Родная кровь

Глава 2

— Ну что, сучьи дети, собрались?

По рядам ополченцев прокатился нестройный гул. Люди стояли под пронизывающим ветром. Кутались в теплые шерстяные плащи. Дождь наконец прекратился, но с востока подул ледяной, пробирающий до костей ветер, предвестник скорой зимы. Тучи летели по небу, словно серые призраки, сердитые и быстрые. Воздух был сырой, одежда быстро впитывала в себя влагу, становилась тяжелой и мокрой.

Я пробрался в задний ряд ополченцев, огляделся по сторонам. Не везет так не везет. К тренировочному лагерю добрался лишь к девяти утра и как раз успел на построение. Ополченцы, еще вчера бывшие кузнецами, механиками, грузчиками и мелкими торговцами, стояли с несчастными лицами, перешептывались. Никому не хотелось учиться ратному искусству. Люди привыкли к тому, что их защищают и оберегают. То там, то тут раздавалось робкое и полное надежды: «Ребята, а может, ну его?.. Посмотрели и по домам?..»

Я упер посох в землю, поправил сумку на плече. Тяжелая, зараза. Каким-то образом умудрился засунуть туда книги и кучу разнообразной мелочовки. Оделся как и накануне. Но штаны и сапоги заменил на новые, более надежные и прочные. Чувствовал себя немного усталым и сонным. Целую ночь не спал, бродил по холодному неуютному дому, пил чай и думал. О себе и братьях. О том, что случилось. Мысли перепрыгивали с одного на другое, путались, заводили в дебри. В конце концов я решил оставить все как есть и плыть по течению.

Лагерь оказался большой. И хотя строили в спешке, выглядел он достаточно внушительно. На одной стороне стенка к стенке стояли длинные приземистые здания — казармы. Тут же приютилась кухня. На противоположной — арсенал и склады. Постройки временные, сделаны из дерева. По весне можно будет сжечь или растащить на бревна, которые потом пойдут для иных дел. Огромная тренировочная площадка наспех утоптана, лужи присыпаны гравием. Лагерь обнесен частоколом из толстых, заостренных сверху бревен. По периметру стояли часовые с алебардами и взведенными арбалетами, смотрели зорко и испытующе. Мол, давай беги, если хочешь, мне охота отточить мастерство, пострелять по движущейся мишени.

Перед строем ополченцев прохаживался высокий худой воин в длинной вороненой кольчуге. Полковник Эльд, наемник на службе Гента и начальник тренировочного лагеря. Уроженец Тарка, морского государства, что расположено к югу от Свободных Земель.

Его темное от загара лицо было иссечено шрамами так сильно, что походило на полосатую кошачью морду. Черные, немного раскосые, колючие глаза с презрением обозревали людей, тонкие губы неприятно кривились. Полковник не говорил, а буквально выплевывал слова с едва заметным южным акцентом.

За спиной тарка выстроился командный состав. Битые жизнью, побывавшие не в одном сражении воины. Плечом к плечу стояли тарки, окранцы и нгарцы, уроженцы мятежных восточных областей Скифрской империи. Разные как по цвету кожи, так и по одежде, по манере держаться. Их роднило лишь одно — взгляд. Блеклые и равнодушные глаза, змеиные, не человечьи. На нас они смотрели как удавы на кроликов.

— Значит, так. — Полковник повысил голос, строго глянул на нас — Ни к чему объяснять прописные истины. Пройдете отбор у сержантов, распределитесь по десяткам. Потом вам выдадут оружие и броню. И сразу начнем тренировки. Времени у нас мало, за зиму вы должны стать хорошими воинами.

— То есть как… — осмелился подать голос кто-то из толпы. — Зимой же холодно.

— А вот так, — неприятно усмехнулся Эльд. — Будете тренироваться даже в глубоких сугробах. Только крепче станете.

Толпа возроптала, заволновалась.

— А жрать нам дадут? — громко спросил тот же человек.

— Дадут, — скривился полковник — Позже.

— А я сейчас бы брюхо набил, — крикнули из рядов. — Да и горячего винца не помешало бы.

Люди вокруг одобрительно загудели, стали кивать головами — да, пожрать бы не мешало. А то как же на голодный желудок прыгать и бегать? Можно надорваться. Да и холодно, в такую погоду надо по домам сидеть, греться у огня.

— Тебя накормят, шутник! — хищно оскалился тарк.

Полковник резко мотнул головой. Тут же подбежали молодцы, закованные в латы. Безошибочно отыскали в толпе провинившегося, за шкирку притянули к командиру и бросили у ног. Эльд холодно посмотрел на молодого парня, что возился на земле, пытался встать, постанывал и покряхтывал. Солдаты не слишком церемонились, по дороге успели дать ему несколько чувствительных пинков.

— За нарушение дисциплины в военное время… — медленно произнес полковник. Во взгляде черных глаз сверкнуло бешенство. — За нарушение дисциплины солдат города Гента приговаривается к десяти ударам плетью.

Воины подхватили парня, оттащили прочь. Привязали к коновязи у казарм. Один сорвал с бедняги плащ и шерстяную рубаху, в руках второго тут же появилась длинная кожаная плеть. Оглушительно щелкнуло, парень взвыл благим матом, дернулся. На голой спине появилась кровавая полоса. Еще щелчок. Кнут разорвал кожу, полетели кровавые брызги.

Толпа угрожающе заворчала. Кто-то взвизгнул — наших бьют. Люди медленно двинулись вперед. Но тут словно из-под земли появился десяток солдат, прицелились из арбалетов.

— Еще шаг — и воины будут стрелять! — рявкнул Эльд. — Кто-то хочет умереть сегодня?

Люди опускали руки, с хрустом сжимали кулаки в бессильной злобе, ворчали, словно цепные псы. Но в конце концов отступили, послушно построились в ряд. На лицах застыли недоумение, страх и растерянность. Раздался последний щелчок плети. Тело незадачливого шутника обмякло, упало на землю. Воины принесли ведро холодной воды, его окатили с головы до ног. Парень пришел в себя и жалобно застонал. Его отвязали, увели куда-то.

— Так будет с каждым, — угрожающе сказал полковник. Прошелся перед толпой, держа руку на рукояти длинного меча. — За нарушение дисциплины — плеть! За побег — смерть через повешение! По законам военного времени. Вас тут пятьсот человек. Будет больше. Из каждого я сделаю воина. Каждый научится держать меч к концу обучения. И еще… это нужно вам, а не мне. В вашу страну пришла война, а не в мою…

Эльд что-то сказал подручным и пошел в сторону отдельной казармы для командного состава. В манере держаться, в каждом движении сквозила гордость и сила вперемешку с жестокостью. Полковник чем-то напоминал старого волка-одиночку.

— Разделиться по десяткам! — взревели сержанты. — А ну быстро, смазка для мечей!

Толпу разогнали пинками и тычками солдаты, стали делить по взводам. Я остался на месте. С тоской посмотрел в неспокойное небо. Глубоко вздохнул, пытаясь унять раздражение. Угораздило же меня так попасть. А ведь сам пришел, мронов глупец! Порядки тут… ммм… интересные. Но, наверное, так и нужно, чтобы превратить обычных мужиков в настоящих солдат. Только я и сам один из этих нежных и ранимых, жутко гуманных людей…

Кто-то пришел сюда налегке, другие притащили с собой целые мешки провизии, бочонки вина. Видимо, надеялись на обычный загородный пикничок. Мол, выпьем с солдатиками, побратаемся, а они нас и отпустят с богом. Но не тут-то было. Во всеобщей суматохе сумки и мешки оказались раскиданы по плацу. Солдаты усердно работали тупыми концами копий и алебард, щедро раздавали удары. Зло орали, брызгали слюной.

— А тебе особое приглашение нужно? — раздался над ухом раскатистый бас.

Я оглянулся, увидел двоих солдат. Воины недобро ухмылялись, держали наготове алебарды для тычков. Я отскочил, углядел рядом неполный еще взвод и затесался между двумя одинаковыми детинами, по виду грузчиками. Солдаты разочарованно скривились, побежали в другую сторону. Оттуда раздался рев и ругань сержанта, глухие удары — нашлись непокорные.

— Изверги! — с ненавистью в голосе прошептал парень слева. — Что творят?!

