Родная кровь

Глава 13

Утром долго не мог сообразить, где нахожусь. Проснулся и уставился в идеально белый потолок. Комната небольшая, но уютная. Минимум мебели, на полу толстый ковер с мягким ворсом. Сквозь плотные занавески пробивались яркие лучи солнца. Комната трактира, наконец вспомнил я.

Вставать не хотелось. Я лежал на мягкой, почти невесомой перине. Под головой теплая подушка. Простыни свежие, приятные на ощупь. Давненько я не спал в нормальной постели. Теперь блаженствовал за все те ночи, что приходилось проводить на жестких матрацах, а то и просто на мерзлой земле, завернувшись в плащ. Закрыл глаза и постарался снова заснуть. Отдыхать так отдыхать!

Спустя какое-то время удалось задремать. Но тут за окном раздался какой-то гул. Я заворчал с недовольством — не дадут поспать, гады. Попытался не обращать внимания, но гул усилился. Раздались звонкие металлические удары. Я раздраженно откинул одеяло и подошел к окну. Осторожно отодвинул занавеску и заморгал, ослепленный. Оказывается, утро уже в разгаре. Часы на мэрии начали бить десять.

По улице шел тяжелый шахтный голем. Горбатое металлическое тело блестело в солнечных лучах. Рук целых восемь, каждая заканчивалась отдельной насадкой. Клешни, лопаты, буры… Голем ступал медленно и размеренно, но как-то неуверенно. Петлял по улице, словно изрядно подгулявший пьянчужка, возвращаясь из любимой забегаловки. За големом бегал маг-механик, ругался на чем свет стоит. Неумело подстегивал энергетическими нитями железное чудовище. Но воздействия были слишком грубые. Дух, заключенный в металлической оболочке, не понимал, что от него нужно. Голем то топтался на месте, то поднимал конечности в рабочее положение. Скрытые движители вдруг включались, буры с противным визгом начинали вращаться. Маг бесился, подстегивал машину все сильнее. Голем шарахался, словно перепуганный заяц, выбивал каменную крошку из стен домов.

Странная пара подошла ближе. Я наблюдал, посмеиваясь над неумелыми манипуляциями мага. Не скажу, что сам профессионал, но всегда управлялся с железными чудовищами не в пример лучше. Чародей не выдержал, подал команду остановиться. Голем фыркнул, загудел басовито. Широкая стопа-тарелка на секунду зависла над мостовой, ударила в землю с такой силой, что зазвенели стекла в окнах окрестных домов. Маг вытер честный трудовой пот со лба, задрал голову и подставил щеки прохладному ветру. Я рассмотрел лицо горе-чародея и пробормотал с улыбкой:

— Лек…

С полминуты смотрел на друга, не веря глазам, потом отвернулся от окна и стал быстро одеваться. Натянул рубаху, повоевал со штанами, прыгая по комнате на одной ноге. Наконец справился, обул сапоги и толкнул дверь. На лестнице едва не сбил с ног служанку. Девушка взвизгнула, отскочила к стене. Я пробормотал извинения, молнией пролетел через зал и выскочил на улицу. Промозглый ветер сразу же продул тонкую ткань, ожег мне кожу. Я поежился, с неприязнью глянул на синее небо и пошел к другу.

Это и правда был Лек. Все такой же низкорослый и крепко сбитый, одет в серую, изрядно потрепанную мантию. Друг внимательно осматривал своего подконвойного, что-то бормотал под нос, ругался вполголоса. Моих шагов не услышал, погруженный в мысли. Я остановился неподалеку. Бросил быстрый взгляд на сверкающую громаду голема и перешел на Истинное Зрение. Ясно, управляющий контур плетения плохо настроен. Поэтому машина не слушалась, воспринимая приказы как противоречивые. А если подправить здесь и здесь, то… Но Лек не видел искажений, водил энергетической нитью наобум.

Я сосредоточился. Уже трудно было использовать плетения как инструмент. Магия Серого Ордена стала гораздо привычней и удобней. Но у меня получилось. Я свил тонкий энергетический щуп, легчайшим прикосновением исправил управляющую сеть. Голем вздрогнул, механизмы внутри перестали надрываться, и гул приутих.

— И всего-то дел, — сказал я доброжелательно. — Чему тебя учили в университете, Лек? Книжки надо было читать, а не по бабам ходить.

Друг обернулся, скорчил злобное лицо. Но, увидев меня, выпучил глаза и изумленно разинул рот. Пару раз клацнул челюстью, пытаясь что-то сказать. Я улыбнулся, разглядывая знакомую веснушчатую физиономию. В последний раз мы с Леком столкнулись в тот злосчастный вечер, когда произошла драка в трактире «Гордый кузнец» и схватка в библиотеке. После этого я не видел его и, честно говоря, даже избегал.

— Эскер? — ахнул друг.

— А то кто же, — добродушно проворчал я.

Лек завопил и кинулся обниматься. Потрепал меня по волосам, отстранился и стал с жадностью рассматривать.

— Жив, злодей! — засмеялся друг. — Я слышал, что ты на границу подался. Думал, пришибли там. Так всегда — тебя хоронишь, горюешь, а ты появляешься откуда ни возьмись, живой и здоровый.

— Где ты новости узнаешь? — удивился я.

— Места надо знать, — отмахнулся Лек и лукаво подмигнул. — Рассказывай!

— Прямо здесь? — спросил я и поежился. Ветер продирал до костей, вся спина 6ылa в гусиной коже. И хотя солнце, как и вчера, пригревало, но погода стояла не летняя.

— Ах да… — воскликнул друг, хлопнув себя по голове. — Тогда позже. Выпьем пивка и поболтаем. К тому же мне надо эту железяку на место доставить.

— А зачем он тебе вообще нужен? — удивился я.

Лек смешался, настороженно огляделся. Потом смешно вытянул губы трубочкой и приложил палец.

— Тсс! Ты ничего не видел, — громким и страшным шепотом сказал друг. — Голема я на складе спер.

— Что? — поразился я, едва не обронив челюсть. — Как спер?

— Украл я его, украл… — фыркнул друг, — Говори потише. Ты думаешь, зачем я вырядился в эту дрянь? Пусть думают, что мне позволено его транспортировать.

Лек брезгливо одернул мантию. Как и я, он никогда не любил эти дурацкие тряпки, предпочитал одеваться проще.

— Не понимаю, — медленно произнес я. — Можешь объяснить, зачем тебе понадобился шахтный голем? Хочешь продать кому-то?

Друг вновь настороженно огляделся, но прохожих поблизости не было. На всякий случай натянул капюшон на голову, заговорщически подмигнул и сказал:

— Ты же знаешь, что времена паршивые. Война и все такое. Имперцы могут подойти к стенам города, а защищать некому. Вот я и придумал, как сделать себе охранника.

— Из шахтного голема? — догадался я и присвистнул восхищенно.

— Ну да, — хихикнул Лек. — А что? Видишь, какая махина? Специально делали, чтобы тяжеленные пласты земли не раздавили. А удары мечей ему вообще как укусы муравьев. Я его загоню в сарай около своего дома, вместо лопат мечи приделаю. А потом поменяю управляющее плетение — и боевой голем готов.

