Реплика

Глава 18. Люди и машины

Александр проснулся среди ночи, внезапно. Ника там, в кресле, на экране, спокойно дремлет в своём кресле. Александр помотал головой: она не может быть там, за экраном, она ведь...

Тишина в комнате – неприятная, неправильная. Александр приподнялся на локтях, оглянулся – в постели один, рядом, на полу, платье Ники и её нижнее бельё. Судя по тому, как разбросано, его снимали быстро и пылко... Александр ощутил, что оно влажное и невольно усмехнулся. Ну да, вода, что ещё там может быть? Но где сама Ника, где все? Он встал, быстро натягивая на себя одежду, прислушался. Тихо и спокойно вокруг, монитор компьютера включен, и там виртуальность Ники – виртуальность, в которой живёт теперь её тень, упрощённая копия, способна, самое большее, поддержать простой разговор и позвать “оригинал” Ники. И теперь за окном – странная, густая, словно отключили все фонари и все окна в доме напротив.

Который час вообще? Ника разделась не так давно, и... что было дальше? Он попросту уснул, хотя вроде вчера кирпичи тоннами не таскал, и... Где все?

Александр подошёл ближе к экрану и вздрогнул. Тень Ники обычно сидит теперь в кресле, с книгой. Но сейчас в кресле сидела мумия. Александр дал увеличение и вздрогнул – да, тело давно мумифицировано, но можно не звонить гадалке, это Ника. Что за шутки?!

— Ника? – позвал Александр, выглядывая в гостиную. И там густой мрак, едва раздвинутый тусклым светом ночника, и никого. Ноутбук Риммы стоит на столе, открытый и включенный, и на его экране строки сообщений о системной ошибке. И капли чего-то густого и тёмного на клавиатуре. Что тут происходит?

Одно понятно – шуметь не стоит. Александр поискал взглядом что-нибудь тяжёлое и схватил прислонённую к двери швабру. Не бог весть что, но у неё тяжёлое деревянное древко. Стараясь не шуметь, Александр проследовал в прихожую. Ого...

Справа от прихожей нет входной двери, там коридор куда-то ещё. Что это и где это? Слева – гостевая, и там смутно различимы два человеческих силуэта, сидящих на диване. Судя по одежде, Вероника и Римма.

— Римма? – позвал Александр шёпотом, входя в гостевую и включая свет. Плафон над головой не налился ясным белым светом, как делает обычно – принялся мерцать, призрачные волны света растекались теперь по комнате. И в их освещении Александр увидел, что Вероника стала ровно такой же мумией, что и Ника там, на экране, а Римма на вид позеленевшая, чёрные пятна там и сям на лице и руках, свалявшиеся волосы. И накатил запах склепа, комок подступил к горлу.

Римма открыла глаза, красный огонь светился и переливался внутри них.

— Мос-с-с-сг... – произнесла она свистящим шёпотом, поднимаясь на ноги. Что за дурная шутка, как она могла допустить, чтобы такое случилось с её матерью?! – Вкус-с-сный мос-с-сг... – Римма шагнула к нему и, неожиданно, оказалась вплотную. И померещился запах свежей разрытой могилы. Александр оттолкнул её шваброй, но древко прошло насквозь и намертво завязло. Римма расхохоталась роняя чёрные капли изо рта, и Александр едва успел увернуться и броситься прочь.

Направо – тупик, ловушка. Что прямо? Прямо оказался коридор... и за ним комнаты его же квартиры, как если бы он вышел из входной двери в прихожую к самому себе. Римма шла следом, не было времени раздумывать – и не понять, что же тут творится и как одолеть такое существо. Александр влетел в ещё одну собственную спальню, осознав, что попал в ловушку, и успел увидеть, как ещё одна Вероника-мумия лежит в его постели, грязной и чёрной, и Римма входит следом, её руки удлиняются, когти вырастают на пальцах...

