Реинкарнация

Глава 15 Племянница Губернатора

…Появление новых необычных вещей надо было как-то членам «Корпорации USSR» объяснить — а то и, так слухи всякие там разные про меня расползлись, за которые двумя — веками раньше, запросто могли сжечь живьём. Поэтому, я придумал следующую схему: примерно раз в неделю отправлял с самого раннего утра Му-му на фургоне, гружённым им же под завязку хабаром из двадцать первого века, с приказом доехать до Волги и вернуться обратно…

Громосека, под моим руководством фургон уже давно переделал: полотняный верх убрал, соорудил прямоугольный каркас из стальных уголков и обшил его оцинкованной жестью. Спереди сделал сиденье на двух человек — возницы и сопровождающего, с навесом от дождя, сзади фургона — дверь с врезным замком и, по бокам — поднимающиеся наверх борта для ускорения погрузки-выгрузки… Му-му налюбоваться не мог блестящим оцинкованным фургоном, но я обломил его, приказав покрасить в неприметный серый цвет. Не фиг привлекать излишнее внимание! Ключи от дверей фургона были только у меня, «дырочек» никаких конструкцией предусмотрено не было — поэтому, подсмотреть что там — внутри, было невозможно. Му-му же, как не задавал лишних вопросов — так и, «не любил» языком трепать…

Итак, выехав ещё затемно и доехав до Волги, Му-му — где-то ближе к вечеру, возвращался обратно в Солнечногорск… И, тут я привлекал двух-трёх человек для разгрузки фургона — демонстрирую им новые вещи, якобы откуда-то привезённые. Не знаю пока, как действует такая схема на чужие языки — и, действует ли она вообще, но ничего лучшего я придумать не смог.

Точно также, я решил объяснить появление двух новых — «необычных» людей. Встав пораньше, в четыре утра, мы с «попаданцами», по-шурику накидали в фургон всё, что под руку подвёрнётся… Затем, Боня и Мозгаклюй приготовились сами залезть внутрь, захватив с собой сумку с провизией, два термоса с чаем и ведро — понятно для чего.

— Ты, не вздумай курить, Женька, — предупредил я Мозгаклюя, — Му-му не курящий, враз почует… А, лучше оставь сигареты здесь, от греха подальше…

— Да оставил я сигареты, оставил… Тебе, в бардачок «Хрени» положил. Не вздумай выкинуть! — Женька, решив «надышаться перед смертью», прикурил новую сигарету от выкуренной предыдущей, — вон, целую пачку антиникотиновых таблеток с собой взял. Ты там только — всё равно, недолго!

— Быстро не получится, эти лошади — ломовые, быстро они не скачут… Придётся потерпеть, ради святого дела. Привыкайте к скоростям и темпам девятнадцатого века!

— Привыкнем! Куда мы, на хер, денемся…, — Боня, ворча, первым полез вовнутрь фургона.

— И, сидите там молча, как две мыши… Му-му не глухой — а, только немой!

Заперев коллег-попаданцев в фургоне, я пошёл будить Му-му. И, покормив-напоив на дорогу лошадей, сам позавтракав, тот двинулся в привычный путь…

Через четыре часа, решив несколько мелких вопросов — которые без меня, сцуко, решаться никак не хотели, я сообщил Лузеру:

— Чуть не забыл, блин… Племянник в последний раз писал, что агроном с учителем сегодня должны приехать!

— Учитель? Давно пора. Детишки от безделья изнывают!

Лузер искренне обрадовался — так, как я частенько припахивал его заниматься и просто присматривать за детьми…

— По времени уже давно в Балахне должны быть… Поеду заберу. На машине ж, всё одно — быстрей будет!

И, ещё через час, плотно перекусив, я одел кожаный байкерский костюм и рванул. Догнал фургон, когда он только-только пересёк границу Солнечной Пустоши и въехал на Приреченские земли… А, там холодно. Градусов пять мороза есть. И снег уже лежит…

Му-му не удивился увидев меня — я же его предупредил заранее. Удивился он, когда я попросил его сходить на Волгу, посмотреть, что там делается:

— Пока лошади овёс жрут, сбегай, если не трудно… Особенно, обрати внимание, встал ли на Волге лёд. А, я пока обратно тронусь. Потом расскажешь.

Му-му что-то замычал…

— Да, никто его не угонит! Видишь же, — я обвёл окружающее пространство руками, — никого нет.

Му-му почесал в затылке, пожал плечами и не спеша пошёл к Волге, до которой где-то с версту будет… Тут, до меня дошло! Вот, я идиот! «Потом расскажешь!» Как же он расскажет, если он немой? То-то, Му-му так в затылке чесал… Ха, ха, ха! Чё то, я вообще запарился! Ну, да ладно. Подождав немного, я открыл фургон…

— Ну, что цуцики? Все живы?

Первым выпрыгнул Женька, держа в одной руке помойное ведро, а в другой — пустой пузырь из-под водки.

— Эээ… Да я вижу, вы не скучали!

— Ну и, особо не веселились…, — сказал Мозгаклюй, выливая содержимое ведра в ближайшие кусты, — прикинь — первый раз в жизни бухал молча!

— Ну и, как?

— Прикинь, никакого удовольствия!

Хотел было, закинуть пустую бутылку туда же, но я его остановил:

— Ты, что творишь, лишенец?! Ты бы знал, сколько она здесь стоит! Соскоблишь этикетку и загонишь какому-нибудь не слишком бедному крестьянину за рубль — а то и, за два… Привыкайте к здешним реальностям.

— Ах, да! А я и, забыл…, — Женька делом подбежал у машине, заныкал там стеклотару, потом достал из бардачка пачку сигарет и, одну за другой выкурил три штуки, — блин! Думал, уши опухнут, как у Чебуратора станут… И, таблетки, ни фига не помогают — только, деньги зря на ветер выкинул!

— Дааа… Жаль, что не опухли — как у Чебуратора! Мы бы тебя в цирке за деньги показывали. Ну, давайте бегом до вон тех кустов, что за вон тем холмиком! Постоите там, подождёте, а я где-то через полчаса, подъеду.

Подождав, когда Му-му нарисовался на горизонте, возвращаясь с Волги, я помахал ему рукой в направлении Солнечногорска — мол, выезжаю и, поехал за попаданцами…

— Ну, а теперь поедем быстро!

Доехав и, вправду довольно быстро до Солнечногорска, (пассажиры, правда, несколько замёрзли) я начал экскурсию:

— Вот видишь, Василий Григорьевич — это поле наших трудов праведных! — остановился я возле озимого поля, — видишь, как рожь дружно взошла!

— Вижу, вижу…, — пробурчал главный агроном Солнечной Пустоши двух времён. Он вылез из машины и, какой-то палочкой начал тыкать вспаханную землю… Глубину вспашки проверяет что ли?

— Что-то не так, товарищ агроном?

— Да, всё не так.

— А, что так? — а мы то, старались…

Ну ладно, поехали дальше… Покатались по селу. Я всё вновь прибывшим попаданцам показал, про всё им рассказывал, почти со всеми их перезнакомил. Посетили столовую и кузню… Посидели у Лузеров, знакомясь. Пообедали с ними — Евдокия Фроловна очень вкусно готовит, попили у них чай… Заодно, Боня сходил посмотрел коровник и крольчатник. Тоже, что-то морду надул… Особенно задержались у нижегородских строителей, реставрирующих Храм и в «цехе» по плетению мебели из камыша.

Плетением мебели из камыша у меня занимались все подростки от двенадцати до пятнадцати лет, которым канал копать ещё рано, а учиться в школе — по моим установленным здесь порядкам, уже поздно. Это начинание неожиданно дало «экономический» эффект: уже из окрестных сёл, с подачи Ферапонта, мужики приезжали покупать эту мебель… Правда, продавали мы её очень недорого, но на усиленный доппаёк и одежду для работающих в «цехе» двум десятков подростков вполне хватало…

— Ты эксплуатируешь детский труд…, — укорил меня Боня.

— Ни фига! Я делаю из крестьянских детей, удел которых — сдохнуть при первом же неурожае с голоду, промышленных рабочих — которые, прокормятся сами и прокормят свои семьи. Если кто знает, как это же сделать одними только разговорами, то пусть попробует — флаг в руки. Но, где-нибудь в другом месте — я это, уже зачикал!

Особенно долго мы задержались у «канала»… Вернее, у его «зародыша», длиной не более ста метров и глубиной — самое большее, около шести. Члены бригады «ГУЛАГ» копали самый верх его уступами — перекидывая землю с нижних уступов на верхние. Самая южная — тупиковая часть канала, была выкопана очень полого и, через неё члены бригады «БАМ» на телегах вывозили с самого дна канала глину и камни. Бросалась в глаза неплохая организация труда: дёрн, чернозём, суглинок и глина лежали поодаль отдельными кучами… Отдельно лежали и, кучи камней — извлеченные из котлована.

Порадовала и, реакция людей на наше появление: вместо прежнего угрюмого, покорного молчания — как при вскопке озимого поля, сейчас присутствовали зачатки некого энтузиазма… Одноглазый Неберия, увидев начальство, мигом подбежал и лихо мне отрапортовал, а народ приветствовал, с улыбками махая мне руками или лопатами… Налицо перелом в сознании — люди поверили мне и, в своё будущее!

— Ты, Василий Григорьевич, плохо в своём романе осветил сам процесс копки этого грандиозного сооружения… У тебя выкопали мужики канал и, всё! Так, что мне самому пришлось по крохам собирать информацию — а что-то и, самому придумывать.

— Это не мой профиль — вот я и, не написал.

— Понимаю. Мой принцип — чтоб ничего не пропало. Дёрн, чернозём… Всё пойдёт в дело. Но, особенно — глина. Видите, сколько уже наворочали!

— Да… Глина в этих краях знатная, — одобрил Боня.

— После чернозёма здесь идёт суглинок, потом сама — очень нужная нам глина… Где-то на глубине трёх-четырёх метров начинаются камни. Сначала мелкие, потом всё крупнее и крупнее. На глубине дна канала встречаются «камешки» размером с колесо телеги, а то и, с саму телегу…

— То же, мне — открытие сделал! А, из чего, по-твоему, твой Замок построили? Копали те два пруда да колодец — да и, нарыли камней на целый Замок и Храм, в придачу…

Вот же, разбурчался, как старый дед… Хотя, почему «как»? Он и, есть — старый дед.

— Я это к тому, что стройматериалом мы наполовину обеспечены. Эти камни при ударе раскалываются на слои. Очень удобно из таких складывать фундаменты. Ну, а стены домов будут из самана, снаружи обложенные кирпичом — который тоже сами будем делать… Ладно, поехали в Замок — а, то Женька на ходу засыпает.

— А, ты что скажешь? — спросил я у Мозгаклюя.

Мозгаклюю, по ходу, всё было по барабану… Ан, нет!

— Узнаю мою школу! — одобрительно закивал Женька, — Пашут, как комсомольцы-добровольцы на Днепрогэсе! Какой энтузиазм… Чем идеологически мотивировал? Какие мои методы применил?

— «Наркомовскими», после трудового рабочего дня и доппайком! Ну, а наиболее «идеологически энтузизированные» получат в пятницу — после окончания трудовой недели, дополнительно бутылку водки и целый пакет хаванины в довесок. В конце же месяца, «передовики производства» и «ударники коммунистического труда», материально поощряются чем-нибудь из одёжи. Вот и, стараются!

Женька, несколько сник…

— Кстати, кому-то из вас надо на раздачу водки встать… Кажется, бригадиры начали …уеть!

— А, ты поставь на водку какую-нибудь бабу погорластее, да побойчее! — подсказал Боня, — бабы к водке очень ответственно относятся!

— …Ну, а что?! Идея! Только, не просто бабу, а вдову… И, не простую вдову — а, сильно потерпевшую от покойного мужа-бухарика… Женька! Займись и, найди мне такую!

— Найдём! В таких бабах, на Руси никогда дефицита не было.

— Но, всё равно, первое время водкой будем банковать мы…

Хотя, должен заметить: кроме «энтузизизма», основанного на жидком «стимуляторе», наличествует и определённый, действительно — энтузиазм и, даже «идеология» какая-то! Всё-таки, мои слова об «Корпорации», то есть — об такой артели со справедливыми порядками в ней, запали кое-кому в душу! И, мои слова об, том, что их дети и внуки будут инженерами, тоже запали — я это по моим разговорам с ними знаю! И, по их глазам — во время этих разговоров, знаю!

Правда, таких мало… Но, они есть! А это вселяет определённую надежду на организацию крепкого, сколоченного, идеологически мотивированного ядра. А будет «ядро» — всех заверну в нужную мне сторону! Ведь, даже в Америке, активной политической жизнью живёт всего несколько процентов населения. Которые и, определяют всю политическую кухню этой сверхдержавы! Почему же, у меня должно быть как-то иначе?!

На площади перед Храмом попаданцы заценили и, мою «скульптуру»: на левой стороне площади, на деревянном высоком постаменте стояла древняя крестьянская телега, сделанная без единого кусочка железа и, точно такие же, соха и борона. Надпись на постаменте гласили: «От этого мы ушли!»

— А, к чему «мы» пришли?

— Ещё, никуда мы не пришли… Но, по моей задумке, на точно таком же постаменте справа, будет стоять техника, которая в данный момент наиболее широко используется.

— Церетели, бля…, — польстил моему творчеству Мозгаклюй.

Провёл по Замку…

— Видите, восстановить всё сразу, целиком в этом году не получится. Только самое необходимое. Сами пока жить будете в моей комнате — на месте бывшей кухни. Восстановим пресс-конференц-зал — под школу… Как раз четыре класса получится! Ну и, три-четыре комнаты для прислуги — намериваюсь из Нижнего учителей привезти, фельдшера и батюшку…

— «Батюшку»?! — спросил Мозгаклюй.

Он был ярым атеистом и, на дух не переносил попов…

— Так, надо! Положено здесь иметь в каждом селе священника и, всё тут! Не отбояришься… Лучше самому подсуетиться, чем пришлют нам Бог знает кого.

— Вот, это точно!

— И, ещё нам надо подсуетиться на счёт сотского…

— А, это что за зверь?!

— Низший полицейский чин. Кто-то должен за порядком следить — положено здесь так.

На ужин «попаданцы» с Громосекой, естественно, собрались в моей комнате. Я показал Борису Михайловичу видео, где Автопром передавал ему горячий привет. Кроме «горячего привета», Виталий Петрович передал ему внушительный баул с зимней одеждой… Борис Михалыч, аж прослезился! И поделился некоторыми тёплыми вещами с Дамой…

Так, как за ужином планировалось устроить нечто вроде производственного совещания, у дверей выставил «часового», в виде Му-му. Дело в том, что Дама, ожив, стала проявлять излишнее любознательность… Пару раз ловил её за подслушиванием. Нет, никакого злого умысла, просто врождённое женское любопытство. И, глядеть она на меня стала… Ну, как-то по-особенному! Как бы, это выразить… Ну, как бы я сам глазел на живых марсиан? По такому поводу, как-то раз наехал на Громосеку:

— Что-то твоя «морковка» стала нос сувать туда, куда ей совать не положено… Ты ей «случайно» по ноутбуку наши фильмы не показывал?

— Да, нет, что ты, Вова…, — а у самого глазёнки так и забегали.

— Ты что, Михалыч? Совсем сбрендил? — я сунул свой кулак под нос Громосеки, — хочешь под монастырь, в буквальном смысле слова, подвести?!

— Что, ты своими заготовками размахался? — ощетинился тот, — ну, смотрим мы с ней фильмы… Ну и, что?! А что ещё с ней делать? Не трахаться же всю ночь напролёт — не в том я возрасте!

Ну, это полный отпад! Ничего себе, нашёл откоряку…

— …Да ты не боись, Вова, — примирительно добавил Громосека, после нескольких минут тягостного обоюдного молчания, — никому она ничего не расскажет. Она тебя обожествляет — чес слово, не вру! Ну и, у нас с ней не простое трахалово, а любовь… Внушил ей, что если кому сболтнёт, то заберут меня далеко-далеко отсюда…

Ну, надо же! «Любовь» у них… Охренеть. Вот же старый, лысый пенёк! Надо будет поговорить наедине с Мозгаклюем — пусть «поработает» с Дамой, «запрограммирует» её язык за зубами держать.

Ещё доставляли некоторое неудобство вездесущие дети… Где бы я не появлялся, весь-де меня окружала стайка детишек. Особенно доставали своей непосредственной назойливостью «скелетики» во главе с Воробушком и, дети — как мы «теперь» говорим, из «неполных семей». Раньше говорили просто — «сироты»… И, поневоле приходилось с ними общаться: кому-то что-то посоветовать, кому-то что-то рассказать… Отвечать на детские «почему»… Кому конфетку дать, а кого отругать… Приходилось и подзатыльники отвешивать — куда же, без них! И, всюду эти детишки свои любопытные носы совали. Кроме конюшни-гаража, конечно и полуэтажа под холлом. Те всегда заперты на замок были. А так, весь Замок был как проходной двор… Ну, правильно, в нём же «школа» расположена и «учебная мастерская» — где Громосека готовит для меня «Левшей».

…За ужином-планёркой я сказал:

— Через три дня я, месяца на два, уезжаю в Нижний… Знаете, да? Ваша задача — все силы на «школу». Кадры — вот наше слабое место! Если, мы не подготовим за пять-десять лет квалифицированных рабочих, то нам амба. Короче, что хотите делайте, но большинство… Подавляющее большинство этих ребятишек — до двенадцати лет, особенно, должны к весне бегло читать, писать, знать четыре действия математики и таблицу умножения, как свои пять пальцев. На геометрию налегайте — это основа чертёжного дела. Никаких, там, каникул… Не хрен ребёнку отдыхать — он свой отдых ещё не заработал!

— Ты говорил, что из Нижнего учителей пришлёшь…, — Боне, по ходу, быть учителем, особенно не улыбалось.

— Пришлю, но не более одного-двух. С учителями в это время не очень. К тому же, наши жилищно-бытовые условия пока не позволяют. Не к вам же, в эту комнату их подселять! Послушают ещё, ваши разговоры и, настучат кому следует…

— Конечно, конечно…

— Я тут внедряю игру в бирюльки…, — народ захихикал, — к весне надо отобрать самых лучших бирюльщиц из девочек. Это будут будущие работницы часовой промышленности.

— Это ты здорово придумал! — подал голос Мозгаклюй.

— Кроме бирюлек есть ещё целая куча развивающих игр, Женька… Вот ты и, возьми это дело под свой личный контроль. Катя, пассия Бориса Михайловича, будет преподавать грамматику, Василий Григорьевич — математику… А ты, Женька, плотно возьмись за развивающие игры. Если тебе самому это в лом, то найди среди местных того, кому это будет в кайф, напиши ему подробные методички, научи и психологически подготовь… Впрочем, не мне тебя учить. Ну и, усовершенствуй мотивации учеников. Придумай сделать так, чтоб они сами на учёбу ломились!

— Я тебе, что? Макаренко?

— Я тебе ещё когда, сказал найти «Макаренко»? Где он? Так, что извини… Пока ты им будешь.

— Ладно. Спецназовцев психологически готовил, пролетариев — тем более, как-нибудь подготовлю…

— Давай, не «как-нибудь» — а, как надо! От тех «спецназовцев» твоя личная жизнь напрямую не зависела, а от этих «пролетариев» зависит.

Боня рассеяно ковырялся ложкой в тарелке…

— У кого, какие вопросы ещё будут? …Вот ты, господин районный агроном, что кисляк смандячил, увидев озимое поле?

— А то, что угробили вы тот участок земли…

Мне вспомнилось, с каким трудом людям — только что чуть не умершим от голода далось то поле и, я суть не подавился овсянкой приготовленной на ужин Громосекой…

— Неправильно вы вспахали, — похлопав меня по спине, продолжил Боня, — а, мотоблоком — вообще нельзя было…

— Почему это, объясни?

— Да, потому, что мотоблок разбивает землю в пыль.

— Ну, вот те раз! Что, вообще нельзя им пахать?

— Почему, нельзя? Можно. Только не здесь… У нас здесь почва особенная! Ну, или же другое навесное оборудование надо было применить…

— Ну, извини! Пахали тем, что было. А, конным плугом и лопатами, тоже неправильно пахали?

— Тоже, тоже…

— А, как правильно?

— Ты, что? Мой «роман» не читал?

— Читал. Только я как-то это место прое… Недопонял, короче.

— Понятно… Ничего, ничего! — непонятно отчего повеселел Боня, — в нашей истории — реальной, тоже половину земель в Пустоши запороли — пока методом научного тыка не научились. Свою методику сельскохозяйственной обработки земли разработали, взяв за основу метод Овсинского.

— Метод Овсинского? Извини, но мне это ни о чём не говорит. Ты бы просветил меня… На всякий случай.

— На случай, если со мной что-нибудь случится? — посмотрел поверх очков Боня.

— Все мы под Ним, — я перстом указал вверх, — ходим… Обидно будет, если такой опыт пропадёт!

— Да, пожалуйста… Метод Овсинского позволяет в засушливых местах увеличить урожай раза в два. А в Солнечной Пустоши, даже в два с половиной, три раза…

— Короче, Склифосовский! Видишь, Жека опять засыпает. Подробности потом на бумаге изложишь…

— Изволь! Отказываемся от глубокой вспашки отвальным плугом и, заменяем её на безотвальное рыхление — на глубину не более пяти-шести сантиметров. Суть вот в чём: не нарушается капиллярный слой на глубине — значит, улучшается водоснабжение семян грунтовыми водами… Семена ложатся на плотный ровный слой почвы — всходы появляются дружно, минимизируются потери урожая от неравномерного созревания.

— Здорово! И, пахать легче по затратам! Вот только, где взять оборудование…

— На первое время много не надо, так что от «нас» перекинем. Я уже всё приготовил. Ну, а потом надо наладить его производства здесь. Ничего мудрёного, кстати… Посев производится полосами: полоска — засеяна, полоска — нет. В полосе размещается шесть рядов, с расстоянием между ними по пять сантиметров. Норма высева остаётся неизменной, просто, посевы в полосах — по сравнению с другими системами, загущены в два раза. Смысл заключается вот в чём: появляется возможность проводить безотвальное рыхление междурядий… А, это увеличивает содержание влаги в почве, сглаживает температурные пики. Ну и, сорняков меньше будет — густые посевы в полосках их просто заглушат, а в междурядьях мы их просто выпалываем при рыхлении.

Я слегка загрустил:

— «Полоски», говоришь? «Рядки», «междурядья»… Ты местный контингент видел? Ему, кроме «бери больше, кидай дальше», ничего доверить нельзя…

— Ну, ничего… Следующий год полностью будет учебным. Потом, рванём… Что у нас намечается с тягой? Нормальных лошадей, пригодных к земледелию я видел очень мало…

— К весне будет не менее трёх-четырёх небольших трактора и столько же однотонных грузовиков… Вон, Женька видел, каких.

— Да лучше б, мне их вовек не видеть! — отозвался тот.

— Других то, пока нам не видать… Вот только, такой вопрос: кто будет работать на этих — пусть даже и, убоищных, но всё же тракторах и грузовиках? Может, пока всё же, перебросим побольше мотоблоков? На них, вроде, полегче научиться работать…

Боня призадумался…

— Давайте так: к весне надо приобрести хотя бы, ещё с десяток рабочих лошадей. И ещё желательно… Нет, даже обязательно, также с десяток кобыл помоложе. Надо самим поголовье тяглового скота увеличивать… Мотоблоков надо будет перебросить ещё штук… Пять. Пахать на них не будем — только рыхлить междурядья. Ну и, человек пять трактористов-шофёров, я думаю, подготовить получится. Эх, жалко нет хотя бы одного этого трактора! Не на чём учить пока…

— Мы перебросили сюда две «Хрени», в разобранном виде… Одна вам двоим для личного пользования, а на второй можно пока учить… Научатся ездить на легковой — быстрее научатся на тракторе и грузовике. Разница между ними небольшая. Предлагаю курсантов набирать среди подростков не старше шестнадцати лет и только тех, кто хорошо учится и играет в бирюльки.

По себе знаю, как подростков тянет к технике, особенно, покататься на чём-нибудь — на машине или мотоцикле… Так, что это будет дополнительный стимул для них хорошо учиться.

— Так и, сделаем, — довольным голосом сказал Боня, — и, это… Вова! Что у тебя за коровы? Это же позор! Ты, что? Не мог за всё время здесь пребывания купить, хотя бы, с десяток нормальных коров?

— Мог! Но, не смог… Как-то, не до коров было.

— Понимаю… Надо, исправить это твоё упущение — как можно скорее купить двадцать хороших, готовых к спариванию коров!

— Эко, тебя прёт! — шутливо сказал я, — а, деньги у тебя на десяток кобыл и два десятка коров есть?

— Есть, — неожиданно, серьёзно ответил Боня и вытащил из одного кармана пухлое портмоне, а из другого мешочек мелочи. Высыпав мелочь и вытащив денежные купюры, он гордо проинформировал, — здесь, без малого три тысячи местных рублей! На всё хватит!

— Ну, ни себе…, — даже, Мозгаклюй перестал зевать и клевать носом, уставившись на эти «сокровища».

— Где взял?

— В Нижнем у нумизматов выменял, пока вы по делам ездили.

— Выменял? На что? На свои гербарии, что ли?

— Выменял на современные деньги, — хохотнул Боня.

— Надеюсь, года выпуска смотрел? — спросил я, беря в одну из купюр.

— Не дурней тебя, — охрененно продвинутый главный районный агроном свысока посмотрел на меня, по ходу, страшно собой гордясь, — не старей девяносто второго года брал.

Счас, я его немного опущу на грешную землю, ибо гордыня — самый тяжкий грех:

— Ну, вот посмотри, махинатор фуев: ассигнация девяносто второго года, а выглядит так, как будто её через желудочно-кишечный тракт твоих коров с лошадьми пропустили… А, эта монета? Она потёртая, как резина «Запорожца» моего покойного дедушки, не к ночи он будет помянут… Я про «Запорожец», а не про дедушку. Ты своих предков, что? Вообще, за тупых держишь?

Слегка поникший Боня смущённо перебирал пальцами монетки и бумажки:

— А, ведь и, правда… Что-то я не подумал. Были и, в более хорошем состоянии деньги — но они ж, стоят… Что ж, делать?

— С такими деньгами только и остаётся, что сухари сушить.

— Нет, ну а серьёзно?

— Спрячь своё «богатство» куда подальше. Может, потом куда пристроим. А кобыл да коров, я тебе сам куплю… Десять меринов, говоришь, десять кобыл помоложе и двадцать коров?

— Да, да! И, чтоб готовых к спариванию…

— А, кто их, кобыл, спаривать — в смысле покрывать, будет? — я показал подбородком на Громосеку, о чём-то о своём полушёпотом беседующем с Мозгаклюем, — он, что ли? Вот, этот плешивый козёл?!

— Ну, это не твоя печаль-забота…

— Ааа… Сам, значит, решил взяться! На молодых кобыл потянуло… Молчу, молчу! Понимаю — искусственное осеменение… Что там дальше, какие планы?

— У Лузеров картошку больше сажать не будем — а та часть огорода, что была у него под картошкой, полностью пойдёт под крольчатник. Раз его дочерям так нравится с кроликами возиться — то, пусть возятся. Знать, это их судьба… Потом и, сарай — где сейчас коровник, под это же дело пойдёт. Кролиководство в этом веке очень перспективно — если «нашими» методами, конечно. На запоротом вами участке земли организуем общий огород, на котором будем сажать картошку, капусту, морковь и свеклу. Под поливной огород та земля вполне пригодна. На той земле, что вы под яровые вспахали, посадим ранний картофель, а поздний картофель — на той, что сейчас под рожью… Естественно, когда вами посеянную рожь уберём. С остальными овощами возиться не будем, пускай народ сам себе на личных огородах занимается — зря им что ли, ты два выходных в неделю дал? Хотя… Есть смысл у Лузеров организовать небольшой образцово-показательный огород — для примера остальным. На нём будем выращивать помидоры, огурцы… И прочее, редиски там, с петрушками. Семян я с избытком набрал, если надо — принесу ещё. Осенью, рядом с этой землёй надо построить мясо-молочную ферму… Соответствующие мини-заводы к тому времени будут?

— Будем надеяться, будут.

— С весны, на залежных землях, оставшихся ещё со времён Генерала, пашем и сеем овёс, осенью озимую рожь… Через год будет два года очень урожайных, а потом три года очень засушливых, не забыл?

— Разве забудешь? Ты бы видел этих детишек, какими они ко мне пришли…

— Вот, вот… И, я про тоже! Следующий год на раскачку, а потом два года надо рвать и рвать! Всех снимаем со всех работ и на битву за урожай! Сеем столько, сколько сможем. Значит, надо построить достаточно ёмкие зернохранилища… Знаю я одну очень хорошую типовую конструкцию…

— Надеюсь, Бугор к тому времени уже будет с нами… Борис Михалыч, оторвитесь пожалуйста от вашего перешёптывания с Евгением!

— Что такое? — видно, тема была интересная… Не иначе, про баб.

