Февраль всегда проходит быстро, будучи самым коротким месяцем. Нельзя сказать, чтобы мы не заметили, как закончилась зима и началась календарная весна, но скучать не приходилось. Газа В Кудоме не было, а с учетом войны и не ожидалось никогда. Да что там наше поселение — в деревнях, расположенных по краю заповедника, также не было газа. Жители выходили из положения закупкой угля и заготовкой дров. Администрация заповедника выдавала жителям разрешение на сбор валежника, а в исключительных случаях — спил сухостоя.
С началом апокалипсиса все эти правила канули в лету — за весь февраль и начало марта никто из начальства так и не появился в Старом Кудоме. А вот мы несколько раз ездили в Брыкин Бор, чтобы навестить стариков и попросту узнать новости по цыганской почте.
Ваня нашел единомышленников-радиолюбителей по разным регионам страны: обмен новостями давал понятие о том, что в целом происходит в стране. В тех областях, где у власти стоял крепкий хозяйственник, соблюдалось подобие закона. Владимирская область относилась к числу аутсайдеров. Радиолюбитель по имени Степан в беседах с Ваней говорил о полном беззаконии, о криминальных авторитетах, что, слившись с остатками правоохранительных органов, насаждали свою власть.
Два тракторных лафета антрацита высились горкой на заднем дворе, но уголь мы решили беречь. Территория Кудома позволяла разбить пару огородов, но бабушка забраковала землю. С задней стороны нашего участка вплотную примыкал лес, состоявший в этом месте преимущественно из ольхи и осины. Встречался и ясеневидный клен, также не относившийся к ценным породам древесины. Дрова на растопку из них получались хорошие, по крайней мере, дед в этом заверял. Мы, городские жители, абсолютно не разбирались в этом вопросе.
Решили вырубить небольшой участок именно с этими деревьями, чтобы убить двух зайцев сразу — заготовить дрова и освободить место под огород. Первые пару дней по привычке топили углем, разбирали свои вещи и осматривались на месте. Бензопил у нас было две, но дед съездил в Брыкин Бор и вернулся с большой двуручной механической пилой «Дружба».
— Где это видано, чтобы бензопилой нарезали чурки! — возмущенно пыхтел отставной военный, вместе с Виталием Семеновичем собирая «козлы». — Одно дело спилить, но дальше руками надо работать, а то совсем можно жиром заплыть.
Неожиданно для всех нас Ашот оказался прекрасным лесорубом: ловко управляясь с бензопилой, он четко укладывал деревья на снег. Отрезав лишние ветви, мы тащили ствол к «козлам», где поочередно принимались за пилу.
Открытое пространство нашего поселения с трех сторон ограничивалось лесом, а с четвертой стороны текла речушка Пра. Едва ступив на лед, я был вынужден ретироваться — паутинки трещиной разбежались по поверхности. Река была неширокая — прямо напротив Кудома ее ширина не превышала сорока метров. Чуть ниже по течению образовывалась заводь, со слов деда, виноваты были бобры, понастроившие небольшие плотины. Течение в реке, насколько можно было понять, было слабым, сквозь прозрачные участки льда можно было видеть обитателей у самого дна. Сильно петляя, Пра сворачивала на восток, образуя многочисленные протоки и маленькие островки.
На севере, примерно в трехстах метрах от Кудома, в речной пойме мы наткнулись на дубраву. Противоположный берег Пра представлял собой непроходимую чащу, где деревья стояли плотной стеной с густым подлеском.
Когда поленница стала радовать глаза своими размерами, решили сделать первую вылазку в Спасск-Рязанский, надо было осмотреться на новом месте. Виталий Семенович, Ашот и дед составили мне компанию, Денис грипповал, а у Вани были запланированы сеансы радиосвязи. Снег еще лежал толстым одеялом, но в воздухе чувствовалось приближение весны.
— Десятое марта, еще пара недель и снег начнет таять, — нарушил молчание дед. Он зорко глядел по сторонам, указывая мне дорогу. Примерно на полпути в сторону своей деревни дед показал на проселочную дорогу с правой стороны:
— Сворачивай, Олежек, если твоя тарантайка американская не боится снега. Поедем напрямую, чтобы выехать в Веретье.
— Полный привод, — пробурчал я в ответ, съезжая направо. Слежавшийся снег местами был похож на лед, но встречались и ямы, где Доджу приходилось показывать свои внедорожные качества. Дорога шла через лес, большей частью прямо, если не считать пары поворотов. Проехали небольшой мостик через один из рукавов Пра, покрытие под колесами стало лучше.
