Ресторанный бизнес по-Драконьи-2 или Из герцогини в служанки

Глава 34

Дин никогда еще не летал с такой скоростью. Как только демонов Монтеверон рассказал ему, кто именно его нанял и зачем, он понял, что, возможно, уже опоздал.

Будь у него хоть секунда лишняя, он убил бы эту гниду, но не было даже полсекунды!

Знал же… Чувствовал же ведь, что нельзя верить мерзавцу! И все равно позволил ему обвести себя вокруг пальца! И все равно позволил этому подонку получить всё, что он хотел! Сам ЛИЧНО договорился и с Громилой, и с дядей, чтобы в обмен на имена его нанимателей эта мразь получила иммунитет от дальнейшего криминального преследования.

Дин стиснул зубы, направляя всю имеющуюся у него магическую силу в крылья, чтобы выжать из них ещё больше скорости. Каждое их движение было наполненно такой мощью и яростью, словно он пытался прорваться сквозь пространство. Воздух вокруг него вибрировал от напряжения, оставляя за ним огненный след. Мышцы спины горели, но он не обращал на это внимания. Его разрывающееся от тревоги сердце гнало его вперёд и только вперед.

«Только бы еще не было поздно… Только бы еще не было поздно!» – мантрой звучало в его голове.

Его сердце болезненно сжималось от одной лишь мысли о том, что, пока он тратил драгоценное время, добиваясь свободы для обведшей его вокруг пальца мрази, Элисон, возможно, уже сражалась за свою жизнь… и потому, возможно, уже поздно… Уже давно поздно…

Ничего! Смеется тот, кто смеется последним! Если, не дай драконьи боги, Элисон… Если он опоздает… Монтеверону не жить! Подлая, низкая душонка! Настояв на разговоре со мной, он, видите ли, вывел меня из-под удара, и потому я ему обязан! А за Элисон я должен его простить, я ведь должен понимать, что своя рубашка ближе к телу. Убью мразь…

Следующие несколько событий произошли одновременно.

С когтистых лап «уставшего» вести разговоры дракона сорвалось иссиня-белое пламя и с пронзительным свистом устремилась в щит Элисон.

Дин с оглушающим ревом врезался в холодный воздух над башнями замка и, сбивая флюгеры, устремился к балкону президентского люкса.

Воздух вокруг Элисон вдруг стал тяжёлым и вязким. Иссиня-белое пламя ослепило её…

«Вот и всё…» – подумала она и инстинктивно влила еще силы в свой щит, хотя и знала, что это бесполезно: пламя дракона её щит не выдержит. Все чего она добилась, это дала себе время перестроить зрение и в полной мере «насладиться» красотой летящей на неё смертоносной мощи драконьего пламени…

Яркие вспышки голубого света струились и переливались, подобно текучей ртути, наполняя пространство гулом и жаром такой силы, что, казалось, плавится не только воздух и ещё щит, но сама реальность.

Ужас сковал её горло и сжал сердце.

«Я умру», – не сомневалась она. Это был единственный возможный исход.

Как вдруг невидимые тиски сжали её ребра и плечи, и её тело столь резко и с такой скоростью вылетело из ванной, словно оно было пробкой, вылетевшей из горлышка бутылки шампанского.

Контраст между обжигающей горячей водой и морозным декабрьским воздухом оказался столь сокрушающим, что разум Элисон категорически отказался разбираться с происходящим, по его мнению, издевательством над ним несчастным и уже и так порядком настрадавшимся. В связи с чем, оставив её наедине с оцепеневшим телом и абсолютно пустой головой, самоустранился.

Элисон не чувствовала ни страха, ни боли, ни холода, ни удивления, ни облегчения… Но при этом она видела дожирающее балкон беснующееся ярко-голубое пламя, золотисто-розовые в свете раннего январского заката горные вершины и мелькнувшие внизу в зарослях виноградников крошечные домики…

Ощущение, что между ней и окружающим её миром находится невидимая стена было столь явным, что она даже решила, что она всё-таки умерла и всё это видит её душа.

«И потому нет ни забот, ни тревог, ни страха, ни боли, ни холода, ни жара – только легкость и покой…»

И…

Естественно! Как только она это подумала, в точном соответствии с законом подлости, от легкости и покоя в то же мгновение не осталось и следа.

Явно хорошо подготовившийся к нападению холодный январский воздух без объявления войны со стремительной внезапностью атаковал её сразу со всех сторон: впился в каждый миллиметр её обнаженной кожи, ворвался и обжег горло, легкие и даже желудок.

«Как же холодно, и страшно, и больно, и вообще!» – резюмировал своё отношение в принудительном порядке выдернутый из блаженного забытья разум и, не найдя слов, дабы высказать как, его все достало, завопил: – А-аааааааааааа!

Как говорится, лучше поздно, чем никогда.

– Жива, – прозвучало в мыслях Элисон. – Слава богам, жива!

И столько в голосе было искреннего и глубокого чувства радости и облегчения, и такой этот голос был родной и долгожданный, что у неё несмотря на сковывающий её холод потеплело на душе.

А вот её куда более критически настроенный разум был другого мнения.

– Не уверена, что надолго, – совершенно искренне предупредил он.

– Сейчас согреешься, – пообещал Дин и…

Прежде чем разум успел съязвить: «Что «сейчас» понятие растяжимое?», Элисон вновь оказалась в горячей воде.