— Для тебя особое задание. Надо сделать склад под ГСМ. В бочках бензин хранить уже накладно — они дорогие, зараза… Сваришь три бака, стальные листы я тебе из Нижнего вышлю — уже по размерам порезанные. Заодно, твоим «левшам» практика… Не забывай: к весне должен быть хоть один приличный сварщик, которому можно доверить хотя бы строительную арматуру варить.

— Будет! Есть один такой у меня на примете. Даже, два есть…

— Покрасите сваренные баки кузбасслаком снаружи и, зароете их в месте, что я завтра покажу. Для земляных работ с Неберией скооперируйтесь, я ему накажу. Баки снизу, сбоку и сверху обложите глиной, что пожирнее и, хорошенько утрамбуйте… Это вместо гидроизоляции. Вокруг баков обваловку от пожара сделать не забудьте…

— …Женька! Скоро должен появиться Ферапонт… Отдадите ему хабар, я попозже покажу какой. У него возьмёте продовольствие и фураж. Деньги, тоже… Там у меня записано, завтра ознакомишься. И, не вздумай его щемить! Он у нас за снабженца. Спугнёшь его — тебе самому придётся ездить по губернии хавчик на всю толпу покупать… А тебе ещё хрен продадут — а если и продадут, то кинут. Понял?

— Понял, понял… Не буду его щемить — на фуй мне такое …овно щемить надо!

— Наоборот, постарайся с ним подружиться — он, кроме всего прочего ещё и источник информации по делам в соседней губернии. Может пригодиться.

Ещё три дня я провёл в Солнечногорске, занимаясь всякими мелкими текущими делами — которые, хрен все переделаешь… За это время «левши» под началом Громосеки, а также Ваня Лузер и, тот Ваня — что Самый Мелкий, собрали одну «Хрень» — в этот раз зелёного цвета. Артель строителей из Нижнего застеклила «пресс-конференц-зал», сколотила из привезённых нами из-за Болот досок, нечто слегка похожее на парты. Громосека настроил в «школе» несколько переделанную им «нашу» тепловую «пушку», работающую на «привозном» сжиженном природном газе или местном керосине и, там начались регулярные уроки. Дороговато, конечно обходилось… Ну, а что делать?! На народном просвещении экономить нельзя!

Перед отъездом собрал народ на площади… Да, не тот народ, не тот… Совсем другой народ стал! Повеселел, отъелся. Вон, в задних рядах девки попискивают, по ходу, парнями зажимаемые — а, значит, нормальная жизнь налаживается! Значит — будем жить!

Рявкнул, чтоб на время мысли в нужное русло направить и, толкнул небольшую, но содержательную речь:

— Народ! Я на два месяца уезжаю… Но, знайте: где бы я не был, как бы далеко не уехал, я всегда слежу за вами и, как приеду — всем и, каждому воздам по делам их!

Народ весело безмолвствовал, только в задних рядах быстро возник и, ещё быстрее затих какой-то потусторонний шум.

— Про то, что надо слушаться начальства и хорошо работать, я вам повторять не буду, сами прекрасно знаете… Я вам скажу самое главное, что вам надо делать: надо, чтобы ваши дети хорошо учились!

Я обвёл толпу взглядом, стараясь каждому заглянуть в глаза. По, моему, не до всех дошло…

— Только ради ваших детей, их детей и детей их детей, я всё это с вами затеваю! Поэтому каждый из вас должен в полной мере осознать степень его личной ответственности…, — у нас в части, когда я в армии служил, замполит, примерно вот так же любил …издеть.

— Если, чьи-то дети будут плохо учиться или плохо вести себя в школе, то к родителям таких детей будут применены репрессивные меры…

Я обвёл глазами толпу ещё раз. Не осознают, по ходу… Что б, такое придумать?

— Вплоть до того, даже, что отцы таких детей будут лишены «положнякового» стакана водки! Отец, будет отвечать за сына! Ну, или мать…

Площадь, как взорвалась! Осознали, блин… Ну, теперь я за школу спокоен.

И, девятнадцатого ноября по старому стилю, со сранья, в смысле — ещё затемно, мы целой колонной выехали в Нижний Новгород… Му-му на фургоне вёз всё тот же хабар для Племяша, только раза в три больше — чем тогда, когда я привёз ему в первый раз и, вдобавок ещё — пятнадцать швейных машинок Подольского завода с логотипом «Зингер». С Му-му на фургоне ехал Тихон, бригадир «БАМа». Они будут выбирать лошадей и кобыл — первый раз у них с Му-му хорошо получилось, значит — и, во второй раз маху не дадут.

Кроме того, в фургоне везли трубки, патрубки, фланцы, манометры, запорную и регулирующую арматуру и прочие причиндалы к аппарату вторичной перегонки туземного бензина… Что-то пришлось купить, что-то мне токарь местный выточил, что у Бугра работает. Классный токарь кстати, очень классный… Сами баки и перегонный куб, сварю на месте из туземных листов железа.

Кроме того, оборудование и инструмент для будущей — первой не только в России, но и в мире СТО: бензиновый генератор, электроинструмент, сварочный аппарат, расходуемые материалы — электроды, разрезные и шлифовочные диски, электролампочки, кабели…

На трёх телегах везли пять бочек бензина, одну масла и, с десятка два канистр с присадками к бензину. На четвёртой телеге везли хорошую десятиместную зимнею палатку с буржуйкой — ибо ночевать водителям кобыл и их пассажирам, придётся в чистом поле. На всех гужевых повозках был запас еды для людей и фуража для животных.

С собой на автомобиле вёз всякую разную мелочёвку — в том числе и, одну из трёх южно-корейских средневолновых радиостанций для дальнобойщиков, купленных мною в Хабаровске. Остальные две — естественно, остались в Солнечногорске у Бони с Мозгаклюем. Договорились о часах выхода в эфир — утром и вечером. Пассажиром со мной ехала Евдокия Фроловна Лузер — наш главный животновод и, по совместительству, жена Степана Лузера. Сам Степан весь извёлся — до того не хотелось ему, чтоб его Дуня уезжала… Но, я сказал, как отрезал:

— А, кто ещё нам коров отбирать будет? Я, что ли их щупать буду, определяя, готовы те к осеменению или нет? Я то и, корову от быка с трудом визуально отличаю. Понимаю тебя и сочувствую, но ничего не поделаешь! Так уж получилось, что у нас твоя Дуня лучший специалист по коровам. Привыкай, Степан! Теперь твоя Дуня — большой начальник, человек общественный…

Я на своей «Хрени» легко обогнал гужевую колонну и, уже где-то через час уже был на Приреченских Землях. Вот тут начались проблемы… Во-первых, здесь было десять градусов мороза и, даже с закрытыми полностью регулирующими жалюзями стал переохлаждаться мотор, а это чревато. С собой кое-что взял, остановился, позатыкал все дыры и щели в системе воздушного охлаждения. Теперь мотор стал перегреваться… Кое-что снова раскрыл и, мотор вновь стал переохлаждаться. Грёбанный Автопром! Кое-как «поймал» золотую середину…

Во-вторых — снег… На Пустоши несколько раз уже выпадал снег, но он сразу же таял. Боня говорит, до Нового года снег там не уляжется. Здесь же, его было уже почти до колена! Хорошо, что приреченские мужики, возящие в Солнечногорск песок, накатали колею… Она правда, не совпадала с колеёй «Хрени», но всё равно полегче… Скорость, конечно, до минимума упала. Да ещё и, застревал несколько раз. Хорошо, что это дело прочувствовал и, взял с собой две снеговые лопаты, а на задние колёса, после въезда на Приреченские Земли одел противобуксовочные цепи.

Только к обеду добрались до Балахны. Обедать заехали в гости к одному местному чиновнику, с которым я «подружился» ещё тогда, когда делал паспорт Лузеру и, который предупредил меня об приезде «комиссии» ко мне в Солнечногорск. Посидели, пообедали, поболтали о том, о сём… Я, естественно, обедал и болтал с чиновником и его семьёй в столовой, Дуня с кухаркою и горничной на кухне… Покушали, согрелись, я снова одарил чиновника и членов его семьи блестящими китайскими безделушками и, мы двинулись дальше…

За Балахной стало повеселей, дорога пошла более накатанная. Но, всё равно, по настоящему я «сел» именно там — километров за десять до Нижнего, в одной ложбинке, занесённой снегом. Местные, то ездили на санях, укатывая снег. Вот, я и в метре укатанного снега и застрял, сев на «брюхо». Часа два мы с Дуней лопатами проезд откапывали… Почти откопались, но тут подъехал мужик на санях и за полтинник нас «выдернул», нецензурно при этом выражаясь в адрес «мериканской» техники.

Хорошо, что ничего не поломалось — ремонтировать на морозе, занятие ещё то… Как бы там не было, вечером — когда уже темнеть начало, подъехали к постоялому двору, на сутки опередив гужевую колонну.

Встреча, конечно, была — не опишешь словами! Весь вечер, всё семейство Карпа во главе с ним самим носилось вокруг меня — не зная, чем угодить…

— Мы уж решили-с, что Вы не вернётесь! — Карп улыбался на все свои тридцать два, не испорченных плохим кислотно-щелочным балансом зуба, — поселились, мол, в своём имении-с и про нас забыли-с…

— Я из тех, кто всегда возвращаются, — в ответ тоже, устало улыбаясь, ответил я, — предоставьте, пожалуйста, отдельную комнату моей спутнице.

— Кто такая будет-с?

— Супруга моего старосты… Поживёт здесь неделю, может две…

После этих слов разулыбалась и, Рыбка — до того настороженно косившаяся на Евдокию Фроловну. …Какая, на хрен, ревность? Просто, боится потерять в заработке!

Гаврила — младший сын Карпа, я вижу всё спросить что-то хочет, но стесняется. Знаю, знаю, про что!

— Всё в силе, Малыш! Летом здесь будут стоять пять-шесть «Хренней»… Одна из них будет твоя — учебная в смысле, остальные на продажу. Бензина теперь у нас валом, так что этой зимой тебе надо учиться, учиться и учиться! Учиться автомобильному делу надлежащим образом — чтоб летом сам мог учить.

Малыш заорал «ура», запрыгал и захлопал в ладоши. Блин, да он вообще ещё зелёный!

— А где твой брат, Антон? — спросил я про Студента.

— В Казани пока — на учении. После Рождества приедет…, — Карп ответил за своего, временно потерявшего слух от радости, младшего сына.

Карпу напомнил наш уговор:

— Ну, всё, Поликарп Матвеевич! Дальше тянуть нечего. Через день пойдём с Вами оформлять договор об создании фирмы на паях. Если, Вы, конечно, не передумали…

— Отчего же, я передумаю-с от такого выгодного дела? — немного повозмущался Карп, — как Вы у нас появились, дела мои пошли в гору: вон снова двух половых нанял-с.

Неподалёку и, вправду — околачивались два прилизанных до неприличия молодых человека в белых передниках, во всю на нас с Дуней таращившихся — в коих и, за версту можно было узнать халдеев.

— Посетителей, что ли, больше стало?

В обеденном зале и, вправду было более десятка ужинающих посетителей — в большинстве мужиков, в смысле крестьян. Но, имелись и по-городскому хорошо одетые люди. По ходу, приказчики или мелкие чиновники, а может — представители городской интеллигенции. Эти тоже — во все глаза пялились на меня. По ходу, я тут становлюсь местной достопримечательностью — приманкой для туристов!

— Конечно, как обычно — зимой-с, крестьян много на заработки приехало… Но, не только-с! Много и, образованных людей приезжают про Вас поспрашать-с — да и, заодно пообедать. Ещё слух прошёл, что у нас нет ни клопов, ни тараканов с блохами — так, многие приезжие из других концов города к нам селятся!

— Слух, конечно, Вы пустили…

— Ну, а кто же-с? Как, Вы говорили-с? «Сам себя не пропиаришь, тебя никто не пропиарит-с»… Золотые слова-с!

— «Волшебные карандаши» то, берут?

— Берут-с, берут-с… Но, что-то плоховато. Прижимистый народ, купчишки то наши-с… Как Вы соизволили их давеча обозвать-с? «Лохопеды-с»!

Кажись, я начал влиять на русский язык и литературу…

Дуня ужинала на кухне. Не то, что бы мне с ней за одним столом не в местно было сидеть — просто в зале были одни мужчины и она застеснялась. Меня же Карп усадил на самое почётное место, у окна. Сразу же вспомнился фильм «Джентльмены удачи»… За ужином мне прислуживал сам Карп лично, никому не доверил!

— Шкалик, не желаете-с?

— Желаем-с, желаем-с…, — отчего бы не хлопнуть с дороги, для сугреву? — мне, же завтра не за руль. Губернатор запретил в городе на автомобиле ездить. Так что, нету худа без добра… Поеду к племяннику на извозчике. Бывают у Вас по утрам извозчики?

— А, как же-с?! У нас всё, как в приличных заведениях-с! Вон он, в углу сидит, клиента ждёт-с…

Карп поманил пальцем и извозчик подошёл… Только глянув на него, я тут же прозвал его Бомбилой. Есть в его облике что-то такое от московских таксистов — от которых, я в своё время вдоволь натерпелся. Поговорили и договорились, что с утра он — если особого распоряжения не будет, полностью «мой». Обошлось мне это в лишний червонец в месяц. Кроме оплаты за проезд, разумеется.

Бррр! Ну и, дрянь эта ваша водка! А вроде, написано на этикетке, что «двойной перегонки»… Вычитал я в Инете, будучи в своём веке, отчего здешняя водка такая хреновая. Оказывается, до введения Витте в девятьсот четвёртом водочной государственной монополии, водку в России гнали все, кому не лень. Около трёх тысяч производителей было — не один Смирнов! И, в последнее время повадились гнать сей продукт не из зерна, а из картофеля. Так экономически выгоднее, то есть: спирт дешевле получается. Хорошо ещё, что не из опилок… Кстати, как бы на этой реформе и, мне навариться? Ну, Барыга на эту тему что-нибудь, да придумает!

Нет! Надо обязательно заняться водочным вопросом! Хотя бы для того, чтоб самому не пить всякую гадость…

Покушав и попив, я отяжелел и отправился спать… Но, не тут то, было! Только закончил сеанс радиосвязи — передав Мозгаклюю, что всё в порядке, прибыл благополучно — как «приплыла» Рыбка с тазиком и, пришлось немного «поплескаться». Ну, не так «плескались», как рассматривали новые презервативы, что я с собой привёз. Некоторые тут же и, опробовали — тестируя качество. Заодно, Глаша передала мне выручку за проданную ранее партию товара. А, неплохой бизнес на этих гандонах получается! То-то, Рыбка так вычурно выряжена — причём во всё новое.

Утром я на Бомбиле — которого в миру кликали Федором, поехал к Племяшу.

— А мы, то Вас потеряли! — обрадовался моему появлению Племяш, — Нянюшка мне всю плешь проела — всё о Вас спрашивает, по несколько раз в день…

Нянюшка обняла меня и с полчаса не отпускала.

— Надолго к нам?

— Теперь надолго…, — еле-еле оторвался и, Марфа — служанка Прокопия, отвела Нянюшку к себе в спальню, чтоб не мешать нашему разговору, — …месяца на два, на три. Потом, надо будет в Санкт-Петербург съездить… Как, там? Нашли магазин?

— Сам Клим поехал, а значит найдёт!

— А, приказчиком кого?

— Решили среднего сына моего будущего тестя, на столичный магазин поставить. Парень молодой, грамотный, у отца приказчиком работал, значит опыт имеется… За границами бывал, языки знает. Думаю, лучше не найти!

— Ну, да… Если есть такой родственник, то почему бы его на это дело не определить?! От добра, как говорится, добра не ищут! Постороннего кого, на такие деньги ставить — слишком чревато будет, однако.

Выложил перед Племяшом-прадедом проектные документы на водопровод и канализацию в Нижнем:

— Вот смотри, Прокопий: сделаешь вот это и, в Нижнем забудут про холеру, а заодно и про кучу других смертельных хворей! Да и, не только в Нижнем… Из Нижнего же, как из клоаки какой, вся эта зараза вниз по Волге распространяется! Ты прикинь, сколько ты жизней спасёшь… Лучшего памятника для твоего отца, матери и брата с сёстрами и, не придумаешь!

От осознания возлегший на него ответственности, у Племяша перехватило дыхание:

— Да, разве я смогу? — перепугано пролепетал он, — я — ОДИН?!?!?!

— Если поставишь перед собой цель и будешь твердо ей следовать, то сможешь! Человек многого может добиться, если очень сильно захочет… И, ты не один! С тобой, Племяш — я и, всё прогрессивное человечество…

— Да это же, столько денег!

— Конечно, всё хорошее безумно много стоит… Но, никто не говорит, что деньги потребуются прямо сейчас и, в полном объёме! Проект уже есть, значит, только на этом мы очень прилично сэкономим. Далее, надо развернуть широкую пропагандистскую компанию среди, как простого народа — так и, среди купцов, чиновников и прочих более-менее состоятельных горожан, по сбору средств…

— Вы сказали «пропагандистскую…», дядя? — Племяш выглядел более перепуганным, чем надо…

Что, за чёрт?!

Ах, да! Слово «пропаганда» в этом времени несколько дискредитировано… После революционеров-народников, с такими «аргументами» пропаганды — как бомбы, которыми они швырялись в царей…

Быстренько переобуваемся на ходу:

— Извини, Племяш, термины — слова перепутал! Я имел в виду, подготовить побольше народных лекторов — которые, будут своими лекциями побуждать народ вести здоровый образ жизни… Ну и, главным образом — побуждать все слои городского населения, жертвовать средства на строительство системы городского водопровода и канализации…

— Думаете, пожертвуют, дядя? — перевёл дух мой прадед.

— Все от холеры страдают! Все! Я первый внесу… Пять тыщ рублей! Для примера. В газетах статьи надо писать и опубликовать, уличными плакатами агитировать, лекторов нанять поболее. Пусть народу лекции читают, как уберечься от холеры… Ааа! Я, кажется, уже говорил про лекторов…

«А, попозже — в году этак семнадцатом, эта система пропаганды и агитации нам может для чего другого пригодится…, — вдруг пришла „гениальная“ мысля, — главное, эту систему раньше времени в политике не засветить! Чтоб, народ в ней не разуверился и власть косо не смотрела…».

Немного помолчали подумали…

— Это Вы, дядя, конечно, всё здорово придумали — но, без поддержки губернатора нам ничего не светит — как Вы любите выражаться…, — ого!

Словечки из двадцать первого века здесь становятся крылатыми!

Если честно, я бы никогда не подумал, с местным губернатором Николаем Михайловичем Барановым у меня будут какие-то проблемы! Его биографию в Википедии я достаточно хорошо, буквально — досконально, изучил.

В Нижнем Новгороде, горожане Баранова — своего губернатора, уважительно называли «Орлом». И, не за просто так — от фонаря! Их Орёл не боялся ответственности, всегда брал её на себя — всю целиком и, умел защитить, в случае чего, своих подчиненных. Голод девяносто первого года он первым назвал голодом, а не «недородом» — как Государь-Император и, с этим голодом боролся так — как, того требовали чрезвычайные обстоятельства. В том числе и, зачастую — действуя «вне рамок закона»!

Когда началась холерная эпидемия, Баранов, не задумываясь ни на минуту, отвел под холерный госпиталь свою резиденцию. Когда появились первые признаки холерных бунтов, Баранов отдает краткий — но всем и, каждому понятный приказ: «Зачинщиков повешу на глазах у всех и, прямо на месте!»…

Какой разительный контраст с российскими губернаторами нашего — двадцать первого века! И, если с такими администраторами умудрились Россию просрать, то… Я, даже боюсь подумать, что с Россией может случиться при «наших»!

Кроме того, Баранов — изобретатель первого в России образца казнозарядной винтовки, принятого на вооружении в русском флоте…

И, вот с таким человеком, у меня намечаются какие-то непонятки: сначала запретил мне на «Хрени» ездить, потом… Хрен, знает, что потом от него ждать. Надо срочно подружиться!

— Племяш, а про губернатора ты информацию собрал?

Тот тяжело вздохнул:

— А, что толку от неё, от этой информации, сколь много её не соберёшь? Высоко Орёл летает, нам до него не дотянуться — государев человек…

— Что, вообще, никак? А я вот, например, слышал — заступая на должность, Николай Михайлович сказал, что двери его кабинета для любого будут открыты…

— Ну, так это он так сказал! Можете съездить и, сами — своими глазами, посмотреть сколько народу возле его дворца толкётся… И, что Вы думаете, каждого — даже, сиволапого мужика на приём пустят?

— Мужик, не человек, что ли?!

У Племяша, чуть глаз на лоб не вылез!

— Извини, Племяш! Привык я, что в Америке нет сословий и все люди равны…

— И, что, дядя? Самый последний негр, вот просто так, может прийти на приём к президенту?! Хотя бы… Кто там у них заместо губернаторов?

— Губернаторы, же… Согласен, Прокопий! Все люди равны, но возможности у всех разные.

— Жалует царь, да не жалует псарь… Ну, не того мы сословия, дядя! Хороший человек, наш губернатор — нам надёжа-государь иного и, не пришлёт! Но, столько вокруг него народу вьётся — что и, не протолкнуться…

Да если и, «протолкнёшься» — предположим, Мозгаклюй поможет… Кем предстанешь перед Орлом? Простым просителем? Типа, обидели твои полицейские держиморды — запретили на автомобиле кататься, помоги… Нет, не пойдёт!

Во-первых: терпил нигде не любят.

А, во-вторых: ну, предположим, добьюсь я своего — разрешит на «Хренни» по городу ездить… И, что? Это и, есть — моя самоцель?! Я за этим сюда из будущего явился?!

В-третьих: в будущем обязательно возникнут новые тёрки — новые проблемы, новые «запреты». И, что? Каждый раз — вот так, терпилой к Орлу-губернатору бегать?! Неее…

Нет! Надо стать такому губернатору соратником и сподвижником! Только тогда, когда от него лично и от местной — хотя бы, власти в целом, будет максимальная поддержка, я смогу осуществить свои «попаданческие» планы!

Можно было б, конечно, привлечь Мозгаклюя — как-то дойти до губернатора и «поковыряться» в его мозгах… Уверен, что получится. Но!

Но, хотя Женьке я безоговорочно доверяю, в каждом деле прибегать у его услугам было бы неверно… Если, он за меня всё без исключения будет разруливать — то рано или поздно, у него появится вопрос: а, на хрена тогда я ему нужен? Не люблю я ни от кого зависимости — характер такой. Да и, мало ли какая кошка пробежит между нами в дальнейшем, ведь верно? Да и, не всесилен Женька и не вездесущ…

Пока думал, Племяш, тоже — так же задумчиво, выдал:

— Есть тут одна небольшая мыслишка… Но, нет! Тоже не пойдёт…

— Давай сюда свою мыслишку, а пойдёт она или не пойдёт — а, поедет, это уже мне решать!

Надо же, хоть с чего-то — хотя бы начинать прикидывать?

— Вы, вроде, в Россию вернулись, чтобы жениться? — с лёгкой иронией глядя на меня, сказал Племяш, — вот и, женитесь…

— Кто? Я? Жениться?! Ты, что Племяш, несвежего чего съел?

Вообще-то, конечно, надо было б… Надо, обязательно жениться, причём — обязательно в этом времени!

— А, ради дела? — Племяш кивнул на кипу карт, схем, графиков и расчётов, — ради, всего этого?! Чтоб, «… в Нижнем забыли про холеру — а заодно и, про кучу других смертельных хворей»! А, дядя?!

Мой Племяш, он же мой прадедушка, меня явно брал «на слабо»!

— Ради дела? — я тоже посмотрел на эту груду документации, лежащую на столе. Почесал в затылке…, — ради дела можно. А, на ком? У губернатора, вроде, дочерей на выданье не имеется… Да и, сам говоришь: рылом мы не вышли на губернаторских дочках жениться!

— У губернатора есть любимая племянница… Но, не родная. От двоюродной сестры. Круглая сирота, воспитывается им с детства…

Блин, а в Википедии об этой племяннице ни слова… Грёбанная Википедия!

— Давай, давай! Продолжай! Что там, про племянницу губернатора?

— Девице двадцать четыре года — перестарок, конечно… Женитесь на ней и, все наши проблемы решены! — всё-таки, мордашка у Племяша — что-то уж чересчур, уж ехидная. Подвох какой-то, не иначе…

— А самому, слабо? Ты, же вроде, помоложе меня?

Не дай Бог, конечно! Просто я несколько растерялся — вот и, ляпнул не думая…

— А какая разница, помоложе или постарше! Бывает, муж старше жены на двадцать, тридцать лет. А бывает и, наоборот: молоденький, но бедный приказчик женится на старой — но, богатой вдовой купчихе. Всякое бывает, дядя — если, ради «дела»! Мне ж, никак нельзя на ней жениться, дядя! Я помолвлен уже — если, Вы забыли. Да к тому же Вы, всё же — дворянин! Вам легче будет.

— Личный дворянин, не потомственный. А курица, как говорится, не птица…

— Всё равно, Вам легче! Хоть какой-то, да дворянин! Я то, вообще — купец… Мне то, в ту сторону — даже дышать нельзя!

Я глубоко и тяжело вздохнул:

— Ладно, давай там дальше… Девице, говоришь, двадцать четыре. По вашим меркам — сам сказал, уже перестарок. Почему, до сих пор не замужем? Страшная поди, как ядерная зима…

— Какая, какая зима?

— Неважно… Так американцы называют очень суровую зиму. Типа, какая ядрёная зима! Давай не отвлекайся. Раз, до сих пор не замужем, значит — в наличии какие-то, скорее всего — физические, недостатки…

— Да, дядя…, — типа, сочувствую, но помочь ничем не могу, — изъянов с лихвой…

— Да, не тяни ты нищего за фалду! Давай полный расклад по племяннице губернатора, Племяш! Должен же я знать, на ком жениться должен…

Господи! Лишь бы не горбатая, не одноногая и не одноглазая! И, не отстающая в умственном развитии… А, рябую или страдающую целлюлитом жену — я как-нибудь стерплю! Палку, раз в неделю обеспечу…

Но, Племяш начал с более существенных недостатков:

— Ну, во-первых: она бесприданница… Сам, то наш губернатор живёт на одно жалование — часто, даже, вещи в ломбарде закладывает! А, что тогда про неродную племянницу говорить? Бесприданница, одним словом…

Как-то сразу отлегло от души. Племяш, как купец — сразу про материальную сторону дела…

— Это пьеса есть такая… «Бесприданница». У Островского, по-моему. Ничего страшного! В семье мужчина должен деньги зарабатывать… В нормальной семье!

— Во-вторых: она — «эмансипэ»…

Я рассмеялся:

— Чего?! «Эмансипэ»?! Ты ещё, Племяш, в Америке не был — настоящих «эмансипе» ещё не видел! Вот там — эмансипэ, так эмансипэ! Впрочем, я тебе уже рассказывал, Племяш…

— В-третьих: она вся в своего дядю — губернатора!

Я насторожился:

— …Чё? И, усы такие же носит?!

Проржавшись, Племяш меня успокоил:

— Да, нет! Характером, вся в своего дядю! Довольно-таки взбалмошная девица, хочу сказать. Года три назад приехал Орёл на пожар и, она с ним… Губернатору не понравилось, как пожарники горящий чердак тушили. Выхватил он у одного ротозея топор и, на чердак — горящие балки растаскивать… И, племянница за ним. А, чтоб юбка не мешала, она её оторвала и, так и бегала по горящему дому в одних панталонах! Насилу поймали… Волосы себе подпалила… Такой конфуз был! Весь город, как улей потревоженный жужжал! С тех пор, у этой девицы довольно короткие волосы и весьма скверная репутация…

— А, в девчонке есть «огонёк»! Ну, а серьёзные недостатки есть? Физические, в смысле? Кроме, «довольно» коротких волос?

Он ещё, лысых девок не видел — как я!

— Высока очень…

— Выше меня, что ли?

— Да, нет… По переносицу Вам будет.

— Ну, вот видишь! Зря ты на девушку наговариваешь. Это не она высокая — это просто, ваши мужчины низкие.

— Ну, конечно…, — как-то по-особенному, как будто открыл во мне что-то новое, посмотрел на меня снизу вверх, Племяш.

— Полная или толстая?

— Костлявая… Как, эти ваши… На тех картинках…

— Понятно… Ну, а на лицо? Надеюсь, не одноглазая?

— Нет, не одноглазая, — тут Племяш отвёл глаза в сторону. Значит, дело плохо…, — но, лицо у ней… Хм, хм… Как, бы это сказать поделикатнее… Лошадиное…

Твою ж, мать! Нет, ну что за непруха! «Тихо, спокойно, Вован… Вернее, Димон. Это же реальная жизнь — не голливудский блокбастер. А в реальной жизни, „главным героям“ приходится жениться на том, на ком надо — а, не на том, на ком хочется… Всяким там царям да королям — на эту тему, не позавидуешь! Последнему нашему императору, вообще — больную гемофилией английскую шпионку подсунули… Короче, не люби себе мозги — надо ради дела на ней жениться!».