* * *

Александр уселся в постели и осознал, что не может дышать – буквально. Сил не было заставить воздух пройти в горло. Он успел заметить, как Вероника вскидывается и садится в постели рядом с ним, а затем рядом с постелью материализовалась Ника и взяла его за виски – она что-то говорила, явно не Александру, но слух словно отключили, и уже темнело перед глазами, и судорожные попытки вдохнуть ничего не давали...

Александр осознал, что воздух ворвался в лёгкие – божественно чистый и свежий, что его держат за плечи, а Римма прижимает ладонь к его горлу сбоку.

Александр не сразу обрёл дар речи – не сразу отдышался.

— Я это уже видела, – пояснила встревоженная Ника. – Там, у тебя на квартире – Ника взглянула в лицо сидящей за спиной Александра Вероники. – Ты примерно так же задыхалась, когда она схватила тебя.

— Тихо, – потребовала Римма. – Что-то есть. Смотрите, – указала она на монитор, где шло воспроизведение записи с камеры. – Что-то электромагнитное, но наши мониторы это не ловят. Саша, мама, вы как?

— Уже нормально, – покивал Александр, вставая с постели. Вероника, следом за ним, подтвердила кивком – всё нормально.

— Подождите снаружи, а? Ну, в гостиной. Ника, лови задание. Ищи в окрестности дома всех пользователей, у которых был сбой Реплики за последнюю неделю, сигнатура твоей модели. Карту города я выслала. – Ника кивнула и подержала Веронику за локоть, помогла ей выйти.

Александр забрал все предметы одежды с пола и прошёл, следом за Вероникой, в гостиную. Там оделся, под молчаливым присмотром тени Риммы – нарочито однотонной, чтобы стало ясно, что это всего лишь часовой.

— Можно? – поинтересовалась Вероника улыбаясь, протягивая руку, и Александр осознал, что так и держит в руке её нижнее бельё. Александр покачал головой, вернул Веронике её имущество и поднёс к лицу ладонь, в которой держал его.

— Что-то знакомое? – поинтересовалась Вероника с серьёзным видом, заканчивая одеваться – глаза её смеялись.

— Нет мускуса, – пояснил Александр. – Теперь его немного не хватает.

Вероника тихонько рассмеялась и потянула его за руку – в сторону кухни. Там усадила за стул и включила кофе-машину.

— Кот, – потрепала его по голове. – Но раз именно об этом подумал – значит, всё обошлось.

— Я быстро! – крикнула из прихожей Римма, и хлопнула входная дверь.

— Что-то срочное, – заметила Вероника, не особо встревоженная. – Была бы опасность, она бы сказала. Ника? Проходи.

Ника кивнула, входя на кухню.

— В пятистах метрах, – пояснила она. – Ещё один инцидент. Теперь понятнее, что искать. Мы нашли ещё пятерых в городе, Римма сейчас займётся ими всеми. Мы займёмся, – уточнила она. – Вероника, мне очень жаль, – посмотрела она в глаза ей. – Это электромагнитное явление. Там, у тебя на квартире, было что-то похожее.

— Наводится на меня или Сашу? – уточнила Вероника.

— Да, и теперь будет проще обнаруживать. Но кому-то из нас с Риммой нужно теперь быть рядом с вами. С каждым из вас.

Вероника встретилась взглядом с Александром, потом с Никой... и все трое рассмеялись.

— Да. Спасибо. Я согласна, если Саша не возражает, – улыбнулась Ника. – Мешать и подглядывать не буду. – Ника посерьёзнела. – Вероника, нам лучше посидеть несколько ближайших часов в области, недоступной для электромагнитного излучения.

— Клетка Фарадея? – предположил Александр, и Вероника кивнула.

— У нас есть такая в лаборатории. Размером с эту квартиру. Да, это разумно, пока выясняем, что происходит. Всё, допиваем кофе и едем. Ты с нами, или сразу туда? – посмотрела она на Нику. – На улице никого, вряд ли кого-то заинтересуем.

— Сразу туда, – решила Ника. – Не хочу пока привлекать внимания. Уверена, что сможешь вести, Вероника?

