Рожденный в огне «Феникс»

VII

Пять дней прошли в напряженной работе. Трудились, в основном, конечно, техи, спавшие всего по несколько часов в сутки. Дел у них было действительно предостаточно. Хопкинс, разумеется, закончил сначала модернизировать «Леди Смерть». Теперь с внешней стороны предплечья ее левой руки красовался короткий ствол среднего лазера. Модификация прицельного компьютера прошла также успешно, и краткие «полевые» испытания показали, что новое оружие меха функционирует надежно и имеет высокую точность попаданий, а время его наведения на цель значительно меньше, чем у прежнего «грудного» лазера, да и сектор обстрела существенно больше. В общем, я был очень доволен. Конечно, когда у меня кончится боекомплект к автопушке и ракетной установке, то одного лазера будет недостаточно, чтобы чувствовать себя спокойно и уверенно, но все же это гораздо лучше, чем не иметь вообще ничего.

С другими мехами хлопот было куда больше. Если повреждения брони и оружия исправить было несложно, то с реакторами техи возились сутками. Даже сейчас из трех машин, которые мы взялись привести в порядок, лишь «Ассасин» был полностью готов, да и то потому, что Хопкинс изначально готовился к его ремонту. Работы над «Вархаммером», в общем-то, тоже подходили к концу. Главным затруднением оставалась починка ПИЧ. Бергман с большой неохотой выделил необходимые запчасти, а так как они предназначались для иной модели пушки — излучателя частиц, то их приходилось немного переделывать, что было не так уж и сложно, но требовало предельного внимания, и потому не могло произойти быстро, как хотелось бы. Упоминание же «Клинта» в разговоре с любым техником вызывал у того буквально зубовный скрежет. Приходилось работать над каждой запчастью, прежде чем установить ее на этот мех. Хопкинс доложил, что машина Блюхер будет готова не ранее чем через три дня, так же, как и «Мьельнир».

Время, впрочем, у нас было. Штерн, к счастью, в дела отряда больше вмешиваться не пытался, а Мартина лишь периодически звонила. Необходимости в личной встрече пока не возникало. Но, этап решительных действий неумолимо приближался. Формирование очередного каравана с алмазами заканчивалось, и через четыре дня он должен был отправиться в Мюнстер. Чтобы хорошо изучить местность, где нам предстояло действовать, я все свободное время бродил по окрестностям на «Леди Смерть», сопровождаемый еще кем-нибудь из мехвоинов.

Вот и сейчас я смотрел из обзорного бронестекла кокпита на мрачную панораму Бадена. Впрочем, любоваться было особо не чем. Вокруг простиралась красноватая каменистая пустыня, где не существовало ни следа растительности, не говоря уже о каких-либо животных. Единственным ее «украшением» были редкие скалы, да небольшие валуны, россыпи которых встречались довольно часто. Огромные ноги мерно шагающих мехов превращали их в мелкую крошку, что, пожалуй, становилось единственными следами деятельности человека в этой глуши. Гораздо интереснее было наблюдать за игрой света на поверхности планетоида. Сейчас был день, так что Баден освещался и звездой своей системы, и огромным газовым гигантом, вокруг которого обращался, что порождало и необычную световую гамму неба, и странные ломаные тени от предметов. Яркую зрелищность всей этой картины усиливали огоньки звезд в небесной выси, ведь они были видны сквозь разреженную атмосферу планетоида даже днем.

Повернув голову «Леди Смерть» налево, я посмотрел на своего сегодняшнего спутника. Это был Бондарев на «Ассасине». Он сидел в кокпите этого меха второй раз в жизни. Вчера, после первого же часа испытаний восстановленной машины, Антон вылез из нее и категорически заявил, что, мол, в этот «железный гроб» он больше не залезет ни за что на свете. Я прекрасно понимал его. Хоть я сам никогда не пилотировал «Ассасина», но слышал немало нелестных отзывов о нем. Точнее, по своим возможностям, это была превосходная машина для разведки, стремительных атак и контратак, но она имела самый неудобный кокпит из всех мехов, которые когда-либо создавались, с очень большими проблемами в отношении перегрева. Долго находиться там во время боя было действительно невероятно тяжело. Однако «Ассасин» был нам необходим. Мне пришлось долго и упорно упрашивать Бондарева пилотировать мех, хотя бы время от времени. Единственное, что я мог для него сделать — это выдать охлаждающий жилет и пообещать платить по тройному тарифу за то время, когда Антон будет выступать в качестве мехвоина. Сейчас он сопровождал меня потому, что, с одной стороны, ему нужна была тренировка, а, с другой, мне хотелось, чтобы он лучше изучил один из районов обычного маршрута следования караванов — тот, где помощь «Ассасина» будет неоценимой. Впрочем, если согласится Блюхер, его можно будет заменить «Клинтом», так как и Бондарева, и мех я хотел использовать в другом месте.

На самом горизонте вздымался горный хребет, к которому мы сейчас и направлялись. Именно там произошла та самая пиратская засада, что закончилась разгромом конвоя. В моем плане он тоже должен был сыграть ключевую роль. Чтобы скрасить оставшееся время пути, я связался со своим спутником:

— Антон, настало время поговорить о моей задумке.

— Командир, разве об этом не следует говорить на собрании «штаба»?!

— В общем-то, ты, конечно, прав, вот только существуют несколько «но»…

— И что же тебя смущает?

— Тебе не кажется, что пираты не могли бы так долго здесь оставаться, если бы не имели какую-то поддержку извне?

— Ты полагаешь, что им помогает кто-то из жителей Бадена?

— Не просто «кто-то», а некто достаточно влиятельный, чтобы обеспечивать пиратов всем необходимым, делая это втихомолку и служить «наводчиком» на источники ресурсов.

— То есть представитель «элиты» Бадена?

— Или тот, кто хочет войти в эту элиту. Такие могут быть среди окружения и Штерна, и Бергмана.

— Ты прав, командир, такое возможно.

— Вот поэтому, я и хочу обсудить основные детали моего плана пока только с тобой. Другим, возможно, придется давать дезинформацию.

— Даже «фениксам» на закрытых брифингах?

— Кто даст гарантию, что пособник пиратов не попытается получить интересующие его сведения через, например, неопытную Анжелу?

— Боюсь, что многие могут обидеться на такое положение дел…

— Согласен, но иного выхода я пока не вижу. Ладно, обсудим план действий. Разгромить мехи пиратов, даже, если те выступят одновременно, мы сможем, особенно теперь, с «Вархаммером», «Клинтом» и «Ассасином», но этого мало, ведь тогда у налетчиков не останется иного выхода, как сниматься с планетоида и идти на риск прорыва, так что алмазы мы все равно потеряем.

— Значит, ты полагаешь, что захват десантных кораблей должен предшествовать уничтожению их боевых машин?

— Лучше было бы осуществить все это одновременно. Собственно говоря, я считаю, что штурм «десантников» должен возглавить ты.

— Хм… Спасибо за честь, конечно, только какая-то она сомнительная. Смерти моей желаешь? Как, капитан, ты вообще представляешь этот штурм?