— Грунтовка, — довольно хмыкнул дедушка. Большую часть дороги он вел беседы с Виталием Семеновичем, давая мне и Ашоту перекидываться парой фраз. Армянин навязался в эту поездку, в Рязанской области было много его соплеменников, и он надеялся узнать новости о своей семье. Бабушка и мама написали мне целый список покупок — обе готовились к весенним работам на огороде. Я даже рассмеялся, увидев названия семян:
— Где я вам все это найду?
— У людей все найдется, — успокоила мама, а бабушка добавила, что во времена ее молодости кроме сахара и соли они ничего не покупали, все выращивали сами.
— На перекрестке направо, — скорректировал движение дед, на секунду прерывая спор с подполковником. Две Нивы стояли у указателя на Веретье, несколько мужиков в тулупах проводили нашу машину взглядами, у одного на плече висело ружьишко.
— Местные? — спросил у деда, не отрывая взгляда от зеркала заднего обзора.
— А хрен их знает, сейчас не поймешь, кто местный, а кто приезжий.
Предчувствие не обмануло — в зеркале заднего вида показалась первая грязно-белая Нива, следом вторая.
— Нивы поехали за нами, — проинформировал своих, ощупывая пистолет на боку. Совет фсбшника Полещука я запомнил — не светить автоматами. Кроме пистолетов мы были вооружены Вепрями 12 калибра — страшное оружие ближнего боя. С одной стороны, гладкоствол, документы тоже имеются. Точнее, Вепрей было всего два — на мое имя и деда, ему как егерю позволялось иметь оружие. Достаточно было предъявить удостоверение без лицензии на оружие.
— Может, им тоже в Веретье? До него рукой подать, — проигнорировал мои опасения дед, возобновляя спор с Семеновым. Темой жаркой дискуссии была уха — старики спорили, кто из них правильней готовит.
— Олег, может остановимся и выясним, что им надо? — голос Ашота был злым.
— Они держат дистанцию, не приближаются. Если после Веретье продолжат ехать за нами, тогда и посмотрим, — я немного прибавил газ. Дистанция чуть увеличилась, но потом Нивы все равно ее сократили, держа порядка сотни метров между нами.
Веретье — небольшой поселок, всего пара улиц и с полсотни домов. Проехав по центральной улице без подсказки деда, выехал из поселка — обе Нивы показались сзади.
— Деда, что у нас впереди до Спасска?
— Сейчас будет Лесхоз, поселок маленький, потом до самых Мокриц ничего, только лес и болота по сторонам, этак километров 10–12. А почему спрашиваешь? Дорога прямая, не заблудишься, — рассмеялся егерь.
— Значит, на отрезке после Лесхоза нас и попробуют тормознуть.
На этот раз дед отреагировал серьезно, вглядываясь в свое боковое зеркало.
— Сдается мне, что ты прав, Олежек. Места там удобные, есть пара оврагов, болот, столкнул туда машины, покидал трупы и аж до сенокоса или сбора грибов никто и не найдет.
— Как проедем Лесхоз, я включу аварийку и остановлюсь. Вы приготовьтесь, Виталий Семенович, возьмите мой Вепрь, — протянул полковнику карабин. — Мы с Ашотом сразу выскочим из машины и займем позицию слева от дороги, а вы прикрывайтесь машиной, не высовывайтесь.
— Яйцо курицу учит, как занимать позицию! — недовольно пробурчал дед, но все же кивнул, — Разберемся.
Лесхоз остался позади, я вглядывался в обочину, ища подходящее место. В одном месте несколько мощных дубов росло прямо у самого края дороги, включив аварийку, подрулил к деревьям:
— Ашот, вперед!
Едва машина остановилась, как вылетел наружу, отметив, что армянин не отстает. Пара шагов, и мы уже за деревьями. Наискось остановленный Додж хорошо скрывал правую сторону, и чтобы добраться до Виталия Семеновича и егеря, преследователям надо пройти мимо нас с Ашотом.
Первая Нива остановилась в тридцати метрах от нас, вторая подъехала к ней вплотную. Секунд десять машины стояли, потом медленно двинулись. Взяв в перекрестие прицела водителя, невидимого за грязноватым стеклом, напряженно ждал. Проехав метров десять, обе машины синхронно остановились — из белой выбрались трое, из второй еще двое, при чем водители остались в машине. Итого их семеро, расклад не в нашу пользу.