— Оценил! — признал я. — Довольно элегантное решение. Но на роль охранника он вряд ли подойдет: слишком неповоротливый. А вот если сделать атакующим и выпустить в поле против скифрской армады, то дел натворит — мама не горюй.

— Я и не подумал, — засомневался Лек, бросив взгляд на металлическую громаду. — И правда, неповоротливый. Ну да ладно, что-нибудь изобрету.

На веснушчатом лице возникла знакомая хитрая улыбка.

Я представил, что могут натворить восемь толстых конечностей, запущенные в режим рытья туннелей и вооруженные острыми клинками. По спине сразу побежали мурашки, а на лбу выступил холодный пот.

— Лек, а сколько на складе осталось големов? — спросил я. В голове вспыхнула идея, бешено завертелись мысли, образы.

— Да с полсотни, — хмыкнул друг. — Их и не охраняет никто. Владельцы разбежались, а простым смертным железки не нужны. Вот я и позаимствовал одного.

Лек с гордостью похлопал по блестящему стальному боку голема, полюбовался машиной и цокнул языком. Потом повернулся ко мне и пожал плечами.

— Я рад, что ты объявился, Эскер, — сказал друг, посерьезнев. — Очень хочется поболтать с тобой. Но извини, занят этим парнем. Отконвоирую, потом попытаюсь тебя найти. Ты в «Шпоре» остановился?

— Угу, — кивнул я.

— Шикуешь, — укорил Лек. — Я знаю пару недорогих трактиров, что еще работают. Давай покажу.

— Позже, — отмахнулся я. — Лучше скажи, почему ты еще в городе?

Лек нахмурился, поскреб затылок. В его голубых как небо глазах промелькнула тоска.

— Да так… — замялся друг, — После того как ты исчез, у меня из головы не выходили твои слова о том, что есть другая жизнь и другие заботы. Я много думал… Еще и эта война… В общем, я понял, что ты прав. Жизнь состоит не только из вина и женщин. Можно до бесконечности бегать за юбками, пьянствовать и развлекаться, но это детство. Когда-то нужно становиться взрослым. И если не строить что-то, то хотя бы защищать…

Лек был как никогда серьезен, даже суров. Закончив речь, развел руками и виновато скривился.

— Значит, будешь драться? — спросил я севшим голосом и невольно поразился произошедшей в друге перемене. Ведь он не из тех людей, что ломают голову над глобальными нравственными проблемами. Раньше жил как все, легко и приятно, старался лишний раз не думать.

— Буду! — твердо сказал Лек. — Надеюсь, встречу тебя на стенах. Покажем имперцам, кто в доме хозяин.

Я открыл рот, чтобы попытаться отговорить его. Но друг растянул рот до ушей, быстро обнял меня и похлопал по плечу, пробормотал, что ему пора. Теперь голем слушался гораздо лучше. Быстро и уверенно шагал по улице. Лек бежал рядом, подстегивал его плетениями. Я проследил, как они скрылись за углом. Подумал, что мир катится в пропасть, если вечный балагур и весельчак Лек решил взяться за ум.

Я вернулся в трактир, поднялся в комнату и недолго думая стал одеваться. Нужно было прогуляться, освежить голову. Слишком много мыслей, сомнений и противоречий. Я прицепил к поясу ножны, повесил сумку на плечо и спустился в общий зал.

— Уходите, господин? — с плохо скрываемой надеждой поинтересовался хозяин.

— Нет, еще вернусь, — огорчил я его. — Тех денег, что я заплатил, хватит еще на пару дней?

— Вполне, — скривился трактирщик, выдавив из себя приветливую улыбку. — Будем вас с нетерпением ждать.

— Ага, ждите, — хмыкнул я.

Задумался на мгновение — не перекусить ли, но отмел эту мысль. Есть пока не хотелось, да и деньги надо было экономить. Толкнул дверь и вышел на улицу. Постоял немного, привыкая к ветру и солнцу. Зажмурился, вдохнул полной грудью непривычно свежий для Гента воздух. Обычно пахло гарью и металлом. Но теперь многочисленные мастерские и кузницы не работали.

Зашел в мэрию, спросил Тоха. Но ни брата, ни Патрика не оказалось на месте. Умчались куда-то по делам. Я решил зайти позже, стал бродить по городу. То и дело натыкался на следы бегства и беспорядков. На углах кучи мусора, домашний скарб, забытый в спешке. Окна многих домов разбиты. Людей на улицах было мало. Не улыбались, не гуляли, как раньше. Старались быть незаметными.

Я прошел к университету. Занятия не шли, хотя учебный год был в самом разгаре. Дверь в главный корпус оказалась заперта. Я решил погулять по парку, побыть в тишине. И тут наткнулся на банду уличных разбойников. Молча, словно стая волков, бандиты бросились на меня. Время, когда я терялся и пугался, давно кануло в прошлое. Я хладнокровно зарубил троих, четвертого сжег. Остальные разбежались. Настроение оказалось изрядно подпорчено.

Я вернулся в город, стал бродить без особой цели. На углу одной из улиц попал в толпу горожан. Стал, слушать выступающего на бочке из-под вина худосочного визгливого мужичка, мелкого торговца по виду. Он потрясал кулаками, надрывал глотку, доказывая, что под властью империи ничего не изменится, будем жить, как прежде. Так же работать, добывать и ковать металл. Только вместо наших богачей будут скифрские аристократы, а разницы никакой. Хаял и ругал власти города, с пеной у рта и ненавистью в глазах обличал тупых солдафонов, что заставляли мирных тружеников браться за клинки. Люди слушали. Поддерживали, но как-то вяло. Лица были обеспокоенные, темные. Жители уже ни во что не верили, боялись каждой тени.

Я пробрался на противоположную сторону улицы и пошел дальше. В душе кипела злость. «Как же люди не понимают, что жить, как прежде, мы не будем? — подумал я. — Если скифрцы ворвутся в город, то по праву победителей отберут деньги, дома, женщин и жизни. А за солдатами острой косой пройдут служители, сметут все, что останется».

Я прошатался по городу полдня. Вернулся в трактир, пообедал и вновь отправился в мэрию. Тоха опять не оказалось. Младшие командиры разводили руками и качали головой. Ничего вразумительного не сказали, посоветовали зайти позже. Я вышел из здания, в который раз подивился уродливым горгульям у крыльца. Постоял у фонтана, вспоминая лето и схватку с Шедом. Я сосредоточился и даже сумел ощутить остатки ворожбы, которую применила Катрин.

На одной из городских площадей остановился как громом пораженный. Виселицы! Несколько деревянных рам, сбитых из толстых бревен. На ветру покачивались трупы нескольких мужчин, одетых в лохмотья. Лица иссиня-серые, языки фиолетовые. Казнили недавно, но вороны уже успели выклевать глаза… Зрелище для Гента очень необычное. Наши власти всегда старались избегать смертных приговоров, сажали преступников в тюрьмы, отправляли на рудники и каменоломни. Но никогда не было прилюдных казней, ведь это негуманно и некрасиво…

В мою сторону подул ветер. Заскрипели веревки, каркнул одинокий ворон. Я зажал нос и, сдерживая рвотные спазмы, убежал прочь. Очнулся лишь на другом краю города и перевел дух.