– Что-о?.. – возмущенно пискнул было разум, но телу, чувствам и ощущениям было так хорошо, что они заставили его заткнуться. И он заткнулся. Но не расслабился. Два раза на одни и те же грабли – это не про него. Он бдел.

Вынырнув из купели, Элисон замотала головой, отплевываясь и откашливаясь от воды.

Густой пар поднимался вверх, клубясь в морозном воздухе, окутывая и мешая сосредоточиться. Набравшаяся в уши вода до минимума приглушила окружающие звуки, что совершенно не устраивало метущийся в самых страшных и невероятных догадках разум.

Интенсивно тряся головой, Элисон резко прижала ладони к ушам, вытесняя воду наружу. Не помогло. Засунула средние пальцы в уши и затрясла теперь уже ими, поочередно при этом наклоняя голову то вправо, то влево. На третьем наклоне головы мир наконец-то наполнился приглушенными звуками, а на пятом… Что б его приколиста! Сразу же с места в карьер, без предупреждения, взорвался таким резким и пронзительным воплем, что Элисон подпрыгнула в ванной и дезориентировано завертела головой, напряженно пытаясь определить источник звука.

И… хотя и, мягко говоря, не сразу, но определила.

– Что-о за-ааа?.. – озадаченно выдохнула она, увидев летящего в сторону города дракона, в лапах которого… отчаянно размахивал руками и ногами человек. – Куда он его поволок? И зачем? Чтобы освободить для меня купель?.. – вслух спросила она у самой себя и, переведя взгляд на всё еще охваченный пламенем балкон, нервно хохотнула.

Изабелла де Лус наверняка уже сто раз пожалела, что пригласила Дина посетить винный фестиваль в её родном городе и погостить в её отеле. Элисон не видела какой именно разгром устроил в апартаментах действительный статский советник при первом покушении на её жизнь и, тем не менее, ни секунды не сомневалась: племянник его однозначно превзошёл! – И всё же… зачем Дину понадобился этот несчастный? –бесцельно скользнув взглядом по балкону задумчиво проговорила она и вдруг замерла, грозно сощурившись…

– Ну конечно же! Им же нужны были неопровержимые доказательства того, что меня убил именно Дин! Вот не зря мне этот телескоп сразу не понравился!

Телескоп, на который она смотрела, мог бы её поправить, что сразу не понравился ей ТОТ телескоп, а не этот, но, поскольку общение с людьми он считал ниже своего достоинства, гордо и невозмутимо промолчал.

– Подожди! – щелкнув пальцами правой руки, слегка подалась вперед Элисон, продолжая сверлить его взглядом.

Телескоп никуда не спешил и потому подождал. А почему бы и нет? Ему всё равно, а девушке приятно.

– Но я же больше не герцогиня! – нахмурилась Элисон. Телескоп не стал спорить. Молча согласился. – Но меня все равно хотели убить? Ведь хотели же?

Для телескопа это было настолько очевидно, что даже, если бы он и общался с людьми, то сейчас бы не снизошел до ответа.

– Но зачем? – продолжала допрашивать его глупая женщина, до которой упорно не доходило, что он с ней говорить категорически отказывается!

Элисон закусила ноготь большого пальца и нахмурилась. Телескоп даже глазом не повел, как смотрел, так и продолжал смотреть на объятый пламенем балкон, любуясь его танцующими в розовых отсветах закатного солнца бело-голубыми с прожилками фиолетового языками. Красиво. Не говоря уже о том, что такое далеко не каждый день увидишь. Ха! Не каждый день! Не каждый год, а то и десятилетие!

– Ладно, – махнула рукой Элисон. – Что толку гадать! Спрошу у Дина.

Аллилуйя, возрадовался телескоп, дошло до утки на третьи сутки, что не у него надо спрашивать. Но виду, разумеется, не подал. А то вдруг снова пристанет с вопросами!

Сказано – сделано. И Элисон решительно выбралась из купели. Холодный воздух обжёг кожу, заставив её содрогнуться. Торопливо отжав волосы, она схватила лежавшее на краю купели полотенце и соорудила из него на голове чалму.

Приоткрыв отделяющую балкон от апартаментов дверь, она на мгновение задержалась, прислушиваясь. Тишина. Во входные двери никто не ломится. Уже хорошо.

«По крайней мере меня не арестуют за проникновение в чужие апартаменты. За пользование чужой купелью. За воровство полотенца. И да, за воровство халата, – нервно хихикая размышляла она, снимая халат с крючка. – И не отведут в отделение местного разбойного приказа в одном лишь купальнике».

Надев халат, Элисон перешла на магическое зрение и внимательно осмотрела просторную гостиную на предмет скрытых ловушек.

Никаких ловушек. Только стандартные заклинания системы безопасности.

– Ладно, пошла я дальше, – пробормотала она себе под нос и, собственно, пошла.

Вот только далеко не ушла…

Не успела она сделать и пару шагов, как позади неё на балконе сначала раздался оглушительный грохот. Вслед за которым – не менее оглушительный многоэтажный мат.

Будь на месте Элисон любая другая, она бы после того, что уже пережила, сбежала от возможных новых злоключений подальше, но она была ведьмой и дознавателем! А и те и другие очень любознательны.

Посему поплотнее завязав пояс халата, она развернулась на сто восемьдесят градусов, активировала защитное заклинание, и, плетя атакующее, направилась снова на балкон.