— Да, без проблем. Римма, проводишь нас? – позвала Вероника тень Риммы и та кивнула, перекрашиваясь в более привычные для человека цвета.

* * *

Ника встретила их и сообщила, что все новые мониторы уже на местах, примерные планы противодействия уже понятны.

— Мы каждый раз отстаём на шаг, и пока не очень понятно, с кем или чем мы имеем дело, – заметила Вероника без особой радости. – Саша, нужна твоя помощь. Если я сейчас попытаюсь начать вникать, придётся бросать текущие дела. У тебя до конца недели законное время для отдыха...

— Да, я понял. Как будет что анализировать, займусь.

Ника отошла в сторонку, демонстрируя позднейшее добавление к интерьеру клетки Фарадея – кровать. В центре.

— Чтобы было куда бежать, если что, – пояснила она не улыбаясь. – Но это место для эвакуации, на мониторах сейчас спокойно. И мы примерно понимаем, что искать на камерах наружного наблюдения.

— А ещё – подступы сверху и снизу, – предположил Александр.

— И это тоже под присмотром, – покивала Ника. – Мы уже обошли две квартиры, ещё три. Резервные копии моей модели изолированы, их уже никто не сможет установить.

— Интересно, почему мы не нашли всё это вчера, – покивала Вероника. – Похоже, будут вопросы к системе безопасности. Ой, простите! – Она поднесла к уху телефон и удалилась в одну из лабораторий.

— Всё не так, как ты представляла? – поинтересовался Александр у Ники, которая устроилась в кресле в жилой комнате – и снова у неё пряжа, спицы и неоконченное вязание.

— Конечно. – Ника улыбнулась, возвращаясь к вязанию. – Думала сначала, будет всё как там, за экраном, пока не привыкну. А тут сразу из огня да в полымя.

— Тебя что-то беспокоит, – заметил Александр, присаживаясь ближе. Каждый раз она всё больше похожа на человека. И не только в смысле достоверности на ощупь или вид.

Ника покивала.

— Мне не очень нравится, как всё это делаем. Это всё-таки незаконно – как Римма подменяет вещественные доказательства, как мы проникаем в квартиры. Но не очень понимаю, как можно по-другому.

Александр вздохнул и взял её за руку. Ника отложила вязание, улыбнулась ему и положила вторую ладонь поверх его.

— Через два дня Римма сделает мне документы, – пояснила она, прикрыв глаза. – Тоже не очень законно, но тоже не представляю, как можно иначе. Тебя это тоже беспокоит, я чувствую.

— Вот уж законность меня пока волнует меньше всего остального, – покивал Александр. Он не сказал “тут бы до вечера дожить”, но Ника явно восприняла его мысли.

— В этом мы с ней похожи, – кивнула она, посмотрев в его глаза. – Если с тобой что-то случится, я умру.

Мурашки по коже от этих её слов, даром что её ладони живые и тёплые.

— Но не сегодня, – улыбнулась Ника. – Мы не дадим вас в обиду. Одна квартира осталась, скоро Римма приедет. Не знаю, как она теперь работать будет, у неё ведь тоже полно клиентов.

— Кажется, как раз это не проблема, – покивал Александр, и Ника рассмеялась.

— Да, я и забыла на минутку. Она может быть в нескольких местах одновременно. Как будет хоть немножко спокойствия, продолжим со сценарием нашего выступления?

— Да, обязательно. Нужно хотя бы два полных дня, чтобы всё продумать, просчитать, расставить декорации... ну, ты поняла.

— Декорации и остальное – это я сама, – заверила Ника. – Похоже, очками нам пользоваться пока не очень безопасно – попробую что-нибудь придумать взамен.

— Саша, Ника? – Вероника постучалась и вошла. – Римма хочет составить тебе компанию, Саша. Прогуляться по улицам, понаблюдать. Говорит, теперь понятнее, что искать и где. А мы пока тут поработаем – над чем-то своим, да?