— А, мне с детства нравились лошади и женщины с лошадиными мордами…

— А я слышал другое, — ехидно ответил Племяш, — будто, Вы в юности ухлёстывали за первой красавицей! Кстати, заходила недавно ко мне в лавку, про Вас спрашивала… Что ей передать, если ещё раз зайдёт?

Вот этого, как раз и, не хватает!

— Передай ей пламенный привет и рублей сто из моих — если, нуждается…

— А, она сейчас вдовая… С двумя детьми.

— А, я тут причём? Как говорится: «Отцвели уж давно, хризантемы в саду»… Или: «Прошла любовь, завяли помидоры»… Если, ей мужниной пенсии не прокорм детей не хватает, то я согласен из старых чувств платить ей сто рублей в месяц…

Надо сказать, я слегка в панике! А вдруг не признает и поднимет скандал? Начнёт шантажировать…

… — И, вообще, Племяш! Огради меня от встреч с ней! Тут столько дел, а я не могу ничего делать — если, мои чувства расстроены…

— Хорошо, дядя… Понимаю Вас. Такая стерва, сколько она над Вами измывалась!

— Да ну, её к бесу… Давай лучше про мою невесту. Надеюсь, на лошадиной морде её недостатки закончились?

— Ну, не скажите, дядя…, — с выражением, типа — «слишком легко жить захотел», продолжил Племяш, — ваша «невеста», к тому же — «синий чулок»!

— Стоп! Кажется, это прозвище даётся у вас умным и образованным женщинам. Да, очень сильный недостаток для девицы!

Я потянул паузу… Племяш, дышать перестал — ожидая моей реакции на «синего чулка». По ходу, это считалось у него самым крупным женским недостатком и, его он приберёг мне «на десерт».

— Хоть синий, хоть зелёный чулок, или там — в полоску или в крапинку, а на племяннице Губернатора я женюсь! Мне, лишь бы — чтоб, сам Губернатор чулки не носил! Бугагага!!!

— Как бы Вас с ней свести…, — Племяша «отпустило», — в губернаторский дом, конечно, не пустят, на улице просто так не подойдёшь… А, общих знакомых нет!

Да я и, сам знаю, что в приличном обществе принято, чтоб кто-то познакомил… На улице и, вправду — знакомиться не принято! Дискотек ещё нет… Зато есть балы!

— …Так, что делать будем, дядя?

— Знаешь что, Племяш… А, давай убьём одним выстрелом сразу пять зайцем!

— А, как это, дядя? Тут и, одну «зайчиху» — как «убить» не знаешь как, а Вы — сразу на пять замахнулись…

— Да, вот так — очень просто: после Рождества организуем благотворительный бал по пожертвованию средств на борьбу с холерой. Губернатора письмом пригласим, епископа… Губернатор наверняка будет — ведь, он столько сделал для этой самой борьбы. А, с ним несомненно будет и, его племянница — она же за ним всюду, если ты не врёшь… Вот, там то — я к ней и, подкачу!

Я, даже уже примерно знаю, на чём к племяннице губернатора «подкатить» — чем её «зацепить»… Беспроигрышный вариант! Никогда ещё и, ни кого не подводил!

— Ух, ты! — восхитился Племяш, — воистину — американский замах!

— Учись, Племяш — пока, дядя жив! Слушай меня дальше: Если они — губернатор и епископ будут у нас на балу — то и, вся «элита» Нижнего Новгорода будет! Все чиновники и духовные лица — никуда они не денутся! Купцы там, промышленники и, вся городская «богема»… Выпьют, закусят — толкнём им по речи и, раскошелятся они на наш проект — как пить дать, раскошелятся!

— Как миленькие раскошелятся! — загорелись глаза у Племяша, — стоит только одному кому начать — как и, другие! Друг перед дружкой…

— Соображаешь, Племяш! Перед балом, непременно надо во всю ширь развернуть пропагандистскую… Гм… Гкхм…

— Да, понятно, дядя! Убеждать надо…

Племяш, ты ГЕНИЙ!!!

— Компанию по убеждению… Вот тут, вся нагрузка на тебя будет, Прокопий! У тебя есть дар убеждения! А я тебе помогу, как советом — так и, средствами пропаганды… Тьфу, ты …лядь! Наглядными средствами убеждения! Картинки там незамысловатые, плакатики…

— «Лубки», Вы хотели сказать?

— Вот, вот! Афиши ещё — навроде театральных, можно на каждом углу развешивать и, это… Самое главное! У меня «Волшебные картинки» есть на эту тему…

— Синематограф, что ли?

— Да, нет! Всего лишь диафильмы…

— А, это что за чудо такое, дядя?

— Да, какое там — на хрен, «чудо»? В синематографе картинки движущиеся, а в диафильмах — стоячие…

— Аааа… Это — полный отстой, дядя!

Блин, наблатыкался от меня!

— Сам ты «отстой», Племяш! Зато, картинки не чёрно-белые, а цветные…

— Ух, ты… Класс! А я и, сам подумал — посмотрев синему, а почему не сделали в цвете?!

— Ладно, Племяш… Что-то, мы с тобой отвлеклись от нашей с тобой канализации. Как бы там не было, но диафильмы, это тоже — мощнейшее средство проп… Убеждения. Надо нам с тобой по купцам покататься, эти «картинки» им показать, убедить в выгодности вложения в коммунальное хозяйство города…

— «Покатаемся», дядя!

— Далее, Создадим акционерное общество — «Горводоканал» назовём… Нет, не пойдёт — суховато. Может: «Наш город»? «Чистый город»? …Короче, Племяш, подаём мои бумаги в инстанции и, вперёд!

— Правильно мыслите, дядя! Именно так и, сделаем!

— А как, кстати, зовут мою невесту, Племяш? Чуть, самое главное не забыл…

— Наташа.

— Ну, хоть с её именем мне повезло!

В тот же день, незамедлительно взялись с Племяшом за мои дела.

Во-первых: я подал заявку на приобретение в собственность Приреченских Земель и Болот. Земли там считались, как «неудобья», непригодные для сельского хозяйства — значит, стояли немного: чуть менее рубля за десятину. Всё равно, огромная для меня сумма!

Деньги то, у меня были — причём, деньги серьёзные! В основном — «отксеренные» монеты. Но, всё равно очень много — чуть ли не половины от всей суммы, мне не хватало. Я думаю, выручит то, что сразу деньги вносить не надо — пока только заявку… А там, я заработаю на своём хабаре из двадцать первого века или «наксерю» ещё — со временем. Просто, я специально «ксерить» не буду — по высказанным выше соображениям. Ну и, глядишь — «сроднюсь» с Губернатором и, на в рассрочку получится договорится… А то и, вообще — на хорошую скидку!

Надо бы и, сразу утрясти все формальности с разрешением строительства у Старой Паромной Переправы электростанции и, начёт добычи торфа на Болотах для этой электростанции… Конечно, до этого ещё далеко, но подсуетиться — учитывая медлительность российской бюрократической машины, на этот счёт надо заранее…

Во-вторых: надо мой Солнечногорск оформить как населённый пункт… Ещё, надо было официально открыть в нём начальную церковно-приходскую школу, частное реальное училище и частный детский приют имени Мишки Квакина…

— А, кто он такой, этот Мишка Квакин[25]? — спросил чиновник губернского управления, рулящего разными там приютами да богадельнями.

— Один мой давний — ещё с детства, знакомый…

— И, чем же он — этот Мишка, славен? Какими делами?

— Помог другому моему знакомому прославиться…, — пожал плечами я, типа, что сам, что ли не знаешь? — и, тем навеки остался в памяти народной… Не в здешних краях, конечно!

Кто ж, в моё время про Гайдара не знает? И про его «реформы»?

…В третьих: надо было подать заявку на создание промышленно-торгового предприятия «Корпорация USSR» и, его дочернего предприятия «USSR Агропром» в Солнечногорске.

Сделано в тот день было очень немного — только, бумаги подал и на лапу кому надо дал — чтоб их не засунули куда-нибудь подальше на полку. Однако, побегать мне ещё предстоит…

Только поужинал, как — уже по-тёмну, подтянулась вся наша гужевая колонна. Часа три разгружали телеги и фуру, при свете керосиновых ламп и моей газовой. Дело пошло быстрей, когда догадался мужиков-постояльцев припахать, заплатив им за работу по гривеннику.

Потом, «припаханные» мною мужики — в основном, из Приреченских земель, выпив лишку на полученные от меня за работу деньги, вспомнили про порушенные «рыбные нети» и затеяли драку с моими «бамовцами»… Правда, разбираться вышли «культурно» — во двор. Судя по доносившимся со двора крикам, нашим поначалу перепало люлей…

— Иди, успокой их, — сказал я стоявшему возле меня, как телохранитель, Му-му, — разорались, что-то…

Му-му закатал рукава красной парадной рубахи и не спеша вышел во двор… Теперь, по доносившимся крикам, брать стала наша. Через некоторое время внесли одного моего «бамовца» и троих приреченских. У всех, практически, бока были «намяты», а морды в крови, у одного свёрнут на бок нос. Серьёзных травм, к счастью не было: Му-му бил сильно, но аккуратно. Принеся аптечку, всем оказал медицинскую помощь — даже, нос смог на место вправить и, после этого наши и приреченцы — вместе, сели калдырить дальше…

Ну, мужики есть мужики! Никому их ещё переделать не удавалось и, мне — не хрен начинать… Сверху уже маяковала Рыбка, поэтому пошёл к себе, наказав Му-му следить за порядком, а своим — пораньше завязывать, ибо завтра тяжёлый день…

С утра позавтракали, я ещё раз осмотрел «потерпевших» и, Евдокия Фроловна с двумя бамовцами отправилась на одной из телег покупать коров, посовещавшись перед этим с женой Карпа. По-моему, она спрашивал последнюю — где та и, у кого покупает мясо и молоко. Му-му и Тихон на фургоне, со своим — последним оставшимся незанятым подчиненным, повезли хабар Племяшу… Разгрузив его, они поедут на Ярмарку смотреть и покупать рабочих лошадей и кобыл для случки Боне… Бугагага!!!

Мы же с Карпом, на Бомбиле поехали оформлять договор об создании акционерного общества закрытого типа «USSR Автосервис» — первого предприятия подобного типа в Нижнем Новгороде, России в целом и, пока — во всём белом свете… Ну и, ещё я купил пустырь — что за Постоялым Двором, под АЗС и автодром. Тут вопрос решился довольно легко и быстро — городу деньги были нужны!

После обеда у Племяша послали за кандидатами в учителя и фельдшеры для Солнечногорска… Пока тех ждали, рассматривали привезённые товары. Швейные машинки привели Племяша в полный поросячий восторг:

— Дядя, а Вы не можете договориться, чтоб побольше их присылали?

— А может, договориться сразу завод здесь построить? — пошутил я.

— А, построят?

— А, то! Только им свистни…

Шутка, конечно. …Постой-ка! Шутка, то шуткой. Но, в каждой шутке…

А, ведь и, правда — а почему бы и, нет? В реале завод «Зингер» построили в Подольске… Не помню в каком году. Почему бы не договориться построить его… В Балахне, к примеру. Балахна ничем ни хуже Подольска — такая же дыра! Причём, договориться построить его на паях — чтоб иметь с этого. Это дело надо подумать…

По найму персонала решил ограничиться пока только учителем — можно двумя и фельдшером. Управляющего решил не нанимать — Лузер, вроде сам пока справляется. Тем более, Боня за ним будет присматривать…

За снабженца Ферапонт неплохо себя проявил и, главное — дёшево. Последнее время приноровился ему пустые пластиковые бутылки сбагривать — которые для меня по всему Солнечногорску, Олигарх через местных безработных собирает.

С фельдшером, в этот раз, что-то не срослось — а, учителя математики выбрал сразу. Это был студент-недоучка, которого я с ходу — за очень умный вид, прозвал Лобачевским. Бросился в глаза его нездоровый румянец и горячечный блеск глаз… К тому же, кашлянул несколько раз характерно так. Эээ… Да, у него тубик! Надо срочно спасать «выдающего» русского математика! По правде говоря, именно по этой причине я его и, выбрал — жалко стало… Потом, если что, другого возьму.

Разговорились… Сергей, так звали мнимого Лобачевского, рассказал всё как на духу. Из университета его выгнали за участие в народовольческом кружке… Нет, он не террорист — бомб в царей и губернаторов не бросал. Народовольцы тоже, оказывается, разными бывают! Среди них — как и, среди любого другого движения, есть как свои радикалы — так и, умеренные… К последним Сергей и, принадлежал.

Умеренные хотели улучшения народной жизни через его просвещение. Такие чудики ходили по деревням и навязывались в учителя, врачи… Беседовали с мужиками. Просвещали народ, короче. Крестьяне таких непонятных доброхотов охотно вязали и сдавали жандармам, а те — не особенно разбираясь в различных нюансах, сажали тех наравне с террористами. Вот, такая же участь и постигла Лобачевского. Надолго, правда, не посадили, но нескольких месяцев хватило, чтоб подцепить чахотку…

Естественно, с такой «биографией», в универ назад не взяли… Пока мог, после тюрьмы, подрабатывал частным репетиторством — как начал кашлять, никто к его услугам более не прибегал. Живёт, в основном, на пенсию матери от покойного мужа-чиновника.

— Ничего, ничего… У нас в Солнечногорске удивительно здоровый климат! Как раз, для таких, как Вы. Два месяца назад приехали ко мне три девочки — тоже в начальной стадии, как у Вас… Сейчас, от других детей ничем и, не отличаются!

— Правда, что ли? — загорелась надежда в глазах Лобачевского.

— Правда, правда… Готовьтесь, Сергей — через неделю, через две отправка.

Показал ему учебник математики, написанный подругой Феллини — который она «написала» самым первым… Вернее, это — недописанный черновик ещё. Но, за неимением лучшего… Добротный черновик, правда! Вероника Алексеевна, очень ответственно отнеслась к заданию и, даже написала его в старом стиле — с этими самыми «ерами», «ятями» и прочей похабенью…

Я, в самый последний момент, его скачал и отксерил на принтере в нескольких экземплярах. Но, на Лобачевского эта заготовка учебника впечатление произвёла!

— Какое великолепие… Какой стиль, как остроумно написано! Кто автор?

— Автор, пока захотел остаться неизвестным…

— Как, необычно… А, почему всё в метрической системе?

— А потому, что все другие системы — отстой, а мне надо самое лучшее!

Одно из побочных следствий будет то, что рабочие обученные по метрической системе, с другими просто не смогут нормально работать — а значит, поменьше к конкурентам перебегать… По крайней мере, я так думаю.

Договорились, что платить я ему буду тридцать пять рублей в месяц, питание и проживание — то есть полный пансион, тоже за мой счёт. Это очень хорошая зарплата для этого времени! Учителя начальной школы в Нижнем получают не более четвертного… В среднем, конечно.

В тот же вечер я отвёз Лобачевского на Постоялый Двор.

Через день, ближе к вечеру Племяш организовал небольшой — человек на сто, сходнячок купцов и, не только купцов — на котором, была начата агитационно-пропагандистская компания по сбору средств для постройки системы городской канализации и водопровода. На нём присутствовало и, несколько редакторов газет — которые за небольшую, в принципе, плату подрядились постоянно публиковать нашу рекламу на эту тему.

С хозяином городской типографии был заключён договор об печатании агитационных плакатов и расклейке их по городу… Образцы плакатов тоже мной были приготовлены. Содержание плакатов до банальности обыденное: типа, мойте руки перед едой, пейте только кипячённую воду и, будете здоровы… Если кто помнит, в советское время подобные в каждом общественном месте на стенах висели. Вот и, я хочу повторить тот опыт.

Так, как большинство народа неграмотно, было решено напечатать множество брошюр — типа комиксов и бесплатно распространяться среди народа. Содержание «комиксов» всё про то же — про личную гигиену и здоровый образ жизни… Прочитав, ещё «там» одну очень умную книжку и поняв принципы, по которым эти самые комиксы влияют на души людей, я нанял двух художников, объяснил им суть от них требуемого, показал несколько образцов — которым они должны следовать и, работа закипела!

Было решено дать объявление в газетах об организации месячных курсов «публичных лекторов» и наборе слушателей для них. Вести курсы пока буду я… Как только в Солнечногорске, хоть немного «раскидаем» с преподавательским составом для обучения детей «членов корпорации», к этому делу подключится Женька Мозгаклюй.

Мы с Племяшом произнесли по одной речи — причём, он более упирал на чувства, а я на рассудок… А, в конце «сходнячка» я показал свой диафильм — который, вообще произвёл сенсацию. Диафильм был сделан на основе документального фильма канала «Дискавери» об истории Лондонской канализации и водопровода… Там у них, в своё время тоже имелись проблемы с холерой, практически такие же — что и, в Нижнем Новгороде. Кадры для него сделал один старый фотограф, пересняв их на плёнку из видео, в соответствующем ателье старого КБО Солнечногорска, что я приватизировал.

Вечером оказалось, что Му-му с Тихоном купили четыре хороших рабочих лошади и всего две кобылы:

— Зато, кобылы — хочь, счас под жеребца! — похвастался Тихон.

А, вот с коровами у Дуни получился небольшой облом…

— Всего одну купила… Может, в субботу торг лучше будет, — виновато смотря мне в глаза, сказала она.

— Ничего, ничего… Пускай поменьше кобыл и коров купим — зато, получше. В таком важном деле, как выбор кобыл да тёлок для случки, не стоит торопиться…, — ободрил я своих людей и пошёл спать.

И, понеслись напряжённые «прогрессорские» будни… Подав все бумаги — осталось только ждать, я взялся первым делом за организацию СТО. Постоялый Двор имел форму буквы «П», верхняя палочка которой и была — собственно говоря, постоялым двором, а боковые — конюшнями и подсобными помещениями. Мы с Карпом, под СТО пока решили задействовать только правую часть. Наняв пять человек тех же приреченских и, периодически, в свободное время припахивая своих, я принялся за дело.

Многого я конечно, сделать не успел, но намётки получились многообещающие… Всё правое крыло разделил на демонстрационный зал — где будут выставляться автомобили для продажи, кузовной цех, моторный и шиномонтажку… Ну и, ещё — склад запчастей, бытовку для рабочих и конторку для Малыша. Конечно, оборудования я привёз с собой ещё очень и очень мало — но, кое-какой ремонт средней сложности уже делать было можно.

Провёл во всех помещениях проводку со светильниками, На крыше простенькую неоновую рекламу «USSR АВТОСЕРВИС»… Когда вечером включил бензогенератор, местные просто обалдели! К сожалению, дороговато встанет это удовольствие — бензином будущего вырабатывать электроэнергию! Поэтому, пока рекламу буду включать только в особо торжественных случаях…

Человек десять — пятнадцать я нанял в городе для расчистки пустыря от снега и кустарника и, вскоре мы с Малышом начали уроки вождения… Малыш, где-то через неделю, притащил своего друга — ученика реального училища. Парень, по моему, башковитый и мастеровитый… Прозвал его Самоделкиным и, взялся и его учить вождению, но особенно — устройству и ремонту.

— Возьмёшь на себя весь ремонт автомобилей? — спрашиваю, — со временем, конечно…

— А, автомобиль кататься дадите? — должно быть, Малыш понарассказал своему другу небылиц про мою щедрость в этом вопросе, — как, ему?

— «Как ему» — я дал не кататься, а работать! «Кататься» — это, так. Между делом…

— Ну, а мне — для работы, дадите, Владимир Фёдорович?

Ребёнка, явно «зацепило»!

— Такой, как ему — легковой, не дам! Не за чем тебе. Дам тебе грузовой служебный автомобиль — на тех же условиях…

— «Грузовой»?!

— Автомобили — как и, лошади, бывают разными… Вернее, то — во что, их — лошадей, впрягают. Бывают коляски для перевозки людей, а бывают ломовые телеги для перевозки грузов… Так вот: грузовой автомобиль — грузовик, это автомобиль для перевозки грузов.

— И, что за грузы я буду возить?

— Разные… Ты же, ремонтируешь автомобили? Значит, тебе надо их доставить для ремонта на СТО. А, на чём доставить? Не на лошади, же! Грузовик можно использовать как тягач или эвакуатор для доставки повреждённой техники для ремонта… Это, раз!

— …Для ремонта необходимы запчасти. Их тоже, на чём-то надо привезти на СТО… Это, два-с!

— …А, бензин на чём возить? На телеге?! Да, над нами все городские лошади будут ржать! Это ж, такая антиреклама будет всему нашему делу!

Бомбила, по имени Фёдор — когда ему нечего было делать, часто наблюдал за нашими занятиями. Бомбиле, было лет тридцать… Как я про него узнал, он был потомственный извозчик и кроме той пролётки — на которой он сам работал, ему принадлежало ещё три — сдаваемые в аренду… Короче, предприимчивый такой извозчик! Очень предприимчивый…

Как-то раз, когда мы уже закончили уроки вождения, он ко мне подошёл:

— А скажите, Дмитрий Павлович, а на этом вашем автомобиле… Ведь и, извозом можно заниматься?

— Не только можно! Но и, нужно, Федя! Ещё как нужно! — в принципе, я этот вопрос давно от него ждал, — пройдём-ка ко мне в кабинет — кой чё, тебе покажу…

Рядом со своей комнатой — где жил, я на правах компаньона Карпа занял ещё одну — под кабинет, где «умственно» работал…

В кабинете я показал Бомбиле фотоальбом про частное такси в Америке двадцатых годов следующего века…

— Вот, смотри… Это таксопарк в городе Нью-Йорке. «Такси» — это автомобиль, на котором занимаются частным извозом. А «таксопарк», это соответственно — нечто вроде конюшни, где эти такси находятся — когда не заняты делом. Там же они ремонтируются, заправляются… Ну, ты меня понял.

— Да, конечно понял. Чего тут понимать…

— Здесь сотни таких машин! Не только пассажирских — но и, грузовых такси… Когда-нибудь такое будет и у нас — хотим мы с тобой такого или не хотим. И, причём быстрее, чем ты можешь себе представить! У тебя два пути: оставить всё как есть и, лет через двадцать стать нищим… Или «связаться» со мной и, лет через двадцать стать совладельцем вот такого же автопарка и одним из богатейших людей Нижнего Новгорода… Ну, это ещё очень скромно! Автопарки и таксопарки не только в Нижнем можно устроить… Смекаешь? Что говорит народная мудрость? «Кто смел, тот и съел». Решайся, Фёдор — а, то решится кто-нибудь другой…

По глазам Бомбилы было видно, что первая мысль, что ему пришла в голову — это поджечь всё здесь — чтоб задушить, ещё в пелёнках, нарождающегося конкурента… Однако, я такие предложения делаю ни кому попало, с бухты-барахты! Я прежде человека достаточно хорошо изучаю. Подумав, подумав, с недельку посомневавшись, Бомбила всё же принял моё предложение.

После чего мы подписали с ним — с Фёдором, договор об организации акционерного общества «USSR Таксомотор». По условиям этого договора он будет брать у меня автомобили в лизинг, с правом последующего выкупа. Я же обязуюсь за умеренную плату обучить его самого и людей, которых он ко мне направит, вождению и, беру на себя снабжение ГСМ и сервисное обслуживание…

Метров сто от Постоялого двора — на перекрёстке, начал строить автозаправку, которая, одновременно — склад ГСМ и «бензиноперегонный завод»… Опять, же многого сделать не получилось — только расчистили место и, выкопали котлованы под само здание и под подземные ёмкости для горючего.

По вечерам читал лекции будущим лекторам… Желающих на эту должность пришло по объявлению много — человек сто… Отобрал из них семь человек — на первое время. В основном — из бывших или действующих актёров, желающих подзаработать… Были и, юристы — пара бывших адвокатов, у которых не пошли дела… Выбрал тех, у кого обнаружил во время беседы умение говорить внятно и толково и, особенно — дар убеждения. Учил, в том числе и, некоторым психологическим приёмчикам — мозгаклюевским «штучкам-дрючкам»…

Через две недели отправил в Солнечногорск своих… Всего удалось купить шесть рабочих лошадей — половину вместе с санями и, восемь молодых кобыл… С коровами получилось не очень! Что-то, не коровий год нынче выдался… Четырёх получилось купить в Нижнем, хотя они, конечно, немногим лучше тех — что мы уже имели «счастье» иметь в Солнечногорске, на подворье Степана Лузера. Блин, Боня за них убьёт! И, пять — очень хороших коров купили у одного помещика — в имении километров двадцать южнее Нижнего. У того что-то не срослось и, он продавал имущество. Поздно про то узнали и, поэтому купили у того помещика всего пять коров, но зато каких! Какой-то голландской породы… Какие сиськи! Вот, Боня то, обрадуется!

Со своими людьми, в Солнечногорск отправил и Лобачевского с Коновалом… Так я нанятого мною — в самый последний момент, фельдшера обозвал! Своими познаниями в медицине — он на большее и, не тянул. Ну, не попалось мне нормального… Не попалось! Дефицит с фельдшерами в этом времени, а фельдшериц на всю Нижегородскую губернию и, того меньше — всего восемь… А этот, вроде, в годах — а значит, хотя бы опытный… Вон, семьдесят пять рубликов в месяц запросил — но, «сторговались» за пятьдесят! Фельдшером он ещё на службе в армии стал, а потом где только не работал — даже, при тюремном лазарете. Кажется, злоупотребляет — это у него русским языком на морде написано, вот поэтому и, не задерживается нигде подолгу… Ну, ничего. Это у нас лечится! Возьму с испытательным стоком — взашей выгнать то, дело не долгое… Зато, вроде, говорит и, роды принимать приходилось и, с переломами, огнестрелами дело имел…

Согласился платить ему такие деньги — но, в нагрузку навязал ему ещё и, должность санитарного инспектора в Солнечногорске и, пропагандиста личной гигиены и здорового образа жизни. Ну, а в ученики-помощники ему определил Степана… Ну того, что Помельче, сына Шустрого — как с тем и, договаривались…

Проинструктировал Коновала очень подробно — особенно, упирая на стерильность при работе с пациентами и его, фельдшера личную гигиену. Сказал, что выгоню вон без выходного пособия, если он эти требования нарушит.

Инструменты у Коновала были свои, а медикаментами я его обеспечу. Там у себя в Замке, я уже создал небольшой склад самых ходовых лекарств, антисептиков и перевязочных средств… Боня с Мозгаклюем научат его ими пользоваться — они немного понимают во всяких там, аспиринах да анальгинах.

А, вот с сотским пока не получилось, а надо бы… Народу уже в Солнечногорске много — неизбежны ссоры, конфликты, скандалы и разборки.

Ближе к Новому Году, побывал ещё раз у епископа Владимира, имел с ним беседу:

— Храм я восстанавливаю, Ваше Преосвященство…

Что-то, он как-то не так на меня посмотрел и, как-то не так вздохнул… Неужели, неправильно обратился? Или, какие порочащие меня слухи успели дойти?!

— Богоугодное дело, сын мой!

— Мне бы священника… Село то, уже у меня большое — свыше пятисот христианских душ, а батюшки нет! Народ то и, волнуется — а, вдруг там помрёт кто, не дай Бог… Или наоборот — дай Бог, родится кто…

Если, я сам не озабочусь приобретением священника в Храм — то, власти сами позаботятся. А я люблю играть на опережение!

— Так, Вы решили восстановить целый приход?! Ну, в этом деле я легко смогу Вам помочь…, — удивился, сильно обрадовался и, с готовностью согласился мне посодействовать епископ нижегородский и костромской, — в священниках у нас недостатка нет, в отличии от приходов для них.

— Мне бы не абы кого — а, истинного пастыря… Чтоб, ревностно исполнял свои обязанности! Тем, более, при Храме хочу я церковно-приходскую школу открыть — для того, что бы крестьянским детям слово Божие преподавать…

В дальнейшем, я задумал с народным образованием так: сначала два года детишки пусть в церковно-приходском училище учатся… Это, типа, начальная школа. Потом наиболее способные будут приняты в реальное — профессию какую изучать, а неспособные или нерадивые отправляются быкам хвосты крутить… И, никакого гуманоиторизма — от каждого по способностям и, каждому по делам его воздасться.

По-моему, хорошо я придумал! Но, нужен хороший священник, насмотрелся я — что в «том» времени, что в «этом» на попов-лицемеров — от коих за версту несёт фальшью… Нет уж, пусть лучше будет, даже — религиозный фанатик, со всем своим неистовым рвением! Если такого убедить, да на свою сторону склонить, то он очень даже будет полезен.

— Понимаю Вас…

Епископ Владимир надолго призадумался…

— Есть у меня на примете такой, — наконец, ответил он, — хотя, он намеревался постриг принять — в монастырь податься, но я его уговорю пока повременить… Уж очень, Вы мне своей приверженностью к православной вере понравились! Но, не ранее весны прибудет… Послужит он у вас годика два, наладит жизнь прихода, а за это время подыщем на постоянную службу кого.

А «за это время» Мозгаклюй вправит ему мозги в нужное русло… Если, у Женьки есть время поработать с человеком, то его эффективность приближается к ста процентам!