Я бросил быстрый взгляд, хмыкнул. Детинушка — кровь с молоком, даже сквозь одежду видна могучая грудь, ткань трещит под напором тугих мышц. Парень засопел, утер нос пудовым кулаком. Справа мялся такой же парняга, черты лица один в один. Братья, видимо. Этот угрюмо набычился, злобно пыхтел и смотрел исподлобья. Отовсюду раздавались тихие ругательства, кто-то молился богам, чтобы ниспослали избавление.

Подошел сержант — невысокий крепыш, закованный в латы. Черты лица смазанные и незапоминающиеся, даже голос оказался невыразительным и скучным. Воин придирчиво осмотрел наш десяток, хмыкнул что-то под нос.

— Пошли, что ли, — сказал он и махнул рукой. — За мной! Мы потоптались немного на месте, медленно поплелись за ним. Сержант подвел к небольшому сараю с широкими воротами.

— Каждому по комплекту брони и оружия. Со временем заменим на более удобное. Но сейчас будете привыкать к тому, что есть.

Я заглянул в сарай. Внутри было темно и сыро. Слышалась какая-то возня, скрежет металла и шорохи. Неприятно пахло мокрой тканью и прогорклым маслом. В лицо дохнуло ядреным ароматом смеси лука и крепкого перегара. Я отшатнулся, брезгливо зажал нос пальцами.

— Забирай — обмундирование, солдатик, — проскрипел кто-то из темноты.

Мне в руки ткнулся тяжелый тюк. Я едва успел подхватить, по инерции отшатнулся назад.

— Следующий! — проворчали из темноты.

Я опустил тюк на землю, с интересом осмотрел. Рулоном связаны кольчуга, короткий меч в деревянных ножнах, какие-то накладки, лоскутки из кожи и металлических пластин. Сбоку на бечевке болтался конический шлем-барбют. Простой, без всяких забрал и прочих изысков. Передняя часть открытая, значит, лицо защищено не будет. Тонкая стрелка наносника не в счет.

— Дрянь, — презрительно сплюнул один из товарищей по взводу, широкий бородатый мужик с неопрятной бородой в подпалинах. Наклонился над моей амуницией, пощупал толстым, заскорузлым пальцем. — Металл тонкий, паршивого качества. Наспех сделано.

— Разговорчики! — буркнул сержант. — Забираем обмундирование и за мной. Будем смотреть, на что вы способны.

Справились быстро. Каждый получил свой тюк с железками. Позади выстроилась приличная очередь, подошли остальные десятки. Люди стояли угрюмые, но покорные. Молчали и терпеливо ждали, с тоской наблюдая за летящими по небу черными тучами.

Сержант отвел нас в сторонку, построил в линию.

— Надеть доспехи! — приказал воин. — Живее, новобранцы.

— Может, не надо? — заныл один из грузчиков. — Зачем нам это?

Воин хмыкнул, лениво ткнул парня под ребра кулаком. Удар вроде был не сильный, но детина рухнул как подкошенный, схватился за живот и жалобно всхлипнул.

— Мроново отродье! — рыкнул его брат и пошел на сержанта с перекошенным от злости лицом и занесенными кулаками. — Счас я тебя в блин раскатаю!

Но тут же оказался на земле с разбитым носом. Я улыбнулся — а сержант не лыком шит. В который раз убеждаюсь, что первое впечатление, как правило, обманчиво. Выглядит сонным и вялым, нарочито расслабленным. Но бьет быстро и хлестко, прицельно. Движения уверенные, отработаны годами тренировок и боев. Значит, жизнь была неспокойная, раз приобрел такой опыт. Наши стражники по сравнению с наемниками выглядят жутко неуклюжими и медленными. Хотя это все равно что сравнивать дворняг и волков. Первые все больше лают, кусают лишь в самом крайнем случае, а вторые убивают сразу.

Сержант вновь расслабился. Потер кулак, ушибленный о крепкий череп грузчика. Испытующе глянул на остальных. Все покорно развернули тюки, стали натягивать кольчуги, цеплять к поясам ножны. Братья, постанывая и покряхтывая, поднялись с земли. Один держался за живот, второй размазывал кровь, хлещущую из носа. В глазах теперь остался лишь раболепный страх. Ребята схватились за свои свертки и стали напяливать доспехи, трусливо оглядываясь на командира. Но броня была явно не по размеру. Железные кольца хрустели и трещали, кольчуги растягивались. Шлемы тоже оказались маловаты. Братья помогали друг другу, спешили. Но получалось откровенно бестолково.

Глаза сержанта остановились на мне, черные зрачки сузились.

— Эй ты, с посохом… Чего стоишь столбом?

— Я не думаю, что мне это нужно, — сказал я и пнул сверток у ног.

Воин задумался, лениво почесал небритую щеку.-

— А тебе думать не положено, — хмыкнул наемник. — Ты должен выполнять.

— Да ну? — хмыкнул я и нагловато ухмыльнулся.

— Воин, шаг вперед! — зарычал сержант. — Проверим, на что ты способен.

Я повиновался. Сумку с книгами снял с плеча, положил на землю, чтобы не мешала. Перехватил посох поудобнее. Ясно было: хочет поучить меня уму-разуму, вдолбить уважение к командиру. Заодно преподаст урок остальным, заставит повиноваться беспрекословно.

Воин окинул меня быстрым взглядом. Сержант отметил ширину моих плеч, рост, прикинул вес, сколько в теле тугих мускулов, а сколько вялого жирка. Лицо было все такое же невыразительное, но глаза стали острыми и холодными, как наконечники копий.

Командир шагнул ко мне и резко ударил в лицо. Я увернулся, но бить в ответ не стал, остановился в ожидании. Воин поморщился — решил, что это случайность, новобранец не может быть таким прытким. Налетел на меня вихрем, разразился целой серией ударов. Но я каждый раз уклонялся. Для меня его движения были медленными и вялыми. Хорошо, что успел заранее шепнуть простенькое заклинание. Оно повысило мою скорость, увеличило силу и немного замедлило время в восприятии. Сержант наконец понял, что я издеваюсь, и потянул руку к рукояти меча.

— Не советую, — проворчал я.

В груди колыхнулась черная злость. Умом я понимал, что это необходимо, что людей надо учить ратному делу. Иначе потом будут дохнуть как мухи. Но вторая часть натуры протестовала, визжала и кривлялась — мол, я что, крайний? А оно мне надо?

В моей ладони возник небольшой огненный шар, вспыхнул ярким оранжевым светом. Сержант отшатнулся, прикрылся рукой от волны колючего жара. Но волосы на голове все равно тлели и плавились. На лице воина отразился испуг, глаза полезли на лоб. Я зловеще ухмыльнулся и подмигнул.

За спиной ахнули, выругались. Весь взвод дружно сорвался с места и отбежал на безопасное расстояние. Оттуда глазели с открытыми ртами, тыкали пальцами. Еще бы — очень опасный боевой маг неведомо как затесался в ряды простых ополченцев.

— Эскер, ты же обещал! — раздался за спиной низкий рыкающий голос.

Я потушил огненный шар, обернулся и сделал невинное лицо. Брат стоял, скрестив толстые волосатые руки на груди, смотрел с прищуром.

— Извини, Тох, — пробормотал я. — Это в целях самозащиты.

— Знаю я твою самозащиту, — хмуро ответил брат. — Скоро за каждое неосторожное слово будешь бить молниями. А я еще решил посмотреть, как себя поведешь, специально не встретил. И ты сглупил. Магия — не игрушка и не способ показать, что ты круче.

— Капитан Альен? — Сержант вопросительно посмотрел на оборотня, перевел взгляд на меня.

— Сонный, расслабься, — хмыкнул Тох. — Это дело семейное.

— Так бы и сказал, — скривился сержант. Во взгляде промелькнуло неудовольствие и уязвленное самолюбие. Воин развернулся и пошел давать нагоняй сбежавшему десятку.

Я подобрал сумку, перекинул через плечо. Вопросительно глянул на брата. Тох фыркнул, махнул рукой:

— Пошли, дело есть.

Я кивнул, поплелся за Тохом. Пристроился сбоку, скромненько молчал. Даже глазки потупил.

