Раяд

ИЗ ЗАПИСКИ И. СТАЛИНА к Г. ЯГОДЕ

10 декабря 1934 года

Т. Ягода!

Просмотрел присланные вами документы. По всем пунктам согласен. Убийц товарища Кирова следует расстрелять как бешеных собак. Сейчас не время проявлять преступную мягкотелость и буржуазное малодушие.

Что касается второй части вашего письма.

Профессорам Гречанинову, Ревману и Бирнбауму следует указать на их ошибки и доказательно объяснить, в чем их заблуждения. Они как советские ученые должны, наконец, понять, что в своих откровениях слегка перегнули палку. Полагаю, их необходимо немного проучить.

И. Сталин

ИЗ ЗАПИСКИ И. СТАЛИНА к Г. ЯГОДЕ

22 декабря 1934 года

Т. Ягода!

Один мальчик-пастух несколько раз в шутку кричал «Волки!». К нему приходили на помощь, но волков не было. Когда же волки действительно появились, мальчику никто не поверил. И волки съели мальчика. Вы, товарищ Ягода, напоминаете мне этого мальчика. Вы так часто кричите «Шпионы!», что, когда появятся настоящие шпионы, советский народ вам не поверит. И не придет к вам на помощь. Подумайте об этом.

Почему расстреляны профессора Гречанинов, Вайсман, Бирнбаум, а вместе с ними арестована вся кафедра исторического факультета МГУ? Что за безобразие?! Не кажется ли вам, товарищ Ягода, что слова «доказательно объяснить» и «немного проучить» не совсем соответствуют глаголу «расстрелять»? Давайте будем внимательнее относиться к словам. Иначе мы скоро начнем сажать и расстреливать совсем невинных людей. А это возмутительно и недопустимо. Остальных же арестованных профессоров следует все-таки хорошенько проверить. Думаю, вы могли бы провести с ними небольшую воспитательную работу в вашем учреждении. Не сомневаюсь, это пойдет им только на пользу. Раз они оказались в тюрьме, значит, было за что. Дыма без огня не бывает.

И. Сталин

А. ПЕРЕВЕРЗИН – Е. ВИНОГРАДОВУ

20 декабря 1934 года

Дорогой Евгений Осипович,

пишу в растрепанных чувствах и несколько сумбурно. Почти вся кафедра истфака арестована по обвинениям во вредительстве, соглашательстве, национал-уклонизме, оппортунизме, попутничестве, примиренчестве, приспособленчестве, политической близорукости и еще черт-те в чем – я по-прежнему ничего не смыслю в этой тарабарщине. Но все эти люди были коммунистами до мозга костей, если угодно, верными ленинцами! Я чудом избежал ареста, ибо буквально за неделю до этого уволился из университета по собственному желанию, решив целиком посвятить себя научной работе. Хотя совершенно не понимаю, насколько моя работа вредна или полезна советской власти – я никогда не рассматривал науку с политической точки зрения. Теперь же, куда ни копни, каждое слово в науке ли, в искусстве ли должно быть сначала согласовано с «компетентными органами» на предмет верности идеям ленинизма. До сих пор единственным компетентным органом я по наивности считал свой собственный мозг, если не говорить о высших сферах. Но пример с профессором антропологии Романовым заставляет меня думать иначе. Стоило ему заикнуться на одной из лекций о том, что труд – не единственный фактор, который сделал из обезьяны человека, как его обвинили в двурушничестве, групповщине, беспринципности и перерожденчестве. Цитирую по памяти заявление, которое сделал на заседании специальной комиссии ее председатель Кобелев: «Эта гнусная выходка с позволения сказать профессора с подозрительной фамилией Романов еще раз указывает нам на то, что наш враг не дремлет и некоторые троцкистские прихвостни с белогвардейским прошлым, такие, как вышеуказанный товарищ, хотя слово "товарищ" я бы в данном случае не употреблял, еще отравляют своим присутствием нашу жизнь. Похоже, их гнусное белогвардейское прошлое нет-нет, да и дает о себе знать». Во-первых, совершенно непонятно, как «троцкизм» Романова сочетается с «белогвардейщиной». Во-вторых, все «белогвардейское прихвостничество» Романова заключалось в том, что в 1918 году его мать выходила какого-то раненого поручика (сам Романов в этот момент находился в экспедиции на Урале). Выздоровевший поручик, видимо, в знак благодарности, обокрал его мать, вынеся из избы все иконы и уведя единственную корову. Об этом эпизоде Романов со смехом сам рассказывал всем подряд (и Вашему покорному слуге). Теперь же, как выясняется, это «гнусное белогвардейское прошлое» ему аукнулось.