— Нам нужна только машина, — говоривший был полноватый, в руках держал ружье, взяв на прицел Додж. — Мы заберем вашу, оставим вам одну из своих, и мы разойдемся с миром.
Я набрав воздуха в легкие, когда прозвучал выстрел из Вепря. Толстяк нелепо вскинул руки и рухнул на снег. Двое из нападавших среагировали быстро, открыв стрельбу из пистолетов. Обе машины сдали назад, белая Нива едва не задавила одного из своих, пытавшихся укрыться за ней.
Как только прозвучал выстрел, у меня временно отключилось восприятие реальности — двумя выстрелами я смог задеть того, кто едва не попал под машину и сразу перенес огонь на Ниву, в район водителя. Почти синхронно прозвучали выстрелы из Вепрей, разнося вдребезги лобовое белой Нивы. Вторая машина оказалась проворней — водитель на оборотах ушел задним ходом, выходя из зоны обстрела. Со стороны противника прозвучало еще несколько ружейных выстрелов, я даже услышал жужжание рядом с собой.
— Передумали забирать машину?
Я узнал голос деда. Нападавшие не ответили — двое лежали на дороге, толстяк скорее всего был мертв, а вот раненый мной пытался ползти вслед за второй машиной. Голова водителя Нивы лежала на руле, но с такого расстояния не было ясно, ранен он или мертв. Бордовая Нива отъехала метров на двести, в ее сторону бежали трое, выписывая замысловатые кренделя. Вслед прозвучали выстрелы из Вепрей и пистолета Ашота, но цели не достигли. Трое убегавших добрались до Нивы и, взревев мотором, машина скрылась в сторону Лесхоза.
Толстяк и водитель были мертвы, раненный был жив — пули попали ему в правое плечо и задели правую подвздошную область.
— Не убивайте, я не стрелял! — выплевывая кровавую пену, бандит едва не плакал.
— Что с ним будем делать? — Виталий Семенович ткнул стволом карабина район раны, вызвав крики и плач раненого.
— Пристрелить и утопить в болоте, половина болот здесь не замерзает, — дед заговорщически подмигнул, — С врагами Родины разговор короткий.
Но подонок уже не слышал, потеряв сознание.
— Сдадим его властям, думаю, с ним разберутся. А ты отлично стреляешь, Сергеич, водитель, похоже, тоже твоих рук дело. Я на стрельбище никогда особыми результатами не выделялся, — Семенов похлопал деда по плечу.
— А нечего угрожать человеку при исполнении! Олежек, посмотри их документы.
Документов у бандитов не оказалось, Нива была зарегистрирована на некоего Антонченко Ивана Петровича, жителя Никитино. Водительские права также нашлись в бардачке — с фотографии глядел пожилой мужчина, не похожий на наших новых знакомых.
— Угнали или отобрали. — констатировал Семенов. — Давайте трупы и раненного в Ниву, я сяду за руль. Довезем их до ближайшего отделения полиции и сдадим. Оружие их тоже надо сдать.
Из оружия у раненого оказался пистолет, он все-таки соврал — одного патрона не хватало в обойме и ружье у толстяка, убитого первым выстрелом. Водитель был безоружен, потому и остался за рулем. Меня удивило их дилетантство — имея численное преимущество, нападение организовали из рук вон плохо. Практически сами полезли под пули, подойдя на убойное расстояние.
— Дилетанты, возможно, не так давно пошли по кривой дорожке, — полковник словно прочитал мои мысли. — В любом случае, имеем факт нападения, и у нас законная самооборона.
— С нашим первым выстрелом, — Ашот съязвил, но быстро осекся под взглядом деда. Пришлось положить задний ряд кресел Нивы, чтобы втиснуть трупы. Раненого решили везти на Додже. Подходя к машине, не сдержал ругательства — две аккуратные дырочки на багажнике. С трудом сдержался, чтобы не разжать руки и не бросить раненного прямо на дороге. Его тоже пристроили в багажник, лучшего обращения он не заслужил. Внимательно осмотрел машину — бак не зацепили, нигде ничего не капало.
Семенов ехал за мной почти вплотную, словно боялся отстать и потеряться. Ашоту пришлось составить ему компанию, дед приказным тоном отослал армянина в Ниву. Не простил, видимо, остроты насчет самообороны и первого выстрела.