Я побродил еще немного. Ноги вынесли к мастерской Логана. Я постоял чуть-чуть, рассматривая здание, где работал так недолго. В душе проснулась грусть, разлилась серым холодным озером. Где-то внутри здания находился мой недоделанный боевой голем. Сейчас бы он очень пригодился. Быть может, когда-нибудь закончу работу, начатую несколько месяцев назад.

Небо постепенно затянуло серыми тучами. Солнце скрылось в плотной пелене. Мир сразу стал скучным и угрюмым. Я огляделся: пустые безжизненные мастерские, холодные кузни. Ветер гоняет по широким улицам клочья травы и мусор, завывает в металлических крышах цехов. Я почему-то почувствовал себя ужасно одиноким. Никогда еще жизнь не делала таких вывертов, не менялась так круто. Лишь теперь, при виде мертвого ремесленного района, я осознал это.

Я пошел дальше. Опять холодало, зима готовилась ко второму, решительному и бесповоротному наступлению.

На какое-то время я потерял ощущение действительности, полностью ушел в себя.

И тут на меня вновь попытались напасть. На этот раз в подворотне. Больно ткнули ножом в спину. Но лезвие лишь высекло искры, сломалось. Я взвыл от боли, резко обернулся. Два молодчика. Один по виду бывший работяга, низкий и массивный, словно гном. Второй более мелкий и гибкий, изнеженный. Краем глаза я заметил их первую жертву. У стены на куче мусора лежало тело немолодой женщины. Кровь еще стекала по ногам, старенькое платье было изодрано на куски. На шее и груди синяки, рот распахнут в немом крике. Взять с нее было нечего, поэтому просто изнасиловали, а потом убили.

Бандиты застыли от неожиданности: ведь я должен был упасть, обливаясь кровью. Но сразу очнулись, выхватили длинные кинжалы. Я прыгнул назад, схватился за рукоять меча. Ледяная ярость вспыхнула где-то в районе живота, растеклась весенним половодьем. Работяга тупо пошел на меня, неумело полосуя воздух клинком. Я подпустил его ближе и хладнокровно снес голову одним ударом. Увернулся от алых брызг, переступил через подрагивающее тело и перевел взгляд на подельника неудачливого бандита. Тот побледнел, но не отступил. Вытянул руку и бросил знакомое мне плетение, разрушающее металл. Но древний клинок словно и не заметил заклинания. Даже ржавчиной не покрылся. Я оскалился в неприятной улыбке, шагнул вперед. Маг побледнел еще больше, вжался в стену. Бежать было некуда, я подступил слишком близко.

— Не убивай! — взвизгнул разбойник.

— Поздно, — спокойно сказал я. — У тебя была возможность убежать.

— Я тебя помню, — заверещал парень. — Мы учились вместе. На одном курсе. Не убивай!

— И поэтому я должен оставить тебе жизнь? — хмыкнул я. — Скольких вы зарезали? Троих? Пятерых? Женщину не жалко?

— Пощади! — всхлипнул разбойник.— Отведи в суд! Но не убивай.

— Мрон тебе судья, — страшным голосом сказал я. Парень понял по моим глазам, что пощады не будет.

Взвыл отчаянно и протяжно, постарался извернуться. Но я его настиг, вонзил меч в грудь. Разбойник захрипел, упал на камни мостовой и затих. Я вытер меч о его одежду, вложил в ножны.

— Помогите! — услышал я слабый шепот. Обернулся. Сердце сжалось от боли и жалости. Женщина оказалась жива. Просто потеряла сознание от побоев и удушья. Теперь пришла в себя и пыталась ползти по камням, слабо стонала. Глаза затянуты пеленой боли.

Я бросился к ней. Не обращая внимания на кровь, подхватил худенькое тело на руки. На миг заколебался. Куда нести? Вспомнил, что через две улицы есть одна из городских лечебниц. Без лишних раздумий пошел туда, шепча по пути исцеляющие заклинания.

— Помогите! — вновь прошептала женщина.

— Сейчас, милая, — успокаивающе пропыхтел я. — Потерпите немного!

Женщина сжалась в моих руках, словно маленький ребенок, и закрыла глаза. На лице застыла гримаса боли и страданий. Почти сразу потеряла сознание, обмякла. Я невольно отметил, насколько она легкая и худенькая, кожа да кости. Видимо, голодала в последнее время.

Я добрался до лечебницы. Подспудно ожидал, что там окажется закрыто. Но худшие предчувствия, к счастью, не оправдались. Я отдал женщину в руки лекарей, сунул главному золотой и попросил проследить. Говорить, что уже здорова, не стал. Пока бежал, вылечил ей раны. Но так лучше — отлежится и отоспится. А целители проследят, подкормят. Главный лекарь кивнул, пообещал сделать все возможное. С едва сдерживаемым бешенством проворчал, что разбойники совсем распоясались. Ни жалости, ни совести…

Я постоял на крыльце лечебницы, со злостью наблюдая за быстро летевшими по небу свинцовыми тучами. Отер горячий пот со лба, спустился с крыльца и медленно побрел куда глаза глядят. Неосознанно ускорил шаг, перешел на бег. В душе поднялась целая буря эмоций. Бешенство поглотило разум, словно прожорливый зверь. Я взвыл от сжигающей изнутри боли. Но не телесной, а душевной, что гораздо хуже. Заскрежетал зубами, схватился за гудящую от мыслей голову. Ноги подкосились. Я рухнул на колени, стал остервенело бить кулаком в твердый камень мостовой. Ссадил кожу на костяшках, ободрал до крови, но облегчения не получил. Меня словно что-то выжигало, выкручивало наизнанку.

— Мрон! — прохрипел я обессиленно. — Рассуди! Зачем жить этим мелким прожорливым тварям? Черви, а не люди…

Голова кружилась, в груди пекло. Хотелось выть и плакать, но я не мог. В глазах щипало, горло забил плотный противный ком.

— Эскер! — раздался знакомый до боли мелодичный голос— Ты?

Я вздрогнул, вскинул голову. И утонул в волшебных зеленых глазах, таких родных и теплых. Мия стояла предо мной, зябко куталась в короткую шубку. Маленькая и тоненькая, как стебелек красивого цветка. Да что там… Она была как цветущая роза, прелестная и свежая. Я моргнул. На мгновение показалось, что вокруг нее светлый ореол.

Мия посмотрела на меня с беспокойством и удивлением, приоткрыв полные губки. Тонкие брови вздернуты, глаза широко распахнуты. Еще не верила, что этот грязный, измазанный кровью парень — я. Подошла ближе, осторожно провела рукой по моим волосам. Меня словно молнией ударило. По телу прошла дрожь, в душе вспыхнула странная надежда. Голова закружилась от такого знакомого и волшебного запаха сирени и фиалок.

— Мия? — пробормотал я. — Мне кажется, я сошел с ума. Ты точно не призрак?

— Точно, — улыбнулась девушка. — Что с тобой, Эскер? Тебе плохо?

— Уже хорошо, — улыбнулся я, с жадностью рассматривая милое лицо.

Ледяная вьюга в душе затихла, тьму прорезали теплые всполохи. Все казалось волшебным сном. Ведь бывает же такое: спишь и видишь кошмар, стонешь и скрежещешь зубами, отбиваешься от безумия и монстров, созданных твоим же сознанием. А потом кошмар заканчивается. И ты чувствуешь крылья за спиной. Они тут, никуда не делись. Взмахиваешь и возносишься в невообразимую бескрайнюю высь, скользишь в теплых потоках спокойствия и радости, купаешься в многоцветье счастья. Перемена столь резкая, что не соображаешь, кто ты и где ты… но тебе безумно хорошо.