Сейчас Романов арестован и сослан куда-то на Север.

И все-таки, и все-таки.

С любовью и уважением,

А. Переверзин

А. ПЕРЕВЕРЗИН – Е. ВИНОГРАДОВУ

20 декабря 1934 года

Дорогой Евгений Осипович,

я чрезвычайно благодарен Вам за то, что Вы в свое время посоветовали мне обратиться к Шестакову. Он действительно оказался высококлассным специалистом, ведь именно благодаря ему нам удалось пролить свет на некоторые обстоятельства жизни и исчезновения раядов.

Вы были правы, когда посоветовали обратить внимание на появление в Раяде Святополка Спасителя. Дело, похоже, обстояло так. Раяд изначально был неким плавильным котлом («хоть с виду беспорядок, в нем свой порядок есть») – отсюда и разнообразие обнаруженных нами предметов утвари, торговли и ремесел. Дела в тот период у раядов обстояли не хуже и не лучше, чем у многих тогдашних племен, однако когда появился Святополк, то он первым делом попытался обратить внимание раядов на иноземцев, которых в то время действительно было чрезвычайно много. Именно под его влиянием и прямым руководством раяды решили, что настал момент улучшить свое благосостояние путем ограничения, а затем и прямого выдворения чужестранцев за пределы Раяда. Отсюда и прозвище Святополка – Спаситель. Огнем и мечом еще недавно мирные и смирные раяды начали разгонять всех, кого считали чужими. Вскоре практически все иноземцы были выдворены или уничтожены физически. И тут меня занимают еще два имени, которые всплыли при дешифровке рун, найденных в Раяде: первое имя – это торговец Владияр, второе – некто Благолюб. Владияр, который целиком поддержал Святополка, похоже, не только не пострадал от бесчинств, устроенных раядами, а даже обогатился, поскольку быстро прибрал к рукам многое из того, что было брошено бежавшими из Раяда иноземцами. Что же касается Благолюба, то он в этот сложный период проявил себя как наиболее безжалостный и непримиримый воин. Именно с его подачи действия раядов (бывшие поначалу жесткими, но последовательными) постепенно приняли агрессивный, кровавый, а главное, непонятный характер. О дальнейшей судьбе Благолюба и Владияра мне пока ничего неизвестно. Но их исчезновение смущает меня меньше, чем внезапное исчезновение Святополка и последовавший за этим упадок Раяда. А главное – обилие захоронений традиций отнюдь не праславянских, относящихся явно ко времени исчезновения Раяда. Какая между ними связь, я пока понять не могу. Если все иноземцы были изгнаны, откуда взялись все эти захоронения? Да еще в таком количестве.

Теперь относительно русской государственности. На сей счет существует, как Вы знаете, две теории: норманнская и антинорманнская. Первая гласит, что варяги были фактически скандинавами, вторая – что они происходили из западно-славянских земель. Рюрика называли то немцем, то шведом, то просто помором. Я же смею предположить, что с приходом Святополка Спасителя и изгнанием иноземцев развитие жизни в Раяде приняло такой благоприятный оборот, что раядам стало тесно, и они поспешили распространить свое влияние и на другие народы. В таком случае в Новгород пришли вовсе не немцы или западные славяне, а жители северо-восточной Руси, то есть раяды. Это был небольшой раядский род, именуемый юриковичами, поскольку жили они на открытом пространстве, проще говоря – на юру. Именно они и отправились в путь, как миссионеры в Южную Америку. В Новгороде их приняли как иноземцев, хотя еще у Ломоносова написано, что говорил Рюрик на «славенском» языке. Сами же юриковичи свое происхождение скрыли, ибо раяды считались племенем маленьким и не особо авторитетным, тем более в государственных делах. Появление же буквы «р» в имени объясняется только тем, что таким образом род юриковичей хотел сохранить свою принадлежность к племени раядов. Но это, конечно, только теория.

И все-таки, с чего начался упадок раядов и откуда такое количество поздних иноземных захоронений? Вот два вопроса, которые меня терзают.

Удастся ли мне завершить начатое, не знаю. Единственное, что меня радует, – это появление учеников и, надеюсь, продолжателей моего дела.

С любовью и пожеланием всех благ, вечно преданный Вам, А. Переверзин