Ресторанный бизнес по-Драконьи-2 или Из герцогини в служанки

Глава 23

Невероятная концентрация, которая была необходима при подслушивании путем проникновения в чью-либо сознание, была опасна ещё и тем, что занятый подслушиванием становился довольно невнимательным к происходящему вокруг него.

Нет, на то, чтобы поддерживать разговор и не выглядеть при этом рассеянным Дина ещё хватало, но вот на всё остальное, на фоне начавшейся с непривычки раньше, чем обычно головной боли, ни ментальных, ни магических сил уже не оставалось. Поэтому он понятия не имел, в каком из пяти или шести выпитых им бокалов шампанского, было подчиняющее волю зелье. В качестве ещё одного оправдания допущенного им промаха, правда, нужно отметить, что зелье, которым его напоили, было специально разработано для того, чтобы драконы с их тонким вкусом и обонянием не смогли его почувствовать. И в чем же тогда был его промах? А в том, что он не только не почувствовал того, что герцогиня засекла чужое присутствие в своей ауре, но и не понял, что в какой-то момент ему просто стали «лить в уши воду».

Потому, прийдя в себя на воняющем хлоркой полу в окружении обступивших его со всех сторон одетых в одинаковые пижамы людей, он очень удивился.

Только что он находился в роскошном зале отеля, окружённый разодетой в пух и прах публикой и вкушал шампанское и деликатесы, и вдруг оказался…

А где это, к слову, он оказался?

Дин посмотрел за спины тех, кто его обступил.

Первое, что он увидел были белые стены, стерильные и холодные, какие бывают только в больницах для бедных. Затем рассмотрел высокие окна… с решётками.

Мебель в помещении была скудной и пугающе простой. Металлические кровати с жёсткими, тонкими матрасами, поверх которых лежали грубые серые покрывала. Рядом с каждой кроватью стояла небольшая тумбочка, на которой не было ничего, кроме старой, лампы с тускло горящей лампочкой. Под окном большой деревяный стол, прикрученный к полу.

Ещё до того, как он вновь посмотрел на обступивших его людей и на сей раз обратил внимание на их лица и по ним понял, что приветственный комитет этой вечеринки состоит из явно нездоровых на голову людей, он уже знал, где он.

И потому первой его мыслью было: он спит и видит кошмарный сон. И дабы убедить себя в этом окончательно, ущипнул себя за руку и… скривился от боли.

Знал бы, что будет так больно, щипал бы нежнее! Подумал было он и тут же сам себя осек. Нашел, о чем печалиться, придурок! У тебя, вообще-то, есть печали куда покрупнее!

Дин потянулся к силе, но она обычно всегда откликавшаяся не просто с готовностью, но с нетерпением, теперь едва ощущалась где-то на периферии его сознания, подобно теплу затухающего костра. Неприятный холодок пробежал по его позвоночнику. Дела его обстояли, мягко говоря, не блестяще. Он тяжело вздохнул. Чего только с ним не случалось, но вот такого… Мало того, что его похитили и лишили силы, так ещё и запихнули в психушку! Он попытался вспомнить хоть что-то, но последнее, что он помнил – это себя, смеющимся чьей-то шутке, чьей именно он не помнил, да и смеялся он лишь потому, что смеялись и все остальные. И после этого всё. Вообще никаких воспоминаний, ни туманных, ни отрывочных, НИКАКИХ.

Хреново! Не то слово, хреново!

Подумал он и перевел взгляд на «приветственную делегацию». Среди серой массы которой (причем в прямом смысле, потому что все «делегаты» были одеты в пижамы серого цвета) выделялись трое: худой мужчина с впалыми щеками, шепчущий что-то себе под нос, старик с дёргающимся глазом и широко улыбающийся ему великан.

– Я Громила! – представился он.

– А я Дин, – представился Дин.

– Шшш! – прижал палец к губам худой с впалыми щеками. – Никаких имен! – заговорщицки прошептал он.

