Реквием. Книга первая Инициация

Глава 5 Рейд

Когда находишься в замкнутом пространстве и нечем заняться, время идет мучительно медленно. Сегодня был пятый день нашего вынужденного пребывания в подвале — ежедневные замеры радиации показали 0.88 микрозиверт на третий день. Эти цифры уже начинали напрягать: если так пойдет дальше, даже в подвале мы получим слишком большую дозу облучения. Мы избегали разговоров об оставшихся наверху людях, предпочитая обходить стороной этот вопрос. Пару раз Альбина и Аннабель поднимали эту тему, вспоминая родных, оставшихся в Нижнем и Казани. Но оба города подверглись ядерному удару, и вероятность, что родные девочек выжили, была ничтожно мала.

Маша была счастлива — ее родители находились рядом, муж был с ней, и шансы выжить оставались весьма неплохие. Радиоприемник периодически повторял то же самое сообщение, что мы выслушали в первый день атаки. На календаре было первое февраля, связь периодически появлялась и сразу пропадала. Точнее, появлялась антенна, но дозвониться или отослать сообщение не получалось.

Сегодня утром, замеряя радиацию, не сдержал радости — прибор показывал 0.72. Получалось, что мощность взорванного в Красногорске заряда невелика. Да и кроме штаба ГРУ там ничего не было, ракетные войска давно были передислоцированы. Могло быть и второе объяснение — роза ветров, что отнесла значительную часть осадков в сторону от Одинцово. Ветра в Одинцовском районе чаще имели южное и юго-западное направление.

Карты, шашки, шахматы, мини-баскетбол не могли заполнить все время в подвале. Периодически можно было видеть, как тот или иной член нашей группы мирно посапывал на своей кровати. Замкнутое пространство и отсутствие физической активности приводит к сонливости.

Разложив карту Рязанской области на столе, я смотрел предпочтительные маршруты до Брыкина Бора. Самый простой был через относительно крупные города Домодедово, Коломна, Рязань. Но Рязань горела, со слов мамы, да и по приемнику ее назвали среди атакованных городов. Наверное, противник метил в полк ВДВ и Рязанское военное училище, кующее кадры для военной элиты России. Вторым наиболее предпочтительным маршрутом был проезд через Люберцы, чтобы потом двигаться на Егорьевск, Гусь Железный и, не доезжая до Касимова, свернуть на Брыкин Бор. Единственным минусом этого маршрута был довольно протяженный путь по МКАДу и проезд через Люберцы. МКАД мог быть забит транспортом, да и близость к Москве не внушала оптимизма. Если по Москве попали восемь ракет, где гарантия, что пара ударов не пришлась на район Люберец или вблизи него?

— Выбираешь маршрут?

За четыре дня в подвале мы немного сблизились с подполковником. В принципе, он оказался неплохим мужиком, которому только на днях минуло пятьдесят лет. Опровергая представление о холеных полицейских, Виталий Семенович был мужчиной подтянутым, без лишнего жирка и пивного живота.

— Да, смотрю, как лучше и безопаснее проехать до Люберец, а в идеале, продолжить путь на Егорьевск, не проезжая по городу.

— Есть пара дорог проселочных по подлеску, думаю, смогу довести до окраины города, — подполковник оглянулся. Каждый был занят своим делом, на нас никто не обращал внимания. Слегка понизив голос, Виталий Семенович спросил:

— Уверен насчет визита на Можайку, 4?

По адресу Можайское шоссе, дом 4 располагалось УВД Одинцовского района, куда я планировал нанести визит с целью пополнить запас огнестрельным оружием, бронежилетами, средствами связи и прочими полезными прибамбасами полиции.

— Виталий Семенович, что вас беспокоит, скажите прямо?

Подполковник выдержал мой взгляд, не отводя глаз.

— Я проработал в органах двадцать шесть лет, и грабить своих коллег в минуты катастрофы для меня крайне тяжело.

— А разве мы будем грабить? Мы возьмем всего немного, поверьте, большинство вооружения и нужного нам уже растащили. А что осталось, приберут к рукам сами полицейские и разного рода бандиты. Вы думаете, хоть один охотничий магазин в городе уцелел? Да их обнесли сразу после взрывов, невзирая на радиацию и опасность. То же самое с продуктовыми, с магазинами одежды, техники, автосалонами. Не мы такие — это жизнь. Когда человек видит, что произошла глобальная катастрофа, он поступает так, как велит ему инстинкт самосохранения. И инстинкт говорит, что вооружений, одетый и сытый имеет куда больше шансов выжить.