— Пожалуй, я неправильно выразился. Разумеется, я вовсе не имею в виду собственно прямую атаку на корабли. Я предполагал скорее нечто вроде диверсии с тайным проникновением пехотных групп на пиратские «Леопарды». Как ты думаешь, это возможно?

— Скорее похоже на коллективное самоубийство. Насколько можно понять, базу охраняет довольно сильный гарнизон.

— А вот я в этом не уверен. Сам посуди, ну зачем им брать с собой большое количество пехоты и главное, где ее можно разместить на «десантнике», если там все забито мехами, запчастями и боеприпасами, да еще нужно было оставить место для добычи? Нет, пехоты там должно быть немного, неприступность базы обеспечивается исключительно корабельным оружием и, при необходимости, несколькими мехами. Главным для нас будет выманить все вражеские машины, остальное, на мой взгляд, не доставит вам особых затруднений. Однако, есть одна проблема. Мне хотелось бы видеть твоего «Ассасина» в составе засады, собственно говоря, я и посадил тебя в этот, как ты выразился, «шагающий ад» как раз с такой целью, но это не позволит тебе принять участие в штурме, а иной кандидатуры, чтобы возглавить его, я не вижу.

— Отдай мех какому-нибудь технику, среди них есть несколько, которые смогут управлять им.

— Вот именно, что только управлять, а не сражаться.

— Откуда ты знаешь, что у меня будет по-другому?

— Ну, по крайней мере, на имитаторе у тебя получалось неплохо, да и сам ведь говоришь, что у тебя есть некоторый опыт.

— Он очень невелик, да и не люблю я эти железяки.

— Не прибедняйся. Понимаешь, я хотел составить из «Ассасина» и «Клинта» особую мобильную группу, главной задачей которой будет уничтожение пиратских двадцатитонников.

— И как, по-твоему, это произойдет, командир?

— В целом, мой план таков. Как ты знаешь, через четыре дня отправляется очередной караван. Теоретически, мы должны будем обеспечить его безопасность. На самом деле, мы будем нести лишь дальнее охранение, причем делать это как можно хуже. Полагаю, что первому конвою ничего не угрожает. Пираты должны лишь приглядываться, оценивая нас. Возможно, будет перестрелка, но чисто символическая. А вот второй караван, скорее всего, станет жертвой рейда. На месте командира налетчиков, я бы поступил так. Нападение совершают, как обычно, три самых легких и быстрых меха — «Локуст», «Восп» и «Стингер». Мобильные и мощные «Вульверин» и «Дервиш» составили бы резервную группу быстрого реагирования на случай непредвиденных обстоятельств или же оттянули бы на себя наши силы, освободив путь для двадцатитонников. «Пантера» и «Блекджек» остались бы на базе для ее защиты.

— Ты был бы удачливым пиратом, капитан. Посмотрим, каков ты будешь в качестве защитника. План для налетчиков хорош, я с тобой согласен, и, скорее всего, они так именно и поступят, но что делать нам?

— Все будет зависеть от того, как пройдет для пиратов этот налет. Конкретный план на тот этап разрабатывать сейчас бессмысленно. В любом случае, пираты должны увериться в своей безнаказанности, что станет для них первым шагом в ловушку. Самое главное, чтобы все было одновременно — перехват легковесов, уничтожение их прикрытия, выманивание мехов охраны с базы, ее штурм пехотой…

— И ты думаешь, что у нас все получится?

— Скажем так, вероятность достаточно велика, особенно если поможет милиция, а она должна принять участие в операции, ведь теперь у Бергмана эти пираты — как кость в горле.

— У нас, русских, есть такая поговорка: «твоими бы устами да мед пить». Это как раз подходит к твоему плану. Впрочем, черт его знает, все может и сработать.

— Спасибо за поддержку, — усмехнулся я.

Так, за разговорами, мы добрались до горного хребта. Вблизи он выглядел довольно угрожающе. Его каменные стены вздымались на три-четыре сотни метров ввысь, мрачным бастионом нависая над нашими мехами. В отличие от красноватой почвы планетоида, скалы были сероватыми. Их поверхность прорезали вертикальные и горизонтальные трещины, оставленные слабыми, но постоянными ветрами, дувшими вдоль хребта тысячелетиями. Повернув направо, мы двинулись к копям, дорога к которым здесь была самой короткой.

— Вот в этих местах все и произошло, — прервал я молчание.

— Как-то не похоже, что тут можно было устроить удачную засаду, — раздался в наушниках задумчивый голос Бондарева.

— Ну, не прямо же здесь. Там, на юге, куда мы идем, есть расщелина. Бланш, с которой я говорил, сообщила, что несколько тысяч лет назад в Баден ударил большой метеорит. Он образовал огромный кратер, где, кстати, и были обнаружены алмазы. Произошедшее землетрясение проделало в нескольких хребтах ущелья и трещины.

— Вот, значит, как…

Примерно через полчаса мы добрались до упомянутого прохода. Впрочем, оказалось, что это скорее пещера, у которой не хватало части стен и крыши. Глубокий зев лаза и груды камней перед входом действительно давали отличную возможность, чтобы замаскировать мехи. Здесь их нельзя было обнаружить никаким видом локаторов.

— Как думаешь, командир, пираты еще раз решатся воспользоваться этим местом? — поинтересовался Бондарев.

— Вряд ли, если только мы не покажем себя абсолютно законченными идиотами. Скорее, оно может пригодиться нам самим.

— И каким же образом?

— Еще не знаю… Там видно будет.

— Ты уверен, что в твоем роду не было русских? Это мы вечно полагаемся на пресловутое «авось».

— «Авось»? Забавное слово. И что оно означает?

Когда Антон объяснил, я рассмеялся:

— А знаешь, моим предкам-рыцарям эта черта характера была свойственна не в меньшей степени — сначала ввязаться в драку, а уж потом разбираться.

Мой собеседник хмыкнул, но ничего не ответил.

Вернулись на базу мы уже поздно вечером. На шахте мне пришлось договариваться с персоналом каравана о пути следования и порядке охраны. Это был тяжелый разговор. Я чувствовал себя героем голофильма — шпионом в стане врага. Приходилось смотреть в лица окружающих, гадая, кто из них честный трудяга, а кто может работать на пиратов. Да и мне самому приходилось играть непривычную роль недалекого самовлюбленного хвастуна, от которой я отнюдь не был в восторге. Я буквально с пеной у рта доказывал начальнику каравана, что под защитой «Феникса» ему нечего опасаться. Вместе с тем, я категорически отказался выделять мехи для непосредственного сопровождения конвоя, заявив, что, в случае чего, они не смогут отбить согласованную атаку пиратов. Столь противоречивая позиция сильно смутила моего собеседника, но у него был строгий приказ Штерна доставить камни в Мюнстер, а, кроме того, оказывать мне полное содействие, так что он не осмелился возразить. Мне было очень неприятно обманывать этого милого человека, но рисковать я не имел права. Бондарев молчал и, по моей просьбе, приглядывался к окружающим, пытаясь выявить у кого-нибудь слишком повышенный интерес к обсуждаемым темам и к самому «Фениксу». Впрочем, такое любопытство можно было легко объяснить, ведь этим людям предстояло рисковать своей жизнью, отправляясь с караваном, так что их желание узнать больше об отряде, которому они вверят в ближайшем будущем свои жизни, не имело ничего странного.

