Рассказы. Том 3. Левша Фип

Лошадь Левши Фипа

Когда я заглянул в забегаловку Джека, ресторан был почти пуст. Толпа, собирающаяся на завтрак, исчезла, а толпа, собирающаяся на обед, так и не появилась. Джек принял мой заказ, и я откинулся на спинку стула. В углу за пустым столиком сидел официант с ребенком, очевидно, его маленьким сыном. Он, по-видимому, делал все возможное, чтобы научить мальчика нескольким профессиональным секретам. Во всяком случае, официант Джека читал ему алфавит. Я прислушался.

- «А» - это аппетит, ты подходишь к столику, чтобы накормить клиента. «Б» - это бикарбонат, когда здесь обедаешь, он тебе нужен. «В» - это…

Я перестал слушать и обернулся. Кто-то похлопал меня по плечу. Я моргнул и вздрогнул.

- Левша Фип! - ахнул я. Левша Фип был из тех, от кого и впрямь можно было содрогнуться, особенно по утрам. Его лицо было бледным, как чашка кофе Джека. Круги под глазами напоминали пончики. Что еще хуже, костюм Фипа был разорван в клочья. Когда-то он был весьма кричащим, но сейчас от этого крика остался только шепот. Фип споткнулся о стул и рухнул на стол. Я изо всех сил старался скрыть свое удивление.

- Доброе утро, - сказал я.

Глаза Фипа полезли на лоб.

- Вот оно что! – пробормотал он. - Я подозревал это с самого начала. Неудивительно, что все так слабо и причудливо. Уже утро!

- Конечно, уже утро, - сказал я ему. - Большая желтая штука, которую ты видишь в небе, называется Солнцем. И те люди, которые бегают по улице, идут работать.

- Небо! - простонал Фип. - Работать!

- Не унывай, Левша, - сказал я. - Думаю, ты достаточно взрослый, чтобы разбираться в таких вещах.

Он простонал официанту свой заказ и откинулся на спинку стула. Время от времени он осматривал свою изодранную одежду и качал головой.

- Что с тобой случилось? - спросил я. - У тебя такой вид, словно тебя лягнула лошадь.

- Лошадь? - закричал Левша Фип. - Кто тебе рассказал про лошадь?

- Никто, - ответил я. - Просто фигура речи, вот и все. - Я выдавил из себя смешок. - На самом деле, я просто представил, что ты вернулся домой с ночной вечеринки.

- Вечеринка? - снова завопил Фип. - Кто тот умник, который болтает об этой вечеринке?

- Я только предполагаю.

- Твоя догадка очень печальна, - вздохнул Левша Фип. - На самом деле, в последнее время я очень жестко обращался с лошадью, и это причина моей нынешней переменчивой судьбы.

Его глаза загорелись. Я уловил этот сигнал и начал подниматься.

- Позволь мне рассказать кое-что об этом недавнем и неприличном деле, - настаивал он.

- Извини, Левша, у меня скоро свидание.

- Не обращай внимания на своих поспешных подружек, - проворчал Левша Фип, усаживая меня обратно в кресло. - Прошлой ночью я испытал самое странное, что когда-либо случалось со мной.

- Что ты сделал - начал говорить правду? - пробормотал я.

Но он меня не слышал.

- Да, - сказал Фип, крепко схватив меня за плечи, - то, что со мной произошло, настолько необычно, что попросту странно.

- Что странно? – не понял я.

- Само слово! - рявкнул Фип. - Жаль, что у меня нет твоего образования, чтобы я мог нормально изъясняться.

- Хотел бы я отправить тебя на Аляску, - прошептал я.

И снова Фип меня не услышал. Он разминал язык.

- Послушай и увидишь, как это тебя поразит, - сказал он.

Я прислушался. Он ударил меня прямо между глаз словесным залпом.

Вчера днем я гарцевал вниз по улице, готовясь вбежать в таверну. Вместо этого я натыкаюсь на Маккарти. Кажется, я уже упоминал об этой личности в разговоре. Маккарти очень эрудированный крендель. На самом деле он когда-то считывал счетчики для газовой компании.

- Приветствую! – говорю ему.

- Да это ж мой старый приятель Левша Фип! Как поживаешь? - спрашивает мой ученый друг. - Тебе идет розовый цвет.

- Ты ошибаешься, - говорю я ему. - Во мне нет ничего розового, кроме зубной щетки. Я как всегда на мели.

- Мне очень жаль слышать это,- говорит Маккарти. - Потому что я думал, что, возможно, смогу ссудить у тебя скромную сумму. Скажем, десять долларов.

- Давай скажем, что это безумие, - предлагаю я. - Но просто ради интереса, зачем тебе десять долларов? По-моему, консервы стоят всего четверть.

Маккарти со ртом диаметром в десятицентовик подмигивает мне, моргает и машет руками.

- Что с тобой такое? – спрашивает он. - Разве ты не помнишь, что сегодня вечером бал-маскарад?

- Маскарад?

- В точку. Большая маскарадная драка.

И вдруг я вспоминаю. Сегодня важный вечер. Раз в год все надевают костюмы и отправляются в штаб-квартиру Лиги против развлечений. Эта Лига - это что-то вроде клуба по соседству. Свое название она получила благодаря тому, что все ее члены поклялись не предаваться никаким развлечениям — таким, как контрабанда опиума, фальшивомонетничество, ограбление банков или простое или квалифицированное убийство. Конечно, нет никакого вреда в таких деловых операциях, как азартные игры или выпивка, так что ее члены довольно неплохо проводят досуг. Здесь все свои – и Болтун Горилла из бильярдной, и психиатр Зигмунд Подсознания, и вся остальная банда.

На самом деле, мне очень хочется самому пойти на эту вечеринку и назначить свидание с девушкой, только я позабыл про это. Так что я очень рад, когда Маккарти напомнил.

- Но зачем тебе десять монет? – спрашиваю я его.

