. Распорядитель перевёл взгляд на говорившего, затем пожал плечами:

— Желающих проверить удачу — хоть отбавляй. Завтра — новый бой.

Гилен подошёл к общему столу с едой. Его пальцы, точные как у хирурга, выбрали:Стакан с соком - прохладный, с легкой кислинкой, освежающий после духоты арены.Ногу поросёнка - запечённую до золотистой корочки, с хрустящей кожей, от которой шел аппетитный аромат.Ломоть хлеба - ещё тёплый, с хрустящей корочкой и мягкой мякотью.

С едой в руках он направился к своей каморке. Дверь закрылась за ним с тихим щелчком, щеколда упала с металлическим звоном.

На жесткой койке Гилен сел в позу лотоса. Его глаза закрылись, дыхание замедлилось. В темноте за веками он видел кровь, текущую по меридианам - она пульсировала в такт сердцу, укрепляя невидимые каналы силы. Мышцы, напрягающиеся и расслабляющиеся - каждая группа по очереди, готовясь к новым ударам. Разум, чистый как лезвие после заточки - без мыслей, без эмоций, только готовность.

"Завтра... новый спектакль".

Его губы дрогнули в едва заметной улыбке. В темноте каморки на мгновение вспыхнул рубиновый отблеск.