Когда я, оставив «Леди Смерть» в ангаре, в отвратительном настроении спускался на землю, то заметил, что у ног «Падшего Ангела» стоят Анжела и какой-то мужчина, потом тот пошел к выходу из помещения, а Циммер осталась. Подходя к ней, я заметил большой букет роз, который она держала в руках.

— И откуда такая роскошь? — спросил я довольно хмурым тоном, все еще не способный восстановить душевное равновесие после посещения шахты.

— От поклонника, — сверкнула в ответ лукавая улыбка, — единственного галантного мужчины, которого я встретила за последнее время.

— Я его знаю? — сухость моего голоса удивила меня самого.

— А почему, собственно, тебя это интересует, капитан? И кто ты мне — отец, брат, любовник, чтобы я докладывала, с кем встречаюсь?!

Я ошеломленно посмотрел на Анжелу. Наш разговор приобретал какое-то идиотское направление и сейчас больше всего напоминал семейную сцену. Вдруг мне показалось, что в глазах Циммер промелькнуло какое-то странное выражение. Она, что, сознательно провоцирует меня на скандал? Но почему?! Мне вдруг захотелось наорать на нее в полный голос, но, сдержавшись, я избрал другой тон.

— Я твой командир, — от холода моего голоса, казалось, упала температура в помещении, а улыбка девушки увяла, подобно розе от неожиданных заморозков. — Мне, конечно, нет никакого дела до твоей личной жизни, — мне послышалось или Анжела действительно подавила вздох? — Однако мы, к сожалению, должны считать себя на вражеской территории, а потому и поступать соответственно.

— Почему это на вражеской территории? — неподдельное изумление мигом стерло с лица Циммер выражение обиды.

Несколько мгновений я смотрел нее, соображая, что ей можно рассказать, а о чем лучше промолчать, и, в конце концов, решил не распространяться о наших с Бондаревым предположениях, опасаясь, что Анжела может впасть в излишнюю подозрительность и мнительность и лишь насторожит возможного шпиона пиратов, испортив нам всю игру. Поэтому я сказал кратко:

— Сама знаешь, нам предстоит очень сложная операция, которая потребует всех наших сил для успешного завершения. При этом у нас нет ни нормального снабжения, ни полноценной информации о противнике, который, к тому же, будет иметь преимущество первого хода. А отношение к «Фениксу» нашего собственного работодателя иначе как враждебным и не назовешь… Ему только дай повод, он и мехи отряда заберет в зачет какого-нибудь «ущерба», особенно, если мы потерпим неудачу.

— Ты еще скажи, что это я во всем виновата, «сосватав» нам такой контракт, — буркнула Анжела, правда уже без настоящего раздражения в голосе.

— Разумеется, нет, — я даже слегка улыбнулся. — Если ты помнишь, я первым предложил согласиться на него. Да и проголосовали все единодушно. Просто, я не хочу, чтобы кто-то из отряда стал его слабым звеном, которое приведет «Феникс» к поражению.

Некоторое время девушка молчала, потом вздохнула:

— Извини, что набросилась на тебя, просто в последнее время я какая-то раздерганная…

— Понимаю, — кивнул я, — каждый воин чувствует себя неуверенно перед первой битвой. У меня было то же самое.

— А ты уже сражался?!

— Представь себе, да. В академиях, знаешь ли, считают, что теория без практики ничего не стоит. Так что курсантов принято вывозить хотя бы один раз куда-нибудь ближе к Периферии, где велика активность пиратов, что-то вроде этого Бадена. В тот раз мы были на Силене II — мире, очень богатом пресной водой. Сама знаешь, какая это ценность, поэтому местные жители зарабатывали огромные деньги на торговле ею. Так что налетчики там всегда могут найти, чем поживиться. Мне доверили командовать легким копьем. В него входили моя «Валькирия», «Джавелин», «Восп» и «Стингер». Мы стояли у Водяного Отверстия N 7 — типичного озера Силены. Около него был небольшой космопорт, который считался одной из приоритетных целей для пиратов. Те действительно появились и даже с большими силами, чем ожидалось — полная рота мехов. Силы были в общем-то примерно равные. Обе стороны состояли в основном из легких и средних машин. У нас только у командира-инструктора Питера Старка был тяжелый «Мародер», а для огневой поддержки — один «Гриффин». Остальные шесть мехов были одинаковыми — учебные «Хамелеоны», мехи-то неплохие, способные справиться с противником легкого класса, но для серьезного боя все же не подходящие. У пиратов же имелась куда более серьезная техника. Командное копье состояло из «Вульверин», «Шеоу Хока», «Острока» и «Квикдро», разведывательное включало в себя «Феникс-Хока», «Стингера» и два «Воспа», а было еще и копье поддержки из «Дервиша», «Витворта», «Блекджека» и «Райфлмена». Именно последние четыре меха и внушали наибольшее опасение нашему командиру. Действительно, ужасающей силы «Мародера» в сочетании с достаточной мощью и высокой маневренностью «Хамелеонов» и поддержкой со стороны «Грифона» и «Валькирии», прикрываемых оставшимися тремя легковесами, было бы достаточно, чтобы сдерживать машины противника до прихода подкрепления из местного гарнизона. Но пиратское копье дальнего боя спутало нам этот план. Вражеский командир оказался слишком опытным и очень удачно разместил его, так что РБД «Дервиша» и «Витворта», а также слабые, но дальнобойные автопушки «Блекджека» оказались способными доставать своим огнем наши скрытые позиции. Старк приказал моему копью совершить обходной маневр и ударить по этим мехам с тыла. Двадцатиминутный путь по узким тропинкам, петлявшим в холмах, окружавших озеро, показался нам вечностью, но мы все-таки зашли врагу в спину. Наше появление осталось сначала незамеченным, поэтому первый же залп средних лазеров и РМД разворотил спину «Витворту», которого мы выбрали приоритетной целью. Его мехвоин успел катапультироваться до взрыва оставшихся в кассетах ракет. А потом для нас начался ад, ведь враг значительно превосходил нас в огневой мощи и защите. Удалось тяжело повредить «Дервиш», заставив его пилота сбросить ракеты, чтобы не допустить их детонации, нанести «раны» «Блекджеку» и «Райфлмену», но это далось нам чрезмерной ценой. «Джавелин» исчез в пламени взрыва его РМД в хранилищах. Шарль Монблан катапультироваться не успел… Он был моим другом с первого курса академии… Браун с «Стингера» и Тейлор с «Воспа» смогли покинуть свои машины вовремя. На ногах остался лишь я в «Валькирии», но она потеряла обе руки и, следовательно, возможность вести бой, ведь использовать РБД с пары десятков метров просто невозможно, а лазер был в отстреленной правой руке меха. Меня спасла лишь своевременная контратака остальной части нашей роты. Старк оставил в своем тылу лишь «Грифона» для дальней поддержки и одного «Хамелеона» для его прикрытия, а сам на своем «Мародере» в сопровождении пяти оставшихся машин ринулся в стремительную атаку. Они смогли уничтожить «Острока» и «Шедоу Хока», добить «Райфлмена». «Вульверину» и «Квикдро» удалось скрыться. Командир приказал их не преследовать — шансов перехватить было все равно мало, да и никому не хотелось подставляться под четыре лазера «Квикдро», способных стрелять назад. «Блекджек» и «Дервиш» благодаря своим прыжковым турбинам тоже смогли «упрыгать» за холмы. Вот их преследовать хотели, но начался новый акт драмы. Кто-то крикнул по связи предупреждение и вытянул руку меха, указывая назад. Включив видеокамеры на максимальное увеличение, мы бессильно наблюдали, как гибнут два наших товарища. В горячке боя Старк не обратил внимания на отсутствие разведкопья пиратов на поле боя. Позднее, он говорил, что посчитал — командир налетчиков оставил свои легкие силы в резерве, а, возможно, те и вовсе удрали с поля боя, увидев стремительную атаку защитников. В реальности, пираты тоже предприняли обходной маневр и теперь обрушились на два наших меха, оставшихся в тылу. Надо сказать, что, по воле случая, курсанты, пилотировавшие их, были давно влюблены друг в друга. Вся наша братия знала, что Джордж Гринвуд и Марина Паскаль встречаются, хотя преподавателям это было вряд ли известно, так как пара не афишировала свои отношения. И вот Марина, зная, что «Гриффин» абсолютно не приспособлен для боя на короткой дистанции, бросилась на защиту любимого. Если бы не чувства, она смогла бы более трезво оценить обстановку и понять, что довольно толстая броня «Гриффина» противостояла бы обстрелу не такого уж мощного оружия пиратских мехов достаточно долго, чтобы его эффективные прыжковые турбины смогли перенести машину в безопасное место, ближе к основным силам отряда. «Хамелеон» же, тоже совершая прыжки, мог бы превосходно прикрыть его отход своими многочисленными лазерами. Вместо этого Марина безрассудно кинулась в бой. Она успела подбить «Стингера» и одного «Воспа», но «Феникс-Хок» и оставшийся «Восп» расстреляли «Хамелеон» в упор. Несколько лучей попали в кокпит меха, у девушки не было ни единого шанса спастись. Увидев гибель подруги, Джордж просто обезумел. Отбросив ПИЧ своего «Гриффина», он повел мех в рукопашную. Ему удалось сокрушить «Воспа», но оставшийся пират поразил его в уязвимую спину, вызвав взрыв реактора. Наш отряд, конечно, спешил к месту трагедии из-за всех сил, но несколько машин, включая командирскую, были сильно повреждены, и не могли двигаться быстро, да и зеленые новички, откровенно говоря, не особо хотели подставляться под огонь опытного мехвоина, которым, несомненно, был пилот «Феникс-Хока». Тот же не спешил выходить на открытое место, рассчитывая использовать холмы для укрытия. Я оставался на месте, ведь бросаться на врага с такими повреждениями было просто глупо, зато пират был мне отлично виден, а у меня оставалось исправным вполне подходящее оружие — пусковая установка РБД, чем я и воспользовался. Случайно, уклоняясь от обрушившегося на него града ракет, налетчик выпрыгнул на небольшую равнину перед возвышенностями, где его достали залпы ПИЧ «Мародера»…