- Чтобы взять напрокат костюм. Все должны приходить туда переодетыми, понимаешь?

- А где ты собираешься взять напрокат костюм?

- Ну, у Оскара, - говорит он мне. - Безработный Оскар - единственный тип в округе, у которого можно взять напрокат костюмы. Сейчас я отправлюсь в его лавку, только у меня нет зелени, чтобы заплатить за одежду, понятно?

- Ну, может быть, я смогу тебе помочь, - решаю я. - Только, боюсь, не на десять баксов. Теперь, когда я подумал об этом, мне самому нужен костюм на сегодняшний вечер.

- Уже поздно, - говорит Маккарти. – «Темпус фуи», как говорится в пословице Нам лучше поторопиться, если мы хотим упаковать себя. Ты можешь пойти со мной прямо сейчас.

Поэтому мы неторопливо идем по тротуару, пока не приходим в ломбард Оскара, который он недавно очень занятно переделал и теперь снабдил новой вывеской:

Мы входим в лавку, Оскар вытягивает подбородок в улыбке.

- Да это ж Левша Фип! – тявкает он. – А с ним печально известный бродяга и бездельник Маккарти.

Маккарти бросает на него злобный взгляд.

- Пожалуйста, не называй меня печально известным, - говорит он. – Для меня это оскорбление.

- Прошу прощения, - говорит Оскар. - И что я могу для вас сделать?

- Падай замертво, - говорит Маккарти.

Но я игнорирую болтовню и продолжаю идти к стойке.

- Сегодня вечером я иду на маскарад, - говорю. - Я не хочу, чтобы меня узнали.

- Почему бы тебе не переодеться джентльменом? – скалится Оскар.

- Мы с моим другом Левшой хотим пару старых испанских костюмов.

- Я бы дал напрокат костюмы, - говорит Оскар, - но они почти все ушли. Почти все в округе собираются сегодня вечером на маскарад Лиги против развлечений, и все уже пришли и выбрали костюмы. Не думаю, что у меня осталось что-то для вас.

- Но мы не можем пойти без костюма, - причитает Маккарти, очень возбуждаясь в своей ученой манере. - Это было бы неправильно.

- Ну, если вам что-нибудь нужно, посмотрите на остатки, - говорит Оскар, указывая на кучу грязных костюмов на столе. Некоторое время мы бродим вокруг стола. Маккарти копается в каком-то тряпье.

- Ты бы хотел стать маленькой Бо Пип? – спрашивает он меня.

Я качаю головой и кулаком.

- Как насчет хороших доспехов?

- У меня их нет, - перебивает Оскар.

- Что же нам делать? - спрашиваю я. - Нам обоим нужны костюмы. И я могу выложить только около 3 доллара 75 центов за них.

Оскар пожимает плечами. Потом смотрит на нас.

- Вам обоим нужны костюмы. И все что у вас есть это три семьдесят пять. Ну, я могу дать один костюм на двоих.

- Один костюм на двоих? Как это?

- Подождите и увидите!

Оскар ныряет в заднюю комнату, и начинает громыхать там. Через некоторое время он выходит, волоча что-то за собой.

- Боже мой, лошадь! - кричит Маккарти.

- Костюм лошади, - поправляет его Оскар. - Да, джентльмены, у меня здесь действительно необычный маскарадный костюм. Это прекрасный трюковой костюм лошади. Он состоит из двух частей, как вы видите — передние ноги и голова, и задние ноги и . . . ассоциированные с ними регионы. Один из вас оденет переднюю половину, другой – заднюю. Сложите их вместе, и у вас будет действительно прекрасная лошадь.

- Лошадь! - кричу я. - Нет, Оскар, так не пойдет! Я не хочу быть лошадью.

- Но у тебя нет выбора, - напоминает мне Оскар. - Если ты хочешь пойти на этот бал-маскарад, тебе придется быть лошадью.

- Может, я и лошадь, но мне это не понравится, - настаиваю я.

- Может, нам лучше взять его, Левша, - говорит Маккарти.

- Ну, в этой лошади вы будете выглядеть шикарно, - льстит нам Оскар. - Станете сенсацией бала. Возможно, выиграете приз.

- Какой приз – мешок овса?

- Возможно. Потому что что-то подсказывает мне, что эта лошадь была создана для вас. В этом костюме вы будете выглядеть очень естественно, правда.

Ну, я люблю лесть. Или, может быть, я просто сосунок. Но в любом случае, я отдаю деньги, и мы выходим оттуда с костюмом лошади из двух частей.

- Уже поздно, - говорю я Маккарти. - Пойдем ко мне и наденем костюм. Мне нужно пригласить девушку.

Поэтому мы идем в мою берлогу и тащим с собой костюм.

- Подожди минутку, - говорит Маккарти. - Нам нужно решить одну проблему.

- Какую еще проблему?

- Ну, кто кем будет в этой лошади?

Я никогда не думал об этом раньше, но это деликатная проблема. Мы смотрим на два конца костюма лошади.

- Я заплатил за него, - напоминаю я Маккарти.

- Это не имеет значения, - говорит он мне. - Дело в принципе.

- Для парня сзади там больше воздуха, - уговариваю я. - Можно высунуть голову из отверстия посередине.

- Ну, тогда ты - демон свежего воздуха, так что задняя часть твоя, - предлагает Маккарти.

- Но я здоровее тебя, - говорю я ему. - Тебе нужен воздух. Так что я принесу жертву, и ты сможешь стать задницей.

- Я не позволю тебе быть таким великодушным, - уверяет меня Маккарти. - Ты можешь быть задницей. Это честь, и ты действительно заслуживаешь ее.

- К черту, - бормочу я. - Мы бросим монетку.

- Орел или решка?

- Совершенно верно. Орел или решка. - Я достаю пенни и подбрасываю его. Монетка падает, как пикирующий бомбардировщик, и приземляется на ковер. Мы смотрим на нее с большим интересом.