– Хорошо, – не стал спорить Дин, потому как с психами спорить – себе же дороже. – Тогда, я дракон! – ляпнул он первое, что пришло ему в голову.

– Кто дракон? – хохотнул старичок с дергающимся глазом. – Ты дракон?

– Ну как бы да, – честно ответил Дин. Тем не менее, прозвучало это как-то неуверенно и даже стыдливо.

– Тогда докажи! – потребовал старичок.

– Как? – настороженно уточнил Дин, почти уверенный в том, что сейчас из толпы психов выйдет ещё один «дракон» и предложит ему отстоять честь называться драконом в честном бою.

Но, то ли других драконов не было, то ли у него было слишком воинственное воображение, только он не угадал.

– А зарычи! Зарычи как дракон! – потребовали у него.

– Да! – тут же подхватили остальные хором. – Зарычи как дракон!

Ну и что Дину оставалось делать? Не зря ведь говорят, с волками жить – по-волчьи выть! Ну или в его случае, с психами жить – самому психом быть!

Сначала получилось что-то вроде утробного хрипа, больше похожего на звук умирающего от удушья, но, почувствовав поддержку толпы, он воодушевился и… разогнался. Его хрип становился всё громче, переходя в нечто и в самом деле похожее на рычание, правда не дракона, а скорее комнатной собачонки. Но зато очень-очень злой! И потому у этого рычания других вариантов, кроме как произвести фурор на слушателей не было!

Приветственная делегация оживилась и воодушевленно захлопала в ладоши. Великан заулюлюкал, старик с дёргающимся глазом начал подпрыгивать на месте, а худой с впалыми щеками восторженно воскликнул: «Он дракон! Он и в самом деле дракон, я знал!»

– И я! – счастливо зажмурился старичок и попросил. На сей раз уже не требовательно, а застенчиво. А пламя выдохнуть сможешь?

Дин в этом очень сомневался. Но, во-первых, ему и самому было интересно. А, во-вторых, на него смотрели с таким ожиданием и мольбой во взгляде, что он не устоял и выдохнул…

Пламя, разумеется, не получилось, но зато получилось вполне приличное облако пара, которое, вопреки, его опасениям не разочаровало его новых знакомых, а вызвало у них ещё больший восторг.

– А взлететь? Взлететь сможешь? – благоговейным голосом попросил кто-то из толпы.

И снова и самому Дину тоже стало интересно, а, и в самом деле, сможет ли он взлететь? И он развёл руки в стороны и сделал ими взмах, затем ещё один и таки сумел приподняться над землей. Всего на несколько сантиметров, но, поскольку ему досталась благодарная публика, то и их тоже заметили.

Приветственная делегация… нет, теперь уже приёмная комиссия была в восторге!

– Берем! – торжественно объявил ему Громила. – Берем тебя в вожаки, дракон!

– Берем! – поддержали его остальные и подняв на него горящие воодушевлением глаза, торжественно воззвали к нему: – Веди!

Дин почесал затылок и озадаченно спросил:

– Куда?

– А, ясное ж дело, никуда, – усмехнулся ему Громила. – Куда тут вести? – обвел он глазами больничную палату.

Дин последовал его примеру и тоже обвел взглядом палату. И тут взгляд его остановился на входной двери.

«То, что я пропал, конечно, уже заметили. Но вот куда меня увезли, вряд ли скоро узнают, – размышлял он, понимая, что герцогиня с её возможностями наверняка позаботилась об этом.

– А что, если я вас на свободу поведу? – предложил он.

Его предложение не вызвало, прямо скажем, того же восторга, что и его полет и даже его рычание. У части пациентов настолько поехала крыша, что они уже просто не представляли жизни вне этих стен, остальные же решили, что крыша поехала у него. А на тех, у кого поехала крыша, как известно, не ровняются. Зато им сочувствуют. Вот и Дину тоже посочувствовали и объяснили, почему считают его предложение о свободе бредом безумца.

