Раяд

XXIII

Разбирин сдержал слово – буквально на следующий день Костя получил все, что запрашивал, а именно информацию по Оганесяну, Хлыстову и истории района. Костя распечатал ее на принтере и ужаснулся. Материала было так много, что голова шла кругом. Одна только биография Оганесяна, набранная убористым шрифтом, занимала два десятка страниц. Она пестрела то русскими, то армянскими фамилиями, какими-то бесконечными родственниками, друзьями, многочисленными девушками, женами и даже внебрачными детьми.

«Кудряво жил», – думал Костя, барахтаясь во всем этом многообразии бурного оганесяновского прошлого. Но при ближайшем рассмотрении все оказалось довольно пресным. Место рождения – Воронеж. Там же детсад номер 5. Там же школа номер 14. Потом переезд в Москву. Первые романы, первая женитьба, кооперативная квартира в районе Волоколамского шоссе, первые «Жигули», учеба в школе КГБ, изучение бирманского языка (ничего себе, а такой есть?), развод, продажа «Жигулей», покупка подержанной иномарки, снова какие-то девушки, снова женитьба, карьерный рост, снова развод, снова девушки, снова женитьба. Никаких нареканий, никаких нарушений. Образцовая анкета, если не считать патологической слабости Оганесяна к женскому полу. Но даже алименты первым двум женам Оганесян платил исправно.

Неожиданно Костя почувствовал непреодолимое желание зевнуть, но при зевке челюсть свело так, что он, чертыхаясь, отчаянно зашевелил ею, стараясь быстрее привести мышцы в норму. «Господи, ну и что это мне дает?» – подумал он. Отложив материалы по Оганесяну, он перешел к делу Хлыстова.

Тут все было в сто раз «кудрявей». Хлыстова метало, как щепку в бурном море. Вначале все шло гладко: место рождения – Москва, детсад на Аэропортовской улице, но потом родители стали переезжать с места на место, и маленький Хлыстов менял школу за школой, 54-я, 62-я, 3-я с английским уклоном, 54-я, 151-я. Наконец, уф! Островок стабильности. Институт. Затем окончание, стажировка, работа и быстрый карьерный рост. Потом Хлыстова начало мотать по разным работам в разных округах. Появились какие-то заработки на стороне – ничего криминального, но в биографии сотрудника МВД это было уже само по себе подозрительно, тем более учитывая те сомнительные времена. Последней работой на стороне у Хлыстова, дослужившегося к тому момента до подполковника, была работа внештатного юрисконсульта в какой-то однодневной фирме. Стоп. Подполковника Хлыстова? Очень мило. И когда же сей подполковник стал майором? Костя побежал глазами, перепрыгивая со строчки на строчку.

Но сколько Костя не вглядывался, этот поворотный пункт в карьере майора никак не освещался. С 2004 года биография Хлыстова, до этого такая подробная и полная, вдруг начала как будто заикаться – в ней то и дело возникали какие-то пробелы, провалы, пропуски. Ясно было одно – с 2007 года он снова был майором Хлыстовым, работающим в том самом отделении милиции, которое недавно и посетил Костя. Но что происходило с Хлыстовым до того, понять из документов было затруднительно. «Что за фигня?» – думал Костя, переворачивая страницы. Складывалось ощущение, что либо Хлыстов периодически уходил в длительные запои, на время которых его биография делала остановку, либо. Либо материал по Хлыстову задним числом умело подчищали. «М-да, – хмыкнул про себя Костя, – надо будет просить собрать информацию с нуля».

На столе запищал мобильный телефон, напоминая о том, что пора идти забирать Ленку. Костя посмотрел на часы. Но пока оставалось еще несколько свободных минут, он разложил перед собой последнюю стопку – материалы по району. Что он там искал, он и сам не знал. Скорее всего, просто хотел какой-то общей информации, но чем больше он вчитывался в сухие факты, тем больше удивлялся. Строительство началось в конце 80-х. В начале 90-х большая часть микрорайона была застроена и заселена. Район был достаточно бедным, но потом открылись первые бары, казино, начались бесконечные переделы собственности, стрелки, разборки, братки и дальше по списку. С ростом криминала росло, как ни странно, и благосостояние района – видимо, кто-то наверху имел совесть и что-то вкладывал в общее дело. После этого район очистился от группировок, сомнительных бань, публичных домов и казино, однако им на смену пришли рынки и ларьки, и все превратилось в один сплошной базар.