Пожертвовал на нужды Русской Православной церкви ещё тысячу рублей серебром, рассказал об планах по намечающемуся строительству городского водопровода и канализации… Пригласил Епископа посетить благотворительный бал по сбору пожертвований на это строительство и получил его твёрдое обещание. Ну, неплохо для начала! Теперь, лишь бы согласился прибыть Губернатор с племянницей…

Постройку «бензиноперегонного» завода отложил на лето. Пока в большом количестве бензина нужды нет, а времени на всё не хватает. Летом, хотя бы подготовки к благотворительному балу не будет. Да и, Студент летом подтянется — хоть какая-то помощь! Пусть, как «директор» завода с нуля начинает… Но, заготовки — в основном плоские детали для баков и перегонного куба, надо изготовить. Потом, летом полегче будет. Останется только их вместе сварить — да всякие причиндалы из моего времени к ним прикрутить. Да и, сварщики — из подготовляемы Громосекой «левшей», глядишь готовы будут!

Кроме этого надо заготовить листы железа для ёмкостей склада ГСМ в Солнечногорске и переправить их туда.

Ещё нужны железные детали для усовершенствованной русской печи, которая была построена летом в доме Лузеров и, прошла успешные испытания. Дуня Лузер, всю дорогу только про неё, мне в уши и, трещала — называя эту чудо-печь «голубушкой» и «кормилицей»… Все уши прожужжала! Печь и, вправду — оказалась очень удачна. Особенно, по части экономии топлива — что в Солнечногорске было более, чем актуально. Решил следующим летом построить такие печки не в менее, чем ста домах… Это ж, сколько тонн железа?! Не таскать же из будущего элементарные железяки — оттуда и, так есть что «таскать»!

Ну и, пора подумывать об отдельных элементах для «Хренни»… Когда её выпуск пойдёт на десятки машин в месяц — то, надо хотя бы самые тяжёлые, но простые детали изготовлять здесь… Например — раму, панели кузова и некоторые элементы подвески.

Ну и, к «резервному варианту» надо заранее «пристреляться»! Чем чёрт не шутит… Вернее, пока он — чёрт, сам не пошутил.

С этой целью я нашёл — не так далёко от Постоялого Двора, один небольшой «железоделательный» заводик — по меркам моего века, не тянущего даже на то, чтоб называться колхозной ремонтной мастерской…

Пошарахавшись по нему, я обнаружил сравнительно хорошо развитое кузнечное производство с двумя небольшими паровыми молотами, но в основном, основанное на ручном труде. Посещал и подолгу наблюдал за работой металлообрабатывающего цеха с десятком станков, по большей части — токарных, приводящихся от убитой паровой машины через систему валов и ремней… Даже невооружённым глазом было видно, что точность их была такова — что ничего, кроме тележных осей на них точить было невозможно! По меркам моего века, разумеется. Имелась на заводе и, своя небольшая, примитивная чугунолитейка с вагранкою… Тоже — ещё те, технологии. Только канализационные люки и, лить!

На вскидку, работало на этом «предприятии» человек сто — сто пятьдесят. Заводик выпускал всякие металлические хреновины — процентов на восемьдесят для железной дороги.

Что, весьма сильно неприятно удивило и поразило меня — как человека, закончившего Технологический Институт в конце двадцатого века: никакой унификации и стандартизации выпускаемых изделий! Никакой серийной продукции: всякая железяка была уникальна, едина в этом мире и, за его пределами и, неповторима — как шедевр средневековых живописцев! Даже, болты и гайки для крепления железнодорожных рельсов друг к другу отковывались вручную — каждая персонально и, могли не совпадать по диаметру или резьбе.

Выполнение моего первого заказа растянулось на целую неделю — за это время я, по несколько часов бывало, каждый день бывал на этом заводе, наблюдал и беседовал с рабочими и мастерами и, довольно прилично изучил все «особенности» производства.

Поражала низкая квалификация и общая неграмотность работающих — даже из числа «квалифицированных»! Решил лично проследить за разметкой под раскройку листов железа — как сердцем чуял. Ведь, от правильности и точности раскройки листов металла зависит качество будущего сварного шва, а значит — герметичность самого «бензиноперегонного» куба. А, от герметичности куба зависит безопасность — как моя, так и будущих работников «бензиноперегоного» завода и, успех всего моего дела в целом… Мне ещё, только грандиозного пожара со взрывами — на этом этапе моего прогрессорства не хватало! Чтоб мне не только запретили на автомобиле ездить — но и, вообще — даже, бензин для него нюхать! Вот поэтому и, решил я проконтролировать разметку и раскройку стальных листов лично…

На заводе работала в основном молодёжь, большинство — только вчера от сохи. Было ещё человек пятнадцать «рабочей аристократии», то есть — наиболее опытных и умелых рабочих, в основном уже пожилых. Вот один из них и, стал на моих глазах мелом размечать контуры стороны перегонного куба на листе железа… Некоторое время понаблюдав за его действиями, я спросил:

— Уважаемый, а что Вы делаете?

— Размечаю железный лист под вырубку…, — ответил тот.

— А где измерительный инструмент?

— Да мы, так… На глаз привыкши.

— А если размеры не совпадут?

Повторяю — для ёмкостей под воду, это может быть и, прокатит. Может быть, такое пролезёт даже для паровых котлов! Но, только не для бензиноперегонного куба: если размеры не совпадут — мне не удастся нормально сварить стык! Это чрезмерно нарушением герметичности — а значит, есть риск прорыва раскалённых бензиновых паров…

— По месту подгоним… Да, Вы не сомневайтесь, барин — не в первый раз!

— Знаешь, что? Иди-ка, ты на …уй! Канай отсюда, чего встал?!

С собой был простейший инструмент (как чувствовал, блин) и, я с помощью его и элементарных правил геометрии, припахав за гривенник проходившего рядом мальчишку, за полчаса разметил все листы.

Нет, я не сомневаюсь, что на больших, крупных заводах — хотя бы на неподалёку находившимся Сормовском, есть настоящие — высококвалифицированные специалисты…

Ещё больше поражали «производственные отношения»… Такое ощущение, что взрослые рабочие с молодыми разговаривали только «жестами» — с помощью затрещин, тумаков и простых оплеух. Вся трижды краснознамённая Советская Армия, с её «неуставными отношениями» — дедовщиной сиречь, стоит где — в сторонке и нервно курит бамбук… Однако и, мастер — инженер из «благородных», не считал ниже своего достоинства заехать «в рыло» взрослому рабочему, где-то на порядок его старше.

Впрочем, рукоприкладство, здесь явление повсеместное: в самом городе то и, дело видишь как городовой, что-то объясняет «водителю кобылы», к примеру, что здесь стоянка запрещена…

С одной стороны — полное бесправие рабочих, которых могли без объяснения причин просто выбросить на улицу. С другой стороны — из-за острого дефицита квалифицированных рабочих, последние несколько наглели! Сам, своими ушами слышал — как один инженер жаловался другому, что не может уволить часто уходящего в загулы кочегара паровой машины, ибо: «Без него, вообще всё встанет!».

Особенно неприятно, поражали условия труда… Как-то, захотев не по-детски «по-большому», я спросил у первого же встречного мне рабочего, где находится туалет. Он, как мне показалось — с издёвкой, показал куда-то в угол цеха. Не обратив внимание, ибо на «клапан» конкретно придавило, я туда поскакал на полусогнутых и…

— …А, что у вас на заводе такое ужасное отхожее место для рабочих? — попозже спросил у одного из инженеров из руководства, предварительно вылив на себя чуть ли не целый флакон дезодоранта — до того мне казалось, я насквозь пропитался той ужасной вонью! — прям, клоака какая… До того зловонная! И, это зимой… Могу только представить, какой там летом смрад!

— Так сделай им сортир получше — они оттуда и, вылезать не будут…, — равнодушно ответил тот, — и так, засыпают где это только возможно — особенно, дети. Представляете, за паровыми молотами есть небольшой закуток — так не успеваем оттуда мальчишек вытаскивать! Даже, под этот грохот спят!

Четырнадцатичасовой рабочий день для детей… Не удивился бы, если б узнал, что в девятьсот пятом или семнадцатом, этого «инженера» работяги головой в этот сортир окунули! Заслужил, падла…

Поражали методы профессиональной подготовки кадров… Обед рабочим приносили их малолетние сыновья — которые чуть повзрослев, уже помогали своим отцам у станков, потихоньку обучаясь. Затем, уже официально устроившись на подсобные работы — чуть ли не за бесплатно, продолжали обучение… Ну, а выросши и научившись ремеслу от родителя, они заменяли у станков своих отцов. «Чужих» учить — как я слышал, рабочие категорически отказывались, разве что бездетные… Я из по-человечески понимаю — не хотят плодить конкурентов!

Нет, безусловно, в этот есть свои преимущества! «У нас», в моей современности — по-моему, ещё хуже. Родители весь день на работе, их дети про работу родителей имеют очень смутные представления и думают, что «хлеб насущный» со всякими там «ништяками» — в виде крутых айфонов, прямо с неба падает… В результате молодёжь, воспитанная непонятно кем, вырастает чаще всего полными балбесами, а отцам некому передать свой накопленный в течении всей жизни производственный опыт. Так, что в этом времени мне насчёт этого больше понравилось… Вот бы, это дело как-то усовершенствовать!

А, как? А фиг, его знает… Но, как-то надо!

За неделю с хвостиком, завод выполнил мой заказ на изготовления деталей для «бензиноперегонного» завода и для ёмкостей под бензин в Солнечногорске и, приступил к изготовлению железяк для печей… Разместить на нём же детали для автомобилей — пусть и самые простые, я не рискнул. Заводу надо бы сначала пройти коренную модернизацию и переучивание персонала…

Уже покидая предприятие, не собираясь сюда больше в обозримом будущем возвращаться, я опять — в не знаю какой раз, проходил мимо участка где изготавливали болты для крепления рельсов друг к другу… В голове вдруг, что-то щёлкнуло — какое-то «реле». Я, резко — рывком, остановился.

Дедушка мой всю свою жизнь был железнодорожником. Говорил уже, да? В гараже у него стоял сундук набитый старыми — по большей части ещё сталинских времён книгами, в основном про железную дорогу, про паровозы там… Я их регулярно почитывал (очень интересные попадались!) и, в одной книге — предназначенной для подростков, мне запомнилась одна история про эти самые болты.

Во время Великой Отечественной они — болты эти самые, были в жутком дефиците. Они, так же — как и, с полсотни лет назад, выковывались и нарезались вручную. И вот, один из воинов железнодорожных войск, занимающихся восстановлением железнодорожных путей, заипавшись заниматься фуйнёй, придумал автоматическую приспособу, позволяющую увеличить выпуск этих болтов в тысячи раз…

Вот бы найти чертежи или хотя бы простое описание этой приспособы и, наладить массовый выпуск упомянутых болтов в этом времени! Причём, болтов — один в один, как две капли воды, одинаковых. Если запатентовать — то я, стопудово, буду иметь в Российской Империи на эти болты монополию. Железнодорожное строительство было в России одним из самых прибыльных дел — лакомым пирогом, так сказать… А неплохо было бы, от этого «пирога» откусить пусть небольшой, но очень калорийный кусочек… И, я вприпрыжку побежал назад в контору.

Ещё, только в первый раз переступив порог этого предприятия, я подумал, что завод продаётся… Ну, по поведению служащих и рабочих — такая знаете ли, неопределенность в них читалась, плюс только начинающийся — но, уже видимый невооружённым взглядом бардачок. Типа, хозяева забили болт и, всё катится по инерции…

Как в воду глядел! Основал то этот завод один российскоподанный грек, лет тридцать назад… Не так давно он умер, а его наследников интересовали, отнюдь, не головняки — связанные с производством, со сбытом, с конкурентной борьбой, а деньги в чистом виде… Торг шёл очень долго, практически всё моё это почти трёхмесячное — в этот раз, пребывание в Нижнем. Наконец, за пару недель до моего отъезда в Солнечногорск, подписали договор о купле-продаже. За удовольствие иметь оный завод я заплатил семьдесят пять тысяч кровных рубликов… Причем, не только своих — но и, моего прадеда. И, даже его будущего тестя, я не обошёл своим вниманием! Обещал отдать всё до копейки — даже с тремя процентами сверху, после моего возвращения из Санкт-Петербурга.

Дорого, конечно — но надеюсь, что быстро окупится… А, в заводе, в чём я всё больше и больше убеждаюсь, перспектива есть! Неплохое месторасположение — окраина города, не так далеко пристань и железнодорожная станция, вокруг — обширная территория, пока пустующая, которую я прикуплю попозже…

Надо было решить вопрос с менеджментом — как мы «попаданцы» говорим. За всё время торгов в процессе купли-продажи, очень хорошо со всеми поперезнакомился — от последнего мальчишки на побегушках в конторе, до самого главного инженера. Старого директора уволил, к такой-то матери… Среди всего ИТР-персонала, выбрал одного — Осипа Михайловича Малышкина.

Ну, вот таким — как, он на мой взгляд и, был настоящий сталинский «выдвиженец»! Происхождение — самое, что ни на есть, народное: дед его был крепостным крестьянином, отец — фабричным рабочим, который на свои скудные копейки смог дать сыну какое-никакое образование. Дальше он уже «выдвигался» сам — никакой Сталин ему не помогал! Недавно — в двадцать восемь лет, стал начальником кузнечного участка. Вывод: довольно молодой и энергичный, очень честолюбивый, сравнительно квалифицированный… Предприимчивый! Не его заказы искали, а он — бегал по городу и искал их.

Мне он очень напоминал странную помесь Барыги и Бугра! Мог рабочего и, обматерить — мог и, в рыло от души заехать. Но, в отличии от других инженеров — держащихся среди «быдла» «белой костью», не гнушался взять в руки кувалду и, показать — тому же рабочему, как надо работать… Этакий, знаете ли, Жуков производства! Даже, внешне знаменитого маршала напоминает! Именно на его участке — кузнечном и был, несмотря на всякие перетрубации, наибольший порядок. Вот, именно такой мне и, нужен!

Посадив Выдвиженца, то есть Осипа Михайловича, в кресло директора завода, я долго медленно и задумчиво, на сталинский манер ходил туда-сюда по кабинету… Вот только знаменитой сталинской трубки не хватало! Первый раз в жизни пожалел, что не курил. Долго я таким манером ходил… Очень. Долго! Наконец, когда Выдвиженец уже заметно занервничал, я — за неимением сталинской трубки, тыкнув в сторону Выдвиженца просто указательным пальцем, начал:

— …Ви назначаетесь исполняющим обязанности директора этого завода, с испытательным сроком на один год. Через год, Ви или приступаете к должности директора — уже официально, или…

Очень хотелось сказать: «Отправляетесь на новую работу — валить лес на Колыме», но я себя переборол:

— …Вылетаете отсюда белым лебедем, как несоответствующий занимаемой должности!

Помолчал, походил ещё — пусть осмыслит уже сказанное мной… Затем:

— …Что Вы должны сделать, чтоб я назначил Вас официально директором, а Вы не «вылетели»? Ну, великих свершения — прямо сейчас, я от Вас не жду… Первым делом Вы должны построить приличный нужник для рабочих….

Выдвиженец, аж ахнул от такого требования и, выпучил глаза — по ходу, он ожидал чего угодно, но только не этого.

— Да, да! Вы не ослышались… Начните свою деятельность — как директор завода, именно с сортира для рабочих! Без культуры производства невозможно создать, вообще никакого производства… Современного, я имею в виду. А любая культура — в том числе и, культура производства, начинается с отхожего места — сиречь, с сортира! Я собираюсь производить на этом заводе сложные машины — а рабочие, пользующиеся таким нужником, их делать — по определению, НЕ МОГУТ!!!

— Сделаю, Дмитрий Павлович! Старый сортир засыплю землёй с хлорной известью, и построю новый.

Походив ещё по кабинету и, подумав, я продолжил:

— Ещё вот, что… Я заметил, что рабочие едят обед, принесённый им из дома, где попало… Так дело не пойдёт! От нечистоплотности и происходят всякие болезни… Я слышал у вас на заводе тоже были случаи заболевания и, даже смерти от холеры? Ну, вот видите! Я не намерен терять от нечистоплотности специалистов — мне это прямой убыток. Оборудуйте специальное место для приёма пищи — со столами и скамьями, чтоб по-человечески сидя, рабочий мог пообедать! Озаботьтесь про подогрев пищи — чтоб, желудки себе не портили и, поменьше в тот же сортир бегали! Позаботьтесь об умывальнике и, чтоб рабочие мыли руки перед едой с мылом. Назначьте ответственного. Наймите какую-нибудь женщину убираться там, чистоту поддерживать… Ну, а в дальнейшем надо свою столовую строить.

— …Ещё, вот про что хочу сказать. Здесь, на заводе имеется лавка, где рабочим вместо живых денег впариваются товары по завышенным ценам. Немедленно её закройте, пока я не осерчал!

— Так, везде же так…

— Я уже начинаю серчать!

— Немедленно распоряжусь!

— Далее, Осип Михайлович: за год наведите на заводе элементарный порядок. Для этого я даю Вам диктаторские полномочия: делайте, что хотите и, как хотите! Можете уволить любого и, любого же принять на работу.

— Строем у меня ходить будут!

— А, вот это правильно! Культура и, культура производства в том числе — это ещё и дисциплина…

Кажется, мы начинаем понимать друг друга с полуслова.

— …Ну и, самое главное: я намерен сделать этот заводишко вторым Сормово. А может, даже таким же — как Обуховский или Путиловский заводы…, — Выдвиженец только ахнул, от моего замаха…, — а, для такого дела мне нужны высококвалифицированные кадры, а не эти жопорукие. Ибо, как сказал один великий человек: «Кадры решают всё!» А, наши кадры — полный отстой! Так работали ещё у Демидова, на Урале — при царе Горохе… Отберите среди молодых рабочих наиболее перспективных. Много не надо, в данном случае: «Лучше меньше, но лучше» — как сказал другой великий человек… Мне нужна прослойка настоящей рабочей аристократии! И, начинайте их учить. Конечно, первым делом обучите грамоте, затем математика, геометрия… Вот Вам учебник математики, если одного мало будет — отдайте распечатать. Пишущая машинка у вас в конторе есть, я видел…

Выдвиженец несколько минут листал «учебник» математики от подруги Феллини:

— …Да здесь же, метрическая система!

— У нас на заводе только метрическая система и, будет!

Выдвиженец призадумался…

— Я слышал, Вы из Америки приехали… А, разве там метрическая система?

«А Вас, Штирлиц, я попрошу остаться…» Да… Гестапо бы раскусило меня с полуслова!

— В Америке много штатов и, в каждом штате свои законы…, — ляпнул первое, что на ум взбрело.

— Про разные законы в разных штатах слышал, а про разные системы измерений — не слышал…

— Вы ещё много об, чём не слышали! — жёстко прервал его, — ну, в общем Вы меня поняли… Ещё, будут какие вопросы?

— А, где брать средства на все эти «преобразования»?

— С деньгами пока напряжёнка… Давайте так: пока новых инвестиций не планируется, но Вы можете всю текущую прибыль завода, тратит на его развитие в течении этого года. Её, конечно, не так уж много… Но, на те задачи — что я перед Вами поставил, должно хватить. И, потихоньку готовьте списочек оборудования, которое надо бы купить…

— Да, «списочек» то, Дмитрий Павлович, у меня давно заготовлен…, — Выдвиженец полез в карман, — да, старые хозяева…

Я остановил его жестом:

— Забудьте! Я собираюсь переводить станки на электропривод.

— ДАЖЕ, ТАК!!! — мой визави завис с открытым ртом, не веря своим ушам.

— Да, так! Именно так и, ни как иначе! Грядущий двадцатый век — век электричества и, я намереваюсь идти в ногу с ним — по некоторым пунктам, даже опережая!

— Ну, да… Конечно, конечно…

— И посему, вот Вам ещё одно задание, Осип Михайлович: обязательно, как минимум — пару самых грамотных и толковых молодых рабочих, обучайте электроделу…

— А, как?! Я сам в этом «электроделе» ничего не понимаю…

— «Как, как»… Да, молча! Вчера только родились, что ли, господин без пяти минут директор завода?! Найдите кого со стороны, наймите и, пусть ваших учит. Сами, заодно, подучитесь… Пригодится!

— …Ну, а с сентября следующего года откроем настоящую школу заводской молодёжи. С двумя отделениями: дневной и вечерней. В дневном отделении пусть дети рабочих с утра учатся, а после обеда учатся ремеслу — помогая своим отцам и, заодно зарабатывая на свою учёбу. А в вечерней — сами рабочие… Из перспективных, конечно.

Подумав, подумав, я выдал:

— Если Вы блестяще справитесь с делом и, этот ваш «Железоделательный завод», действительно станет в один ряд с Сормовским заводом или — даже, с Путиловским, то…

Выдвиженец затаил дыхание, жадно ловя каждое моё слово…

— То я преобразую его в акционерное общество, где половина акций будет ваша!

Осипу Михайловичу, по моему, стало плохо… От радости.

По-моему, так будет очень здорово! Такая мотивация не пройдёт даром или я людей не знаю. Людей такой породы…

Думал уже, что разговор закончен и, собирался попрощаться и уйти, как:

— Вы, Дмитрий Павлович, наверное, собираетесь производить на… На вашем заводе, свой автомобиль? — огоньки горели в глазах у «без пяти минут директора», — такой, на котором Вы из Америки приехали? Я видел его — специально на Постоялый Двор ездил!

То-то, рожа его мне показалась знакомая — уже в первый раз!

— Если мы с Вами поднимем НАШ завод на соответствующий уровень, то вполне вероятно! Конечно, не весь автомобиль сразу — сначала отдельные его детали. И, ещё имейте в виду: директору завода полагается персональный автомобиль! …Да, да! Именно, так: персональный автомобиль!

— Да, ну! Вы это серьёзно?! — ну, всё!

Он мой и, будет копытами землю рыть…

— Зуб даю! — подмигнул я Осипу Михайловичу.

Когда я покидал кабинет, Выдвиженец часто-часто икал… Хорошая примета, однако! Это к удаче — однозначно.

Искал купца, который бы мне привозил бензин из Баку… Крупные пароходные компании цену загнули слишком высокую — ненамного меньше, чем за керосин…

— Почему такая цена? — спрашиваю, — ведь, бензин то — продукт бросовый… Нефтепромышленники его тупо жгут!

— А, это цена не продукта — а, в основном цена за перевозку. Нам какая разница, что возить — керосин, бензин… Хоть воду. А, прибыль должна быть!

Наконец, с помощью Племяша, нашёл двух купцов — братьев Блаженновых, владельцев одного старого, разваливающего парохода, доставшегося им от покойного родителя… Их «компания» была «на боку»: денег на ремонт судна у братьев не было, а банк им не давал кредит под залог этой лохани — мотивируя отказ его дряхлостью. Я помог братьям с ремонтом судна: привёз на ломовом извозчике силовой генератор, сварочный аппарат и электроинструмент. За три дня, имея двух подсобных рабочих из команды, я привёл эту старую калошу в рабочее состояние — в частности, заварив трещину в цилиндре паровой машины электросваркой. Ну и, ещё кое-что починил — так, по мелочи…

За это, братья обязались за лето привезти мне тридцать тонн бензина. Для чего, я опять же — сварил в трюме их парохода бак на десять тонн и присобачил к нему ручной бензонасос со старой автозаправки Солнечногорска моего времени. Планировал, вообще-то — для «бензиноперегонного завода», ну да ладно! Я себе ещё найду. По ходу, получился первый в мире наливной танкер! Когда судовладельцы закончат возить мне бензин, они смогут перевозить керосин для себя…

Каждый вечер, из своего кабинета вёл сеанс радиосвязи с Солнечногорском… Никаких серьёзных происшествий, вот только одно: после того как Громосека со своими «левшами» закончил «склад ГСМ», туда перелили весь бензин из бочек, натянули вокруг колючую проволоку и назначили двух дедов сторожами, по очереди охранять… Так, один из этих старых утырков, умудрился стырить пару литров и удумал заправить бензином свою керосиновую лампу! Которую, к тому же — ухитрился скрыть от меня при «национализации» в самом начале организации «Корпорации»…

Бензин, естественно, в лампе горел недолго — но ярко, а потом взорвался. Дед немного обгорел, но не смертельно — а, его недавно отремонтированный дом полностью сгорел вместе с, сцуко, недавно сделанной новенькой камышовой крышей… Больше, слава Богу, никто не пострадал.

Лузер, прямо на месте его несильно побил лопатой — с которой прибежал посреди ночи и, в одних кальсонах тушить пожар.

С утра он выкинул старого воришку из сторожей, лишил «положнякового стакана» по пятницам на полгода и отправил рыть канал.

«Увольнять» из «Корпорации» не стал — пожалел, среди зимы выгонять старика в чисто поле, — «говорит, — приедет и решит, что с ним дальше делать. Может, сам выгонит взашей — а, у меня рука не поднимается…».

Блин, «добренькие» все… А, «Дмитрий Павлович», за всех должен быть злым!

Я, сперва был за то, чтобы немедленно выгнать… Чтоб, другим был пример и наука! Потом подумал: сам же частично виноват. Зимой темнеет рано, света у мужиков в домах нет… Чем им заниматься? Кроме детейделанья, конечно… Так, что? Меня ожидает демографический бум? А если серьёзно, то даже детишкам, которых сам же призываю изо всех сил учиться, делать уроки негде… Непорядок.

— Вот что, Женька…, — озадачил я Мозгаклюя, — скажи Лузеру, чтоб прошвырнулся по домам и проверил на отсутствие или наличие керосиновых ламп… Хочу, чтоб в каждой семье они были, чтоб детишки по вечерам уроки делать могли…

— А, они уроки в Замке делают. И, тепло и свет электрический… Так что, детишки домой только спать уходят и, то — не все. Некоторые и, ночуют там же — где учатся! В пресс-конференц-зале…

— Это, вы хорошо придумали, — обрадовался я. Так легче будет оторвать будущее поколение от их патриархальных корней…, — но, всё равно: подсчитайте, сколько ламп недостаёт и засылайте мне Му-му на фургоне.

Керосином нас снабжал — если я забыл сказать, мой Племяш санями из Нижнего…

— …Потом выдавайте в каждую семью керосин из расчёта на два часа в сутки. Не гоже, что мои люди в темноте сидят!

Что, ещё? …Ах, да:

— А, тому старому пердуну дайте кусок верёвки и, на словах скажите: ещё один косяк и, пусть лучше сам вешается! Не дожидаясь моего приезда.

Ещё вот что: Женька проинформировал, что Ферапонт просит открыть лавку в Солнечногорске… Типа, разрешить или послать?

Блин, посади свинью за стол, она и…

— А он в курсях, что я своим работникам не плачу денег?

— Ну, это не совсем так…

— Как так???

— Григорий Васильевич по своей инициативе и из своих денег, кое-кому начал платить…

— Кому это, «кое-кому»?

— Ну, стипендии ребятишкам, которые у нас учатся… Деньги как оценки. Вместо «пятёрки» — пять копеек, вместо «четвёрки» — четыре копейки… Ну, а за «тройки» и ниже — ничего не платит. Ты бы видел, с каким прилежанием дети учатся! Никогда такого не видел. Даже, взрослые просятся на учёбу. Ну, а «курсантам» «автошколы», вообще — сверх этого, по рублю в месяц платит…

— Это у него его денег надолго хватит…, — вообще-то неплохая идея. Дети с детства приучаются, что по их стараниям им и, воздаётся, — а, насчёт взрослых… Попробуйте открыть воскресную школу для взрослых. Посмотрим, что получится.

— Так, разрешить Ферапонту открыть лавку или нет? Тут ещё, строители и приреченские плачутся… Типа, за каждой ерундой в город приходится ездить.

Придётся разрешить… По закону я не имею право препятствовать торговле.

— Ладно, разрешаю… Только, предупреди устно: спиртное только по пятницам и субботам можно продавать — иначе, сожгу эту лавку на хер!

Во!

— Тому старперду дам задание сжечь — опыт у него уже есть! Хахаха!!!

Перед самым Рождеством вернулся из Питера Клим с Родственником… Нашёл, таки он подходящее здание под «брендовый» магазин! Даже, уже успел договориться об аренде, с последующим выкупом через год.

Это, так называемый «доходный дом» — то есть, здание с квартирами, сдающимися под жильё — на первом этаже которого находится и, сам магазин… Немножко, конечно, громоздкая структура получается! Зато, недалеко от Невского проспекта — очень удобное место. Там сейчас магазин модной парижской одежды находится — но, что-то у французов не срослось, сматывают удочки…

Всё, конечно хорошо — просто замечательно! Но, стоимость…

— Дешевле, просто тупо нет, Дмитрий Павлович и, по ходу, не будет…, — как быстро они перенимают мои словечки! — все бумаги я подписал, по Вашей доверенности, осталось съездить туда и, Вам лично, подтвердить сделку… Просили не позже апреля.

Клим привёз полный, очень детальный план здания и, вдобавок — более сотни фотографий здания, как снаружи, так и внутри — вплоть до каждого отдельного помещения… Как я и, требовал.

Отдам эти планы и фотографии в какую-нибудь фирму по дизайну в своём времени и, отремонтирую супермодерново здесь… А, впрочем, чё париться? Это здание, сто пудов и, сейчас в Питере существует. И, я уверен — на его первом этаже, тоже какой-нибудь невъ…бенный магазин. Ну, место очень уж удобное для магазина! Можно просто содрать дизайн с него — и, вся недолга!