— Эскер, не корчи из себя оскорбленную невинность, — хмыкнул брат. — Знаешь же, что виноват. Ведешь себя словно подросток, которому дали в руки волшебный меч. Помнишь, как в старой сказке? Жаждешь покарать обидчиков. Разрубить от плеча до паха тех, кто сделал бяку или глянул не так. Глупо. Тебе досталось наследие тех, кто отстаивал свободу, честь и достоинство нашего края. Не думаю, что маги Серого Ордена одобрили бы такие глупости…

— Прости, Тох, — искренне сказал я, понурив голову. — Действительно, глупо. Меня захлестнула эйфория от свалившейся на голову Силы. Хоть и знал, что так будет, готовился бороться сам с собой. Знаешь, как бывает. Чувствуешь себя властелином мира, вершителем судеб и прочее. К тому же мне просто не нравится затея. Хоть я и согласился, но это вроде как из-под палки. А из-под палки никто работать не любит.

— Да я сразу понял, — усмехнулся брат. — Ты слишком упрямый. В детстве корчил кислые мины, капризничал и злобно сопел, если что-то не нравилось. Сейчас то же самое, только чуть по-другому. Ты должен принять идею всей душой. А убедить тебя до конца мне не удалось.

— Ты очень хорошо меня знаешь, — признал я, удивленно вскинув брови. — Даже не догадывался.

— Ты мой брат, Эскер, — вновь хмыкнул оборотень. — И этим все сказано.

— Аш тоже брат, — заметил я. — Но, как оказалось, знает меня очень плохо.

— Он другой человек, — скривился Тох. — Эгоист и даже эгоцентрист. Весь мир вертится лишь вокруг него.

— И зачем нужны эти братья, когда я самый красивый, умный, замечательный, богатый… — подхватил я.

— Примерно так, — горько улыбнулся оборотень. — Но Мрон с ним, сейчас речь о тебе. Ратному делу учиться не хочешь… Поэтому у меня есть другое задание.

— С этого места поподробней, пожалуйста, — попросил я и заинтересованно уставился на Тоха.

— Что глаза вылупил? — хохотнул брат. — Все просто. Проехать из пункта А в пункт Б, отвезти кое-какие бумаги, поговорить с важными лицами, сходить в разведку. Думаю, задание тебе по плечу.

— Как-то размыто, — скривился я.

— Не спеши, Эскер, — кивнул Тох. — Узнаешь.

Мы пересекли площадку, подошли к казармам. Тох направился к крайней. Помнится, именно в нее зашел полковник Эльд. Обитель командиров. Здание, если, конечно, можно назвать его столь гордо, больше походило на сарай. Строители ставили наспех, без фундамента, колонн и прочих изысков. На грубо ошкуренных бревнах виднелись следы от ударов топора. Еще довольно свежие, не успели потемнеть от непогоды. Окошки маленькие и узенькие, скорее даже бойницы, закрыты тяжелыми ставнями, что при необходимости могут сдержать стрелы и острые топоры.

Тох задержался на пороге, поправил ремни и подтянул доспехи. Я фыркнул — дурость эта армия. Все не как у людей. Но брат выглядел браво, да и командир, видимо, из него вышел неплохой. Мощный и широкий, заросший жесткой черной шерстью. На груди и плечах тяжелые, в палец толщиной, пластины доспеха. У пояса огромная секира, острая и смертоносная на вид. Взгляд у Тоха холодный, даже пронзительный. Голос зычный и низкий, какой и положен настоящему командиру, чтобы подчиненные слышали еще издали, боялись и прятались по щелям.

«Странно как-то, — подумал я. — Люди обычно всю жизнь носят маски. Кто-то играет роль умника, кто-то косит под дурачка или прикидывается смельчаком. Потому что так удобно. Никто не будет обращать внимания, тыкать пальцем. Но именно сейчас все выплывает на поверхность. Сразу видно, кто есть кто. Маски сползают, отваливаются по кусочкам. Обычный фермер, добродушный и веселый Тох, оказался яростным и злым бойцом, отцом-командиром. Ведь раньше интересовался исключительно своими свинушками, посевами, жил тихой семейной жизнью… Иные, а их большинство, оказались жадными и трусливыми, хотя всю жизнь слыли добропорядочными, совестливыми, даже патриотами. Я и сам так привык к своим личинам, что не могу вот так запросто от них избавиться. Одна исчезает, а под ней оказывается другая…»

Брат дернул дверь на себя, едва не вывернув из петель, шагнул внутрь. Меня окатило волной теплого воздуха, дохнуло свечной гарью, табачным дымом, вином и крепким мужским потом. От резкой смены освещения я на миг ослеп, заморгал, пытаясь приспособиться к полутьме. Кожу рук и лица теперь покалывало, щеки сразу же запылали. Мы прошли по длинному коридору. Я щупал темноту руками, упасть и разбить нос не хотелось. Тох внезапно остановился. Я врезался в широкую спину, отшатнулся назад.

— Что тебе, Альен? — раздался резкий, лающий голос.

— Я по поводу вчерашнего вопроса, Эльд, — громыхнул Тох.

— Ну так проходи, присаживайся. Вина?

— Спасибо, но лучше кофе. На двоих.

— Прекрасно, Ирна только сварила. Ты не один?

— Со мной подходящий кандидат для нашей миссии.

— Хм… Даже так? — В голосе полковника послышался интерес и удивление. — Разберемся.

Я привык к освещению и с интересом осмотрелся. Комната небольшая, но уютная. Стены голые, лишь на гвоздике у выхода висят ножны с мечом. В углу очаг, прогоревшие угли багрово тлеют. Иногда вспыхивают острыми язычками пламени, но тут же тухнут. Окон нет, густую тьму разгоняет пламя свечи, что стоит на грубом письменном столе.

За столом в большом кресле восседал полковник Эльд. Тени делали лицо воина немного страшноватым. В черных глазах плясал отраженный огонек свечи.

Тох плюхнулся на стул, блаженно потянулся. Зевнул во всю пасть, хрустнул суставами. Эльд достал из ящика стола две глиняные кружки, разлил кофе из фыркающего кофейника. Оборотень подхватил одну кружку, передал мне, вторую взял сам и залпом осушил. Крякнул, вытер губы тыльной стороной ладони.

— Каждый раз удивляюсь, — хмыкнул южанин, — как ты можешь хлестать кипяток?

— Легко, — хохотнул Тох. — Хочешь, научу?

— Пожалуй, не стоит, — улыбнулся полковник. — Я кофе люблю пить медленно, маленькими глоточками. От напитка нужно получать удовольствие.

Кружка была горячая, ноздри щекотал чудесный аромат. Я отхлебнул чуть-чуть, зажмурился, прислушиваясь к ощущениям. Такого кофе раньше не пил. Сорт хороший, да и сварен прекрасно. Горло обожгло, горячая волна пронеслась по пищеводу, согрела тело и очистила разум.

Я потоптался на месте, скромненько кашлянул. С сожалением посмотрел на кружку, но сделал усилие над собой, поставил на стол. Черные глаза полковника обратились на меня. Взгляд немигающий, острый и холодный. Эльд нахмурился, пожевал губами.

— Странный тип, — произнес тарк, ничуть не стесняясь — Кого ты мне притащил?

Тох ухмыльнулся, в темноте опасно блеснули острые клыки.

— Это маг, Эльд. Хороший маг.

— Маг, говоришь… — задумчиво произнес южанин. Взял в руки гусиное перо, попробовал остроту заточки. — А что за маг? Огневик? Водяной? Воздушник?.. У вас есть диплом об образовании, молодой человек?

Эльд вопросительно посмотрел на меня, отложил перо. Я смущенно шаркнул ножкой, потупил взор. Ну и как прикажете объясняться? Рассказывать всю историю? Да и диплом… Глупо требовать такое. В наше время дипломов у каждого по несколько штук. О высшем ремесленном, магическом, экономическом или юридическом образовании. Даже самый тупой грузчик имеет два или три диплома, подтверждающих, что он очень умный, образованный и тонко чувствующий. В обществе, где все покупается и продается, это — приятная мелочь, которую можно себе позволить, если есть немного денег. Еще в благословенные времена студенчества я повидал этих… что вроде бы числились, но являлись лишь на сдачу экзаменов с карманами, набитыми золотом. На нас, грызущих гранит науки, смотрели презрительно, общались сквозь зубы. В общем, делали вид, что именно они короли жизни, а мы так — пыль и прах. Так что в наше лживое время надо смотреть на содержание, а не на форму. Тот же грузчик может хорошо одеться, напялить очки, сделать умное лицо. Магистр юридических наук готов. Самое грустное то, что для многих красивая бумажка с золочеными буквами важнее, чем настоящие знания.