Ника кивнула с довольным видом и, привстав, поцеловала Александра в щёку.

— Она права. Римма явно хочет поговорить с тобой, вот и повод.

* * *

Они прогуливались по парку, обсуждая, как можно достоверно понять, с кем ты общаешься – с компьютерной моделью или человеком – когда Римма пригласила его в кафе. Сели так, чтобы вокруг были пути отступления – по словам Риммы, опасность не миновала, но теперь намного больше сведений, как её вовремя засечь.

— ...Думаешь, машина может заморочить голову человеку? — усмехнулся Александр. — Прости, но я ведь теперь знаю, что ты не человек. Сумеешь внушить мне обратное?

Римма зубасто улыбнулась, вновь сверкнув огромными клыками, и посмотрела на часы, на стене над их столиком. Александр посмотрел на свои.

— Восемнадцать двадцать три и пятнадцать секунд, — сообщил он. — Ну, уже двадцать. Куда-то торопишься?

Римма быстро двигала карандашом по салфетке. Перевернула её надписью вниз и придвинула ближе к Александру.

— Нет, хочу показать тебе кое-что очень очевидное. Как я выгляжу, по-твоему?

Александр вздрогнул, глаза его расширились. Только что Римма носила причёску "я упала с сеновала", а теперь — короткая изящная стрижка, волосы из стальных стали рыжими, густые брови соблазнительно подведены и подчёркнуты. И ресницы, и губы, едва заметно выделенные помадой. Она встретила его взгляд и с улыбкой отвела его в сторону, чуть повернув голову. Приоткрыла рот, улыбнулась и провела языком по губам.

Александр и сам не заметил, как встал из-за стола, подошёл к ней ближе — словно марионетку, его тянуло, необоримо и властно...

— Остановись, — внезапно услышал он, и словно ледяной водой окатили. Римма, вновь лохматая и безо всякого макияжа, смотрела на него с улыбкой. — В конце концов, люди смотрят.

Александр, постепенно приходя в себя, не сразу осознал, что не помнит, когда именно подошёл к ней. Но всё это время казалось, что он с Никой, и ни с кем другим быть не может. Чёрт, как можно было их спутать?!

— А теперь прочти, — указала взглядом Римма и допила оставшуюся воду из своего стакана.

Александр повиновался. "Не более чем через три минуты ты попробуешь меня поцеловать". Он машинально посмотрел на часы. Восемнадцать двадцать пять ровно. Казалось, что секунды замерли на целую вечность, на отметке "ноль", а потом секундная стрелка бойко поползла далее.

— И трёх минут не потребовалось, — спокойно заметила Римма. — Так кто из нас запрограммирован, кто из нас машина?

Александр покачал головой: — Уела. И что, людьми настолько легко манипулировать?

— Да, пока ты не понял, что тобой манипулируют. Если я сейчас повторю всё то же самое, ты уже не поддашься. Проверим?

— Верю на слово, — покачал головой Александр, и Римма вновь расхохоталась.

— Ешь, ешь, мы полдня почти гуляем, – предложила она. – Так что, кем я тебе показалась тогда, в первый раз? Ну, ещё раньше, на улице?

— Человеком, – согласился Александр. – Наверное, сложно согласиться, что человек может быть в совершенно нечеловеческом теле.

— Такого извинения не ожидала, – улыбнулась Римма. – Принято. Я прохожу все тесты Тьюринга. Я заняла кучу первых мест на литературных и прочих конкурсах. Дети ни разу не отнеслись настороженно, а их сложно по-настоящему обмануть. Что у нас осталось? Не могу размножаться? Факт, синтезировать яйцеклетку я пока не могу. Ника уже, наверное, рассказала про остальное – про функцию инкубатора. Кроме того, и органические женщины не все могут иметь детей.

Александр покивал, принимаясь за ужин.