Однако, денег мне надо… Пока не миллион — слава Богу, но в следующий раз без двухсот пятидесяти тысяч серебром, в девятнадцатый век лучше и, не соваться!

Оставшись наедине со мной, Клим озаботил новой фишкой:

— Приказчик из книжной лавки просил ещё «картинок»… Хорошо идут, по ходу, те «лярвы»! И ещё, вот что…, — Клим сделался немного смущённым, — Приказчик спрашивает: клиенты сильно интересуются теми чулками, что на «лярвах»… Ну и, прочим. Сумочками… Но, особенно, часиками!

— Понятно…, — похоже, я становлюсь законодателем интимных мод! — передай Приказчику, а тот пускай передаст «клиентам» — что, эти «аксессуары» скоро будут продаваться в нашем питерском «брендовом» магазине… И, нигде более!

Этот пирожок с клубничкой, я сам съем!

Наконец-то, как и нами с Племяшом планировалось — сразу после Рождества, наступило время благотворительного бала… Народу собралось довольно таки прилично — около полутора тысяч человек. В специальной ложе присутствовал Губернатор со всей своей губернской чиновничьей кодлой, епископ Владимир — тоже не один, а опять же со своей местной церковной братией.

Приклонской Николай Иванович присутствовал — предводитель губернского дворянства, с коим я имел долгую и продолжительную беседу в первое моё посещение Нижнего. Он, единственный из всех, кажется, о чём-то заподозрил. Долго расспрашивал, вникая во все мелочи… Но, слава Богу, без последствий. Посетили это мероприятие, разумеется — раз, сам Губернатор здесь и, самые богатые и уважаемые жители Нижнего Новгорода, купцы и промышленники. Ну и, практически вся городская богема — местные художники, писатели, журналисты и их редакторы, актёры с режиссёрами и, прочие работники творческого труда — так, сказать…

Сначала выступил Племяш с очень эмоциональной речью… Эту речь мы с ним неделю готовили и репетировали — а, на постановку голоса наняли одного местного театрального режиссёра, который постоянно орал что-то вроде: «Не верю!» Нет, не Станиславский, конечно, но тоже ничего…

Племяш, всё бухтел про «на ветер пущенные деньги», но результат превзошёл все ожидания! В зале прямо так и, рыдали — ей Богу, не вру! Как на хорошей трагедии в театре… Газеты на следующий день про то — так и, написали. В конце речи Прокопий Максимович, мой прадед, достал библию, положил на неё руку и, со слезинкой в голосе молвил:

— Клянусь на этой святой книге… Клянусь светлой памятью моих умерших от холеры родителей, моих младших сестёр и брата — так и, не поживших на этом свете… Клянусь, что — до тех пор не успокоюсь, пока в Нижнем Новгороде — моём родном городе, где я родился и вырос, не построю самый лучший в мире водопровод и канализацию!

Зал встал и рёвом с аплодисментами, переходящими в бурные и продолжительные овации, выразил свою полную поддержку! Такое я только по телевизору в детстве видел, в репортаже с какого-то там съезда…

Потом выступил я… Если Племяш давил на эмоции, то я — на рассудок. Спокойно, хладнокровно и рассудительно я рассказал горожанам-нижегородцам об всех плюсах, минусах проекта, рассказал сколько будет вложено, а сколько прибыли будет получено, сколько рабочих мест будет создано, какие заказы получат местные промышленники… Зная из уроков Мозгаклюя, что цифры воспринимаются на слух плохо, я заранее нарисовал с помощью двух местных художников — которых я прозвал Кукрыниксами, очень красочные плакаты с графиками, таблицами и расчётами и, теперь ими вовсю пользовался…

— Преждевременная смерть одного человека — это удар, во-первых: по государству. Государство теряет налогоплательщика и своего потенциального защитника. Во-вторых: по промышленности и торговле: теряется работник и потребитель… Если, у промышленника преждевременно умрёт умелый рабочий, то это может нанести непоправимый ущерб его предприятию! В третьих: по самому городу. Теряется плательщик в городской бюджет… Сколько денег потеряло государство, местный бюджет и местные предприниматели от последней эпидемии холеры? Давайте мы с вами вместе подсчитаем…

И я прямо у всех на глазах, пользуясь арифмометром — усиливающим зрительный эффект, подсчитал убытки… Преувеличил, конечно, но ненамного.

Народ, кто хоть немного понимал в цифрах, ахнул…

— И это, не считая прямых убытков, связанных с ликвидацией последствий эпидемии, с устройством больниц, расходами на лечение, похороны и, так далее… Эдак, мы с вами не сильно разбогатеем, уважаемые горожане, если каждый год столько денег будем терять! Надо что-то делать, господа нижегородцы! Надо срочно, что-то делать!

Потом начались пожертвования… Я первым внёс пять тысяч рублей. Племяш две тысячи. Пожертвования — одними из первых, внесли Губернатор и Епископ… А, потом, как прорвало! Расчёт Племяша оказался верен: купцы принялись друг перед дружкой выпендриваться и, чем богаче был купец, тем больше было у него понтов! Они, буквально завалили нас деньгами!

Как потом подсчитали, всего было собрано чуть более ста тысяч. Вполне прилично! Хватит, чтобы начать, а там — если что, ещё накидают. Главное, по ушам им регулярно почаще ездить…

Затем начался банкет, танцы… Я потихонечку подобрался поближе к губернаторской ложе и некоторое время стоял, «любуясь» на племянницу Губернатора… Народ возле неё постепенно рассосался и, она сидела — практически одна, в прескверном настроении, по ходу, собираясь уходить. Да, уж… Явно не Клавдия Шиффер… И, даже далеко не Памела Андерсон… Чем то на Ксению Собчак смахивает! Когда та без грима…

Ну, ничего. Есть у меня Медвежонок, есть Котёнок… Даже, Рыбка у меня есть. Будет ещё и, Лошадёнок — ничего страшного! И, я решительно направился к своей цели. Действовать решил по старой, накатанной веками — а может и, тысячелетиями схеме, которая меня почти никогда не подводила: «Смелостью города берут, а женщин наглостью и обманом»:

— Разрешите представиться, мадмуазель… Статский советник Стерлихов Дмитрий Павлович! Честь имею!

Я, даже «щёлкнул» по нынешней моде каблуками!

Ничего не ответила, даже слегка отвернулась… Ладно! Присел рядом:

— Не танцуете? Я признаться, тоже не очень люблю это дрыгание ногами… В Америке, откуда я недавно приехал, уважаемые люди заняты делом, а танцуют в основном простолюдины перебравшие виски на праздники…

Бросила украдкой заинтересованный взгляд… Расчёт был безошибочным: ни одна русская девушка, не может проигнорировать молодого человека, «недавно приехавшего из Америки»! Я, правда, был не очень «молодым человеком», но в эту эпоху, возраст мужчины не играл решающей роли во взаимоотношениях полов.

— Я давно за Вами наблюдаю… Извиняюсь, конечно, что без спросу! Но, Вы напомнили мне мою покойную невесту…, — тут, я слегка загрустил, — очень напоминаете!

Похоже, не поверила, но в смятении…

Я достал из внутреннего кармана портмоне, а из него извлёк фотографию:

— Это её последняя в жизни фотография — за несколько часов до смерти… Вот посмотрите — явное сходство с Вами. Ну, просто как две капли! Вы, не находите?

Очень качественная компьютерная графика! Для меня, конечно. Я взял фото Американки на фоне Ниагарского водопада, немного над ним поработал, удлинив лицо и увеличив рот. Потом смонтировал рядом с ней мою «Хренни». Распечатав, я показал Племяшу:

— Похожа? Похожа эта миссис на мою Наташу?

— Ну, не знаю…, — замялся тот, вертя фотку и так и, так в руках, — странная фотография какая-то… Сходство, определённо имеется.

— Не мямли, Племяш! Есть, хоть минимальное сходство с оригиналом?

— Ну, если — «минимальное»… Тогда, есть!

— Мне, этого будет достаточно.

Наташа, племянница Губернатора внимательно посмотрела на фото, потом подняла глаза на меня:

— Почему у неё такая короткая юбка?

Далась им эта юбка… Всего то, до середины лодыжек.

— Это специальная юбка для управления автомобилем. Последний писк американской моды… Просто до нас ещё не дошло.

— В Америке девушки управляют автомобилем?!

— В Америке девушки управляют чем угодно! Жаль, нет с собой моего альбома с фотографиями…

— Отчего Ваша невеста умерла?

Я, ненадолго замолчал, как будто раздумывая, рассказать или нет…

— …Мне очень тяжело вспоминать, мадмуазель! Боль утраты, ещё не… Свежая рана ещё кровоточит…

— Ну, если Вам…

Не соскочишь!

— Трагический несчастный случай, мадмуазель! Мы с Хренни катались на автомобиле вдоль Ниагарского водопада…

— Вашу невесту звали Хренни?

— Да… По происхождению она была итальянка, с острова Сицилия. Её папа — уважаемый в тех краях мафиози, по имени Беннито Карлеоне. Так, вот… Мы ехали вдоль Ниагарского водопада, Хренни была за рулём…

Я замолчал, всем своим видом показывая страшные душевные муки… Долго «душевно мучился», пока племянница Губернатора не потеряла терпение:

— И, что случилось дальше?

— Хренни… Она, так любила большую скорость… Любила проехаться «с ветерком»… Как и, я впрочем. Мне тяжело говорить, мадмуазель…

Я немного покашлял, имитируя «комок в горле»:

— …Но, в тот раз она слишком увлеклась. Она была такая смелая! Даже, бесшабашная… На крутом повороте Хренни не справилась с управлением… Автомобиль занесло и ударило об камень. Меня выбросило из кабины…. А, Хрении… Хренни улетела в водопад вместе с машиной.

— Какой ужас! …Она утонула?

— Машину потом нашли водолазы, а Хренни — нет… Тело Хренни, так и не нашли — возможно, её съели пираньи… Это рыбки такие, американские.

Я достал носовой платок, приложил к глазам, а потом громко в него высморкался:

— До самой смерти не прощу себе, что не остановил её…

Я, фактически рыдал…

— …Мне очень жаль! — сочувственно произнесла племянница Губернатора, после длительной паузы, когда я немного «успокоился».

И, вдруг:

— Меня зовут Наташа…

И, протянула мне руку… Ура! Клюёт! Я очень бережно, всем видом показывая, что беру какую-то очень дорогую — но хрупкую вещь, взял её ладонь в тонкой перчатке, подержал немного — чтоб Наташа почувствовала моё тепло и, по местному обычаю, осторожно поцеловал.

Племянница Губернатора слегка покраснела и улыбнулась… А, когда она улыбается, то выглядит на порядок красивше! Или, это я просто влюбляюсь? Надо, надо влюбиться! Так легче будет!

— А я много слышала про Вас и про ваш автомобиль… Ездила к Постоялому Двору посмотреть. Но, не смогла Вас застать… Вы куда-то уезжали?

— Да, пришлось уехать их Нижнего, заняться делами в имении…

— У Вас есть имение?!

— И не только имение, но и Замок! У меня есть свой собственный Замок, Наташа! Я — самый крупный помещик в Нижегородской губернии… По размеру земельных владений.

— Вы, наверное, меня обманываете…, — ну, это уже явное кокетство, а значит, она моя! — Вы, наверное, всегда обманываете глупых, доверчивых девушек?!

А, ты как думала? Конечно, всегда!

— Не имею привычки никого обманывать, тем более девушек, которые нра…, — ну, как будто случайно вырвалось… Но, как она прореагировала! — которые, которые…

Я сделал вид, что дико смущён и, чтоб, типа, уйти от скользкой темы, рассказал историю про Генерала и его попытке освоения Солнечной Пустоши…

Однако, Наташа слушала вполуха, продолжая рассматривать фотографию… Определённо, сейчас она заинтересовалась не короткой юбкой Дженни, а моим автомобилем — «Хренью». Не успел я закончить, как она:

— А, где сейчас Ваш автомобиль? Вы на нём приехали?

Ага… Скажи, что её дядя запретил на автомобиле по городу ездить, заподозрит в корыстных намерениях…

— Автомобиль на Постоялом Дворе… Я на нём по городу редко езжу. Надоели, знаете ли, зеваки. Так и, лезут под колёса — не дай Бог кого задавишь…

— А поедемте, Вы его мне покажете!

Я был сбит с толку… Что, так быстро то?

— …Автомобиль?

— Ну и, ещё ваш альбом.

Кажется, я прямо сейчас смогу затащить её в койку… А, вот фиг! Никакого секса до свадьбы!

Я посмотрел на золотой «Полёт» на запястье… Тоже, произвело впечатление, я вижу! Женщины, они как сороки — слетаются на всё блестщее.

— Наташа! Сейчас уже, довольно-таки поздно… Может, завтра?

— А, почему не сейчас? Ни Вы, ни я не танцуем, делать здесь нам обоим нечего… А что поздно — так, Вы что? Темноты боитесь?

— А что её, темноты, бояться? — пробурчал я, — просто как-то неожиданно… Ладно, поехали. Только оденьтесь потеплее…

Не выдерживаю долго, когда на меня смотрит женщина умоляющим взглядом… Водится за мной такой недостаток.

На улице меня ждал за лишний червонец верный Бомбила. Мы сели на него, а своему кучеру Наташа приказала следовать за нами.

Приехав на Постоялый Двор, я отпустил Бомбилу домой, а кучера Наташи отправил пить чай за мой счёт. На «СТО» я завёл бензогенератор и включил электрический свет…

— У Вас есть электричество! — закричала Племянница и захлопала в ладоши, — даже, у моего дяди — самого губернатора, этого ещё нет!

— А чего только у меня нет…, — ответил я.

И немного в сторону, шёпотом, но чтоб слышала:

— Всё есть, кроме семейного счастья…

Так и, не понял, услышала или нет. На шум заведенного генератора сбежались Карп с супругой, Малыш и недавно приехавший на Рождество Студент… Ну и, Рыбка свой плавник показала. Знаком попросил их всех удалиться.

— Так, это и есть — Ваш автомобиль?

Наташа смотрела на это ушлёпище, как жители центральной России — в конце перестройки, смотрели на впервые в жизни увиденный ими «Мерседес»:

— Говорят, Вы сами его изобрели… Это правда?

— Ну, не совсем. Автомобиль изобрел немец Карл Бенц… Но, он бы так и остался до си пор известен — в очень нешироких кругах, как чудаковатый неудачник, если бы не его жена — Берта Бенц.

— Вот, как?! Расскажите мне поподробней про неё! Про Берту Бенц…

— О! Это будет очень длинная история… Может, потом как-нибудь, Наташа?

— Нет, я хочу сегодня! — моя суженная притопнула ножкой, — ну, пожалуйста, Дмитрий Павлович!

И, я рассказал историю изобретения автомобиля, особенно упирая на первый его пробег, где отличилась жена Карла Бенца Берта…

— …Говорят, Берта с Карлом познакомилась на собственной помолвке с другим человеком и, так — с первого же взгляда, полюбила его, что сорвала помолвку! — с восхищением начал я, — вот, это женщина! Моя Хренни, тоже была такой…

Я, слегка загрустил…

— Да, Вы правы! — Лошадёнок разделила со мной восхищение спутницей изобретателя автомобиля, — я поступила бы точно так же, как она…

«Вот только помолвка тебе, радость ты моя, ни с кем — кроме меня не светит!»

— …Мало, того! Она сумела уговорить своего отца и, без того пребывающего в прескверном расположении духа — после сего скандального происшествия, дать Карлу Бенцу денег — чтоб, выкупить свою долю в предприятии у своего компаньона…

— Отцы любят своих дочерей больше чем сыновей…, — с грустью, об чём-то — о своём печальном вспомнив, поведала Наташа.

— …Дела у мужа Берты не заладились с самого начала! Долго они — уже нажив кучу детишек, с чёрствого хлеба на баварское пиво перебивались… Очень долго! Пока, Карл Бенц не запатентовал и, не сделал наконец, свой автомобиль — первый в мире! И, всегда — в любой самый трудный момент, Берта не только ни в чём не упрекала, но и наоборот — всегда поддерживала морально своего мужа, не давая ему от отчаяния бросить начатое дело!

— Разительный контраст с нашими дамами, «пилящих» своих подкаблучников по любому поводу… За любую неудачу, — моя Лошадёнок очень реалистично смотрела на некоторые вещи…, — например, за то — что те, не смогли им вовремя купить какую-нибудь юбку по последней парижской моде.

Короче, при такой жене, я буду свободно косячить напропалую и, она меня «пилить» не будет!

— …Однако, первое испытание автомобиля у Карла Бенца вышло неудачным! «Первый блин комом» — как у нас в России говорят. Стоило только Карлу на своей самобеглой коляске выехать на улицы родного города, как неудачи пошли чередой — одна за другой! Все мыслимые и немыслимые беды, как будто с цепи сорвались! — эмоционально продолжал я, сильно сгущая краски, — первым делом автомобиль напугал лошадь местного то ли мясника, то ли колбасника. Та понесла и, опрокинула повозку с его продукцией на землю… И, позже Карлу пришлось заплатить за испорченные сосиски.

— …Затем, сам Карл Бенц — будучи ещё неопытен в управлении своим детищем, не смог вовремя повернуть и снёс чей-то забор.

— Я и, сама — когда впервые управляла лошадью, снесла чей-то забор…

Да, кто б сомневался, зайка моя, что ты снести способна всё, что угодно! Не только чей-то забор…

— …Наконец, у автомобиля взорвался ещё несовершенный — не продуманный до конца карбюратор и, он чуть не сгорел! И всё это происходило на глазах толпы, представляете?! Толпы, испуганной невиданным ранее безлошадным экипажем и, одновременно — всегда ликующей и злорадствующей по поводу чьей-нибудь неудачи…

— Да…, — с очень грустным видом подтвердила Наташа, — попробуй перед толпой оплошай в чём…

— …Вечером пришёл к ним домой япон… Немецкий городовой и, передал приказ от начальства об запрете ездить на автомобиле по улицам города. И, вот после этого фиаско Карл Бенц реально пал духом! Окончательно пал духом — сломался, в общем… Даже, уговоры горячо им любимой жены не могли заставить его изменить принятого им решения: завязать навсегда с этим грязным и неблагодарным делом, продать за бесценок все патенты и, стать «как все» — добропорядочным немецким бюргером, проводящем свободное время на футболе или в пивнушке…

— «На футболе»?

Блин, прокололся… Однако, во времячко, а?! Женщины, понятия не имеют про футбол!

— Ну, «футболом» в Америке называют пустое времяпровождение…

— И, что там было дальше?

— …А дальше Берта, не ставя своего мужа в известность, подговорив двоих своих старших сыновей… Угнала с ними автомобиль тёмной ночью у собственного мужа и, поехала «в гости» к своей бабушке — за сто вёрст! Так могла поступить, только женщина…

Однако, Лошадёнок не уловила иронию в моей последней фразе:

— Так, могла поступить только настоящая женщина! — как у неё глаза горят! Какие у неё красивые глаза!!! — что дальше было, Дмитрий Павлович! Рассказывайте, не томите…

— …Конечно, без «дорожных приключений» не обошлось! Первым делом сгорели кожаные накладки тормозов. Да и, ещё на спуске перед крутым поворотом! Они — втроём могли бы разбиться, развив достаточно высокую скорость… Но, Берта Бенц не растерялась и, приказала сыновьям наклониться в сторону намечающегося поворота — тем самым, избежав опрокидывания.

— Какая умная и смелая женщина!

— Согласен! Когда речь идёт об жизнях собственных детей, женщины способны проявлять невероятную сообразительность. А, про их смелость — в подобных случаях, я вообще промолчу!

— …Ведущую цепь автомобиля Берта догадалась починить у кузнеца, а заправляться — когда кончился бензин, чистящим средством из аптеки. Засорившийся бензопровод она самолично прочистила шпилькой, поддерживающей шляпку на её прелестной головке, а пробой изоляции электрического зажигания ликвидировала (пардон!), резинкой от чулка — поддерживающей его на её (три раза пардон!) изумительной ножке…

— Ну, и?

— …И, Берта Бенц с сыновьями благополучно прибыла к своей бабушке, попутно очень хорошо пропиарив — разрекламировав, то есть, автомобиль сконструированный её мужем.

— Непонятные слова говорите, Дмитрий Павлович! Что означат «пропиарив»? «Разрекламировав»? Не понимаю…

— По-русски говоря, Берта продемонстрировала всему миру практическую пригодность автомобиля. Люди перестали видеть в нём только какое-то «чудо», какую-то диковину бесполезную и стали смотреть на автомобиль как на средство передвижения, во многом более удобную, чем лошади. Вот, Вы смогли бы запрячь лошадь, в случае нужды?

— Конечно, нет! Здесь мужик, в смысле — конюх нужен…

— А Берта Бенц запросто смогла просто сесть в автомобиль и, поехать… Теперь, Вам понятно?

— Спасибо! Вот теперь, вполне понятно!

— …Таким образом, Берта Бенц не только была первой в мире женщиной-шофёром — но и, очень помогла мужу: заказы, на автомобили которого посыпались как из «рога изобилия»… И тем, на веки вечные Берта Бенц прославилась и вошла в мировую историю. Тысячелетия её будут помнить, наравне к примеру с Клеопатрой и царицей Тамарой!

В глазах Наташи явственно читалась беспощадная женская зависть к более успешной сопернице… Ага! Да ты тщеславна, голуба моя!

— Возможно, если бы не она, то автомобиль вошёл бы в обиход лет на десять позже. Вообще, умная жена — половина успеха мужа…, — я бил в одну точку — времени то, уже в обрез, а надо ещё успеть с её дядей о делах перетереть.

— Вы назвали автомобиль в честь своей невесты! — всплеснула руками Эмма, увидев надпись «HRENNI» на капоте.

— Да, вот…

Тут, я скромно потупил взгляд. Вообще то, Американку звали Дженни… И, она не только не умерла — а, даже ещё и, не родилась. Так, никто ж, не узнает!

— …Я, всего лишь хотел увековечить память об моей несчастной невесте. Ведь, у неё даже могилки нет, чтоб я пришёл на неё…

— Бедняжка…, — прошептала Наташа и, вдруг, обняла меня за шею и поцеловала в губы, причём очень неумело.

Ну, полный улёт!

Несколько минут мы молчали, потрясённые… Я был ошарашен стремительностью — даже, для двадцать первого века, развивающегося «романа», Наташа, по ходу — своей смелостью…

Чтоб выйти из положения, я завёл мотор, подождал — когда прогреется и, спросил:

— Ну, что Наташа? Давайте немного прокатимся? — заодно и, остынем немного — а то в гараже что-то слишком жарко стало…, — не зря же, Вы сюда приехали!

Я сделал несколько кругов по «автодрому»… В некоторых местах я вовсю давил на «тапку», в других же, излишне резко поворачивал руль. Продемонстрировал «полицейский разворот», искусственный занос… Наташе это жутко нравилось, вон её глаза горят не слабее фар. Ну, точно — девка, на всю голову отмороженная! Нашёл я себе подружку…

Все попытки Наташи самой сесть за руль, бескомпромиссно пресекал:

— Э, нет! За руль, в моём присутствии, пущу только после месячного обучения… Занятия три раза в неделю после обеда. Вот как раз завтра можете и, начать.

Накатавшись я попытался отправить Наташу домой… Вон, её кучер замучился уже чай пить за мой счёт и, недобро в мою сторону посматривает.

— Вы ещё мне альбом не показали!

— Наташа! Мы, что? Последний день с Вами живём?! Успеете ещё насмотреться на мой альбом…

— Вы же обещали, Дмитрий Павлович!

— Кто? Я? Когда это, не припомню что-то… Ладно, пойдёмте…, — по-моему, она инстинктивно с ходу нашла моё слабое место…, — альбом в моём кабинете… Вас не смущает, что Вы идёте в кабинет к одинокому, малознакомому мужчине, причём — ночью?

— Не смущает… Вы же, никому не расскажете?! — она такая наивная или решила сама затащить меня в койку?

Не, не, не… В этом деле я ретроград!

— Хорошо. Но, я — как мужчина, должен побеспокоиться об Вашей репутации…

Я пошёл и позвал в мой кабинет Карпа с женой и, приехавшего недавно Студента. Всё равно они не спали… Заснёшь тут! Племянница Губернатора ночью заглянула!

Рыбка не пошла, даже разговаривать не стала… Обиделась, что ли? Я ж, вроде, ей ничего не обещал?!

Наташа, явно была разочарована таким поворотом событий, но глянула на меня очень и очень уважительно.

Часа два мы занимались просмотром всех моих альбомов, начиная с того самого — настоящего Дмитрия Павловича и кончая моими «компьютерными»… Конечно, тот альбом — где я, чуть ли не брудершафт пью с членами императорской фамилии, я не показал… Чай, не дурак! И, не с круглой дурой связался!

Карп откровенно дремал, Антонина Васильевна с открытым ртом слушала, иногда вставляя в разговор междометия… Один Студент активно участвовал в наших с Наташей дискуссиях. Он, кстати, оказался отменным собеседником, умеющим вести разговор.

Разговаривали обо всём… Об литературе, музыке и искусстве в целом, Наташа в основном, беседовала со Студентом — я там не в зуб ногой. Об физике и математике… Об химии, где Наташа проявила незаурядные для современной ей девушки знания… Тут и, я вставлял свои пять копеек — ибо, немного соображал. Хотя бы в объёме средней школы и первого курса института.

По физике разговор несколько раз переходил в бурный спор, особенно когда речь зашла об атомарной теории… Ну и, тут я не особенно показывал своё послезнание — ни к чему это!

Наташа действительно, была «синим чулком», по местному определению — то есть, слишком умной и образованной для женщины этого времени… Ну, что ж… Отдадим должное природе: если она в чём-то обделяет — то нередко компенсирует это чем-то другим… И, наоборот.

В конце концов, разговор перешёл на автомобили и последствиях их применения:

— Ещё при нашей жизни автомобили проникнут во все уголки нашей жизни. На них будут работать, ездить на свидания, путешествовать… Даже, отдыхать. Ну, и воевать — естественно, тоже будут на автомобилях…

— А, куда же, денутся лошади?

— Лошади тоже останутся… Для спорта или для местности, где автомобиль не проедет. Но, в основном лошади «денутся» на колбасу. Увы! Печально, конечно, но это неизбежно… Возможно, даже выведут специальную — мясную породу лошадей.

Я с грустью вспомнил, что читал где-то, как после Первой Мировой в Америке уничтожали своё ставшее ненужным конское поголовье… Как, целые стотысячные табуны загоняли на скотобойни и перерабатывали — даже, не на колбасу, а на собачьи консервы!

Наташе, лошадей было до смерти жалко и, она горячо со мной спорила, позволив себе усомниться в моих «пророчествах»… Студент то, на эту тему помалкивал — его я давно уже разагитировал в свою пользу.

В пылу спора с Наташей, я впал в раж и, необдуманно заявил:

— Да, что там автомобили! Человек скоро по воздуху летать будет! Вот-вот, будут изобретены и сделаны летательные аппараты тяжелее воздуха! Аэропланы или, по-русски — самолёты…

Срач, разгорелся с новой силой. В этот раз, в моих словах позволил себе усомниться и, сам Студент!

— Да, не может быть! Ну, я понимаю, воздушные шары… Они летают за счёт меньшего удельного веса газа, заключённого в оболочку — так сказать, плывут в море воздуха… А, за счёт чего будут «плыть» ваши «аэропланы», Дмитрий Фёдорович? Если Вы про машущий полёт, как у птиц — то это очень сложно, создать такой механизм…

И, Наташа туда же:

— И, вес! Обратите внимание, Дмитрий Павлович, что в природе нет птиц свыше определённой массы! Если же птица набирает излишний вес в ходе эволюции, то она перестаёт уметь летать — как страус, например или пингвин.

— Автомобиль же, не копирует бег лошади, ведь верно? Точно так же, самолёт не будет копировать машущий полёт птиц… А, летать он будет за счёт подъёмной силы крыла, — тут я набросал на листке бумаги примерную схему, — …таким образом, вверху крыла вот такого профиля, создаётся разряжение, а снизу — давление. Вот вам и, подъёмная сила, сиречь — полёт. Самолёт будет летать наподобие парящих птиц… Ведь они не машут крыльями, верно?

Студент только рассмеялся над моими словами. Наташа, спустя некоторое время к нему присоединилась, не оставив и живого клочка от моих доводов:

— Так ведь, птица парит уже забравшись ввысь! В восходящих потоках воздуха. А, как Вы собираетесь забросить туда свой аппарат?

Мой авторитет пошатнулся… И, на кой я эту тему затронул? Болтливым что-то чересчур стал — видать старость на носу… А, ещё жениться собрался, клоун!

— Да, это же элементарно…, — я, несмотря ни на что, не собирался сдаваться — раз уж во что-то ввязался, то надо идти до конца! Это один из моих жизненных принципов, — если вы изволили заметить, крупные птицы взлетают с разбега или с какого-нибудь высокого места. То есть: для полёта нужен набегающий поток воздуха. Первое время самолёты будут летать разогнавшись с возвышенностей, а потом — как только будет создан достаточно лёгкий и мощный двигатель внутреннего сгорания (вроде моего автомобильного), самолёты будут летать за счёт тяги, создаваемого винтом особой формы… Наподобие пароходного, только с большим размахом лопастей.