Мия провела ладошкой по моей щеке. Меня обожгло теплом маленьких пальчиков. Я зажмурился, впитывая и запоминая ощущения, счастливо и глупо улыбнулся.

— Встань, Эскер, — попросила она. — Земля холодная, простудишься.

Девушка убрала руку, медленно отступила на шаг. Я покачнулся, едва не упал, потянувшись вслед за теплом ладошки. На мгновение почувствовал себя обиженным ребенком, у которого отобрали конфету. Возникло ощущение, будто мир уменьшился. И в нем есть только двое: она и я. Остальное исчезло, растворилось, стало призрачным и неважным. Я тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. Осторожно встал с колен, неловко отряхнулся. Огляделся. Так и есть, вот дом мастера Логана. Бежал по улицам, ничего не соображая, но ноги сами вынесли сюда.

Я постарался улыбнуться. Но с неудовольствием и огорчением осознал, что улыбка вышла кривая и вымученная, ненастоящая. Я и сам выглядел отвратительным демоном на фоне Мии. Вокруг меня клубилась тьма, непроницаемая и холодная. А девушка сверкала теплым и ласковым солнечным светом.

— Что с тобой случилось, Эскер? — спросила девушка, с тревогой всматриваясь в мои глаза. — Ты какой-то не такой.

— Много всего, — произнес я. Голос был страшно хриплый, каркающий.

— На тебе кровь, — сказала Мия, скользнув взглядом по моей одежде. — Ты ранен?

— Нет… — пробормотал я, не в силах оторвать глаза от прелестного лица. — Просто столкнулся с разбойниками…

Девушка ахнула, изумленно приоткрыла ротик.

— Не беспокойся, — быстро сказал я. — Все хорошо, отбился.

Мия кивнула, внезапно помрачнела. В уголках глаз появились первые, почти незаметные морщинки. Девушка вздрогнула и зябко поежилась.

— Нехорошие времена настали, Эскер, — печально сказала Мия. — Война… на улицу страшно выходить. Папу недавно побили. Банда подростков. Если дети начинают такое творить, то…

— …то мир катится в Преисподнюю, — пробормотал я. — Почему ты тут? В Генте небезопасно.

Девушка поджала губки, покачала головой.

— Папа решил уехать лишь в последний момент, — ответила Мия.

— Но ведь скифрцы могут успеть ворваться в город! — воскликнул я с мукой. — Тебе нельзя тут оставаться! Это опасно!

— Я понимаю, — сказала Мия. — Но папу не брошу.

Девушка отступила еще на шаг. В зеленых глазах плескалась боль и страх. Мое сердце сжалось от жалости и горечи. Боюсь представить, что могут сотворить озверевшие солдаты с маленькой девушкой, когда захватят город. Когда?.. Неужели я стал думать об этом как о решенном? Нет, так нельзя!

— Я защищу тебя! — сказал я с жаром. — Поверь, Мия! Она улыбнулась, а я едва не застонал. За эту улыбку не жаль было отдать жизнь. Меня затрясло словно в лихорадке.

Сомнения и противоречия исчезли. В голове полыхнуло, по телу прошла теплая волна. Да, теперь я понял, что буду сражаться несмотря ни на что. Буду рвать врагов на куски зубами лишь для того, чтобы не пришли сюда, в дом Мии.

Девушка осторожно подошла ко мне. Подняла голову и заглянула мне в лицо. Я едва сдержался, чтобы не заключить ее в объятия. Ветер нещадно трепал темные мягкие волосы. Теплые, лучащиеся внутренним светом глаза были так близко. Я тонул в них, растворялся.

— Нет, Эскер, — сказала Мия. — Я ошиблась. Ты не изменился. И это хорошо.

Я ощутил ее горячее дыхание. Голова опять закружилась. Мысли путались, в груди разгоралось странное тепло. Мия… я гнал мысли о ней все эти месяцы, убеждал себя: мы не ровня, мы из разных миров. Но не глупость ли? Почему я думал, что недостоин ее?

— У меня странное ощущение, — признался я. — Можно, я признаюсь тебе кое в чем?

Мия улыбнулась. По глазам было видно: она догадалась, о чем я хочу сказать. На миг в глубине черных зрачков вспыхнул тот свет, что я почувствовал несколько месяцев назад. В тот момент, когда мы стояли посреди залитой солнечными лучами комнаты в доме ее отца. Но свет сразу потух, глаза девушки затянуло мутной мглой. Мия порывисто положила ладонь мне на грудь. Пухлые губы скривились, словно от боли.

— Не стоит, Эскер! — воскликнула девушка. — Не надо!

— Но почему? — пробормотал я.

— Ох, Эскер… — шепнула Мия одними губами, склонила головку. — Если бы ты пришел после того… Но тебя не было так долго.

— Объясни, — попросил я.

В тело опять проник страшный холод. Но маленькая ладошка жгла даже сквозь волшебную ткань куртки. Меня трясло, пальцы подрагивали, жаждали схватить девушку и больше не отпускать. Но я чувствовал — что-то не так. Мия рядом… Но вместе с тем очень далеко.

— Мы уезжаем навсегда, — тихо сказала дочь Логана. — Отец хочет купить дом в Окране.

Мир затрещал по швам. Я почти явственно услышал сухой хруст, словно рвалось крепкое полотно. Ноги подкосились. Я едва устоял. Вдруг почувствовал холодный обжигающий ветер, увидел пасмурное небо, грязную землю, серые здания вокруг. Суровая реальность вползла в душу, задула то пламя, что успело разгореться. Я почувствовал — живу и буду жить дальше. Не умер, и сердце не остановилось. Но нечто в очередной раз сломалось.

Словно издали услышал голос Мии:

— Ты так долго не приходил, Эскер… Я могла ждать еще. Долго-долго. Знала, что вернешься. Но дела у отца пошли наперекосяк из-за войны. Пойми меня правильно, Эскер. Ты дорог мне, и я буду с тобой. Душой. Но все так отвратительно получилось…

Мия осеклась на полуслове, посмотрела на меня снизу вверх. Я выдавил улыбку, постарался сделать ее как можно теплее. Кожа на лице помертвела. Все помертвело…

— Я понимаю, — сказал я мягко. — Хорошо, Мия.

— Правда? — удивилась она и недоверчиво посмотрела на меня.

— Правда, — кивнул я. — Жизнь — интересная штука. Но что ни делается — к лучшему. Судьба… Наверное, так нужно было…

С отвращением подумал, что оправдываюсь, бегу сам от себя. Ведь никогда я не уповал на эту загадочную тетку, что зовется Судьбой. А сейчас прикрылся ее именем и плел несусветные глупости. Но говорить было надо. Неважно что, но говорить. Главное — тон. Не допущу, чтобы Мия хоть на мгновение почувствовала себя в чем-то виноватой. Ведь я неправ, что решил использовать ее в качестве спасительной ниточки для своей души. Но страшно даже представить, как было бы, если б она мне не подвернулась.