- Решка, - Маккарти. – Она твоя.

- Да, - стону я. – Решка за мной.

- Ну, давай наденем наш костюм, - ухмыляется Маккарти. – Время поджимает.

Итак, мы надеваем коня на оба конца. Маккарти вдевает свою голову в лошадиную, плечи помещает в грудь лошади, а ноги вдевает в передние ноги лошади. Как полный костюм. И часть тела лошади торчит сзади, чтобы соединиться с моим концом. Задние лапы у меня в ногах, а хвост свисает по спине. Моя голова и руки поместятся внутри тела лошади. Но когда я хочу встать прямо, моя голова и руки торчат из костюма - так что я подобен лошади ниже пояса и человеку выше пояса.

- Засунь голову обратно, - говорит мне Маккарти, - тогда мы сможем соединиться посередине.

Поэтому мы объединяемся. Маккарти выглядывает из глазниц на лошадиной голове и осматривает нас в зеркале.

- Очень мило, - говорит он. – Очень. Ты выглядишь так естественно, Левша.

Это задевает меня, так как я полностью скрыт в своей части лошади.

- Теперь мы должны попрактиковаться в ходьбе вместе, - говорит Маккарти.

У меня дырки в животе, и ходить согнувшись, чтобы лошадь держалась, довольно трудно. Идея делать это весь вечер меня не привлекает. И это не понравится моему подруге. Она будет чувствовать себя немного отрезанной от меня. Что еще хуже, очень трудно идти в ногу с Маккарти. Мы гарцуем по комнате, и Маккарти издает пару ржаний, чтобы это выглядело натурально.

- Фу! - бормочу я. - Я не могу заниматься этим всю ночь. Внутри костюма жарко. Кроме того, я обнаружил, что сегодня на ужин ты ел чеснок.

- Мы можем расстаться на балу, - говорит Маккарти. - Хотя я знаю, что буду чувствовать себя без тебя потерянным.

- Ладно, - ворчу я. - Я собираюсь позвать девушку.

- Ну, это дело благородное! - согласен Маккарти.

Мы бежим вниз по лестнице и вверх по улице, держа костюм под мышкой, но только для практики. Наконец мы добираемся до дома этой девушки. Ее зовут Жозефина, но я называю ее «пайк», потому что она - мой сахарок. Мы подходим к ее порогу, и я готовлюсь позвонить. Потом Маккарти хлопает меня по плечу.

- Подожди минутку, - шепчет он. - Почему бы нам не удивить эту твою помидорку? Давай наденем наш серебристый костюм Хай-Хо и изобразим лошадь. Она будет очень удивлена и смущена.

- Почему бы и нет? Я пожимаю плечами. Она в любом случае увидит это.

Итак, мы садимся в коня, становимся рядом, и тогда Маккарти звонит в дверь копытом. Жозефина подходит к двери и открывает ее. Она стоит и моргает, глядя на нас.

- Никак Левша Фип, - говорит она. Это задевает меня, учитывая тот факт, что я конкретно замаскирован. Не знаю, как она меня узнала, и гадать не хочу.

- Слушай, это великолепно, - хихикает она. - Ты не мог выбрать более симпатичный костюм?

От этого мне становится легче, потому что я боялся, что Джозефина не одобрит. Но она, кажется, без ума от этой идеи.

- Как раз то, что нужно, - бормочет она. - Лошадь! Потому что я приеду как Энни Оукли, Королева западных равнин, и ты сможешь покатать меня на своей спине!

Конечно, когда она выходит, я вижу, что она одета как корова. Будучи кривоногой, она смотрится в этом наряде вполне органично. Но когда я думаю о том, как понесу ее на спине, это уже не кажется хорошей идеей. Но она настаивает, и мы присаживаемся. Она забирается сверху.

- Головокружительно! – кричит она. - Ух ты!

И вонзает шпоры мне в уши. Мы уходим. Это настоящая поездка. Я очень рад, что улицы довольно пустынны. И я еще больше радуюсь, когда мы подъезжаем к месту, где Лига против развлечений проводит этот маскарад. Потому что Жозефина - это тяжелая ноша, и она так прыгает…

- Вы, ребята, выиграете все призы, - говорит она нам, когда мы входим.

Мы с Маккарти вприпрыжку вбегаем в бальный зал и оглядываемся.

Веселье уже началось, и внутри огромная толпа. Маккарти и я разделяемся и встаем, чтобы оглядеться, каждый из нас одет в свою половину костюма. Я замечаю несколько знакомых личностей. Например, есть тусуется Болтун Горилла. Он подходит, когда видит меня, и широко улыбается.

- Как тебе это нравится? – спрашивает он, так как одет в костюм гориллы, и выглядит очень реалистично.

- Очень мило, - усмехаюсь я. - Но почему ты не одел какой-нибудь костюм?

- Но я... о, я понял! – рычит он.

- Ты считаешь себя умным, Левша. Чесал бы так языком про свой наряд. Ты выглядишь как беглец с конного завода.

- Привет, Левша, отлично выглядишь! – прерывает нас Оскар, уже успевший переодеться. На нем длинная белая ночная рубашка и Золотая Корона, в руке он держит что-то вроде комбинации морской раковины и старомодного рога виктролы.

- Кто ты и что это? – спрашиваю я.

- Я царь Крез, - говорит он мне. - Просто оделся так в знак того, что я богат. А это Рог изобилия.

Он протягивает руку и достает пригоршню фальшивых денег, которые разбрасывает по полу. Это забавляет меня, потому что единственный способ заставить Оскара расстаться с деньгами - это отрезать ему руки. На мой взгляд, кукуруза выглядит довольно банально. Внезапно я замечаю Зигмунда Подсознания. Он машет мне и подходит.

- Кем, черт возьми, ты вырядился? - ахаю я.

Психолог улыбается.