— Вы эту теорию сами придумали или позаимствовали у кого? — Студент не унимался.

— Нет, нет! Сам я ничего не придумал. Работы над аппаратом тяжелее воздуха уже вовсю во всём мире ведутся… В Америке этим занимается Хайрем Максим и братья Райт, во Франции… Отто Лилиенталь, по-моему. Ну и, многие-многие другие. Даже, в России морской офицер Можайский строит свой самолёт… Увы, с паровым двигателем.

Кажется, удалось убедить! После длительного молчания, потраченного на восприятие услышанного от меня, Студент вдруг спросил:

— У Вас, Дмитрий Павлович, ведь есть уже двигатель нужного веса и, достаточно мощный… Почему, Вы не занимаетесь постройкой самолёта? Или, отдайте свой двигатель Можайскому! Вот и, узнаете — правы Вы или нет.

— Можайскому хоть три моих двигателя отдай — его корыто всё равно не полетит! Ибо, планер его «самолёта», ни на что — кроме дров, не годится… А если и, полетит — то недалеко… Только, сам угробится и мои моторы угробит.

— Ну, тогда постойте самолёт сами! — это уже Наташа… Как глазки, то… Как горят эти прекрасные глазки! — Вы же говорите — знаете, как! У Вас получится!

Боже! Да, она прекрасна! Я, кажется, влюбляюсь…

— Хм, хм… Сам я не могу заняться… По двум причинам. Первая: я по большей части бизнесмен, а не изобретатель… То, есть я делаю деньги и развиваю производство. А самолёт нуждается в очень больших деньгах… Если я буду сам им заниматься, то у меня элементарно не будет денег. А, значит — в итоге и, самолёта… Мало что-то придумать — пусть и, самое гениальное! Надо это придуманное довести до массового производства и применения — иначе, какой смысл что-то придумывать и изобретать? Весь мир и, без меня переполнен «гениальными» изобретателями-неудачниками, со своими «вечными двигателями»… Зачем, ещё мне к ним присоединяться? Я, что? Не прав?

— Наверное, Вы правы…, — пожал плечами Студент, — а, как же слава?

Я пожал плечами, типа, ерунда какая — эта «слава»:

— Денег, известности и, в конечном итоги — славы, я смогу добиться и производя автомобили… Вы думаете, Антон, я окончу свои дни в безызвестности — если мой завод, к примеру, будет выпускать тысячу автомобилей в… В год?

— «Тысячу автомобилей в год»?! Ого!

Наташа тоже, подумав, согласно кивнула головкой:

— Пожалуй, Вы станете более известным, чем сам Государь Император, если станете производить столько автомобилей! …А, какая вторая причина, Дмитрий Павлович?

— Вторая причина в том, что я боюсь высоты…

Все, так и присели! …Вру, блин. «Все» уже и, так сидели…

И, это правда. С детства боюсь и ничего с собой поделать не могу! Даже, в самолёте я сажусь подальше от иллюминатора и стараюсь побыстрей напиться для храбрости…

— Если, я буду делать свой самолёт — то мне и, неизбежно надо будет на нём летать… А, я не смогу!

— А, Вы очень смелый человек! — улыбнулся Студент, — при даме признаться в своём страхе! Я бы так не смог…

— И, я не смог бы, Антон, будь я в вашем возрасте… Но, с возрастом кое-какие понятия переосмысливаются.

— Я смогу, я! — Наташа была само очарование… Правда, кричала слишком громко, — я ни чего не боюсь! Делайте свой самолёт, Дмитрий Павлович — я буду на нём летать!

Наташа, забыв обо всём на свете, вцепилась мне в рукав… Даже, Карп проснулся и, удивлённо хлопал глазами и топорощил бороду — не понимая, что за кипеш случился… Антонина Васильевна, испуганно прикрыла ладошкой рот, а Студент недоумённо переводил взгляд с меня на Наташу и обратно… Что такое, энтузиазм? Не знаете? А вот, что это такое!

— Наташенька…

Я, очень осторожно отцепил её руку от моего рукава. Оторвёт ещё… Кто зашивать будет? Она, не известно умеет ли, а Рыбка на меня кровно, по ходу, обиделась…

— Я, всё равно не могу заниматься самолётом из-за первой причины… Ну, нет у меня свободного времени! Не могу же я разорваться, в конце концов…

Какое разочарование мной появилось на её лице! Надо срочно спасать свой брак:

— …Но, я веду переговоры по этому поводу с одним американским инженером, тоже — родом из России. Возможно, он скоро к нам приедет.

— Как скоро, Дмитрий Павлович?

— Как только я разгребу здесь…, — две пары недоумённых глаз, — в смысле — устроюсь, организую какое-никакое производство автомобилей, хотя бы с десяток в месяц… Без налаженного производства некоторых автомобильных узлов — в особенности, всё того же двигателя, никаких самолётов не будет!

Однако! Она опять вцепилась в мой рукав!

— Дмитрий Павлович! Дайте мне слово дворянина, что Вы… Водитель автомобиля, Вы говорили — шофёр. А, как будет называться водитель самолёта?

— Не знаю… Может, лётчик? Или пилот…

— Дайте мне честное слово, что я буду первой в мире женщиной-лётчиком!

Уффф! Она, так умоляюще смотрит…

— Даю слово… За весь мир не ручаюсь, но в России Вы будете первой! Слово дворянина!

И, тут дверь кабинета без стука открылась и, в дверях нарисовался жандармский офицер — собственной персоной и в форме и, с ним два простых усатых жандарма при саблях…

Немая сцена: те же и жандармы… Жандармский офицер долго смотрел на нас слегка иронично, затем обратился к Наташе:

— Наталья Георгиевна! Ваш дядюшка очень просил Вас скорее вернуться домой и больше так внезапно не исчезать…

А, в голосе его звучало: «Как же ты, блин, меня уже достала!»

— Скажите Николаю Михайловичу, что я достаточно взрослая, чтоб самой решать когда, куда и с кем мне «внезапно исчезать»! — достаточно резко ответила моя зазнобушка.

Судя по всему, это у них не первая сшибка, и я думаю — не последняя. Характерец, однако!

Жандарм закатил глаза к потолку… Придётся выручать, человек всё же при исполнении! Да и, с «кровавой гебнёй», не помешало бы поближе познакомиться поближе — глядишь, пригодится!

— Наташенька! — говорю, как можно убедительней, припомнив уроки Мозгаклюя, — Ваш дядя, Николай Михайлович — старший мужчина в Вашем роду… Он несёт за Вас ответственность перед Богом и людьми. И, его надо слушаться! А, с Вами мы ещё не раз встретимся, я очень на это надеюсь!

— Когда, мы с Вами встретимся, Дмитрий Павлович?

Со стороны, наверное, это выглядело очень неприлично: барышня сама напрашивается на свидание. Все как-то притихли и, дышать перестали.

— Хоть, завтра после обеда. Я здесь обучаю желающих езде на автомобиле, если желаете — присоединяйтесь… Ну, я Вас очень прошу, Наташа!

Жандарм смотрел на меня, как на дурака — типа, что творишь, придурок! С кем связываешься?!

Карп с супругой, опомнились — тоже, наперебой бросились умолять Наташу послушаться дядю… То ли, они Губернатора очень сильно уважали, то ли — спать очень сильно хотели. Лишь, Студент, с вызывающим видом помалкивал, зыркая исподлобья на «сатрапов». Студенты всегда к властям и жандармам очень плохо относились. Во все времена…

Наташа нехотя согласилась… Я проводил её до экипажа.

— Наталья Георгиевна, — на прощанье, чуть официально сказал я, — не забудьте: завтра, после обеда — занятия по вождению автомобиля… В два часа дня. Не опаздывайте, прошу Вас!

И, я молитвенно сложил руки на груди. Жандармы, с некоторой благодарностью взглянули на меня… Ну, теперь их отчёт Губернатору касаемо меня, будет самым что ни, на есть благосклонным.

Её кучер зверем на меня глянул… Типа, из-за тебя, злыдень, я почти всю ночь не сплю!

На следующий день, несколько позднее завтрака приехали на пролётке два мутных типа, пошатались вокруг, потом зашли на Постоялый Двор и сели «чай пить»… Похоже, «наружка». Слишком, уж рожи протокольные. С тех пор они стали бывать у нас каждый день, примелькались даже… Ну, да мне пофиг — ничем «таким» я заниматься не собираюсь, а Карпу — лишняя копейка от жандармерии не помешает.

Чтоб девушка, да не опоздала на первое свидание! Пусть, даже и, под видом «занятий» это свидание… Да, ни за что не поверю! Но, Наташа не опоздала. Учеников уже, что-то до хрена стало и, все — один к одному: Малыш, его друг Самоделкин, Студент, Бомбила… Ещё и, племянница Губернатора. Короче, полный кворум — тушите свет!

Другие ученики начали обучаться раньше, поэтому с Наташей приходилось заниматься ещё отдельно, лишний час… Примерно, через две недели она их догнала.

Наташа, используя наш с нею «флирт», первым делом рвалась «порулить»… Но, в этом деле я проявил твёрдость:

— Э, нет! Хватит уже скелетов в моём шкафу. Сначала теория, ещё раз теория и только теория… Первый месяц за руль я Вас, Наташа, не пущу. Сначала выучите устройство, правила дорожного движения, сдадите мне экзамен… И, только тогда… Кстати, глазки мне строить бесполезно! И, губки бантиком делать…

Наташенька надулась.

— Ну-ка, сделайте губки бантиком ещё раз! Может, я передумаю…

Наташа, с готовностью исполнила моё пожелание… Я, как пиявка какая, впился в её «уста сахарные» затяжным поцелуем — так, что она чуть не задохнулась. Но, после кататься самой всё одно не разрешил:

— Есть некоторые принципиальные вопросы, моя сладкая, против которых я пойти не могу.

— Нет, Вы всё же — большой лгун и обманщик, Дмитрий Павлович! — довольно проворковала моя Лошадёнок, едва только отдышавшись после моего поцелуя, — признайтесь, сколько раз Вы подобным образом обманывали девушек?

— Ни разу, моя прелесть! — не моргнул глазом я, — даже Хренни, я ни разу не обманул, ибо ещё не владел американским…

— Вот, Вы — опять меня обманываете, Дмитрий Павлович! — ну, прям как роза расцвела!

Я только развёл руками, мол, я ж не виноват — что вам самим нравится, когда вас обманывают?!

«Пустить за руль», причём не одну Наташу — а всех моих учеников-курсантов, пришлось не через месяц, а через три недели: я собирался надолго уехать из Нижнего — сначала в Солнечногорск, а потом из него (побывав в своём времени, конечно) в Питер… А, там сколько пробуду — одному Богу известно. Народ, не «покатавшись», на меня может сильно обидеться и разочароваться в этом деле в целом…

В общем, в конце января — несмотря на усиливающиеся морозы, приступили к вождению… Посмотреть на езду «автомобиля» съезжалось много народу из города. Гвоздём программы, естественно, была Наташа… «Дама-шофёр», как про неё писали местные газеты. Особенно, всем «нравилась» её укороченная юбка без каркаса из китового уса, здесь принятого — которую Наташа сама пошила по образцу той, что на «фотографии». Из-под этой юбки — хоть и, сильно удлинённой по сравнению с оригинальной — с «фотографии», нет-нет да и выглядывали кружевные панталончики… Из толпы то и дело летели то ободряющие, то осуждающие возгласы по этому поводу. Самой же Наташе, по ходу, очень нравилось внимание, которое ей оказывают… Даже, такое — со скандальным оттенком!

Первое время я психовал на зевак, отвлекающих моё и курсантов внимание от занятий, потом — сначала в шутку, стал требовать плату за просмотр… И, платили! Даже, пришлось поднять плату за просмотр с пяти копеек до десяти. Только тогда желающих поглазеть несколько поубавилось! Ну и, я — заодно, немного поправил свои материальные дела.

Наш же роман развивался достаточно медленно: за ручки друг друга держали да целовались, когда никого нет и темно… В принципе, так и надо — здесь так принято. Вместе отмечали Новый год у Племяша… Естественно, без ночёвки. На Новый Год я подарил ей… Что б, кто подумал? Правильно. Логарифмическую линейку — советскую, новую, ещё в упаковке! Была довольна — не описать как! В пещере Синбада Алибабаевича их до чёрта… Подобные здесь, кстати, по двести рублей серебром штука стоят — так, что подарок воистину царский!

Точно также отпраздновали Крещение… Я уже был более «смел» и подарил Наташе наручные женские часики… Не те, серебряные — что «ксерил», но тоже очень красивые и изящные. «Те» на свадьбу будут — не ранее. Разок сходили в театр, но нам обоим это развлечение не понравилось и, больше мы туда ни ногой.

Рыбка неделю на меня подулась и, вернулась ко мне… Кроме постели, нас с ней крепко связывал взаимовыгодный бизнес, кто ж от него добровольно откажется? Даже, из-за каких-то там обид или моральных принципов…

Цель же, всех этих моих движняков — Губернатор, он же Орёл, как был недосягаемым — так таким и, оставался. Он, как будто забил болт на мой этот роман с Наташей, хотя не мог про него не знать… Однако, кто-то видать за меня крепко молится! Выручило одно происшествие, связанное с Наташиным характером.

Когда до моего отъезда в Солнечногорск остались считанные дни, я немножко увеличил продолжительность вождения ученикам… До полутора часов езды каждый день для каждого. Курсанты водили по очереди… Точнее, по жребию, который кидали каждый день, в какой последовательности им кататься. Последний водил уже в темноте, при свете фар.

В тот день, по жребию последней водить выпало Наташе… Покатавшись с полчаса по уже осто…издевшему всем и каждому автодрому — где уже каждая кочка знакома, Наташа спросила:

— Может, по городу покатаемся?

Я, не подумав, ляпнул:

— Нет, не получится… Ваш дядя запретил мне на автомобиле по городу ездить.

— Почему же?

— Без понятия! Он мне по утрам не докладывает…

— Ах, так?! Почему же Вы мне сразу про это не сказали?

— Вы бы могли подумать, Наташа, что я хочу Вас использовать в своих целях…, — честно признался я.

У Наташи раздулись ноздри! Ну, прям как у… Я думаю, что все меня поняли!

— АХ, ТАК?!?!?! — закусила Лошадёнок удила, — это Вам, Дмитрий Павлович, мой дядя запретил ездить по городу, а мне-то он не запрещал!

«Тапку» до упора и, с пробуксовкой, рванула в Нижний.

— Надеюсь, Наташа, Вы ведаете, что творите…, — только и, нашёлся что ответить я.

Мы ворвались на улицы Нижнего, как танки маршала Жукова ворвались на улицы Берлина! Точнее, ещё ворвутся — даже, на пару лет раньше, я очень на это надеюсь…

К счастью — «Хренни» не очень быстроходная машина, Наташа уже прилично умела водить, а народу и гужевого транспорта на улицах было недостаточно много, чтоб — по теории вероятностей, ДТП стало неизбежным. Да и, слава Богу, Наташа носилась по центральным улицам города, а они сравнительно хорошо освещены керосиновыми фонарями. Фары, то у «Хренни» слабоватые…

Всё же, у меня нет-нет — да и, ёкало сердце. Особенно, когда за нами увязались двое конных полицейских… Да и, пешие городовые, почему-то, вдруг стали возникать на каждом углу и отчаянно на нас свистели. От конных Наташа лихим маневром ушла, но они, по ходу, лучше знали город и снова выскочили нам наперерез, из-за какой-то подворотни. А, может это были уже какие-то другие конные полицейские… В любом случае, конных полицейских стало что-то — уж очень много и, все они гонялись за нами. Короче, полный улёт! Прямо, крутой полицейский боевичок — только, мигалок да воя сирен не хватает! Жалко, до слёз, что я опять момент не прочувствовал и, на видео не снимаю…

Поймать Наташу, оседлавшую тридцать лошадок, заключённых под капотом «Хренни», оказалось невозможным! Раз она, даже, продемонстрировала нечто наподобие «полицейского разворота» — уходя из какой-то подворотни, который я частенько показывал ученикам, хвастаясь.

Но, любой автомобиль имеет тот недостаток, что у него рано или поздно, кончается бензин… Вот и, «Хренни» стала всё чаще и чаще чихать и, наконец, заглохла окончательно. «Гаишники» на лошадях, с неотвратимостью краха царского самодержавия, приближались… Наташа хотела выйти из машины, но я её остановил, сказав:

— Сидите спокойно, Наташа и, учитесь — как надо разговаривать с сотрудниками дорожной полиции… Её у нас в Нижнем пока нет, но — судя по сегодняшнему происшествию, скоро она должна появиться!

Конные полицейские — да и, пешие, скоро нас со всех сторон окружили — но, не решались что-либо предпринять, узнав племянницу Губернатора… Ждали, по ходу, начальство. Вот, у подъехавшего на коляске полицейского офицера я и, спросил, слегка небрежно:

— Командир! Мы, что-то нарушили? Здесь парковка запрещена, что ли?!

Наташу, естественно, никто арестовывать и, не подумал — подумали было арестовать меня… Но тут, моя Лошадёнок вновь взвилась на дыбы:

— За рулём была я! Если вам надо непременно кого-то арестовать, то арестовывайте меня! А Дмитрий Павлович здесь ни при чём — он, даже меня отговаривал!

Зная Наташу, ей легко поверили, а может просто связываться не хотели… И, меня не арестовали, а всего лишь допросили в полицейском участке, составив протокол об происшествии… «Арестовали» же, только «Хренни» — которую, тоже доставили в полицейский участок с помощью запряжённых в неё лошадей.

Наташу увезли в дом к Губернатору… Я же, такой почести не удостоился, сам добрался — на первом попавшемся извозчике до Постоялого Двора, забрал последние деньги, что были и, тотчас отправился к Племяшу — намереваясь с утра повлиять на общественное мнение…

Так как, в полицейском участке я заметил несколько знакомых рож местных газетных репортёров, то надо было их обязательно опередить! Во избежание, так сказать… Я был родом из конца двадцатого, начала двадцать первого века и, к СМИ относился очень серьёзно! Они, способны ядерную сверхдержаву развалить — не только репутацию и карьеру человеку испортить… Так что, в «этой» реальности, «третья власть» будет у меня на особом контроле! Тем более, это нетрудно: знай, башляй себе и, не забывай давать свежие методички…

Мы с Племяшом, с самого ранья объездили редакторов всех местных газет и, в их утренних выпусках появились статьи примерно следующего содержания:

«…Минувшим вечером силами городской полиции, при участии инженера Стерлихова Д.П., были проведены учения… Цель учений — определить, сможет ли полиция города эффективно противостоять злоумышленникам, имеющих в своём распоряжении автомобиль… По сценарию учения, неизвестный преступник на автомобиле — в роли которого выступал господин Стерлихов, на своём моторном экипаже, похищает заложницу — в роли которой согласилась участвовать госпожа „Н“ и, пытается скрыться с нею от конных городовых… Учения показали полную беспомощность полиции — как пешей, так и конной, перед лицом преступников, передвигающихся на автомобиле… В полицейском управлении города изучается вопрос об создании специальной „Патрульно-Постовой Службы“ и, об приобретении нескольких десятков автомобилей конструкции инженера Стерлихова для неё…».

Ну, примерно так… Заодно и, лишняя реклама моих автомобилей — которая в любом случае не помешает и, повод для раздумий… Для полиции. Но, деньжищ вбухал! Мама, не горюй… Некоторые редакторы по тысяче брали и, то — только благодаря Племяшу. С меня лично, они бы побольше содрали — по мордам их видно…

Только, после обеда получилось вернуться на Постоялый Двор… Меня там уже поджидал знакомый жандармский офицер:

— Господин Стерлихов!

— Честь имею! — ответил я и протянул ему руку для пожатия.

Жандарм, чуть с дуба не рухнул! Но, руку пожал:

— Сразу видно, что Вы из Америки приехали… А, то некоторые сомневались.

Я поднял удивлённо брови:

— И, по каким это, интересно¸ признакам «видно»? На лбу, что ли, у меня написано?!

— По нашим — российским, неписанным правилам, здороваться с жандармом за руку, приличному человеку не подобает…

А, ведь я такое, вроде бы слышал! Или, читал… Типа, впадлу с сатрапами здоровкаться интеллигентному человеку… Хорошо ещё, что Студент — Антон, не видел!

Я сделал вид, что задумался, а потом — будто бы себе под нос, но достаточно громко пробурчал:

— Страна, где такие «неписанные правила», обречена…

Сатрап, сделал вид, что не услышал… Но, я думаю зарубку про меня себе зделал!

— Чем обязан визиту? — вежливо спрашиваю.

— С Вами желает срочно поговорить Его Превосходительство генерал-лейтенант Баранов Николай Михайлович — губернатор Нижегородской губернии…

С языка чуть не сорвалось: «Наконец, то!», вслух же сказал:

— Минут пятнадцать у меня будет, чтоб привести себя в порядок?

— Будет, только давайте быстрее…, — Жандарм достал карманные часы-луковицу и посмотрел на циферблат.

Фу, какой отстой!

Жандарм производит впечатление очень умного и приличного человека. Нисколько не похож на «сатрапа». Тем не менее, такое прозвище он у меня получил! Сатрап — хотя сравнительно ещё очень молод, уже умудрился подобраться к самому губернатору… Это, о чём говорит? Умеет, значит, держать нос по ветру — по ходу, карьерный рост у него ещё будет!

Надо постараться с ним подружиться — он вполне, может пригодиться мне в дальнейшем. Давно думал в тех структурах своего «прикормленного» человека иметь — на всякий случай. А тут как раз благоприятный случай представился! Грех будет, если я его упущу…

А, как его «прикормить»? Как, сделать «ручным»? …Во! Подарю-ка я ему «Командирские»! Не прямо сейчас, конечно — если с Губернатором пролезет всё благополучно. И, не «за так» «подарю» — а за некую оказанную мне услугу, меркантильного содержания, естественно!

Я переоделся в парадно-выходной костюм, взял с собой кейс с документами, который давно приготовил в ожидании подобного случая…

— Что это у Вас? — подозрительно спросил Сатрап.

— Ничего особенного, кейс для документов, — я открыл и показал бумаги, — это, нечто вроде переносного бронированного сейфа… Стенки из одного очень лёгкого, но прочного металла, даже револьверная пуля их не пробивает. При нападении террористов этим кейсом можно защищаться от пуль, как щитом… Если Вы охраняете какую-нибудь важную персону — то, этот кейс как раз для Вас…

Разговор продолжился уже в пролётке, на коей мы направились в резиденцию Губернатора на Ярмарке:

— Не пробивает пуля? Да, ну! Не может такого быть… Может, проверим?

Он похлопал по кобуре здоровенной «пушки» — похоже, у него «Смит Вессон».

— Пробить, то не пробьёт, но вмятина будет… Куда мне его потом? Может, Вы купите? Жандармам стали много платить? Стоит этот кейс, как Ваше годовое жалование — может, даже больше… А, вот ваше учреждение вполне могло бы такие у меня покупать! Замок этого кейса вскрыть без ключа никому не под силу — только, разве что взорвать… Но, тогда уничтожится содержимое. Видите, вот наручники? Если я одену их на руку, то похитить кейс можно будет только отрубив мне руку… Очень полезная вещь для фельдъегерей.

Сатрап задумался…

— Да и, сами наручники… Очень удобно применять при задержании преступников. Надел такие на злодея и, всё! Никуда он не убежит. Пообщайтесь со своим начальством на эту тему — а я про Вас, если что не забуду…

Я заговорщически подмигнул Сатрапу и, вытянув руку, как бы ненароком продемонстрировал ему «Командирские» на своём запястье. При виде часов, в глазах того негасимым пламенем вспыхнула алчность…

Боюсь, революционеры на меня за наручники осерчают… А может, наоборот! По-любасу предпочтительней, когда вам «браслетики» российского производства одевают, с характерным названием «Нежность[26]», чем когда ваши руки грубой пеньковой верёвкой вяжут, со всей дури затягивая узлы… Два часа, бывает — и, руки отрезать приходится! Слышал я одну такую местную историю. Ещё, я читал где-то, что в царское время воры одного адвоката «короновали» за изобретение и, главным образом — за настойчивость во внедрении, облегчённых ножных кандалов для каторжников…

Сатрап «задумался» ещё сильней!

В кабинете Губернатора, кроме него самого, был ещё один человек в штатском. Наверное, секретарь… Орёл, как был при всём параде — налетел на меня прямо с порога коршуном, даже не поздоровавшись:

— Какие отношения у Вас, милостивый государь, с моей племянницей?

Оба, на… Если меня не подводит чуйка, то наши с ним желания на данном этапе совпадают: Губернатору невтерпёж было выдать свою племянницу замуж. По всему его виду было видно: ДОСТАЛА, БЛИН!!! Но, надо подержать паузу…

— Пока, никаких отношений…

— Как это, «НИКАКИХ ОТНОШЕНИЙ»!?

Вижу, Орёл начинает очень быстро звереть… Не получится подержать паузу, надо побыстрей определяться, пока совсем не разозлился!

— …Но, осенью я собираюсь сделать Наталье Георгиевне предложение!

— Почему осенью, а не сейчас? — ну, точно! Губернатор просто мечтает снять со своих плеч ответственность за это безбашенное чудо и, переложить её — ответственность, на чужие плечи, то есть на мои! — Вы же её дискредитировали перед всем городом, не понимаете, что ли?

— Чем, это интересно? Чем я «дискредитировал» вашу племянницу?! Почитайте сегодняшние газеты…

Губернатор глянул на Штатского… Тот, мигом достал откуда-то газету и сунул её под «клюв» Орлу.

— …А Вы, прохвост! — с ноткой то ли осуждения, то ли одобрения, только и сказал Губернатор, прочитав статью, — и, всё же? Почему осенью?

— Я создам семью только тогда, когда буду уверен в своём — а, значит и, её — семьи то есть, материальном благополучии… Нищету плодить я не собираюсь!

— Вон, даже как! А осенью, Вы значит, будете уверены…

— Я на днях уезжаю в Петербург, проведу там кое-какие переговоры, заключу кое-какие сделки…

— Ага!

Лицо Орла внезапно налилось кровью, усы ощетинились… Он пулей выскочил из-за стола, подбежал ко мне вплотную и, снизу вверх заорал со всей своей губернаторской мочи:

— МОШЕНИК!!! Собрали, значит, деньги с доверчивых горожан — на какие-то, там «водопровод и канализацию» и теперь с ними сбегаете! Не выйдет, сударь, Вы арестованы!

Сатрап сделал шаг ко мне и, нежно взял меня за локоток… Могу побиться об заклад, но в тот момент он подумал про наручники!

Я вытянулся по стойке смирно и принял вид «лихой и придурковатый»… Это у меня на уровне инстинкта — полгода образцовой советской сержантской учебки, что вы хотите!

— Никак нет, тов… Ваше Превосходительство! Разрешите доложить?

— Докладывайте! Только, чтоб как на духу!

— Собранные на добровольные пожертвования деньги на счету у акционерного общества «Чистый город» в банке! Я тут, вообще, ни при делах. Председатель этого акционерного общества — мой племянник, Прокопий Максимович… Но, даже он снять эти деньги самостоятельно не может. А сам я, купил у вас в городе Железоделательный завод… Так, что никуда я сбегать не собираюсь! А если и, сбегу когда — то только от долгов, которые наделал, купив этот завод!

Однако, я опять спалился… Дмитрий Павлович то, нигде не служил — а, выправка у «него»… Может, не заметят.

— Служили? — заметили…

Но, одно хорошо: Губернатор, вроде начал успокаиваться.

— Один год в американской Национальной Гвардии, — должно пролезть! Шарага довольно мутная, не проверишь…

Губернатор задрал глаза в потолок, по ходу — вспоминая, что это за фуйня… Не вспомнил. Сатрап за спиной тоже сделал какое-то непонятное движение, кашлянул, но промолчал…

— Он правду говорит? — спросил Губернатор у Штатского, — про акционерное общество?

Подумав, тот ответил утвердительно.

— Что ж, мне раньше не сказали?

— Вы не спрашивали…

— Понятно… Выйдите все из кабинета. Кроме Вас, молодой человек, — это он мне, — присаживайтесь… Как Вас… Дмитрий Павлович, говорите? Так… Рассказывайте, что Вы за птица, Дмитрий Павлович… Вот, только про любовь к Наташе не надо — я не маленький…

Я уселся в кресло… Так себе кресло. У меня в Солнечногорске, в Замке, получше будет. Да и, вообще: весь кабинет, какой-то спартанский. Из приличной мебели только портрет Государя Императора Александра Третьего на стене… По кабинету влёт можно определить, что за человек в нём восседает. Правду, значит, про Николая Михайловича говорят! «Бессеребрянник»! Это, конечно, хорошо с одной стороны… А, с другой… Редко такие типы попадались в моём времени — даже, можно сказать, вообще не попадались! Как с такими дела иметь — я без понятия!