— Я рада, что ты понял, — сказала Мия, оборвав поток моих словоизлияний. Оглянулась на дом. Я проследил за взглядом, успел увидеть, как покачнулась занавеска. Девушка скривилась и виновато насупилась. — Извини, Эскер. Но мне нужно идти.

— Да-да! — быстро сказал я. — Холодно. Тебе нужно отогреться.

Мия бросила еще один взгляд на дом, потом порывисто подскочила ко мне, подтянулась на носочках и дружески чмокнула в щеку.

— Береги себя, Эскер! — шепнула девушка.

Отстранилась и медленно попятилась назад. Шаг, второй… Я почувствовал крепкие нити, что связывали нас, не давали разойтись. Но с каждым шагом они истончались, лопались. Мия виновато улыбнулась, помахала рукой. Я ответил на улыбку, тоже махнул: мол, беги-беги, здесь холодно и вообще опасно. Девушка кивнула, отвернулась и быстро пошла к дому. На пороге остановилась. Обернулась и бросила на меня последний взгляд. Я заметил блеск слез у нее на щеках. В груди взорвалось, полыхнуло колючее темное пламя. Но я сдержался и смотрел на Мию до тех пор, пока она не скрылась за дверью.

Немного постоял на пронизывающем ветру, потом медленно развернулся на негнущихся ногах и пошел в центр города. Темное отчаяние поселилось во мне. Я старался не смотреть по сторонам. Везде лежали осколки того мира, который я знал счастливым и светлым. Зачем бередить себе душу? Она и так искалечена.

«А ведь ты сам виноват, — подумал я со странным спокойствием. — Если б ты хотел, то примчался еще летом. И ничто бы тебя не испугало. Просто тебе так удобно, Эскер. Ты сам придумывал себе любовь, но сам ее и отталкивал. Тебе просто необходимо чувствовать. Хоть что-то. Лишь для того, чтобы ощутить себя живым. И Мия стала еще одной жертвой твоего эгоизма. Ведь ты почти и не вспоминал о ней. Ты отвратителен в своих жалких попытках выглядеть человеком! Тебе нужна была причина, чтобы не убежать, остаться и сражаться. И ты решил сделать этой причиной Мию. Но тот же Лек или Тох будут драться просто потому, что верят в себя, любят свой город. Им не нужны оправдания. А ты… в тебе слишком много намешано. И Тьма, и Свет — так, кажется, говорил некромант. Вечная борьба с самим собой. Что может быть хуже? Ты легко принимаешь людей в свою жизнь, но так же легко отпускаешь. И отгадка лежит на поверхности… Страх. Ты боишься впустить кого-то в душу, страшишься боли и сам же стремишься к ней, как мотылек на свет факела. Быть может, пора прекратить метаться?..»

Я все шел по улицам Гента. Двигался словно зомби, неровно, дергано, на лице стыла кривая мертвенная ухмылка. Я остался наедине с собой и ничего не видел вокруг. Шел в толпе возмущенных людей, но чувствовал себя словно в пустыне. Иногда натыкался на кого-то. Вслед летели возмущенные крики, ругань. Но трогать не смели. Окровавленная куртка и меч на поясе отпугивали лучше огненного шара в руке. Очнулся только около «Золотой шпоры». Зашел и поднялся в комнату, напугав по пути хозяина. С омерзением сорвал с себя одежду и залез под одеяло. Белый потолок с равнодушием посмотрел на меня. Я ответил ему тем же, закрыл глаза и почти сразу погрузился в тревожные лихорадочные сны.

Проснулся глубокой ночью. Долго не мог сообразить, кто я такой и где нахожусь. Голова раскалывалась от острой боли. В горле першило, язык сухо скреб по зубам. Я сел на постели и свесил ноги. Ступни сразу же утонули в мохнатом ворсе ковра. Я обнаружил на столе кувшин со свежей водой. Осушил до половины и обессиленно упал на перину. Попытался заснуть, но не смог. Долгое время лежал и наблюдал за игрой серебристого лунного света. Возникло ощущение, будто я растворяюсь в окружающем спокойствии. Я не противился, рассеял сознание и постарался слиться с полутьмой. Полегчало, я не чувствовал ноющей боли в истекающей кровью душе. И в конце концов вновь заснул.

Сознание плавало в спокойной мгле. Тут не было мыслей, и боль затихала на какое-то время. Но не исчезала полностью. Я видел сны, но не запоминал. К несчастью, иногда мне приходилось просыпаться. Я вставал с постели, пил и вновь зарывался лицом в подушки. Каждый раз свет за окном бывал разный. Красноватый на закате, светло-серый днем. Иногда я просыпался во тьме.

Следующее пробуждение отличалось от предыдущих. Я открыл глаза и осознал, что больше не смогу спать. В теле играла сила, мысли были свежие, морозно хрустящие. Очень хотелось есть. Желудок квакал и бурлил, подавал знаки — сколько можно издеваться, дай пожрать.

Я спрыгнул с постели и подошел к окну. Отодвинул занавески и заморгал, ослепленный невероятно ярким солнечным светом. Поддавшись секундному порыву, откинул крючок и распахнул окно. В лицо ударил свежий ветер, взъерошил волосы. В уши ворвалось веселое чириканье воробьев, звонкое журчание ручейков воды. Снег полностью растаял, обнажив темную землю, мокрые камни мостовой.

Я прислушался к себе. С удивлением отметил, что боль ушла, оставив после себя гложущую пустоту. Но и она заполнялась солнечным светом, неожиданным весельем и задором. Раздиравших душу противоречий тоже не было. Я стал новым человеком. Я знал, чего хочу и на что пойду…

Оставив окно открытым, я подошел к аккуратно сложенной на стуле одежде. Выстиранная и вычищенная, она пахла травами и мылом. Кто-то из слуг постарался, пока я спал. Я с удовольствием потянулся, захрустел косточками и суставами. Сладко зевнул во всю пасть, словно пригревшийся на солнцепеке кот. На столе обнаружил таз с теплой водой и маленькое зеркальце. Недолго думая отыскал в сумке старую походную бритву и стал скоблить заросшие колючей щетиной щеки. Плеснул в лицо водой, смочил волосы. В зеркальце отразилось лицо молодого, немного заспанного парня. Серо-стальные глаза сияли, губы расползались в глупой улыбке. На правой скуле тонкая ниточка шрама — лечебные заклинания не все смогли восстановить. Черты лица утратили былую мягкость. Но так даже лучше, мужественней, что ли…

Я быстро оделся, подхватил сумку и меч. Спустился в общий зал и уселся за столик. Ко мне нехотя подошел слуга, спросил, тщательно пряча неприязнь за маской учтивости:

— Что пожелаете, господин?

— Много мяса, — сказал я и кровожадно облизнулся. — И вообще всего-всего… Ну ты понял? А еще кофе.

Я пошарил в кармане и бросил на стол последние четыре золотых. Парень сгреб их, мигом просветлел лицом и умчался выполнять заказ.

— Завтрак — самый важный прием пищи за день, — услышал я густой бас Тоха. — Угостишь брата?

Я поднял голову и улыбнулся. Тох выглядел необычно. Я привык, что он носит тяжелые полудоспехи, состоящие из наплечников и нагрудного щитка. Но сегодня на нем были латы посерьезней. Грудь и живот прикрывал толстый панцирь, на запястьях широкие браслеты. Даже на ногах массивные поножи, выкованные из толстенных листов крепчайшей стали. Громадная секира за спиной, у пояса два коротких меча в деревянных ножнах. В левой руке брат держал большой цельнометаллический щит.