Я беспомощно развел руками и смущенно улыбнулся. Тох понял, бухнул кулаком по столу.

— Эльд, не глупи! — рыкнул брат. — Тебе бумажки нужны или человек? За Эскера я ручаюсь.

— Ты прав, — медленно кивнул полковник. — Просто хотел поинтересоваться… И все-таки какой магией вы владеете, юноша?

— Разной, — буркнул я. — Всего понемногу.

— Хм, — пробормотал южанин. — А такое возможно? Насколько я знаю, лишь магистры университетов владеют несколькими Стихиями. И то не в совершенстве. Но для магистра вы слишком молоды.

— Эльд, отстань от парня, — фыркнул Тох. — Поверь мне на слово, Эскер справится.

Полковник вперил взгляд в оборотня, тот принял вызов. Около минуты играли в гляделки. Наконец южанин тяжело вздохнул, устало потер виски.

— Раз ты так говоришь, Альен… Тебе я верю.

Я закусил губу. Порядком достало, что обо мне говорят, как о скаковой лошади. Добежит, не добежит. Возьмет барьер или нет. Сейчас бы молнией шарахнуть для острастки, показать удаль. Но лучше промолчу, ну их к Мрону! Люди военные, а значит, прямолинейные и специфически мыслящие. Могут и в морду дать. Или же объявить предателем, шпионом Скифра. Наденут петлю на шею, и прощай, Эскер. Хотя Тох не допустит, да и я не дамся…

— С чем я должен справиться? — спросил я угрюмо, сжав посох покрепче.

Отцы-командиры переглянулись. Эльд поморщился, а Тох ослепительно улыбнулся. Полковник встал из кресла, прошелся по комнате. Спину держал идеально ровно, черные как уголь глаза затуманились.

— Задание в общем-то простое, — задумчиво произнес тарк. — Нужно доставить в трактир «Жирный гусь», что под Лугаром, пакет документов и писем. Само заведение используется нами как перевалочный пункт для организации всяческих операций. Тебя встретят…

— Так я должен быть простым гонцом? — не удержался и разочарованно протянул я. — Всего-то…

— Не перебивай! — резко сказал полковник. Темные глаза яростно сверкнули. Я прикусил язык, поежился. Ну его к Мрону, еще пену пустит и кусаться будет. Не поймешь этих военных. Южанин справился с раздражением, продолжил: — Все не так просто. В трактире собирается группа, что должна провести глубокую разведку на территории империи. Ты будешь вместе с ними, поможешь. Маг уже есть, но второй не помешает. Ваша задача — проникнуть в стан противника, узнать точную численность, вооружение. Кроме того, нам нужны планы имперского командования. Когда собираются выступать, какие козыри за пазухой. Задача ясна?

Я ошеломленно потряс головой, едва удержавшись, чтобы не присвистнуть. Эк забрал! Хотя Эльд прав. В войнах побеждает более осведомленный. А нам информация очень нужна. Мы заведомо слабее, поэтому нужно хитрить, изворачиваться.

— Ясно, — кивнул я. — Сделаю.

Эльд вернулся за стол. Покопался в ящике, выудил круглый кожаный футляр.

— Здесь документы. Постарайся не потерять. Иначе найду и четвертую. По прибытии будешь исполнять команды тамошних офицеров. Альен, организуй ему лошадь, провиант и прочее. Сам знаешь.

— Конечно, Эльд, — легко согласился Тох.

Я взял футляр, внимательно осмотрел. Тяжелый и шершавый на ощупь. Сделан из дерева, покрыт кожей и металлическими полосами. Крышка запечатана сургучом. Сбоку болтается нитка с оттиском герба города.

Брат поднялся со стула, поправил секиру на поясе и махнул мне рукой. Я с облегчением вздохнул. Хоть и не испытывал никакого страха и раболепия, но в присутствии полковника чувствовал себя скованно. Камень, а не человек, сгусток воли и жестокости.

Мы вышли из казармы, остановились за порогом. Холодный воздух прошелся по коже шершавой щеткой, проник в грудь и ожег легкие. Я закашлялся, стал укладывать в сумку футляр с документами.

Сержанты вовсю гоняли ополченцев. Те бегали и прыгали, орудовали тяжелыми деревянными мечами и тупыми учебными копьями. Отовсюду слышались крики, натужное пыхтение. Иногда раздавался рев командиров, прерываемый звонкими ударами и стонами новобранцев.

— Круто взялись, — хмыкнул я.

— По-другому нельзя, Эскер, — ответил Тох. — Нужно сразу вдолбить повиновение. Иначе разбегутся, попрячутся кто где. Слишком ленивые и трусливые. Пусть покричат о правах человека, гуманизме. Рано или поздно успокоятся.

— Вы хотите переломить сознание, впихнуть в него новые истины, — понял я. — Это будет нелегко.

— Другого пути нет, — виновато сказал брат. — Тебе тоже не помешало бы немного поупражняться с мечом.

— Обойдусь, — отмахнулся я. — Хотя ты прав. Может, позже, да и не в вашем зверинце.

— Как хочешь, — пожал плечами Тох. — Я хотел как лучше. Магия вещь зыбкая. А меч и кулаки всегда при тебе.

Я вспомнил историю Мгира, бывшего хозяина посоха, и зябко поежился. Брат прав. От ножа в спину даже волшебство не защитит. От подлости вообще нет защиты. Да и на любую силу есть другая. Если бы не так, мне не пришлось во время стычки в библиотеке бить Катрин по симпатичной мордашке. Тогда только кулаки и выручили. Эльфийка не учла этого, допустила спасительную для меня ошибку в защитных заклинаниях. Иначе раскатала бы меня в блин по полу читального зала.

— Мм… — пробормотал я. — Но ведь менять решение поздно?

— Пожалуй, да, — улыбнулся Тох. — Ты должен выполнить важное задание.

— Ох уж эта ответственность, — проворчал я. — Начинаю сомневаться, правильно ли поступил. Может, лучше тут отсидеться…

— Ты не сможешь, — уверенно сказал брат. — Я тебя знаю.

— Не смогу, — легко согласился я. — Но надо ж побухтеть, что гады в тепленьком местечке пристроены, а я за родину жилы рву.

Тох от души расхохотался, хлопнул меня по плечу тяжелой медвежьей лапищей. Я покачнулся, обиженно фыркнул. Не могу пожаловаться на худосочное телосложение. Сам широкоплечий и сильный. Даже грудь колесом, и вовсе не вогнутым. Но в сравнении с братом — так, мелкая букашка.

— Хороший признак, — одобрил брат — Ты начинаешь проникаться идеей, принимаешь задание как сверхважное… Значит, действительно жилы порвешь, а выполнишь. Ты с нами, Эскер. Это радует.

Я хмуро посмотрел в неприветливое небо. Окинул взглядом безрадостный серый мир. Ненавижу осень. Природа агонизирует, живое или умирает, или готовится к спячке. И самому хочется… в спячку, что ли. Как медведю или лягушке. Спать, видеть прекрасные цветные сны.

Ветер вроде бы начинал стихать, но вновь пошел слабый дождь вперемешку с острыми льдинками. Я поежился, перебрал в уме заклятия, что могли бы помочь согреться. Лучше бы назад к тлеющему очагу и кружке горячего кофе. Но кто сказал, что в мире есть справедливость?

— Давай покончим с формальностями, — попросил я.

— Хорошо, — кивнул Тох. — Лошадь готова. Провиант и необходимые мелочи в седельных сумках. Тебе нужно что-то захватить дома?

— Нет, — покачал я головой.

— Оружие?

— Я сам оружие, — ответил я. Но, поколебавшись, согласился: — Меч не помешает. На всякий случай.

— А случаи бывают разные, — поддержал брат. — Правильно мыслишь. Пойдем.