— Знаешь, я не сразу поверила, что мама взяла именно твою матрицу, – Римма взяла себе десерт, и Александр не без усилий выгнал мысли о том, что с ним потом произойдёт. – Да, она вся была та ещё, толком не отлажена, но ведь получилось! Я ещё удивилась, почему Ника так быстро адаптировалась, почти без серьёзных психологических сложностей. Выходит, ты мой папа, – не улыбаясь, сообщила Римма. – Её и мой. Если честно, дико рада это сказать!

— Очень неожиданно, но я тоже рад, – признал Александр. – У меня была ещё куча вопросов, но они все крайне личные. Наверное, в другой раз.

— Про мои параметры модели? – прищурилась Римма. – Тебе и маме – без проблем, пришлю, если интересно. Мне не очень приятно это обсуждать, но вам обоим можно доверять.

— Спасибо. Вероника упомянула полноторие – и у меня как раз есть другие идеи, как стабилизировать аттрактор без потери степеней свободы.

— О, это уже интересно, – придвинулась Римма ближе, лицо её стало серьёзным. – Поучаствую, если разрешишь. Что ещё рассказать? Спрашивай, без проблем. Я знаю, ты не трепло, чужим не делишься. Ну или по пути, если хочешь, мы тут засиделись. Рассчитаешься?

* * *

— Ну да, есть у меня парень, – согласилась Римма, когда они вернулись в парк. – Такой, знаешь, служебный роман. Но я-то знаю, что нельзя всё всерьёз – слишком рискованно. Тусуемся иногда, немного секса, всё такое. Но ты теперь понял, что я в любой момент смогу объяснить ему, что кто-то другой ему нравится больше. – Римма улыбнулась. – Вы моя семья. Мы четверо, раз так получилось. Ну или сколько нас потом станет, – тихонько рассмеялась она.

Александр улыбнулся, покачав головой. Вероника только намекнула, что вчера чуть не стала мамой – очень основательно не стала – и, похоже, передумала “размножаться прямо сейчас”. И то верно – хоть немного бы относительной стабильности, но где ж её берут?

— Всё хотел спросить, кто говорил со мной по телефону? – поинтересовался он. – Голос был похож на маму, но она никогда бы такого не сказала.

— Никто. Ну то есть там не было голоса, – уточнила Римма. – Если хочешь, я проиграю то немногое, что успела услышать. Это управляющий сигнал.

— То есть?

— Диверсия. Я с таким встречалась только дважды, очень редкий вид оружия. Толком даже не скажу. Дома подробнее, ладно?

Александр покивал. Римма увидела качели и глаза её загорелись – следующие несколько минут Александр раскачивал её, а Римма, хохоча, наслаждалась мгновениями невесомости, листья на её платье, казалось, вот-вот облетят.

— Ты классный, папочка! – улыбнулась она, когда Александр поддержал её за руку, пока спрыгивала.

— Ты странная, дочка, но я привыкну, – улыбнулся в ответ Александр и Римма, восторженно взвизгнув, обняла его, долго не отпускала.

— Справимся, – покивала она. – Если думаешь, что только сейчас всё встало на уши, так фигушки. Мы так почти постоянно живём.

Позади неё кто-то деликатно кашлянул. Римма обернулась, отпуская Александра, и широко улыбнулась. Перед ними стоял парень лет двадцати двух, взгляд его был скептическим.

— Привет, Римма, – кивнул он. – Развлекаешься?

— О, вот и он! – обрадовалась Римма, потянув Александра за руку. – Папочка, я рассказывала. Это Паша.

— Папочка? – насмешливо переспросил парень, на лице которого явно читалось намерение дать Александру в челюсть. – А почему не “брат”?

— Я сделал предложение её приёмной матери, – пояснил Александр спокойно. Римма энергично покивала.

— Веронике Метельской?! – А вот теперь парень удивился и, похоже, немного испугался. – Ну ладно. Римма, так тебя ждать сегодня? – На Александра старался не глядеть.

— Конечно, как всегда! – подтвердила Римма и послала ему воздушный поцелуй. – Не скучай! – И потянула Александра за руку.