Несколько минут мы молчали. Анжела не выдержала первой:

— Почему ты никогда об этом не говорил?

— А что здесь рассказывать? От этих воспоминаний я испытываю только боль и печаль, особенно, если учесть, что было потом.

— О чем это ты, Ричард?

— Понимаешь, командование сделало все, чтобы замять свою собственную серьезнейшую ошибку — то, что роту курсантов не присоединили к какому-нибудь местному соединению, а поставили отдельно на опасном направлении. Мы были обласканы знаками внимания: каждый получил Сиртисскую Медаль Чести, а я, Браун и Тейлор, кроме того, еще более высокие награды — Серебряные Солнечные Вспышки, Шарля, Марину и Джорджа посмертно наградили тоже Солнечными Вспышками, только Золотыми. Все это было чудесно — яркая церемония, присутствие самого герцога Хасека-Девиона, напыщенные речи. Вот только отрезвление наступило быстро.

— Почему?

— Прежде всего — Старк. Командованию нужен был «козел отпущения», на которого можно все свалить, вот наш инструктор таковым и стал. Его разжаловали до майора и перевели из академии в полевую часть. Это было несправедливо. Да, он допустил ряд промахов, командуя нами, но большинство из них были связаны с тем, что он недостаточно хорошо знал нас, наши возможности и взаимоотношения. Он пришел в академию буквально за месяц до злополучной отправки на Силену. Это назначение должно было стать последним в его карьере, обеспечив спокойную выслугу лет до пенсии. То был прожженный вояка, но командовать он привык опытными ветеранами, а не новичками, к тому же более крупными соединениями. Да и вообще, наша рота была составлена очень неудачно, так как половина роты имела «Хамелеоны», не предназначавшиеся для боев. А уж это был просчет руководства академии. Конечно, когда нас отправляли, то это преподносилось даже как преимущество — мол курсанты будут управлять в бою теми машинами, к которым привыкли, что повысит их эффективность. Но ведь «Хамелионы» это учебые мехи, они специально предназначены, чтобы научить мехвоина-новичка тщательно следить за нагревом меха. Именно поэтому на машине при мощном энергетическом арсенале установлено слишком мало радиаторов. Понятно, что в пыла боя кадеты забывали контролировать температуру и часто допускали перегрев и резкое снижение эффективности меха, а то и его аварийное отключение. А это ставило под угрозу их жизни, зато сильно облегчало положение пиратов. У нас также не было достаточного количества мехов дальней поддержки. И почему нельзя было включить в состав роты хотя бы одного штурмового «Крокетта»? В машинном парке академии были такие мехи. Если бы, например, Паскаль управляла бы именно им, то трагедии последних минут боя удалось избежать. Она бы с легкостью в одиночку разгромила бы все разведкопье пиратов. С другой стороны, даже если бы наш командир включил бы штурмовика в ту часть роты, которую вывел в поле, то и тогда результат сражения, полагаю, был бы для нас не так трагичен. «Хамелеоны» просто получили бы менее серьезные повреждения и могли бы вовремя успеть на выручку Марине и Джорджу. Да, Старк допустил несколько тактических просчетов и должен был понести наказание за них, но не в одиночестве. Его вина как раз была минимальна. Но больше всего меня поразило отношение к Тейлор. Дело в том, что лечение так и не смогло помочь ей до конца — ее ноги пришлось заменить на протезы, она теперь едва передвигается. О военной карьере пришлось забыть, даже о месте техника, а ведь это была мечта всей ее жизни. Конечно, благодаря высокой награде, она получила значительные льготы и в образовании, и в медобеспечении, так что смогла устроить свою судьбу достаточно неплохо. Но о ней забыли. Ее навещали лишь несколько кадетов, с кем она была дружна, и я. Я был ее непосредственным командиром в последнем бою, поэтому чувствовал ответственность за то, что с ней произошло. А вот руководство академии о ней забыло вообще. За все оставшиеся годы моего обучения никто из ее бывших командиров и преподавателей не пришел к ней со словами одобрения и поддержки. Вот это меня впервые заставило задуматься о правильности выбранного пути. А уж после истории с наследством я и вовсе перестал сомневаться в том, что мне лучше стать наемником.