– Думаешь ты первый, кому пришла в голову эта «гениальная» идея? – иронично поинтересовался у него старик с дергающимся глазом.

– Во-во! – поддержал его Громила. – Да если б это было возможно, нас бы давно уже здесь не было!

– Нет, не было бы, – отрицательно закрутив головой, согласились с ним остальные сочувствующие.

– Разуй глаза, – посоветовал Громила. – Видишь эти решетки?

Дин видел. Толстые железные прутья и на окнах за стеклом и на дверях за всё тем же стеклом.

– А они не боятся, что вы можете случайно разбить стекло и порезаться? – заинтересовался он.

Великан посмотрел на него взглядом бывалого вояки, снизошедшего до пояснений очевидных вещей ещё не нюхавшему пороха салаге.

– А ты порежься и проверь, боятся они этого или нет, – «посоветовал» он.

Остальные сочувствующие за его спиной захихикали.

– Стекло не бьющееся, – догадался Дин, понуро при этом кивнув и вздохнув.

– Ага-а, – приторно-сладеньким ехидненьким голоском подтвердили ему сочувствующие хором.

– Дерьмовые дела! – резюмировал несостоявшийся предводитель освободительного движения.

– Ага-а, – поддержал его хор вздохов.

– Я должен подумать, – важно провозгласил он, усаживаясь рядом с дверью.

– Разумеется, о Великий! – склонились перед ним в шутовских поклонах сочувствующие. – Не будем вам мешать!

Дин понуро кивнул и принялся думать…

Что было очень и очень нелегко делать, учитывая тот факт, что едва только в его голове зарождалась мысль она тут же разбивалась о стену пульсирующей боли, которая нарастала с каждой секундой, словно в тиски беря его череп.

Боль была такой сильной, что не знай он точно, что за ним в любой момент могут прийти те, из лап которых вырваться будет ещё сложнее, если вообще возможно, он бы не выдержал, позволил бы себе отключиться, но…

И потому, с трудом ворочая вязкими, словно инжирное варенье мыслями, он обдумывал варианты побега…

Окна отпадали сразу. Даже если бы у него было, чем пилить прутья решеток, это был не быстрый процесс, а у него в обрез времени.

Вентиляционное отверстие отпало следом, поскольку его тоже закрывала решетка, да и его размеры были таковы, что вряд ли бы он в него протиснулся.

Притвориться, что он бьется в судорогах и вот-вот подохнет? Неплохой вариант… Вот только проблема была в том, что, поскольку его «путевку» в это чудное место оплатила герцогиня, то её же первой и поставят в известность. Не говоря уже о том, что она не глупа и наверняка оставила четкие инструкции на подобный случай.

Но если в судорогах будет биться не он… Или ещё лучше, если этот кто-то будет не сам биться, а его будут бить… Вдруг осенило его и он, кряхтя и охая поднялся на ноги и позвал единственного из своих «новых» знакомых, которого он знал по «имени» и который, что гораздо важнее, казался ему нормальней многих нормальных. Что, учитывая его собственное нахождение здесь, как он понимал, объяснялось отнюдь не профессионализмом работающего в данном заведении медицинского персонала и не эффективностью применяемых ими методов лечения.

– Эй, Громила, ты спишь?

– Сплю-у? – недовольно протянул тот. – Можно подумать мне заняться больше нечем посередь ночи?! – язвительно прокомментировал он и затем, как гаркнет: – Разумеется, сплю, придурок!

Дин поморщился от прострелившей голову резкой боли, но отступать ему было некуда.

– Нет, не спишь, – возразил тем временем Громиле старичок. – Когда спят, не разговаривают!

– Ещё как разговаривают! – возразил старичку сосед по койке и ворчливо уведомил: – Ты вот, например, постоянно что-то во сне бормочешь!

– Громила, я по делу, – прошептал Дин. – Я, кажется, знаю, как отсюда выбраться!