- Я ничто на свете, - говорит он. - Я - что-то в моем собственном уме. Я представляю инфантильную стадию эго. Детский эмоциональный уровень интеллекта.

Зигмунд одет в длинный нагрудник и шляпу как ребенок. Но при этом он еще курит сигару, и я замечаю, что у него под пеленками выпирает фляжка.

- Кстати, - говорит Зигмунд, - со мной гость. Посетитель. Господа, познакомьтесь с моим уважаемым европейским другом, изгнанным из Германии – герром Тоником.

Герр Тоник подходит и кланяется. Это высокий лысый ребенок в большой пурпурной мантии, расшитой звездами и полумесяцами. В одной руке он держит забавного вида трость.

- Что это за наряд? - спрашиваю я.

- Это одеяние Мага, - говорит он мне. - А это, конечно, моя волшебная палочка.

- Как мило, - подхватывает Джозефина. – Прийти в наряде мага.

Герр Тоник хмурится и пожимает плечами. Но прежде чем он успевает что-то сказать, наклоняется Горилла.

- Давайте разомнем ноги, - предлагает он.

Итак, Джозефина и Гэбфейс танцуют. Зигмунд тянет меня в угол с этим герром Тоником. Маккарти следует за нами.

- Давай выпьем, - говорит Зигмунд, размахивая фляжкой.

Маккарти вежливо кивает и вырывает фляжку из рук Зигмунда. Мы пускаем бутылку по кругу.

- Разве это не весело? - говорит герр Тоник, оглядываясь с улыбкой на своей мрачной физиономии. - Приятно видеть, как люди веселятся, да? И такие красивые костюмы!

Маккарти кивает.

- Разве это не правда? - говорит он. - Мне всегда нравилось веселиться, потому что это так забавно, особенно если хочешь насладиться развлечениями.

Герр Тоник смотрит на Маккарти, и я вижу, что он впечатлен его умом. Маккарти начинает болтать.

- Хотите кое-что узнать? - говорит он. - Когда я прихожу сюда сегодня вечером на этот бал-маскарад, я говорю себе: «Старина, разве это не напоминает тебе историю Золушки? Так оно и есть».

- Золушка? - спрашиваю я. - Что это?

Он поворачивается ко мне.

- Хочешь сказать, что никогда не слышал историю Золушки?

- Я не хожу на девичники.

- Но это сказка для детей, очень известная. Разве ты никогда не слышал ее, сидя на коленках у мамы?

- Когда много лет назад я сидел на коленях у мамы, - сообщаю я ему, - я всегда смотрел вниз и не слышал ничего, кроме звука шлепков.

Итак, начитанный болтун Маккарти рассказывает мне историю Золушки. Он использует много десятицентовых слов, но в переводе на английский это звучит так.

Когда-то давным-давно в лесу жила-была одна маленькая Золушка, и с ней не было никого, кроме мачехи, двух сводных сестер и стремянки. Другие девушки назывались сводными сестрами, потому что они всегда ходили гулять, но Золушка должна была оставаться дома и драить окна, в то время как ее старая леди и другие помидорки жили светской жизнью. Однажды они получили приглашение на вечеринку в Королевском замке. И ушли, оставив Золушку на кухне чистить картошку. Она сидит там, размазывая слезы, потому что ей не пришло приглашение на эту вечеринку, когда вдруг появляется старая карга и спрашивает, в чем причина рыданий.

Золушка рассказывает ей эту печальную историю, и старушка улыбается. Она машет рукой и превращается в красивую женщину с крыльями.

- Я твоя крестная фея, Золушка, - трубит она.

- Что за ерунда, - говорит Золушка.

- Посмотри на мою волшебную палочку, - говорит прекрасная фея. - Я собираюсь послать тебя на вечеринку, да еще с шиком. Я взмахну этой палочкой, и ты все увидишь.

Она машет палочкой, и Золушка видит, что ее одежда теперь превратилась в прекрасное вечернее платье. Еще один взмах палочки и у нее макияж. Пара волн одаривает ее шофером и новой машиной. В своих трудах Фея чуть не ломает палочку, но в конце концов умудряется даже изготовить шины для автомобиля. Золушка отправляется на вечеринку.

- Что бы ты ни делала, возвращайся к полуночи, - говорит фея. - И позаботься о своей обуви.

Потому что наряду с платьем, Золушка получает пару причудливых стеклянных туфель. Золушка обещает вернуться, и фея исчезает. Что ж, вечеринка удалась на славу. Золушка встречается с прекрасным принцем, сыном короля, и у них все складывается. Сводные сестры остаются не удел, потому что парень конкретно запал на Золушку. Но она слишком поздно вспоминает про полночь. Часы бьют. Она бежит, как черт, и теряет туфлю на выходе, но к тому времени, когда она вырывается на улицу, ее красивая одежда исчезает.

Тем временем прекрасный принц находит туфельку и выясняет, что тот, кто может позволить себе хрустальные туфельки должен иметь много бабок, и он заявляет, что женится на девушке — если сможет найти ее. Поэтому все местные девушки примеряют туфельку. Только туфля никому не подходит. Наконец подручные принца приходят домой к Золушке. Они трубят в рожок и объявляют о королевском объявлении. Итак, мачеха Золушки и ее сводные сестры примеряют туфельку, но напрасно. Тогда пробует Золушка. Конечно же, туфелька подходит идеально.

Так принц женится на Золушке. И мораль всей этой истории, кажется, в том, что вы получите своего мужчину, если у вас есть размер 16 футов.

Я думаю, что это довольно глупая история, и высказываю свое мнение вслух.

- Но это всего лишь сказка, - говорит Маккарти. – В реальности такого не бывает, запомни. Это просто выдумка.

Он делает еще глоток. То же самое делают Зигмунд и герр Тоник, которому повезло, что он не Омар, потому что он довольно вареный.

