Раяд

XXVII

Кроня и Костя сидели за столом на кухне Крониной квартиры. Сначала вроде хотели выпить, но почему-то желание быстро пропало. Теперь гоняли чаи и беседовали «за жизнь». «Беседовал» в основном Кроня, которому наконец удалось найти собеседника, готового выслушать все его жалобы без скептической усмешки. В соседней комнате мирно спал отец Крони, Николай Алексеевич – ничего серьезного, слава богу, у него не нашли. На всякий пожарный ему промыли желудок и посоветовали воздержаться от курения, алкоголя и жирной пищи, что немало позабавило старика – он и без того давным-давно не пил, не курил и воздерживался от соленого и жирного, хотя бы потому, что год назад пережил микроинсульт.

– А в общем, слава богу, что обошлось, – сказал Кроня и отхлебнул горячего чая, – а то я прямо перепаниковал. Спасибо за «скорую».

– Да не за что, – ответил Костя, выстукивая из пачки очередную сигарету.

После разговора с Генычем и Крониного рассказа о своих злоключениях на душе у него было муторно. Нет, Геныч не убедил его своим красноречием, но легче от этого не было. Выходило, будто Костя сам себе противоречит. «Если мне их не жалко, – думал он, – то какого хрена я здесь вообще делаю? И кого от кого защищаю? Если не русских от чужаков, то, выходит, чужаков от русских. Но, в конце концов, это право людей иметь в пределах своей территорию ту власть, которая им больше нравится. И что у меня тогда здесь за роль? Борца за права человека в Третьем Рейхе? Но это уж совсем глупо. В Чечне я хотя бы номинально боролся против боевиков, хотя ясно, что против чеченов. Но будь я чеченцем, то моя роль сейчас сводилась бы к тому, чтобы защищать русских в Чечне от коренного населения Ичкерии. А я себе даже не очень-то представляю такого чеченца. Его бы свои же, наверное, за яйца повесили за такую правозащитную деятельность. Как ни крути, маразм какой-то. Хотя, если взять Кроню, например, то я могу предположить, что защищаю его как представителя интеллигенции от оголтелого национализма. Но в таком случае я выполняю план Геныча. То есть признаю изначальную правоту этого вырвавшегося из бутылки джинна, но пытаюсь пресечь его крайности. И тогда о чем же я вообще спорю с Генычем?»

Костя поискал глазами, куда можно скинуть сигаретный пепел, и Кроня услужливо поставил на стол пепельницу.

– Значит, расследуешь дело? – спросил он.

– И да и нет, – ответил Костя, затягиваясь. – Точнее, расследую, но не только это. Я вообще пытаюсь понять, что здесь происходит.

– А что тут непонятного? – возмутился Кроня, – Наводят какой-то порядок и бьют всех подряд. Фашисты гребаные. Лучше б я в Казахстане остался, черт бы их всех побрал.

– Ну, тебя пока никто не бьет.

– Уж лучше б били, а то живешь как на пороховой бочке. Я когда уезжал, все еще вроде тихо было, а теперь.

Кроня с досадой махнул рукой и отвернулся.

– Может, ты и прав. Тут вообще-то какая-то акция намечается.

– Ну вот, – вздохнул Кроня, – значит, теперь точно бить будут.

– Не уверен. А чем, кстати, твой отец занимался?

– Историк.Я же тебе говорил.

– А, да. Наяды.

– Раяды, – поправил его Кроня. – Вообще-то тебе было бы интересно послушать, благо голова у него ясная.

– Послушаю. Разгребусь с делами и послушаю. А ты-то чем заниматься собираешься?

– Да фиг его знает. Вот предлагают войти в КБ – тут торговый комплекс строиться будет.

– Где это?

– Да недалеко тут. Ресторан «Кавказ» знаешь? Ну вот его под снос, а вместо него огроменный комплекс.

– Интересно, – сказал Костя задумчиво. – А ведь ресторан-то работает.

– Пока работает, но там уже вроде все решено. Да чего сейчас говорить? Пока все на словах. Так… эскизики, наброски. Хотя, если будет стоящая команда и солидные деньги, все зашуршит. Только как мне здесь жить, вот вопрос.

– Вопрос, – эхом отозвался Костя и поглядел на часы.

– Торопишься, что ли? – удивился Кроня.

– Нет-нет, это я так… просто время проверил.