Тох двинулся через площадку к виднеющейся невдалеке конюшне. Я поплелся вслед за ним. Пути назад отсечены. И хотя до сих пор внутренне упирался, тешил себя мыслью, что свободен в выборе, что если захочу, то пошлю к Мрону всех и вся, где-то на грани сознания засела мысль — поздно трепыхаться, началась новая жизнь. С другими заботами, тревогами и мыслями.

— Твой конь, — сказал Тох и показал пальцем на серого мерина, привязанного к коновязи.

Я критически осмотрел его, почесал затылок. В лошадях не разбираюсь, хоть и вырос в деревне. Конь по виду смирный. Из той рабоче-крестьянской породы, что с удовольствием тягают огромные возы с мешками зерна или муки, но очень неохотно переходят на рысь. О галопе и речи нет, только медленным, но уверенным шагом. Морда сонная и добрая. Мерин сочно хрустел овсом в корыте, с вялым любопытством смотрел на меня и помахивал коротко остриженным хвостом. Седельные сумки бугрились поклажей, слева к седлу был прикреплен длинный и широкий меч.

— Справишься? — спросил брат и ласково похлопал коня по загривку.

— Постараюсь, — неуверенно ответил я.

— Тогда в добрый путь, — благословил Тох. — Если поторопишься, к вечеру будешь на месте.

Оборотень отвязал поводья и бросил мне. Я с трудом влез в седло, кое-как пристроил посох на луку. Конь подо мной переступил с ноги на ногу, недовольно покосился. Я покачнулся, ругнулся сквозь стиснутые зубы. В горле появился противный твердый ком, голова закружилась. Никогда не любил ездить верхом. Ребята в деревне обожали кататься с ветерком и откровенно скалили зубы над моими неуклюжими попытками.

— Спокойней, животина, — буркнул я. — Я тебя не обижу. И ты меня того… не трогай.

— Эскер! — позвал Тох.

— Да? — отозвался я, справившись с приступом тошноты.

— Береги себя!

Я глянул на брата. Ликантроп был серьезен как никогда. Угрюмо смотрел из-под мощных надбровий, в глазах плескалась тревога и неподдельное беспокойство. Я понял: он хочет сказать еще что-то, но борется с собой. Боится, что приму за слабость или малодушие. Да и выходить из образа бесшабашного оборотня трудновато. Мялся, словно юноша на первом свидании, не знал, куда деть руки. Нарочито небрежно поправлял доспехи, чесал шерсть на животе. На душе у меня потеплело. Замечательно, когда о тебе беспокоятся. Я кивнул, улыбнулся уголком рта.

— Все будет хорошо, Тох, — бодро сказал я. — В обиду себя не дам. И ты тоже… осторожней тут.

Толкнул пятками бока коня, потянул за поводья. На прощанье махнул рукой и отвернулся. И так слишком долго прощались.

У ворот лагеря часовые придирчиво расспросили, куда направляюсь, что везу. Глаза настороженно поблескивали сквозь прорези в глухих шлемах. А вдруг дезертир? Но успокоились, когда я продемонстрировал футляр с печатью города, немного приоткрыли створки.

Я выехал на дорогу к Лугару и отпустил поводья. Конь сразу же сбавил шаг, побрел едва-едва. Конечно, красивей нестись лихим галопом, гикая и улюлюкая, расправив плечи и подставив лицо холодному ветру. Но герой из меня аховый. Не хватало еще навернуться с такой высоты и пропахать носом борозду в земле. Дело спешное, но лучше следовать пословице: тише едешь — дальше будешь.

Мысли путались, перескакивали с одного на другое. Возвращались к одному, четкому и емкому — война. Как оно будет? Что произойдет?.. Свободные Земли не воевали много лет. От тихой, сытой жизни люди размякли, расслабились. Никому не хочется брать оружие в руки. Каждый надеется, что беда пройдет стороной, а мы пересидим, подождем. Пусть дураки льют кровь в бессмысленных сражениях…

Широкая дорога оказалась почти пуста. А ведь раньше была запружена телегами, набитыми рудой и углем, металлическими болванками, зерном, различными товарами. Торговые караваны ходили каждый день. Да и простых путников хватало. Теперь всего этого не было. Лишь пару раз мимо меня пронеслись одинокие всадники. Закованные в доспехи, на могучих конях. Раньше таких не замечал. Наверное, бывшие мастеровые, променявшие кузнечный молот или соху на меч и копье. Меня провожали презрительными взглядами, кривились. Еще бы: я резко контрастировал с их бравым видом, ехал на кляче. И хотя к седлу был приторочен меч, да и куртка больше походила на боевую, но воинственного вида не получалось.

Посох сильно мешал. Я попытался перехватить его на манер копья, но рука быстро устала. Разозлившись, спешился и порыскал в седельных сумках. Довольно быстро нашел веревку — Тох обо всем побеспокоился. Я сделал петлю, накинул на древко и забросил посох себе за спину. Так стало немного лучше. Неудобно, деревяшка натирала спину, ударялась в позвоночник. Но хотя бы терпимо.

Я вновь уселся на коня, заставил его ускорить шаг. За спиной раздался грохот копыт. Я оглянулся, увидел, что меня нагоняет всадник на взмыленной лошади. Он скакал галопом, гикал и что-то кричал. Как раз из тех восторженных героев, описанных и расхваленных в дамских романах: лицо открытое, яростное и красивое. Глаза горят жаждой приключений и подвигов. За спиной красиво развевается синий плащ. Правой рукой юнец удерживал поводья, левая покоилась на рукояти длинного меча.

Я отвернулся, еще больше съежился в седле. Пусть проезжает, мне до него дела нет. Но когда цокот и бряцание доспехов звучали уже совсем рядом, раздался лихой свист. Конь воина затормозил, выбивая искры, перешел на шаг. Я посмотрел исподлобья, но промолчал.

Конь ронял пену с удил, мокрые бока ходили ходуном. Воин сидел в седле неестественно прямо. На меня посмотрел орлом, сверкнул белозубой улыбкой. Голубые глаза полыхали бесшабашным весельем, длинные светлые локоны красиво ниспадали на плечи. Он был выше и крупней меня, молодое тело бугрилось мускулами. Воин не отнимал руку от рукояти меча, ведь это выглядело красиво и гордо.

— Куда едешь, путник? — выкрикнул парень в молодецком запале.

— В Лугар, — скупо ответил я. — По делам.

— Ты слышал, будет война! — воскликнул он.

Парень улыбался, в глазах горел неподдельный восторг. Он раздувался от важности, но тут же забывался, начинал по-детски радоваться. Я хмыкнул, подивился чистому, бесхитростному лицу. Неужели у нас еще остались такие? Ненамного младше меня, но в голове, похоже, пусто. Совсем. Лишь недавно отправился в путь и уже умудрился загнать коня. Что недавно, так видно по еще чистой одежде. Через несколько тысяч шагов жеребец падет, и молодой дурак сломает шею. С таким связываться себе дороже. Его обязательно потянет спасать прекрасных дам, побеждать драконов и прочих чудовищ. В общем, не жилец.

— Да, я знаю, — кисло ответил я. — Но что хорошего?

— Ну как же?! — изумился парень. — Будет место подвигу и героизму! Можно показать себя, побить проклятых имперцев!

— Да-да, — согласился я покорно, а про себя подумал, что не ошибся. — Подвиги, героизм…

— Поехали со мной, путник! — предложил парень. — Будем драться в первых рядах. А потом пойдем войной на Скифр.

«Вот еще одна крайность, — подумал я тоскливо. — Кто-то ищет щель, где можно затесаться и переждать. Их большинство. А кто-то сам рвется навстречу войне, наскребает приключений на пятую точку. Первые — трусы и подлецы, вторые — просто дураки. Но почему так мало патриотов? Таких, как мой брат. Которые с грустью понимают, что драться нужно, и мужественно встречают опасность, не бросаясь при этом на рожон».

— Извини, парень, — проворчал я. — Но у меня другой путь.

Воин скривился. В честных голубых глазах появилось презрение. Он фыркнул, наполовину вытащил меч из ножен, словно захотел разрубить меня, нечестивца. Но потом одумался, отпустил рукоять клинка.

— Трус! — рыкнул парень бешено. — Мерзкий трус!..