— Естественно! — кивнул я. — Садись, на двоих хватит.

— Я ненадолго, — предупредил Тох. Окинул меня внимательным взглядом. — Решил тебя проведать. Совсем пропал, ни одной весточки.

— Прости, — скривился я. — Так получилось. Но вообще-то как раз к тебе собирался. А по какому поводу такой наряд?

Я указал пальцем на доспехи. Тох скривился, посмотрел на меня как на сумасшедшего.

— Ты что, до сих пор не знаешь? — изумленно проворчал оборотень.

— А что я должен знать? — ответил я вопросом на вопрос.

— Ну ты даешь, Эскер! — фыркнул брат — В который раз поражаюсь тебе.

Я стер с лица улыбку. Тох был предельно серьезен. Я никогда еще не видел его таким напряженным. Тело оборотня бугрилось мускулами, лицо «плыло», сквозь человеческие черты проглядывала звериная морда. Карие глаза периодически превращались в алые угли, мигали словно фонари.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил я.

Тох положил щит на пол, осторожно уселся на стул. Тот жалобно заскрипел, но выдержал огромный вес. Брат сложил руки, побарабанил когтями по столу. Я видел, что он изо всех сил пытается совладать со своей звериной сущностью. Хищник внутри требовал крови и жертв, но Тох взывал к разуму, не давал животному победить. Обычно у него получалось без особого труда, но сейчас что-то было не так. Я никогда не видел брата-оборотня в таком состоянии.

— Лугар пал, — отрывисто сказал Тох. — Вчера ночью. Плотный холодный ком забил мне горло. Усилием воли я сглотнул, сделал глубокий вдох. Так, спокойно. Не надо эмоций.

— Слишком быстро, — сказал я и недоверчиво покачал головой. — В городе было много воинов, боевых магов.

— В том-то и дело, — горько улыбнулся брат. — Лугар мог сдерживать армию скифрцев до весны. За это время половина вымерзла бы, вторую мы б истребили малыми отрядами. Патрик даже план составил, причем очень хороший. К весне организовать отряды специально обученных воинов. Молниеносными наскоками трепать фланги имперцев, уничтожать обозы, вносить смуту и беспорядок. В этом случае мы победили бы. Пусть большой кровью, превратив половину Свободных Земель в пустыню, но победили…

— Но… — осторожно подсказал я.

— Но Лугар пал, — подхватил брат. — Сегодня под утро прискакал посланник от полковника Эльда. Окровавленный, едва живой. Загнал коня до смерти, чтобы успеть предупредить.

— Как это произошло? — ровным голосом спросил я.

Внутренности будто завязались узлом, а в животе крутился холодный колючий шар. Ведь было предчувствие, что так и получится. Но я еще надеялся, что выйдет по-другому. А теперь стало тревожно… Хотелось бы знать — успел ли Иг забрать Флори и сбежать?

— Какие-то твари открыли ворота, — зарычал Тох. Широкое лицо враз обросло шерстью, превратилось в жуткую медвежью морду. — Ур-р-роды! Польстились на обещания принца Александра. Тот объявил, что первый, кто поможет войти в город, останется в живых и получит мешок золота.

— Продешевили… — пробормотал я. — Слишком малая цена за целый город и смерти сотен людей. А что было дальше?

Тох вновь вернул себе человеческий облик, задумчиво поскреб щетинистую щеку.

— А ничего, — буркнул брат. — Скифрцы ворвались в город. За несколько часов перебили защитников. Ну а дальше грабеж и поджоги… Эльд до последнего оборонялся во дворце лугарского мэра. Вот так и получается. У наемников больше чести, чем у местных жителей. Продались с потрохами за звонкую монету. Узнать бы кто — задушил бы на месте!

Брат сделал движение руками, словно сворачивал шею цыпленку, клацнул острыми зубами. Я почти физически ощутил клокочущую в нем ярость. Ведь понятно — после Лугара имперская армия разлетится по Свободным Землям, словно стая саранчи. Все направления теперь открыты. Мелкие города будут сдаваться сами. Иные попробуют противостоять, но их раздавят походя. Слухи о Лугаре распространятся, словно лесной пожар, сломят боевой дух тех людей, что еще думали сражаться.

— У имперцев вроде бы обычай, — пробормотал я. — Три дня на разграбление. У нас есть время подготовиться.

— А ты оптимист, Эскер, — печально улыбнулся Тох. — Но ты неправ. Разведчики донесли — основной костяк армии движется сюда. Александру неймется. Принц оставил большой гарнизон в столице. А сам с десятью тысячами отборных ратников идет на Гент.

— Почему сюда? — удивился я. — Городов много.

— Гент — второй по величине после Лугара, — объяснил брат. — И у нас есть кузницы, мастерские, рядом богатые залежи руд и угля. Будь у нас чуть больше времени, мы своими силами вышибли бы армию захватчиков. Принц прекрасно осознает это.

— Ему не нужен Лугар, город торгашей, — продолжил я мысль. — Ему необходим наш металл. Накует мечей на всю империю и отправится завоевывать дальше. Например, в Окран.

— Так и есть, — кивнул Тох, — Нужно готовиться к сражению. Все пошло псу под хвост. Судя по донесениям, скифрцы подойдут к стенам через несколько часов. Думаю, атаковать с ходу не будут. Попробуют подкупить жителей.

— И у них получится, — скривился я.

— Да, — согласился брат — Я не хочу допустить этого.

— Каким образом? — заинтересовался я.

Тох задумался, опустил голову. Прибежал слуга с подносом, поставил на стол и умчался. Но сразу вернулся еще с одним. Стал расставлять перед нами блюда с едой. Я взял большую двузубую вилку, поковырялся в ближайшей миске. Грибы в сметане — объедение. Но аппетит внезапно пропал. Мысли отвлекали, не давали сосредоточиться на еде.

— План в принципе прост… — сказал брат. Протянул руку и отломил добрую половину гуся. Откусил огромный кусок и стал задумчиво жевать, не обращая внимания на жир, стекающий по пальцам. — Но состоит из нескольких частей. Мы выйдем за стены города и встретим скифрцев на марше. У них не будет времени подготовиться и перестроиться. Отсюда небольшой плюс — эффект неожиданности. Мы уничтожим сколько сможем. Потом постепенно отойдем под стены города. Здесь нас прикроют огнеметатели. Заманим имперцев в город, поведем по строго определенным улицам, закрытым со всех сторон баррикадами. А из окон домов и крыш врагов будут сбивать арбалетчики и лучники. Еще есть горшки с зажигательной смесью. Мало им не покажется…

Я повозил вилкой в блюде с грибами. Нанизал один и сунул в рот. И правда вкусно, только переперчили. Подцепил пальцами ломтик холодной свинины, заел горечь. Пока жевал, попытался немного упорядочить мысли.

— А почему нельзя просто запереться и отбиваться со стен? — спросил я. — Открытый бой — верная смерть.