— Не оглядывайся, – шепнула она, указывая дорогу. – Ну ревнивый немного, да и объяснение было так себе. Ладно, ничего, переживёт. Тебя ещё, похоже, волнует вся эта байда с вещдоками, как мы в квартиры влезали, всё такое.

— Это да. И документы, – добавил Александр. – Наверное, у Вероники есть какие-то связи, не знаю, но всё равно это всё должно быть сложно.

— Документы... – Римма метнула в него странный взгляд и повлекла за руку к ближайшей скамейке, вдали от дороги. – Хорошо. Слушай.

* * *

Они ехали тогда по заснеженной дороге, как раз под Новый год. Маленькая Римма – действительно маленькая, они с Вероникой выбрали для неё облик по мотивам фотографии самой Вероники в детстве – всего лишь третий месяц как освоившая физическое тело, взахлёб рассказывала, как они с мамой классно проведут Новый год и чем будут заниматься.

— Ой, мама, смотри, девочка! – указала Римма. Действительно, из леса, увязая в снегу по пояс, еле-еле брела девочка лет десяти. Одета по погоде, но рюкзак на спине явно тяжёл, и ноги еле держат. Заблудилась? – Возьмём, да?! Поможем ей?

— Конечно, – покивала Вероника. Отъехала на обочину, остановилась и, коротко нажав на клаксон, помигала фарами. Девочка заметила их и явно обрадовалась. Но что она делает в лесу?! Ладно, неважно.

Римма вышла из машины и помахала рукой.

— Идём к нам! – крикнула она. – Мы поможем!

Девочка, улыбнувшись, помахала им рукой в ответ и направилась в их сторону. Сто раз потом Вероника думала, что нужно было просто приказать ей стоять на месте – сама бы прогулялась туда и обратно. Казалось, что девочка устала и едва шевелится, но нашла силы для бега.

Он вылетел из-за поворота на огромной скорости – “Лексус”, из окон которого трубила громкая музыка – и только чудом не шаркнул по машине Веронике. Римма успела отпрыгнуть. Девочка не успела. “Лексус”, вильнув, унёсся прочь, в сгущающиеся сумерки, а девочка осталась лежать.

Когда Вероника и Римма подбежали, Анастасия – так звали погибшую девочку – уже была мертва. Римма сразу попыталась использовать всё то многое, что уже знала из медицины, но тщетно. Римма долго плакала тогда, не желая отходить от Анастасии, а потом выпрямилась и посмотрела в глаза матери.

— Я найду его, – пообещала она спокойным голосом. – Найду и убью.

— Римма, нет! – прижала её к себе Вероника. Римма молча освободилась и поджала губы. “Попробуй меня остановить”, означало это. – Римма, давай вначале подумаем, что же нам с ней делать.

А что делать? До ближайшего населённого пункта – чуть меньше сорока километров, и это деревня. “Скорая”? Полиция? Не смешите. Они открыли рюкзак девочки и нашли там документы на имя Анастасии Беловой, и уже через пять минут Римма сообщила, что девочка сбежала из детского дома. Куда направлялась, к кому – поди пойми теперь.

Так и возник тот план. Но не потому, что при Анастастии были документы, и у неё не было родных. Римма тогда впервые почувствовала то, что много раз ощущала потом: контакт с сознанием. С Вероникой они давно уже общались мысленно, почти не прибегая к словам – только при людях – а тут, пока она тщетно пыталась вернуть Анастасию к жизни, каким-то образом “подключилась” ненадолго к её сознанию. Подключилась – и впитала многое из него, например – много воспоминаний.

— Пусть она живёт в тебе, – предложила Вероника, сама не сразу оправившаяся от внезапного горя. – Римма? Ты сможешь скопировать её?

Римма, только что прекратившая плакать, угрюмо кивнула, и, бросив взгляд на Анастасию, через несколько секунд стала ей.