Я сделал паузу, ожидая возражений, но подполковник молчал. Воодушевленный отсутствием возражений, продолжил:

— Я ведь и сам в самом начале планировал, что если наступит час Х, первым делом обнесу оружейный, продуктовый и аптеку. И такая мысль придет в голову сотням, если не тысячам. Но поразмыслив, пришел к выводу, что безопаснее максимально купить все заранее. Ведь когда ты очутишься у охотничьего или у продуктового, там будут и другие люди. А это риск прямых столкновений, где нет гарантии выйти победителем. Это еще не говоря о радиации, что они будут впитывать в себя все это время.

— Может, остались охотничьи нетронутые? — робко предположил подполковник.

— Сомневаюсь, — отрезал его попытку перевести стрелки. — Оружие можно получить только в отделении полиции, туда полезут в последнюю очередь, или в воинской части — туда лезть вообще самоубийство. И не будь вас с нами, я и в УВД не рискнул бы пойти. Даже несмотря на то, что больше половины полицейских положили на свои обязанности и, наверное, схоронились по углам, там все равно будут вооруженные люди.

— Которые меня прекрасно знают и опознают в дальнейшем, — перебил Виталий Семенович.

— Так мы на это и рассчитываем, что они вас знают. А насчет опознают, можете не беспокоиться — вряд ли они доживут до момента, когда кто-то будет проводить следствие по оружию из полицейского участка.

— УВД, — автоматически поправил меня полицейский.

— У вас был план в УВД на случай войны?

Мой вопрос застиг подполковника врасплох, он даже немного замешкался и выдал:

— Именно на случай войны не было, были планы действий на случай волнений.

— Ну конечно, для вас самая большая опасность — народ, — съязвил Денис. Он подошел незаметно и слышал концовку разговора. Виталий Семенович оставил без внимания реплику зятя. Денис вел себя куда спокойнее, чем в первый день, и тесть старался не нервировать своего своенравного зятя.

— А такой план действий должен был быть, — подполковник кивнул, соглашаясь. — Я прям так и вижу, как ваш начальник УВД где-то спрятался, оставив целое управление на пару дежурных сержантов.

— Не пара, на ночь оставалось не меньше взвода, — возразил Виталий Семенович.

— Да, с учетом патрульных на случай аварии и группы быстрого реагирования. А сейчас их там сколько будет? Пара человек от силы, младших по званию, которым старшие по званию устно делегируют приказ охранять здание. Вы же не пошли на рабочее место, хотя сознавали, что произошло глобальное ЧП. И вряд ли тот, кто равен вам по рангу или старше, рискнул жизнью и охраняет государственное здание, особенно прослушав информацию о войне.

— Но по приемнику же сказали, — это уже вставил свои пять копеек Ваня. Наша дискуссия с подполковником привлекала группу, как нектар — пчел.

— Ты веришь тому, что сказали? — презрительно фыркнул Денис, — Попрятались по своим дачам и сидят, вискарем горе заливают. А простой народ так и дохнет, потому что никому до нас дела нет.

Разговор принимал слишком политический оборот, хотя ранее мы договаривались игнорировать политику. Наши девушки в своем углу о чем-то мило щебетали, играя с сыном Вани.

— Если завтра уровень радиации не повысится, навестим Можайку, дом 4, — резюмировал я, складывая карту.

Остаток дня прошел как обычно — мы отдыхали. Принимали пищу, курили и болтали обо всем на свете, избегая темы погибших людей.

Утром следующего дня дозиметр показал те же значения радиации, что и накануне. Продезинфицированная форма подполковника была высушена и по мере возможности выглажена. Ехать решили вчетвером — я, Виталий Семенович, Денис и Ваня. Хотел взять и Ашота, но уж больно неславянский фейс был у моего армянского друга. А это лишнее внимание и риск, когда люди и так на взводе.

— Ты уверен, что его можно оставить с девушками? — прошептал на ухо Ваня, искоса бросая взгляды на армянина.