Глаза оборотня быстро забегали под массивными надбровными дугами, обозначая напряженную работу мысли. Брат фыркнул, трансформировал челюсти. Я невольно отодвинулся, испугавшись огромной зубастой пасти. Тох запихнул в рот недоеденную половинку гуся, сочно захрустел хрупкими косточками. Проглотил в мгновение ока и потянулся за второй. Посмотрел на меня исподлобья и нахмурился. Но соизволил объяснить:

— Защитников слишком мало. А город большой. Если расставить воинов на стене, то выйдет один солдат через каждые сто шагов. Имперцы сколотят лестницы и полезут как муравьи. В этом случае захватят Гент даже быстрее.

— Но идти в лоб глупо, — возразил я. — Сколько у тебя воинов?

— Около тысячи, — поморщился брат. Слопал вторую половину гуся и пошарил глазами по столу. Не обнаружив искомого, повернул голову и гаркнул: — А где вино? В глотке пересохло, а вы и не телитесь!

— Сию минуту, господин капитан! — испуганно пролепетал слуга. Сорвался с места и исчез за дверьми кухни.

Тох обернулся ко мне, поковырялся когтем в зубах — косточка застряла.

— Бестолочи, не хотят работать! — фыркнул брат и добавил тише: — У меня тысяча ратников. Четыреста городских стражников и шесть сотен опытных наемников.

— Десятикратный перевес, Тох, — угрюмо сказал я. — Нас задавят массой.

— Не задавят, — беспечно отмахнулся брат. — Главное — продержаться как можно дольше и вовремя отступить. Геройствовать будем в меру. К тому же у меня есть козыри в рукаве.

— Какие же? — заинтересовался я. — Просвети.

— Во-первых, гномы, — ухмыльнулся оборотень и загнул один палец. — Пока ты дрых… А ты ведь дрых, насколько я понимаю?.. В общем, неважно… Произошло много всего. Помнишь, я тебе рассказывал, что гномьи кланы нас предали?

— Помню, — кивнул я. — Неужто одумались?

— Если бы одумались, то скифрцы и границу б не перешли, — хмыкнул брат. — Позавчера последний из кланов, что официально не разрывал с нами договора о вечной дружбе, прислал пять сотен воинов. Одна фаланга, но это весомая сила, сам знаешь.

Я постарался вспомнить все, что знаю о подгорном народе. Гномы жили совсем недалеко, в пещерах Седых Гор. Там у них огромный подземный город, вход в который запрещен жителям поверхности. Коротышки добывали руду и драгоценные камни, делали лучшие в нашей части мира доспехи и оружие, инструменты. Но жрать под землей нечего. Вот и приходилось гномам торговать с людьми. Многие столетия Свободные Земли и гномьи кланы связывал договор о вечной дружбе. Мы поставляли им пищу, они нам руду и металлы, учили ремеслам, кузнечному делу. Всех секретов не выдавали, но до многого мы дошли сами, почти сравнялись в искусстве. Гномьи армии помогали нам защищать границы от соседей. Наши чародеи ходили в рейды на кобольдов и каменных огров — извечных врагов бородатых коротышек… Идиллия длилась очень долго. Но в какой-то момент жадные гномы решили, что могут подмять людей под себя. Договор был нарушен, и теперь мы остались без поддержки их фаланг.

Следует учесть и политический строй гномов. Единого правительства у них как такового нет. Подземный город поделен на шесть равных частей по количеству кланов. Каждое племя отвечает только за себя. Лишь раз в десятилетие собирается совет старейшин… Если учесть, что правители кланов предоставлены себе, можно поверить, что одно племя низкорослых бородачей сохранило верность давней дружбе.

Внезапно в голове что-то щелкнуло, всплыло воспоминание: глубокий овраг, усыпанная желтыми листьями дорога и обороняющийся от десятка разбойников рыжебородый коротышка…

— А как зовут предводителя гномов? — спросил я несколько поспешно.

— Правителя? — переспросил брат и глянул с интересом. — Хемни Славный. В послании, что он передал вместе с командиром фаланги, почти ничего не говорилось. Но одна фраза показалась мне странной. В постскриптуме Хемни написал, что творить глупости позволено не только людям… Что, неужто доводилось встречаться?

— Было дело, — осторожно сказал я. Поскреб затылок и добавил с огромным изумлением: — Да уж… Никогда не знаешь, к чему приведет тот или иной поступок. Но, пожалуй, это сейчас не так важно… А что еще?

Тох хмыкнул, глянул недоверчиво и удивленно. Но расспрашивать не стал, видимо, решил оставить за мной право на тайны. Загнул еще один палец и сказал:

— Во-вторых, у нас есть несколько боевых магов. Капля в море, но все же… И пять больших огнеметателей.

— С миру по нитке… — пробормотал я.

— …голому рубашка, — подхватил брат. — Совершенно верно.

Слуга притащил большой кувшин с вином и две кружки. Убежал и вернулся с фыркающим кофейником. Тох ухмыльнулся, налил полную кружку и осушил залпом. Налил снова. Я ухватился за кофейник — каждому свое, — наполнил чашку и стал торопливо пить, обжигаясь и фыркая. Мысли заметались. Я пытался судорожно сообразить, в чем минусы и плюсы плана. В общем, Тох прав. Если запремся, то проиграем еще до начала боя. Но открытое столкновение… Я уже побывал в одном и едва выбрался живым. А на пограничье хоть были оборонительные сооружения…

Внезапно в мозгу вспыхнуло воспоминание о разговоре с Леком. Меж глотками я рассказал брату об идее переделать шахтных големов. Тох внимательно выслушал и загнул третий палец.

— Ты опоздал, — сообщил оборотень с улыбкой. — Твой друг заходил ко мне. Мы согнали оставшихся более-менее опытных магов-механиков и заставили подправить управляющие плетения тех големов, что нашлись в городе. Хотели вытащить из подземелий остальные машины, но времени не осталось.

— Здорово! — восхитился я. — Лек обыграл меня. Значит, одним сюрпризом больше.

— Двумя! — уточнил брат и загнул четвертый палец. — Я поведу в бой тридцать собратьев-ликантропов, что остались в Генте и решили сражаться.

Я глянул на Тоха и передернул плечами. Оборотни едва ли уступают в силе големам, но при этом гораздо подвижнее. А если прибавить невероятную живучесть, то скифрцы, посмевшие встать на пути у стаи магов-ликантропов, пожалеют, что вообще родились.

— Ты почти убедил меня, что все получится, — сказал я. — Если заставим врага вступить в бой и заведем в ловушку, то у нас будут шансы выжить.

— Не сомневайся, — веско сказал Тох. — Главное — чтоб никакая тварь в спину не ударила. Кстати, мне из-за тебя пришлось сократить ряды стражей. Что за история с дракой у ворот?

— Вымогатели, — пробурчал я, скривившись. Уже и думать забыл о неприятной стычке.

— А зачем кадык раздавил той жирной свинье? — хмыкнул Тох.

— В тебе проснулось человеколюбие? — проворчал я.

— Нет, просто самому давно хотелось, — хохотнул брат, но тут же посерьезнел. — Вообще пришлось изрядно проредить ряды. Из-за таких уродов честные и хорошие бойцы колеблются. Ты бы слышал их визг, когда узнали о предстоящем бое. Но мне это на руку — сразу избавился от потенциальных дезертиров и предателей.

— Хоть это хорошо, — произнес я. — А кто будет в засаде?