— Почему ты не носишь награды? Ведь ты не надел их, даже отправляясь на встречу с дядей Граббом — представителем потенциального нанимателя, чтобы произвести на него наилучшее впечатление.

— Пожалуй, потому, что они достались мне слишком дорогой ценой. К тому же, сейчас я как бы начинаю жизнь с чистого листа, а эти медали напоминают о прошлом, которое, откровенно говоря, хотелось бы забыть. Солнечную Вспышку я, впрочем, скорее всего буду носить в особо торжественных случаях, но Сиртисскую Медаль Чести не надену никогда. Уж если герцог Хасек-Девион, который сам ее вручал, отнесся к ней, как к никчемной побрякушке, почему я должен думать иначе? Знаешь, сначала мне вообще хотелось ее выбросить, но потом я передумал. В конце концов, я действительно ее заработал. Теперь она служит мне напоминанием, что все официальные почести не более, чем пустой звук. Свою судьбу ты можешь делать только сам, не надеясь ни на кого.

Некоторое время мы молчали. Было заметно, что моя «исповедь» произвела на Анжелу сильное впечатление.

— Вот так-то, милая, — вздохнул я, — карьера солдата — это не столько романтика и славные подвиги, сколько боль, ужас, разочарование. Ты встретишься с недобросовестностью командования или, в нашем случае, нанимателей, ранениями и гибелью друзей, вечными скитаниями. Ты сама можешь получить страшные увечья или найти мучительную смерть в кокпите. Ну что, не передумала быть мехвоином? Еще не поздно отказаться от этого.

— Ты ведь не отказался, Дик!

— Я? — у меня вырвался горький смешок. — А у меня был выбор? Что я еще умею делать?

— А я?

— Ты могла бы продать свой мех и получить достаточно денег для учебы. Я не думаю, что «Падший Ангел» успел стать для тебя реликвией, с которой трудно расстаться.

— Ты ошибаешься, очень ошибаешься. «Падший Ангел» уже стал чем-то большим, чем просто машиной — он стал мне если не другом, то…

— Верным спутником, преданным скакуном, несущим тебя в бой, на которого ты всегда можешь положиться.

— Верно, но откуда ты знаешь?!

— Пожалуй, большинство мехвоинов начинают в свое время это чувствовать.

— Ты тоже?

— Разумеется. Я только недавно думал об этом.

— А знаешь, у меня есть еще одна причина остаться мехвоином — только здесь и сейчас я начинаю чувствовать себя личностью, что ли. Понимаешь, раньше я не ощущала себя по-настоящему свободной и независимой. Отец всегда считал меня маленькой девочкой, которой еще рано быть самостоятельной. Слуги просто любили, жалели и баловали. А мои… приятели ценили во мне лишь внешность, значительные средства, которые я могла получать на расходы, да положение в обществе, позволявшее мне и моим спутникам посещать самые «крутые» тусовки. А вот мои чувства, моя душа и я сама, как таковая, их не интересовала. А в «Фениксе» все по-другому.

— Разумеется, — кивнул я, — здесь ты часть команды. От твоих действий часто будет зависеть жизнь других, а от них — твоя жизнь. Именно поэтому наемные отряды, особенно небольшие, как наш, живут как единой семьей, где каждый ее член ценен и поддерживается другими.

На этот раз пауза была довольно долгой.

— Почему ты именно сегодня решил поговорить со мной по душам? — прервала молчание Циммер.

— Поговорить по душам? — я пожал плечами. — Откровенно говоря, я и не собирался этого делать. Так просто получилось — настроение у меня подходящее, что ли, да и обстановка соответствующая.

Во взгляде Анжелы я заметил что-то новое. Кажется, она о чем-то хотела спросить, но не решалась на это. Наконец, я махнул рукой:

— Ладно, пожалуй, я слишком задержал тебя. Иди, уже очень поздно, пора отдыхать.

На лице девушки отразилось удивление, но, кивнув на прощание, она повернулась и ушла, укутывая на ходу букет защитной пленкой, чтобы прикрыть его от неподходящей для цветов атмосферы Бадена. Неожиданно я понял, что забыл спросить о мужчине, который был с ней. Не этим ли объясняется удивление Циммер? Впрочем, наш разговор как-то быстро ушел в сторону от этой темы, а возвращаться к ней после всех откровений было неправильно. Я смотрел на «Леди Смерть», и мои мысли невольно вернулись к бою на Силене II. Что было бы, если бы я тогда управлял именно этим мощным мехом, а не слабой и уязвимой «Валькирией»? Возможно, многое стало бы иным. Скорее всего, Шарль остался бы жив, а Тейлор не стала бы инвалидом, пираты же потерпели бы куда более сокрушительное поражение. Но что толку думать о безвозвратно ушедшем прошлом, которое все равно нельзя изменить? Нужно решать насущные проблемы. Я тряхнул головой, отгоняя тени прошлого, и пошел к выходу из ангара.

У ворот меня ждал Бондарев, разговаривавший с часовым. Я сделал ему знак следовать за мной.

— Ты не видел, кто вышел из ангара перед Анжелой?

— Видел, конечно. Это был Шпильман. У меня был как раз серьезный разговор с часовым по этому поводу. Он не должен был пускать в ангар посторонних без разрешения командования отряда, даже если это представитель дружественных сил.

— Значит, Шпильман. Любопытно, — я постучал пальцами по бедру, задумчиво глядя вдаль.

— А что случилось? — сквозь стекла респиратора я заметил, как напряглось его лицо.

— По какой-то причине он стал «подкатываться» к Анжеле. Сейчас, например, подарил роскошный букет роз, о стоимости которого на этом планетоиде я боюсь и думать.

— Тебя это беспокоит? — в голосе Антона звучала явная насмешка.

— Беспокоит, — согласился я, нисколько не смущаясь, хотя и понял его намек. — Откровенно говоря, не похож он на старого ловеласа, не пропускающего ни одной новой юбки. А значит, здесь что-то иное.

— Возможно, ты и прав, — с лица Бондарева исчезла улыбка. — Пожалуй, я пригляжу за ним.

— Хорошо, — кивнул я, — а теперь у меня будет к тебе одна просьба. Найди для Хайнца и Анжелы, а также для Гесса и Мюллер какие-нибудь поручения, требующие их отсутствия в казарме, а сам приходи с Фосеттом и Уинстон в мой кабинет.

— Похоже на заговор, — хмуро протянул мой собеседник.

— Похоже, — вздохнул я. — Потом все объясню.

— Ладно, — лейтенант отдал мне салют, повернулся и ушел.

Глядя в спину Антона, я не мог унять свои сомнения. То, что я намеревался сделать, было довольно скользким путем. Циммер и Мозер могут расценить это как «предательство» в отношении себя, но я видел в задуманном наиболее простой и эффективный для отряда способ выполнить задачу. Будущее покажет, был ли я прав, или мой выбор приведет к расколу в отряде.