Ударил шпорами, гикнул и умчался вдаль, не оборачиваясь. Я покачал головой, губы сами собой растянулись в грустной улыбке. Его слова задели меня за живое, но я сумел подавить раздражение. Такие люди опасны сами по себе. Ведь обладают неистощимой энергией и даром убеждения. В сердцах горит жаркое пламя, что может воспламенить и других. За ними хочется идти, проникаясь несокрушимой, почти фанатичной уверенностью. Еще бы и капельку ума, так вообще цены бы им не было. В погоне за славой подобные «герои» могут угробить не только себя, но и кучу народа. А если выживут после передряг и поумнеют, что вряд ли, то буду винить «злой рок», который их преследует, приносит смерть друзьям и спутникам…

Дорога сначала шла прямо, потом стала петлять меж холмов и оврагов. По обе стороны виднелась непролазная чаща. Листва еще не вся облетела. В глазах рябило от ярких красок. Кроны полыхали ярко-желтым, багряным, коричневым. Изредка встречалась зелень, но не восхитительно изумрудная, как весной или летом, а бурая, мертвая и вялая. Было очень тихо. Не совсем, конечно. Но звуки доносились непривычные, странные для слуха городского жителя: трещали ветви деревьев, шуршали опадающие листья, булькали капли дождя, падая в лужицы. Даже цокот копыт и фырканье лошади звучали неестественно гулко. Пахло сырой землей и дождем.

Вдруг навалилось странное оцепенение и страх. Я почувствовал себя очень маленьким и одиноким, ничтожным в мире, заполненном лишь шелестом листвы и дождя. Тишина давила, заставляла вжимать голову в плечи. Хотелось что-то сказать, услышать хотя бы собственный голос. Но слова застревали в горле, потом и вовсе исчезли. Я смирился, зажал страх одиночества в тиски воли.

Проехал я уже довольно много, примерно четверть пути. Если двигаться в том же темпе, к вечеру обеспечен горячий ужин в трактире и мягкая постель. В животе утробно заворчало. Я вспомнил, что с утра не ел — кружка кофе не в счет. Надо порыскать в седельных сумках, быть может, найдется что-то интересное. Поесть можно и не слезая с коня…

И тут мне по нервам словно стегануло огненным кнутом. Опасность! Я остановил мерина и огляделся. С уцелевших листьев шумно срывались целые водопады воды. Нет, вроде бы просто ветер. По прошлым путешествиям помнилось, что впереди дорога ныряет в неглубокий овраг. Сейчас он был укрыт от моего взора ветвями деревьев и серой пеленой дождя. Для засады место очень удобное. Я застыл, активировал призрачные щупы магических чувств. Казалось, все спокойно, но до оврага волшебное зрение не доставало. Да и неприятное ощущение надвигающейся беды никуда не делось.

Конь фыркнул, обеспокоенно прянул ушами. Хм… Тоже почувствовал? На всякий случай я пробормотал несколько защитных заклинаний, взял посох в руку. На артефакте тоже заклятий хватает: в свободное время старался, прикреплял. Я перебрал их в уме и немного успокоился. Несколько защитных и целая куча атакующих. В случае чего смогу обороняться. Поколебался немного, но отцепил меч от седла и прикрепил к поясу. Владею я им откровенно плохо. Но кто знает, какие опасности подстерегают и что окажется спасительным? Если в засаде люди, то шугану магией, разбегутся. Если нечисть, то тут все средства хороши. В тех книгах, что достались мне по наследству от Серого Ордена, нашлось много нового о различных существах, населяющих наш необъятный мир. Некоторых жутких тварей, например, можно убить лишь хладным железом, ничто иное не возьмет. Другие до зеленых белок боятся обычной соли. Третьих берут лишь самые мощные заклятия из арсенала черной магии…

Я сжал коленями бока лошади, медленно поехал вперед. Десять шагов, пятнадцать… По коже побежали мурашки, а в груди кольнуло — дозорное заклинание наконец сообщило, что впереди живые существа. И одновременно с этим сквозь приглушенный шум дождя донеслись звуки близкого сражения: звон металла, громкие крики и ругань. Я натянул поводья и крепче сжал посох в руке.

«Уж не давешний ли герой ввязался в заваруху? — мелькнула угрюмая мысль. — Такой может. Но как поступить? Подождать, пока порубят друг друга?.. Да, так умнее всего. Мне незачем ввязываться в чужие разборки, своих проблем хватает. Но с другой стороны, неизвестно, сколько еще они будут бодаться. Ехать впотьмах как-то не улыбается. И хотя эти места считаются безопасными, но чем Мрон не шутит. Из отрогов Седых Гор порой забредают тролли, да и ночных хищников хватает…»

Пока я колебался, конь принял самостоятельное решение. Пошевелил ушами, фыркнул и тихонько пошел. Я спохватился только через минуту, резко дернул поводья. Но поздно — ветви деревьев, загораживающие обзор, остались за спиной, и я оказался на виду.

В ложбине кипел бой. Широкоплечий низкорослый бородач, гном по виду, отчаянно отбивался от девятерых дюжих мужиков. Те азартно орали и улюлюкали, неумело размахивая сучковатыми палицами и короткими мечами. Коротышка уклонялся, — ловко кувыркался и прыгал. Время от времени контратаковал, пытался достать недругов огромной секирой. Но те осторожничали, держались на приличном расстоянии, благо длина дубин позволяла. У обочины уже валялись три трупа. В одном я узнал того самого молодого воина, что предлагал отправиться с ним на поиск ратных подвигов. Остальные — явно из той ватаги, что наседала на гнома.

Одного взгляда хватило, чтобы разобраться в происходящем. Мужики, несомненно, были обыкновенными разбойниками. Все на одно лицо — лохматые и заросшие грязью, одетые в обноски, но широкоплечие и мускулистые. Скорее всего, вчерашние крестьяне, которых угроза войны и взлет цен погнали на большую дорогу. От профессиональных бандитов отличало убогое вооружение и непрезентабельный вид. Видно, занялись разбоем лишь недавно, не успели нагулять жирок, заматереть. Потому и нападали не на караваны, а на одиноких путников. Ведь для начала надо разжиться более-менее приличным оружием и набраться опыта. Однако на сей раз они прогадали — гномы отличные воины, даже одиночку убить непросто.

Бородатый коротышка умело оборонялся. Секира в его руках со страшным гулом рубила воздух и, казалось, обладала собственным разумом. Всякий раз оказывалась точно там, где нужно: отбивала сыплющиеся со всех сторон удары, взлетала и падала, разила стремительно, словно змея. Правда, перейти в атаку гному не удавалось. Разбойники, наученные горьким опытом погибших товарищей, не давали коротышке простора для маневров. Окружили и непрерывно молотили дубинами, пытались достать кинжалами. Все силы бородача уходили на защиту. Ответные выпады цели не достигали. Я понял: гибель гнома — вопрос времени. Заметно было — коротышка постепенно выдыхается. Движения с каждой секундой становились все медленнее. По лицу уже текла кровь, кто-то сумел зацепить… Еще немного, и ему конец.

Разбойники и гном были настолько увлечены сражением, что меня просто-напросто не заметили. Я придержал коня и задумался. Назад поворачивать не хотелось. Ждать, пока все закончится, слишком долго. К тому же бандиты могут остаться невдалеке, чтобы подкараулить еще одного путника. И в ловушку попадусь уже я. Лезть в сражение тоже не с руки. Да и кого защищать? Разбойников от гнома или коротышку от них? Бандиты, они и есть бандиты. Отребье и отбросы общества, душегубы. А с гномами у меня связаны неприятные воспоминания. Натерпелся, когда Ргар с сыновьями вздумали заставить меня зачаровать их оружие. К тому же выяснилось, что коротышки предатели. Несколько столетий прикидывались добрыми соседями, а на самом деле приложили руку к роспуску Серого Ордена. И сейчас, когда скифрцы подошли к границам, гномьи кланы сбежали в Седые Горы. Впервые за долгие годы договор о взаимопомощи оказался нарушен, и мы остались один на один против полчищ имперцев…

Я нервно закусил губу, потрогал рукоять меча. Мрон, что делать? Прибить всех? Соблазнительно. И, наверное, правильно. Но тот же Шед наверняка встал бы на сторону того, кто в меньшинстве. В этом что-то есть. Можно не думать, как поступить, не искать правых и виноватых. Живя по кодексу, имеешь кучу железных оправданий…

От мыслей отвлекли громкие вопли, грохот железа. Гном в очередной раз ушел в перекат, выставил секиру в защитную позицию и вскочил на ноги. Однако усталость дала о себе знать: он опоздал буквально на мгновение. Удар тяжелой суковатой палицы сбил его с ног. Оружие выпало из ослабевшей руки и откатилось прочь. Гном застонал, потянулся за рукоятью секиры. Но разбойники не дали ему прийти в себя и с радостным ревом дружно бросились добивать.