— Дальше будет только хуже, первое время люди еще держатся, потом окончательно теряют все принципы, — вздохнув, дедушка продолжил:
— Я такое видел в горячих точках по службе. Вроде люди нормальные, но если по ним прошлась война, каждый норовит вскарабкаться наверх по чужим трупам. Сосед соседа подставляет, ворует, даже убивает. Сколько мы продержимся как люди, не превращаясь в скотину, одному Богу известно.
— В Великую Отечественную же не оскотинились, — возразил его монологу. — Да и на СВО я видел такую взаимовыручку!
— То было другое время и другие люди. Сейчас совсем другое — никто ничего не умеет, вы же поколение телефонов и интернета, небось супружеский долг и то по подсказкам из интернета выполняете, — дед сильно утрировал, но логика в его словах была. Лично я не мог долгое время отличить осину от ясеня или других деревьев. Березу, дуб — без проблем, но на этом мои познания заканчивались.
Мы ехали минут двадцать, два небольших населенных пункта проехали без проблем. Когда встретился трафарет с указанием «Гавриловское», дед оживился:
— Приехали, Гавриловское вплотную примыкает к городу.
Сельское поселение растянулось на километр, трафарет, указывавший, что мы в Спасске-Рязанском, я не заметил, но БТР с группой военных сразу бросился в глаза. Перед импровизированным блокпостом образовалась очередь — впереди нас было четыре машины. Двое вооруженных людей в касках и бронежилетах проверяли документы, просили открыть багажник.
— Ты говоришь, власти нет? Власть всегда найдется.
На мои слова дед усмехнулся:
— Это выжившие ВДВшники из Рязани. Ну, постоят они здесь до тепла, а потом рванут по своим домам, родных искать.
— Добрый день, документы есть?
Солдат был еще молод. Я потянулся за документами машины, но военный уточнил:
— Только паспорта или удостоверения личности.
Еще до начала всего этого бедлама мы подготовились — все документы были скопированы и заламинированы в двух экземплярах. На удостоверение деда солдат взглянул только мельком, обратив внимание на мой «паспорт».
— Оригинала нет?
Сдерживая закипающее раздражение, постарался ответить максимально вежливо:
— Это нотариально заверенная копия, сделанная почти год назад. Оригинала с собой нет, но он и не нужен.
— Сидите в машине, — солдат ушел к БТРу.
— Вот идиот, наберут дебилов и удивляются, почему в стране все плохо.
— Не нервничай, у нас раненый в багажнике, а у Семеныча два трупа, не стоит с ними закусываться. — дед потрепал меня по плечу, — Все будет нормально, Олежек.
Солдат вернулся в сопровождении военного постарше. Не здороваясь, тот просто представился:
— Лейтенант Нефедов, какие у вас проблемы?
— У нас никаких, — я не смог сдержаться, — а вот у вас, похоже, проблем до одного места.
— Не понял, — лицо лейтенанта приняло злое выражение:
— Вышел из машины, сопляк, руки на капот!-
Солдат, отступив на пару метров, направил ствол автомата на меня.
— Ты не понял. — аккуратно выбираясь из машины без резких движений, я спросил, — Спасский район области — ваша ответственность?
— Моя, и что? — лейтенант явно шел на обострение, надо было его опередить, пока он не принял окончательного решения.
— Я ветеран СВО, имею правительственные награды. В паре десятков километров отсюда, в районе поселка Лесхоз, на нас напали семеро бандитов, троих мы ликвидировали, четверым удалось уйти. А раз Спасский район — ваша ответственность, лейтенант, то, думаю, вы поблагодарите меня, что сделал вашу работу. И скажите своему подчиненному, что нельзя держать палец на спусковом крючке.
Ошеломленный лейтенант перевел взгляд с меня на солдата: слова «ветеран СВО» на всех действовали магически. Не давая ему опомниться, добил словами:
— В багажнике моей машины раненный, думаю, его допрос предоставит вам интересную информацию. В багажнике Нивы, что за мной — два трупа, документов у них нет.
Открыв багажник, лейтенант помрачнел — раненный перешел в другой разряд и теперь являлся покойником.
— Я попрошу вас сдать оружие до выяснения всех обстоятельств, — при словах лейтенанта четверо солдат взяли нас на прицел. — Ничего личного, это служба, — в голосе лейтенанта не было злобы. Не помогли удостоверения личности деда и Семенова, последний только усилил неприязнь солдат своими высокомерными словами и выходками. Нас отвели в караульное помещение со словами, что сейчас подъедет полковник и сам лично разберется.