— Уверен, — отрезал его сомнения. Даже если бы Ашот что-то замыслил, ему бы не удалось справиться с тремя девушками и мегерой Натальей Ивановной. Тем более, что Альбина и Маша многократно бывали в тире с мужьями, учились там стрелять, да и физически их хорошо поднатаскали в предчувствии апокалипсиса. Ашот сам изъявил желание поехать и быть полезным, но я попросил его присматривать за девушками.

Еще до выезда я взвесил все риски облучения. У нас была куча разных прорезиненных плащ-палаток. Очков, респираторов, перчаток и сапог тоже хватало. От нас до УВД буквально две минуты езды, пусть будет пять, с учетом возможных заторов на дороге. Значит, на дорогу туда и обратно уйдет десять минут, еще минут пять, прежде чем нам откроют и впустят. Оказавшись внутри, мы уже намного меньше подвержены радиации. Суммарная доза облучения превысит допустимую, но вряд ли может оказать воздействие на организм. До выхода выпьем по таблетке йодида калия, по возвращению — душ и снова таблетки. Можно даже водочки тяпнуть, для душевного спокойствия, хотя антирадиационный эффект от нее сомнительный.

Мы вчетвером облачились в теплый камуфляж «цифра», его в свое время купил Денис. Помню, как был тогда недоволен, я предпочитал более неброский «мох», но Денису понравился именно этот. Но сейчас я благодарил Бога, что товарищ купил именно такой — на первый взгляд нас было трудно отличить от реальных сотрудников ОМОНа или СОБРа. Надписей на спине не было, но и на нас не обычная синяя форма, а военная, ведь война идет.

Я взял себе автомат подполковника, а остальные вооружились гладкоствольными «Вепрями». В нашей полиции подполковники с автоматом не ходят, им даже пистолет носить лень, считают, что погоны их защитят. Выехать решили на моем Додже и Ниссане Дениса. Еще раз отрепетировав сценарий, по которому мы по поручению ФСБ должны доставить определенное количество оружия и боеприпасов в отделение спецслужбы, натянули очки и респираторы. Плащи были надеты заранее, дальше приходилось общаться знаками, чтобы не вдохнуть радиоактивной пыли.

Со мной ехал Виталий Семенович, Додж радостно взревел мотором, едва я провернул ключ. Машину я специально оставил незакрытой, чтобы не разбили окно. Секретка была идеально спрятана, завести ее было невозможно, а брать из нее было нечего. Да и при огромном количестве брошенных машин вряд ли мой пошарпанный Доджик был привлекательной добычей.

Выехав на Маршала Жукова, свернул налево и ехал, объезжая брошенные машины до Садовой. На кругу у въезда на Можайское шоссе светофор ожидаемо не работал, но затор из машин был знатный. Очки ухудшали видимость, я специально выбрал дневное время, чтобы не включать фары. Ночью фары демаскируют: если по звуку мотора еще приходится гадать, где машина, то свет фар четко все показывает.

С трудом объехав затор, выехал на Можайку и через минуту свернул перед УВД. Шлагбаум перед въездом застыл в поднятом положении, антитаран был опущен. Подъехав к воротам, просигналил несколько раз подряд. После пары минут ожидания открылось маленькое окошко — Семенов торопливо вышел из машины, на ходу разворачивая служебное удостоверение.

Электричество работало — скрипнув, ворота стали отъезжать по монорельсу, открывая проезд. Махнув мне рукой, подполковник в сопровождении полицейского в ОЗК, зашагал ко входу. Второй полицейский закрыл ворота после Ниссана Дениса и тоже торопливо поспешил внутрь, потеряв к машинам интерес.

Войдя внутрь здания УВД, понял, что немного ошибался насчет порядочности полиции. Блюстителей порядка оказалось шестеро, причем один был старшим лейтенантом. Окружив подполковника толпой, они засыпали его вопросами, главными из которых были о том, когда их сменят. На какой-то момент я даже внутренне восхитился ими, эти люди не уходили с работы с момента атаки на страну.

— Вот вернусь к Антону Михайловичу, доложу обстановку, и произведем ротацию, — попав в привычную стихию, подполковник вновь обрел командирский тон.

— Кто выигрывает войны, мы или американцы? Мы им хорошо вдарили, товарищ подполковник? — белобрысый молодой сержант с тонкой шеей с открытым ртом ждал ответа, и подполковник не подвел:

— Наши потери огромны, но потери американцев колоссальны. Америки как таковой, можно сказать, не существует, так, парочка самых ненужных штатов только уцелела.