— Мрон с ним! — буркнул я, решившись.

Направил оголовье посоха на бандитов и шепнул заклинание. В тот же миг камень в навершии ярко вспыхнул и выстрелил пучком жаркого оранжевого пламени. Сгусток огня сразу же разделился на десяток длинных змеек. Ручейки неторопливо и даже как-то лениво потянулись вперед, к разбойникам, увлеченно избивавшим безоружного гнома. Один из мужиков что-то почувствовал и обернулся. Выпучил глаза, открыл рот для предупреждающего вопля. Но не успел. Огненная змейка впилась бандиту в грудь и превратила его в факел. Пламя тут же опало, на дорогу посыпались черные дымящиеся кости. Второй и третий разбойник погибли так же быстро. Остальные почуяли неладное, заорали от страха и бросились врассыпную. Но убежали недалеко. Пламенные ленточки, словно живые, метнулись следом. Один за другим среди деревьев распускались огромные огненные цветы, вспухали облачка дыма. Волшебный огонь за доли секунды пожирал плоть, одежду и даже железо. На ковер желтой листвы падал лишь серый пепел и мелкие угольки. Через полминуты все было кончено.

Я осмотрел поле брани и поморщился. Хоть мне уже доводилось убивать, но все равно к этому трудно привыкнуть. После летних событий я долгое время просыпался от собственного крика. Все снилось, что пришли мстить души Ледышки и Цыплака. А днем грызла и мучила совесть. Но, наверное, это хорошо — значит, я еще не превратился в бездушного палача…

Конь забеспокоился, испуганно фыркнул и задрожал. Флегматичная скотинка — только дошло, что перед носом полыхает пламя. А может, почуял запах паленого? Да уж, воняет отвратительно… Я погладил его по шее, шепнул несколько ласковых слов и пообещал на первом же привале угостить яблоком. Конь недоверчиво покосился, но успокоился. Подчиняясь команде, медленно спустился в ложбину.

Я спешился и осмотрелся вокруг. Земля истоптана, словно тут прошел отряд на рысях. На листьях несколько пятен крови, горки серого пепла, оставшиеся от разбойников. Рядом обгоревшая палица и оплавленный кинжал. У обочины три трупа. Я подошел к телу молодого воина, с жалостью глянул на бледное обескровленное лицо. Голубые глаза невидяще смотрели в дождливое небо. Капли дождя стекали по щекам и создавали жуткое впечатление, что мертвец плачет. Из груди торчали короткие и толстые арбалетные стрелы. Убили совсем недавно. Кровь еще сочилась из ран, тело не остыло.

— Что ж ты так? — пробормотал я угрюмо. — Подвиги, слава… а так недалеко уехал…

Тяжело вздохнул и еще раз внимательно оглядел место сражения. Следопыт из меня никакой, но картину боя восстановить было нетрудно. Разбойники напали на гнома, тот защищался. Затем появился наш герой и, конечно, бросился на помощь. Зарубил одного из бандитов, но тут подоспело подкрепление. Парня подстрелили из арбалета, попали в плечо. Он свалился с коня, но смог подняться, стал отбиваться от набежавших из кустов мужиков с мечом в руках. Однако с ним не стали связываться, без затей расстреляли из арбалетов. И хорошие доспехи не помогли. Хотя они скорее даже в тягость. Только дураки считают, что лишнее железо дает им какое-то преимущество. Доспехи не защищают от выстрела в упор. Лишь дают шанс, довольно призрачный, по-моему, что клинок или стрела пройдет вскользь. У брони больше минусов, чем плюсов. От магии не спасает, движения сковывает…

«И что теперь? — мелькнула мысль. — Хоронить? Нет времени. Но оставлять на поживу воронам и дикому зверью тоже нельзя».

За спиной раздался слабый стон. Я резко развернулся и увидел очнувшегося гнома. Коротышка ворочался в листьях, постанывал и покряхтывал. С трудом поднялся на четвереньки и ошалело захряс головой. Лишь теперь мне удалось хорошо его рассмотреть. На вид — самый обыкновенный представитель подгорного народа. Еще не дряхлый, но уже давно перешагнувший черту зрелости. Низкий, но массивный, плечи раза в полтора шире моих. Руки толстые, ноги похожи на короткие кривоватые пеньки. Лицо тоже обыкновенное, квадратное и грубое. Лоб испещрен глубокими морщинами… Но по всему видно, что гном непростой, — из богатых. Одет хорошо: шитая серебром синяя куртка с капюшоном, шелковые штаны-шаровары и дорогие сапоги из мягкой кожи. Да и полыхающая рыжиной борода слишком ухоженная: очень длинная, без обычных для кузнецов подпалин.

Гном угрюмо глянул из-под косматых бровей, поморщился от боли. Уселся на колени и принялся выдирать листья из бороды и волос, стирать кровь и грязь. Коротышку отделали на славу: лицо в ссадинах и синяках, щека окровавлена. Но вроде жив и здоров, серьезных ран нанести не успели. Помяли немного и оглушили, не более.

Я отвернулся и вскарабкался на коня. Огляделся, устало вздохнул. Желтые листья медленно падали с веток, укрывали мертвого воина ярким саваном. Тихо моросил дождь, звонко стучали капли. Даже странно, словно и не было никакого боя. Портил впечатление лишь запах крови и паленой плоти. Мрон, как паршиво! Не успел далеко отъехать от Гента, а уже попал в историю…

— Маг, почему ты меня спас? — раздался низкий рокочущий голос.

Гном уже успел подняться с земли и отыскать свое оружие. Теперь стоял невдалеке и сверлил меня мрачным взглядом. Секиру упер в землю в знак того, что настроен мирно. Но по напряженной позе и сжатым кулакам стало ясно, что бородач в любой момент готов разразиться градом ударов.

— Тебе нужна причина? — буркнул я. — Ее нет. Я просто проезжал мимо.

Подгорный житель недоуменно поскреб макушку. Лицо осталось каменно-спокойным, но в маленьких глазах сверкнуло удивление.

— Ты мог подождать, пока эти… — произнес коротышка и указал пальцем на труп разбойника, — сразят меня.

— Я очень спешу, — скупо ответил я.

— Тогда почему не убил всех? — продолжал допытываться гном. — Ведь вы считаете нас предателями.

— А что, зря? — фыркнул я и поморщился — в голосе сама собой проскользнула злость. — Договор о вечной дружбе первыми нарушили вы.

— Клан Стали не предавал людей, — прорычал гном и яростно сверкнул глазами. — Мы не несем ответственности за остальных.

Я удивленно приподнял бровь и внимательно глянул на бородача. Тох упоминал, что один из гномьих кланов остался в Генте. Но после ухода собратьев коротышки носа не казали на улицы — люди озлились, норовили устроить погромы и облавы. Для каждого гентца все гномы стали предателями независимо от принадлежности к клану…

— Если не ошибаюсь, скоро будет поворот, — произнес я спокойно и кивнул на дорогу. — Ответвление ведет к Седым Горам… Думаю, ты не просто так идешь на родину, уважаемый.

Гном насупился, крепко сжал рукоять секиры. Медленно поднял голову и посмотрел мне в глаза.

— Ты верно угадал, человек, — пробормотал он, — Я иду говорить со старейшинами. Мы сомневаемся в договоре…

— Ты сам сказал, — улыбнулся я. — Родичи важнее дурацких договоров. Хоть раньше я думал, что вы не такие.

Я удобней устроился в седле, перехватил посох чуть ближе к навершию и заставил коня пойти шагом.

— Постой! — воскликнул гном. — Ты не ответил на вопрос, маг. Ведь мог оставить как есть, мог убить всех разом. Но почему-то спас… Я хочу понять!

Конь замедлил ход, я обернулся и глянул на коротышку.