— Про любовь к Наташе, я самой Наташе и расскажу…, — твёрдо начал я, — а, человек я обычный, ничего такого особенного.

— Как же, «ничего такого особенного»… Про Вас такое рассказывают! — ехидно заулыбался Губернатор, — я так сразу и, подумал — авантюрист! Мно-о-ого таких повидал на своём веку… Но, такого наглого — первый раз вижу! Это надо же, до самого губернатора, через его племянницу добрался! Вот только одного не пойму: чего Вам от меня надо? У меня самого денег нет, а у Наташи тем более… Так что, если Вы желаете-с на приданом поживиться, то извиняюсь!

Орёл развёл «крыльями», типа — хрен тебе от меня что обломится, зятёк!

— Вы несколько ко мне несправедливы, Николай Михайлович…, — спокойно, с достоинством ответил я.

Вообще, принял вид человека, который «стоит миллиард» — как наши заокеанские «партнёры» говорят:

— …За авантюристом, как правило, ничего не стоит. Кроме его болтовни, разумеется. За мной же стоит моё имение, которое я привожу в божеский вид… Так, что я уже создал в вашей губернии одно лишнее село!

Говорят, орлы не умеют летать хвостом вперёд, но этот сдал назад:

— Извините, Дмитрий Павлович, не слышал про то…

— Ничего, пустяки… Я Вас понимаю. У Вас столько дел, за каждым помещиком не уследишь… Даже, за самым крупным — по размеру владений помещиком, каковым я и являюсь! Кроме того, за мной стоит Железоделательный завод, про который я Вам уже рассказывал. Если у меня всё получится, то он встанет лет через десять наравне с Сормовским…

— Ну, спасибо! Думаете, облагоденствоваете? — несколько скептически прокомментировал Губернатор, — тут, с одним Сормово не знаешь что делать — забастовка за забастовкой…

— А ничего делать не надо! Просто, надо считать рабочих такими же людьми — как и, Вы сами… Это, так просто!

— Сразу видно, что человек из Америки приехал — а, то тут, кто-то сомневался! Ничего… Хлебнёте ещё наших реалий, по другому запоёте!

— Ну и, наконец, Николай Михайлович — за мной стоит мой автомобиль… Такого не то, что в России, в Европе — ещё нет! И я хочу наладить производство таких, здесь, у нас… Это авантюризм? Ну, тогда Фултон, что изобрёл пароход, тоже авантюрист! Джеймс Уайт изобрёл паровой двигатель, а Стивенсон — железную дорогу и паровоз… И, они тоже — авантюристы? А, Вы изобрели первую в России казнозарядную винтовку… Вас, как извините, назвать?

То, что я знал про эту винтовку… А, особенно то, что я поставил его, Баранова Николая Михайловича — простого русского губернатора, в один ряд с Фултоном, Уайтом и Стивенсоном, чрезвычайно польстило Орлу… Вон, как гордо голову вскинул!

Губернатор позвонил в колокольчик… В кабинет заглянул Штатский:

— Чего изволите, Ваше Превосходительство?

— Распорядитесь насчёт чая, голубчик…

— Сей момент!

Чай был доставлен молниеносно! Вот это выучка! Попили в полной тишине чаю… Орёл, по ходу, усилено шевелил извилинами — вон как вспотел! Наконец, тщательно вытерев мокрое от пота лицо платком, Губернатор продолжил беседу:

— Ваши достижения и планы достойны только похвал… Но, от Наташи Вы что хотите? Ни за что не поверю, что мужчина в Ваших годах влюбляется, как гимназист… И, если честно… В кого! Наташа, конечно, девушка хорошая — только взбемельшная, немного (ага, немного!)… Но, если не кривить душой — некрасивая. Как правило, в таких не влюбляются… А если и, женятся — то только по резону… А какой, в данном случае может быть резон? Только я… Значит, Вы решили через неё на меня как-то влиять. Признайтесь честно, это так?

В логике Орлу не откажешь…

— Так, но немного не так…, — я невозмутимо достал из кармана портмоне, а из него ту самую фотографию, — вернее, совсем не так… Вот это — моя покойная невеста. Ничем не красивее Наташи… Это, вы тут в России с жиру беситесь — а, в Америке мне только с такими и, приходилось дело иметь… Да и, вообще: красота — понятие, весьма и весьма абстрактное.

— …Фотография, какая-то… Странная. Никогда, ещё таких не видел. А, почему у неё такая короткая юбка?

— Это американская фотография…, — пропустив мимо ушей про доставшую уже юбку, ответил я, — до нас такое ещё не дошло. У них там уже и, цветные фотографии делают… Могу, если что привезти показать.

— Что Вы говорите?! Цветные фотографии? Да, не может быть!

— И, тем не менее… Давайте вернёмся к теме, Николай Михайлович! Так, что увидев Наташу на балу, — продолжал я вешать лапшу на развесистые губернаторские уши, — я… Ну, не то что влюбился… Хотя… Короче, давайте не будем на эту тему! Это сугубо личное!

— Ладно, насчёт «любви» считайте, что Вы меня убедили…, — продолжая вертеть в руках фотографию, произнёс Губернатор, — теперь убедите меня, что Вам от меня ничего не надо.

Тут я принял недоумённый вид:

— Как это: «мне от Вас ничего не надо»? Я разве, хоть раз в нашем диалоге так сказал? Вам разве безразлична семья вашей племянницы?

Кровь опять ударила в голову Орла… Он ударил кулаком по столу и заорал:

— Так, что же тебе надо???

Заглянули Сатрап со Штатским, но Губернатор нетерпеливым жестом выгнал их вон… Подождав, когда он немного успокоится, я ответил:

— Ничего такого особенного, из-за которого стоило бы так нервничать, Николай Михайлович! — «Википедия» права: характер у Орла грубый и вспыльчивый, — видите ли, у меня очень грандиозные планы, а без Вас я не смогу их осуществить…

— Почему же? Денег нет? Так, я же уже говорил: и, у меня денег нет…

— Денег всегда нет… В нужном количестве. С деньгами я как-нибудь сам разберусь. Дело в том, что ваши чиновники…, — интересно, Штатский с Сатрапом подслушивают или нет? — люди, без сомнения очень Вас достойные… Верные слуги Государя Императора… Но, они несколько медлительны. Я в Америке привык к другим скоростям рассмотрения подачи прошений…

— Что за прошения Вы подали? — навострил уши Губернатор.

— Вот…, — достал из-за стола кейс, до сих пор не попавший на глаза хозяина кабинета, — подал ещё в середине ноября… А воз и, ныне там! В Америке говорят: «Время — деньги». Там бы, мы уже с Вами б, судились! Ведь если подсчитать, то из-за этой проволочки я уже тысяч сто рублей потерял…

Губернатор забросил рассматривать фотографию и, вовсю уставился на новый объект — кейс… Улучив момент, забрал со стола и спрятал обратно в портмоне фотографию Дженни в так понравившейся Орлу короткой юбке. Потом пришлось все бумаги из кейса выложить, а сам кейс, чтоб не отвлекал внимания, вернуть обратно под стол…

— Вот смотрите, Николай Михайлович, — развернул я перед Губернатором карту Солнечной Пустоши с прилегающими окрестностями, — первым делом я хотел бы приобрести в частную собственность Болота и Приреченские земли…

— А Вы всё же авантюрист! — ехидно, со смешком прокомментировал моё прожект Губернатор, — Признавайтесь, любезнейший Дмитрий Павлович, для чего, для какой аферы потребны Вам сии неудобья? Вы, может — ещё и, мёртвые души скупаете?

Я пожал плечами:

— Ну, можно назвать и, так… Строительство Петром Великим Санкт-Петербурга на невских болотах тоже некоторые называли авантюрой и аферой… Так, что? Пётр Великий — аферист?! А, Ваше Превосходительство?! Признайтесь честно: Вы считаете Петра Великого аферистом?!

— Кхм, кхм…, — прокашлялся Губернатор, подавившийся своим смешком, — ну, у Вас и аллегории…

— …Если Вы, не возражаете, то я продолжу…, — Николай Михайлович, устало махнул рукой, типа — давай, жги дальше, — на Болотах я буду добывать торф, а на Приреченских Землях, в районе старой паромной переправы построю электростанцию… Через линию электропередачи длиной свыше ста пятидесяти вёрст, я буду подавать электрический ток в Нижний Новгород. Это просто перевернёт жизнь города: как промышленность — так и, торговлю… Да и, частную жизнь горожан.

Вообще то, справедливости ради, В Нижнем — на Ярмарке уже была электростанция… На ней ещё Попов работал — будущий изобретатель радио. Но, даю на отсечение чью-нибудь голову — голову Лысого, к примеру, что по мощности она ненамного превосходит мой бензиновый силовой генератор. Если, вообще превосходит…

Губернатор постучал пальцами по столу:

— …Несомненно, авантюра…, — в этот раз мрачно, как будто в ком-то или чём-то разочаровавшись — а может, просто вспомнив свой личный опыт, сказал он, не глядя на меня, — пупок надорвёте, молодой человек.

— Ничего авантюрного, всё точно рассчитано, — разложил я перед Орлом новую кипу бумаг, — вот технико-экономическое обоснование…

— …Такого ещё не бывало, — бегло пробежав глазами бумаги, ответил он, — ни электрической станции такой мощности, ни такой длинной линии… Как, Вы сказали? «Электропередачи»? «Переменный ток»?! Авантюра, ох авантюра…

— Это, ещё не всё…, — новый ворох бумаги…, — из Болот я копаю канал и орошаю Солнечную Пустошь… Через десять-пятнадцать лет, у Вас будет новый уезд, а про голод Вы сможете забыть!

— …Как всё пунктуально, — пробурчал Губернатор, рассматривая чертежи да расчеты, — Вы случайно, не немец, Дмитрий Павлович?

— Да, пока Бог миловал! Да, это не мои расчёты, а Генерала — старого хозяина Солнечной Пустоши. Я, конечно, кое-что своё добавил, с поправкой на время…

— Понятно… Сколько, сколько Вы зерна собрались производить? — Николай Михайлович изумлённо поднял на меня глаза.

— Не помню точно… Да, там же всё написано!

— Да это же раз в пять, а то и, в десять — смотря год какой, больше чем вся моя губерния!

Я развёл руками:

— Это только первое время… А, на малое замахиваться — только руку зря отшибёшь!

Губернатор отложил бумаги в сторону, достал из коробки под названием «Maryland Doux», лежащий на столе, папиросу и сунул её в рот, пошарив по столу глазами в поисках, по моему, спичек… Не найдя, хотел уже крикнуть Штатского, но я догадавшись, достал из кармана пьезозажигалку, зажёг и поднёс Орлу под «клюв».

Губернатор очень удивился, но прикурил…

— Благодарю…, — сказал он, не сводя глаз с зажигалки.

Эх, видно судьба моя такая — дарить всем в этом времени зажигалки и спички! Положил зажигалку на стол и, придвинул поближе к его хозяину. Типа, дарю… Некоторое время Николай Михайлович с ней игрался, пока курил. Наигравшись, сказал:

— …Думаете, всё так просто, да? Выкопали тот канал и… Раз! Избавили Губернию навсегда от голода… Вот, теперь я точно знаю, что Вы из Америки приехали — а, то послушавшись своих жандармов, сомневался.

«Штирлиц понял, что был на волосок от провала…» Это я удачно к нему зашёл! И, главное, вовремя…

— А какие проблемы, Николай Михайлович? Что, в России запрещено зерно производить?!

— Да, не всё так просто…, — досадливо поморщился Губернатор, — очень всё не просто… Торговля хлебом… Как бы Вам объяснить?

— Попроще…

— Попроще? Да запросто! — Губернатор, почему-то повеселел, — если попроще, то: не суйтесь, Дмитрий Павлович. Производите свои автомобили, а в торговлю хлебом не лезьте!

Я сделал вид, что не понимаю… Тогда Орёл посерьёзнел и, перешёл на шёпот — перегнувшись через весь стол ко мне поближе:

— Торговля хлебом — под контролем очень, — Губернатор сделал большие глаза… Ну, уж очень большие! — ОЧЕНЬ влиятельных персон! Когда я во время голода пытался хлеб в Сибири купить — так, даже мне по рукам дали… Кое-кому выгодны высокие цены на хлеб!

— Понятно…, — в принципе я про то и, раньше знал.

Торговля хлебом для России в это время — всё равно, что торговля нефтегазом в моё время. Как бы отреагировали, например, «Газпром», «Роснефть» и прочие в моё время, если бы я самостоятельно начал бы добывать очень много углеводородного сырья? В таком количестве, что мог сбить цены? Через сколько минут, после того — как про то бы узнали, мне б оторвали мою самонадеянную головёшку?!

— Так что, без протекции…, — продолжил Губернатор, сделав горизонтальный жест рукой… В моё время, в определённых кругах, этот жест означал «крышу»… Надо, же! Сколько лет «прошло», словарный запас обновился, а жесты остались прежними! — без протекции — даже и, не пытайтесь. Свернут голову, как курёнку — даже, пикнуть не успеете!

— Неужели, всё так запущено?

Губернатор развёл руками…

— Ладно… Я же всё это, не одномоментно делать буду! Поэтапно, потихоньку, помаленьку…, — хотел добавить «пердячим паром», но передумал — не поймёт! — будет время подумать и, об «протекции». …Вы, Николай Михайлович, в этом деле поспособствовать не могли бы?

— Нет, не мог бы… Я не паркетный шаркун, в покои к великим князям не вхож!

Так вот куда ниточка тянется и, откуда «ветер» дует! Великие князя! Родственники Императора, которые — по некоторым данным и, рулили Россией через него! А через них, по некоторым косвенным сведениям, рулила Россией «мировая закулиса», всякие там Ротшильды. Тяжеловатенько, однако, мне будет…

Помолчали, думая каждый об своём.

— …Надеюсь, на этом ваши прожекты закончились? — наконец прервал молчание Орёл.

— Ну, не скажите…, — я разложил перед Губернатором новую кипу бумаг, — после строительства электростанции и орошения Пустоши — самое интересное только начнётся… Правда, остальные «прожекты» помельче и, истекают из предыдущих трёх главных: мне потребны новые земли, которые дадут мне энергию для машин и хлеб для людей.

— Пожалуй, я всячески посодействую Вам…, — иронически ухмыльнулся в усы Губернатор, — в основном из-за любопытства. Очень мне любопытно узнать, чем всё это закончится и, на каком этапе Вы сломите себе шею…

Вот, даже как!

— Вы, к сожалению, не воспринимаете меня всерьёз… А жаль! Чтобы такого сделать, чтоб Вы переменили про меня мнение?

Я призадумался… А, вправду, что бы такого сделать?

— …Во! Чтоб убедить Вас, Ваше Высочество, в том, что я не болтун а, человек дела, — осенило меня, — я берусь за месяц — два устроить, в Нижнем Новгороде телефон!

— Телефон? Вы считаете нас совсем тёмными, Дмитрий Павлович? Дикарями? У нас уже есть телефон. Ещё в восемьдесят пятом году в Нижнем Новгороде открыли телефонную линию….

— Я в курсе. Видел я эту «телефонную линию»… И, даже пытался через неё разговаривать. Это не телефон, это порнография!

— Как, как?

— Да, так… Я устрою в городе настоящий телефон — причём, за свой счёт. Сначала телефонизирую все государственный учреждения, потом Ярмарку… Купцы будут совершать сделки по телефону, а я буду взимать с них абонентскую плату. От Вас требуется всего лишь всяческое содействие, Николай Михайлович… Вернее не мешайте мне и, всё!

…Как я уже говорил, Спец для конспирации при моих поездках, купил по доверенности три машины, а для их стоянки взял в аренду три гаража в частном секторе. Один из гаражей находился возле старого, примерно — судя по архитектуре, пятидесятых годов постройки, двухэтажного здания. Здание имело вид непритязательный: обваливающаяся штукатурка на фасаде, зашитые листовым железом окна… На таких же — железных, ржавых дверях висел внушительных размеров навесной замок, а к самим дверям вела слегка протоптанная тропка.

Как-то раз, приехав на «Волге», чтоб пересесть на «Ауди» я не застал на месте хозяина гаража, хотя заранее с ним созванивался… Прождал минут пять, хотел было опять позвонить, как хозяин сам нарисовался — как раз из того здания.

— Что за сооружение? — поздоровавшись, спросил я его.

Чисто из любопытства…

— Это старая АТС. Всю жизнь на ней проработал! Начал простым телефонистом, закончил начальником…, — ответил он, — незадолго до Перестройки — будь она трижды неладна, построили новую, а эту законсервировали. Я как раз на пенсию пошёл — вот и, устроился на старую сторожем! Живу же, сами видите, рядом… Лишняя копейка, она не помешает!

— Не раскурочили на цветмет в лихие девяностые?

— Залазили пару раз… Кое-что испаскудили, сволочи! Пришлось окна железом зашивать за свой счёт. Но, в целом — хоть и, в не идеальном, но рабочем состоянии.

— Я могу посмотреть?

— Конечно!

Старый явно испытывал дефицит общения… Пока он меня по бывшей АТС водил, трещал про неё без умолку. Действительно, на вид оборудование находится в полнейшем порядке — насколько я разбираюсь.

Спустились в подвал… ОП-ПА! И, я здесь надолго застрял, передумав куда-либо ехать: Солнечная Пустошь не перестаёт меня удивлять… Здесь, куда не залезь — везде пещера Аладдина!

В подвале была ремонтная мастерская и склад. Мотки кабеля, какие-то непонятные приборы… Но, самое главное — примерно, триста-четыреста новеньких телефонных аппарата! Правда, старинного образца — ещё со старыми эбонитовыми, чёрными корпусами… Как «прямых» — так и, номерных, с «вертушкой»… Как настольных, так и настенных… Ещё, примерно пятьдесят уличных таксофона. Ну, тех — куда две копейки бросить надо, чтоб позвонить.

В голову сразу же пришла мысль об создании телефонной сети в Солнечногорске — «того» времени, конечно… Не прям сейчас, естественно. В обозримом будущем… Всё равно же придётся — почему бы заранее не подсуетиться, раз выпало «бинго»?

— А Вы не могли бы на основе этого оборудования, — я указал на ряды коммутаторов, — сделать мне мини АТС? Номеров на… Пятьсот… Нет… На тысячу? Да такую АТС… Модульного типа, чтоб её элементы были похожи на чемоданы, чтоб их один-два человека могли нести?

Старый почесал репу… Пожал плечами:

— Мог бы… А, зачем?

— Мне надо.

— Ээээ…

— Я хорошо заплачу!

— Нууу…, — деньги Старому, по ходу, были нужны…, — это всё числиться на городском балансе. Так, что курочить я её не могу… Я ж, как-никак — сторож! С меня могут спросить. Правда, зарплату, что-то задерживают…

Поехал в городскую мэрию разбираться, почему Старому «задерживают» зарплату. Заодно узнал, что Старую АТС давно сняли с городского баланса… Забыли, по ходу, оповестить и уволить сторожа. Бывает… Купил всю эту АТС, вместе со всеми потрохами и долгами, за очень смешную сумму. Заплатил Старому долг по зарплате за два года, оставил там его работать — уже на меня, сторожем, несколько повысив оклад… Ну и, подрядил Старого сделать мне на основе имеющегося оборудования модульную мини-АТС на тысячу абонентов — ещё наняв ему в помощники двух бывших связистов помоложе. Сам же, тем временем, стал потихоньку-помаленьку вывозить к себе в гараж всяческое полезное барахло — в коем начал с подачи Старого немного разбираться, начав с телефонов и кабелей…

Вот сейчас я и, подумал: Солнечногорск подождёт с телефонизацией… Не горит! А, вот Нижний ждать уже не может. Пока здесь не заняла монопольное положение какая-нибудь иностранная фирма — откуда её потом хрен выкуришь, надо эту позицию захватить.

Для чего? Ну, не только для того, чтоб показать Губернатору свою крутизну… И, не только из-за денег — что я буду иметь, взимая абонентскую плату. Пора подумывать и, об собственной разведке! Телефонные разговоры ведь можно подслушивать и записывать. А, полученную таким образом информацию, можно и нужно использовать… Пока, конечно, в коммерческих целях — а, там посмотрим.

Жаль, что придётся в Санкт-Петербург немного — на месяц-другой, позже поехать, чем планировал… Но, оно того стоит!

…После этого мы ещё долго беседовали с Губернатором об всяком о разном, обходя острые углы. До самого ужина! Я оставил ему для более подробного ознакомления все бумаги, заодно подарив и, так понравившийся ему кейс:

— Берите, берите, Николай Михайлович… Дарю! В знак моего к Вам уважения и надежд на плодотворное, так сказать, сотрудничество… У меня ещё есть.

Смотри-ка! «Бессребреник», бессребреником, а от кейса не отказался! Заодно, не забыл пропиарть:

— …Кстати, смотрите какая удобная штука! Для государственных служащих, имеющих дело с секретными документами, это — ну, просто находка. А, вот посмотрите: это наручники… Ваш жандармский порученец был просто от них без ума!

Реклама — двигатель прогрессора!

Орёл позвал Сатрапа… С тем побеседовали об полезности приобретения правоохранительными органами кейсов да наручников. Сатрапу я ещё раз, вроде незаметно, продемонстрировал наручные часы «Командирские» — намекая, типа: поспособствуешь, получишь эти часы!

— А что это у Вас за часы такие диковинные, Дмитрий Николаевич? — не пропустил мой маяк Орёл, — ни разу не видел, чтоб часы на запястье носили!

Действительно, взгляд — как у орла… Всё видит!

— Это часы, специально изготовленные для офицеров… Видите? Так и, называются: «Командирские».

— «Специально для офицеров»? «Командирские»?! Никогда, подобных не видел… Разрешите вблизи посмотреть?

— Пожалуйста, пожалуйста, Николай Михайлович! — я снял часы и преподнёс их Губернатору, не прекращая пиарить, — точность механизма — сродни английскому судовому хронометру…

— Ну, это Вы, пожалуй, сильно преувеличиваете, молодой человек! — Губернатор, как бывший моряк в морских хронометрах разбирался, — не может такой маленький механизм, быть таким точным! Вы сами-то, судовой хронометр, хоть раз в жизни видели? Видели, какой он?!

— Размер не имеет значения, Николай Михайлович! …Видите на тыльной стороне написано по-английски «17 камней»? Это означает, что оси механизма вращаются на подшипниках из рубинов… Оттого такая точность!

— На подшипниках из рубинов? — Губернатор опять не поверил, — да, Вы шутить изволите…

Экий ты, Фома неверующий!

— Никаких шуток, — я открыл перочинным ножиком крышку и показал рубины, — когда я буду шутить, то специально об том Вас извещу… Вот, видите? Это, что по-вашему, коль не рубины?! Сапфиры, что ли?!

— Действительно, рубины…, — Губернатор почесал в затылке, — такие часы стоят, наверное…

— Цену в рублях, я таким часам ещё не определил…

— Так, Вы ими ещё и, торговать думаете?! У Вас таких много?!

Аж, усы ощетинились… А, ты фули думал? Думал тебе — практически в зятья, какой-то фуфел набивается?

— Конечно, я буду такими торговать! И, не только торговать. Построю в Солнечногорске часовую фабрику, буду производить такие часы — в том числе и, «такие».

Что Сатрап, что Орёл замолчали, потрясённые… Сатрап опомнился раньше:

— Наверное, боязно такие часы на руке носить? Можно же, об что-нибудь случайно ударить… Не лучше ли, такие дорогие часы носить в кармане?

Я с ответом не задержался:

— Ничуть! На руке офицеру часы сподручнее носить: можно быстро узнать время, даже когда руки заняты… Поводьями, например. А, за сохранность механизма не беспокойтесь — он противоударный.

И, я со всего маху швырнул часы об стену… Собеседники только ахнули. Я подошёл, подобрал часы и продемонстрировал:

— Вот видите? Хоть бы хны… Стекло, тоже — ударостойкое, небьющееся, износоустойчивое.

— Действительно, чудеса!

Я продолжал жечь:

— Мало того: часы в водонепроницаемом корпусе… То, есть — можно купаться в воде не снимая их. Была бы вода, я б продемонстрировал.

— Илья Алексеевич! — заорал Губернатор.

Прибежал Штатский.

— Чего Вам угодно, Ваше Превосходительство?

— Тащи воду, срочно!

Тот слегка растерялся:

— Кипяток только…

Губернатор вопросительно посмотрел на меня…

— Можно и кипяток…, — но на самом деле, я был не уверен.

Через минуту кипяток был доставлен. Ничего, «Командирские» выдержали и кипяток! Хотя мы их там держали — пока вода не стала чуть тёплой… Умели, всё же, делать вещи в Советском Союзе!

— Однако, припозднились мы что-то! — вдруг спохватился Губернатор, — чуть ужин не пропустили… Дмитрий Павлович, не составите мне компанию? Не отужинаете ли, с нами? Наталья Георгиевна была бы очень рада…

— Почту за честь, Николай Михайлович!

Ужин пошёл в спокойной, почти семейной обстановке… Разговаривали об чём угодно, только не о делах. Прислуживал за ужином один старый слуга, судя по походке и серьге в ухе — из моряков… Оно и, понятно — Губернатор сам из морских офицеров, про бой его «Весты» — простого вооруженного парохода, с турецким броненосцем я читал ещё в детстве.

Наталья Георгиевна, как увидела нас с Николаем Михайловичем, входящими в гостиную для ужина, так засветилась — как новая галогенная лампочка и, по ходу, потеряла аппетит и дар речи… Весь ужин она просидела, чуть ли не прижавшись ко мне — аж жарко стало и… Сильно захотелось женщину… Очень сильно! Иногда, Губернатор выходил покурить, тогда мы держались за ручки, как пионеры и целовались… И, тогда женщину хотелось ещё больше… Нет, нет и ещё раз нет! Только после свадьбы, а то буду обязан и, Орёл может потерять мотивацию…

Немного разряжали обстановку рассказы Губернатора об своей боевой молодости. Причём, я опять — до полного изумления, прямо-таки, удивил его своим знанием — как этой последней русско-турецкой войны в целом, так и, поэпизодно того самого — знаменитого морского боя, в котором Орёл так отличился.

Заодно, Николай Михайлович перебрал все косточки своему бывшему подчинённому — Рожественскому, будущему адмиралу и «герою» будущего Цусимского сражения — с которым имел послевоенный конфликт, приведший к увольнению его — Баранова, из флота.

И, ещё больше я удивил Губернатора знанием морской тематики, особенно её военно-технической составляющей… Все эти морские термины, характеристики боевых кораблей и тактика морского боя у меня, просто от зубов отскакивали. Ну, ещё бы! Ведь я перед армией в мореходку хотел поступать… И, ещё: готовясь подружиться с Барановским Николаем Михайловичем, основательно проштудировал эту тему.

— Откуда такие удивительные познания, уважаемый Дмитрий Павлович? Вы же, как мне докладывали, происхождением из купцов? Причём, из купцов сугубо сухопутных…

В голосе Орла просквозило лёгкое, но очень заметное пренебрежение… Вот, гусь, а?!

— Историей с детства интересуюсь, — ответил я, поглаживая под столом… Ручку Натальи Георгиевны, — а, про боевые корабли так хорошо узнал, работая на судовой верфи Чарльстона… Это в Бостоне.

Бывал я там проездом…

— Чем же Вы там занимались?

— Мы с Инженером работали над электрической подводной лодкой…

— Вот как?! …Вы не перестаёте меня удивлять, Дмитрий Павлович! И, каковы результаты вашей с Инженером «работы»?

— Да, не очень… За подводным флотом большое будущее, но пока нет соответствующих технологий.

— Позвольте не согласится, Дмитрий Павлович! — и, понеслась!

Ну, на хер, я эту тему затронул?!

…Еле от них вырвался, почти в одиннадцать часов вечера… Добрался на губернаторской пролётке до Постоялого Двора… А там Рыбка! Ох, я и оторвался! Аж, оторваться не мог! Три презерватива в лохмотья порвал, а шесть просто лопнули… Чес слово, не вру! Рыбка потом неделю на меня из-за них шипела…

…Проснулся наутро, ну совсем другим человеком! Выхожу в зал, а он просто битком народом забит! Карп со своими половыми с ног сбился, обслуживая — даже Глафира припахана, чего отродясь не бывало! И, весь народ на меня зырит, не отрываясь — как на шоумена какого… Как бы «звёздную болезнь» не подцепить!

Не успел в обеденный зал спуститься, как ко мне городовой на задних лапках — да не простой полицейский, а как минимум, помощник исправника! Я в их полицейских чинах ещё путаюсь…

— Господин Стерлихов, ваш автомобиль доставлен! — докладывает…

Ничего себе! А я вчера про автомобиль Губернатору, даже не заикнулся!

— Как доставлен? — удивился я.

Городовые, что? Уже автомобилями рулить умеют? А, бензин?

— Лошадиной упряжкой доставлен…, — правильно понял моё удивление помощник исправника.

Тут же мне под нос был подсунут документ, отменяющий запрет езды по городу на автомобиле… И, никакой бюрократической волокиты! Умеет, оказывается наш чиновник оперативно работать — надо лишь его под зад как следует пнуть.