Надо было видеть радость сержанта, он даже полез обниматься, но остальные полицейские не особо разделяли эту радость. Их больше беспокоила судьба домашних и ротация.

Лейтенант сопроводил нас в оружейку — массивная железная дверь с тремя замками — два врезных и один навесной. Распахнув дверь, лейтенант нырнул внутрь и щелкнул тумблером, отключая сигнализацию. На железных козлах ровными рядами стояли автоматы, в специальных секциях — пистолеты Макарова, Ярыгина.

— Берем по десять, — шепнул на ухо подполковнику, улучив момент.

— Паша, позови пару парней на помощь!

Лейтенант молча вышел.

— Зачем по десять? Нам так много не надо, — попытался возразить Виталий Семенович, но замолчал, потому что послышались шаги. Взяв десять автоматов и три цинка патронов к ним, я показал подполковнику, что пистолетов нужно двадцать.

— Пистолетов Антон Михайлович просил двадцать, — пробасил Семенов, входя в роль.

— Виталий Семенович, разрешите напомнить, что мое руководство просило тяжелое стрелковое оружие, — старлей подозрительно вскинулся, услышав мои слова.

— А вы кто?

— Капитан Федеральной службы безопасности, начальник отдела собственной безопасности Гаврилов Иван Михайлович, придан управлением для организации взаимодействия и контроля. — ответил я на вопрос лейтенанта и полез во внутренний карман куртки, выуживая удостоверение. Пару липовых удостоверений мы приготовили заранее, чтобы показывать патрулям во время эвакуации. Раскрывать удостоверение не пришлось, при упоминании ФСБ лейтенант съежился и сам открыл вторую дверь в дальнем углу оружейки.

— Иван Михайлович, прошу сюда!

Шесть тубусов реактивного огнемета «Шмель», четыре РПГ-7 и куча выстрелов к ним, четыре пулемета РПК калибра 7.62. Два комплекта портативных раций и десять бронежилетов завершили нашу добычу. Щиты, дубинки и прочая хрень не стоила внимания.

Мы взяли три «шмеля», два РПГ-7 с десятью тандемными боеголовками и два пулемета, два цинка патронов под пулеметы. С таким арсеналом можно было смело начинать небольшую войну, тем более что у нас и свои запасы были немалые. Пока оружие загружали в машину, в процессе активно участвовали Иван и Денис, мы с подполковником отвечали на вопросы. Мне было жаль этих людей, сторожащих пустое здание, не имеющих понятия, что с их семьями. Полицейские дополнительно заклеили окна скотчем, но, тем не менее, все они получали определенную дозу, даже находясь внутри здания. Надо быть ниже уровня земли, чтобы радиация не представляла угрозы.

— Лейтенант, держите основную часть людей в цокольном этаже, кроме дежурных, так они получат меньше облучения.

Уже подойдя ко входной двери, я остановился, выпуская Виталия Семеновича.

— Если до завтрашнего утра не приедет смена, знайте, что мы не добрались до точки назначения и погибли. К полудню уничтожьте секретные документы, возьмите себе по автомату и идите к семьям — ваши жизни дороже, чем здания и документы.

Натянув респиратор и очки, шагнул наружу, прежде чем меня засыпали дополнительными вопросами. Ничего большего я не мог для них сделать — они, похоже, собирались так и сидеть в УВД до самой смерти. После моих слов у некоторых из них будет шанс выжить, хотя бы призрачный.

Обратная дорога прошла без происшествий — несколько раз попадались группы людей в бесформенных пищевых пленках и дождевиках. Мародерство набирало обороты, наверняка уже все стоящие магазины разграблены.

Вернувшись, внесли оружие в санпропускник, там же оставили плащи-палатки, респираторы и прочую защитную экипировку. Оружие после обработки внесли внутрь, а сами повторили процедуру с обеззараживанием и мытьем в доморощенной ванной.

Только Виталий Семенович понял, почему я без настроения, когда вся группа радовалась такому удачному мародерскому рейду. По радиоприемнику говорили про военное положение, патрули, лагеря для перемещенных. Проехав от квартиры до УВД, мы не увидели ни патруля, ни единого человека в форме, если не считать самих полицейских в отделении полиции. Либо ситуация обстояла из рук вон плохо и даже некому координировать действия спасательных служб, либо про народ просто забыли и впереди нас ждали настоящие «темные времена средневековья».