— Мы можем отвезти её в больницу, всё рассказать, – тихо пояснила Вероника. Римме ничего не нужно было объяснять, но у людей принято по тысяче раз говорить то, что и так все знают. – Её закопают где-нибудь, документы сдадут в полицию, и всё. Или мы можем похоронить её сами, а ты вместо неё вернёшься в детский дом. И я тебя удочерю.

— Это неправильно! – гневно возразила Римма. Вероника покивала. Да, неправильно, незаконно, подбирайте слово по вкусу.

— Решай, – предложила Вероника. – Я соглашусь с любым твоим решением.

Римма прислушалась к воспоминаниям Анастасии – поняла, что она мечтала добраться до двоюродной бабушки, остаться у неё – а ещё немного позже установила, что той бабушки давно нет в живых, квартиру за ней забрал ушлый риелтор, конец истории.

— Хорошо, – кивнула Римма в облике Анастасии. – Ради неё. Пусть она живёт во мне, я согласна.

...Они похоронили Анастасию вдали от дороги, тщательно запомнив место. Римма ещё раз убедилась, что у Анастасии Беловой не осталось живых родственников, и только тогда согласилась на трюк с удочерением. Самым сложным было оставить её в детском доме – это почти неминуемо повлекло бы неприятности, ведь всего не предусмотришь. Но когда Вероника привезла мрачную Анастасию назад в детский дом, и там увидели, кто вернул беглянку, то удалось всё оформить в кратчайшие сроки. Удалось избежать нарушений: если бы Анастасии успело исполниться восемь лет – через неделю – то у двадцатитрёхлетней Вероники не было бы вариантов, кроме как нарушить закон.

А может, помогло и то, что сама Вероника успела помочь детскому дому с исками, защитить его воспитанников. Все бумаги собрали в рекордные сроки и, в виде исключения, разрешили довольной Анастасии сразу переехать к будущей приёмной матери. Первым её решением была смена имени.

— Мне очень жаль, – взял Александр Римму за руку. – Я про Анастасию. Но что-то странное с датами.

— Ай, так всегда, – махнула рукой Римма. – Сам скоро поймёшь. У нас всю дорогу что-то странное с датами. - Она вздохнула. – Теперь ты знаешь. Идём домой?

— Анастасия так и похоронена там, в лесу?

Римма кивнула.

— Только теперь уже в гробу, с надгробным камнем и всё такое. Мне пригодились её воспоминания. Наверное, тогда мы с мамой и начали продумывать теорию всего этого.

— А тот, кто сбил её? Что с ним стало?

...Вероника долго убеждала Римму не мстить. Объясняла, почему не стоит совершать необратимых действий, если возможно. Выяснили, кому принадлежал автомобиль, выяснили кто был за рулём – пьяный приятель сына некоего чиновника. Кончили все плохо: чиновник-казнокрад угодил за решётку, приятель через год сторчался и умер весьма неприятной смертью, сын всё ещё жив, но и его жизнь наказала за многочисленные не очень благовидные поступки.

— Видишь? – показала Вероника собранные вырезки из газет. – Теперь понимаешь, почему я попросила не мстить?

Да. Теперь она понимала. И выбросила этих людей из головы. Но каждый год она появлялась на могиле Анастасии - беседовала с ней, рассказывала о жизни, благодарила. Казалось, что так правильно.

— Да, приходилось жульничать с документами, – покивала Римма. – Как мама говорит, виновны по всем пунктам. Но всё равно докопаться не получится. И насчёт Ники не беспокойся, до неё тоже не докопаются. Я не в восторге, если что, что мы постоянно по мелочам нарушаем закон. Придумаешь, как не нарушать – скажешь.

Она неожиданно остановилась, привлекла Александра к себе и крепко обняла. Долго не отпускала, а когда отпустила, на глазах её были слёзы. Римма молча вытерла их и махнула рукой – идём.

— Спасибо, – шепнула она, вновь остановив его перед входной дверью. – Мне очень нужно было кому-то рассказать. Теперь гораздо легче.