Через час в моем кабинете собрались все, кого я наметил в «заговорщики». На их лицах читалась явная озабоченность. Бондарев должен был сообщить им, что я задумал нечто особенное для узкого круга «посвященных».

— Ты что-то хотел обсудить с нами, командир? — спросил Фосетт.

— Да, — я откинулся на спинку стула. — Я уже говорил с Бондаревым по поводу некоторых особенностей нашего положения на Бадене, а теперь хочу обсудить их с вами.

— Если причина нашей беседы настолько тривиальна, зачем такая таинственность? — полюбопытствовала Лиза.

— Не все так просто, — хмуро пробурчал я. — Мы оба с Антоном считаем, что у пиратов есть осведомители, причем, возможно, и в планетарной милиции. Если же пираты узнают о нашем плане, то операция провалится, еще не начавшись.

— Ты предлагаешь заняться поиском этих шпионов?

— Я не уверен, что это возможно — ведь им может быть практически любой. Нет, у меня другая мысль. Давайте подумаем, как они вообще могут получить информацию об отряде?

— А как вообще добывается разведывательная информация? — усмехнулся Бондарев. — Разумеется, с помощью наблюдения и, по возможности, личного контакта с кем-то, кто имеет нужный доступ.

— Вот этот второй способ меня и тревожит. Кто у нас первые кандидаты на установление подобных связей?

Мои собеседники переглянулись. Кажется, они начинали понимать, что я имею в виду.

— Пожалуй, — продолжил я, — это не будет никто из здесь присутствующих, хотя бы из-за нашего иностранного происхождения. Ведь всегда легче установить контакт с соотечественником, не так ли? У нас же должна быть инстинктивная осторожность в разговоре с местными. Однако, в любом случае, для информаторов будут ценны отношения с кем-нибудь из мехвоинов или старших офицеров отряда. Таким образом…

— Хочешь сказать, командир, — как я и ожидал, Антон первым пришел к тем же выводам, — что главными «мишенями» для шпионов могут стать Гесс, Мюллер, Мозер или Циммер?

— Ну, полагаю, Германа и Ирен можно смело исключить из этого списка. Я не думаю, что пираты могут всерьез решить, что пехоте в предстоящих операциях будет отведена сколько-нибудь значительная роль.

— Остаются Хайнц и Анжела…

— Верно. К тому же, они молоды и неопытны, особенно Циммер, так что «ключик» к ним для наших противников подобрать будет несложно.

— Именно поэтому тебя так встревожило внимание Шпильмана к Анжеле?

Прежде чем я успел ответить, вмешалась Лиза, поинтересовавшись, о чем это мы говорим? Пришлось удовлетворить ее любопытство.

— А знаете что? Пожалуй, я соглашусь с Ричардом. Я общалась с этим снабженцем пару раз, и у меня сложилось впечатление о нем, как о прожженном интригане и холодном дельце. Такие типы ничего не делают просто так. Трудно предположить, что он вдруг воспылал страстью к молоденькой девушке.

— Ну, в жизни все бывает, — пожал плечами Фосетт.

— Бывает, — согласился Бондарев. — Тем не менее, я бы сказал, что Шпильман сейчас стал для нас главным «подозреваемым».

Я поймал задумчивый взгляд Лизы.

— Хотелось бы мне знать, — протянула она, — а почему здесь нет как раз Циммер и Мозера, если уж они входят в «группу риска».

— В этом-то и проблема, — вздохнул я. — Боюсь, что, если они все узнают, то не смогут играть свои роли искренне, а ведь, например, при условии, если мы окажемся правы насчет снабженца, Анжела может стать отличным источником дезинформации для пиратов и принести немало пользы отряду в этом качестве.

— Дезинформации? — брови Уинстон удивленно приподнялись. — Похоже, что у тебя есть уже готовый план.

— План? Да нет, скорее лишь его общие контуры…

Я замолчал. Меня вдруг неприятно поразил взгляд Лизы, который стал каким-то отстраненно-оценивающим.

— Надо же, — усмехнулась она, — как можно ошибиться в человеке. Когда я впервые увидела тебя, Ричард, то сначала посчитала милым, наивным мальчиком с романтическим настроем, который случайно попал в чуждую ему среду. Знаешь, я ведь думала, что нам с Майклом придется помочь тебе выплыть в бурном океане наемнической жизни, ненавязчиво контролировать твои действия, а оказывается, ты вполне способен на коварные интриги и на циничное использование своих друзей…

К моему собственному удивлению, я даже не обиделся на эти слова, хотя их вполне можно было бы расценить как оскорбление.

— Милым и наивным мальчиком я был, когда поступал в академию. С тех пор, к сожалению, слишком много произошло. Что касается использования друзей, то циничным оно становится тогда, когда ты заставляешь их делать что-то на пользу себе и во вред им самим. А если речь идет об общем благе и даже в, какой-то мере, о спасении отряда?

— Слушай, Лиза, — неожиданно вмешался Майкл, — ну что ты сейчас набросилась на Ричарда? Не видишь, что ли, ему и так тяжело? И, в конце концов, разве ты сама не отдавала приказы подчиненным, не заботясь об их отношении к ним?

— Я не называла подчиненных своими друзьями. Мы служили в армии, и требовать выполнения приказов было моей прямой обязанностью.

— А ты полагаешь, что сейчас другая ситуация?

Прежде чем Уинстон ответила, неожиданно подал голос Антон:

— Это проблема большинства отрядов наемников, ведь непонятно являются ли они компанией друзей, где допустимы дискуссии и ссоры, или это собственно военные соединения с соответствующими иерархией и дисциплиной.

Эта реплика неожиданно разрядила обстановку. Даже Лиза махнула рукой:

— Ладно, признаю, что, пожалуй, была неправа. Однако, в любом случае, Ричард, а ты не боишься, что Хайнц и, особенно, Анжела просто обидятся и уйдут из отряда?

— Боюсь, — вздохнул я, — тем более что для «Феникса» это будет, откровенно говоря, катастрофой, даже если мы и выполним это задание, ведь никто не доверяет отряду, если оттуда после первого же контракта сбегает часть тех, кто его основал. Не говоря уже о том, что терять друзей мне никак не хочется. И все-таки, что же мне делать? Обо всем их предупредить?

— В общем-то, — раздался голос Антона, — в данном вопросе я полностью поддерживаю твою первоначальную идею. Циммер и Мозер действительно являются наиболее вероятными жертвами шпионов врага, и их искренность будет очень ценна для игры с противником. Что касается же обиды за их «циничное» использование, то всегда можно свалить вину за это на меня. Возможно, в таком случае их негодование сильно уменьшится.

— Ладно, с нашим «заговором» определились, — усмехнулся Фосетт. — Теперь не самое ли время поговорить о плане, если таковой имеется?

— План-то есть, — вздохнул я, — только он не совсем доработан.

— Это точно, — Бондарев не стал скрывать ухмылки.