- Ты не улавливаешь ничтожности этой истории, Левша, - жалуется Маккарти. - Это просто сказка, понимаешь? И этот маскарад напоминает мне про нее. Но не думай, что я куплюсь на такие вещи и глупости.

- Ты называешь это чепухой? - говорит герр Тоник. Мы смотрим на него. – По-твоему, это чепуха? Тогда почему у меня есть такая волшебная палочка, как ты описал?

Он постукивает по своей длинной трости. Я улыбаюсь.

- Я знаю, но ты просто маскируешься, - говорю я ему.

- Что навело вас на эту мысль? Зигмунд пригласил меня сюда в качестве гостя. Я не в костюме. Это то, что я носил, когда прибыл сюда из старой страны. Я волшебник.

- Нет, - говорит Маккарти. - Ты не одна из этих фей-крестных.

Под действием выпивки и ярости герр Тоник выглядит красным, как шипучка тернового джина, и в два раза смертоноснее. Только сейчас я понимаю, какой он высокий, и какие черные у него глаза на лысом лбу. Он стоит в своем длинном одеянии, размахивая руками так, что вышитые звезды и Луны сверкают, как его глаза.

- Итак, - бормочет он. - Я не фея-крестная, а? Эйбер нихт волшебник? Я, величайший воскреситель и некромант из всех шабашей гор Гарца?

Зигмунд озабоченно хватает герра Тоника за рукав.

- Успокойся, - бормочет он. - Пожалуйста, не делай ничего опрометчивого.

Но герр Тоник отряхивается. Он поднимает свою длинную трость. С минуту я пристально смотрю на него и понимаю, что он весь покрыт резьбой — драконами, черепами и другими приятными вещами.

- Это не волшебная палочка? - кричит герр Тоник. - Хорошо, я покажу вам.

- Нет - стоп! - кричит Зигмунд.

Но уже слишком поздно. Герр Тоник отступает и поднимает палочку.

- Все можно изменить, - рычит он. - Я могу взять и изменить любого из вас. Но почему-то я думаю, что вам всем лучше быть такими, какие вы есть. Если вы действительно такие.

Я не понимаю, что он имеет в виду. Затем он взмахивает палочкой, и тут я все прекрасно понимаю. Герр Тоник размахивает палочкой на весь зал и шепчет себе под нос какие-то слова. Затем раздается крик, поднимающийся выше, чем кларнет в оркестре. Потому что люди меняются. Вернее, они не меняются. Они остаются такими, какие они есть в костюмах - только костюмы становятся реальными!

Болтун Горилла первый испытывает это на себе. Вдруг он отпускает Джозефину, с которой танцевал.

- Оооооорф! - кричит Горилла. - Аааа!

И он начинает рвать на себе костюм гориллы. Только тот не отрывается. И руки у него теперь достаточно длинны, чтобы коснуться пола локтями.

- Боже мой! - визжит моя подружка Джозефина.

- Болтун Горилла на самом деле горилла!

Тогда я смекаю, что к чему. Герр Тоник просто машет волшебной палочкой и превращает всех на балу в то, что представляют их костюмы.

Я оглядываюсь. В передней половине лошади стоит Маккарти. Только теперь он на самом деле стал передней половиной лошади. Когда я замечаю его, он начинает ржать и фыркать, и одно из его двух копыт поднимается и указывает на Зигмунда. Я смотрю на психолога. Сначала я его не вижу, а затем смотрю на землю. Зигмунд там, внизу, на четвереньках. Он ползает в своем детском костюме, выглядя очень смущенным. Он смотрит на меня и машет сигарой.

- Да-да! – шепелявит он. - Левша Фип! Ты должен что-то сделать! Останови герра Тоника, заставь его изменить людей абхатнааа! О, это узассно!

Это действительно ужасно. Люди вокруг меня кричат и показывают друг на друга. Фальшивые клоуны стали настоящими. Замаскированные пираты на самом деле бегают с абордажными саблями. Женщины, одетые как сеньориты, что-то бормочут по-испански. Полный бардак. Я наблюдаю за всем этим из-за занавески в конце зала, просто высунув голову. Жозефина подбегает ко мне, звеня шпорами.

- Ах, Левша, что с тобой? – плачет он.

- Многое, - бормочу я.

- Все изменились!

- Ты мне говоришь?

- Что ты прячешься за занавеской, Левша?

- Ничего. Мне здесь нравится.

- Но мы должны что-то предпринять. Сейчас не время для шуток.

- Не говори так! – рычу я.

- Но, Левша, все изменились!

- Я знаю, знаю! А что, по-твоему, произошло со мной?

Я выхожу из-за занавесок и даю ей посмотреть. Она почти падает в обморок.

- Ты наполовину лошадь! – задыхается она.

Это правда. Я снова смотрю на себя. Минуту назад мои голова, руки и плечи торчали из лошадиного костюма, который прикрывал мои ноги и бедра. Теперь ниже пояса я - лошадь! У меня два копыта и длинный, шелковистый хвост. Вот что происходит со мной, когда герр Тоник взмахивает палочкой. Выше пояса я человек. В остальном же похож на одного из этих кентавров в легендах, но с одним набором лошадиных ног вместо двух.

- Мы должны что-то сделать, - шепчет Джозефина. - Люди начинают сходить с ума.

- Они не единственные, - говорю я ей. - Что насчет меня? Как я могу так жить? Мои брюки мне больше не подходят. И мне, вероятно, придется нанять жокея и конюха.

Зигмунд подползает ко мне, за ним следуют Маккарти и Горилла.

- Гуррргх! - стонет Болтун Горилла.

- Иаааа! - ржет Маккарти.

- Я хошу шменить ишподнее! - шепелявит Зигмунд.

- Где герр Тоник? - кричу я, оглядываясь вокруг, поскольку не вижу его во всей этой неразберихе.

- Он сбежал! – задыхается Зигмунд. - Убежал пьочь!