В итоге в 2006 году префектом стал Красильников. Хозяйственник он, видимо, был неплохой, так как район на глазах стал превращаться в один из самых пристойных в Москве, если бы не события 2008 года, когда жители стали выражать националистические настроения. Однако это не только не помешало району развиваться в сторону экономического благополучия, но и даже позволило прибавить темп. Во всей этой длинной истории Костю смущало только одно – какое-то странное, почти фаталистичное отношение жителей района ко всем переменам, происходящим с ними. Объяснить логически свое смущение Костя не мог, но картина представлялась ему такой: люди жили в одной обстановке, нисколько не сетуя на свою судьбу, и даже можно сказать, приветствуя ее (это он почерпнул из приложенных к документам соцопросам того времени), затем власть и обстановка менялись, и все начинали проклинать прошлое, радуясь настоящему. Затем история повторялась. И чем больше Костя влезал во все эти факты, тем меньше он понимал логику происходящего.

Звонок в дверь заставил его вздрогнуть и оторваться от материалов.

«Кто это? – подумал он, выключая компьютер и убирая распечатанные документы в стол. – Может, Ленка? Вдруг их раньше отпустили? А почему не позвонила?»

Он засуетился и побежал к двери. Там он глянул в глазок, но видимость была не ахти.

– Кто там? – спросил он, опустив голову, словно так ему было проще расслышать ответ.

Одновременно он тихо вытащил из висящей у двери кобуры «Иж» и тихо сдвинул флажок предохранителя.

– Константин, это сосед, – раздался мужской голос из-за двери. Голос звучал нервно и несколько неуверенно, словно мужчина сомневался в своем «соседстве». – Мне помощь требуется. То есть не совсем мне. Ну, в общем… помощь.

Костя приоткрыл дверь, держа правую руку с пистолетом за спиной.

Перед ним стоял Кирилл.

– А-а! Кирилл-Кроня, который мусор по ночам выбрасывает, – улыбнулся Костя.

– П-п-понимаете... – заикаясь от волнения и даже как-то отшатнувшись назад, ответил тот, – вы... в медицине разбираетесь?

– Слушай, давай на ты – не люблю я, когда мне выкают.

– Хорошо... У вас... у тебя нет чего-нибудь... блин... вы... ты в медицине что-нибудь понимаешь?

– Ну немного – когда-то курсы по оказанию помощи проходил.

– Отлично, – обрадовался тот.

– Да нет, – замялся Костя, – я так… первую помощь могу оказать. А что случилось-то?

– Да вот... когда у человека болит в животе... и спине... ничего не помогает...

– Да у кого болит-то? У тебя, что ли?

– Да… то есть нет, не у меня.

– А у кого?

– У отца моего.

– Ну так вызови «скорую», тут же больница под боком.

– Ну да.

Кроня вдруг замолчал и странно посмотрел на Костю.

– Ты чего? – удивился Костя.

– Слушай, а может, глянешь все-таки? Может, ничего страшного?

– Блин! Ну давай гляну.

Костя заправил пистолет в задний карман, прикрыв сверху рубашкой. Затем вышел из квартиры, запер дверь и пересек лестничную клетку вслед за Кроней.

– Нет, все-таки хорошо, что вы… ты дома оказался, – продолжал удивляться Кроня. – Вот сюда проходи.

Костя прошел по кишке коридора и наконец попал в спальню. На кровати лежал мужчина лет семидесяти. В его внешности было что-то неуловимо восточно-азиатское, но определить это «что-то» было сложно – он не был ни раскос, ни скуласт – лицо как лицо.

Мужчина часто дышал, водя рукой по груди и животу.

– Здравствуйте, – кивнул Костя, присаживаясь на край кровати. – Как зовут отца? – повернулся он к нервно кусающему губы Кроне.

– А? – встрепенулся тот. – Николай Алексеевич, – тихо добавил он и снова принялся кусать губы.

– Ну что, Николай Алексеевич, – улыбнулся Костя старику, – показывайте, где болит.

Тот показал на грудь.

– Прижало, сил нет, – добавил он, морщась от боли.

– Пьете-курите?

– Когда-то, – тяжело выдохнул тот, – сейчас уже нет.

– Ну что там? – нетерпеливо встрял Кроня.

– Ложитесь-ка на бок, – сказал Костя старику, проигнорировав Кронину реплику.

Николай Алексеевич с трудом повернулся на бок. Костя положил ладонь левой руки тому на спину, нащупывая очаг боли, а затем стал постукивать пальцем правой руки по ладони левой.

– Здесь больно?

Старик замотал головой.

– А здесь?

– Да… вот здесь.

– А когда началось?

– Да вот вчера, – Николай Алексеевич говорил отрывисто, как будто что-то давило ему на грудь. – Думал, перетерплю, да прямо мочи нет.