Прежде чем раздались еще какие-нибудь комментарии, я начал рассказывать:

— Как вы все, должно быть, знаете, одним из основных элементов моего плана было создание конвоев-приманок, которые должны были успокоить пиратов и «дать» им смысл в дальнейшем пребывании на планетоиде…

— Кстати, — перебила меня Лиза, — если уж на то пошло, об этой части твоего «гениального» творения знают и Хайнц с Анжелой. Так какой прок скрывать от них все остальное?

— Не скажи. Какая разница пиратам грабить караваны, по нашей ли небрежности или прямому попустительству? Возможно, напротив, они будут более спокойны, если заранее будут знать, что это часть нашего стратегического замысла, а не странные выходки неумех, которых непонятно зачем в этом случае терпит барон? Мы же распространим слухи, что таких караванов будет как минимум три.

— А сколько их будет на самом деле?

— Если все пройдет удачно, то только один. Второй уже должен стать частью ловушки. Мы не можем терять время.

— Итак, — прокомментировал Майкл, — насколько я понял, нам предстоит обсудить особенности этой самой ловушки?

— Да. Боюсь, что это будет очень сложно. Придется очень четко координировать действия трех отрядов…

— Трех?! — не смогла скрыть удивление Лиза.

— Ну да, — кивнул я. — Один отряд будет сопровождать караван, второй — атаковать пиратскую базу, третий — составит мобильный резерв, который ударит в тыл напавшим на конвой налетчикам.

— Не слишком ли это все сложно? — усомнился Майкл. — Сам же знаешь правило: чем проще план, тем больше шансов на его осуществление.

— А есть ли другие варианты? Не забывайте, что нам надо обеспечить и полный разгром пиратского отряда, и захват их десантных кораблей. Не представляю, как это можно сделать без привлечения крупных сил.

— Значит, будут участвовать и милиция, и «вольные» наемники?

— Ну, Свенсен-то — уже член нашего отряда. Вчера он подписал контракт с «Фениксом».

— Кстати, а почему его нет среди нас? — полюбопытствовал Антон.

— А что, вы уже готовы принять его в свою компанию?

Мои собеседники неуверенно переглянулись.

— Вот вам и ответ, — прокомментировал я. — Ладно, вернемся к обсуждению более насущных вопросов. Итак, с первым караваном, думаю, все ясно — там лучше задействовать лишь несколько самых мощных наших мехов, полагаю, это будет мой «Центурион», «Энфорсер» Лизы, «Вархаммер» Свенсена и твой «Остсол», Майкл. Мы будем патрулировать на довольно большой дистанции от транспортов и не особо спешить на помощь им при нападении пиратов. Самое большее, что мы сможем тогда позволить — дать несколько залпов вдогонку налетчикам, но в длительную перестрелку нам вступать невыгодно. Впрочем, я уверен, что пираты всеми силами будут избегать прямого столкновения. А вот второй караван — дело совсем иное. Если все будет удачно, то задействовать придется действительно все силы, включая милицию и Блюхер. Конвой будут охранять прежние силы, но их теперь прикроет мобильный отряд из самых быстрых наших мехов — «Феникс-Хока», «Коммандо», «Клинта» и, скорее всего, «Ассасина»…

— Ты позволишь Анжеле действовать самостоятельно, без твоей опеки? — с долей иронии поинтересовалась Лиза.

— Мне не слишком этого хочется, — вздохнул я, — но не вижу другого выхода. В мобильном отряде мощный и маневренный «Падший Ангел» будет куда полезнее, чем в группе охраны. Я надеюсь, что ее соратники позаботятся о ней. Гораздо больше меня волнует Антон…

На лицах большинства присутствующих отразилось удивление, но сам Бондарев невозмутимо кивнул.

— Да, ты мне уже говорил, — сказал он, — что хотел бы видеть меня, возглавляющим атаку на пиратскую базу, но считаешь более важным, чтобы я управлял «Ассасином».

— Именно. Как полагаешь, Гесс справится с командованием штурма вражеского лагеря?

— Ну, если ты считаешь, что у пиратов практически нет пехоты, то возможно и справится. Он хоть и не профессиональный диверсант, но малый вполне компентентный.

— Какую же роль ты отводишь милиции, капитан? — спросил Майкл.

— Ту, для которой она больше всего и подходит — прикрытия и приманки. Копье мехов Бергмана при поддержке бронетехники вполне может выманить с базы пиратские машины, оставшиеся для ее охраны.

— Думаешь, полковник согласится? — в голосе Лизы звучала неуверенность.

— Почему бы и нет? Это ведь не так опасно, как непосредственный штурм.

— И как ты себе все это представляешь?

— Не знаю, — честно признался я. — В любом случае, это будет сложно.

— Сложно? — усмехнулся Фосетт. — Капитан, это будет не сложно, а практически невозможно. Сам посуди, ну зачем им выходить из лагеря? Они ведь понимают, что пока выходы из ущелья прикрывают «десантники», никто их атаковать не будет.

— Да, это большая проблема, — вздохнул я и глубоко задумался.

Внезапно мне в голову пришла одна идея:

— Ты прав, Майкл, предполагаемый штурм никогда не выманит пиратов из их логова, но есть другая угроза, которая может это сделать легко.

— Думаю, что я догадался, что ты имеешь в виду, — усмехнулся тот. — Угроза уничтожения основных сил бандитов, посланных на перехват конвоя, не так ли?

— Точно, — кивнул я. — Мы с Антоном пришли к выводу, что в нынешней ситуации пираты не будут ограничиваться одними двадцатитонниками, организуя рейды на караваны, а создадут и «группу поддержки» из «Вульверина» и «Дервиша». «Блекджек» и «Пантера», скорее всего, останутся на базе для ее защиты. А значит…

— Ты полагаешь, что, если мы создадим реальную угрозу для пяти мехов нападения, то оставшиеся кинутся им помогать? — в голосе Майкла звучало сомнение. — Не уверен… Как могут эти две машины спасти остальные от разгрома? Скорее уж пираты предпочтут погрузиться на свои десантные корабли и улететь. И почему ты считаешь, что «Пантера» будет одним из тех боевых механизмов, которые будут охранять базу? Единственной причиной, по которой можно оставить несколько мехов в лагере, — отражение неожиданной атаки или, точнее, диверсии пехоты, что, как я понимаю, ты и предлагаешь. Но ведь «Пантера» для этой цели вообще не годится. Сам ведь знаешь, что куритяне создавали ее для использования в качестве машины поддержки разведгрупп и как городского бойца. А эта банда пиратов в идиотизме замечена еще не была. На их месте я бы включил «Пантеру» в рейдовый отряд, ведь и с ее скоростью можно догнать транспорты, а на базе оставил бы «Локуста», подходящего для борьбы с пехотой намного больше.

Я внимательно выслушал слова Фосетта и хорошо их обдумал. Что и говорить, опыта у него было куда больше, чем у меня, и место неофициального лидера отряда он занимал вполне заслуженно. Однако сейчас я не был в полной мере с ним согласен.