- Мы должны поймать его и заставить изменить нас! - взволнованно говорит Джозефина.

- А как же все эти люди?

- Мы должны держать их здесь, в бальном зале, пока герр Тоник не вернет их в нормальное состояние.

- Как мы это сделаем? - спрашиваю я.

Тогда я вижу ответ.

Мимо, пошатываясь, проходит Оскар. Он все еще носит корону царя Креза и выглядит очень больным. Больной взгляд легко объяснить, потому что у него под мышкой большой рог изобилия. И теперь он выбрасывает настоящие деньги.

- Я не могу остановиться, я ничего не могу с собой поделать! – стонет он. - Я должен раздавать деньги.

- Хорошо, - говорю я ему. - Стой здесь, у двери, и продолжай в том же духе. Раздавай монеты. Люди будут бороться за это. Это единственный способ удержать их здесь, пока мы не найдем этого мага и не заставим его изменить нас.

- Нужно продолжать раздавать деньги?

- Ты все равно не можешь остановится. И если ты когда-нибудь захочешь остановиться, нам лучше найти герра Тоника, - говорит ему Джозефина.

Поэтому он качает головой и начинает разбрасывать монеты и купюры. Тем временем остальные направляются к двери.

- Он не мог уйти далеко, - бормочу я. - Он ведь чужой в городе, не так ли, Зигмунд?

- Да. И он так пьян, фто ему просто хофется пьойтись по улифе.

- Ну, тогда мы будем прочесывать каждый бар по соседству, пока не найдем его.

Мы уходим. Маккарти гарцует впереди. Джозефина звякает шпорами у него за спиной. Болтун Горилла неуклюже переваливается вперед, издавая обезьяньи звуки, а под мышкой держит маленького Зигмунда. Я замыкаю шествие - и речь здесь действительно про шествие, а не что-то иное, учитывая мой особый костюм, ставший неразрывной частью меня.

Мы выходим на улицу, и нам повезло, что она пуста. Вид пастушки, ведущей переднюю половину лошади, гориллы, несущей ребенка, и человека-кентавра – такое зрелище могло бы привлечь внимание. Не говоря уже об истерике.

- Там есть бар! - кричу я, заметив на другой стороне улицы «Джин-Милл». - Может, он засел там со своей палочкой.

- Мы не можем пойти этим путем, - возражает Джозефина. - У них там какие-то жутко смешные клиенты, но мы скорее ужасные, чем смешные.

- Иди одна, - говорю я ей. - Мы подождем снаружи.

Так что она идет. Мы стоим там. Очень скоро все теряют терпение. Маккарти ржет и роет копытами землю. Болтун Горилла выглядит несчастным, потому что костяшки его пальцев царапают тротуар. Зигмунд то смеется, то плачет.

- Ах, - хнычет он. - Я хочу пить!

Я тоже. Не могу не оглядываться, и всякий раз, когда это делаю, я испытываю шок. Я должен успокоить нервы.

- Ладно, - решаю я. - Мы войдем. Но мы должны вести себя

хорошо, понимаете? Маккарти, жди здесь, а Горилла останется с

тобой. Если подумать, Зигмунд тоже не выглядел бы так хорошо в

таверне. Я пойду один.

Но эта идея, кажется, не проходит.

- Ах ты, мофенник! - бормочет Зигмунд слабым детским голоском. – Мы пойдем фсе или нихто!

Я пожимаю плечами и виляю хвостом.

- Хорошо, но помните - мы должны притвориться, что все еще в маскарадных костюмах, понимаете? В очень реалистичных костюмах. Это касается всех вас. А Зигмунд должен быть настоящим ребенком. Понял?

Все кивают, и мы заходим в таверну.

Там довольно шумная толпа, и требуется минута, чтобы заметить Джозефину, стоящую у бара. Толпе требуется минута, чтобы заметить нас, и к этому времени мы уже оказываемся в конце бара, где темно.

- Видишь этого герра Тоника? - шепчу я Джозефине.

- Нет. Бармен говорит, что он был здесь минут десять назад, но сейчас его нет. Давай уйдем отсюда - ты выглядишь ужасно.

- Залезай в кабинку, - шепчу я Маккарти и Болтуну Горилле. - Я передам вам напитки. Джозефина, держи Зигмунда и помни, что он твой ребенок. Я постою с тобой у стойки. Выше пояса я выгляжу нормально, а бармен ничего не видит за стойкой.

Именно так мы и действуем. Подходит бармен.

- Что будете заказывать? – спрашивает он.

- «Том Коллинз», - говорит Джозефина.

- Сделай мне виски, - говорю я ему. - Три виски.

- Три?

- Конечно. Один для того, чтобы выпить, другой для того, чтобы выпить, а третий для того, чтобы избавиться от привкуса во рту.

Он пожимает плечами и наливает. Я передаю в кабинку два виски для наших парней, когда он не смотрит, потом пью третью порцию.

- Ого! - комментирует бармен, оглядывая мои пустые стаканы.

- Не жабудьте про детей! - лепечет Зигмунд из рук Жозефины.

- Ну конечно, - улыбается Джозефина. - Малыш хочет свою бутылочку, не так ли?

- У нас нет молока, леди, - говорит бармен.

- Молоко, чегт вошми! - кричит маленький Зигмунд. - Дайте мне глоток Дшина!

Бармен таращит глаза. Зигмунд не обращает на него внимания, достает свою старую сигару, закуривает и затягивается.

- Что это за ребенок, леди? – спрашивает бармен.

- Бутылочный ребенок, - объясняю я.

- Ты его отец?

- Конечно.

- Но он не похож на тебя.

- Надеюсь, что нет, - хихикает Джозефина.

Бармен слишком любопытен. Он перегибается через стойку, смотрит на меня и видит мои копыта и хвост.

- Елки-палки! – кричит он.