— С этим труднее, — нахмурился Тох. — Оставили самых искусных лучников и арбалетчиков из наемников. Еще кое-кто из сознательных граждан прибился. Твоего друга тоже туда отправил.

Я заколебался. Лека жалко. Хоть и не будет участвовать в рукопашной, но… Если что-то не получится, мой друг будет заперт в одной из квартир, как в ловушке.

— Ты бы его вообще прогнал, — попросил я.

— Беспокоишься за друга? — догадался брат. — Извини, не прогоню. Бойцов и так мало, каждая пара рук — на вес золота.

Я пожал плечами, налил еще кофе. Пододвинул к себе блюдо с мясом и отломил краюху хлеба. Надо подкрепиться. Кто знает, когда в следующий раз доведется вот так поесть. И доведется ли вообще.

— А как насчет жителей Гента? — спросил я с набитым ртом. — Если обратиться к ним, воззвать к голосу разума?..

На лице Тоха появилось такое брезгливое выражение, будто он наступил ногой на коровью лепешку.

— Ты о чем, Эскер? — сказал он кисло. — Я взывал к этому голосу не одну неделю. Трусливые псы, а не люди. Пускай сидят по домам и дрожат за свои жалкие жизни. Плевать! Если мы победим, я им устрою сладкую жизнь. Если проиграем, они ощутят на своих поганых шкурках ласковый хлыст скифрцев.

— Ясно, — произнес я и подытожил: — Значит, таков расклад. Пожалуй, лучший из всех возможных в нашей ситуации… Ты ешь, Тох, ешь. Я за завтрак кучу золота отсыпал. Не дай впустую пропасть.

— Аппетита нет, — пожаловался двоюродный брат. Взял с блюда утку, посмотрел, как на ядовитую змею. Подумал и в три укуса съел вместе с костями. — Впрочем, ты прав, надо подкрепиться перед боем.

Я спрятал улыбку, попробовал пару салатов. Тох, пока болтал, успел съесть больше половины того великолепия, что притащил слуга. Братец и в хорошем настроении никогда не отказывался подкрепиться. А когда нервничал, аппетит возрастал многократно.

По молчаливому соглашению мы оставили разговоры и с удвоенной силой взялись за поглощение пищи. Я еще раз убедился, что аппетит приходит во время еды. Так разошелся, что не заметил, как съел кашу и почти всю колбасу. Закусил изумительно приготовленными салатами и запил несколькими чашками кофе. Тох налегал больше на мясо и птицу. Ведь он хищник, а в трансформированном состоянии нужно гораздо больше энергии. Краем глаза я увидел ошеломленную физиономию слуги. Он сидел в углу и завороженно смотрел, как мой брат поглощает еду. Глаза парня с каждой минутой все больше округлялись, а челюсть отвисала все ниже.

Мы закончили с завтраком. Тох подобрал крошки, бросил в рот. Порыскал взглядом по столу, но, не обнаружив больше съестного, грустно вздохнул.

— Пойдем на пороге постоим, — предложил брат. — Погода прелесть. Воздух пить можно.

Я кивнул, повесил на плечо сумку и прицепил к поясу меч. С удивлением отметил, что для меня становится привычным носить оружие. Помнится, летом было жутко неудобно таскать клинок. Тяжелая железяка била по ногам, путалась в одежде. А теперь настолько свыкся, что меч стал почти частью тела. Вообще человек такая тварь, что быстро привыкает к любым неудобствам. В этом, наверное, и кроется секрет нашей живучести. Эльфы нас вообще паразитами считают, вроде саранчи. Сами могут жить лишь в древних лесах, где много зелени и чистый воздух. В мире нет ни одной расы, обладающей чертами людей. Если вдуматься, то видно: человек словно вне природы. А это наводит на странные мысли о том, что мы лишние в мире.

Тох подобрал щит и вразвалку пошел к выходу. Топал, словно громадный тролль, сыто икал. Я догнал, подождал пока протиснется в проем. Вышел сам и прикрыл дверь. В зале царила полутьма, рассеиваемая лишь тусклым золотистым светом светильников. А теперь глаза заслезились от яркого и радостного солнечного света. Воздух и правда был чудесный, напоенный запахами свежести и мокрой земли. Такой бывает лишь ранней весной, когда ледяные оковы зимы отступают и природа оживает.

Я поморгал и осмотрелся вокруг. Город выглядел чистым и умытым. Стены зданий мокрые, окна сверкали, подмигивали солнечными зайчиками. В ближайшей лужице купались воробьи. Задорно чирикали, плескались. Толстые голуби с удивлением посматривали на баловство мелюзги, важно и сыто урчали. На миг показалось, что ничего и не произошло. Таким я помнил Гент в более счастливые времена. Когда был студентом, бегал на занятия. Прыгал по лужам и улыбался только потому, что хотелось улыбаться… Иллюзия разрушилась в тот момент, когда мимо прошел отряд бойцов в тяжелых доспехах. В руках такие же огромные щиты, как у Тоха, и длинные стальные копья, чем-то напоминающие вязальные спицы. Командир что-то крикнул моему брату, махнул рукой.

— Я скоро! — ответил Тох.

Брат пошарил на поясе и достал из маленького мешочка неизменную трубку. Долго возился, осторожно досыпал табак, уплотнял толстым пальцем. Лицо серьезное, будто решал жизненно важные проблемы. Но наконец-то справился, раскурил трубку. На меня налетело облачко ароматного дыма. В носу отчаянно зачесалось, и я оглушительно чихнул.

— Будь здоров! — доброжелательно прогудел брат.

— Буду, — пообещал я.

Посмотрел на Тоха и невольно улыбнулся. Брат походил на толстого домашнего кота, что обнаружил в кладовке неплотно прикрытую крынку со сметаной и нализался от души. Жмурился на яркое солнце, попыхивал трубкой. Вот таким я помнил его по детству, когда мы сидели на речке с самодельными удочками. Тох втихую от родителей курил и посвящал меня, младшего, в таинства отношения с девчонками, просто философствовал и шутил.

Тут меня что-то насторожило. Я ощутил, как в воздухе сгущается напряжение, давит на грудь и сжимает тисками голову. Солнце сверкало в каплях чистейшей воды, стекающей с крыш, чирикали нахальные воробьи. Но ветер стал холоднее. В нем явственно почувствовалась влага. Я огляделся и увидел на горизонте плотные черные тучи. Пока далеко, но ветер дул оттуда. Значит, скоро хлынет дождь или пойдет снег. Скорее дождь, слишком уж тепло…

— Эскер! — позвал брат.

Я обернулся и наткнулся на серьезный взгляд карих глаз.

— Да? — отозвался я.

Тох пыхнул трубкой, но дым закончился — весь табак выгорел. Брат выбил трубку о стену трактира, бережно спрятал на поясе. А потом глянул на меня и спросил:

— Ты со мной?

Я сделал задумчивое лицо. Но не выдержал и улыбнулся. В душе возникло странное ощущение, словно это когда-то уже было. «А ведь выбор я сделал давно, — промелькнула быстрая мысль. — В тот момент, когда отправился на границу. Но просто боялся признаться себе. Ведь выбор — это свобода. А мне до жути хотелось побыть хоть немного рабом, оправдаться и отмахнуться от той ответственности, что несет в себе решение каждого свободного человека».

— Конечно, Тох! — воскликнул я. — Куда ж я денусь от брата?..