— Сам не понимаю, — проворчал я. — Иногда не думаешь о выгоде или обидах, а просто поступаешь по велению души. Конечно, получаются глупости… Но я человек, мне можно иногда дурить. Не бери в голову, уважаемый. Живи как живешь, мне до тебя дела нет…

Гном уронил челюсть от изумления и выпучил глаза. Но тут же совладал с собой; медленно поклонился.

— Мое имя Хемни Славный, — пророкотал бородач. — Как я могу отблагодарить тебя, маг?

— Похорони, — ответил я и кивнул на тело молодого воина. — Он тоже сражался за тебя. Большей благодарности мне не нужно. Прощай, Хемни!

Я перевел коня на легкую рысь, боясь, что гном измыслит новые вопросы. Говорить не хотелось. И почему-то казалось, что я в очередной раз поступил неправильно. Следовало убить, сжечь вместе с разбойниками — как-никак один из предателей, мерзких, продажных гадов. Но что-то в душе воспротивилось. Возможно, дало результат общение с Шедом. А может, просто еще не научился ненавидеть настолько, чтобы мстить налево и направо… Неважно. И, наверное, стоит забыть о неприятном инциденте, как и о многом плохом в жизни.

Дорога вывела из оврага, дальше пошла ровная, без изгибов. Лес отступил прочь, обосновался желто-бурой стеной вдали. Дождь прекратился. Я вздохнул с облегчением, погрел дыханием озябшие руки. В который раз помечтал о кружечке горячего кофе или бокале вина с пряностями.

Неприятный эпизод с разбойниками и гномом быстро вылетел из головы. Но вместо этого почему-то опять вспомнились летние события. Странно тогда вышло… Спокойная, по-своему размеренная жизнь закончилась. Простой и понятный мир исчез, вокруг возникли одни сплошные тайны. Я, обычный маг-механик, стал кем-то более сильным. Но какой ценой! Потерял брата, убил нескольких человек — пусть злодеев, но ведь убил же… Ввязался в круговерть интриг, где пересеклись интересы гномов Седых Гор, эльфов и скифрцев. И всем как кость в горле стали наши Свободные Земли. Поначалу я гадал, что же может вызвать такую ненависть. Ведь мы просто живем, работаем и торгуем, никого не трогаем. Но потом понял — есть существа, которых бесит одно то, что кто-то живет лучше. А наш край весьма отличается от остальных стран и земель. Мы правим собой сами, каждые несколько лет выбираем мэров городов из простых граждан. У нас нет знати, нет королей, графов и прочих баронов. Нет права первой ночи, нет жутких налогов, что заставляют жить впроголодь. Нет или почти нет служителей богов, что морочат голову простым людям ради собственной наживы… Мы богаты и свободны. Но наше общество не идеально, у нас произрастают совершенно иные проблемы. Нравственные. Люди пекутся лишь о собственном благополучии. Понятия дружбы, любви, долга и чести извращены до неузнаваемости. О гордости и благородстве вообще нет речи. Но для остальных народов Свободные Земли — овеществленный рай, земля воплощенных желаний, где можно не думать о наступающем голоде или постоянных войнах.

Но тут вступает в действие обычная зависть. Дескать, у соседа овец больше, свиньи толще, а жена красивее. И плевать, что у тебя, допустим, мало овец, но есть большая корова, которая дает много молока. Или жена ничуть не хуже. Но это твое, а значит, привычное. У соседей почему-то всегда лучше, и до зубовного скрежета хочется прийти и отобрать. И проявляется это на любом уровне: сильный сеньор всегда хочет подмять под себя как можно больше земель, вытрясти как можно больше налогов. А потом, среди таких же сильных и знатных, можно хвастаться ратными подвигами, подвалами, набитыми золотом, красивыми женщинами, которых взял силой, отвоевал и отобрал. А это уже доблесть, запомнят если не на века, то надолго.

И вот теперь война пришла к нам… Как раз в тот момент, когда меньше всего ждали. Но по мне, так пусть. Не знаю почему, но мне наплевать. Будет разруха, много жертв, польется кровь невинных… А может, это я до сих пор пытаюсь убедить себя, что и моя хата с краю?

Я очнулся от мыслей. Огляделся вокруг. Конь так же медленно шел по дороге, как бы не заснул на ходу, сердешный. Расстояние преодолели порядочное. Места знакомые, безопасные. По тракту не раз ездил в Лугар.

Внимание привлекли страшный скрип и ругань. Навстречу ехала тяжело нагруженная домашним скарбом телега. Хилая лошаденка упиралась копытами, тянула, надсаживала жилы. Выглядела жалко — кожа да кости. На вершине горы из домашних вещей сидел толстый мужик в засаленной куртке. Лицо красное и злое. То и дело щелкал хлыстом, рычал и плевался, пытаясь заставить идти коня быстрее. Позади восседала крупная баба в цветастом безвкусном платье, назойливо зудела что-то мужу на ухо. Тот вяло отругивался, злился еще больше. Трое ребятишек сидели по бокам. Следили, чтобы ничего не упало на дорогу. При этом успевали играть и драться между собой.

Я остановил коня, засмотрелся на бесплатный балаган. Стало жалко лошадь. Прижимистый хозяин взвалил на телегу все до последней кочерги и тряпки. Да еще и сам уселся. Нет бы рядом пройтись, ножки поразмять. Хорошо хоть дорога мощеная, а то б увязли в грязи.

— Добрый день, люди добрые! — вежливо поздоровался я. — Путешествуете?

Улыбнулся, постарался придать лицу приветливое выражение. Мужик угрюмо зыркнул исподлобья, зло сплюнул. Жена тут же приникла к уху, стала нашептывать, советовать… «Хорошая женщина, — подумал я флегматично. — Ей бы и на мужа уздечку надеть». Мужик раздраженно отмахнулся, отпустил вожжи. Лошадь тут же остановилась, совсем по-человечески печально вздохнула. По худому телу прошла дрожь, ноги едва не подкосились.

— День добрый, путник, — прогудел глава семьи. — Нет, в наше время путешествуют только праздные бездельники. К родичам едем, в Гент.

— Всей семьей? — удивился я.

— Всей, — кивнул мужик. — Бежим мы. Война, говорят, а мы близко от границы жили. Вот и решили перебраться в местечко побезопасней.

— Ясно, — сказал я. — Что говорят? Какие слухи витают?

— Слухи плохие, — помрачнел отец семейства. — Говорят, имперцев на границе не счесть. Власти городов и в ус не дуют, гномы в горы ушли и помогать не собираются. Зерно сразу в цене подскочило. Многие голодают.

— Паршиво, — пробормотал я. — А голод вроде рановато…

— Дык, торговцы, мроньи дети, лишь о барыше думают. На чужом горе деньгу зашибают, — хмыкнул мужик.

— Забыл, где живу, — скривился я. — Больше ничего не слышно?

— Я человек маленький, — развел руками мужик. — Что сорока на хвосте принесла, то и говорю.

— Благодарю, — кивнул я. — Здоровья вам и успехов всяческих.

— Поезжай, Мирт! — взвизгнула баба, не утерпев. — Не видишь что ли, лихой человек. Ведьмак бродячий аль разбойник.

Замахнулась на мужа кулаком, пихнула ногой в бок. Тот мгновенно вспыхнул, побагровел и перетянул жену плетью. Легонько, но чувствительно. Детишки притихли, со страхом посмотрели на меня, потом на ссорящихся родителей. Видно, что привыкли к такому, но попадаться под горячую руку не хотели.

— Сиди, волчья сыть! Не лезь в мужской разговор! Баба всхлипнула, но слезы сдержала, глянула зло и многообещающе, мол, доберусь еще до тебя.

— Интересно, чем вызвано такое суждение, — хмыкнул я, растянул губы в тусклой улыбке. — Тогда где же ваша метла, милая? Ведьмы ведь на метлах летают, не так ли?

Мужик довольно заржал, махнул рукой на прощанье.

— Бывай, ведьмак! Если ты, конечно, ведьмак.

— И вам не хворать! — ответил я. — Нет, я всего лишь маг.

Конь пошел быстрее и как-то охотней. То ли решил сделать хороший рывок, то ли испугался сварливой женщины. Скорее второе. Такой бабы сам Мрон устрашится. Я устроился поудобнее и закрыл глаза. Ехать еще долго, попробую подремать…