– Тошнило?

– Да… немного.

– Что ели?

– Да не помню. Курицу жареную вроде.

– Это зря, конечно. Пили?

– Да куда ему пить? – снова встрял Кроня. – И так весь больной.

– А какие таблетки принимали?

– Ну там, ношпу… уголь ел.

Старик посмотрел на Кроню в поисках подсказки, но тот только озабоченно кивал головой.

– Не помогло? – обратился Костя сразу к обоим.

Сын и отец замотали головами, словно спортсмены в синхронном плавании.

– Я, конечно, уже ни хрена не помню, – сказал Костя, – да и что у нас там было? Общий курс, первая помощь, но… смахивает на панкреатит. Надо «скорую» вызывать. С этим шутить не надо, дней пять потерпит, а потом может быть поздно.

– Черт! Черт! – заметался Кроня.

– Да чего ты переживаешь? – удивился столь бурной реакции Костя, вставая с кровати. – Может, и не панкреатит вовсе, а что-нибудь желудочное, гастродуоденит какой-нибудь. Вызови «скорую», ничего смертельного. Сделают анализы, капельницу поставят. Послезавтра будет огурцом. Лед есть?

Кроня кивнул.

– Ну, для начала положи ему льда в пакете на грудь. А потом приедут и.

– Можно тебя на секундочку? – неожиданно зашипел Косте Кроня и жестом позвал за собой.

Костя удивленно проследовал за ним в коридор.

– Кость, – сказал Кроня, нервно стреляя глазами по сторонам, – слушай, у меня сейчас вроде как и выбора нет. Мне просто больше некому довериться. А ты… не знаю, может, я в людях ни хера не понимаю, но ты какой-то… нормальный.

– Ты о чем?

– Погоди, не перебивай. Лучше скажи, что у тебя здесь за дело.

– В смысле?

– Ну, ты же сам сказал, мол, тут квартиру снимаю временно.

Костя пожал плечами:

– Долго объяснять.

– Понятно. А пистолет тебе зачем?

Костя резко хлопнул себя по заднему карману джинсов – черт! Часть рубашки вместе с дулом пистолета оказалась заправленной в карман. Рукоятка нагло торчала наружу.

«Может, оно и к лучшему, – подумал Костя, – какой-никакой союзник в этом деле не повредит, а Крони год не было в районе, значит, он вне всяких подозрений и структур».

– Ты про убийство в вашем районе слышал? – спросил он, глядя Кроне в глаза.

– Читал. Какого-то Ашота завалили.

И вдруг, видимо, осененный ужасной догадкой, хрипло добавил, отшатнувшись:

– Это ты его!

– Упаси бог, – поморщился Костя. – Я просто… ну… расследую это дело. Ну и не только это. Но это между нами.

– А-а… – облегченно выдохнул Кроня. – Ну слава богу, наконец-то на район обратили внимание правоохранительные органы.

– Ты за этим меня в коридор вызвал?

– Нет, – покачал головой Кроня. – Просто… мне бы хотелось иметь кого-то, кому я здесь мог бы доверять. Тебе могу?

– Можешь.

– Мне тоже так показалось. Тогда… пойми. Не могу я «скорую» вызвать.

– Почему это? – удивился Костя.

– Господи, Костя! Разуй глаза! Ты вообще, что ли, не видишь, что здесь творится?

– Допустим, что-то вижу.

– Мой отец… нерусский. Точнее, он, конечно, русский, но фамилия у него Аринбеков, да и внешность подхрамывает.

– Ну и что?

– Как это «ну и что»? – взвился Кроня. – Ты вообще на какой планете живешь? Если я сейчас «скорую» вызову, то приедет наша, местная… и в больницу местную отвезут. Если вообще отвезут! А там и лечить не будут, если вообще примут. Да меня даже на прием в медицинский центр с фамилией не пустили, а у меня спина ныла, пришлось переться в другой район. Еще и в сберкассе. А тут отец. Не спина, конечно, но фамилия… и внешность.

Кроне хотелось рассказать так много, что он начал путаться.

– Подожди, – замотал головой от обилия информации Костя. – Его что, не примут в больницу из-за фамилии?

– Ну да, – выкрикнул Кроня, радуясь, что хоть кто-то его понял.

– Но это же противоречит всем законам.

– Ха! – театрально хохотнул Кроня. – А то я не знаю! Только срать здесь все хотели на эти твои законы. У меня спина, например.

– Да погоди ты со своей спиной, – перебил его Костя. – Ну давай возьмем тачку, отвезем его в другую больницу.