И как раз в этот момент какая-то пара случайно натыкается на кабинку, где прячутся Болтун Горилла и Маккарти.

- У меня в будке обезьяна! - кричит девушка.

- Забудь о своем парне, - отвечаю я, но слишком поздно. Ее спутник теперь замечает Маккарти.

- У меня на сиденье пьет лошадь! – кричит он.

Все посетители смотрят на нас. Я прыгаю вокруг, размахивая хвостом, потому что замечаю вышибал, надвигающихся на нас из задней части бара.

- Убирайтесь вон, уроды! - кричит бармен. - Я не знаю, кто вы и что вы, но не хочу, чтобы в моем заведении сидела банда уродов!

- А кто еще завалится в эту дыру? – спрашиваю я.

И это служит сигналом к бунту.

Очень трудно запомнить детали. Я помню, как Болтун Горилла качался на своих длинных руках на люстре и издавал такие же звуки, как Кинг-Конг после плохой ночи. Я помню, как Маккарти откусил лошадиными зубами парик бармена. У меня сложилось впечатление, что Зигмунд бегает по стойке бара и бьет людей по голове пепельницами. Я и сам был занят тем, что лягал задними ногами чьи-то лица.

Но самый большой сюрприз всем преподносит Жозефина. Она начинает швырять бутылки и стаканы в барменов, и ее выстрелы всегда точны. Понятное дело, потому что теперь она такой же хороший стрелок, как Энни Оукли. Наконец мы с триумфом выбираемся на улицу.

И бежим наутек, потому что кто-то звонит в полицию, и мы натыкаемся на патрульную машину. Через двадцать минут мы все выстраиваемся в очередь у ночного суда перед магистратом Донглепутцером. Этот тип мой старый знакомый, с которым как-то давным-давно пришлось иметь дело. Он очень мрачная личность с умом как календарь - на самом деле все, что он может говорить, это «тридцать дней» или «шесть месяцев» или «пять лет каторжных работ».

И с той минуты, как он смотрит на нас, я могу сказать, что он готов дать нам по полной. Сержант, который регистрирует нас, подходит и читает обвинения.

- Нападение и порча имущества. Хулиганство. Привлечение несовершеннолетних к соучастию. Непристойное обнажение. Ваша честь, это все работа этих людей.

Судья Донглепутцер выглядывает из-за высокого стола. Он снова всматривается, снимает очки, протирает их и надевает. Затем он снимает очки и выбрасывает их.

- Люди, - шепчет он. - Какие люди?

- Эти люди здесь, ваша честь.

- Я не вижу никаких людей, - огрызается Донглепутцер. - Да, я вижу молодую леди. Она одета в ковбойские брюки, но я думаю, что она молодая леди. Во всяком случае, я на это надеюсь. И другие…

Донглепутцер вздыхает.

- Остальных, - говорит он, - я не могу классифицировать. Есть ребенок, да. Ребенок с сигарой. И горилла. А две другие, кажется, части лошади, разрезанные пополам. За исключением того, что у одного из них человеческое тело и человеческое лицо. Хотя и не очень человеческое лицо.

Он говорит обо мне, и я возмущен.

- А теперь, - говорит он сержанту, - не могли бы вы еще раз изложить эти обвинения?

- Ну, все произошло так, ваша честь. Леди вошла в бар одна и спросила, не видит ли кто-нибудь волшебника с волшебной палочкой.

- Пьяного и беспутного, да? - говорит Донглпутцер. – Продолжайте.

- А потом эта полу-лошадь полу-человек входит и становится рядом с ней. И вдруг этот ребенок, курящий сигары, оказывается рядом. Они стоят и пьют…

- И ребенок тоже? - спрашивает Донглепутцер.

- Да, у ребенка есть бутылка джина. А тот кентавр выпил виски по три рюмки за раз и разговаривал с дамой. Говорил, это настоящая вечеринка.

- Могу себе представить, - вздыхает Донглепутцер. - Но не хочу.

- И вдруг посетители находят эту гориллу в кабинке, пьющую с передней половиной лошади…

- Обязательно так говорить? – стонет Донглепутцер.

- Но это правда, ваша честь. Затем началась драка, и ребенок ударил бармена пепельницей по голове. Вы бы слышали, как ребенок ругался…

- Стойте! - кричит Донглепутцер. - Я больше не могу!

- Но…

- Неважно. Я верю всем обвинениям. А теперь, прежде чем я запру вас всех навсегда, вы можете что-нибудь сказать, чтобы объяснить этот... этот кошмар?

Я принимаю поспешное решение. Есть только один выход - сказать правду. Я прочищаю горло и делаю шаг вперед.

- Я объясню, ваша честь, - говорю я ему. - Начнем с того, что все это ошибка. Ни за кем из нас не замечено ничего дурного.

Донглпутцер закрывает глаза.

- Добрый-добрый Боже! – шепчет он. - С вами все в порядке?

- Конечно, нет. Вон тот джентльмен – Маккарти. Он большой ученый.

- Вы имеете в виду переднюю половину лошади? - спрашивает Донглепутцер.

- Но это просто. Он не настоящая лошадь.

- Он выглядит настоящим. Я и сам неплохо разбираюсь в лошадях.

- Это не так, - говорю я ему. - Это всего лишь маскарадный костюм. У него передний конец, а у меня задний. Вроде как пятьдесят на пятьдесят.

- Это правда, Маккарти? - гремит магистрат, глядя на него.

Маккарти, конечно, не может ответить. Он просто встряхивает гривой и ржет. Ужасный звук.

- Что вы скажете на это? - рычит Донглепутцер.

- Не обращайте на него внимания, ваша честь. Он просто чувствует овес.

- Да, - добавляет Джозефина. - В конце концов, он много пьет, вы понимаете. Как в старой поговорке. Вы можете привести лошадь к воде, но она предпочла бы виски.