Чудеса на этом в тот день не кончились, а только начались! Поехал по инстанциям проверить — перед отъездом, как идёт продвижение моих прошений. Так, всё было готово! Даже сумму, которую я должен выплатить за Болота и Приреченские Земли, пересчитали в сторону уменьшения — правда, на не очень значительную сумму, но всё же! Только, куплю-продажу земель надо было ещё в столице утвердить…

За одним документом я поленился в тот день заехать, на другой день отложил, так наутро мне его на дом принесли! Нет слов, одни эмоции… Причём — положительные эмоции!

С тех пор я довольно-таки часто ужинал у Губернатора. Нередко бывал и, в кабинете Губернатора — если, возникали какие-то срочные вопросы… Штатскому я подарил ручку-наливалку и анилиновые чернила и, мы теперь с ним стали большими друзьями!

Ещё три дня пробыл я в Нижнем, утрясая и улаживая некоторые небольшие делишки. Несколько раз побывал на Железоделательном заводе, проверяя как там Выдвиженец рулит, в ту ли сторону… Да, вроде в ту — порядка на заводе стало заметно больше.

Назначил старшего в «Школу публичных лекторов», снабдив его кучей методичек и инструкций. Это направления я и, не думал бросать, наоборот — только усиливать!

Вообще-то, правильнее было бы назвать её «Школой пропагандистов», но после народовольцев — как я уже понял, этот термин себя несколько скомпрометировал. Полезная штука, эта «Школа», очень полезная! Перед лицом грядущих событий. Надо будет только туда ещё и Мозгаклюя привлечь — для повышения эффективности…

Извинился перед учениками «автошколы», что прерываю из-за дел с ними занятия… Обещал летом, как из Питера вернусь, наверстать с лихвой.

Побывал на месте будущего городского водопровода и канализации иже с ним… Конечно, копать только начали. Но, начали же!

Подбили «бабки» с Племяшом и Климом… С бабками было туго. На лице Прокопия я увидел признаки начинающейся паники…

— Не очкуй, Племяш! Всё будет в шоколаде! — как только смог, морально поддержал я своего прадеда.

Ещё больше морально поддержал Племяша-Прадеда приезд Му-му со второй партией хабара, среди которого было двадцать ручных швейных машинок…

В последний день моего пребывания в Нижнем, подогнали опустевший фургон к тому «бомжатнику», где раньше жил Му-му с семьёй. Городовые, предварительно оцепив его, выловили не успевших убежать детишек общим количеством двадцать пять «голов» — от трёх-пяти до двенадцати лет. Те, что постарше были стреляными воробьями — привыкшими к «вольной жизни» и, просто так в руки не давались… Разбежались, короче.

Детишек отвезли на Постоялый Двор. Там их из фургона выгрузили, накормили, помыли, одели… При этом, трое самых старших сбежали вместе с одеждой. Снова погрузили «скелетиков» в фургон и отправили в Солнечногорск, в только что легально открытый частный детский приют имени Мишки Квакина. Как раз потеплело, в фургоне надышат — не замёрзнут… Их родителям было объявлено, что если хотят быть вместе с детьми, то пусть отправляются своим ходом в Солнечногорск… Работой, едой и жильём обеспечу. Но, по ходу, желающих будет немного… Нищета затягивает.

Третьего февраля, по «старому стилю», вслед за фургоном с детишками, под управлением Му-му, я выехал к себе в имение, в Солнечногорск… Просилась со мной Наташа, но я наотрез отказался — мотивируя тем, что Замок ещё не отремонтирован, жить ей будет негде. На прощанье мы с ней горячо, уже не по-детски поцеловались, нисколько не стесняясь окружающих и, я тронулся…

Не езда была, а мучение… Я ехал впритык за фургоном Му-му — так как дороги здесь вообще не чистились, колея от саней была узкая, а снег был глубоким и, я боялся застрять. Тем не менее, даже двигаясь за фургоном след в след — то и, дело «садился на пузо»… Тогда давил на клаксон — Му-му останавливался и лошадьми выдёргивал застрявшую «Хренни»… Заодно, выпускали погулять и, «сходить до ветру» ребятишек. По дороге недосмотрели и, ещё двое детишек сделали ноги…

Ночевали в Балахне, так как за день — естественно, до Солнечногорска не добрались. Му-му с фургоном и детишками ночевали на местном постоялом дворе, я опять у знакомого местного чиновника. К утру осталось только тринадцать самых младших ребятишек — в основном девочек… Остальные слиняли, вместе с купленной им мною одеждой, прихватив ещё кое-что из вещей Му-му, хозяина постоялого двора и его постояльцев… Ну и, ладно! Видно, судьба у них такая — быть шпаной. Я заплатил за украденное имущество и, мы поехали дальше.

Только я, на второй день поздно вечером, появился в Солнечногорске, как на меня обрушился девятый вал жалоб… Причём, первыми начали жаловаться, ни кто другие, как свои, попаданцы!

— Вы, Ваше Благородие, свалили — а, мы тут …битесь, как хотите!

Разнылся Боня на наскоро собранной «планёрке» попаданцев, перед отправкой в наше время. Надо же было провести по «горячим следам» «разбор полётов»! «Там» же некогда будет — прямо на празднование Нового Года попадём!

— Какие проблемы, Василий Григорьевич?

— Он, ещё спрашивает… Вот, например: учить машину водить, что я — что Женя можем… А, ремонт? Кто будет ремонтировать учить? В ремонте, особенно двигателя — ни я, ни он, не копенгаген…

— А, на что нам Борис Михалыч? — попытался я перевезти стрелки на Громосеку, — для эстетической красоты?!

— А, что сразу «Борис Михалыч»? — возмутился тот, — я, вам, что? Разорваться должен? Я вашу похабень — которую ваши утырки постоянно ломают, ремонтирую? Ремонтирую… И всё, что в округе ломается, тоже — я ремонтирую… Вон даже, из Починков свои керосинки привозить для ремонта стали.

Повествуя о своих трудах и достижениях, Громосека, мало-помалу выпячивал грудь:

— …Мало, того: игрушки, по просьбе Евгения Васильевича, для ваших балбесов делаю? Делаю! А, ещё и, преподавать устройство и ремонт автомобиля — так извините! Меня, Вова, ты своей работой, вот как загрузил!

И, Громосека провёл рукой по горлу:

— Я кадры кую…

— То-то, твоя «кадровичка» слегка располнела…, — съязвил Мозгаклюй, — прикинь, Вован: наш Михалыч скоро будет папой!

Ну, ни… Чего себе!

— Что, Михалыч, правда что ли?!

«Михалыч» гордо застеснялся… Млять… Теперь надо ещё искать нового учителя русского языка! «Старого» Громосека в декрет отправил… Вот такой подлянки, я от его не ожидал!

Я, с кислой мордой на лице, поздравил Громосеку с намечающимся пополнением в «семействе», сообщил, что по весне приедет в Храм священник — тогда и, повенчаются и продолжил планёрку… Боня продолжил ныть:

— Я ещё и, воскресную школу для взрослых на себе тащу и агрономические курсы…, — продолжал ныть Боня.

— Я не понял… Ты жалуешься или хвастаешься?

Попаданцы грохнули со смеху… Кроме Бони, конечно. Но, позже и он присоединился.

Потом разговор пошёл более конструктивно… Выяснилось, что Лобачевский, учитель математики — которого я в Нижнем нанял, вполне справляется с своими обязанностями. Вот только, тубик у него всё никак не проходит… Кашляет сильно и, быстро устаёт. Поэтому, на все сто заменить Боню по преподаванию математики он пока не может. Надо бы из будущего ему какие-нибудь лекарства принести… И, поговорить с Линем. Пусть барсучьего жира раздобудет.

Коновалом — фельдшером то бишь, вообще нахвастаться не могли… Он тут уже успел отличиться, вправив несколько вывихов, зашив несколько рванных порезов и, вырвав нескольким бедолагам зубы, применяя своеобразную анестезию:

— Прикинь, Вован, — прикалывался Мозгаклюй, — он так пациентов запугивает, что те даже пикнуть боятся — любую боль терпят! Очень интересный психологический тип, сейчас вплотную с ним работаю…

— А, как основная работа? Как развивающие игры?

— Всё на полной мази…, — и, Женька дал полный отчёт.

Мозгаклюй не был бы Мозгаклюем, если бы не нашёл тех, кто будет пахать за него: в каждой возрастной категории он нашёл заводилу, грамотно тех морально и материально мотивировал, наскоро обучил, преподал несколько приёмов и те, сейчас увлечённо возились со сверстниками, играя в развивающие игры. Сам же Женька, только ходит контролирует — великолепный пример эффективного менеджмента!

Старшей над ними он поставил Настю… Ну, ту что Воробушек — из детского приюта. Которую, я ещё отшлёпать запланировал, как подрастёт…

— У девчонки явный педагогический талант. Клянусь могилой Зигмунда Фрейда! Эх! К ней бы толкового наставника, типа Макаренко…

— Ты уж молчи про Макаренко, не порть настроения…

Сам Мозгаклюй — естественно, следит за процессом, контролирует… Молодец! Не пустил всё на самотёк! Ну и, «квалификацию» «заводилам» повышает — образовал нечто вроде педагогических курсов.

— Везёт же некоторым…, — с жгучей завистью произнёс Боня. Не понятно, прикалывается или, и вправду завидует…, — лучше всех устроился! «Проедется» с утра по ушам доверчивым детишкам и, на целый день в посёлок сваливает.

Громосека тоже, неодобрительно, посмотрел на Мозгаклюя… Ну, Мозгаклюй такой… К нему привыкнуть надо. И, переболеть!

— Не совсем так…, — спокойно парировал Женька, — в посёлке я тоже делом занят…

— Каким же? Тоже «кадры куёшь»? — спрашиваю чисто для порядка.

— Бывает и, «кую» — не рукоблудствовать же…, — согласился Женька, — но, в основном с людьми беседую, психологические портреты составляю… Ты, же в основном для этого меня сюда взял? Не для того же, чтоб я канал лопатой копал?

— Конечно, конечно… Не обращай внимание на шутки товарищей! Так, что же ты там «накопал»? Какие «психологические портреты»?

— А, вот — целая общая тетрадочка, — Женька невозмутимо протянул мне пухлую общую тетрадь, — ну, начнём с главного, с Лузера… Это типичный сельский староста. Хороший, надо сказать староста — но не более того. Для той роли — главы крупного населённого пункта, твоего здесь заместителя, когда ты в отъезде — он психологически не годится. Он и, сейчас весь в запарках, а когда население приблизится к пяти — десяти тысячам, вообще зашьётся. Да к тому же — он малограмотен. А, учить его без толку — староват уже, мозги высохли…

— А я и, не думал, что из него выйдет новый Лужков… Или, кто там у вас? Собянин? — я посмотрел на Боню, — ему нужен грамотный зам…

— Не, не, не… Пока делать мне нечего — помогу, чем смогу. А, потом — летом, на меня не рассчитывайте, — замахал руками тот, — я только на районного агронома подписывался!

— Нужен грамотный администратор…, — продолжил Мозгаклюй, — причём, по менталитету для того — что ты здесь замутить хочешь, «местные» не годятся… Не тот уровень, понимаешь! Надо кого-то от «нас».

Общаясь с «местными» я и, сам — уже давно пришёл к такому же выводу… Да где, ж его, «от нас» взять?

— …Ладно, будем искать…, — вздохнул я, — что по Ферапонту скажешь? Часто заезжает?

— Раз в неделю — в две, почти обязательно бывает…, — подумав, ответил Женька, — на день, а то и на два. А когда приезжал, чтоб лавку открыть так, вообще — почти неделю жил у одной вдовушки из столовой.

— Что за приказчик у него в лавке? Не слишком жуликоватый?

— Да, вроде адекватный… Но, естественно, шпионить Ферапонтом приставлен. Не, страшно… Я его уже в оборот взял — будет шпионить в нужную нам сторону.

— Сам Ферапонт, чё? Подружились?

Боня с Громосекой прыснули, сам Мозгаклюй сидел с каменным, как памятник на могиле, лицом. Была, по ходу, какая-то история…

— Подружились, подружились… Как ты заказывал, — Мозгаклюй избегал смотреть в сторону Бони с Громосекой… По ходу, история была связана с водкой и бабами…, — после звездюлин, что ты ему выписал, страшно тебя уважает… От слова «страшно», понимаешь? Тут, вообще, народ очень простой: кого боятся, того и уважают — твоего Неберию, например.

— А, он чё? Неберия, мой?

— Своему «ГУЛАГУ» соответствует… На большее, ни на что не годится.

— А, большего с него никто и, не требует… А, попозже подтянем Бугра.

— Ну, остальные взрослые примерно, такого же уровня — ничего интересного, короче, — продолжил Женька, — а, вот по детишкам… Тут, гораздо интереснее.

Женька снова отобрал у меня свою тетрадку, открыл нужную страницу и показал:

— Вот у этих, определённо есть задатки лидеров… Стоит обратить особое внимание!

Перелистнул страницу:

— Эти вот, по точным наукам угорают: математики там, физики… Эти, вот, технари… Руки, обещают быть золотыми, но познаний в высшей математике от них требовать не стоит…

— Ну-ка, ну-ка…, — Громосека заглянул через женькино плечо, — во! И, мои есть!

Не так уж и много то, талантов!

— …Ну, а это — «лирики»! «Гуманитарии», то бишь… Склонные, более к гуманитарным наукам.

— Ну и, куда их?

— Да, найдём куда!

Обнадёжил ведущий психоаналитик корпорации «USSR» и, перелистнул тетрадку в самый её конец:

— Ты, лучше про этих подумай! Вот с этими у тебя будут определённые проблемы, когда они ещё немного подрастут…

Я посмотрел список. Да, с большинством из них я уже успел познакомиться!

— Во всяком случае, они тебе канал копать не будут… И, сеять-пахать тоже. Эти детишки из тех психологических типажей, из которых — по обстановке или стечению обстоятельств, вырастают не мирные труженики, а или великие герои или великие преступники.

— «Прирождённые убийцы»?

Мозгаклюй задумался…

— Ну, не обязательно… И, не все. Но… Тебе придётся задуматься заранее, что с ними делать.

— Задумаюсь…

— Среди остальных детишек, тоже интересные субъекты имеются… Ты не поленись, почитай! Пригодится.

— Почитаю, почитаю…

Проговорили до полуночи, разобрав по косточкам всех и вся… Больше всех соответствовала занимаемой должности Евдокия Фроловна — супруга Степана Лузера, да Фрося — заведующая столовой.

Ну, что сказать? Скажу то, что как-то раз сказал в аналогичном случае товарищ Сталин: «Нет у меня для Вас других писателей!» Вернее, ещё скажет…

Наутро… А, как раз суббота была — нерабочий день, не успел я выйти из Замка, как на меня обрушился поток жалоб! Уже от рядовых членов «Корпорации»… Аж, очередь недовольных судьбой выстроилась, как в Мавзолей! «Вот приедет барин, барин нас рассудит…», — вспомнилось, откуда-то.

Как только над людьми развеялась угроза голодной смерти, так тотчас начали возникать какие-то разборки, амбиции, конфликты интересов и прочая человеческая психологическая дребедень… Случилось несколько десятков драк — как между собой, так и с «залётными» строителями из Нижнего и приреченцами… Стучали, как друг на друга, так и, в основном — на Степана Лузера! За неправильное, по мнению жалобщиков, реагирование на их жалобы…

Бедный Степан, только успевал отговариваться! Да… Нелегко ему! Надо срочно кого-то искать подобные разборки разбирать… Ну, типа участкового по-нашему, сотского по-старинному или шерифа по-американски… Иначе труба!

Как смог и, что смог разрулил и, принялся изучать состояние дел в Солнечногорске и Солнечной Пустоши. Состояние дел радовало: на ПМЖ в Солнечногорск переехало ещё более двадцати семей, в том числе и, из других губерний — Костромской и Вятской… Даже, две семьи татар, откуда-то из под Казани к нам перебрались!

Канал копался, уже около трёхсот метров было полностью готово…

Здания полным ходом ремонтировались: в марте Храм — в целом, будет уже готов к службе. Можно будет всех строителей на ремонт Замка перекинуть…

Вот, только жилплощади перестало хватать — населения прибывает и, все свободные дома кончились… Весной, по любому, надо строить избы. Какие избы? Такие же халупы — что и, были? Надо подумать… А, не пора ли, в самом деле, привлечь Бугра?

Дети учились — на мой свежий взгляд, очень успешно… Придуманная Боней денежная мотивация приносила свои плоды, сам лично проверял: больше половины довольно бойко читали и, хоть и коряво, писали. С математикой, вообще, превосходно! Правда, возникли и некоторые проблемы: получалось, что из-за Бониной мотивации, учащиеся в школе дети являлись для их семей — в особенности для их отцов, единственными добытчиками «живых» — наличных денег… А, значит и, возможности отовариться в ферапонтовской лавке. В частности, «сверхположнякой» водкой по пятницам и субботам. «Положнякового» то, стакана кое-кому, а точнее — каждому первому, явно не хватало! А кое-кто — не много народа, правда, вообще был его лишён за «косяки». Вот и, отцы с помощью ремня ещё больше повышали «мотивацию» у своих чад. Да так, что некоторые ученики из школы домой уходить отказывались, а в Замке стараниями попаданцев, установились своеобразные правила и, главное правило гласило: «со школы выдачи нет»!

А, вообще-то пора членам «Корпорации USSR» зарплату деньгами выдавать… Вот и, Боня с Мозгаклюем наперебой мне:

— Такие установленные тобой в самом начале мотивации, как «доппаёк», «положняковый стакан», еженедельные и ежемесячные премии в виде одежды или того же «доппайка» с бутылкой… Короче, всё стимулы, связанные с угрозой голодной смерти — стремительно перестают действовать! Хотя, надо признаться, были очень эффективными первое время. Сейчас же, эти мотивации почти исчерпаны. Производительность труда падает на глазах! Надо переходить на денежное вознаграждение за труд. К лету, не позже…

Надо подумать, как это более эффективно сделать. Как бы найти сведущего в этом человека?

— Как из Питера приеду — летом, решу этот вопрос.

Самые лучшие ученики из мальчиков — те кто постарше, учились ещё и, автоделу… Пока, только в количестве десяти подростков от четырнадцати до шестнадцати лет. Боня выдал им, неведомо откуда им добытую темно-синею, ещё советскую, школьную форму и, они ходили такие важные! Девчонки от них без ума были — практически не отходили! Как от лётчиков в тридцатые годы… Поспрашивал… Да! Устройство знают не очень. Надо немедленно, что-то с этим делать… Но, водили автомобиль они уже достаточно хорошо!

Правда, за неделю до моего приезда было первое — может быть на Земле, дорожно-транспортное происшествие: учебная «Хренни», где за рулём был курсант, а обучающий Мозгаклюй щёлкал зевалом, на перекрёстке столкнулся с личным автомобилем попаданцев, где за рулём был Боня — объезжающий, за каким-то хером, зимой свои сельскохозяйственные владения… Из-за небольшой скорости обошлось без жертв, пострадавших и сильных повреждений техники. Несколько панелей с машин пришлось снять, отрихтовать, по новой загрунтовать и покрасить.

— Это, надо же! Хахаха!!! Да, тут — за тыщу вёрст в окружности, никаких больше авто нет — кроме этих двух лоханок! Хахаха!!! И, вы не смогли разъехаться?!?! Хахаха!!!

Я так понял, когда проржался, что водители не поняли какая из дорог на перекрёстке — главная… Надо бы подсуетиться насчёт знаков!

Каким-то образом узнав об моём приезде, прискакал верхом Линь с «дальней заимки». Дела у его бригады «Спецназ» шли — не то чтоб очень, но хорошо… Медведя добыть не удалось ни одного, зато зайцев, лис и волков они привозили в Солнечногорск регулярно… Не говоря уже про рыбу. Добыли по первому снегу нескольких лосей, косуль да кабанов… Ну, это когда облавой охотились.

— Эх, Дмитрий Павлович… Нам бы твоё быстростреляющее ружьё! Столько зверя ушло…

— Может, тебе ещё систему «Град»?! — спрашиваю, — чтоб, ни один зверь не ушёл!

— Чаво?

— Таво! Такое ружьё у меня одно и, я его никому не дам! — пятизарядный гладкоствольный охотничий карабин «Сайга» — это, практически «калаш». Ещё попадёт — не дай Бог, в чужие вражеские руки…, — но, ещё пару-тройку двустволок обещаю.

Линь нисколько не опечалился, наоборот обрадовался:

— Двустволки твои, тоже очень хороши… Патронов бы, вот только, побольше! В феврале то — по глубокому снегу, на лыжах можно много зверя набить…

Конечно, с жиру не бесились, но рыбой и мясом — по минимуму, да шкурками на верхнюю одежду они нас обеспечивали… Правда, пока верхняя одежда из тех шкурок на них же — то есть, на бригаду «Спецназ» и, уходила. Оно и, понятно: они охотились и рыбачили за пределами Солнечной Пустоши, а там гораздо холоднее.

Пуху с кроликов уже столько начесали, что Степан Лузер, посоветовавшись с Боней, открыл «трикотажный цех»: посадил в одну из комнат своего дома с пяток наиболее рукаделистых бабок и, те из пуха, с основой на овечьей шерсти или хлопчатобумажных ниток — купленных у Ферапонта, вязали носки, варежки и свитера. Первые образцы ушли, опять же охотникам и рыбакам из бригады Линя, остальные — детям.

— По совету Василия Григорьевича я определил, какая из бабок лучше всех прядёт, а какая — лучше всех вяжет и, каждая теперь делает то, на что более пригодна, — рассказывал мне Степан, хвастаясь своими успехами и достижениями в моё отсутствие, — остальные шерсть чешут, пух перебирают… Бабкам Василий Григорьевич платит сдельно и, те очень стараются.

— Молодцы вы с Василием Григорьевичем! Вот, только подготовкой кадров не озаботились. Бабки то, уже старые! Срочно надо каждой по две… Нет, по три ученицы из девочек приставить. Из приюта первым делом, попробуйте кого научить…

Помню, когда с Солнышком жил… Ну с Лариской — своей бывшей. То, та — тоже постоянно что-то, там вязала…. Хобби у неё такое было. Вязала она на одном простейшем станке. Надо бы насчёт таких станков подсуетиться!

Степан пригрустил:

— Куда столько народу… Изба же, не резиновая!

А ты думал! Инициатива — она, ведь наказуема…

— Ничего! Потерпите до лета. А, там — на свежем воздухе будут вязать…, — жёстко ответил. У меня не либерализм — у меня общественные интересы довлеют над частными, — к следующей же зиме, специальную избу — здание под это дело, построим.

Немного подумал… Да! Надо уже начинать:

— И, вот что ещё… Мы будем для своих и на продажу из крапивы ткани делать… Ну, из той что на Болотах растёт. Знатная крапива и, главное — холявная! Василий Григорьевич знает… Надо из числа баб найти тех, кто ткать умеет.

— А, что их искать, — удивился Степан, — да, у нас каждая баба ткать умеет. Мы, крестьяне, что носим? Домотканину…

— Ах, да… А я и, забыл! Ну вот, по такому же принципу — что и, вязальщиц, набери бригаду ткачих к весне.

— Ещё бы эти — как их? Самодельные ткацкие станки замутить.

— А, что их «мутить», Дмитрий Павлович?! Любой мужик топором сделает!

— Да, нет! Нам бы что-нибудь попродвинутей… Ладно! С Борисом Михалычем попозже побеседую. Первым дело же, в марте — как снег сойдёт, собери побольше народу — на скольких резиновых сапог хватит и, на Болота — собирать стебли крапивы.

Стебли крапивы надо собирать по весне — тогда в их волокнах содержание смол минимальное… Так в бониной книжке сказано.

Му-му, когда я его не припахивал на извозе или на выносе ништяков из будущего, как-то сам по себе — по своей инициативе, взял на себя роль дворецкого в Замке… Ну, очень похоже. То есть он следил за порядком, пошугивал расшалившихся детишек, следил за строителями, что Замок ремонтировали. Чтоб, не украли что…

Молодец, короче. Вовремя он мне тогда на глаза попался! Ещё, больше порадовала его жена с дочками… Полина Андреевна организовала настоящее швейное ателье — которое, вот-вот перерастёт в цех. Шьют, в основном, бельё да одежду из купленной у Ферапонта хлопчатобумажной ткани. Моя то ткань, давно кончилась… Даже, меховые изделия шить научились! Нашли одного дедка, который умеет обрабатывать и выделывать шкуры и, теперь шьют из них разные зимние вещи. Правда, качество ещё то… Для качества время надо! Ну, так простым мужикам и, такие пойдут.

Показал ей свою «афганку»:

— Вот это будет образец для единой униформы работников нашей «Корпорации». Надо научиться такую шить… Можно, немного упростить, уменьшив количество карманов. Сможете?

— Сможем! Не сразу, конечно…, — бодро ответила Полина Анреевна, повертев «афганку» в руках, ощупав каждый шов и, передав щупать своим ученицам, — ткань бы такую…

— А какая есть? Давайте посмотрим, какая у Вас есть, может выберем что…

Просмотрели несколько образцов… Мне они не понравились, Полине Андреевне, наоборот, приглянулся один образчик грубой, но прочной льняной ткани:

— Посмотрите, Дмитрий Павлович! Даже, ещё лучше будет!

— Ну, тогда начинайте шить из этой. Потом может, что получше, чем эта найдём…

Потом «найдём» ткань из крапивы… Если, она наполеоновским и немецким солдатам подошла — то членам «Корпорации USSR», тем более подойдёт! Дороговато, конечно, не рыночно… Но, Первая Мировая и Гражданская войны всё окупят.

Одно плохо: «ателье» грозило занять чуть ли не всё правое крыло Замка — где помещение для слуг… Надо тоже — отдельное здание под «швейный цех» строить!

Нет! Без Бугра никак…

Больше всех порадовал фельдшер по прозвищу «Коновал» — на него же и, было большинство жалоб… Он, по моему наущению, развил такую бурную деятельность! Ну, прям, не ожидал от него. Я ж, «в нагрузку», назначил его санитарным инспектором и, как надо «проинструктировал», то есть — нагнал жути про его обязанности… Ну, больше прикалываясь! Он же, принял всё за чистую монету и, взялся за дело всерьёз.

К примеру, каждую неделю — в субботу, Коновал проверял всё население на вшивость. Если, находил вшей у взрослого мужика — бил морду взрослому мужику… Если, находил вшей у замужней бабы, бил морду её мужу — взрослому мужику… Если, находил вшей у детей — бил морду… Их родителю. Взрослому мужику — то, есть…

Кроме того, Коновал периодически обходил домашние сортиры и, если находил их в запущённом состоянии — то мог и, головой макнуть… По, крайней мере, так говорили. «Макал» ли, он на самом деле или нет, я не знаю… Никто, пока не жаловался — кто ж, признается?! Население Солнечногорска панически его боялось — даже больше, чем Му-му и, просто помешалось на чистоте и дезинфекции…

Постоянно — несколько раз в день, бывало, Коновал следил за чистотой в столовой… Мог какую-нибудь повариху или подавальщицу — за грязный передник, например, на земляные работы направить… На недельку.

Коновал своей властью добился, чтоб в общественную баню был назначен парикмахер или, цирюльник — по-здешнему. Нашли такого из вновь прибывших… И, теперь все мои здешние мужики были более-менее опрятно пострижены, побриты — кто не носил бороду и, с нормально обрезанными ногтями. У меня до этого просто руки не дошли, хотя мне очень неприятно было наблюдать — как какой-нибудь, заросший буйной гривой взрослый мужик, из «моих», грызёт свои отросшие ногти! Ибо, у него нет даже элементарного ножа — а, ножниц у него, вообще, отродясь никогда не бывало…

Кстати, Коновал со своим помощником Степаном — ну тем, что Помельче, за две недели излечил всех от чесотки! Правда, практически ведро мази ушло — что я «оттуда» принёс…

Что, сцуко, просто поражало, Коновал при том — при всём, постоянно был «синий»! Как нарисовал его психологический портрет Женька Мозгаклюй:

— У него два основных состояния: бухой и даттый… И, ещё целая гамма промежуточных. Где берёт, непонятно… Спирт, что ему выдаётся на меднужды, вроде не весь выпивает. С такого количества, так не посинячишь… Такое ощущение, что спирт сам в его теле образуется — из простых ингредиентов, как у одного из героев Брэдбери! И, пох ему всякие там аномалии Пустоши… Короче, не человек, а загадка для психолога. Но, дело своё туго знает и его — дело, делает!

Ну, хоть на этом фронте полный порядок. Сам же Мозгаклюй, я заметил, очень мало курить стал, если сравнивать с былыми временами… Сначала думал — сигареты кончаются, поэтому экономит, потом понял — нет. Влияние Солнечной Пустоши!

Три дня я пробыл в Солнечногорске и, восьмого февраля мы втроём перешли обратно в своё время… Хотели перейти с утра, чтоб на Новый Год попасть свежими — мы же, нарисуемся в своём времени около шести часов вечера тридцать первого декабря. Но, что-то не спалось, почти всю ночь проговорили на всяческие темы, анализируя что сделали и, планируя, что ещё нам предстоит сделать…