– Да не примут без «скорой» в больницу! Ты ж знаешь, у нас, хоть на пороге помирай, в больницу возьмут только если вызов есть. Я ж не могу просить, чтоб «скорая» была из другого района, а здесь у нас все повязаны. Ты что, не понимаешь? Да и стар он для таких транспортировок. Родственница привезла – еще ничего был, а сейчас вообще расклеился.

Костя хмыкнул и задумчиво почесал подбородок.

– А может, частную какую найти?

– Это которые по пятьсот долларов в день? Где я найду такие деньги? Мне там недоплатили, здесь за уход отца заплатил. А еще же медикаменты нужные постоянно. Слушай, – взмолился Кроня, – может, у тебя какие-нибудь знакомые врачи есть, а? Я тебе по гроб жизни буду благодарен.

– А обратно как его привозить будешь?

– Ну, уж там придумаю что-нибудь. Суну взятку «скорой». Ночью подвезем. Лучше бы, конечно, чтоб здесь посмотрели.

– Блин… ладно. Найду я тебе «скорую». Или врачей каких-нибудь. Подожди.

Костя вышел на лестничную клетку и достал мобильный.

– Алло, Василий Дмитриевич. Извините за внезапный звонок. Васильев говорит. Да срочно, срочно. Стал бы я несрочно звонить.

Краем глаза он взглянул на часы – черт! У Ленки-то уже все уроки закончились.

Договорившись с Разбириным насчет врачей, Костя вернулся к Кроне.

– Ну что? – встревоженно спросил тот.

– Все нормально. Сиди, жди. Скорее всего, заберут его для анализов, и если ничего серьезного, вернут через день-два. А может, и здесь посмотрят. Только ты это. Об этом никому не говори, мало ли.

– Да кому мне говорить? – отмахнулся Кроня. – Я, кроме отца, уже ни с кем и не говорю.

– А чем отец твой занимается?

– Сейчас уже ничем, – вздохнул Кроня. – А вообще… он – историк. Специалист по праславянским племенам. Всю жизнь изучает то, чего нет. И даже еще хуже.

– Что ж может быть хуже? – удивился Костя.

– Хуже может быть то, что то ли было, то ли нет.

– Это как?

– Ты слышал что-нибудь о раядах?

– Нет, – признался Костя.

– А он слышал, – усмехнулся Кроня. – Будет интерес, спроси – он тебе с удовольствием расскажет.

– Ну что ж, – неуверенно потоптался в дверях Костя, – ладно. Вечерком, может, и загляну. А сейчас, ты извини, мне дочку надо из школы забирать.

Кроня кивнул головой и, Костя, не дожидаясь лифта, побежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Закрыв дверь, Кроня стал ждать «скорую». Пару раз он зашел в спальню к отцу узнать, не лучше ли тому, но старик только морщился и мотал головой.

«Дай бог, чтоб обошлось, – думал Кроня, то садясь на стул в прихожей, то вставая и переходя на кухню. – А главное, как удачно, что Костя дома оказался, другие-то соседи, может, меня бы и на хрен послали. Нет, надо рвать из этого района. А куда? Продавать квартиру, покупать квартиру. А я, между прочим, здесь вырос. Бред какой-то. Да и что с отцом будет? А главное – комплекс здесь строят, и я вроде как в деле. И живу прямо рядом с объектом.»

Дальше Кронины мысли пошли по нарастающей и постепенно перешли, как это часто случается у интеллигентных людей, от испуга и подавленности к агрессии и даже вызову.

«А почему, собственно, я должен уезжать?! – мысленно наседал он на невидимого противника. – Я что здесь, чужой, что ли? Да я, может, самый что ни на есть русский! Я, может, сам – соль земли, мать вашу! Это вы сейчас горазды вопить. Но я-то все понимаю. Сначала приметесь за нерусских интеллигентов, потом за русских интеллигентов, потом вообще за всех, кто больше вас знает. Вам локоть дай, вы руку откусите. Да мой отец, если хотите знать, знает всю сраную историю вашей сраной страны в сто раз лучше вас! Хотя… стоп. Почему "историю вашей страны"? Выходит, я все-таки себя как-то от них отделяю? Ну нет! В смысле, он знает всю сраную историю нашей сраной страны лучше вас всех». Тут Кронины мысли, заметавшись, уперлись в стенку черепа. «Нашей сраной страны» звучало как-то нехорошо и неуклюже. Вроде как теперь ему уже не только люди в данном конкретном районе, но и вся страна не нравится. Окончательно запутавшись, Кроня сделал себе чаю и сел ждать «скорую».