- Мне не нужны ваши старые поговорки, - стонет Донглепутцер. - Мне нужны новые факты. Что дальше? Я полагаю, вы попытаетесь сказать мне, что горилла это не горилла.

- Конечно, нет, - ухмыляюсь я. - Это господин Болтун, хозяин бильярдной на углу. Вы его не узнаете?

- Но он похож на антропоида…

- Он сегодня забыл побриться, - объясняю я.

Донглепутцер мигает.

- Ладно, - бормочет он. - Хорошо. Теперь насчет ребенка. Того, который пьет джин, бьет барменов и ругается.

- Он не ребенок, а психиатр Зигмунд Подсознания.

- Этот ребенок – психиатр?

- Конечно. Вы когда-нибудь слышали о детском психиатре?

Донглепутцер начинает дрожать.

- Но он же младенец! Младенец!

- Кто младенес, сэг? - шепелявит Зигмунд. - Я хошу, шобы вы знали, што я выдаюшыся пшихиатг, догтор филошофии и выпушкник колледша кваунтри. А вы, сэг, стгадаете дементвии пвейкокс!

Он пускает дым в глаза Донглепутцеру.

- Может, я все-таки сумасшедший, - бормочет он. - Я никогда не ожидал таких слов от ребенка. Признайтесь, вы переодетый карлик, не так ли?

- Конешно. – подыгрывает ему Зигмунд.

- И все это розыгрыш. Вы просто носите костюмы, как вы говорите? - почти умоляет Донглепутцер. Он хочет верить в это ради собственного здравомыслия.

- Вот именно! - шепелявит Зигмунд из-под детской шляпки.

Затем он издает внезапный вопль.

- О, гвасиус! Я думаю, что мне нужно поменять ишподнее!

- У вас нет под рукой подгузника, ваша честь? - спрашивает Жозефина.

Это последняя капля. Донглепутцер вскакивает.

- Выдающийся психиатр, да? – кричит он. - Психиатр, которому нужна смена подгузников! И горилла, которая чешется от блох; и два конца лошади — передний конец не может говорить, но задний конец может! Заприте их! – кричит он на сержанта. - Заприте их и выбросьте ключи!

Копы наступают на нас. Игра окончена. Час гибели близок. Как раз в этот момент над столом начинают бить часы.

- Полночь! - шепчу я. И - это случается.

Все происходит в одно мгновение. Зигмунд вскрикивает и выскальзывает из рук Джозефины. Он растет - все больше и больше. Вдруг он уже стоит в зале суда, нормальный мужчина, правда в детском костюме. Я смотрю на Гориллу и Маккарти. Они выскальзывают из своих костюмов. Мой собственный костюм падает.

- Видите? - кричу я на магистрата Донглепутцера. - Все в порядке. Это вы, должно быть, сошли с ума.

С диким криком Донглепутцер спрыгивает со скамейки и выбегает из комнаты.

- Уходите, - кричит он. - Убирайтесь!

Это отличный совет, которому мы следуем.

- Как Золушка, Левша, - говорит мне Маккарти. - Видишь? Я был прав, когда сравнил наш маскарад с вечеринкой Золушки. Мы вернулись к нормальному виду в полночь. Вот что герр Тоник сделал с нами своей волшебной палочкой. Превратил нас только до полуночи.

- Тогда и люди на балу должны вернуться к нормальной жизни, - говорит Джозефина.

Зигмунд кивает.

- Конечно, - говорит он. - Я должен извиниться за этот гадкий трюк со стороны моего друга герра Тоника. Конечно же он настоящий волшебник и способен на такие подвиги. Но он не сделал бы этого, если бы не был пьян и оскорблен. Просто у него было плохое настроение.

- Мы забудем о нем, - говорю я. - Но что за ночь! Мне нужно выпить перед сном.

- Давай остановимся здесь, - предлагает Джозефина, указывая на кафе.

Мы входим. У стойки бара, стоит высокий, как налоги следующего года, наш старый Чудотворец герр Тоник.

- Вот он! - шепчу я. - Давайте схватим его!

Мы подкрадываемся очень тихо. У него нет шансов. Я беру его палочку. Остальные хватают его за руки и ноги.

- Что вы делаете? – бормочет он.

- Неважно, - говорю я очень мрачно. - В эту волшебную игру могут играть двое.

Поэтому я решаюсь и машу палочкой. Потом разбиваю ее об колено.

- Что ты сделал? - задыхается Зигмунд.

- Это слишком опасно, - говорю я ему. - И особенно в руках иностранца с дурным характером. Его все равно надо интернировать, потому что он не гражданин.

- Конечно, больше нет, - говорит Джозефина.

Мы выводим Тоника его наружу. Остальные расходятся по домам, а я избавляюсь от волшебника и прихожу сюда завтракать. Но что за ночь!

Левша Фип откинулся на спинку стула и вытер лоб.

- Удивительное приключение, - согласился я. - Неудивительно, что ты так щепетильно относишься к упоминанию лошадей. Я бы сказал, что тебя ждет настоящий кайф.

Фип поморщился.

- Но ты забыл упомянуть одну вещь, - сказал я ему. - Ты говоришь, что поймал этого волшебника, герра Тоник, отобрал у него палочку и сломал ее.

- Верно.

- Но прежде чем сломать ее, ты помахал палочкой.

- Тоже верно.

- Скажи мне, Левша, - попросил я, глядя на него обвиняющим взглядом, - во что ты его превратил?

Фип покраснел.

- Я боялся, что ты спросишь меня об этом, - сказал он. - Но, полагаю, я могу это признать. Мы одели герра Тоника в костюм лошади и взмахнули над ним палочкой.

- Ты хочешь сказать, что герр Тоник теперь лошадь? - ахнул я.

Левша Фип пожал плечами.

- Ну, если нет, - усмехнулся он, - то конюшня, которой я его только что продал, будет ужасно разочарована!

(A Horse on Lefty Feep, 1943)

Перевод К. Луковкина