— Нет, Майкл, — отрицательно качнул я головой. — Кое-что ты не учел. Прежде всего, если наши рассуждения верны, то пираты не могут улететь просто так. Лично я не сомневаюсь, что вражеский командир находится в «Вульверине» — из всех мехов налетчиков именно он имеет наилучшую защиту и самую совершенную систему связи при высокой мобильности и приличной огневой мощи. И, если бы я был на его месте, то держал бы в экипажах кораблей только самых преданных людей. Такие всегда найдутся. Что касается «Пантеры», то, в принципе, я с тобой согласен, но… Ты не забыл о ее мобильности? Это ведь самый тихоходный мех из легких — его скорость не превышает эту характеристику у моего «Центуриона» или Лизиного «Энфорсера». «Пантера» будет просто задерживать других легковушек. С другой стороны, она действительно совершенно не подходит для борьбы с пехотой, а штурма тяжелой техники пираты могут не опасаться вовсе…

— А вам не кажется, что как раз командир и может остаться на базе? — вклинилась в наш диалог Лиза. — Ведь «Вульверин» очень даже неплохо приспособлен для борьбы с пехотой.

— Сомневаюсь, — протянул Майкл. — Этот мех будет куда полезнее пиратам в «поле».

Мне оставалось только кивнуть головой — здесь других мнений быть не могло.

— Ладно, — хлопнул ладонью по столу Бондарев, — у нас есть такая поговорка — «переливать из пустого в порожнее». А мы как раз этим сейчас и занимаемся. Общий набросок возможных действий пиратов, по крайней мере, как мы это понимаем, у нас есть. Остальное уже частности, которые имеют хоть и важное значение, но отнюдь не первостепенное. Главное — решить, что мы сами-то будем делать.

— Вообще-то, — задумчиво протянул я, — у меня был такой план. Когда легкие мехи пиратов атакуют караван, мы, то есть группа прикрытия, неожиданно нанесем мощный удар по ним, а не будем имитировать бурную деятельность, чего от нас они должны ожидать. Это заставит налетчиков ввести в дело свою мобильную группу. Здесь вступит в дело наша засада из быстроходных мехов. Вот только я сейчас не могу сказать, что же им предстоит сделать — преследовать легкие мехи пиратов, которые все равно уйдут от нашего удара, или атаковать подкрепление налетчиков. В любом случае, я очень надеюсь на то, что такое положение дел выманит оставшиеся на базе машины бандитов, которые попытаются обеспечить тем, кто находится под нашим ударом, безопасный коридор для возвращения в лагерь. На этом этапе, скорее всего, подключится милиция, своими мехами и бронетехникой она отрежет пиратам путь к отступлению. Мы будем иметь перед нашим противником подавляющее превосходство в огневой мощи, так что, полагаю, его разгром будет неизбежным. Вот здесь начинается самое сложное. Как раз в данный момент экипажи десантных кораблей могут попытаться сбежать, ведь помочь своим мехвоинам ведь они все равно ничем не смогут, а в трюмах лежит достаточно сокровищ, чтобы купить новые боевые механизмы для банды или просто роскошно прожить несколько лет каждому из тех нескольких десятков человек, что получат свою долю. Штурм нашей пехоты должен быть стремительным, чтобы предотвратить подобный исход…

— Кстати о штурме, — перебила меня Уинстон. — Если ты хочешь, чтобы его возглавил Герман, то не будет ли разумнее все же пригласить его на это совещание?

Я открыл, было, рот, чтобы ответить, но меня опередил Антон:

— Нет, не будет. Я всецело поддерживаю решение командира сохранять подробности операции в тайне как можно большее время. Учитывая ее сложность и наличие возможных осведомителей пиратов, это единственный способ обеспечить некоторую вероятность ее успешного осуществления.

— Некоторую вероятность, говоришь? — уточнил я.

— Капитан, ты же сам понимаешь, что твой план слишком сложен, а его реализация зависит от очень большого количества факторов, которых мы не можем контролировать.

— Есть идеи получше? — недовольно пробурчал я.

— В том-то и дело, что нет, — вздохнул Майкл. — Если бы нам просто поручили охранять караваны… А чтобы вернуть награбленное, как раз и нужна такая вот операция на самой грани наших возможностей.

— Антон, ты у нас специалист по пехотным операциям и диверсиям, так что оцени, пожалуйста, какова вероятность успешной атаки нашей пехотой базы.

— Давайте посчитаем. Экипажи двух «Леопардов» — восемнадцать человек. Кроме того, не менее десятка техов и примерно человек двадцать пехотинцев — я не думаю, что пираты смогли разместить на «десантниках» большее количество людей. В любом случае, численного преимущества мы не имеем. Что касается качественного… Полагаю, что астронавты и техи серьезными противниками не будут — специализация не та, хотя и сбрасывать их со счетов отнюдь не стоит.

— То есть, думаешь, что штурм тоже, как и вся операция в целом, будет удачным лишь при большой доле везения?

— Откровенно говоря, — да, так что мне будет спокойнее, если милиция «одолжит» нам своих людей. Человек пятьдесят было бы совсем неплохо, а лучше — сотня, хотя бы для количества.

— А не боишься, что они провалят все дело? Специалисты в милиции те еще, сам знаешь.

Неожиданно Антон отрицательно качнул головой:

— А вот тут, пожалуй, я с тобой не соглашусь, Майкл. Наверно, я больше вас всех вместе взятых знаком с формированиями такого рода. Конечно, мехвоины и экипажи машин имеют здесь слабую подготовку, но с пехотой все обстоит несколько иначе. Ее тренировать совсем несложно и достаточно дешево. Пехотное оружие, боеприпасы и снаряжение стоят сущие гроши по сравнению с запчастями и амуницией мехов. Неудивительно, что милицейское начальство во всех Наследных Государствах стремится компенсировать техническую слабость хорошей подготовкой пехоты. А результат полностью зависит от способностей командующего и готовности его бойцов тренироваться до седьмого пота. Бергман кажется мне толковым командиром, а те несколько его бойцов, с которыми мне удалось поговорить, достаточно компетентны. Настоящих профессионалов диверсий и прочих спецопераций среди них, конечно, нет, но их помощь в штурме пиратской базы будет неоценимой. Кроме того, не следует забывать, что пехотинцы милиции досконально знают местные условия и тренированы для действий в них, а у людей Гесса и моих подчиненных такой подготовки нет.

— Значит, полагаешь, что Герман справится с организацией штурма? — уточнил я.

— Еще на Галатее, — отозвался Антон, — я подобрал себе в команду несколько человек, имеющих опыт спецопераций. Если будет надо, то проведу с ними дополнительный инструктаж.

Обсуждать было, в общем-то, практически нечего — все-таки конкретные детали были пока не ясны и полностью зависели от того, что произойдет в ближайшее время. Я отпустил всех, а сам еще долго сидел, задумчиво глядя в окно, за которым давно сгустилась ночная мгла. Из головы у меня все не выходили слова Лизы о циничном использовании собственных друзей. На это можно было бы и обидеться, если бы они не озвучивали мои собственные внутренние сомнения и опасения, что Хайнц и Анжела могут просто почувствовать себя преданными и оскорбленными, из-за чего решат уйти из «Феникса». Разумеется, подобного исхода мне хотелось меньше всего, но какой у меня был выбор?.. И, в конце концов, должны же они понять и простить меня…